Текст книги "Приз варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Она не придерживается тех или иных симпатий, – я немедленно поправлю.

– А-а. – Он наклоняется ко мне, и у него в глазах появляется блеск. – Хочешь, я выслежу и убью какого-нибудь зверя, мясом которого ты хотела бы полакомиться? Даже если невозможно склонить тебя на мою сторону, я мог бы обеспечивать тебя питанием.

Я замечаю, что Кайра замирает неподвижно, ее руки застывают над лепешкой из корнеплодов. Но тогда она берет себя в руки и кладет на каменную пластину следующую.

Я чувствую напряженное покалывание в затылке.

– Нет, не нужно, но спасибо, Хассен.

– Ты должна позволить мне заботиться о тебе, – настаивает он. Он встает и идет ко мне. – Это мой долг как сильного мужчины этого племени.

– Нет, правда, не надо, – возражаю я, мысленно заставляя себя не отшатнуться, когда он приближается. Я все время улыбаюсь, но сохранить жизнерадостность становится все труднее. Он очень настойчив. Все они такие.

Словно мои мысли призвали их, в главную пещеру подтягиваются Ваза с Таушеном.

– Я так и думал, что услышал сладкий голос Ти-фа-ни! – восклицает Таушен. – Позволишь мне обеспечивать тебя едой, красивый человек?

Я слышу, как Аехако фыркает себе под нос. Конечно, они ведут себя нелепо. Кроме того, они напористы, и, кажется, я впадаю в ступор, когда они начинают настаивать на своем.

– Я старейшина, – протестует Ваза. – Мой долг обеспечивать Тафнии едой.

– Я уже позавтракала, но уверена, остальные в пещере были бы благодарны за еду, – говорю я.

Они смотрят, уставившись на меня, словно у меня выросла вторая голова.

– Послушай, они не хотят спариваться с остальными в пещере, – шепчет Аехако. – Первой и самой главной задачей охотника – накормить свою пару.

– Да, но у меня же нет пары, – говорю я твердо. Я заставляю себя смотреть на лепешку из корнеплодов, которую Кайра жарит так, словно это самое захватывающее дело на этой планете. Сейчас за мной следят слишком много лишних глаз.

– По-моему, они это заметили, – поддразнивает Аехако. Он покачивает ребенка на коленях, а затем поднимает взгляд на увивающихся вокруг охотников. – Сегодня никакой охоты. Старейшины возвращаются в главную пещеру, и мы поможем им подготовить их вещи для перевозки. Помимо этого, здесь много вяленого мяса и шкур, что надо отправить туда. Мне нужны сильные мужчины, чтобы помочь. Охота может подождать до завтра.

– Тогда мы проведем этот день с Тафнии, – заявляет Ваза. – Сегодня будет прекрасный день.

Судя по всему, прекрасный день для всех, за исключением «Тафнии». Я сдерживаю вздох. Не похоже, что получиться улизнуть с Салухом.

* * *

Такое чувство, что этот день тянется целую вечность, и к тому времени, когда я ночью направляюсь в свою пещеру, я чувствую себя буквально заклеванной до смерти стаей ухажеров, действующих из благих намерений. Куда бы я ни пошла, кто-нибудь уже был там и предлагал мне что-нибудь отнести, принести мне чего-нибудь поесть, достать для меня меховую накидку на случай, если я замерзла. Этого хватит, чтобы свести девушку с ума. Даже Айша, самая ворчливая женщина на свете, бросает на меня сочувствующие взгляды.

Однако стоило мне лечь, я не могу уснуть. У меня в голове без остановки крутятся мысли, и меня не покидает тревога. Состязание Джоси, которое заставляет мужчин носиться целыми днями, как угорелых, имеет и свой побочный эффект; они относительно меня становятся все более собственническими. Пока я ужинала, по бокам от меня расположились Ваза с Таушеном. Бек хмурился всякий раз, когда со мной заговаривал другой мужчина, даже Аехако. Они предоставили мне больше пространства, и последняя неделя была просто замечательной, но теперь я начинаю беспокоиться о том, на что я согласилась.

Все это я время знала, что состязания были плохой идеей, но у меня было слишком мало возможностей выбора. Мои руки сжимаются в шкурах, и я постоянно переворачиваюсь с боку на бок.

Джоси, лежа в шкурах, что-то бормочет, затем шлепает одну из своих меховых подушек себе на ухо.

– Тифф, ты меня с ума сводишь. Просто иди уже и найди своего зайчика-утешайчика. Дай мне поспать. – Она натягивает одеяло себе на голову до тех пор, пока не становится похожей на махнатую гусеницу.

Я серьезно обдумываю ее слова. Как ни странно, сегодня я скучала по Салуху. Он находился здесь, но был занят, помогая остальным переносить их вещи, загружал в сани и прикреплял веревками. И, конечно же, мои ухажеры увивались вокруг меня, так что он не осмелился подойти слишком близко. Но стоило мне посмотреть на него, он наблюдал за мной тем своим пронзительным взглядом. Будто бы он позволял им вилять передо мной хвостом, но тут же вмешается, если ситуация выйдет из-под контроля.

Будто бы я принадлежала ему.

При самой этой мысли меня пробирает восхитительная дрожь. Я сажусь и оглядываюсь на Джоси в гнездышке одеял. Она всего лишь маленький комочек во тьме, в ложе, расположенном ​​напротив меня на противоположной стороне пещеры. Я могла бы помочь Салуху прошмыгнуть сюда, и он мог бы обнимать меня, пока я сплю. Это крайне эгоистичная мыслишка, но… почему-то мне кажется, что он был бы не против.

Я выскальзываю из одеял и беру свой плащ на меху. Моя длинная изношенная хлопковая ночнушка – единственное, что у меня осталось из прошлого на Земле. Вдоль воротника и рукавов теперь дырки, в нескольких местах нашиты заплатки, трусиков уже давно нет, но я все ровно надеваю эту ночнушку, ложась спать. Наверное, из-за воспоминаний о былых временах идея это довольно плохая, но я не могу заставить себя с ней расстаться. Сейчас она уже практически непристойная, но ее так приятно чувствовать кожей. Завернувшись в плащ, я подхожу к входу в пещеру и выглядываю из-за кожаной занавесы приватности, которая служит дверью.

Центральный общий костер потух, и в главной пещере тихо. Уже поздно и Салух скорее всего уже лег спать. Мне стоило бы развернуться, вернуться в свои шкуры и попытаться отдохнуть.

Вместо этого я на цыпочках выхожу в главную пещеру и, подойдя к костру, стою, уставившись на раскаленные оранжевые угли. Раз мне не спится, тогда я опять-таки могу побыть и здесь. Кайра у костра оставила свой бурдюк с водой, наверное, ее отвлекла новорожденная дочурка. Я поднимаю его, и он внутри плещется, все еще наполовину полный. Сняв пробку, я подношу его к губам.

Как только я это делаю, то вижу пару светящихся в темноте синих глаз.

Мое тело замирает, и я роняю кожаный мешком с водой. В моем сознании тут же вспыхивают мрачные образы. «Не меня. Не меня».

Вперед ступает крупное, рогатое существо с синей грудью без привычного жилета, хвост которого подергивается у одного из одетого в леггинсы бедра. Салух. Сквозь меня спиралью проносится облегчение, сменив шок, и меня пошатывает. Все мое тело дрожит, так как разумом я перенеслась в то страшное место. С чего я решила, что до этого я была ужасе? Да я практически из кожи вылезаю.

Салух подходит ко мне и накидывает мне на плечи мой плащ там, где он скатился.

– Будь осторожнее, – шепчет он тихим голосом. – Ты едва в костер не свалилась.

Правда? Не могу перестать дрожать. Мои пальцы хватаются за плащ, но я, кажется, не в силах ухватиться. Я точно схожу с ума. Мне нужно успокоиться, поднять бурдюк Кайры, содержимое которого растекается по холодному каменному полу, но я даже пошевелиться не могу.

Его большая теплая ладонь ласкает мою щеку. Бархатистые костяшки пальцев обводят мою челюсть.

– Ти-фа-ни? С тобой все в порядке?

Его прикосновения, как ни странно, успокаивают. Я подаюсь вперед, в его ладонь, после чего наклоняюсь к нему, пока не прижимаюсь щекой к его обнаженной груди. Такой теплой. Такой сильной. Такой безопасной.

– Не мог бы ты пойти ко мне и обнимать меня, пока я сплю?

Тело Салуха напрягается, и тогда он гладит меня по спине.

– Ну, разумеется.

Как гора с плеч. Я беру его за руку и тащу его к своей пещере. Мне не придется пережить эту ночь в одиночестве. Мне все же немного стыдно за то, что затаскиваю в свою постель парня. Забавно, но это в чем-то похоже на случай из моего детства на ферме моей тети, когда я затащила парня в свою комнату. Конечно, тот парень рассчитывал заняться сексом. Салух этого от меня не ждет. Он просто хочет, чтобы мне было приятно и спокойно.

Когда вслед за мной заходит Салух, я опускаю занавес приватности на место, после чего оглядываюсь на шкуры Джоси. Она перебралась в дальний конец пещеры и лежит, повернувшись лицом к стене. Она потрясающая подруга. Она дает нам максимальную приватность, насколько это возможно, и за это я ее люблю. Я веду Салуха к своим шкурам и опускаюсь вниз. Он сразу же забирается ко мне и вытягивается всем своим большим телом. Притом, он занимает большую часть постели, но оказывается, что меня это не беспокоит. Мне просто нравится, что он здесь.

Стянув плащ, я отбрасываю его в сторону и прижимаюсь к нему. Своей щекой я укладываюсь ему на грудь и испускаю легкий вздох удовлетворения. Его крупное тело разгонит все тени.

Он прижимается губами к моему лбу и обнимает меня. Большая ладонь начинает гладить меня по спине, и я обнимаю его вокруг туловища. Мое тело прижато к его, и, о боже, это просто непередаваемые ощущения. Я в тепле и безопасности, и все мое беспокойство словно угасает. Если его хвост и немного подергивается, я могу это просто игнорировать. Это никак не портит абсолютное совершенство того, что он здесь, рядом со мной.

– Спасибо тебе, – шепчу я.

– Ни к чему меня благодарить, – шепчет он мне в ухо, и горячее дыхание щекочет мою кожу. – Я нахожу огромное удовольствие, когда обнимаю тебя.

Мда, вообще-то… он не единственный. Я тоже нахожу огромное удовольствие, когда он меня обнимает.

– Ты в порядке? – его рука движется к моим волосам, и он убирает мои локоны с моего лица. – Весь день ты явно нервничала.

– Просто слишком много навязчивого внимания, – говорю я ему. Но больше я не хочу об этом думать. Просто хочу расслабиться и забыть об этом до завтрашнего утра, когда мне снова придется встретиться с реальностью лицом к лицу. Я прижимаюсь к нему, прильнув к нему еще сильнее.

Его рука, лаская меня, скользит вверх и вниз по моей спине. Снова и снова он просто касается меня и обнимает. Мне так нравится, что испускаю слабый вздох и ловлю себя на том, что ласкаю его кожу в ответ. Мои пальцы скользят по рельефным выступам на его руке, а потом по упругим мышцам. Кожа у него бархатисто-нежная, но тело под ней такое твердое и такое совершенное, будто он высечен из камня.

Я не могу перестать прикасаться к нему… да и не хочу. Я наслаждаюсь, исследуя его тело, потому что его я не боюсь. Я знаю, что Салух никогда не причинит мне зла. Он никогда не потеряет над собой контроль и не нападет на меня. Для него я личность и друг. Для инопланетян, которые меня похитили, я была всего лишь дополнительным грузом. Им было плевать на мою жизнь.

И для Таушена, Хассена, Вазы и Бека я не совсем полноценная личность. Я награда, приз тому, кто станет победителем. Никто из них не проявил интереса ко мне как к личности. Они понятия не имеют, что мне нравится выделывать кожу и что я хочу выращивать сельскохозяйственные культуры. Никто никогда не расспрашивал меня о моем детстве и не интересовался моим мнением, как я к чему отношусь. Я недурна собой и я свободна, и это все что им нужно.

Но Салух на них совсем не похож. Он смотрит на меня так, что… создается впечатление, что весь мир вокруг перестает существовать. И всякий раз, когда он на меня смотрит таким образом, то кажется, будто проникает прямиком мне в душу. Даже сейчас меня бросает в дрожь, просто подумав об этом его пристальном взгляде, задерживающимся на мне, как будто он горит желанием забрать меня в свои шкуры и пожирать меня самыми развратными, похотливыми способами.

И такое ощущение, что впервые за целую вечность сама мысль о том, что произошло бы нечто вроде этого, не пугает меня. Вместо этого я сгораю от любопытства и завожусь, подумывая, каково было бы, займись я сексом с Салухом.

Ну, справедливости ради, мне, наверное, следует начинать с поцелуев. Как говорят, двигаться крохотными шажочками.

Он принимается энергично потирать мои плечи и натягивает шкуры вокруг нас покрепче.

– Ты вся дрожишь.

– Просто задумалась. – Его грудь совсем рядом с моими губами, что я могла бы ими ее коснуться. Мысль очень соблазнительна.

– Тебе следует это прекратить.

Из меня вырывается тихий смешок. Он что, отпустил шутку? Славный милашка-парень. Славный инопланетянин.

– Думай меньше, действуй больше, так?

– Пожалуй.

Я чувствую, как все мое тело наполняет возбуждение, усилившегося тем, что его крупное, теплое, восхитительное тело обвивает меня. Тем, что, когда он двигается, его обнаженная грудь трется о мою ночную рубашку, вызывая самое пагубное – и чудесное – трение о мои соски.

Думать меньше и действовать больше? Он совершенно прав. Мне нужно выбраться из собственной головы, перестать из-за всего переживать и вернуться к жизни.

Меня окутывает и опьяняет его запах. Эта странная дикая планета, которая отныне является моим домом, сейчас будто растворилась вдалеке. Остались только мы с Салухом и мои шкуры.

Ну, и еще Джоси в другом конце пещеры. Замерев, я прислушиваюсь к звуку ее ровного дыхания. Когда она издает тихий храп, меня накрывает волна облегчения. Мы и правда одни, он и я.

Моя рука скользит по его груди. Чувствую, как он напрягается, и когда я прижимаю ладонь к бугристому покрытию в центре его груди, я чувствую, как бешено у него колотится сердце.

Думай меньше. Действуй больше.

Я скольжу рукой ниже и пальчиками обхватываю его член.

Он возле меня прям каменеет. Я поднимаю на него взгляд, и вижу, что его синие глаза, ослепительно пылая, смотрят прямо мне в глаза, и их интенсивность настолько пылкая, что мне захотелось сделать с ним еще больше, только чтобы получить еще больше реакции.

– Ти-фа-ни, что ты творишь?

– Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, – шепчу я ему. – Хочу еще раз попробовать.

– Хочешь заполучить мой рот? – издает он тихим, сдавленным голосом. – Но это не мой рот, который у тебя сейчас в руке.

Из меня грозится вырваться еще один смешок.

– Я отлично знаю, что у меня в руке. – Черт, мне ли не знать. За последнюю неделю я много размышляла о нашей взаимной мастурбации. Я до сих пор помню, как выглядело его великолепное тело с синей замшей поверх сплошных мускулов, и отчетливо помню его невероятно огромного размера член. Помню вену, проходящую вдоль его сторон, то, каким он был бугристым, и то, как реагировал Салух, когда он прикасался к собственной шпоре.

И все это я хочу с ним проделать сама.

Но для начала мне хочется его поцеловать. Надеюсь, я не распсихуюсь. Закрыв глаза, я собираюсь с духом, потому что многие мои плохие воспоминания о событиях на корабле связаны с… гадостями, которые происходили с моим ртом. Мне даже думать о них неприятно. Мне нужно обзавестись новыми воспоминаниями, а язык Салуха может оказаться как раз тем самым рецептом, в котором я нуждаюсь…

Если только я опять не разрыдаюсь. Это было бы ужасно.

Но я не могу вечно так жить. А этой ночью чувствую я себя отлично. У меня в венах бурлит желание, соски затвердели, чувствую, что между ног становлюсь мокрой. Ну, если вообще и есть подходящее время, чтобы побороть свой страх перед поцелуями, так это именно этой ночью. Сейчас.

Моя рука плавно скользит по его члену, твердому, эрегированному контуру, давящему на кожу его штанов.

– Думаю, мне хочется еще раз попытаться поцеловаться, – говорю я ему.

Он медленно кивает головой, но не двигается. Он позволяет мне взять на себя инициативу. Мне это очень по душе. Речь о том, что даю я сама, нежели подвергаюсь чьему-то насилию. Этой ночью я хочу доставить ему всевозможные виды наслаждения.

Не без колебаний и скрепя сердцем я убираю руку с его члена и кладу обратно ему на грудь. Я забираюсь повыше, так как ростом он семь футов и в этом положении наши лица не на одном уровне. Когда я подбираюсь вплотную, то принимаюсь в этой тьме рассматривать его лицо. Если не считать интенсивного блеска его глаз, я с трудом могу разглядеть нос и рога. Остальное накрыто тенями.

Я скольжу пальцами к его лицу и прослеживаю линию его челюсти. Он тяжело дышит, но взгляд, направленный на меня, спокойный. Терпеливый. Кончиками пальцев я обвожу контур его рта и провожу по его губам. Его губы чувствуются мягче и более приятными, чем кажутся при дневном свете. Я даже надеюсь, что он прикусит один из моих исследующих пальцев, однако он совершенно неподвижен. Он позволяет мне взять контроль на себя.

Так я и делаю. Я устами осторожно припадаю к его губам и, нервничая, выжидаю. Жду, когда стремительный наплыв страшных воспоминаний разрушит этот момент, и что желчь поднимется в мое горло. Воспоминания закрадываются, и как только я прижимаюсь к его губам, сдерживать их в узде становится труднее. Я так отчаянно хочу, чтобы все получилось, но поставленной цели мне еще не удалось достичь.

Вдруг его ладонь нежно обхватывает мою щеку и поглаживает ее большим пальцем.

Всего одно небольшое движение, но оно напоминает мне, что я здесь, с ним. Что я в безопасности, и я с Салухом. Что это его рот под моим. И что это я даю, а не у меня насильственно забирают.

Всплывшие воспоминания угасают, и остается только Салух, его теплое тело, вплотную прижатое к моему, его густые волосы касаются моей руки, и я вдыхаю его запах. Рот у него мягкий, а губы сомкнуты. Я легонько целую его, только для того, чтобы доказать себе, что могу это сделать. Он приятный на вкус – чуть-чуть дымчатый, подобно пламени костра, чуть-чуть пряный и мускусный, подобно его запаху. И мне хочется еще. Я целую его в губы снова и снова, краткими нежными поцелуями, которые позволяют мне свободно развлекаться, не предлагая больше, чем я готов дать.

Все это время его большой палец, лаская меня, гладит мою щеку, напоминая мне, что он здесь, и все просто замечательно.

Мои поцелуи постепенно становятся все более настойчивыми, и сейчас, когда я целую его губы, мой язык скользит по стыку его губ, побуждая его открыться для меня. Для этого мне приходиться несколько раз провести языком, чтобы он понял, чего я хочу, и тогда он для меня открывается. Мой язык поглаживает его уста, смелее, чем я себя чувствую. Это серьезный шаг вперед, следующая ступень лестницы на пути возвращения к нормальным отношениям и нормальной жизни.

Его язык в ответ ласкает мой, и я чувствую, как бугорки, что на нем, трутся о мой собственный язык.

От неожиданности я отстраняюсь. Почему я всегда забываю, что у ша-кхаев, похоже, везде наросты? Просто я уже видела, сколь много этих наростов у них по всему телу. И все же прикосновение его языка к моему застало меня врасплох.

– Мягкая, – бормочет он, касаясь носом моего носа.

– Хм?

– Ты везде такая мягкая, – говорит он мне. – А в особенности твой маленький язычок. Мне это нравится.

До странности трогательно это слышать. Улыбнувшись, я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его, позволяя своему «мягкому язычку» проявить инициативу. Я скольжу им обратно в его рот, и на этот раз, когда его язык ласкает мой, я уже не удивляюсь. От того удовольствия, как эти бугорки касаются моего гладкого языка, у меня даже мурашки по коже побежали, и сейчас я целую его не потому, что чувствую себя так, будто должна, а потому, что мне это нравится.

Я обожаю целовать Салуха и выбираю нечто среднее между всевозможными одурманивающими похотью поцелуями. Я обожаю его рот. Я обожаю, что он дает мне взять на себя инициативу. Я обожаю его вкус и дразнящие взмахи его языка.

Я прихожу к выводу, что мне очень, очень нравится этот язык.

Мы целуемся бесконечно долго, наши уста сливаются в нежных, неторопливых ласках. Спешке здесь нет места, торопиться некуда, чтобы перейти к кое-чему поинтересней. Существует лишь немыслимое удовольствие от соприкосновений губы в губы, время от времени сталкиваясь носами. Спустя какое-то время меня уже не устраивает просто целовать его в губы. Мне хочется от него большего.

Черт, я хочу его всего. Я ужасно изголодалась.

Поэтому я отрываю губы и вместо того, чтобы в очередном поцелуе прижаться к его губам, я наклоняюсь и нежно прикусываю его мужественный подбородок. Я чувствую, как в ответ его сотрясает мелкой дрожью, и это побуждает меня стараться еще больше. Дразнить больше. Исследовать больше.

Мои руки скользят к густой массе его волос. Они мне немного напоминают гриву лошади с моей Родины на Земле – густые и немножко жесткие, но все ровно по-своему красивые. Отводя их в сторону, я обнажаю ухо и осторожно облизываю. Каким бы сексуальным я его не находила, все же он не человек, и вполне возможно, что его уши не такие уж эрогенные зоны, как у нас.

Его тело напрягается, а руки отпускают меня.

Я чуть-чуть отодвигаюсь, не забывая о его больших мощных рогах.

– Что… что, получилось настолько ужасно?

– Да нет же, – испускает он хрипом, снова принимаясь ласкать мою щеку. – Слишком уж хорошо получилось. Сейчас бы я сам себе не доверился, как бы не схватить тебя и напугать этим.

О господи. Я понимающе киваю.

– Что ж, тогда можно это еще разок повторить?

– Если тебе хочется.

– А тебе понравилось?

Медленно кивнув головой, он скользит рукой по моему плечу, а потом вниз по руке. После этого он, обняв за талию, прижимает меня к себе.

Ну и отличненько. Ему понравилось. Я тут же снова зарываюсь руками в его чудесные волосы и наклоняюсь, чтобы прикусить мочку его уха. Его ухо, так же, как и все остальное, больше, чем я ожидала, но сама мочка чувствуется мягкой и вполне человеческой. Своими зубами я осторожно прикусываю ее кожу, после чего провожу по ней языком.

Своим лицом он прижимается к моему плечу, но вырывающийся из него приглушенный стон все ровно достаточно громкий, чтобы я окаменела. Резко усевшись, я зажимаю ему рот ладонью и оглядываюсь на Джоси. Спустя мгновение становится очевидным, что она по-прежнему спит, и я успокаиваюсь.

– Прости, – шепчет Салух. – Я постараюсь контролировать себя получше.

Я снова провожу пальцами по его губам.

– А мне даже понравилось, что ты потерял над собой контроль… но давай не будем ее будить.

Если Джоси услышит, чем мы тут занимаемся, я не только опозорюсь, но и чары будут разрушены.

Мне хочется, чтобы происходящее продолжалось.

Убедившись, что Джоси не проснулась, я наклоняюсь к нему и снова облизываю его ухо, кончиком языка исследуя его форму. К моему изумлению, в верхней части раковины оно бугристое. Я провожу по нему языком, и меня радует, когда он снова испускает мне в плечо приглушенный стон. Он однозначно там чувствительный. Облизывая и посасывая чувствительный кусочек плоти, я стараюсь, делая все, что в моих силах, чтобы помучить его. Впившись пальцами в мою ночнушку, он прижимает меня к себе покрепче, но меня это нисколько не беспокоит. Мне это очень даже нравится. Мне нравится, что он безмолвно посылает мне все эти сообщения о том, насколько сильно я его возбуждаю.

Однако я не намерена довольствоваться только его ухом. Я прокладываю дорожку из поцелуев вниз по его шее, наслаждаясь теплотой его кожи. Я спускаюсь вниз по его плечу и надавливаю там рукой, без слов требуя, чтоб он перевернулся на спину. Ни секунды не раздумывая, он растягивает свое крупное красивое тело, дабы я могла без спешки прикасаться к нему и лизать. Он лучший источник вдохновения. Я целую его грудь, ненадолго задерживаясь на его сосках прежде, чем вспоминаю о том, что они не очень-то нечувствительны. Далее я продолжаю уделять внимание его пупку и облизываю его, после чего начинаю спускаться еще ниже.

Он хватает меня за руку, и глаза у него аж округлились. Выглядит он потрясенным, и он притягивает меня к себе, чтобы шепнуть мне на ухо.

– Ти-фа-ни, чем, по-твоему, ты занимаешься?

– Оральным?

Он наклоняет голову.

– Я не понимаю этого слова.

– Вот это, – отвечаю я, постукивая по своим губам. – Опускаются сюда. – И я, протянув руку, провожу пальцами по его члену.

Я слышу, как он втягивает воздух.

– Зачем бы тебе это делать?

– А почему бы и нет? Разве здесь мужчины этим со своими парами не занимаются?

Если нет, то заберите меня с этой планеты как можно скорее.

– Все совсем по-другому. Это мужчина должен доставлять удовольствие своей женщине.

«Эээ… понятно».

– А что, если мне хочется доставить удовольствие своему мужчине?

Его глаза снова смотрят на меня с такой страстью. Его большой палец прослеживает мою нижнюю губу.

– Так значит, я твой?

«О черт. Я еще не готова ответить на этот вопрос».

– В этот момент, да.

Глаза Салуха слегка прищуриваются, и он кивает головой.

Но момент уже испорчен. Сейчас мне кажется, что если я возьму его в рот, то он подумает, что мы поженимся. Или он попытается доставить мне наслаждение оральными ласками. И покуда обычно я сказала бы «Да, пожалуйста!», здесь все это должно быть просто легкими, непринужденными обжималками. Не более того. Все это может вывести наши отношения на новый уровень, а я не уверена, что готова к таким обязательствам.

Я наклоняюсь и снова целую его, и заново влюбляюсь в его чудесные губы. Целовать его – одно удовольствие. Мои ужасные воспоминания стерлись, и все, что сейчас существует, – это обжигающе-горячие губы Салуха, ласкающие мои, и его язык, скользящий по моему. Я возвращаюсь обратно в этот момент и меняю свой план действий.

Может, мы еще не готовы к оральным ласкам, но это вовсе не значит, что эта ночь должна закончиться вот так.

Моя рука тянется обратно к его члену, и я снова поглаживаю его через леггинсы. Он ощущается чрезвычайно твердым, а его обхват неправдоподобно толстым. Лишь вообразив, как эта огромная длина проникает в меня, вызывает глубоко внутри меня ноющую боль. У меня вырывается легкий вздох, и я начинаю его тереть через кожаную одежду.

– Он мне нравится.

– Правда? – его голос настолько низкий, что звучит практически как рычание, и мои соски напрягаются, когда я слышу его.

Кивнув головой, я наклоняюсь снова поцеловать его, и мои губы порхают поверх его.

– Я собираюсь его вынуть и поиграть с ним.

Он резко втягивает воздух, и я чувствую, как его тело пробирает дрожь. Салуху эта мысль нравится больше, чем он пытается показать. Мои пальцы нащупывают шнурки, удерживающие пояс его леггинсов, и я развязываю узел, пока он не распускается. Паховая область прикрывается лоскутом декоративной материи, и я отодвигаю ее в сторону, после чего его член оказывается на свободе.

Теперь, когда он свободен от леггинсов, его кожа обжигающе-горячая, а тело Салуха совершенно неподвижно, в то время как моя рука исследует его длину. Кончик его члена сплошь покрыт предсеменем, и я, намочив подушечки пальцев в этой шелковистой жидкости, провожу ими по всей макушке.

Салух закрывает глаза, яркое свечение которых на время темнеет. Интересно. Сейчас у меня такое чувство, будто здесь лишь я и его член, развлекаемся в свое удовольствие. Подавляя смешок, я провожу пальцами по его длине вниз. Я тру вдоль бугорков, наслаждаясь текстурой и воображая, как бы они ощущались внутри девушки. Перейдя к его яичкам, я глажу и ласкаю их. Так странно, что этот мешочек такой безволосый и в то же время такой большой, но это просто еще одно напоминание о том, что я больше не в Канзасе. Его шпора олицетворяет собой следующее напоминание о том, что В-Этом-Мире-Все-По-другому, и я провожу некоторое время, исследуя пальцами этот аспект его анатомии. Она довольно твердая, почти что кость, но я никак не могу понять, в чем ее смысл. Опять же, в анатомии я не могу понять смысла многому.

Подразнив его плоть и исследовав прикосновениями его… всего целиком, я возвращаюсь к его длине и охватываю пальцами основание его члена. Оно такое большое и толстое, что, когда обнимаю его, я даже не могу дотронуться до кончиков пальцев с обратной стороны. У меня никогда не было секса с кем-то настолько большим, и хотя в глубине души я думаю, что это может оказаться вовсе не забавно, я не слышала ни единой жалобы от других спарившихся женщин. И это подсказывает мне, что бояться нечего, ну, относительно размера. Я сжимаю его покрепче и наклоняюсь, чтобы снова его поцеловать.

На этот раз, когда мои губы касаются его, он испускает стон мне в рот, а его член толкается мне в руку. Это признак того, что он не настолько безучастный, как пытается притвориться, и мне это нравится. Крепко его обхватив, я принимаюсь поглаживать его член, и поглаживаю я его твердой рукой.

Он не выдерживает. Мгновение спустя голова Салуха, с рогами и всем прочим, утыкается мне в плечо, используя меня, чтобы приглушить себя в то время, как делает толчок в мою руку. Я шокирована этим резким движением, но в то же время я восторге и не могу устоять, поэтому глажу его еще, еще и еще. Он взбрыкивает бедрами мне в руку, толкаясь своим членом в круг моих пальцев более стремительно, чем я успевала бы его надрачивать, и я завожусь от того, насколько диким его делают эти ласки. Его лицо прижимается к моей груди, как будто он не доверяет самому себе, что в силах сохранить молчание, а его член врезается в круг моих пальцев. Затем его рука хватает мою, и, используя мою руку, он занялся собой сам.

И да, это дьявольски сексуально. Когда он трахает мой кулак, а его тело, прижимающееся к моему, прям неистовствует в лихорадочном возбуждении, я чувствую, что моя киска становится все влажнее и влажнее.

Вдруг все заканчивается – горячее, сливочное семя заливает мои пальцы и руку. Оно обрызгивает мои бедра, а все тело Салуха у моей груди сильно дрожит, при этом он испускает настолько громкие стоны, что я точно уверена, что Джоси может проснуться и увидеть меня, всю покрытую семенем Салуха. Другой рукой я убираю волосы с его лица, целуя его кожу, до которой могу дотянуться. У меня кружится голова, и я чувствую приятную дрожь, и я счастлива, что смогла доставить ему такое удовлетворение. Он кончил, и кончил сильно, все благодаря моим ласкам.

Тяжело дыша, он утыкается мне в шею.

– Никогда не чувствовал себя таким счастливым.

Я улыбаюсь во тьме.

– Мне захотелось доставить тебе наслаждение.

– Сейчас я бы мог горы покорять, – шепчет он мне на ухо. – Вот только это означало бы покинуть твою постель.

Мне знакомо это чувство. Мне тоже не хочется, чтобы он уходил, не тогда, когда чувствую себя так хорошо и расслабленно. Я не кончила, но я все еще наслаждаюсь тем, что кончил он. С меня достаточно дурных воспоминаний.

– У тебя, часом, нет тряпки, чтобы очиститься? – шепчет он.

Господи. Я не знаю, есть ли у меня. Уж точно, что не под рукой, а если вставать с постели, это означает, что могу разбудить Джоси. Ложась спать, я и не думала, что стану проводить время таким образом. Подумав всего мгновенье, я хватаюсь за свою ночнушку и стягиваю ее через голову, после чего, воспользовавшись ею, вытираю свою руку и его живот. Как только он приведен в порядок, я скольжу обратно в его объятия и вздрагиваю от неожиданности, когда мои напряженные соски касаются его груди, ибо ощущается это очень уж приятно. Вполне возможно, что я не настолько расслаблена, как мне казалось, потому что мой пульс опять начинает учащаться.