Текст книги "Дорога к любви"

Автор книги: Розамунда Пилчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

Минуту все изумленно молчали, затем Эмма прекратила попытки сдвинуть диван и выпрямилась. В полумраке сцены Роберту показалось, что она стала намного выше и тоньше, а кисти рук торчали из ее засученных рукавов, как сухие ветки. Но хуже всего выглядели ее волосы. Она коротко подстриглась, и теперь ее голова казалась совсем маленькой и беззащитной, а ежик волос напоминал мех какого-то зверька.

К тому же она и держалась настороженно, как дикий зверек. Вид у нее был встревоженный, она ждала от Роберта первых слов, приготовившись к обороне.

Роберт засунул руки в карманы, стараясь придать себе как можно более непринужденный вид, и сказал:

– Привет, Эмма.

Девушка слабо улыбнулась и произнесла:

– Этот диван такой тяжелый, словно чугунный.

– И тебе никто не поможет? – Он подошел к краю сцены и посмотрел на нее снизу вверх. – Ведь он и правда очень тяжелый.

– Сейчас кто-нибудь подойдет.

Она не знала, что делать со своими руками: вытерла их об джинсы, сложила на груди, при этом поза получилась очень забавная – под тонкой майкой выпирали острые девичьи лопатки.

– Что ты здесь делаешь?

– Мы приехали посмотреть «Маргаритку на траве». Познакомьтесь: это – Джейн Маршалл, это – Эмма.

Девушки улыбнулись и кивнули друг другу, пробормотав приветствия. Эмма обратилась к Роберту:

– Ты знал, что я здесь?

– Нет. Но я знал, что здесь Кристофер, поэтому предположил, что и ты тоже.

– Я работаю здесь уже недели две. Все-таки какое-то занятие.

Роберт ничего не сказал, и Эмма, растерявшись из-за его молчания, села вдруг на диван, который до этого пыталась передвинуть. Руки ее бессильно опустились. Потом она спросила:

– Тебя прислал Маркус?

– Нет. Мы просто заехали посмотреть. Убедиться, что все в порядке.

– Я в порядке.

– Когда ты заканчиваешь работу?

– Часа через полтора. Нужно освободить сцену для репетиций к завтрашнему утру. А что?

– Думаю, мы могли бы пойти в гостиницу, заказать в ресторане что-нибудь поесть и выпить. Джейн и я еще не ужинали.

– Это очень мило с вашей стороны… – Энтузиазма в ее голосе не было. – Дело в том, что когда я иду вечером на работу в театр, то обычно ставлю в духовку что-нибудь к ужину. Джонни и Крис ужинают дома. Поэтому придется идти домой, иначе все сгорит.

– Джонни?

– Джонни Риггер. Который играл жениха. Мы живем все вместе: Крис, он и я.

– Понятно.

Опять повисло молчание. Эмма, в явном замешательстве, пыталась побороть свой инстинкт гостеприимства:

– Я бы пригласила вас в гости, если вы согласны. Но, боюсь, кроме нескольких банок пива…

– Мы любим пиво, – быстро проговорил Роберт.

– И квартира в ужасном беспорядке. Вечно не хватает времени, чтобы убраться. Я имею в виду теперь, когда я пошла на работу.

– Ничего. Как до вас доехать?

– Ну… Вы на машине?

– Да. Она на улице.

– Ладно. Подождите на улице, а мы с Крисом подойдем попозже. Вас это устроит? Мы вам покажем дорогу.

– Прекрасно. А Джонни?

– Приедет позднее.

– Мы ждем вас.

Роберт вытащил руки из карманов, повернулся, и они с Джейн зашагали по наклонному полу к выходу. Когда они были уже у дверей и Роберт придерживал их, пропуская Джейн, на сцене раздался грохот.

– Что там случилось? – Обернувшись, Роберт успел увидеть, что Эмма вскочила с дивана, как будто его подожгли, и опять пытается сдвинуть с места этот неподъемный предмет мебели. Маленький человечек, похожий на бешеного пирата, влетел на сцену:

– Послушай, птичка, я же просил тебя убрать этот чертов диван, а не дрыхнуть на нем. Скорее бы вышла прежняя работница, чтобы я больше тебя не видел!

В такой ситуации следовало либо дать этому типу по физиономии, либо незаметно уйти. Ради Эммы Роберт предпочел удалиться.

Дверь за ними закрылась, но и в фойе все еще были слышны его крики:

– Вот идиотка! Как можно быть такой тупой…

– Великолепно, – сказала Джейн, когда они спускались по лестнице. Роберт не отреагировал, так как был не в состоянии вымолвить ни слова, пока не улеглась поднявшаяся в нем волна гнева. Видимо, это и был господин Коллинз, помощник режиссера. С такими типами тяжело работать.

Гости из Лондона вышли из театра, сбежали по ступенькам, пересекли тротуар и сели в машину. Стемнело, на город опустились мягкие сумерки, но дневная жара еще сохранялась в узких улочках, поднимаясь от раскаленных камней и асфальта. Над входом ярко горела вывеска «Театр». Когда они сели в машину, вывеска погасла. Вечерний спектакль закончился. Роберт достал сигареты, угостил Джейн. Закурили. После нескольких затяжек он немного успокоился и сказал:

– Она постриглась.

– Да? Какие волосы были у нее раньше?

– Длинные, шелковистые и темные.

– Ты не догадался, что ей не хочется, чтобы мы ужинали у нее сегодня?

– Догадался. Но сходить нужно. Долго мы там не задержимся.

– Терпеть не могу пиво.

– Извини. Будем надеяться, тебя угостят кофе.

– Для такой работы вообще не нужны мозги! Последний тупица мог бы выполнить ее лучше, чем ты!

Коллинза понесло, он выплескивал наружу все напряжение, накопившееся за день, в потоке ругательств, предназначавшихся исключительно Эмме. Он ненавидел ее. Это было связано с Кристофером и с тем, что ее отец знаменит и удачлив. Сначала она защищалась, но потом прекратила попытки противостоять потокам его злой ругани. С Коллинзом невозможно было установить нормальные отношения. Теперь Эмма просто слушала его, продолжая делать свою работу, и старалась не показывать, насколько глубоко она оскорблена.

– Ты получила эту работу, потому что некому было ее выполнять, а не благодаря Кристо. И не потому, что какие-то идиоты готовы выкладывать двадцать тысяч фунтов за мазню Бена Литтона, состоящую из красных пятен на голубом фоне. Я еще не потерял здравый рассудок и надеюсь, ты это уже поняла. Так что не думай, будто можешь рассиживаться тут, развлекая своих пижонов-приятелей. А в следующий раз, когда они снизойдут посмотреть нашу жалкую постановку, соизволь предупредить их, чтобы они дождались, пока мы не закончим работать. Ну, убери же этот чертов диван с прохода!

Было уже почти одиннадцать, когда он наконец отпустил ее. Кристо ждал сестру в кабинете Тома Чилдерса. Дверь была открыта, за ней слышались голоса. Она постучала, заглянула в дверь и сказала:

– Я готова. Извини, что так долго.

Кристо поднялся:

– Ничего. – Он загасил окурок. – До свидания, Томми.

– До свидания, Кристо.

– Спасибо за все.

– Да ладно, старик.

Они спустились и пошли к двери. На ходу он обнял ее. Их теплые тела соприкоснулись. Было слишком жарко, чтобы, еще и прижиматься, но ей было приятно. Выйдя из театра, Кристо остановился в аллее, которая вела к улице, чтобы закурить.

– Что-то ты сегодня долго. Коллинз опять скандалил?

– Он просто рвал и метал из-за того, что приехал Роберт Морроу.

– Роберт Морроу?

– Он работает в галерее с Маркусом Бернстайном. Я тебе говорила, он зять Маркуса. Роберт приехал посмотреть пьесу. С девушкой.

Кристо стоял и смотрел на нее.

– Посмотреть пьесу или посмотреть на тебя?

– Думаю, и то и другое.

– Он не попытается забрать тебя? Сказать, что ты еще несовершеннолетняя или еще что-нибудь?

– Конечно нет.

– Тогда все нормально?

– По-моему, да. Но, понимаешь, я сдуру пригласила их к нам. Вообще-то я не хотела этого делать, просто так вышло, и они ждут нас в машине. Ох, Кристо, извини меня.

Актер рассмеялся:

– Ладно. Мне все равно.

– Они долго не пробудут.

– Я не против, даже если они останутся на всю ночь. Не делай такое печальное лицо. – Кристофер обнял Эмму и поцеловал в щеку.

Она подумала, как было бы чудесно, если бы этот вечер, этот день, бесконечный день, закончился прямо здесь и сейчас. Эмма боялась Роберта. Она слишком устала, чтобы отвечать на его вопросы, пытаться скрывать что-то от его проницательных серых глаз. Она слишком устала и для того, чтобы конкурировать с его подругой, хорошенькой блондинкой в темно-синем платье, которая так холодно посмотрела на нее. Она слишком устала, чтобы приводить в порядок квартиру к их приходу, убирать одежду, рукописи сценариев и пустые стаканы, открывать банки с пивом, варить кофе и подавать ужин.

Кристо потерся подбородком о ее щеку.

– В чем дело? – ласково спросил он.

– Ни в чем.

Он не понимал, когда она жаловалась на усталость. Сам он никогда не уставал, поэтому не знал, что это такое.

Кристо тихо сказал ей на ухо:

– Хороший был день, правда?

– Да, конечно. – Эмма отстранилась. – Хороший был день.

Взявшись за руки, они пошли по аллее к улице. Роберт услышал их голоса и вышел из машины навстречу. Брат и сестра шли к нему, то появляясь в кругах света уличных фонарей, то исчезая в темноте, как парочка влюбленных. У Эммы через руку был переброшен свитер, а Кристо нес под мышкой объемистый том сценария, зажав сигарету между пальцами левой руки. Поравнявшись с машиной, оба остановились.

– Привет, – поздоровался, улыбаясь, Кристофер.

– Кристо, познакомься, это – Роберт Морроу и мисс Маршалл.

– Миссис Маршалл, – тактично поправила Джейн, перегнувшись через переднее сиденье. – Привет, Кристофер.

– Извините, что мы так долго, – сказал Кристофер. – Я только что узнал от Эммы, что вы здесь. Ей, как всегда, пришлось выслушать ежевечернюю ругань Коллинза. Да и все мы были заняты делом. Вы зайдете к нам на пиво? Ничего покрепче у нас, скорее всего, нет.

– Все нормально, – согласился Роберт. – Если вы покажете нам дорогу.

– Естественно.

Квартира была расположена в подвальном этаже дома, в квартале, состоящем из видавших лучшие времена мрачных домов викторианской эпохи. У этих домов были островерхие крыши, затейливая кирпичная кладка и крашеные окна. Но сама улица выглядела мрачной, а гардины в окнах эркеров – какими-то жалкими и не совсем чистыми. Истертые каменные ступени вели вниз, где стояли мусорные баки и пара горшков с засохшей геранью. Когда они спускались, раздался пронзительный вопль несчастной кошки, и черное существо, напоминающее крысу, стремглав промчалось по лестнице прямо у людей под ногами. Джейн испуганно вскрикнула.

– Не бойтесь, – попыталась успокоить ее Эмма. – Это всего лишь кошка.

Кристофер отпер дверь и прошел вперед, включая свет. На лампочках не было даже абажуров. То была меблированная квартира, и в ней не было светильников. Джонни пытался соорудить нечто вроде настольных ламп с помощью бутылок из-под коньяка, но не продвинулся дальше покупки штепсельных вилок и абажуров.

Пахло мышами и гнилью, даже после такого жаркого дня, как сегодня, здесь было холодно и сыро, хуже, чем в пещере.

Кристофер бросил сценарий на стол и пошел открывать окно с решеткой, напоминающей тюремную.

– Надо проветрить. Приходится закрываться от кошек. Они здесь проникают повсюду. Что будем пить? Тут было пиво, если Джонни все не выпил. А может, вы хотите кофе? У нас есть кофе, Эмма?

– Есть. Только растворимый. Приходится покупать его, так как молотый не в чем варить. Садитесь. Можно на кровать. Вот сигареты. – Она нашла пачку. Затем поискала пепельницу, пока Роберт дал всем прикурить от своей зажигалки. Пепельницы не нашлось, и она пошла на кухню за блюдцем. Раковина была завалена грязной посудой, и, посмотрев на нее, девушка несколько секунд не могла вспомнить, когда же ее столько набралось и когда она в последний раз была здесь и мыла тарелки и чашки. Наконец она вспомнила, и ей показалось, что с утра прошло уже три недели. Еще ни один день в ее жизни не тянулся так долго. Была почти полночь, а день все не кончался. Надо было кормить ребят, кипятить воду для кофе и искать открывалку.

Эмма нашла два чистых блюдца и отнесла их гостям. Кристофер поставил пластинку. Без музыки он не мог ничего делать, даже говорить. Сейчас это были Элла Фицджеральд и Коул Портер.

«Каждый раз, когда мы прощаемся,

Я как будто умираю».

Они стали обсуждать «Маргаритку в траве».

– Если вам удалось вдохнуть жизнь в подобный сценарий, – говорила Джейн Кристоферу, – я уверена, что вас ожидает успех.

Она рассмеялась. Эмма поставила поднос, и гостья взглянула на нее:

– Спасибо. Вам помочь?

– Нет, не надо. Схожу за стаканами. Вам пиво или кофе?

– Если не трудно, то лучше кофе.

– Конечно не трудно. Я и сама буду пить кофе.

Придя на кухню, она закрыла за собой дверь, чтобы они не слышали, как она гремит посудой, надела передник и поставила чайник на плиту. Когда она включала газ, он всегда резко вспыхивал и пугал ее. Она нашла поднос и чашки с блюдцами, банку кофе, сахар и банки с пивом в ящике около мойки. На полу валялись черные тараканы, в ведре было полно мусора – Джонни не потрудился его вынести. Эмма собиралась вынести ведро на улицу, но тут дверь позади нее открылась, и, обернувшись, она увидела Роберта Морроу. Девушка попыталась незаметно запихнуть ведро под мойку, но гость перехватил ее руку и взял его у нее. Брезгливо взглянул на использованную чайную заварку, консервные банки и мокрые салфетки. – Куда это нести?

Эмме ничего не оставалось, как ответить:

– В мусорный бак у двери. Там, где мы входили.

Он ушел, держа в руке ведро, вид при этом у него был нелепейший. Эмма вернулась к посуде и подумала, что лучше бы он не приезжал. Роберт был чужим в Брукфорде, в театре, здесь, в этой квартире. Ей не хотелось, чтобы он жалел ее. Ведь, в конце концов, для этого не было причин. Она, несмотря ни на что, счастлива: Кристо с ней, а это главное. Что же касается их образа жизни, Роберта это касаться не должно.

Она молила Бога, чтобы гость и его безупречная спутница уехали до того, как вернется Джонни Риггер.

Когда Роберт вернулся с пустым ведром, Эмма гремела посудой, стараясь сделать вид, что очень занята. Она обернулась к нему и холодно произнесла:

– Спасибо. Я уже заканчиваю, – надеясь, что он поймет намек и оставит ее в покое.

Но он не понял или не захотел ее пощадить. Роберт закрыл за собой дверь, поставил ведро на пол и, взяв Эмму за плечи, повернул ее лицом к себе.

На госте из Лондона был немнущийся строгий костюм, голубая рубашка и темный галстук. У Эммы в одной руке была губка для мытья посуды, а в другой – тарелка, и ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы взглянуть прямо в его серые вопрошающие глаза.

– Зря ты приехал, – сказала она. – Зачем ты это сделал?

– Маркус очень беспокоится о тебе. – Он взял у нее из рук губку и тарелку и наклонился, чтобы положить их в мойку, все еще полную посуды. – Может, сообщишь ему, где ты находишься?

– Теперь ты и сам в состоянии сказать ему об этом. Ладно, Роберт, у меня еще полно посуды, а на кухне вдвоем не развернуться.

– Разве? – На его лице появилась улыбка. Он уселся на край стола, и теперь его глаза были вровень с ее. – Ты знаешь, сегодня вечером, когда я впервые увидел тебя в театре, то, честное слово, не узнал. Зачем ты остригла волосы?

Эмма подняла руку к голове и провела пальцами по стриженому затылку.

– Когда я начала работать в театре, длинные волосы стали мне мешать, было ужасно жарко, когда готовились декорации. К тому же здесь негде помыть голову, а если бы и было где, то слишком много времени потребовалось бы на сушку. – Говорить об этом ей было неприятно. Было жаль великолепных волос, не хватало их привычной тяжести и успокаивающей процедуры расчесывания перед сном. – И вот одна девушка из театра подстригла меня. – Эмма вспомнила, как ее волосы лежали на ковре Зеленой комнаты темными шелковыми прядями и она до слез жалела о содеянном.

– Тебе нравится работать в театре?

Вспомнился Коллинз:

– Не очень.

– А стоит ли тебе…

– Конечно нет. Но, понимаешь, Кристо целый день в театре. Мне нечем было заняться. Брукфорд ужасно скучный город. Я даже не представляла, что бывают такие скучные места. И когда у девушки, которая работала в театре, случился приступ аппендицита, Кристо договорился, чтобы я поработала вместо нее.

– Что ты будешь делать, когда она вернется?

– Не знаю. Еще не думала.

За спиной закипел чайник. Эмма быстро повернулась, чтобы выключить его и переставить на поднос, но Роберт опередил:

– Погоди.

Она нахмурилась:

– Я собиралась сварить кофе.

– Кофе подождет. Давай сначала разберемся.

Лицо Эммы приняло холодное выражение.

– Нечего тут разбираться.

– Нет, есть. И я должен знать, что рассказать Маркусу. Например, как ты оказалась у Кристофера.

– Я позвонила ему тем ранним утром. Пошла на почту и позвонила. У них шла генеральная репетиция, и он был в театре. Знаешь, он еще раньше приглашал меня приехать в Брукфорд, но я не могла из-за Бена.

– Так. Когда я пришел проститься с тобой, ты уже успела переговорить с ним?

– Да.

– И ты не сказала мне?

– Нет. Я хотела все начать сначала. Совершенно новую жизнь. И чтобы никто об этом не знал.

– Понятно. И ты позвонила Кристоферу.

– Да. И в тот вечер он взял машину у Джонни Риггера, приехал в Порт-Керрис и забрал меня. Мы вместе закрыли дом и оставили ключ от мастерской в «Слайдинг Тэкл».

– Хозяин не знал, куда ты собираешься?

– Нет. Я ему не сказала.

– Маркус звонил ему.

– Маркусу не следовало этого делать. Он больше не отвечает за меня. Я уже не маленькая.

– Но Маркус не просто беспокоится о тебе, он тебя любит, пойми ты это. Кстати, Бен тебе пишет?

– Да. В понедельник утром, перед отъездом из Порт-Керриса, я получила письмо от него. И еще одно от Мелиссы, в котором она приглашает меня погостить у них.

– Ты ответила?

Эмма покачала головой:

– Нет. – Ей было стыдно, и она быстро опустила глаза и стала подравнивать сломанный ноготь.

– Почему?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Мне кажется, я буду им мешать.

– Даже если и так, я думаю, принять приглашение все-таки лучше, чем оставаться здесь, – и он обвел жестом грязную кухню, имея в виду всю убогую квартиру.

Такое замечание Эмме не могло понравиться.

– А чем тебе здесь не нравится?

– Мне не только здесь не нравится. Еще не нравится этот жалкий театр, бородатый псих, оравший на тебя и заставлявший убрать диван.

– Ты же сам советовал мне поискать работу.

– Не такую же! У тебя хорошая голова, ты знаешь три иностранных языка и прекрасно образованна. Что же это за работа – двигать мебель в третьеразрядном…

– Моя работа – это быть с Кристо. После того, как она это выпалила, наступило зловещее молчание. На улице прошумела проехавшая мимо машина. Стал слышен голос Кристофера на фоне тихой музыки. Закричала кошка.

Наконец Роберт сказал:

– Ты хочешь, чтобы я объяснил это твоему отцу?

Эмма опять вспылила:

– Так вот почему ты приехал! Шпионишь для Бена.

– Я приехал, чтобы узнать, где ты и как ты.

– Не забудь доложить ему все гадкие подробности. Для нас с Кристо они не имеют значения, да отец и не обратит на это внимания. Не забывай, что он не обычный родитель, как вы всегда стараетесь мне внушить.

– Эмма, послушай…

Он не успел закончить фразу, как дверь за его спиной открылась, и послышался жизнерадостный голос:

– О чем это вы тут беседуете?

Роберт обернулся. В дверях стоял молодой человек, который играл занудного брокера в «Маргаритке».

Но теперь он был уже не занудный, а просто очень пьяный и, чтобы не упасть, держался за перекладину двери, как раскачивающаяся на трапеции обезьяна. Его слегка подгибающиеся ноги только усиливали сходство.

– Привет, дорогуша, – обратился он к Эмме. Затем отпустил перекладину и ввалился в крошечную кухню. Сразу стало ужасно тесно. Уперевшись ладонями в стол, он нагнулся вперед и поцеловал девушку. Поцелуй получился звонким, но не достиг цели примерно на шесть дюймов.

– У нас гости, – поделился своим наблюдением пьяный актер. – И шикарная машина на улице. Такие в наши края не заезжают. – Ноги подкосились, и он некоторое время висел на одних руках. Широко улыбнулся Роберту: – Как вас зовут?

– Его зовут Роберт Морроу, – быстро проговорила Эмма. – Я сделаю для тебя кофе.

– Не хочу кофе! Я не хочу кофе, – пьяненький опять поднял руки, и снова ноги его подвели. На этот раз Роберт успел его подхватить и вернул в вертикальное положение.

– Спасибо, старик. Это ты правильно сделал. Эмма, как насчет поесть? Наполни мой желудок, ты ведь меня знаешь. Надеюсь, ты пригласила этого распрекрасного малого Роберта на ужин. Там еще какая-то аппетитная блондинка болтает с Кристофером. Ты знаешь что-нибудь про нее?

Роберт счел более благоразумным промолчать – он не ручался за себя. Больше всего ему хотелось схватить этого неуклюжего пьяницу за шиворот и швырнуть его куда-нибудь, лучше всего в мусорный бак, куда он только что выбросил содержимое кухонного ведра. Тогда он мог бы продолжить разговор с Эммой, посадить ее на заднее сиденье своей машины, отвезти ее в Лондон, в Порт-Керрис, в Париж – куда угодно, лишь бы подальше от этого ужасного подвала, от театра, от провинциальной скуки.

Он смотрел ей в спину и хотел, чтобы она обернулась и взглянула на него. Но она не двигалась, и ее тонкая шея, стриженая голова и поникшие плечи – все, что должно было бы вызвать симпатию, только злило его.

В конце концов он сухо сказал:

– Мы только напрасно тратим здесь время. Думаю, мне и Джейн лучше уехать.

Эмма не откликнулась, но Джонни бурно запротестовал:

– Нет. Ты должен остаться, старик. Оставайся… поешь…

Но Роберт уже протиснулся мимо него и был в середине коридора. Когда он вошел в гостиную, то увидел, что Кристофер и Джейн поглощены разговором, не подозревая о том, что происходило в доме. Кристофер говорил:

– Да. Это чудесная пьеса. И какая роль! Ее можно очень сильно сыграть, причем без всяких излишеств, не нарушая общей канвы спектакля.

И тут Роберту вспомнился старый анекдот об актерах: «Ну, а теперь давай поговорим о тебе, приятель. Что ты думаешь о моей игре?»

– Надеюсь, речь идет не о «Маргаритке в траве»?

– Боже, конечно нет. О «Настоящем смехе». Что делает Эмма?

– Ваш друг только что появился.

– Джонни? Да. Мы видели, как он проковылял в кухню.

– Пьяный в лоск.

– С ним это часто бывает. Мы обычно отпаиваем его черным кофе и кладем в постель. На следующее утро он как огурец. Вообще-то, конечно, это не дело.

– А что, он обязательно должен жить здесь с тобой и Эммой?

Кристофер вопросительно поднял брови.

– Конечно, – ответил он резко. – Это его квартира. Он первым пришел сюда. Я был вторым. Эмма стала третьей, но оказалась весьма кстати.

Наступила пауза. Джейн, чувствуя, что назревает конфликт, тактично вмешалась:

– Роберт, уже поздно. – Она взяла сумочку и перчатки и встала с дивана. – Нам надо ехать.

– Но вы еще не выпили кофе. Или пиво. Что там Эмма возится!

– Старается удержать господина Риггера от падения. Вам бы следовало пойти и помочь ей. Похоже, ноги его совсем перестали слушаться.

Кристофер пожал плечами, но вынужден был согласиться. Он выпрямился во весь рост, вставая с низкого стульчика, на котором сидел:

– Ну, если вам и впрямь надо ехать…

– Именно так. Спасибо за… – тут он осекся. Благодарить было не за что.

По лицу Кристофера было видно, что эта ситуация позабавила его, но Джейн опять пришла на помощь Роберту:

– Спасибо за прекрасную игру. Это незабываемо. – Она протянула руку: – До свидания.

– До свидания. Роберт, до свидания.

– До свидания, Кристофер. – И мужчина добавил: – Присматривай за Эммой.

Назад в Лондон они мчались, не обращая внимания на ограничения скорости. Стрелка спидометра все ползла и ползла: 80, 90, 100 миль в час…

Джейн предупредила:

– У тебя могут быть неприятности.

– Они у меня уже есть, – резковато ответил Роберт.

– Ты поссорился с Эммой?

– Да.

– Я заметила, что у тебя расстроенный вид. А что случилось?

– Я влез куда не следует. Читал мораль. Вмешивался в чужие дела. Пытался заставить в принципе неглупую девчонку трезво посмотреть на вещи. Видно было, что ей тоже не по себе, выглядит-то она неважно.

– С ней все будет в порядке.

– В прошлый раз, когда я видел ее, она была загорелой, как цыганка, с волосами до пояса и напоминала спелый помидор. – Он вспомнил, как ему было приятно поцеловать ее. – Как можно допустить, чтобы с ней такое произошло?

– Не знаю, – ответила Джейн. – Наверное, это из-за Кристофера.

– А как он тебе показался? Кроме того, что ты в него влюбилась, конечно…

Последнее замечание она оставила без внимания:

– Он умен. Прямодушен. Тщеславен. Думаю, он далеко пойдет. Но один.

– Ты хочешь сказать, без Эммы?

– Да.

Даже в час ночи на улицах Лондона было оживленно: горели огни и сновало множество машин. Они повернули на Слоан-сквер, проехали по ней, затем по узенькой улочке въехали во двор Джейн.

Она чиркнула зажигалкой, а он сказал:

– Был жуткий день. Прости.

– Когда это разнообразит жизнь, даже интересно.

– Как ты думаешь, – спросил Роберт, – они спят вместе?

– Дорогой, ну откуда же мне знать?

– Но она влюблена в него?

– Думаю, да.

Какое-то время они молчали. Затем Роберт потянулся, расправляя конечности после долгой езды за рулем, и сказал:

– Мы ведь так и не поужинали. Не знаю, как ты, а я голоден.

– Если хочешь, я сделаю яичницу. И налью тебе большой стакан виски со льдом.

– Знаешь, мне перед этим не устоять.

Они негромко засмеялись. «Смех в ночи, – подумал он. – Смех в подушку». Роберт поднял руку и обнял Джейн за шею, провел ладонью по волосам и наклонился поцеловать ее. От нее исходила свежесть, сладость и прохлада. Ее губы раскрылись, он выбросил сигарету и крепко обнял ее.

Спустя несколько мгновений он отстранился:

– Чего мы ждем, Джейн?

– Одну вещь.

Он улыбнулся:

– Какую?

– Меня. Я не хочу начинать то, что не будет иметь конца. Не хочу, чтобы меня опять обидели. Даже ради тебя, Роберт, хотя одному Богу известно, как я люблю тебя.

– Я не обижу тебя, – пообещал он, сам не веря своим словам, и поцеловал тень под ее губой.

– И пожалуйста, – попросила она, – больше никаких Литтонов.

Роберт поцеловал ее глаза и кончик носа:

– Обещаю. Никаких Литтонов.