Текст книги "Аферы века"

Автор книги: Ростислав Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Задержана она была английским детективом, который вот уже третий год искал Золотую Ручку по белу свету. А за ее задержание Россия, Англия и Франция посулили большую премию.

Зная, насколько она искусна в побегах, Золотую Ручку так и продержали в путах и под усиленным конвоем до прибытия на далекий Сахалин.

Московская газета «Раннее утро» в выпусках от 21 и 24 июля 1913 года сообщила о смерти в Америке, в предместьях Бруклина, Софьи Владиславовны Блювштейн – Соньки Золотой Ручки и о том, что после смерти осталось состояние в 300 тысяч рублей золотом.

Корреспонденты высказывали предположение, что в этом наследстве могут быть и деньги обворованных Золотой Ручкой москвичей.

На этом прекратились газетные публикации, связанные с историей Золотой Ручки, которая была крупной, яркой личностью и героиней уголовного мира. Вместе с тем она была и очень несчастной женщиной, обуреваемой страстью воровства, вся жизнь которой состояла только из пустого, ненужного ей самой обмана.

Ходит легенда, что некая супружеская пара англичан приплыла на своей яхте на Сахалин еще в дореволюционное время. Они хотели осмотреть сахалинскую каторгу. На кладбище они нашли совсем запущенную могилу Золотой Ручки. Зная ее историю, они решили положить цветы на ее могилу, но нигде их не могли найти. Тогда они купили у одного из поселенцев несколько горшков домашних цветов и поставили их на могилу Соньки-Золотой Ручки.

Мошенница по призванию Ольга фон Штейн

На суде над мошенницей Ольгой фон Штейн в 1907 году был представлен длинный список людей, которых она обманным путем обобрала на большие суммы денег в течение 7 лет. На суде также выяснилось, что ее жертвами были весьма состоятельные и даже богатые люди. Но не брезговала Ольга обманом и бедных людей, доверивших ей последние гроши. В криминальной истории России она и по сей день остается самой крупной (и самой красивой) мошенницей XX века.

Отец Ольги – мещанин Сегалович был добропорядочным отцом семейства и законопослушным гражданином. Будучи незаурядным знатоком ювелирного дела, он организовал в Царском Селе филиал известной парижской ювелирной фирмы и стал поставщиком изделий для всего высшего общества Петербурга. У него было четверо детей, получивших прекрасное образование. Дочери Ольга и Мария после домашней подготовки обучались в одном из привилегированных учебных заведений закрытого типа.

В 80-х годах дела фирмы Сегаловича пошатнулись, и давнишний друг семьи – профессор консерватории Цабель из чувства сострадания стал материально помогать Сегалови-чам. На этом же основании он женился на старшей дочери Ольге, которая по возрасту годилась ему в дочери.

Ольга, уже достаточно избалованная прежней роскошной жизнью в доме отца и обладая красивой и элегантной внешностью, была постоянно окружена роем поклонников из самых высокопоставленных лиц. Она вся отдавалась удовольствиям пышной и шумной столичной жизни, не зная никаких ограничений. Многочисленные ценные подношения поклонников все больше и больше разжигали ее необыкновенно алчную натуру. Незначительный, по меркам Ольги, бюджет профессора ни в коей мере не устраивал. Она стала все глубже залезать в долги. Наконец терпение пожилого мужа закончилось, и он разошелся с Ольгой. Благодаря своему тонкому и изворотливому уму и утонченному кокетству Ольга недолго оставалась одинокой. Она довольно скоро обольстила богатого крупного чиновника фон Штейна и женила его на себе.

В новом браке жизнь Ольги стала протекать в роскошном особняке с огромным штатом служащих и прислуги. Она имела даже собственные выезды. Таким образом, у Ольги наступила поистине сказочная жизнь. Но… для развращенной богатством женщины всего этого было мало. Ей все время необходимо было завоевывать кошельки своих бесконечных поклонников, да и просто всех мужчин, оказавшихся в поле ее зрения. Система обирания томимых страстью мужчин в своей основе не отличалась большим разнообразием, да Ольге и не требовалось придумывать что-нибудь новенькое и особенное. Она под разными предлогами просто брала деньги в долг или в залог, устраивая свои жертвы на какую-нибудь мифическую работу. А затем – деньги не возвращала. И всегда все это сходило ей с рук, не вызывая громкого скандала. В случае же, когда некоторые потерявшие терпение кредиторы являлись к ней за деньгами, то они, как правило, уходили от нее, не получив ни копейки, и даже давали в долг новые суммы. Этому способствовал тонкий, изворотливый ум, утонченное кокетство Ольги и знание ею во всех отношениях мужчин и их вкусов. Немалую роль в деле получения кредитов играла и шикарная обстановка в доме.

Был в доме у Ольги очаровательный уголок – зимний сад с редкими растениями и цветами. Здесь, в атмосфере, одурманивающей экзотическими ароматами, хозяйка принимала высокопоставленных гостей и нужных ей посетителей. Здесь маститые старые сановники с бриллиантами в дрожащих руках молили «божественную» женщину о ласке. Кредиторы же, попав в этот уголок, не только соглашались на отсрочку долгов, но и несли Ольге новые суммы и подарки. Роскошно была обставлена и комната, устроенная наподобие «грота Венеры» – с фонтанами, душами и со специально подобранной обстановкой. Здесь также проходили приемы нужных Ольге людей. Вид прекрасного женского тела, проглядывавшего через разрезы восточных прозрачных халатов, туманил головы мужчинам, делая их беспомощными, и они шли на самые нелепые поступки, связанные с потерей денег.

Одна из наиболее безобразных и мрачных страниц темной деятельности Ольги Штейн связана с ограблением старика – отставного фельдфебеля Десятова. Ему Ольга предложила должность заведующего хозяйством небольшого лазарета, которым она владела, с внесением залога в 4 тысячи рублей. Предложенная работа старика устраивала, и он согласился на сумму залога, хотя такую сумму копил в течение всей своей долгой жизни и других денег у него не было. В тот же день, как он внес залог, Десятов узнал от своего друга-дворника, что хозяйке вовсе не нужны люди, а нужны деньги, и она уже «наняла» на эту работу несколько человек. Перепуганный старик на следующий же день бросился к хозяйке и плача, на коленях, умолял вернуть деньги, но все было напрасно. Ольга не знала жалости. Понеся такую тяжелую потерю, бывший вояка заболел, стал быстро худеть, а через месяц отдал Богу душу.

История с покупкой виллы в Австрии наиболее ярко характеризует дьявольскую изобретательность Ольги в деле обирания доверчивых людей. Жертвой этой истории стал мещанин Марков. Его наняли, как ему объяснили, для покупки загородного дома с садом в районе Вены, взяв с него залог в 3 тысячи рублей. На дальнюю поездку ему выдали заграничный паспорт и всего 100 рублей его же денег на дорогу. Марков, усердно выполняя задание, нашел очень хороший дом с большим садом за сравнительно умеренную цену. Как и было оговорено, он послал телеграмму в Петербург с просьбой о срочной высылке денег на покупку. Время шло, но ни денег, ни каких-либо вестей от хозяйки не поступало. В результате длительного ожидания у Маркова не осталось денег не только на обратную дорогу, но даже на самую элементарную пищу. Он так обнищал, что готов был просить милостыню. Пришлось Маркову обратиться в русское консульство за помощью. В результате он этапом, как бродяга, был отправлен в Петербург. А тем временем мошенница, и не вспоминая о бедняге Маркове, проводила уже новую аферу.

Карикатура из «Петербургского листка» (1908 г., № 341, 11 декабря).

Проводя бесконечное количество всевозможных обманов, Ольга фон Штейн, естественно, любыми способами старалась их скрыть. При малейшей опасности разоблачения ее афер в газетах она мольбами и даже подкупами предотвращала такие публикации. Однако слух о ее делах широко распространился в столице, и ей стало трудно проводить мошеннические операции. Нужно было придумать нечто новое и оригинальное для обмана, и тогда появилось «наследство» в 1 миллион 600 тысяч франков, которое она якобы получила после смерти своей тетки Соколовой-Сегалович, проживавшей в Париже.

Документально факт существования баснословного наследства подтверждала телеграмма, якобы посланная из Парижа о переводе на имя Штейн этого состояния, с отметкой о получении телеграммы российским Министерством иностранных дел. При помощи своего любовника и верного помощника фон Дейча Ольга стала брать деньги на несколько дней, «пока не будут завершены формальности по выдаче наследства». Первой жертвой этой операции был немецкий подданный господин Беккер, которого фон Дейч уговорил дать Штейн на короткий срок 3 тысячи рублей. Были и другие жертвы.

Однако вскоре обман был вскрыт: чиновник Министерства иностранных дел установил, что телеграмма подложная – она была сфабрикована талантливой аферисткой. Никакой богатой тетки у Ольги в Париже не было, никто и ничего ей не завещал. Тучи над Ольгой фон Штейн сгущались – приближалась расплата за все ее мошеннические дела.

Карикатура из «Петербургской газеты» (1908 г., № 340, 10 декабря).

Дело Ольги Штейн в окружном суде: 1. Подсудимая в ожидании обвинения заседания; 2. Главный свидетель обвинения г. Свешников; 3. Типы свидетелей («Петербургский листок», 1907, № 331, 2 декабря).

Летом 1906 года, несмотря на многочисленные знакомства и связи с «нужными» людьми из высшего общества, Ольга фон Штейн оказалась под следствием. По настоянию прокурора она содержалась в Доме предварительного заключения. Однако авантюристка и здесь со свойственной ей хитростью притворилась больной и по рекомендации врачей была отпущена домой, где находилась как бы под арестом. Бесконечно тянувшееся следствие и два раза отложенные заседания суда заставляли уже думать, что суд над Ольгой так никогда и не состоится.

Наконец, под давлением общественности, 30 ноября 1907 года состоялось первое заседание суда. Обвинительный акт содержал огромный список ее мошенничеств. Несмотря на серьезность выдвинутых обвинений, вначале авантюристка сохраняла апломб и уверенность. Даже на заседания суда она приезжала с опозданием и выглядела не обвиняемой, а важной барыней. Для такого поведения у нее были веские основания: ее защищали самые известные адвокаты того времени – Бодунов, внесший за Ольгу залог в 10 тысяч рублей, также Пергамент и Аронсон. Рассчитывала Штейн и на свои великосветские связи.

Но уже 4 декабря Штейн поняла, что все ее мошенничества вскрыты, отношение к ней присяжных резко отрицательное и поэтому ничто не сможет ей помочь – наказание неизбежно. Тогда она решает бежать от наказания. В совершенстве владея талантом мистификации, Штейн обманывает суд, притворяясь больной, и уходит с заседания домой несколько раньше обычного. В это время по предварительной договоренности любовник Ольги – отставной морской лейтенант фон Шульц собирает чемоданы с вещами для бегства и мчится на вокзал, где его уже ожидает обожаемая фон Штейн.

Дело Ольги Штейн в окружном суде: 1. Ольга Штейн, фон Дейч и Малыгин (подсудимые); 2. Председатель окружного суда фон Паркау; 3. Защитники: гг. Пергамент, Базунов, Трахтерев; 4. Прокурор Громов («Петербургский листок», 1907, № 331,2 декабря).

Дело Ольги Штейн в окружном суде. Отъезд подсудимой из зала перед бегством («Петербургский листок», 1907, № 335,6 декабря).

Можно себе представить положение адвокатов, которые сделали все что могли для смягчения наказания мошенницы, получив взамен только большие служебные неприятности и потерю авторитета. Кроме того, они не только не дождались вознаграждения за крайне сложный судебный процесс, но и потеряли деньги, отданные в залог.

Благодаря принятым всесторонним мерам по розыску беглянки она в начале февраля 1908 года была обнаружена в Нью-Йорке. По убедительной просьбе русского правительства Ольга фон Штейн была арестована американской полицией. В соответствии с существовавшими в то время международными договорами мошенницу вначале доставили в Испанию, а затем испанские правоохранительные органы передали ее русским властям. Наконец 5 мая 1908 года Ольга фон Штейн была доставлена в Петербург. О ее прибытии никто, кроме полиции, не знал. С товарно-пассажирским поездом ожидалась арестантская партия, поэтому на вокзал прибыл отряд конвойных солдат во главе с офицером. Арестантов выводили из вагона и строили в ряды. По срочно поступившему распоряжению Ольгу Штейн как наиболее опасного преступника вели отдельно четверо солдат. Затем арестованную посадили в коляску под охраной двух конвойных (вслед за ней ехала вторая коляска, также с двумя конвойными) и повезли в одиночную камеру тюрьмы. Последние жизненные передряги заметно состарили бывшую красавицу, но она по-прежнему была элегантна, обаятельна и мила.

Ожидалось, что при новом разборе дела, который должен был состояться в конце года, к обвинениям Ольги Штейн в растратах и мошенничестве прибавится еще одно – побег из зала суда. Однако этого не произошло. В связи с тем что ранее защищавшие мошенницу адвокаты категорически отказались иметь с ней дело, ей пришлось искать нового адвоката. Опять же благодаря своим связям ей удалось нанять для защиты известного юриста Бобрищева-Пушкина (старшего).

Дело Ольги Штейн в окружном суде. Обсуждение бегства подсудимой в кулуарах суда («Петербургский листок», 1907, № 335, 6 декабря).

Карикатура из «Петербургского листка» (1907 г., № 136,7 декабря).

4 декабря 1908 года открылось заседание Санкт-Петербургского окружного суда. За последний год громкая слава Ольги фон Штейн уже несколько приелась столичной публике – любопытных на заседании присутствовало заметно меньше, чем за год до этого. Подсудимая прекрасно смотрелась в строгом черном платье и держалась очень скромно.

Взор ее был скорбным и полным душевной муки. Время от времени она подносила к глазам платок. Однако все это не дало нужного ей эффекта.

Как присяжные, так и публика давно изучили актерский талант Ольги, и ей никто не верил. На процессе, длившемся почти две недели, были рассмотрены все мошенничества Ольги Штейн и заслушаны все главные свидетели.

Несмотря на большую вину Ольги перед истцами и огромный моральный ущерб, нанесенный петербургскому обществу, приговор был достаточно мягким. Этому способствовала очень талантливая и искусная защита подсудимой адвокатом Бобрищевым-Пушкиным. Благодаря ему были сняты статьи наказания за мошенничество и бегство с заседания суда. Обвинительный акт содержал только статьи наказания за присвоение денег и денежные растраты. За все свои многочисленные мошенничества и аферы она получила только 1 год и 4 месяца тюремного заключения.

Так завершила свои молодые годы талантливая, умная, богатая и красивая женщина. Сделала ли она для себя правильные выводы? К сожалению, нет. Ее дальнейший жизненный путь подтверждает поговорку: горбатого исправляет только могила.

Как только Ольга фон Штейн отбыла тюремное наказание, она благодаря своим многочисленным светским связям почти сразу получила разрешение на право жительства в Петербурге. Несмотря на свою уже несколько поблекшую красоту, которая в былые годы приводила мужчин в неистовство, она зажила с присущим ей размахом богатой аристократки. Рецидивистка часто посещала «Спортинг-палас», находящийся на Каменноостровском проспекте в доме, где в настоящее время находится студия «Ленфильм». Там для катания на роликовых коньках и просто для общения в установленные дни недели собирался весь свет петербургского общества.

Дело О. Штейн в окружном суде: 1. Привод подсудимой под конвоем в суд; 2. Ольга Штейн; 3. Малыгин; 4. Дейч; 5. Прокурор Громов; 6. Главный свидетель обвинения Свешников («Петербургский листок», 1908 г., № 336, 6 декабря).

В поисках своей очередной жертвы мадам фон Штейн обладала каким-то шестым чувством. И на этот раз внимание Ольги привлекла приехавшая из Парижа миловидная женщина – госпожа Бланш Дарден, у которой, как мошеннице показалось, можно «позаимствовать» деньги. Шикарная жизнь требовала больших расходов, а средств после отсидки в тюрьме, естественно, не было. Хорошо владея французским языком и умея сходиться с людьми, Ольга сразу же произвела благоприятное впечатление на француженку. Состоялось знакомство, которое переросло в дружбу. Ольга благодаря своему таланту красноречия убедила свою новую подругу в том, что она вдова адмирала, оставившего ей огромное состояние, оцениваемое в сотни тысяч рублей, и что у нее имеются дома в Киеве и имения в различных российских губерниях.

Вместе с тем Ольга Штейн со слезами на глазах рассказывала француженке, что заботы об огромном недвижимом имуществе не дают ей спокойно жить. Бланш Дарден, не зная о преступном прошлом своей светской знакомой, не могла не поверить «адмиральше». Выбрав удобный момент, Ольга перешла к реализации своего плана аферы – стала уговаривать француженку купить по дешевке хотя бы одно имение, существовавшее на самом деле только в воображении мошенницы. Но в планы Бланш Дарден не входила покупка имения, а главное, как оказалось впоследствии, у нее не было денег для таких покупок.

Тогда хитрая авантюристка придумала новый вариант обмана. Однажды как бы между прочим она по секрету поведала француженке о том, что один управляющий, занимающийся продажей имения, задержал высылку ей денег, и она просит выручить ее – дать в долг на несколько дней хотя бы тысячу рублей. Жалостливая француженка отдала Ольге имеющиеся у нее в наличии 700 рублей, правда, взяв на эту сумму расписку. При этом Ольга просила француженку никому не говорить о взятых в долг деньгах, объясняя это тем, что ее друзья и знакомые, зная ее благополучное материальное положение, могут разнести нежелательные для нее слухи и сплетни.

Получив первый куш, Ольга уже не могла остановиться в своей афере. Продолжая развивать тему о необязательности управляющего имением, она через некоторое время получила от француженки новую сумму денег, а затем еще и еще… Обещая в самое ближайшее время вернуть все деньги, да еще с процентами, Ольга за короткий период «дружбы» сумела взять у Бданш Дарден солидную сумму – не менее 2 тысяч рублей. И вот наступил день, когда, к своему удивлению, Ольга поняла, что у француженки ни наличных, ни каких других денег больше нет. Беря деньги у наивной француженки и тратя их направо и налево, Ольга Штейн и не собиралась отдавать долг. Да, собственно, денег у нее не было и не предвиделось.

Под разными предлогами Ольга стала реже и реже встречаться с француженкой, которая по своей наивности не могла понять причину охлаждения в отношениях. Но когда Ольга Штейн, никого не предупредив, вообще исчезла из Петербурга, бедная Бланш Дарден схватилась за голову – она оказалась без копейки денег в чужом для нее городе. Ей ничего не оставалось, как обратиться в полицию за помощью. Этого Ольга Штейн не предвидела, она считала, что француженка из-за боязни попасть в нелепое положение не станет оглашать факт «добровольного» ограбления и не будет никому показывать расписки.

Можно себе представить лицо Бланш Дарден, когда ей в полиции сказали, что «богатая светская дама» – известная и судимая за мошенничество авантюристка. Полицейские власти объявили всероссийский розыск мошенницы. Благодаря наличию в полицейском сыске фотографий Ольги фон Штейн, подробных ее примет, а также хорошей организации розыска она вскоре была обнаружена в одном из провинциальных городов неподалеку от Петербурга и в очередной раз оказалась в тюрьме.

Под прикрытием «Братьев милосердия»…

Газета «Петербургский листок» сообщила 20 декабря 1910 года, что 17 декабря с 10 часов утра до 7 часов вечера в квартире бывшей председательницы Петербургского комитета Красного Креста княгини Лобановой-Ростовской производился тщательный обыск.

Летом 1910 года все российские газеты были заполнены броскими статьями, посвященными многочисленным финансовым аферам в области благотворительности. Одну из главных ролей в этом удивительно грязном и мерзком деле играла не кто-нибудь, а известная и пользовавшаяся большим авторитетом в высшем петербургском обществе княгиня Лобанова-Ростовская. Кто же на самом деле эта женщина со столь высоким титулом и знаменитой древнерусской фамилией и как она оказалась у руля благотворительной деятельности?

С помощью журналистов было установлено, что она родом из Венгрии, а ее девичья фамилия Энгель. До приезда в Петербург госпожа Энгель была шансонеткой в Риге. Там на нее обратил внимание один петербургский антрепренер, и она была приглашена для выступлений на столичной сцене. Имея неугасимую мечту разбогатеть и к тому же весьма решительный и хваткий характер, госпожа Энгель поняла, что ее жизненный успех в российской столице целиком зависит от возможности занять достаточно видное общественное положение. В то время это было не только возможно, но даже и принято – путем приобретения высокого дворянского титула, прикрываясь супружеством, причем часто фиктивным. Госпожа Энгель и пошла по этому пути. Она познакомилась с князем Лобановым-Ростовским, носившим фамилию знаменитого древнего рода, происходящего чуть ли не от Рюриковичей. Князь был окончательно опустившимся во всех отношениях человеком, имевшим только титул. Аферистка женила на себе князя, который, будучи больным, вскоре умер. Шансонетная же малоизвестная певица стала носить титул княгини и почетную фамилию Лобанова-Ростовская. Некоторое время о ней ходили слухи, что она купила титул путем фиктивного брака с разорившимся князем, но затем все это было забыто.

Высокий титул дал госпоже Энгель достаточно прочное положение в обществе, перед ней стали открываться двери многих домов высокопоставленных людей столицы. В этих условиях она решила посвятить себя так называемой благотворительной деятельности, сулившей ее жадной натуре большую перспективу в возможности обогащения. Лобанова-Ростовская бросилась в омут финансовых махинаций в области благотворительности. Она не без основания считала, что гарантией ее полной безопасности при проведении финансовых афер является подобострастное преклонение российских чинуш перед высокими званиями и титулами, полностью усыплявшими их бдительность. Новоиспеченная княгиня Лобанова-Ростовская стала одной из первых столичных дам-патронесс, участвующих чуть ли не во всех благотворительных базарах, собраниях и других мероприятиях, связанных со сбором денежных пожертвований, что, безусловно, приносило ей немалые дивиденды. Однако она посчитала, что более выгодным для нее делом являлось создание Петербургского комитета Красного Креста, причем только для того… чтобы его возглавить. Но и на этом не остановилась беспредельно жадная до денег княгиня. В составе этого комитета она сумела занять пост председательницы «Приюта для увечных воинов» и так называемого общества «Братьев милосердия». Здесь она развернулась вовсю, грабя без зазрения совести не только тех, кто обладал определенным достатком, но и несчастных бедных людей, отнимая у них последний кусок хлеба, и, что особенно безобразно, у инвалидов, искалеченных войнами.

Правда, до проведенной ревизии «Приюта для увечных воинов» в конце 1910 года княгиня Лобанова-Ростовская слыла истинной христианкой и пользовалась большим уважением и доверием. Более того, ее хорошо законспирированная аферная деятельность в качестве председательницы приюта часто ставилась в пример другим руководителям благотворительных организаций. Ревизия же показала, что в этом приюте благотворительностью и не пахло. К удивлению и возмущению руководителей Красного Креста, да и не только их, вскрылась ужасно неприглядная картина жизни в приюте заслуженных воинов, которые стали калеками, мужественно защищая Родину. Их содержали буквально впроголодь, кормили нередко едва ли не отбросами и, словно нищих, вынуждали ходить в рваной одежде. С теми увечными, которые пытались роптать, поступали невероятно жестоко: сажали в холодный карцер, ставили на колени, а иногда даже избивали поленом.

Средства на содержание приюта увечных воинов поступали регулярно по нескольким каналам, их было достаточно для вполне приличного содержания калек, но приют оказался в руках настоящих жуликов без всякого чувства сострадания. Они умудрились обкрадывать не только живых калек, но даже умерших. Однажды был зафиксирован невероятно безобразный случай. В приюте умер один больной калека, после смерти которого осталась деревянная нога. Эту ногу администрация не отдала бесплатно другому бедному калеке, а без зазрения совести продала ему за 25 рублей.

Калеки, убедившись в безнаказанности своих угнетателей, смирились и молчали. Правда, в их защиту выступали журналисты, и скандальная деятельность княгини все же освещалась в газетах. Но благодаря сильным покровителям все ей сходило с рук, и она получила даже в 1907 году повышение – стала руководить Петербургским комитетом Красного Креста.

Итак, все было шито-крыто, пока на защиту калек не выступил решительно вахтер этого заведения, в прошлом вахмистр царского конвоя, Скляров. Долго он вынужден был безмолвно смотреть на все безобразия в приюте, но наконец терпение его лопнуло, и он начал открыто протестовать и настойчиво требовать от руководства человеческого обращения с воинами-калеками. Его протест, естественно, вызвал большое недовольство администрации, которая повела дело так, что Скляров оказался уволенным с должности вахтера. Но бывший вояка без боя не сдался и решил биться до конца. Он явился в Главное управление Красного Креста, где со слезами на глазах пожаловался на бесчеловечное обращение с несчастными. Вот выдержка из его обращения: «Как кто голос подает ― сейчас же со сторожем на извозчика и марш на вокзал. Там впихнут в переполненный вагон, дав на дорогу 2 рубля, и отправляют без проважатого. А иному калеке ехать до родины 2 недели, да от станции еще верст пятьсот. А калека без рук и без ног ― прямой обрубок… Пробовали они просить подождать с отправкой. Дайте, мол, написать родным ― может приедут или деньги вышлют. Куда там… и слышать не хотят. И так они всех неугодных им выпроваживают. Вот и мена выгнали…»

В Главном управлении жалоба заслуженного старого человека наконец была услышана, учли там и доходившие до них слухи о непорядках в приюте. Было принято решение о полной ревизии всех сторон деятельности княгини в приюте для калек. В результате были выявлены такие злоупотребления и махинации, что руководителям Красного Креста оставалось только хвататься за голову и винить себя за все допущенное, нанесшее огромный моральный и материальный урон благотворительности.

Известный журналист и писатель Скиталец (С. Г. Петров), узнав об ужасных безобразиях в приюте для калек, писал в московской газете «Раннее утро»: «Очередная акула – сиятельная княгиня Лобанова-Ростовская. Оно, впрочем, и естественно: с титулом гораздо легче пускать пыль в глаза, втирать очки и обделывать гешефты. Кому, собственно, в голову придет, что это только пишется „княгиня“, а считается „ненасытная утроба“».

В этой статье Скиталец привел, кроме того, свои воспоминания о первой встрече с княгиней, когда журналист зашел по личным делам. Здесь царила атмосфера лицемерия. Прислуга, например, открывала дверь с тихим вздохом и закатывала глаза, а домоправительница с крючковатыми пальцами и бегающими глазами сладострастным голосом объявила: «С утра на ногах наша святая. Все для своих бедных хлопотать изволят. Охо-хо, царица небесная…»

Появившаяся через некоторoe время княгиня после приветствия голосом с сильным прибалтийским акцентом, в котором явно звучали фальшивые нотки, промолвила: «Ах, так нужно деньги, так нужно деньги. Вы не знаити мой убэйжищ? О-о!»

В этом «убэйжище», писал журналист, несчастных калек морили голодом и сажали в карцер. Инструкции не допускали применения карцеров в благотворительных заведениях, но сиятельная акула завела его по собственному усмотрению. Скиталец заключал статью словами: «За издевательство над несчастными, за истязание калек следовало бы сиятельную акулу ознакомить с кузькиной матерью».

С мнением московского журналиста относительно аферистки Лобановой-Ростовской нельзя не согласиться. Его отзыв о княгине был бы еще более резким, если бы он ознакомился с деятельностью руководимого ею общества «Братьев милосердия».

Такое благотворительное общество было создано сразу после Русско-японской войны 1904–1905 годов, когда возникла насущная необходимость в оказании хотя бы минимальной помощи несчастным жертвам этой войны. Цели и задачи общества, сформулированные в уставе, были официально утверждены правительственными инстанциями. Поначалу все, как и было задумано, обстояло благополучно и к работе этой организации никаких претензий не было. Но довольно скоро спекулянты от благотворительности обратили на нее пристальное внимание, которое оказалось роковым для общества «Братьев милосердия». Нужная для страны благотворительная организация превратилась в хорошую кормушку для аферистов.

Постепенно из общества были вытеснены честные и добросовестные работники, а для удобства проведения махинаций во главе его была поставлена… «сиятельная» Лобанова-Ростовская. Первое время благодаря влиянию княгини общество с разрешения властей, а иногда и без него проводило бесконечные денежные лотереи, что отвечало меркантильным интересам его руководителей. Но и это, по-видимому, не удовлетворяло большие аппетиты «благодетелей», и они пошли на новую махинацию, прикрытую невинной целью создания и ношения так называемых памятных знаков для членов общества «Братьев милосердия». Не усмотрев в этом ничего плохого и исходя из доверия к имени княгини, Министерство внутренних дел дало на это разрешение.

Получив в руки такие козыри, правление общества, не теряя времени, обратилось к начальству за разрешением принимать в члены общества и выдавать памятные знаки тем, кто будет вносить добровольные пожертвования, то есть, по существу, их продавать. Тут уж, почуяв подвох, министерство категорически запретило такие поборы.

Но опытные дельцы нашли все же лазейку и обошли это запрещение. В ход было пущено имя светлейшей княгини Лобановой-Ростовской. Так, за ее подписью, конечно без уведомления правительства, были разосланы всем губернаторам циркуляры с невинной просьбой оказать содействие представителю общества «Братьев милосердия», командируемому для вербовки новых членов общества.

К каждому циркуляру прикладывался устав, в котором специально выделялся пункт о разрешении ношения памятных знаков. Само собой разумеется, что в этом документе нигде не было указано, что общество «Братьев милосердия» пользуется правом повсеместного сбора пожертвований при распространении знаков. Но губернаторы не вдавались в тонкости устава – они не могли и подумать, что это авантюра, ведь подписывала циркуляр и устав княгиня, носящая известную фамилию, – значит, циркуляр согласован на высоком уровне и все должно быть в порядке. И они глотали эту «наживку» и даже иногда содействовали проведению этого мероприятия в губернии.