Текст книги "Приз варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

В маленькой пещере внезапно становится ужасно жарко.

Я отрываю взгляд от его стояка и, подняв глаза, смотрю, как Салух стягивает с плеч жилет настолько чувственным движением, что, будь у меня пару долларов, так и хотелось бы впихнуть их ему в стринги или что-то вроде того. Этот мужчина потрясающе двигается. Проклятье!

Полностью обнажившись, он смотрит на меня сверху вниз. Его длинные черные волосы падают ему на плечи, и он грациозным движением откидывает их за спину. После этого он осматривает шкуры прямо под своими ногами.

– Ты хочешь, чтобы я сидел или стоял?

Зачем он спрашивает меня?

– Э… делай, как хочешь, лишь бы тебе было удобно.

Положив руку на бедра, он на секунду задумывается. Это привлекает внимание к тому, что его член, будучи в полностью возбужденном состоянии, очень даже бесстыдно выступает от его тела. Я… не могу перестать глазеть на него.

– Обычно я сижу.

Вытянув свое большое тело, он еще раз усаживается в шкурах и рукой тут же тянется к члену. Он обвивает пальцами его основание и выжидающе смотрит на меня.

– Что? – я тревожно ерзаю на своем месте. Чувствую я себя в этой ситуации выбитой из колеи и, как ни странно, уязвимой. Нет… совсем неплохо. Просто как-то странно. Я уже занималась сексом, до того, как меня изнасиловали. Господи, я даже мастурбировала. Не сказать, что я не чувствую себя в безопасности. Просто я чувствую, что… у меня как-то странно перехватывает дыхание. Я крепко сжимаю бедра, потому что между ними начинает колотиться пульс.

– Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал.

– Я-я? – спрашиваю я, заикаясь. – О чем это ты?

– Хочу, чтобы ты поделилась со мной о том, что ты хочешь, чтобы я сделал. Ну…, как я должен прикасаться к себе, чтобы доставить тебе удовольствие.

У него глаза опять блестят той дикой интенсивностью, и когда я бросаю взгляд с его лица обратно на его член, на его головке я замечаю гораздо больше капелек предсемени, словно просто разговор со мной заводит его, как никогда.

– Зачем тебе нужно, чтобы я тебе подсказывала?

– Потому что это доставит мне удовольствие, – отвечает он резким голосом. В его голосе слышится хрипотца, которой раньше не было, и я вижу, как его ладонь, обхватившая член, напрягается, как будто он принуждает себя не ласкать его без соответствующего разрешения. – А еще потому, что хочу, чтобы ты поняла, что я буду делать лишь то, что доставит тебе удовольствие. Не более того.

Господи. Обхватив себя руками, я пялюсь на него. Он не двигается, и вдруг я понимаю, что ради меня он, держа член в руке, терпеливо выжидает, и тогда я чувствую себя в безопасности. Он передает мне полный контроль. Если прикосновения будут меня пугать, мы займемся какими-нибудь другими пикантными шалостями, чтобы подготовиться к прикосновениям. Он готов делать все, чего бы я ни захотела, лишь бы это помогло мне.

Не то, чтобы это было бы для него в тягость, я уверена.

Облизнув губы, я начала уже было говорить, но прерываюсь. Я замечаю, что его взгляд сейчас устремлен на мои губы. Я опускаю глаза на его член, и его руку, крепко сжимающую его основание.

– Погладь его, – шепчу я, чувствуя себя дерзкой. – Медленно.

Меня очень возбуждает, когда его ладонь, сжатая в кулак, движется вверх-вниз с невыносимой медлительностью. Как только он скользит по нему, добравшись до головки, он легонько поворачивает запястьем, прежде чем скользнуть обратно вниз по стволу. Боженьки! Как же меня это завораживает.

– Сделай так еще раз.

– Какую часть? – его голос насыщен похотью.

– Все. – Я оторваться не могу, глядя, как он все повторяет, проводя своей большой рукой по своему члену. Это заставляет меня почувствовать внутри себя пустоту, словно я нуждаюсь в том, чтобы наполнить меня этим большим членом. Но к этому я не готова, тем не менее я настроена оптимистически, потому что я испытываю возбуждение, видя, как он ласкает себя.

– Сожми головку, – говорю я ему, когда он в очередной раз гладит себя.

Он так и делает, и я вижу на кончике еще больше капелек предсемени. Сейчас он прямо обливается его соками, и я чувствую непреодолимое желание наклониться и все слизать своим языком. Готова поспорить, что у него вкус был бы таким же, как от него пахнет – мускусным и восхитительным – но я даже бровью не шевелю. Мне еще не хватает смелости. Вместо этого я просто крепко сжимаю руки и просовываю их между бедер. Я чувствую, как у меня по всей коже мурашки ползают, а в пещере определенно жарче, чем раньше. Наверное, это я перегрелась.

Салух прерывает свои движения и еще раз пристально смотрит на меня. Он ждет дальнейшие указания. Но я вообще не уверена, что знаю, чем еще занимаются парни, когда они мастурбируют. Они просто ласкают свои члены, так ведь? Я знаю, что мужчины совсем не похожи на женщин, и им не нужно столько стимуляций, но мне кажется позором, когда передо мной вся эта великолепная мужественность и наблюдать, как он просто-напросто разок по-быстрому подрочит. Поэтому я пристально разглядываю его крупное тело и обдумываю, к чему бы я хотела прикоснуться, по каким местечкам я мечтаю провести руками. Его мягкая, замше-подобная кожа прям взывает ко мне.

– Ты можешь… можешь провести рукой вниз по своей груди?

Он хмурит брови, но, кивнув головой, быстро двигает рукой вниз по своей груди.

– Помедленней, не торопись, – указываю я ему, и удивляюсь, до какой степени запыхавшимся звучит мой голос. Я встаю на колени, вновь крепко сжимая свои бедра. – Так, будто это я прикасаюсь к тебе.

Его глаза вспыхивают от такой сильной тоски, что у меня перехватывает дыхание.

Нет, не сейчас. Но, надеюсь, скоро.

Он кладет руку на грудь, затем медленно проводит по ней вниз пальцами, скользит по твердой грудной клетке и по рельефному прессу, который кажется бесконечным, его плоскому и великолепному животу.

– Твои соски, – говорю я ему, и чувствую, как в ответ на это твердеют мои собственные.

Салух мгновение колеблется, но потом без особого интереса проводит пальцами по соску.

– Ничего подобного себе не делаешь? – спрашиваю я, улыбаясь. Просто от этой ласки он выглядит таким удивительно растерянным.

– У меня там не очень-то много чувствительности, – говорит он мне. – Кожа такая же твердая, как у меня на коленях.

Ооо. Это так? У меня аж пальцы чешутся от желания прикоснуться и узнать это самой, но не сегодня. Сегодня между нами проложена невысказанная граница.

– Тогда как насчет твоей шпоры?

Это заставляет его глаза снова вспыхнуть. Он медленно скользит рукой по животу, именно так, как я люблю, и пока я смотрю, он ласкает и обводит кругами тот небольшой рогоподобный выступ. Помню, Джорджи говорила мне, что он похож на большой палец, и поражает все правильные точки человеческой девушки. Похоже, что и Салуху это интересно. То, как он обводит основание кругами, говорит мне, что он уже раньше касался этого места.

– Продолжай прикасаться к нему, – говорю я ему. – А другой рукой ласкай член.

Он резко вдыхает и делает, как я прошу. Однако, вместо медленных, томительных движений, его рука крепко сжимает член, и он задает свирепый такт движений. Его пальцы жестко скользят по гребням, и я смотрю, как его другая рука дразнит шпору. Сейчас он действительно получает от этого удовольствие, и я облизываю губы, наблюдая за ним.

У меня абсолютно точно пробудились чувства. И это не страх. Я чувствую себя… возбужденной. Впервые за очень долгое время. И это очень здорово.

– Я думаю о тебе, – рычит он, и мой испуганный взгляд с его члена возвращается обратно на его лицо. Он смотрит на меня крайне сосредоточенным взглядом, а его синие глаза гипнотизируют своей яростью. – Когда я ласкаю себя, я думаю о тебе. Не о других. Только о тебе.

Я втягиваю воздух.

– Правда?

Он медленно кивает головой, и я смотрю, как его челюсти сжимаются. Откинув голову назад, он прислоняется ею к каменной стене пещеры и принимается поглаживать свой член еще сильнее.

– Я думаю о твоей мягкой коже и твоем маленьком человеческом теле под моим. Я думаю о том, чтобы объявить тебя своей рукой и погрузиться внутрь тебя настолько глубоко, что твое влагалище сожмет меня, словно кулак.

О Боже, соблазн просунуть руку в легинсы и прикоснуться к себе становится все сильнее с каждым мгновением.

– Потому что я единственный доступный выбор?

– Потому что ты – Ти-фа-ни, – говорит он, хриплым голосом произнося каждый слог моего имени. Меня охватывает жар, и я наблюдаю, как он делает этот непристойное легкое движение запястьем, когда он снова ласкает головку своего члена. – Мне нравится твоя улыбка, и твоя кожа, и твои волосы, и то, как ты пахнешь. Мне нравится вид твоей попки, когда ты ходишь. Мне нравится представлять, как бы выглядело твоя влагалище, растянутое вокруг моего члена.

С моих губ срывается слабый «ах». Его слова похотливые, но… я в восторге. Мои соски кажутся невероятно напряженными, и прям умоляют, чтобы их обласкали. У меня ускоряется дыхание, и когда я оглядываюсь на Салуха, ласкающего свой член, то вижу, что и он тяжело дышит.

– Ты скоро кончишь? – спрашиваю я, и мой очарованный взгляд возвращается к его члену. Теперь он неистово поглаживает его одной рукой, а другой дразнит шпору, описывая вокруг нее круги.

– Хочешь, чтобы я кончил? – спрашивает он хриплым голосом.

Я киваю головой.

– Хочу увидеть, – шепчу я. Я хочу увидеть, как он кончает, и увидеть, как он при этом выглядит. Хочу увидеть его лицо, поскольку знаю, что он будет думать обо мне, когда будет кончать, и отчего-то мне кажется, что это чрезвычайно взывает ко мне.

Я думала, мы с ним просто друзья. Но друзья ведь не устраивают друзьям зрелище, как они мастурбируют, не так ли? Что-то мне подсказывает, что в какой-то момент мы переступили черту дружбы, а я даже этого не заметила.

Но мне на это плевать. Мне нравится быть с Салухом. Меня влечет к нему. Пожирая глазами, я внимательно осматриваю его синюю бархатистую кожу, покрывающую напряженные мускулы, и густые, жесткие черные волосы, струящиеся с его рогатой головы, ниспадая за его плечами. Я осматриваю большой, толстый член в его руках, который он яростно поглаживает. Да как меня все это может не увлечь? Он красив, слегка грубоват и мужественный, в отличие от большинства земных парней.

Дыхание с шипением вырывается сквозь его клыки, и тогда Салух начинает кончать. Он напрягается всем телом, и я с восхищением наблюдаю, как его член начинает извергать всплески чистой бледной спермы, покрывая его руки и забрызгав ему грудную клетку. Со стоном выговорив мое имя, он продолжает доить свой член, посылая еще больше своего освобождения по всей его коже.

Да… Это было прекрасное зрелище. Я чрезвычайно восхищена и не могу перестать пялиться, даже несмотря на то, что он еще несколько раз медленно поглаживает член, после чего отпускает его. Он весь покрыт семенем и легким блеском пота, но я никогда еще не видела его таким довольным.

Или таким собственником, судя по взгляду, как он смотрит на меня.

Он кивком указывает на что-то позади меня.

– Вон там есть тряпка. Передашь ее мне, чтоб я мог привести себя в порядок?

А, ну, конечно. Отчего-то я краснею, как школьница. Я передаю ее ему и стараюсь сохранять абсолютную невозмутимость, пока он стирает блестящие следы своего освобождения со своего пресса, прямо созданного для облизывания.

– Твое семя выглядит иначе, чем человеческое.

Он кажется удивленным.

– Разве?

– Не такое густое, – обращаю я внимание, хотя, пожалуй, я просто несу бред. – Более жидкое. Но в этом нет ничего такого. Просто подумала, что это любопытно.

Он кряхтит, заканчивая очищаться, потом отбрасывает маленькое полотенце в сторону и поднимает на меня взгляд своих горячих, очень возбуждающих глаз.

– Мне ради тебя оставаться нагишом?

Я наклоняю голову, сгорая от любопытства. Оставаться нагишом? Не то, чтобы я возражаю, разумеется, мне просто любопытно… голым ради чего?

Этот вопрос, должно быть, был написан у меня на лице. Его губы растягиваются в дьявольскую улыбку.

– Теперь твоя очередь, Ти-фа-ни.

Часть 8

САЛУХ

Не думаю, что когда-либо чувствовал себя так хорошо. Ти-фа-ни сегодня была очень храброй, и мы добились огромных успехов. Скоро я смогу прикоснуться к ней и доставить ей истинное наслаждение как своей паре, резонируем мы или нет. Сегодня я ласкал себя, но с ней, с интересом наблюдающей, – казалось, что мы были одним целым. Я никогда не гладил свой член так сильно и никогда не кончал так обильно. Когда я кончал, ее прекрасное лицо было зачаровано, и я чувствовал себя самым сильным, самым мужественным самцом на этой планете, ибо она велела мне ласкать себя ради ее удовольствия. А теперь настало время ей прикоснуться к себе.

Ее красивые губки раскрываются, и она смотрит на меня с разинутым, как у рыбы, ртом.

– Моя?

– Да, твоя. – Я жестом руки показываю на себя, по-прежнему не стеснительно голого, мой член все еще подергивается и полутвердый после моей недавней игры. – Тебе что, не понравились мои старания?

Она начинает ерзать, но при мысли об этом она не кажется отчаявшейся. Просто стеснительной.

– Салух, я не думаю…

Я отчаянно хочу прикоснуться к ней, но не знаю, как она это воспримет.

– В этой пещере не стоит стыдиться, Ти-фа-ни. Между нами не происходит ничего постыдного. Мы разве не друзья?

– Со своими друзьями я этим не занимаюсь, – ворчит она раздраженно, тем не менее начинает снимать свое кожаное платье, и я едва держусь, чтобы от волнения не вскочить на ноги, дабы помочь ей раздеться. Я так давно мечтаю увидеть ее обнаженной. Я видел, как она купается в бассейне в главной пещере – мои люди не стесняются каких-либо физических нужд тела – но люди быстро прикрывают свои тела и ведут себя так, как будто обнаженные груди и бедра – это нечто, о чем стоит беспокоиться. Когда она раздевается передо мной – это словно удовольствие лишь для моих глаз, и я изголодался по этому.

Она медленно снимает тунику, обнажив перетянутые тугой кожаной перевязью груди. Любопытно. Я ни слова не говорю, просто наблюдаю, как она поднимается на ноги и начинает изящно снимать леггинсы и сапожки. Она, мой человек, очень грациозная во всех своих движениях, а ее нежная кожа прям взывает, чтоб ее погладили. Жду не дождусь того дня, когда смогу ласкать Ти-фа-ни как принадлежащую мне.

«Не сегодня, – уверяю я свой кхай. – Но уже скоро».

Ти-фа-ни снимает с себя одежду, оставшись практически раздетой, за исключением повязки на груди, но мгновение спустя, освободив и ее, она предстает передо мной во всем своем великолепии. Она настолько прекрасна, что у меня начинают ныть челюсти. Я упиваюсь ее внешностью, ее полными, кверху расширяющимся бедрами, нежным изгибом ее живота, удивительной полноте ее грудей. Они увенчаны темными сосками, и у меня аж слюнки текут при мысли о том, как сильно мне хочется их пососать. У нее также между бедрами имеется темная полоса пушка, прямо над пахом. Я нахожу это странным, но очаровательным, и скоро я смогу зарыться в эти кудряшки лицом и лизать ее, как подобает паре.

– Ну, рассмотрел как следует? – поддразнивает она, но в ее голосе звучит нервная нотка.

– Я бы еще полюбовался, – говорю я голосом, искаженным страданиями от сильнейшего желания заявить на нее свои права.

К моей огромной радости, она, испустив смешок, немного поворачивается, показав мне свою бесхвостую попку. Она округлая, полная и такая красивая, что мне тут же хочется обхватить ее ладонями. Я сжимаю их в кулаки и прижимаю к своим бокам. Если я сейчас схвачу ее, она удариться в панику.

Она перестает вертеться и усаживается в шкурах. Пока я смотрю, она начинает дрожать, и ее кожа покрывается мурашками.

– Холодно? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

– Мне всегда холодно.

– Тогда иди сюда, сядь ко мне. Я согрею тебя.

Она смотрит, уставившись на меня глубоко шокированным взглядом. Ее глаза скользят по моему обнаженному телу, мой член уже чуточку напрягся (и с каждым мгновением набухает все сильнее).

– Ты же голый. Мы оба голые.

– Ты же замерзла, – говорю я ей. – И я не прикоснусь к тебе. Мы так сегодня договаривались. Ты велела мне ласкать себя, а теперь я повелеваю тебе ради твоего же удовольствия. И ты будешь больше наслаждаться, если не будешь мерзнуть.

И опять же жестом руки я показываю на свои колени. Ну в этом моем побуждении есть своя доля эгоизма – я хочу, чтобы ее теплое тело прижималось к моему, в то время как она ласкает себя. Раз я не могу коснуться ее, тогда это самый лучший выход из ситуации.

Потирая руки, она все же не решается. Я замечаю, что ее соски сжались, их кончики расширились, и мне хочется потрогать их, чтоб понять, такие же ли они мягкие, как остальные части ее тела. «Наберись терпения, – уговариваю я себя, в то время, когда она усаживается на одно из моих бедер. – Ты только глянь, как трогательно она сейчас идет к тебе. Только не испорти все из-за того, что думаешь ты своим членом».

Э-ээ, но у моего члена полно интереснейших идей.

Ти-фа-ни недолго ерзает, пытаясь устроиться на моей ноге поудобней.

– Чувствую себя как-то странно.

– Откинься спиной мне на грудь, – говорю я ей. – Прислонись ко мне.

Это даст мне идеальный обзор наблюдать, как она ласкает себя, и я чувствую, как в предвкушении от самой мысли об этом мой член становится все более твердым.

Она откидывается назад, и я чувствую, как ее нежная кожа скользит по моей. Я с трудом подавляю стон, поднимающийся из горла, потому что она самое лучшее, что я когда-либо чувствовал в своей жизни. А когда ее кожа соприкасается с моей? Большего удовольствия найти невозможно. Ее задница прижимается к моему напряженному члену, а ее бедра раздвигаются.

– Чувствую себя как-то сверхестественно, – признается она.

Это слово мне не ведомо.

– Понятия не имею, что значит это «сверхестественно», но для меня ты самая красивая.

Она вздыхает, обрадованная моими словами, и прислоняется ко мне. Ее руки поднимаются к ее грудям, и она начинает играть со своими сосками. Голодным взглядом я наблюдаю, как она пальчиками легонько ласкает свою кожу.

– Ты наблюдаешь за мной, – говорит она тихо. – Я затылком чувствую на себе твой взгляд.

Кончики ее пальцев скользят по соску, и тот твердеет, когда она обводит вокруг него круги.

– Да, я наблюдаю за тобой, – признаюсь я. – В этом нет ничего постыдного. Ты такая красивая, и мне хотелось бы насладиться видом, как ты прикасаешься к себе.

Ее смешок полон искушения, также как и вид ее руки, скользящей по ее животу. С горячим желанием я слежу за тем, как она разводит ноги в стороны, а ее пальцы скользят к кудряшкам между ее ног. Внезапно я улавливаю легкий запах возбуждения, наполняющий воздух.

Я испускаю громкий стон, не в силах сдержаться.

– Ты вся мокрая, да? Я чувствую твой запах.

– Тебе такое по силам? – она тут же захлопывает ноги. – Боже мой, какое позорище.

– В этом нет ничего позорного, – уверяю я ее, и мне приходится заставлять себя, чтоб не схватить ее за колени, дабы снова их развести. – Твой запах просто восхитителен. Не могу дождаться, чтобы окунуть в него свой язык.

Ее тихий стон застает меня врасплох, и когда я опускаю вниз взгляд, вижу, что ее колени снова медленно раздвигаются.

– Ты… ты бы лизал меня?

– Часами напролет, – хриплю я, представляя себе величайшее наслаждение, которое получил бы от этого. – Я бы уткнулся лицом между твоих ног и упивался бы тобой. Я бы облизал языком каждую частичку твоей кожи и убедился, чтобы вся она была тщательно вылизана. Я бы трахнул языком твое влагалище. Я бы спарился с ним своими устами.

Ее дыхание судорожное, и пока я смотрю, ее рука скользит между ее ног. Она раздвигает складочки, и меня тут же окутывает ее запах. Я подавляю еще один стон, поскольку она начинает играть с собой. У нее между ног есть маленький сосок, прямо как Вэктал нам и рассказывал о людях, и она принимается ласкать и играть с ним, пока я наблюдаю за ней. Мой член болезненно ноет, зажатый между ее телом и моим, но в этот момент я ни за что не пошевелюсь. Зрелище, как она прикасается к себе, чересчур прекрасное, чтобы его прерывать.

– Расскажи мне об это поподробнее, – шепчет она.

И я делаю. Вдаваясь в мельчайшие подробности, я описываю все, чтобы я с ней сделал, чтобы я сделал, используя язык. Я еще никогда не совокуплялся, но у меня очень богатое воображение, и я даю выход фантазиям, которые приходят мне на ум, выразив их для ее ушек вслух. С каждым дерзким заявлением ее пробирает дрожь, и она начинает тереть себя немножко сильнее. Ей нравятся мои слова. Она находит их невероятно возбуждающими. Я ощущаю, как влажность покрывает ее бедра и стекает на мои, и желание слизать ее во мне очень сильное. Не могу дождаться, когда смогу попробовать ее на вкус.

Ее тело, тесно прижимающееся к моему, начинает напрягаться, и ее движения становятся неистовыми, отрывистыми. Она скоро кончит, и я уже не могу с собой справиться; наклонившись вперед, я прижимаюсь лицом к ее роскошным, кудрявым волосам.

– Все это ничто по сравнению с тем, что я сделаю с тобой своим членом.

Она испускает вопль, ее спина выгибается дугой, а соски указывают вверх. Я прикусываю щеку изнутри, прижимаясь ладонями к стене, дабы только не прикоснуться к ней, чтобы не спугнуть. Она стонет долго и мучительно, и все ее тело содрогается. Ее широко разведенные ноги дрожат, и вдруг я чувствую, как еще один поток влаги стекает мне на бедра. Она кончает, и кончает жестко.

Упав мне на грудь, Ти-фа-ни испускает стон.

– Святые угодники.

В этих словах нет никакого смысла, но выражение ее лица выражает блаженство, и, повернувшись, она прижимается к моей груди. Осмелившись, я медленно обнимаю ее, и я очень рад, увидев, что она не отстраняется.

– Ну, это было… невероятно, – молвит она, запыхавшись.

Да, я с этим согласен. Не могу дождаться, чтобы повторить это еще раз.

Часть 9

ТИФФАНИ

Охранники стоят снаружи нашей клетки. Здесь очень тесно, и чьи-то ноги переплетены с моими. У меня сильно болит бедро из-за того, что последние несколько дней я пребыванию в одном и том же положении, но другого выбора у меня, в общем-то, и нет. Здесь совсем нет места, чтобы походить, размять ноги.

Оранжевая двупалая ладонь, скользя по железным прутьям решетки, практически ласкает их. Это посылает предупреждение об опасности вверх по моему позвоночнику, но люди здесь давят на меня со всех сторон, и я не могу пошевелиться.

Дверь в клетку открывается. Мы все, съежившись, неуклюже пятимся назад, когда один из охранников проходит внутрь. Нацелив палец, он проводит им по людям в клетке.

«Не меня, – думаю я. – Только не меня».

К своему ужасу, я произношу эти слова вслух.

– Не меня. Только не меня.

О Боже. Их ведь бесит, когда мы издаем звуки. Оранжевая, с шероховатой поверхностью рука прерывает движение.

Остальные разбегаются от меня по разным концам клетки. Это не значит, что они трусы. Я не виню их за то, что они меня бросили. Просто в наших жизнях наступила настолько черная полоса, что единственное, что теперь имеет хоть какое-то значение, – это инстинкт самосохранения. Я съеживаюсь, но вокруг меня больше никого нет. Я тут совсем одна.

Рука нацеливается.

«Не меня. Не меня. Пожалуйста, только не меня».

Но никто уже не слушает. Шероховатые руки хватают меня за голые руки, обдирая мою кожу. Я начинаю кричать.

– Не меня! Не меня!

– Тиффани, проснись.

Резко проснувшись, я хватаю ртом воздух. Страх пронизывает все мое тело, сердце у меня колотится. Я съеживаюсь, когда худая, бледная рука протягивается сквозь темноту, чтобы погладить меня по плечу.

– Опять приснился кошмар, – тихо бормочет Джоси. – Не хотела, чтобы ты спала и тебе пришлось все это видеть.

Я потираю лоб. Этот панический страх все еще кажется уж больно реальным.

– Спасибо тебе.

– Ты в порядке?

– Жить буду. – Иногда я задаюсь вопросом, буду ли я когда-нибудь снова «в порядке». Лежа под одеялом, я потираю руки, абсолютно уверенная, что по-прежнему чувствую, как шероховатые руки, схватив меня, удерживают, не дав мне вырваться, разводят мне ноги, несмотря на все мои усилия.

Немного помолчав, Джоси снова шепчет.

– Знаешь, я тут подумала. В последнее время тебе не снились кошмары, и мне казалось, что тебе становится лучше. Ребята тебя достают? Я пыталась держать их занятыми.

– Джо, ты такая молодец, потрясающе справляешься, серьезно. Я так тебе за это благодарна.

Я прямо чувствую, как она в темноте пещеры лучезарно улыбается.

– Ну, я это делаю с радостью. Для следующего раунда я разработала офигительно крутое состязание. Это будет зрелищно.

– Здорово. – Я пытаюсь набраться побольше энтузиазма, но мне плевать на состязание, потому что мне этот победитель не нужен.

Повисла пауза.

– Ты точно уверена, что с тобой все в порядке?

– Ага. – Я знаю, чем это сегодня вызвано. Все дело во времени, проведенном в интимных ласках с Салухом. Хотя я этим наслаждалась, очевидно, что мой мозг растерялся, не справляясь со всем моим бременем прошлого.

– Ты бы сказала, если нет, верно? Тебе ведь больше недели кошмары не снились, – еще раз настаивает она.

Она мне не верит, и я ее не осуждаю.

– Я в порядке, правда. Просто… кажется, я могу высыпаться, как следует, только в присутствии Салуха.

Я слышу шорох ее одеяла, когда она усаживается.

– Салуха? – в непривычно тихих пещерах ее «ах» прозвучал ужасно громким. – Ох ты, боже мой! – шепчет она мгновение спустя. – Так вы двое встречаетесь?

– Нет! Мы просто друзья.

– Тоооочно. Друзья, которые вместе собирают травы. Ты этого в темноте видеть не можешь, но на словах «собирают травы» я пальцами показываю воображаемые кавычки. Не сомневаюсь, что я единственная, кто заметила, что в ваших корзинах трав не очень-то и много, несмотря на то, что вы, ребята, весь день где-то пропадаете.

Я даже понять не могу, из-за чего именно мне так стыдно. Мне приходит в голову его крупное стройное синее тело и о то, как его кожа соприкасается с моей. Да уж.

– Он мне очень нравится, – признаюсь я тихо.

– Тогда, чтобы хорошо выспаться, тащи его сюда и свернись у него под боком калачиком, – говорит она мне, зевая. – Меня это не волнует. Я переживаю только за тебя. Не к добру продолжать цепляться за прошлое.

И это говорит Джоси. Женщина, которая больше ни о чем другом и не думает, кроме как ее «с тех пор они жили долго и счастливо».

Она ложится обратно в одеяла и, в конечном итоге, снова засыпает. Я еще какое-то время продолжаю бодрствовать, думая о Салухе и нашей недавней романтической интермедии в пещере. Удивительно… но я с нетерпением жду того, что принесет завтра.

Возможно завтра настанет именно тот день, когда мы сможем на самом деле по-настоящему поцеловаться.

* * *

Утром следующего дня, проснувшись ни свет ни заря, в первую очередь я занимаюсь Чомпи, выкидываю старые, грязные шкурки, которые использовались как подстилка этого малыша, скармливаю ему еще одну бутылку, после чего немного лежим с ним в обнимку. Когда просыпается Фарли, она заменяет меня, и в душе мне все-таки немного грустно, видя, что мой собственный питомец ведет себя куда более радостно с ней, чем со мной. Но я не могу за это осуждать этого парнишку – она проводит с ним каждую свободную минуту бодрствования, а я появляюсь лишь на время кормления.

Я иду к центральному костру, чтобы позавтракать. Кайра уже там, готовит. Аехако вернулся из одного из своих походов и сидит там же, а малютка Кай у него на коленях. Обнимая ее, он воркует с пухленьким, улыбающимся ребенком, его лицо лучится улыбками. Понятно, что свой жизнерадостный характер Кай унаследовала от отца, потому что Кайра гораздо серьезней любого, кого я когда-либо встречала. Однако из них получилась миленькая семейка, и я игнорирую печальный приступ ревности, который чувствую. Я очень рада за Кайру и ее счастье. Я сажусь рядом с ними и угощаюсь лепешкой из корнеплодов, которые Кайра печет прямо на раскаленной каменной пластине.

– Мы отправляем в главные пещеры еще двоих, – заявляет Аехако, пока я лакомлюсь горячим завтраком. Он суется носом ребенку в лицо и смеется, когда Кай хватает его за борозды на носу.

– Здорово.

Аехако бросает взгляд на меня.

– Хочешь пойти? Я могу отправить вас с Джоси. Я хотел бы оставить здесь побольше охотников, чтобы обеспечивать остальных, поскольку могут пройти еще несколько лун, прежде чем все мы переселимся.

Я замираю. Аппетит у меня пропадает, но я заставляю себя откусить еще один кусочек от лепешки из корнеплодов. Вернуться в главную пещеру? Я избавилась бы от своих четырех надоедливых ухажеров, однако… там не будет Салуха. И впервые за долгое время я чувствую, что добиваюсь прорыва из своей тупиковой ситуации. Время, проведенное с ним, оказалось очистительным. У меня проснулись чувства, которые, как я считала, давно умерли.

– Я… думаю, что мне бы хотелось остаться.

– А. Из-за ваших игр? – он подмигивает мне. – А кому-нибудь из этих ухажеров ты отдаешь особое предпочтение?

О боже, неужели он считает, что мне нравится все это внимание? Черт.

– На мой взгляд, они все одинаковые. – Потому что никто из них мне не нужен.

Он кивает головой, и когда Кай, махнув пухлым детским кулачком, попадает прямо ему в лицо, он притворяется, что кусает его.

– Тогда я пошлю тех двух старейшин.

– Что-нибудь слышно о том, когда Харлоу отремонтирует камнерез?

– Мне никто ничего не говорил. Даже, если и получим еще какие-то знаки того, что настанет по-настоящему жестокий сезон, мы все равно вернемся туда. Думаю, лучше голодать всем вместе, чем по отдельности.

– Черт побери, – услышав это, от волнения у меня аж живот сводит, но я заставляю себя съесть лепешку из корнеплодов. – Думаешь, будет настолько плохо?

– Следи за своим маленьким двисти-другом, – говорит он мне. – Если он отрастит более темную шерсть, снега будут страшными.

Мне придется быть бдительной.

– Теф-и-нии, – раздается громкий голос. – Рад этим утром увидеть твое прекрасное личико!

Хассен с копьем в руке подходит к костру. Он ставит крупную ступню на один из каменных сидений и выпячивает вперед грудь. Мужчина он очень красивый, но, глядя на него, все, что я представляю себе, – это Салух с его выразительными глазами и то, как он гладит меня по спине.

– Привет, Хассен, – я стараюсь сохранять интонацию своего голоса теплой и изображать веселость, которую не чувствую.

– Я отстаю от Таушена всего на два семечка, – говорит он мне решительно. – У тебя есть задание, которое я мог бы выполнить, чтобы добиться большей твоей благосклонности?

Иип!

– Я оставлю это на усмотрение Джоси. – Я лучезарно улыбаюсь ему, дабы возместить свой уклончивый ответ. – Она не грешит предвзятостью, из-за этого я и доверилась ей.

– Предвзйа-тоостью? – он хмурится, услышав незнакомое слово.