Текст книги "2012. Точка возврата (СИ)"

Автор книги: Роза Сергазиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17.

Ночь тянулась бесконечно.

Пугающе не реальная, на грани безумия.

Егор сидел в своей комнате за столом, уставившись невидящим взглядом в темное оконное стекло. Периодически по телу пробегала судорога надежды, Лукошкин хватал дневник и вновь перелистывал страницы: вдруг прочитанное в электричке лишь игра усталого воображения, фантом, который исчезнет после пробуждения. Но строчки били молоточками по вискам: "Будь что будет! Будь что будет!".

Мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Хаос – вот точное определение тому, что сейчас творилось в голове.

Егор впился зубами в нижнюю губу и сцепил до боли пальцы: если немедленно не найти точку опоры, то голова разлетится на тысячу мелких осколков. Логика – вот спасительный "берег", к которому сейчас необходимо выгребать. Разделим факты на две категории, чтобы отделить явь от сна. Возьмем за отправной пункт дневник (Лукошкин не может не верить самому себе). Соответственно, то, что там не зафиксировано, а именно последние встречи в лаборатории (то-то он ощущал себя словно в тумане), когда Лена безуспешно искала Юлю и Аркадия – в терминологии Каревой перекрестные сны. А неожиданно помолодевшие родители, Фаина Григорьевна, третьеклассница Зойка, живой кот, поездка на дачу, электричка, метро, чердак, сундучок – РЕАЛЬНОСТЬ. Есть еще следы зимних ботинок, их он оставил в декабре, когда прятал дневник. Резонное объяснение? Вполне. Если согласиться и принять за аксиому то, что Земля, следуя по Альфа-петле, 20 декабря 2012 года достигла Точки возврата и прыгнула по шкале времени на 20 лет назад.

Двадцать лет назад? Егор помассировал виски – боль постепенно утихала, мир приобретал упорядоченные черты. Значит, сейчас… 1992-й год? А число, число которое?

Лукошкин прошлепал босыми ногами в коридор, включил свет: на стене рядом с зеркалом висел отрывной календарь. Анахронизм, но папа предпочитал только такие. Подложкой для пухлого "ежедневника" служила фанерка с завитушками по краям – вершина увлечения лобзиком маленького Егорки. Когда родители окончательно перебрались жить на дачу, захватили и поблекшую фанерку вместе с календарем. Зато перед каждым новым годом Лукошкин не ломал голову над подарком старикам. Правда, сейчас (или уже потом?) отрывной «ежедневник» редко встречается, но тем ценнее презент.

Лукошкин прижал указательным пальцем короткую страницу – "23 мая 1992 года". Если принять во внимание, что папа отрывал очередной листок в конце дня, отправляясь спать, и посчитать, сколько раз прибегал оживший Чернилка будить хозяина, то получается, что пошел уже четвертый день как Егор вернулся.

Но куда "вернулся"? В свою старую жизнь?

"Хочу обратно, – совсем как маленький ребенок всхлипнул Лукошкин, упершись лбом в холодное зеркало. – Хочу домой!".

Тут же откликнулась боль, тугим обручем стянув виски. Егор поднял голову и сосредоточился на отраженных в зеркале глазах: Фаина Григорьевна не зря увидела в них усталость. Жизненный опыт сорокалетнего мужчины в теле двадцатилетнего (даже девятнадцатилетнего, до дня рождения почти месяц), еще неженатого юнца. Но ныть категорически нельзя – зеркальный двойник в ответ одобрительно насупился, иначе мозг может не выдержать и окончательно слетит с катушек. Придется привыкать к новым обстоятельствам. И – «Будь что будет!» – повторило движение губ отражение.

Егор вернулся в комнату. Посмотрел на дневник – фиксация событий прошлого, которое… наступит лет через 20, поэтому лучше убрать подальше, чтобы не страдать по утраченному миру. Лукошкин открыл нижний ящик и собирался смахнуть блокнот туда, но схватил неудачно, так, что открылась внутренняя правая сторона обложки. В угловом кармашке мелькнула фотография. Егор достал снимок: он, Лиля и Антошка рядом с велосипедами. В голове всплыла картинка: Лукошкин готовил для Лены портфолио, перебирал фотографии, потом сложил их обратно в обувную коробку, однако один снимок не заметил, спрятал его в блокнот, чтобы убрать позже. Застывший осколок прежней жизни, который провалился вместе с дневником через пространственно-временную лакуну. Лиля? Он с ней еще не знаком. Антошка? Даже в планах не фигурирует. Егор засунул фотографию на прежнее место и захлопнул дневник. Воспоминания о прошлом мешают привыкать к настоящему.

Приоткрылась дверь, в комнату прошмыгнул кот, и очень удивился, обнаружив уже проснувшегося хозяина. Потоптавшись на месте, разочарованный Чернилка снова исчез в коридоре – без работы он не останется в любом случае, предстоит растолкать Зойку.

Егор даже не заметил прихода кота, опять смотрел в окно, где утреннее солнце начинало настойчиво прорисовывать очертания домов и деревьев. А ведь для меня открываются невероятные перспективы!, – неожиданно осознал Лукошкин. Например,… могу научиться… кататься на роликах! От восторга он даже приподнялся на цыпочки. Лиля (жена освоила ролики студенткой) и Антон, которого научила мама, по выходным катались, взявшись за руки, а Егор, обычно, тащился где-то пешком позади, завидовал и бурчал: было бы мне лет двадцать, и я бы освоил.

Теперь тебе именно двадцать. Учись!

И не только ролики отныне доступны! Что ролики – так, мелочь, развлечение для "заасфальтированных" горожан. Гораздо важнее то, что Егор, благодаря сыворотке памяти, знает историю следующих двадцати лет. Что произойдет с ним, с окружающими людьми, со страной, с миром. Жизнь полностью в его руках. Можно предотвратить невзгоды или правильно к ним подготовиться, мало того, осенило Егора, судьбу можно изменить! Не совершать того, о чем впоследствии пожалеешь, или, наоборот, попробовать что-то новое. Уникальный шанс. Молодец, Ленка! Подарила невероятную возможность. Оставшиеся шесть миллиардов человек о подобном и мечтать не смеют.

Интересно, как сама Карева перенесла скачок в прошлое? Быстро ли адаптировалась? Или до сих пор блуждает в тумане, путая сон и явь? Егор, благодаря дневнику,

достаточно быстро справился с шоком, хотя пришлось помучиться, борясь с хаосом, царившим в голове, и пульсирующей болью в висках. Необходимо выяснить у ученой дамы особенности препарата, который он вколол, как долго действует сыворотка памяти. Вдруг через пару дней информация о прошлом будущем полностью выветрится? И тогда прощай планы на ближайшие двадцать лет?

Егор похлопал по карманам в поисках сотового, потом, спохватившись, недовольно зарычал – какой мобильник? В начале 90-х появились лишь первые аналоги, громоздкие и жутко дорогие, студенту не доступные. Лукошкин вскочил из-за стола, направившись к телефону, но, добежав до двери, остановился: и по какому номеру звонить? Судя по календарю, с Леной он еще не знаком. Как и с их коллегой по "осознанному перемещению" – Андреем. Егор с радостью пообщался бы с Ерофеевым, но и его где искать понятия не имеет. Так сложилось, что из троицы лишь Лукошкин живет в том же доме, где и двадцать лет "спустя". Даже номер городского телефона не менялся, только код прибавился. Значит, придется подождать, когда друзья объявят о себе сами.

А пока у Егора есть неотложное дело. Лукошкин перебрал кипу общих тетрадей, сложенных на столе (блокноты с резинками еще не продаются, жаль!), нашел чистую и прочертил на странице три вертикальных полосы. Не зная свойства сыворотки памяти, Егор решил немедленно зафиксировать то полезное, что помнит, и что пригодится в будущем. Поэтому три вертикальных столбика он назвал так: «Личная жизнь», «Внешняя среда», «Загадка 2012». Своеобразная памятка на ближайшие двадцать лет о событиях частных и глобальных, которые обязательно повлияют на его судьбу, плюс проблема, которую они не успели решить. С полезными комментариями на полях.

Под грифом "Личная жизнь" Егор изложил свою биографию: в каком году закончил филфак, когда увлекся психологией, какие из его книжек хорошо продавались. («Неужели придется сочинять заново? Уговаривать капризных издателей?», – тяжко вздохнул студент). Как начал читать лекции, где арендовал аудитории и по какой цене.

Затем вывел крупными буквами имя ЛИЛЯ. И в столбик перечислил важные даты их совместной жизни: знакомство, свадьба, рождение Антошки, его детские болячки, подростковые выкрутасы. Перечитал и фыркнул: получился не план, а трактат с советами по воспитанию сына.

Недовольный собой, Егор отложил заполнение первого столбца и перешел к графе "Внешняя среда". Какие важные даты указать? Вывел: "1993-й год", подумал, зачеркнул. Когда бабахало возле Белого дома, он на практике трубил, далеко от Москвы. Нужно вспоминать не политические события, а экономические. Девальвации, денежные реформы, кризисы на бирже. К сожалению, в Интернете не справиться, его еще нет. Знал бы, какая информация понадобится, в дневник бы внес. Придется шевелить извилинами. И Егор определил следующий запомнившийся год – 1998-й. Дефолт. В августе случился обвал. Лиля тогда дома с недавно родившимся Антошкой сидела. А несчастный муж носился от банкомата к банкомату, выуживая деньги с кредитной карточки. Сгорели все накопления. Поэтому в качестве комментария Лукошкин добавил: "Снять доллары весной". Именно так поступили умные сограждане. И от дефолта даже выиграли. Потом по дешевке квартиры купили, позже жилплощадь стали сдавать и на это жить. А Егор у родителей занимал, они наличные доллары по старинке держали под подушкой. Только долларов оказалось слишком мало. Но теперь уж Лукошкин не прогадает.

Следующий кризис случился в 2008 г. Написав цифру, Егор дополнил: "Покупать акции российских компаний с 2000 года и продать весной 2008 года". Еще один процесс, который он проморгал. Другой совет: "Купить в начале 2008 года на все рубли долларов, а летом, когда валюта поднимется до 36, 6 – поменять обратно на рубли". Тот скачок на рынке Егор тоже проспал. А вот Вадим здорово тогда заработал.

Не стоит ли поиграть и с курсом евро? Егор нарисовал на странице русскую букву "э" наоборот, только с двумя палочками по середине – будущий значок мировой валюты. Помнится, в конце 90-х объявят конкурс на графическое изображение общеевропейских денег, можно заранее предложить эскиз и выиграть. Нет, Егор перечеркнул букву, идея показалась слабой. Участие в заграничных событиях сложно планировать, он мало о них знает. А вот забрать из сундучка валявшиеся там монеты, не помешает. На лишнюю чашку кофе при поездке в Европу хватит. Только до этих поездок еще так далеко!

Задумавшись о сундучке, Егор вспомнил и про флэшку, найденную на чердаке. Любопытно, кому она принадлежит и что там записано? Но, опять вздохнул Лукошкин, узнать он сможет не раньше, чем лет через 15. Сейчас словосочетание "порт USB" звучит как иностранное ругательство. Поэтому пусть уж флэшка пылится в сундучке до лучших времен.

Не забыть про катаклизм летом 2010 года (еще одна дата появилась в графе «Внешняя среда»), когда Москва два месяца мало того, что изнывала от невероятного зноя, так еще и задыхалась от дымного смога. Егор вместе с родителями отсиживался на даче. А следовало либо уехать из столицы в отпуск, куда-нибудь к Черному морю, либо попытаться заработать на продаже вентиляторов или кондиционеров.

Лукошкин пробежал глазами список: ценные получились советы на будущее.

А вот что не помешает сделать сегодня, так это поскрести по шкафам, наверняка, мама еще не успела выбросить советские деньги. Помнится, в 2009 году Егор наткнулся в Интернете на объявление: "Покупаю монеты СССР". Между прочим, за медный пятак коллекционер предлагал 1 тысячу рублей. Вот это курс! Лукошкин пожалел, что ничего не сохранил. Но это так, на крайний случай, если жизнь не удастся.

Хотя она не может не удаться, стукнул кулаком по столу Лукошкин. Егор способен изменить судьбу. Например, закончив филфак, он страдал потом, что выбрал не денежную профессию. А если, не откладывая, перевестись на экономический факультет? И заняться бизнесом? Только для старта потребуются средства. Помнится Лиля, когда он донимал жену нытьем, в сердцах бросала, мол, женился бы на Ирме. Нет, Егор любит Лилю, но… трудно не признать, что Вадиму несказанно повезло. Когда однокурсник породнился с семьей бывшего госчиновника, вопрос с начальным капиталом решился мгновенно. Что в конечном итоге и определило успешность карьеры Нелюбина. Ирма стала для парня счастливым билетом в мир состоятельных людей. Лукошкин тоже способен рулить большими деньгами. Только надо сообразить, где раздобыть "счастливый билет".

Егор задумался и непроизвольно нарисовал большой вопросительный знак вдоль всей графы "Личная жизнь".

До третьего столбца очередь так и не дошла.

Глава 18.

ИГО-ГОША!, – разнесся по квартире Зойкин вопль. – К телефону.

Егор захлопнул успевшую надоесть тетрадь – который день подряд он скрупулезно заполнял графу "Внешняя среда". Даже по ночам вскакивал, если вспоминал полезную мелочь. Например, наказал себе не тратить деньги и не собирать домашнюю видеотеку. Диски быстро вытеснили кассеты, и в прошлой жизни Лукошкин, помнится, сильно переживал, что пришлось выбросить на помойку две сотни фильмов. А еще Егор обязан убедить родителей ни в коем случае не связываться с финансовыми пирамидами. Увидев, как сосед по даче на деньги, "выросшие" в фонде с названием из трех букв, построил баню, мама тоже отнесла сбережения "Лёне Голубкову". Потом давилась в очереди, чтобы вернуть хоть что-нибудь. Но – безуспешно. Другой совет – не поддаваться на агрессивную телерекламу и не приобретать акции у новоявленных частных компаний. Особенно народно-автомобильной. Потом они превратятся в пустые бумажки.

Оставшиеся две графы незаметно переквалифицировались в раздел замороженных. И, если в "Личной жизни" фигурировали хоть несколько ключевых дат, то графа "Загадка 2012" блистала девственной чистотой. Егор твердил себе, что по важности приоритет у среднего столбца. Но на самом деле, пока не знал, что делать с собственной жизнью. Бросать институт в середине сессии Лукошкин раздумал. Родители не поймут, разразится скандал. Переход в другой вуз следует хорошенько обдумать и подготовить. Да и в какой нацелиться? Поэтому нечего пороть горячку, лучше расправиться с экзаменами, их осталось два. Хотя зубрить учебник студенту с мозгами сорокалетнего лектора противно и тоскливо.

Ну, а пророчество древних майанцев вообще утратило актуальность.

У двери Егора поджидала Зойка.

– Кто звонит – Вадим?, – спросил Лукошкин.

– Нет, ма-а-альчик какой-то, – пропела сестренка и тут же состроила обидчивую гримаску: – Ты с чужими детьми возишься, а меня в цирк не хочешь сводить!

– Сейчас сессия, – старший брат приподнял и перенес в сторону перегородившую выход назойливую девчонку. – Какие еще чужие дети? Какой цирк?

В большой комнате под картиной дожидалась снятая с рычага телефонная трубка.

– Алло, – недовольно буркнул Егор.

– Вы…м-м-м… на самом деле Лукошкин?, – удивленно промямлил мальчишеский дискант. – Голос у вас…не знакомый, молодой.

– Тебе, наверное, отца?, – сообразил Егор. Папа пару лет вел в районном Доме творчества, пока тот не закрыли, кружок юных авиамоделистов. И иногда ему звонили бывшие ученики.

– Вряд ли он уже отец, – произнес странную фразу незнакомец. – Мне нужен Егор.

– Слушаю, – начал нервничать Лукошкин. Разговор походил на детский розыгрыш. – Говори же, не молчи. Ты кто?

– Я…ммм, Андрей, – выпалил мальчик и опять замолчал, ожидая ответную реакцию.

Егор судорожно перебирал в памяти имена мелькавших двадцать лет назад детей. Соседских по даче (он подрабатывал летом, занимаясь с отстающими школьниками диктантами и изложениями), родственников одноклассников или однокурсников (вернее однокурсниц, однокурсник числился один – Нелюбин, и у него никаких младших братьев или сестер не имелось). Но никто конкретный на ум не приходил.

– Мы что – где-то пересекались?, – осторожно поинтересовался Лукошкин.

– Моя фамилия Ерофеев, – вновь заговорил мальчик. – Художник. Правда, – вздохнул ребенок, – будущий.

– Андрей!, – закричал обрадованный Егор. – Ты? Наконец-то!

– Уф, – облегченно перевел дух звонивший и гораздо увереннее продолжил: – Я сориентировался и осознал происходящее лишь несколько дней назад. Как же было тяжко! Боялся, а вдруг вы не справились с шоком? Или прошлое успели позабыть, если сыворотка памяти перестала действовать.

– Не представляешь, как рад тебя слышать, – перебил друга Лукошкин. – Ждал, когда позвонишь. Я же твоего старого номера не знаю. Столько нужно обсудить! Кстати, что у тебя с голосом? Неужели успел заболеть?

– Ммм…, – опять замялся художник. – Понимаете… понимаешь, – Ерофеев путался в словах, не зная, как правильно теперь себя вести, – тебе повезло…Вам сейчас около двадцати, я верно подсчитал?

– Да, вернулся в студенческие годы, – засмеялся Егор, не обращая внимания на странное поведение друга. – Прямо в разгар сессии. Но спасибо, что не на пару лет раньше, иначе пришлось бы сдавать вступительные экзамены. Пройти такое еще раз – увольте.

– А мне в 92-м, – горько констатировала трубка, – только 14.

– Ск-колько?!, – поперхнулся Егор.

– Ровесник вашему Антошке, – всхлипнул художник. – Со всеми вытекающими последствиями. Словом, кошмар и ужас!

Десять дней он барахтался в фантастической машине времени, прыгая из одной части жизни в другую. Сначала Ерофеев очнулся в старой квартире, за шкафом, с помощью которого разделили помещение условно на две половины: его и бабушкину. Так «постановила» семья: на них четверых (прибавьте еще папу с мамой) приходились две однокомнатные малометражки, поэтому воспитанием мальчика круглый года занималась бабушка. Андрей усиленно пытался проснуться, вырваться из оков тянущего его назад детства. Но видение не исчезало, наоборот, обрастало множеством подробностей. Пришли соседские мальчишки, уговаривали поехать на велосипедах купаться на пруд. Мальчишки прыщавые, долговязые обсуждали всю дорогу девчонку, которая недавно переехала в средний подъезд. Такая же сопливая и угловатая. Ерофеев, насупившись, молчал – он не понимал смысла и половины слов, слетавших с языка друзей. Сославшись на головную боль (а она действительно терзала виски), Андрей отвязался от компании и до вечера бродил по улицам. Чтобы утомить тело и мысли, безумный сон рано или поздно обязан завершиться. И оказался прав: как глоток свежего воздуха – возвращение назад, в привычную обстановку, лаборатория, они втроем продолжают обсуждать исследования Лены. Ерофеев жалуется подруге на утомительно навязчивые детские сны, а мягкие руки Лены успокаивают, поглаживают по плечу.

Потом новый скачок в прошлое, снова жаркое лето, каникулы, детство, суетливая бабушка с ее непременным горячим супом на обед. Он не понимал, когда спит и спит ли вообще. Или же все увиденное, в том числе и встречи в лаборатории – один непрекращающийся сон, а реальность где-то прячется и не показывается. Но однажды в лаборатории Лена достала из металлического пенала три наполненных прозрачной жидкостью шприца. Сыворотка памяти! Яркая вспышка подобно молнии прорезала мозг. И Ерофеев сумел, наконец, обуздать вихрь, бушующий в голове, и провести грань между явью и снами.

Но осознанная с таким трудом реальность разверзлась словно пропасть – необходимость воспринимать себя ребенком удручала.

– В сентябре придется возвращаться за парту, – жаловался Андрей, – делать уроки, слушаться бабушку, приходить домой до программы "Время". Начинать жизнь не просто сначала, а задолго до наступления начала.

– Не впадай в депрессию, – поставил диагноз дипломированный психолог. – Найди положительные моменты в новых обстоятельствах.

– Какие преимущества у подростка?, – продолжал хныкать Ерофеев.

– Ты уже столько знаешь, столько умеешь. В школу нет необходимости ходить, сдавай экзамены экстерном в конце года, – придумывал на ходу Лукошкин. – Столько свободного времени появится. Рисуй. Займись снова майанской загадкой. Мы же так и не выяснили, чего ждали индейцы, чтобы выбить последний фрагмент на каменном календаре. И еще… Пожалуйста, не называй меня на "вы", мы же коллеги. Коллеги по "осознанному переходу".

– Вижу, вы… ты не понимаешь, в каком я положении, – чуть не задохнулся от обиды художник. – Как работать? Компьютера у меня нет, а Интернет вообще пока в перспективе. Элементарная вещь – фотографии Камня Солнца есть только в специальной литературе, но в серьезную библиотеку школьников не пускают. Да и от бумажных носителей я успел отвыкнуть. Давно уже перекачивал нужные тексты с картинками в электронные книги. Пришлось вернуться к шариковым ручкам – каменный век! Буквы скачут! Я ведь в последнее время с людьми общался с помощью электронной почты и СМС.

– А мне больше всего не хватает нормального плоского телевизора на стене, – мечтательно продолжил список утраченного Лукошкин, – и цифрового плеера с наушниками, чтобы музыку послушать или радиопередачи. А магнитофонные кассеты с программами для компьютера ты видел! Точно, каменный век. Никак не приспособлюсь, что цены редко в рублях, в основном в долларах или в экзотической единице – "у.е.". Пересчитывать замучился. Но особенно тоскую без мобильника.

– Мобильника захотел!, – засмеялся, расслабившись, Андрей. – Еще эра пейджеров не наступила, а ты по сотовому скучаешь. А мне труднее всего с людьми. Они смотрят на меня как на инопланетянина. Лучше вообще рта не раскрывать, иначе ляпну что-нибудь. Позвонила мама, мол, путевку собралась мне купить на август, советуется, что выбрать, куда хочу поехать. Так я наивно пошутил, что после Мексики соглашусь только на маленький тихий остров – в Средиземном или Эгейском море.

– А мама имела в виду лишь подмосковный пионерлагерь, – догадался Егор. – Врача не грозилась вызвать?, – захихикал Лукошкин, вспоминая якобы случайный визит Фаины Григорьевны.

– Почти. Сказала, что ребенок на солнце перегрелся, посоветовала денек дома посидеть, – подтвердил Андрей. – Или вчера бабушку напугал, предложив не заморачиваться походом в магазин, а заказать продукты по телефону. Забыл, что подобная услуга появится нескоро.

– Я тоже поначалу попадал впросак, – признался Лукошкин, – но постепенно научился на любой вопрос, пока не утрясу его смысл в голове, отвечать уклончиво и сам с предложениями не лезу. Попробуй, спасает.

– О-о-ох, – вдруг перешел на шепот Андрей. – Бабушка вернулась. Позже перезвоню. Только скажи, а…Лена не объявилась?

– Нет, еще не звонила, – Лукошкин непроизвольно тоже стал говорить тише. – Где ее искать, не представляю. В этой жизни мы пока не знакомы, а в прошлой, в начале 90-х, Карева вроде обитала в общежитии. Но раз ты нашелся, значит и Ленка скоро о себе сообщит. Мы должны обязательно увидеться. Как говорила ученая дама, нас, особенных, только трое из шести миллиардов землян. Надо держаться вместе.

– Нет, мне пока нельзя встречаться с Леной, – категорично заявил Андрей и бросил трубку.

Егор не обиделся. Он вспомнил слова Вадима: это после тридцати разница в возрасте между мужчиной и женщиной в 4 года не заметна, а если мальчику 14, а девушке 18 – вряд ли она захочет общаться с прыщавым пацаном. "Эх, где мои 40 лет?", – промурлыкал, переиначив популярную песенку, Егор.

Лукошкин правильно оценил терзания "юного художника", только Ерофееву помимо разницы в возрасте с любимой девушкой мешала еще одна проблема. И существенная. Самый большой шок Андрей испытал, увидев себя первый раз в зеркале. И не столько ужаснули давно забытые подростковые угловатые черты, как то, что красовалось на голове. В 14 лет мальчик конфликтовал с родителями, самоутверждался и выбрал для достижения цели оригинальный (тогда это называлось «крутой») способ: вывел на руке татуировку с названием рок-группы «АС DС» (с большим трудом ее удалось свести только после 30-ти) и соорудил на макушке… ирокез. Скандально торчащие вихры не только выделяли тщедушного мальчишку из толпы и отвлекали родителей на обсуждение прически от просмотра кишащего тройками дневника, но и прибавляли росту – средство избавиться от противной клички «малявка», которой его наградили жестокие одноклассники.

Преобразование потребовало жертв, и мальчишка смело пошел на них: лака для волос у бабушки, конечно, не нашлось (старушке с реденькими кудряшками подобная косметика без надобности), и Андрей, вылив на ладонь из тюбика конторский клей, скрепил «клёвый причесон» нестандартным способом. С одной стороны хорошо – можно спать, не опасаясь, что утром «сооружение» развалится, но с другой – смыть чудо оказалось невозможно. Только если ножницами отрезать каждое одеревеневшее перо.

Что и сделал, обливаясь слезами, нынешний Ерофеев. Теперь у него на голове торчали короткие "пеньки". Мальчик часами стоял под душем, пытаясь размочить обрезки. Но качественный конторский клей стойко сопротивлялся. Показаться перед Леной в таком виде ни в ком случае нельзя. Придется ждать, пока отрастут волосы.

И вообще, пока он сам не подрастет и не возмужает до приличной кондиции. Но хотя бы голос ее услышать по телефону – вот о чем мечтал и молил, всхлипывая, "юный художник".

Между тем, в коридоре Егора остановила мама.

– У нас сыр кончился и кефир, – просительно посмотрела она на сына, вытирая кухонным полотенцем тарелку.

– Сейчас сбегаю – охотно откликнулся Лукошкин, пора отвлечься от воспоминаний о будущем. – Сыр купить твой любимый, десяти процентный? Или адыгейский принести?

– Что?, – не поняла мама, замерев с тарелкой в руках.

– Ты же предпочитаешь поменьше жирность, – Егор скинул шлепанцы и стал зашнуровывать кроссовки. – А кефир? Литровую пачку или маленькую упаковку? Я загляну в супермаркет у метро.

–  "Супер" – что?, – испуганно переспросила мама.

– Давай захвачу еще пиццу, – продолжил Егор, не замечая реакцию старшей Лукошкиной, – или суши.

– Птицу с ушами?, – взвизгнула мама и всплеснула руками.

Освобожденная тарелка изящно спланировала на пол. Удачно, не разбившись, но раздавшийся грохот вернул Егора к действительности.

– Ой, – прикусил губу Лукошкин и отругал сам себя: болван! Ошеломляющее разнообразие отечественных товаров и буйство "фаст-фуда" вчерашним советским гражданам не ведомо. Только что давал советы Андрею, как себя вести, а сам вляпался, словно несмышленый младенец. Забыл про самоконтроль! В коридоре замаячила тень Фаины Григорьевны. Нужно срочно выпутываться, иначе призрак обретет реальные формы и анализами дело не ограничится. – Понимаешь,… сессия. Переутомление. Мозги плавятся. К экзамену готовился. По английскому языку. Тексты про тамошнюю жизнь переводил. Так куда бежать за покупками?

– Как всегда, – недоверчиво произнесла мама, – на продуктовую барахолку. Ты уверен, что здоров?

– Вполне, – чмокнул маму в щеку студент и схватил с крючка у двери вместительную хозяйственную сумку. Очередной анахронизм, таких авосек Егор давно уже не таскал и не встречал, они с Лилей привозили продукты из супермаркета в бесплатных фирменных пакетах. Но об этом лучше молчать, иначе не избежать визита соседки-терапевта. И Егор выскочил на лестничную площадку.