Текст книги "Приз варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Просто я расстроена мыслью о том, что пещеры снова объединяются. Я потеряю свой урожай.

– Вранье, – немедленно заявляю я. Она мастер в том, как дурачить других, но только не меня. – Нет у тебя никакого урожая. У тебя есть навоз и семена. Тебя тревожит что-то другое.

Скорчив мне рожицу, Ти-фа-ни бросает в меня сумку.

– Ну, ты и прилипала, ты в курсе, Салух?

Она даже не догадывается о том, как сильно мне хочется к ней прилипнуть. Или о том, как мне хочется толкнуть ее в снег и накрыть ее тело своим. Но мы не спарены. Мы не резонируем. Опять же, я должен научиться быть терпеливым.

Довольно сложно быть терпеливым, когда женщина, которую хочешь, настолько близко, что могу коснуться ее нежной кожи. Когда ее запах наполняет мои ноздри и заставляет мое тело жаждать ее прикосновений. Я не чувствовал себя настолько теряющим над собой контроль с тех пор, как был еще мальчишкой и у меня впервые встал член.

– Я прилипала, как ты выразилась, но я такой потому, что я твой друг. Твои проблемы беспокоят меня.

Она немного расслабляется и легонько кивает головой, как будто принимая какое-то решение.

– Ну… хорошо, – она резко выдыхает. – Ты… заметил, как обстоят дела в пещере?

– Ты имеешь в виду, заметил ли я, что другие мужчины пытаются привлечь твое внимание? – О да, заметил. Из-за этого у меня от недовольства сводит живот, но я напоминаю себе, что это не имеет значения. Она начнет мне резонировать, и их соперничество за ее благосклонность забудется. – Трудно этого не заметить.

Ти-фа-ни кажется смущенной.

– Да-да, пожалуй, так и есть. В общем, именно это и заставляет меня нервничать. Меня это очень беспокоит.

– Беспокоит тебя? Неужели ты этим не польщена? Ты самая желанная женщина среди обеих пещер. Для мужчин вполне естественно желать привлечь твое внимание и попытаться повлиять на твой кхай.

«Пусть они попробуют, но ничего у них не выйдет. Ты – моя».

Вместо того, чтобы казаться довольной подобной лестью, у нее в глазах появляются слезы, а ее лицо приобретает горестное выражение. Всхлипывая и шмыгая носом, она вытирает щеки… и кривится лицом, когда счищает с них ледышки.

У меня сердце в груди сжимается. Скованное страхом, все мое тело напрягается. Это в правду беспокоит ее. Неужели во всем этом есть нечто такое, что куда глубже, чем просто ухаживания за ней, и по этому поводу она и заливается слезами? Меня тут же охватывает непреодолимое желание все исправить. Я лишь хочу, чтобы она улыбалась и была счастлива. Все мое тело переполняется яростью, что есть нечто, что настолько сильно ее расстраивает.

– Что случилось? – мой голос практически срывается на рычание. Я сжимаю в кулаке свой стегающийся хвост, чтобы удерживать его неподвижным. Мне не хочется дать ей понять, каким расстроенным меня делают ее слезы.

– Ну… – она прерывается и начинает тереть свои щеки, вытирая с них оставшиеся слезы. – Когда меня похитили и держали в плену вместе с остальными… кое-что произошло, – ее голос оборачивается в шепот.

Кое-что? Что еще за «кое-что»?

– Боюсь, я не понимаю.

Она тяжело сглатывает и смотрит на меня неспокойным взглядом.

– Я не хочу об этом говорить.

– Если ты не расскажешь, как тогда я смогу тебе помочь?

Если она все не расскажет, от беспокойства я сойду с ума. С моей стороны эгоистично принуждать ее, но я должен все узнать. Что это за «кое-что»? Что это за «кое-что»? Эти слова так и кружат в моем сознании.

– На том инопланетном корабле, – произносит она слова очень медленно, словно пытаясь набраться смелости, – о каких-либо ухаживаниях и речи не шло. Если мужчины хотели, чтобы женщины уделяли им свое внимание, они… просто брали, не спрашивая на то согласие, – она отводит взгляд в сторону. – Я очень боюсь, что это может повторится.

У меня голова едва не взрывается от осознания происшедшего. На меня накатывает волна ярости и возмущения. Мужчины прикасались к ней? Мужчины прикасались к моей паре? К моей женщине? Они прикасались к ней без ее согласия? Даже Бек, самый несговорчивый и упрямый из мужчин, никогда не прикасался к Клэр без ее согласия. Так не принято.

Это неправильно

Я в недоумении. Впервые в моей жизни у меня нет ответов. У меня нет приемлемого решения. У меня просто нет слов. Я переполнен беспомощной яростью и гневом.

Кто-то прикасался к моей женщине и довел ее до слез. Кто-то взял ее силой.

Желание убивать голыми руками никогда прежде во мне не было столь сильным. Желчь просачивается мне в горло, и я чувствую, как меня наполняет потребность расправиться с теми, кто к ней прикасался. Заставить их страдать, испытывая страшные муки.

– Никто здесь на такое не способен, – заявляю я хриплым голосом.

Я сжимаю в кулаке хвост настолько сильно, что я удивлен, что кости еще не переломились. Меня это не волнует. Я на волоске от того, чтобы потерять над собой контроль.

– Знаю, – говорит она тихо. – Но я не в силах преодолеть страх, что такое все же произойдет.

Она опускает взгляд на свои руки, сложенные у нее на коленях.

Я наклоняюсь к ней и сжимаю ее ладошки в своих – и мне ненавистно, что она вздрагивает. Теперь я все понимаю, но все же от этого легче не становится. Я понимаю, почему она так пугается, когда застаешь ее врасплох. Понимаю, почему она держит всех на расстоянии.

– Ти-фа-ни, ты должна победить свои страхи. Ты не можешь жить в страхе и дальше, – я держу ее мягкие, холодные ручки в своих руках. – Хочешь, чтобы я прогнал остальных?

– Что? Да нет, не стоит. Проблема во мне, а не в них. Они просто пытаются быть милыми, – она смотрит на меня взглядом, полным боли. – Мне не хочется показаться грубой или нанести им обиду. Я знаю, как сильно они хотят обрести пару. Но… сомневаюсь, что ею смогу стать я.

«Потому что ты моя», – хочется мне сказать, но не могу. Не сейчас. Не после того, в чем она призналась. Расскажи я ей о своих истинных чувствах, она стала бы бояться меня так же, как и всех остальных. К тому же, она не может по-настоящему принадлежать мне до тех пор, пока мы не резонируем. Именно так обстоят дела.

– Придет день, и ты начнешь резонировать, – говорю я ей. – Это решит все проблемы.

Вместо того, чтобы испытывать облегчение, кажется, что она в ужасе от самой мысли об этом.

– И что тогда, если я начну?

– Тогда твоя пара утвердит тебя своей.

Ее лицо бледнеет.

– Я не хочу этого, – она вытаскивает свои руки из моих. – Это тоже меня пугает.

Чувствуя себя совершенно беспомощным, я, сидя на корточках, откидываюсь назад и изучаю ее. Ее страх мне понятен, но ничего хорошего он не сулит. Резонанс точно произойдет, хочет она того или нет, и одна только мысль о том, что Ти-фа-ни испытывает ужас в то время, как я пытаюсь прикоснуться к ней – поскольку она будет резонировать именно мне – довольно скверная.

– Ты должна быть сильной и преодолеть все свои страхи.

С задумчивым выражением лица она медленно кивает головой. Ее взгляд сосредоточен на мне, и она облизывает губы.

– Тебя, Салух, я не боюсь. Мы ведь друзья. Ты не волочишься за мной и не путаешься постоянно у меня под ногами.

– Так и есть, – соглашаюсь я, хотя мне не по себе от того, к чему она клонит. То, что я вел себя тактично, еще не означает, что хочу, чтобы она ошибалась в моих намерениях. Я хочу Ти-фа-ни себе в пару. Я хочу ей резонировать больше, чем что-либо в этой жизни.

– Ты… не попрактикуешься со мной? – ее глаза широко раскрыты. – Чтобы я больше не боялась?

Совершенно ошеломленный, я опрокидываюсь назад, в снег, прямо на задницу.

То, что она мне предлагает… невозможно подобрать слова, чтобы описать, как меня раздирают внутренние противоречия. Это именно то, чего я желаю больше всего на свете – прикоснуться к ней. Ласкать ее и утвердить ее как свою. Но… она боится прикосновений мужчины. А что, если она возненавидит мои? От самой мысли о подобном меня выворачивает наизнанку.

Но тут закрадывается другая, более мрачная мысль. Она мне не резонирует. А что, если я возьму ее к себе в шкуры и научу ее получать удовольствие… а потом ей придется уйти к другому? А что, если она начнет резонировать Хассену, или Беку, или любому другому из охотников, уделяющих ей внимание?

Я имел бы в своих объятьях величайший из даров… только чтобы потом его безжалостно вырвали из моих рук навсегда.

Обладать ею, а потом потерять, – это для меня сродни смертного приговора.

И все же… как я могу ей отказать? Она смотрит на меня, и в ее глазах столько печали и беспокойства. Она не хочет моих прикосновений, но и другого выбора она не видит.

Я никогда ни с кем не был в шкурах. А что, если… если я сделаю что-то не так? А что, если я не доставлю ей удовольствия и сделаю все только хуже? Резонанс гарантирует, что мужчины и женщины наслаждаются спариванием, однако между нами резонанса нет. В шкурах у меня совершенно нет опыта.

Я не в состоянии думать. Чересчур много пищи для размышлений. Я встаю на ноги.

– Я должен все обдумать.

А поскольку я совершенно себе не доверяю, я разворачиваюсь и ухожу.

Часть 3

ТИФФАНИ

Ну… все закончилось полным провалом.

Я смотрю, как Салух уходит, направляясь обратно в пещеру племени. Своей внезапной реакцией он застал меня врасплох, поскольку думала, мы друзья. Я доверяю Салуху больше, чем кому-либо другому в племени, потому что он всегда так чертовски славно ко мне относился. С ним приятно общаться, он нетребователен и всегда готов прийти на помощь с очередным моим ремесленным замыслом, каким бы странным он ни был. Он не давит на меня, как Ваза, и ненавязчив, как Таушен. Он не настаивает, как Хассен на том, чтобы я выбрала себе пару.

Мне нравится Салух.

Возможно именно поэтому его реакция, оказавшаяся чем-то иным, нежели «О, да, давай целоваться», ранит меня до глубины души. Когда просила его об этом, я чувствовала себя в безопасности. Говорить с ним о наболевшем было чудесно, мне становилось… легче. А теперь я чувствую себя такой дурой. Я поставила его в неловкое положение и боюсь, что потеряла нашу дружбу. Как мне теперь жить в одной и той же пещере, что и этот парень, видеться с ним изо дня в день, зная, что между нами произошло?

Нечего сказать, молодец, Тифф. Ты только что из безнадежной ситуации попала в еще более худшую.

Я кладу инструменты для копания обратно в сумку и вытираю руки снегом. Ну… мне казалось, что Салух примет мое предложение. Чтобы выкопать для меня ямы, парень разделся, и я должна признать, что, хотя я и стараюсь не думать о ша-кхаях в сексуальном плане, я, безусловно, заметила, как двигались его плечи и как стекал пот по его рельефно-синему животу. На то, как колыхались его волосы, словно черный занавес, когда он наклонялся. Я обратила внимание на изгибы его больших рогов и на то, как его леггинсы облегали широкие мускулистые бедра. Я определенно заметила его глаза и достойную силу его суровых надбровных дуг. Он чертовски красив – все ша-кхаи такие – но в Салухе есть некая мощная сила, которая взывает ко мне. Он из тех, кто никогда и ничего не делает наполовину.

Ну что ж… Пожалуй, мне не следует зацикливаться на том, что он отверг меня. Это так больно, но может это и к лучшему. Быть может, «победить» свои страхи сейчас не самое лучшее решение. Пусть они останутся еще немного, и надеюсь, что со временем эти кошмары утихнут, и я смогу, не теряя самообладания, вынести саму мысль о том, что кто-то прикоснется ко мне.

Время лечит все раны, и все остальное. Всему свое время, и я буду в порядке.

Я убираю небольшой участок, который обозначила своим «полем», после чего возвращаюсь обратно в пещеры. Там столько всего еще предстоит сделать. В дубильной пещере у меня отмачиваются шкуры, как учил меня Кэшрем. Есть запасы еды, которые нужно приготовить, и одежда, которую нужно сшить, и хочу снова попробовать вычесывать шерсть, если в конце дня останется достаточно света. Работа – это здорово. Работа держит мой мозг занятым, и у меня нет времени думать о другом.

Но в тот же миг, когда оказываюсь внутри, я начинаю выходить из себя. На пороге моей пещеры свежая добыча. Два прыгуна. Кто-то ради меня ходил на охоту. Скорее всего, Хассен. Как-то я упомянула о том, что мне нравится, какое у маленьких прыгунов вкусное и нежное мясо, и теперь, видимо, я буду получать их каждый день. М-да. А поскольку это мясо, я считаю, что его нельзя растрачивать понапрасну. Я поднимаю маленьких крысоподобных зверьков за их хохлатые хвостики и несу их готовить. Вдруг Джоси захочется тушеного мяса. В пещере ее нет, следовательно, она наверняка помогает Кайре с ее новорожденной дочкой. Я усаживаюсь, подтягиваю любимый камень для свежевания дичи и приступаю к готовке зверушек для ужина.

– Ти-фа-ни? – раздался голос со стороны входа пещеру.

Меня мысленно передергивает.

– Да?

– Я выкопал несколько корнеплодов, которые тебе так нравятся. – В дверном проеме маячит Таушен, и я мысленно проклинаю себя за то, что не затянула занавес приватности. Он протягивает мне их, словно трофеи. – Мне их почистить и приготовить для тебя?

Я улыбаюсь ему вежливой улыбкой. Он еще молод и не так уж часто ошивался возле свободных девушек. Я все время напоминаю себе об этом.

– Спасибо тебе, Таушен, но я неплохо справляюсь с корнеплодами.

Его лицо приобретает подавленное выражение, а потом, мгновение спустя, вдруг оживляется.

– Помочь тебе очистить их?

– Я справлюсь, честно. – Своим маленьким костяным ножом я показываю на выход, в сторону центральной пещеры. – Может поглядишь, не нужны ли они Кайре? У нее новорожденный комплект, и она наверняка была бы рада, если кто-то принес бы ей чего-нибудь съестное.

Если об этом задуматься, то я, наверное, отнесу ей в пещеру хотя бы тушеного мяса, что собираюсь приготовить. У меня еще остались остатки от вчерашнего ужина.

Таушен выглядит разочарованным.

– Ты точно их не хочешь?

Если я их приму, лишь обнадежу его. Опять же, я приняла дичь Хассена, так что будет от этих несколько корнеплодов?

– Ну как же, давай их сюда.

Он бросается вперед и протягивает мне корнеплоды. Однако, вместо того, чтобы уйти после того, как я его поблагодарила, он усаживается рядом со мной и, вися у меня над душой, наблюдает, как я сдираю шкурки с крошечных прыгунов. Я стискиваю зубы.

– Тафнии? – голос Вазы разносится по пещере, извещая меня и всех вокруг о его намерениях. – Выйди и посмотри, какой прекрасный двисти мы с Беком поймали для тебя.

Боже милостивый. Я должна убраться от сюда.

* * *

Той ночью, лежа в шкурах, я обдумываю план своего побега.

Мне нужно на какое-то время сбежать. Мужчины буквально душат меня своим вниманием. То, что изначально начиналось как чуткость и забота, превратилось в испытание на выносливость. Я больше не могу этого выносить. Весь день мужчины кружили вокруг меня. Весь день они сводили меня с ума своим вниманием, пока я уже была готова закричать. Или плакать. Или и то, и другое. И сколько бы раз я вежливо не предлагала им обратить свое внимание на другого человека, на это не обращали внимания. Я понятия не имею, хотят ли они меня вообще, или просто не хотят, чтобы меня заполучил кто-нибудь из других охотников.

Чувствую себя ярмарочным призом.

Стремление удрать отсюда во мне очень сильное, хоть я и понимаю, что трусливо так поступать. Слишком неподходящее сейчас время для побега. У Кайры родился малыш и она нуждается в помощи, мои шкуры должны вымачиваться еще несколько дней, и я только что посадила семена. Но мне не вынести еще один день, вроде сегодняшнего. Я с ума сойду.

– Джоси, – шепчу я и переворачиваюсь в шкурах, лицом к ее стороне пещеры. У меня такое странное ощущение одиночества, что тут только мы вдвоем. В свое время в этой пещере жило много человеческих девушек, укладывающихся штабелями, и это напоминало больше пижамную вечеринку, чем что-либо еще. Теперь мы остались лишь вдвоем, и оттого мне очень грустно. – Джо, просыпайся.

Всхрапнув, она переворачивается в постели.

– Ммм… чего тебе?

– Ну… – я облизываю свои пересохшие губы. – Я вроде решила уйти отсюда.

Джоси мгновенно вскакивает в своей постели.

– Нет, Тифф, ты не можешь. Не бросай меня тут одну!

– Ты же не одна, – говорю я, усаживаясь. – У тебя тут целая пещера, полная народу…

– И один человек, которого отвергают! – в тусклом свете, исходящем от углей костра, я вижу расстроенное выражение ее кукольного личика. – Что такого стряслось, что вынуждает тебя отсюда сбежать? Почему именно сейчас?

– Ты же видела, как они сегодня себя вели! Все в пещере видели. – В полном расстройстве я потираю лоб. – Джоси, мне больше не вынести такого их внимания. Они меня с ума сводят.

– Так пошли их всех на хрен!

Такое чувство, будто у меня рот залит клеем. Самое простое решение, и все же… я чувствую, что не в силах этого сделать. А что, если я это сделаю, и кто-то из них взбесится? Меня пробирает страх, что кто-то из них попытается «переубедить» меня силой. Буквально на днях Ваза пошутил, что ему следует меня похитить на время, пока я не начну ему резонировать. Ему казалось это забавным.

Мне казалось это страшным до ужаса.

– Джоси, я не могу им такое сказать. Будет лучше, если я все-таки уйду. Они забудут про меня и сосредоточат свое внимание на кого-нибудь другого.

– Что ты собираешься делать? – судя по голосу, она убита горем.

– Думаю устроиться в какой-нибудь другой пещере. Буду охотиться для себя, шить себе одежду и тому подобное. Я справлюсь.

– Ты окажешься совершенно одна, – всхлипывает она. – А что будешь делать, когда они заявятся за тобой? Ты же сама знаешь, что так и будет.

Меня словно порализовывает, потому что мне никогда даже в голову не приходило, что кто-то придет за мной. В тот самый момент, когда она это говорит, я понимаю, что она права. С их точки зрения, я самая желанная женщина. Они так просто меня не отпустят. Кто-нибудь выследит меня.

А ведь я буду совсем одна. Сама мысль об этом вызывает у меня тошноту. Мне на ум приходит Ваза и его остроумное замечание о том, чтобы оказаться со мной наедине. Я снова чувствую себя загнанной в ловушке.

– Я не знаю, что делать, Джоси.

– Позволь мне все исправить. Не уходи, хорошо? Дай мне шанс все уладить.

– Каким образом? – спрашиваю я устало.

– Что-нибудь да придумаю, чтобы занять их. Только дай мне шанс, ладно?

Но разве у меня есть выбор? Кивнув головой, совсем расстроившись, я ложусь обратно в шкуры.

* * *

Когда я просыпаюсь, в пещере царит тишина. Джоси в ее шкурах уже нет. Я одеваюсь и выглядываю из-за занавеса приватности, что узнать, что происходит снаружи. Никто из ухажеров у порога круги не наматывает. Никакая свежая дичь меня не поджидает. Никаких подарков в надежде на благосклонность на пороге не оставлено. Это… обнадеживающее изменение. Чувствую себя так, словно снова могу дышать. Понятие не имею, что Джоси сделала, но в ней дремлет нераскрытый гений.

Я выхожу из пещеры, вокруг много людей, однако моих ухажеров нигде не видно. Салух, расположившись неподалеку, точит острие копья. Кивнув головой в знак приветствия, он наблюдает за мной в то время, как я направляюсь к центральному огню. Джоси расположилась там вместе с Кайрой. Я сажусь рядом с Джоси и хватаю ее за руку, поразив ее.

– Что ты сделала и как мне тебя отблагодарить?

Она начинает смеяться.

– Не уверена, будешь ли ты так счастлива, как только услышишь, что я им сказала.

Малышка начинает беспокойно суетится, и Джоси возвращает ее Кайре. Новоиспеченная мамочка дергает за шнурки на горловине своей туники и, раскрыв ее, ловко пододвигает девочку к груди. Кайра выглядит такой умиротворенной и довольной, а на лице Джоси легко разглядеть тоску.

Я подталкиваю Джоси коленом.

– Так что ты им сказала? – спрашиваю я.

– Ну, я пыталась придумать способ заставить их перестать тебя доставать, не задевая при этом их чувств. Так что, когда я проснулась… я сообщила им о конкурсе «Мисс Америка».

Что?

Должно быть, мое замешательство отражается у меня на лице.

– Состязание, – заявляет она. – Они будут состязаться друг с другом, чтобы показать тебе, кто из них самый сильный и умелый. В данный момент они соревнуются, чтобы выяснить, кто сможет завалить снежную кошку с самой красивой шкурой, поскольку их нам не хватает.

Снежные кошки такие нежные и идеально подходят для детских одеял. Я смотрю на Кай, маленькую дочку Кайры, и понимаю, что это наверняка и есть то, что вдохновило на это конкретное состязание.

– А как насчет завтра?

– А завтрашний день весь будет посвящен тому, чтобы узнать, кто быстрее всех наполнит корзины кусками навоза. – Она торжественно кивает головой и что-то вытаскивает из кармана. Это ярко-красное семечко, разукрашенное и высушенное, скорее всего, оставшегося с праздников. – У меня сохранена целая куча, ведь они такие красивые, а теперь каждый день, когда кто-то выиграет, будет получать по одной. Выполнение каждой задачи заставит их напряженно трудиться, пополнять пещеру запасами, и они перестанут тебя доставать.

Я хватаю Джоси за руку.

– По-моему, ты просто гений… вот только мне интересно, что они после всего этого в итоге выиграют?

Ибо мой разум, охваченный ужасом, ни на чем другом сосредоточиться не в силах.

– Ой. Я что, так и не сказала? Через пару недель мы с тобой отправляемся в пещеру Старейшин на языковую «загрузку», а они соревнуются за честь сопровождать нас. Это значит провести много времени вдвоем с тобой. – Она слегка надувает губы. – Это было единственное, что пришло мне в голову им предложить, кроме как выдать тебя замуж за победителя. Проблема в том, что приз должен быть достойным этого состязания.

Несколько дней с всего лишь одним упорным ухажером вместо их всех? В этом я только за. Я крепко сжимаю ее руку.

– Джоси, огромное тебе спасибо.

Чувствую себя так, словно могу дышать. Это просто замечательно. Они будут пропадать днями напролет, и я смогу расслабиться.

– Джоси, меня удивляет, как тебе удалось убедить их на это согласиться, – бормочет Кайра.

Она шевелит бровями.

– Я подошла к каждому из них и обыграла все как старый земной обычай… а ведь так оно есть. Ну, в некотором роде. И я сказала каждому из них, что другие решили в этом участвовать, и, если уж на то пошло, то это может оказать благоприятное влияние… – она разводит руками.

– Ничего из этого я не слышала, – бормочет Кайра. – Аехако не понравится, что их обманывают. Боюсь, он слишком хорошо понимает их точку зрения.

Я совсем не горю желанием выслушивать ее тихий упрек. Ее пара Аехако – славный парень, а еще он временный лидер Южной пещеры и очень серьезно относится к своей работе. Кроме того, мне на ум приходят все те месяцы, когда он бегал за Кайрой. Да уж, из него не получился бы болельщик липовых состязаний.

– Тогда ты без сомнения ничего из этого не слышала, – хитро улыбаясь, заявляет Джоси. – Кроме того, какой от этого вред? Они согласились добровольно, по собственной воле. Пещере это пригодится – и не говори мне, что они не проводят слишком много времени, слоняясь без дела и выслеживая Тифф, хотя могли бы охотиться.

Кайра лишь качает головой.

– И не то, чтобы они не получили бы приз. Нам с Тифф нужно сходить получить языковую «загрузку». И нам нужно сопровождение. На мой взгляд, это выгодно для всех нас.

Взгляд Джоси возвращается ко мне, ожидая моего одобрения.

Она все это сделала для меня. Как же мне не быть благодарной? Я наклоняюсь и обнимаю свою подружку.

– Джоси, ты помогла мне не сойти с ума.

Она похлопывает меня по спине в то время, как обнимает меня.

– Просто предоставь все это мне. Буду занимать их столько, что в течении следующих несколько недель ты не часто увидишь их лица. Да и вообще, неизбежная часть состязания в том, что они общаются с твоим посредником, а не с тобой.

Отстраняясь, она подмигивает.

Боженьки, Джоси продумала все. Она потрясающая. Либо это самая безумное, о чем мне доводилось услышать, либо самое умное.

Часть 4

САЛУХ

Я не приглашен принять участие в состязании за внимание Ти-фа-ни. Я этим раздосадован, особенно когда Ти-фа-ни выглядит такой довольной, услышав, что остальные ушли на охоту, чтобы продемонстрировать, на что они способны. Это то, чего хотят некоторые из человеческих женщин? Ревность сводит мне живот, но я напоминаю себе, что все игры не имеют значения, когда возникает резонанс.

А Ти-фа-ни будет резонировать именно мне.

Я напоминаю своему кхаю об этом снова и снова в то время, как объект моего внимания ходит по пещере с легкой улыбкой на лице. Она выглядит такой счастливой. Меня радует, что страдания, таящиеся в ее глазах, исчезли на несколько коротких часов, но меня совсем не радует, что ее ухажеры сражаются за нее, а я даже не включен. Она моя, и мою ревность трудно объяснить.

Мне вспоминается ее вчерашнее предложение – спариваться с ней без вовлечения кхая. Чтобы «попрактиковаться». Это противоречит всему, что я когда-либо желал для себя… но зачем мне хотеть большего, нежели Ти-фа-ни в моих шкурах и отдавшуюся мне? Я размышляю над этим, и с завистью, грызущей меня изнутри, я по-собственнически наблюдаю за ней, когда она достает корзину и выходит из пещеры.

Я следую за ней. Мы обсудим ее предложение наедине.

Она идет коротким путем, придерживаясь стен утеса, а потом приостанавливается перед пещерой для выделки шкур, чтобы зажечь сальную свечу, закрепленную на костяном блюдце. Когда она, пригнув голову, входит в маленькую дубильню, я иду дальше.

– Эй, Ти-фа-ни! – окликаю я ее за секунду до того, как войти в пещеру.

Увидев меня, она выглядит удивленной. В мерцающем пламени свечи она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а потом ставит свечу на один из скалистых выступов.

– Как ты себя сегодня чувствуешь?

Она подбирает большую кость – скорее всего, са-кохчка – и начинает перемешивать чан с застоявшейся водой, мочой и шкурами, расположенный в центре пещеры.

Я приседаю на корточки, как обычно делаю, когда расслабляюсь, но из-за этого я нахожусь слишком близко к этой выгребной яме, что в самом центре пещеры, и я быстро встаю, так как у меня жжет глаза. Она заразилась тем же хобби, что и Кэшрем, вот только вонь, исходящая от воды с мочой и травами, нестерпима и просто валит с ног. Кашляя, я отступаю назад, чтобы подышать свежим воздухом.

– Ну что, полегчало? – поддразнивает она, и я слышу ее гортанный смех, эхом разносящийся в маленькой пещере. – В следующий раз не суйся носом так близко.

– Воняет невыносимо.

– Но кожа станет очень мягкой, – говорит она жизнерадостным голосом. В нем ощущается та счастливая нотка, которую я не слышал уже много дней.

– Там шкуры? – прямо как та жижа, которую я как-то видел, когда мертвый серпоклюв свалился прямо в пруд и там сгнил.

– Шкуры двисти, – говорит она мне. – Я соскребла c них шерсть и теперь обрабатываю. Если у меня получится, на двести будет большой спрос.

Я не совсем понимаю смысл ее слов.

– Мы и так поедаем немало двисти. Зачем нам спрос на них?

– Просто констатирую факт. И мне бы хотелось, чтобы мы вообще не ели двисти. – Выражение ее лица становится каким-то отсутствующим. – У меня в детстве был пони, и он был очень лохматым. Они немного напоминают мне его. Из-за этого есть это мясо мне тяжело.

Поу-нии. Я сохраняю это в своей памяти.

– Нуу… тогда постараюсь больше охотиться на снежных кошек.

Она улыбается.

– Что привело тебя сюда? Чего не на охоте?

– Мне надо с тобой поговорить, – отвечаю я ей, вытирая свои все еще слезящиеся глаза. – О твоем предложении.

Ее неувядающая улыбка исчезает с ее лица.

– Вот как? – она пытается выглядеть непринужденно, но я вижу волнение на ее лице. – И что ты решил?

– Пока я еще ничего не решил.

– Понятно.

– Хочу объяснить, почему мне понадобилось все как следует обдумать.

Она размешивает костью жидкое месиво в углублении пещеры.

– Салух, мы же с тобой друзья. И тебе нет нужды передо мной объясняться.

– Я хочу принять твое предложение, – заявляю я ей без обиняков. Когда она удивленно поднимает на меня глаза, я продолжаю. – Однако кое-что все же вынуждает меня колебаться.

Задумавшись, она молчит, разглядывая меня.

– Это по-честному. А что ты имеешь в виду под этим «кое-чем»?

– Я ждал резонанса. Мне хотелось разделить мой первый раз со своей парой.

– Ооо, – выражение ее личика смягчается. – Это… это так мило, Салух. Я все понимаю.

При свете свечи она так красива, ее глаза ярко сверкают, а волосы словно облаком окружают ее лицо. Я не говорю ей, что именно с ней я мечтаю о резонансе. Ти-фа-ни очень пуглива.

– Несмотря на это, твое предложение достойно внимания. Мне не хотелось бы встретить свою пару невежественным глупцом.

– Ты не должен передо мной оправдываться, я серьезно. Это было всего лишь предложение.

– Я по-прежнему обдумываю такую возможность. – Я смотрю на нее, представляя ее тело под моим. Моя рука запущена в ее кудрявые волосы, мои пальцы ласкают эту ее странно гладкую человеческую кожу. И вдруг в моем воображении предстает картина, как она съеживается, отворачиваясь от моего прикосновения. Даже сама мысль об этом отвратительна. – Мне нужно узнать побольше. В чем именно мы будем практиковаться?

– О, ну…, – ее губы образовывают маленькое, пухленькое «О». – Я… я должна признать, что все до конца еще не продумала. Ну, мы могли бы потренироваться в поцелуях.

Спаривание устами, которое так любят люди? Мой член тут же твердеет, и вся моя выдержка уходит на то, чтобы не излиться на пол, прямо перед моей будущей парой от одной мысли о том, что, накрывав ее рот своим, я трахаю ее своим языком.

– Ша-кхаи не целуются.

– Но возможно, тебе захочется научиться, – произносит она и, отвернувшись, перемешивает свое месиво в очередной раз. – Вдруг ты создашь пару с человеком?

Неужели ей нравится подобная мысль? Из человеческих девушек остались лишь Джоси и Ти-фа-ни. Так неужели она говорит о себе?

– Тогда мне хотелось бы угодить ей.

– Конечно, речь идет о куда большем, чем поцелуи. Есть еще… прикосновения. И ласки, – прикусив губу, она вздрагивает. – Мне… надо бы попрактиковаться во всем этом.

Ее лицо отвернуто, взгляд отведен, но по ее сгорбленным плечам сразу видно, что она вернулась в то ужасное место. Все мое тело напрягается от желания утешить ее, но я знаю, что моим прикосновениям не будут рады. А это, вместе с ее съеживанием, и есть мой самый большой страх – что если Ти-фа-ни возненавидит мои прикосновения, потому что другие воспользовались ею? Мысль об этом просто убивает меня.

– Я все еще не решил, – рявкнув ей, я штурмом вылетаю из пещеры. Мне надо срочно уйти, пока она не испугалась еще больше, иначе моя потребность обнять ее и утешить станет непреодолимой.

Я не знаю, что мне делать. Мне нужен совет. Аехако отправился на охоту, а многие другие самцы никогда не имели свою пару. Есть Химало, но вряд ли он делает счастливой свою пару Айшу. Он не тот, к которому стоит обращаться за советом.