Текст книги "Аферы века"

Автор книги: Ростислав Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Однако на этом история похождений Персица в России не закончилась. Он снова всплыл на поверхность несколько лет спустя.

Перед самой мировой войной в Москве группой аферистов было создано «Промышленное товарищество князя Н. Н. Трубецкого и К^о». Номинально это товарищество возглавлялось доморощенным «князем» Н. Н. Трубецким (настоящая его фамилия Н. Н. Николаев), но фактически всеми делами этого жульнического предприятия вершил Исаак Персиц, который числился руководителем фондового отдела.

Обладая большим талантом убеждения и эрудицией, аферист красноречиво объяснял всем клиентам товарищества, что руководимый им отдел обладал огромным капиталом, исчисляемым даже не миллионами, а миллиардами рублей. Эти капиталы, утверждал он, идут от богатейших синдикатов Англии, Франции и Германии для помещения под ссуды. Иногда, когда он был особенно в ударе, то рассказывал сказку о «высокопоставленной особе русского двора», которая проживала за границей, а свои миллионы размещала под залоги недвижимого имущества в России. После такой обработки клиентов «князю» Трубецкому оставалось только подтвердить то, что говорил его талантливый подчиненный.

ЖИВЪ «КУРИЛКА».

Карикатура из «Петербургского листка» от 5 декабря 1909 г.

Суть финансовых афер товарищества заключалась в том, что оно под обещание выдачи больших ссуд брало деньги с клиентов под залог – на так называемые мелкие расходы. Удивительно, что клиенты, обольщенные и пораженные необычайно шикарной обстановкой конторы, любезностью и громким именем «князя», а также финансовой гениальностью Персица, верили фирме и давали деньги под залог. Ссуды же клиенты, как правило, не получали, их аферисты «кормили» только обещаниями. Попались на удочку товарищества и владимирские заводчики, и ярославские лесопромышленники, и петроградский наследник миллионов, и даже двое австрийских коммерсантов, искавших финансовой поддержки. Несмотря на разнообразие клиентов и особенности их финансового положения, история взаимоотношений с товариществом заканчивалась для всех одинаково – потерей денег, которые они выдали под залог.

Вот один из таких примеров. Однажды два предпринимателя попросили ссуду в 80 тысяч рублей под гарантию стоимости лесного имения в Ярославской губернии. Персиц и «князь» пообещали быстро выдать им эти деньги на достаточно выгодных условиях – под небольшой процент. Вместе с тем они потребовали, как они говорили, на расходы ничтожную сумму задатка. Эту сумму, предвидя большую ссуду, предприниматели охотно выдали. Но на этом дело еще не закончилось. Персиц предложил обмыть эту сделку в ресторане, на что клиенты опять же согласились. Состоялся пышный ужин, стоивший клиентам немалых денег. Он проходил в атмосфере полного взаимопонимания и доброжелательства. «Князь» произносил бесконечные тосты в честь клиентов, поздравлял их со сделкой и уверял, что завтра же им будут выданы не 80 тысяч рублей, а все 100 тысяч. Он даже великодушно обещал для ускорения дела выдать эту сумму из своих карманных денег. А потом… пошли все «завтра» и «завтра», клиенты в ожидании ссуды прожили в Москве около месяца и потратили в общей сложности не одну тысячу рублей. Пришлось им уезжать из Белокаменной несолоно хлебавши, так и не получив ни копейки ссуды.

Вот еще один очень наглядный пример аферной деятельности товарищества. Участвующий в Русско-японской войне известный генерал Громов оказался проездом в Москве. Здесь он совсем случайно встретился с Персицем, которого знал еще по службе в Маньчжурии. Узнав, что генералу требуются деньги, аферист предложил получить ссуду в товариществе под стоимость его майкопского имения.

Для того чтобы обговорить эту сделку, решили встретиться в ресторане «Эрмитаж». Туда «князь» не пришел из-за болезни – немного прихворнул. Генерал обедал наедине с Персицем и заплатил за бывшего сослуживца. Затем оба поехали в автомобиле к «князю». Гости застали его лежащим в постели. Узнав о причине посещения, Трубецкой, убежденный Персицем в необходимости встряски, поднялся с постели, и все втроем поехали в ресторан к «Яру».

За шампанским «князь» как бы между прочим спросил Персица, передал ли он его просьбу генералу. Оказалось, что «его сиятельству» до зарезу нужны деньги, причем только до завтра. Доверчивый генерал охотно одолжил именитому председателю финансовой фирмы 1 тысячу рублей. Получив с благодарностью деньги, «князь», сославшись на нездоровье, почти сразу уехал домой. Персиц же изъявил желание проводить генерала до гостиницы. Там, в буквальном смысле упав на колени, аферист признался генералу, что потратил 200 рублей конторских денег. Генерал, находившийся под винными парами и в благодушном настроении, выручил деньгами и своего старого сослуживца.

Генералу дорого обошлась его доверчивость. Оба афериста уже на следующий день прервали с ним всякое сношение. Они вели себя так, как будто никакой ссуды не обещали и денег в долг не брали. Поэтому генерал решил позвонить «княгине», благо у него был номер ее телефона. Последняя, узнав о случившемся, после некоторых колебаний соизволила выдать генералу вексель на 1 тысячу рублей. Когда же по истечении срока погашения генерал стал настойчиво требовать денег, то «княгиня» нахально заявила, что по векселю она ни за что не уплатит, так как выдала его без согласия мужа. Так и погорели генеральские денежки.

Персицу долго удавалось уходить от ответственности. Но в конце концов расплата настигла и его. По всеобщей мобилизации в 1915 году Персиц был призван в армию и служил в Брест-Литовской крепости. Здесь он умудрился совершить преступление, строго наказуемое в условиях военного времени, и был судим военным судом. В приговоре суда значилось, что дважды крестившийся Иван Федорович Персиц, он же Хаим Исаак Персиц, будучи рядовым, назвался полковником и, угрожая поджогом и потрясая револьвером, реквизировал у трех помещиков имущество (лошади и экипажи). Все это он представил своему командиру под видом отбитой у неприятеля добычи и просил за это награду. «Награду» он получил, но не от своего командира, а от крепостного военного суда в виде четырех лет каторги.

На этом обрывается история знаменитого в криминальных анналах России афериста Исаака Персица.

Под именем Джона Моргана

В июле – августе 1912 года в Санкт-Петербурге, да и во всей России, проходила активная и широкая подготовка к празднованию 100-летнего юбилея Бородинского сражения, произошедшего 26 августа 1812 года. К этой важной исторической дате петербургские правительственные организации и службы все свое внимание направляли на безупречное проведение торжеств и обеспечение безопасности членов царской семьи и ее свиты. Последнее, естественно, в первую очередь относилось к петербургской сыскной полиции. Учитывая, что в этот период заметно ослаблялась обычная, повседневная деятельность сыска, предприимчивый мошенник «высокого класса», имя которого точно установить не удалось, решил использовать это обстоятельство и провести в августе масштабную аферную операцию по ограблению столичных ювелирных магазинов. А их в Петербурге в то время было очень много, расположились они главным образом концентрированно на Большой Морской, которая по праву могла называться Ювелирной, и на Невском проспекте. Здесь, в самом центре столицы было полтора десятка шикарных богатейших магазинов и фирм, хозяевами которых были, как правило, иностранцы.

Посетил «миллионер Морган» и магазин ювелира Болина.

Владея в совершенстве английским языком, мошенник, используя известное во все времена магическое воздействие на людей громких имен и денег, решил для проведения аферы отрекомендоваться родственником хорошо известного в деловых кругах миллиардера Моргана. Такая мистификация была выгодна еще и тем, что в начале XX века американский капитал стал настойчиво стал вытеснять европейский из экономики России. Это относилось и к деятельности железнодорожного короля-миллиардера Моргана, который собирался вложить капитал в строительство метрополитена в Москве и Петербурге. Поэтому появление в предпраздничные дни в столице американца ― родственника миллиардера Моргана не могло вызвать ни удивления, ни настороженности.

Все это благоприятствовало аферисту, который в солнечный и необыкновенно жаркий день 10 августа подъехал на таксомоторе (так в то время называли такси) к парадному подъезду гостиницы «Европейская». Это был элегантно одетый господин лет сорока.

Бритое сухощавое лицо, прическа, манера держать себя ― все это изобличало в нем американца, что моментально отметили опытные служащие гостиницы, которые с подобострастным видом бросились обслуживать, по их мнению, очень богатого нового постояльца.

Прибывший господин попросил администратора предоставить ему самый комфортабельный номер и рекомендовать ему лучшего переводчика ― чичероне, то есть человека, хорошо знающего основные достопримечательности столицы России, так как он совсем не владеет русским языком, и, главное, никогда не был в Петербурге. При предъявлении паспорта на прописку господин объяснил, что в Перетбург он прибыл в качестве туриста из Стокгольма. Предъявленный иностранный паспорт был выдан в Вашингтоне на имя Джона Стюарта Моргана. Оформление паспорта прибывшего не вызывало ни малейшего подозрения и сомнения.

В распоряжение важного постояльца администрация гостиницы выделила своего лучшего переводчика И. И. Брувера. Прибывший господин в беседе с приглашенным к нему переводчиком как бы между прочим обронил, что состоит в родстве с известным в Старом Свете миллиардером Морганом, которому приходится двоюродным племянником. Брувер от Джона Моргана узнал и то, что тот постоянно проживал в Америке, в в Нью-Йорке у него имелся собственный дом, где осталась его жена. У Брувера правдивость рассказанного не вызвала какого-либо сомнения, он почувствовал к своему подопечному большое уважение, и между ними установились дружеские отношения.

Прибывший иностранец щедро платил за малейшие услуги как Бруверу, так и всем окружавшим его служащим гостиницы, а за свой шикарный номер он, без всякого раздумья, внес огромную плату за много дней вперед. Вообще, он держал себя богатым, не стесняющимся в тратах щедрым путешественником.

Джон Морган рассказывал переводчику, что уже несколько недель путешествовал по России и побывал в Сибири, где изучал работу и быт золотоискателей, так как имел мысль организовать Русско-американскую компанию золотопромышленников. В Петербург же, по его словам, он приехал, чтобы ознакомиться с достопримечательностями Северной Пальмиры, что являлось давнейшей мечтой его жизни. Он попросил ознакомить его с наиболее выдающимися шедеврами архитектуры и искусства столицы, причем выполнить это в темпе – всего за два дня, так как бóльшим временем он не располагает – ждут срочные дела.

С Брувером они осмотрели Музей Александра III, храм Вознесения и Эрмитаж. Оказалось, что Эрмитаж еще не был открыт после ремонта, но благодаря ходатайству переводчика двери этого храма искусств были раскрыты перед столь «именитым путешественником», с восхищением осмотревшим его экспонаты и выразившим глубокую благодарность дирекции.

На третий день своего вояжа Джон Морган поведал переводчику, что у него есть огромное желание приобрести на память о Петербурге какие-нибудь красивые и, конечно, дорогие сувениры для своей любимой жены, такие, например, как бриллиантовое колье или что-нибудь в этом роде. Поэтому он попросил отвезти его в самые известные ювелирные магазины.

Целый день мистер Морган вместе с переводчиком на таксомоторе совершали объезд самых шикарных ювелирных фирм. Переводчик, питая полное доверие к своему патрону, везде с большим достоинством рекомендовал его как представителя семьи известного миллиардера. Благодаря этому «важного клиента» встречало самое внимательное отношение со стороны ювелиров, которые заметили также, с каким большим вкусом и знанием камней иностранец выбирал драгоценности.

ПРИШЕЛЪ. УВИДѢЛЪ… ОБОКРАЛЪ

Рисунок из «Петербургского листка» от 26 августа 1912 г.

Ювелиров не удивила и показалась даже естественной осторожность в денежных расчетах представителя семьи миллиардера, который, как и другие богатые люди, во время путешествия не брал с собой крупные суммы денег, заменяя их чековыми книжками. Кроме того, как и было принято, турист, выбрав какую-нибудь драгоценность, давал задаток, причем немалый. Чеки иностранных банков в то время принимались всеми крупными торговыми фирмами Петербурга, поэтому ювелиры без сомнения брали выписываемые посетителем чеки банков с такими громкими и солидными названиями, как «Ферст национальбанк» и «Чикаго – Лондон – Мидлендбанк». Выбранные покупателем драгоценные вещи по его просьбе курьеры магазинов доставляли в гостиничный номер. В общем, все обстояло так, как и везде при крупных торговых сделках.

«Миллиардер Морган» знал толк в драгоценных камнях.

При посещении магазина фирмы «Трейден», что находился на Невском в доме напротив портика главного входа в Гостиный двор, Морган явился в сопровождении всем известного директора ресторана гостиницы «Европейская», что создавало особую атмосферу доверия. Здесь он приобрел бриллиантов на сумму свыше 12 тысяч рублей.

В магазине Карла Густавовича Фаберже, находящемся в одном из красивейших зданий на Большой Морской улице (ныне там ювелирный магазин «Яхонт»), покупателя любезно встретил приказчик, свободно объяснявшийся на английском языке. Благодаря этому состоялась весьма приятная беседа, во время которой покупатель проявил отличное знание котировок драгоценных камней на мировом рынке. Желая угодить столь приятному иностранцу, ему предложили купить прекрасное колье за 30 тысяч рублей. После тщательного изучения качества бриллиантов Джон Морган согласился купить изделие за 27 тысяч рублей. После уплаты задатка и выдачи магазину чека колье было доставлено курьером в гостиницу.

В доме на углу Невского и Большой Морской (где в настоящее время ювелирный магазин «Маска»), в торговом офисе Карла Ивановича Бока, покупателю предложили филигранной работы золотое кольцо с крупными бриллиантами и другими драгоценными камнями. После некоторого раздумья иностранец приобрел и это кольцо.

Все было, как казалось, хорошо, но… Первой забила тревогу фирма «Трейден», которая послала выписанные Джоном Морганом чеки для учета на иностранную биржу. Там, к ужасу хозяина фирмы, чеки были забракованы как поддельные. Более того, оказалось, что «Ферст национальбанк» и «Чикаго – Лондон – Мидлендбанк» вообще не существуют. Заявили о подлоге и магазины Фаберже и Бока. Хозяева остальных магазинов не подали заявлений в полицию о хищении ювелирных изделий, поняв, что деньги им никто не вернет, а они окажутся только в смешном положении. По слухам, ходившим в столице, ювелиры понесли огромные потери в общей сложности не менее чем на 200 тысяч рублей.

Расследованиями, проведенными полицией после получения заявлений от пострадавших, было установлено, что Джон Морган, пробыв в Петербурге 4 дня, 14 августа сообщил администрации гостиницы «Европейская», что временно уезжает в Финляндию полюбоваться водопадом на Иматре. Вечером же накануне отъезда он, решив несколько развлечься, сказал Бруверу: «Петербург – удивительно счастливый город, что ни шаг – всюду встретишь русскую красавицу. Сегодня вечером мы с вами покутим, покажите мне веселящихся петербуржцев».

В этот вечер он вместе с опытным, но ничего не подозревавшим переводчиком посетил несколько петербургских увеселительных заведений. А утром Джон Морган спокойно вышел из гостиницы с маленьким чемоданчиком, заполненным петербургскими «сувенирами», и бесследно исчез.

Полиция посчитала, что Джон Морган был главарем международной шайки аферистов. Удалось установить, что перед его появлением в гостинице «Европейская» останавливались молодая женщина и девочка, на вид которой было около 15 лет. Они предъявили заграничные паспорта также на фамилию Морган. Своевременно этому факту не было придано какого-нибудь значения. И вспомнили об этом уже поздно – после отъезда женщин, последовавшего вслед за отъездом Джона.

Сопоставляя ряд фактов, полиция пришла к выводу, что аферист притворялся, что ни слова не говорит по-русски, а на самом деле он превосходно владел языком. Об этом, например, свидетельствует то, что он при отъезде из гостиницы (когда ему не нужно было уже притворяться) сам нанял извозчика и сообщил ему адрес следования.

Петербургская полиция, как только получила сведения о случившемся, немедленно разослала во все крупные российские города и европейские столицы приметы афериста для его опознания и задержания. Но время было уже упущено!

Большие потери от «миллиардера» понесли магазины фирмы «Трейден» на Невском проспекте.

В заключение рассказа нельзя не отметить ловкость и хитрость Джонa Моргана, который сумел превратить честного переводчика Брувера в своего помощника по афере. Все было так подстроено, что аферисту ничего не нужно было врать о себе ювелирам – за него все это выполнил Брувер, невольно став чуть ли не основным виновником происшедшего.

Самозваный барон

В «Петербургской газете» от 1 июня 1910 года обращала на себя внимание фотография сидящего за рулем автомобиля мужчины с мужественным и симпатичным лицом, одетым в модный по тем временам френч. Весь облик автомобилиста свидетельствовал о его иностранном происхождении и высоком общественном положении. Диссонансом к этому портрету была выполненная под ним крупными буквами надпись: «Лжебарон де Мартиньи».

Любопытно, что одновременно с «Петербургской газетой» этому «иностранцу», орудовавшему в столице, посвятили пространные статьи другие петербургские газеты. Тайные аферные деяния лжебарона были раскрыты во многом благодаря дотошности журналистов.

Еще в 1909 году в связи с развертыванием строительства трамвайной сети в Петербурге столичная городская управа вошла в контакт с представителем так называемого «Международного синдиката моторных сообщений». Вслед за управой комиссия по созданию трамвайной сети в городе без какого-либо разрешения и даже согласования с Думой выдала официальную бумагу некоему барону де Мартиньи на право поставки двух бензомоторов в качестве трамвайных двигателей для проведения опытов на одной из коночных линий.

Однако уже весной 1910 года выяснилось, что в действительности никакого барона де Мартиньи не существует, а по паспорту представитель синдиката являлся подданным Великобритании Монтегю Альфредовичем Уардом. Более того, даже под этой фамилией никто не числился в британском консульстве в Петербурге. И наконец, сообщаемый им адрес жительства был ложным, жил он не в гостинице «Франция», как он всех заверял, а в скромной квартире одной домашней учительницы в доме № 27 на набережной Екатерининского канала. По этому поводу «Петербургская газета» язвительно отмечала: «Подкатит к управе жулик на автомобиле, прикинется иностранцем, оставит адрес на центральную гостиницу, назовет лично изобретенное им общество в Лондоне или Нью-Йорке, и зародыш миллионной концессии готов».

Карикатура на концессию «барона». «Петербургская газета» от 9 сентября 1910 г.

В статье с сарказмом говорилось, что городская Дума даже не побеспокоилась справиться о том, проживает ли в Петербурге означенный барон. Нет, она предпочла прямо дать ему разрешение на поставку моторов. Таким образом, выданная управой официальная бумага помогла жулику-«барону» обосноваться в столице и проводить различные аферы.

В результате проведенных расследований выяснилось, что Монтегю Альфредович Уард поселился в Петербурге примерно полгода назад. Под этим именем он и был прописан. Дабы укрепить присвоенный им самим титул барона де Мартиньи, он подговорил прислугу гостиниц «Европейская» и «Франция», где он проводил встречи с нужными ему людьми, так его всегда величать. Так же он поступил при прописке в квартире учительницы.

Петербуржцы, которые входили в деловой контакт с иностранцем и которым аферист умело «втирал очки», были уверены, что он проживал в гостинице «Франция», где он их принимал. Да и трудно было не поверить респектабельному господину, который с апломбом называл себя сыном английского военного агента, аккредитованного при царском правительстве.

Себя «барон» выдавал за одного из крупнейших пайщиков синдиката лондонских трамваев и богатейшего землевладельца Англии.

Приятной наружности, с вкрадчивым голосом, с моноклем в глазу и псевдоамериканским акцентом, он производил на всех впечатление приятного и делового человека.

Проделки Уарда начали обнаруживаться в связи с запросами некоторых лиц в британском консульстве о его персоне, где им отвечали кратко и совершенно определенно: «Мы барона де Мартиньи не знаем». И все же на все вопросы по этому поводу аферист совершенно спокойно отвечал, что в эпоху завоевания Канады его дальняя родственница по женской линии была баронессой де Мартиньи. Поэтому, заявлял он твердым голосом, все сомнения в праве на баронский титул – безосновательны.

Однако совершенно иного мнения на этот счет было британское консульство, обеспокоенное массой заявлений о проделках афериста. Оно обратилось к последнему с предложением прибыть в консульство для объяснений, но он, естественно, под разными предлогами уклонялся от встреч.

Оказалось, что разрешение управы, выданное «барону де Мартиньи» на поставку бензомоторов, и выписка из протокола «Международного синдиката моторных сообщений» открыли аферисту двери многих салонов. Однако, не удовлетворясь этим, лжебарон решил заручиться рекомендациями российского посла в Лондоне и председателя Лондонского конгресса печати. Первый отказал ему решительно и сразу, а второй – после небольшой переписки и наведения некоторых справок.

Не поверили аферисту и в отделе военных сообщений во Владивостоке. Военное ведомство, после наведения некоторых справок, прекратило с ним всякое сношение.

Аферы «барона» были настолько разнообразны, что, по мнению газеты «Биржевые ведомости» от 2 июня 1910 года, властям потребуется приложить немало усилий для распутывания и выяснения всех сторон его деятельности. У одних лиц он забрал в долг более или менее крупные суммы денег и не отдавал, других он околпачил договорами с английским синдикатом. Познакомившись с одним высокопоставленным российским деятелем и войдя к нему в доверие, «барон» похитил у него важный документ, касающийся деятельности одного из крупнейших английских синдикатов. Сам же за возврат документа требовал большую сумму денег отступного. Не гнушался он и малых поборов: например, у одного студента Петербургского университета он взял в долг 25 рублей и ни за что не отдавал.

Обманывал он без капли жалости и стеснения молодых женщин. Так, его баронский титул и рассказ о неисчислимых богатствах соблазнили одну легкомысленную даму из светского общества – супругу крупного концессионера, занимавшего солидное положение в столице. Эта дама, ослепленная красотой и блестящим внешним видом «богатого барона», решила разойтись со своим старым и обрюзгшим мужем и выйти замуж за молодого «иностранца». Влюбленная по уши женщина нередко закладывала свои бриллианты и субсидировала нежно любимого афериста. Одним словом, по мнению недалекой женщины, все шло к новому браку. «Барон» же, безусловно, не собирался жениться – в его планы входило только присвоение чужих денег. Поэтому он предлагал женщине бежать с ним, прихватив деньги мужа, предполагая, конечно, затем, получив деньги, бросить ее.

Все уже было подготовлено, но неожиданно «невеста» узнала, что ее возлюбленный живет не в роскошном номере гостиницы, как он ей говорил, а занимает небольшую меблированную комнату на набережной Екатерининского канала и к тому же живет с ее хозяйкой. Произошел разрыв, который аферист воспринял с улыбкой.

Наконец деятельностью «иностранца» заинтересовалась столичная полиция. Собранные ею данные, в том числе жалобы частных и официальных лиц, убедительно подтверждали, что под именем барона скрывается другое лицо. Афериста дважды и безуспешно вызывали для объяснений в сыскное управление. Чувствуя, что его карьера находится под угрозой, «барон» решил бежать из столицы. Для этого он подстроил «неожиданное» получение телеграммы из Лондона, в которой сообщалось, что его единственный сын, о котором он никогда не упоминал, заболел аппендицитом. Содержание телеграммы требовало немедленного возвращения в Лондон. Явившись в управление петербургского сыска, он предъявил телеграмму и получил разрешение выехать из столицы с тем, чтобы вернуться обратно через неделю-другую. Конечно, телеграмма была уловкой для бегства, и аферист больше в столице не появлялся.

Плохое знание «бароном» английского языка и целый ряд других обстоятельств дали основание журналистам считать, что под паспортным именем Уарда скрывался русский аферист. По их мнению, впоследствии «барон» проводил свои хитроумные операции под другим, придуманным им именем в одном из многочисленных российских городов.