Текст книги "Орк (СИ) [компиляция]"

Автор книги: Ростислав Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 53 страниц)

ГЛАВА 6

Сохранять скрытность, конечно, было весьма предусмотрительно, но основной нашей целью было оставить как можно больше километров между нашими тушками и столицей, причем до наступления рассвета. Вопрос стоял в выживании. Конечно, если гвардия вырежет эльфов, это прекрасно, но риск того, что княжна сумеет выжить и подчинить себе людей, был весьма высок. Не говоря о том, что нас мог попытаться взять какой‑нибудь тормоз, бывший не в курсе последних политических новостей, или, что куда более вероятно, кровник, имеющий с орками свои счеты.

Поэтому остаток ночи мы посвятили марафону. Как эльф не остался без глаз, мне было не ясно, у него, в отличие от нас, проблемы с ночным зрением. Оттар тоже оказался молодцом – бежал, не обращая внимания на раны. Впрочем, ради него темп все‑таки слегка сбавили.

С рассветом остановились на отдых. Требовалось передохнуть, перевязать раны, а главное – если не добыть, то найти, где добыть, что‑нибудь пожрать. И желательно коней.

Риск погони был невелик, трупы утопили, вспоров живот, дабы не всплыли, от места убийства отмотали пару сотен метров по воде и только потом рванули слушать ветер свободы, вдобавок для гарантии пришлось пройти вверх по течению встреченного ручья метров пятьсот. Так что взять нас могла только полноценная облава. А чем больше в зоне облавы квадратных километров, тем выше наши шансы выжить.

Проспавшись, во второй половине дня приняли решение вломиться в рядом стоящее село, где захватить еду и коней. Потеря темпа для нас была смерти подобна, полуголодными красться лесами было сочтено непривлекательным. Особого выбора у нас не было – только бросок к берегу с захватом рыбацкой шнекки. Сухопутное путешествие сулило только смерть.

Село стояло на популярном тракте, так что наличие постоялого двора было весьма вероятным. Но сначала надо было пожрать. Для добычи хлеба насущного и информации был избран хутор метрах в пятистах от села, хотя он, в отличие от села, и был несколько укреплен.

На лай, визг убиваемых собак и маты ночных гостей хозяева все‑таки выскочили: в доме не от всех можно отсидеться, особенно когда посетители грозятся его поджечь. Впрочем, пригрозить последним мы не успели.

Особого сопротивления мы не ожидали – к возможностям человеческого ополченца четверо орочьих высокородных (мне к этому тоже привыкать надо) относились довольно презрительно, эльф тем более. Хотя это не мешало не маячить в секторе обстрела из окон: все были опытными воинами, – разве что за Оттаром надо было присматривать. В общем, отсутствие большой угрозы настроило народ на довольно благодушный лад, тем более что требовались пленные. Поэтому из выскочивших мужиков – хозяина и троих его сыновей – никого не убили. Хозяин получил по башке мечом плашмя, потом яблоком рукояти в лицо – в результате отрубился, кольчуга не помогла. Его сына выстегнул я: хватило удара малхусом плашмя по голове. Второй оступился и замер с мечом у горла, пока оставшийся шмыгнул назад и захлопнул дверь, так и не выстрелив из лука. Сообразил, что, подстрели кого, это не прибавит нам добродушия, а крик «Живыми!» он слышал. Может, просто испугался – вылези первым лучник, его бы точно убили, да и четвертым, его спасла только быстрота: задержись на секунду пустить стрелу – эльф бы его точно замочил.

Пришлось вступить в переговоры:

– Открываем дверь и выходим по одному. Оружие выбросить. Тогда никто не пострадает. Возьмем, что нам надо, и уйдем. Ни убивать, ни баб раскладывать не будем. Если не согласны, мы ваших родичей для начала по кускам вам передадим. Они живы, все трое. А потом дом подожжем. Решайте. И быстрее.

После некоторых размышлений хозяева решили сдаться, в чем им помогли очнувшиеся своими советами.

Надо сказать, разочаровались они в своем решении крайне быстро – как только поняли, кто же их навестил. К счастью, им повезло: мы действительно очень устали, да и беспричинно убивать никому не хотелось, так что пожалеть, что связался с невменяемыми кровожадными мясниками, мне не довелось. Людей действительно просто допросили, заставили накормить и обеспечить продуктами в дорогу. Когда их начали вязать, вместо того чтобы резать, они не впали в шок, но обрадовались настолько явно, что стало смешно. Устрашающая все‑таки у нас репутация.

В селе действительно был постоялый двор, так сказать, центр местной цивилизации. Естественно, в нем уже были в курсе последних политических новостей, о полной гибели королевской семьи в том числе, раз на захваченном хуторе это знали. Надо полагать, люди поумнее уже сообразили, что к чему и что за этим последует. Село было коронным, то есть платило подати за закрепленные за ним земли непосредственно в казну, жители были лично свободны и даже выставляли отряд в местное коронное ополчение. К моему удивлению, в Аргайле такие населенные пункты редкостью не были. Уточнять я не стал – и так было ясно, что по статусу они примерно равнялись бюргерам.

Мимоходом подумалось, что раз Келвин остался жив, то при такой продуманной внутренней политике в государстве ему всегда найдется на кого опереться. Само по себе наличие отрядов ополчения нисколько не удивляло, в государствах, много и часто воюющих, обычно задумываются об увеличении числа голов на поле боя. Даже за счет теоретически презренных простолюдинов. Опытному воину не надо объяснять, что живее враг, приконченный крестьянином или бюргером, не станет. Другой вопрос, что боеспособность таких отрядов, в общем, не очень высока. Но не всегда. В списках участников походов Тевтонского ордена на литву и пруссов был зафиксирован некий Кельнский бюргер‑констафлер, участвовавший в них на протяжении тридцати пяти лет. Тридцать два похода зимой и три летом из сорока трех военных кампаний, проведенных им в своей жизни. Кстати, обязанность орденских городов выставлять хоругвь конных, доспешных и оружных воинов была закреплена законодательно. Практически опытный ополченец орденского города нисколько не уступал полубрату ордена вооружением, а доспехам и оружию некоторых могли позавидовать и братья. Как, впрочем, и выучке с боевым опытом как у упомянутого Рутгера Райтца.

Неудивительно, что констафлерские хоругви ордена если и дрались хуже полноценных рыцарских при Грюнвальде, то особой разницы никто не заметил. Похоже, что почти полная аналогия с мобилизацией ленников и наращиванием численности войска ордена была и здесь. Тут даже выгоднее получалось политически для сильного короля – искать и покупать силы, могущие сломать хребет мятежному вассалу, долго не надо. Причем возникни союз предводителей провинциального свободного крестьянства и бюргерства с местной аристократией, он просто не может быть прочным, даже если их предводители сами благородного происхождения. Я мог ошибиться только в том случае, если сильно обманулся в степени боеспособности местных коронных пейзан и горожан, а именно – неспособности оказать серьезное сопротивление войскам аристократии. Или короля, не столь важно. Но это я отвлекся.

Насчет мятежа в столице проезжие распускали самые дикие слухи – то ли специально, то ли никто толком ничего не знал. В принципе резня во дворце два дня подряд – достаточный повод умному и осторожному человеку постараться свалить поближе к собственным каменным стенам, дабы под шумок кто‑то не стал решать какие‑либо претензии. При этом, собираясь в дорогу, даже успеть выслушать самые разные версии происходящих событий, понравившуюся даже озвучить самому, остановившись на ночлег в пути. Очень осторожные должны были сорваться по домам еще вчера – первого дня.

Кстати, среди версий, брошенных проезжими, хозяин озвучил и такую, что типа эльфы с принцем устроили мятеж, убили короля, вырезали посольство орков и попытались свалить все на них. Надо было видеть, с какой надеждой на нас взирали его домочадцы, надеясь, что она окажется верной. Надо сказать, перед тем как ее озвучить, хозяин обратил внимание как на нашего эльфа, так, на наши раны. У меня даже возникли сомнения – не сам ли ее выдумал, глядя на нас, пытаясь спасти жизнь своей семье: мужик показался мне достаточно умным и развитым для этого.

Ха, даже если у кого и бродили кровожадные мысли, ему удалось их развеять. Эльф, вероятно, думал о том же, что и я, поскольку ему пришлось давить циничную ухмылку. Народ, естественно, последнюю версию подтвердил, я немного подумал и добавил кровавых подробностей, несколько при этом привирая. Сказал, что убить Келвина эльфам и купленным ими предателям не удалось, он, спрыгнув со стены в озеро, спасся, а мы прикрывали его, поэтому оторвались. Явно известного всей стране Ирхада я объявил убитым, представил его друга и побратима. У мужика дрогнуло лицо: явно поверил. Сильно искажать действительность я не стал – полуправда худший вид лжи, поэтому труп короля у ступеней трона и попирающий его ногами Кэйси тоже, видимо, показался правдоподобным, увлекся только, когда описал Келвина, отрубившего голову братцу прямо на троне, не стерпев тела отца под его ногами. Отцеубийц никто не любит, да и версия, что орки от недостатка человечинки несколько тронулись рассудком и убили короля, дабы быть перебитыми гвардией, была шита белыми нитками. Явно верить ей можно только под большим нажимом. Желательно в виде виселиц с маловерами на каждом перекрестке.

Мысль, что Келвину я могу создать проблемы, не остановила. Если он крадется по кустам в надежде убежать из страны, то его поймают и убьют. Впрочем, в таком случае его даже не жалко. Если крадется к человеку, который его поддержит в борьбе за трон, – ничего страшного. Попадет в облаву – все равно укокошат, спасется – тоже ничего страшного. А если пейзане примут рассказ близко к сердцу, то, глядишь, в стране появится очаг потенциального мятежа, а то и фактического. На последнее я очень надеялся, посмотрев на местные вооруженные силы: я не верил, что какой‑нибудь рыцаренок или гвардеец будет вести себя очень уж вежливо с местными крестьянами, ища неких орков и некоего принца. Если княжне удалось выжить сразу, вероятность с течением времени взять повторный бунт гвардии под контроль и включить аварийный вариант представлялась весьма высокой. То есть нас с высокой вероятностью ищут. Честно сказать, я мысленно хмыкнул еще над одной причиной, она была несколько грязной: весть о том, что принц жив, неминуемо отвлекала значительные силы от нашего преследования. Гадко, конечно, но не всем в белых рубашках ходить приходится, кому‑то надо и ассенизаторами работать. Причем, сократив офисный планктон в два раза, ты не очень‑то много потеряешь, при грамотной организации даже можешь и выиграть, а если сократишь ассенизаторов, утонешь в дерьме. При всей моей симпатии к Келвину, он мне не друг, все мои друзья со мной, и их и, естественно, моя жизнь интересны мне гораздо больше, чем жизнь этого человека. Он был мне симпатичен, я относился к нему с уважением, даже более того – мне очень хотелось, чтобы он остался в живых, но в первую очередь будем заботиться о тех, кто рядом, творить добро всем подряд в этом несовершенном мире никогда не получится. Прежде всего потому, что ценится такое добро копейками, как должное. Да и не под нож я его отправил. Тем более что со стороны принца вопрос моральных терзаний явно вообще не стоял. Владетельные личности, включая дедулю, своеобразные твари, подчиненные – для них инструменты в их замыслах, и я в том числе. Охлаждает их разве что такое же отношение со стороны подчиненных. Так что Келвину тоже не вредно послужить прикрытием для наших потрепанных задниц – надеюсь, он останется жив. Последнее пожелание – дань симпатии.

Пока же следовало наведаться в постоялый двор, дабы раздобыть лошадей: собирать нормальных коней по селу было долго и мутурно. Чтобы лошадки успели отдохнуть, грабить двор решили под утро. Вопрос добычи остро не стоял – не до нее, ноги бы унести, так что сам караван‑сарай решили не трогать. Тем более что любое серьезное ранение любого из нас превращало его жизнь в фикцию, даже забрать жизнь врага за свою в таком случае не удастся, если враг, конечно, не лох. Пропаганда тоже была бесперспективной: идти на поводу у человека, который тебя ограбил, желающих мало. Да и вдобавок на постоялом дворе обычно ночуют приезжие – на кой они нам нужны? С малой толики пожрать и разбитой морды деревенский мужик не обеднеет, тем более что мужик с боевым опытом, который вполне может оценить ситуацию. Собственно, еще один повод не связываться с селянами: одно дело – помочь возможным союзникам власти куском мяса и хлеба, даже если предварительно тебе постучали по башке, убедив проявить свой патриотизм, другое – отобранный у тебя конь, который приличных денег стоит.

Дело прошло как по маслу – собаки даже не пискнули, когда я их убил. В конюшне ночевал конюх, при виде орков с большими и страшными мечами чуть не наваливший в штаны. Верховых коней на нашу компанию хватило с избытком. Единственным темным пятном оказался некий мускулистый парняга, невовремя отправившийся помочиться. Ладно бы просто закричал – он схватил какой‑то кол и устремился отбивать лошадей. Оценив количество и расовую принадлежность воров, передумал, но было уже поздно. Но доля адреналина на нашу сторону досталась: меня чуть не застрелили, невезучий Оттар опять был ранен, потеряв всякую боеспособность: стрела пробила плечо чуть ниже плечевого сустава. У разбуженных путешественников нашелся хороший лучник, вовремя добравшийся до лука и колчана со стрелами.

* * *

В постоянно воюющей стране наивно надеяться, что прибрежные жители представляют собой пацифистов. Люди, живущие морем, – тем более. Не те времена. Орки тут совершенно ни при чем.

Конец эры викингов в Западной Европе, пришедшей вместе со смертью Харальда Сурового, нисколько не помешал процветать тамошнему пиратству. Пиратство, например, на Балтике заглохло разве что к веку восемнадцатому. Просто акценты сместились с рослых рыжих и блондинистых норвежцев, шведов и датчан на их ассимилировавшихся потомков в Нормандии и Сицилии, ну и, естественно, прочие народности Европы опять вышли на первый план. Тут было то же самое: Оркланд не единственный промышлял на морских просторах. Поэтому добыча достаточно мореходного и надежного судна представляла собой ту еще задачу. Решить ее, увы, не удалось. Увели лодку. Ничего лучшего в пределах досягаемости не нашлось. Несколько рыбацких шнекк видели, но их захват сулил потери. Вырезать мужчин в одиночном доме не было проблемой, а что делать с соседями? Тем более что нас, шестерых, было мало для весел нормальной шнекки, а ветер не благоприятствовал ночным кражам.

Впрочем, сильно жаловаться на судьбу не стоило: захваченный рыбачий баркас был неплохим приобретением. Во всяком случае, не грозил утонуть от любого чиха. Удивительно, но экипаж тоже не пострадал. Припозднившиеся рыбачки не очень обрадовались, обнаружив пятерых орков и эльфа, жаждущих покататься по морю, пинок под зад, отправивший всех троих за борт, обрадовал их весьма сильно – ненависть к ворам, оставившим без средств к существованию, придет позднее.

Пресная вода была – примерно половина бочонка. Провианта не было вообще, разве что баркас был завален сырой рыбой и сетями. Ход мыслей принял правильное направление – кто‑то, правда, пожалел, что рыбаков не зарезали, и обвинил меня в излишней доброте.

Тем не менее бочонок с водой нам не понадобился. На второй день мы встретили купеческий корабль.

* * *

Времени обсудить ситуацию и прикинуть, что делать дальше, у нас было достаточно. Даже эльфа успокоить удалось. Тот чувствовал себя несколько неуютно, путешествуя в компании орков к оркам же.

Разговор начал он, правда, технично подведя меня к интересующей его теме таким образом, что я был вынужден просвещать его о жизни Оркланда вроде бы по своей инициативе. Парни, включая Торвальда, сидевшего на рулевом весле, тоже включились в разговор. То, что эльфов никто не любит, совершенно не значит, что предубеждения распространяются на всех без исключения длинноухих. Вел себя эльф правильно, трусом не был, вдобавок в процессе общения народ выяснил все обстоятельства нашего знакомства, включая шрам от мизерикордии в боку эльфа и то, что перед этим он успел прикончить моего родича. Это, кстати, его больше всего и волновало. Обидно было пройти через все эти приключения, чтобы быть зарезанным, как барану, у орков: одиночка в мире кланов не выживает. Я постарался его успокоить.

– Опасность, конечно, существует, семьи у нас большие, так что кровников у тебя появилось изрядно. Строго говоря, даже я твой кровник, Гальфдан хоть и не близкий, но родич.

– И много родичей у ярла в дружине или по отцу? – Мои слова его отвлекли от тяжких дум. Любопытство – это хорошо. Значит, надеется, что шансы выжить есть.

– В дружине? Понятия не имею. А родич действительно по отцу.

– Ты что, не знаешь, сколько у тебя родственников в дружине?

– А при чем тут дружина? – затупил я, не поняв сразу, зачем он это говорит.

– Так это не дружинники были? – поразился эльф. Парни тоже заинтересовались. По понятным причинам, они были не в курсе всех обстоятельств нашего знакомства. Собственно, винить Эргтала не стоило: вырезанная усадьба, полная магов, – подвиг не каждому посильный, на клановых ополченцев подумаешь в последнюю очередь. В первую очередь под подозрением дружинники, на втором – банды, живущие мечом и топором, на третьем – херады с Мертвых земель, то есть та же вторая графа, но желающая остепениться, в связи с большими расходами восполняющая недостаток средств грабежом, и только четвертыми идут обычные клановые ополченцы.

– С чего это? – удивился я, решив не ерзать. В конце концов, сказано уже достаточно, эльфа надо либо резать сейчас, либо отнестись к нему с некоторым доверием. – Дружинников в поход дед, конечно, дал, но корабли шторм раскидал. В любом случае, там ни одного не было.

– Прекрасно, – усмехнулся эльф. – Даже не дружинники. – И задумался.

А ты думал, реально крутые перцы! Впрочем, ответить на пока не заданные вопросы тоже стоило, да и любопытство в глазах друзей подстегивало:

– На усадьбу мы вышли наполовину случайно. На вечеринку не рассчитывали вообще. Тем более с таким количеством магов. А потом было уже поздно – только и осталось: либо победить, либо сдохнуть.

– Но маги у вас были, – уточнил эльф.

– Разумеется. Только не маги, а маг. Один. – Эльфа опять удалось удивить.

– Ты меня успокоил, – несколько нервно хмыкнул Эргтал. – Обычные ополченцы вкупе с деревенским колдуном вламываются в усадьбу, где отдыхает цвет молодых магов дома Серебряного Дракона и его союзников, после чего убивают всех до одного, кто не успел бежать. Чего тогда ожидать от дружины с боевыми магами? Ждите, парни. Скоро в Оркланд придет война. Пиратство терпеть можно, а вот подобное князей действительно способно напугать.

Несколько неожиданный политический прогноз.

– А что, они узнают обстоятельства дела? – улыбнулся я.

Эльф явно смешался. А все‑таки он довольно молод.

Молод или не молод, но со ставшей неприятной темы предпочел технично соскочить, переведя разговор на Оркланд и жизнь в нем. Что, несомненно, основной целью разговора и являлось – он просто отвлекся.

– Да не бойся ты, – усмехнулся я. – Эльфятинку по праздникам не жрем, так что почетного кусочка ты не дождешься. Если же серьезно, то неприятности у тебя будут, несомненно. Но они преодолимы. Эльфов у нас не любят, но это не значит, что все встреченные будут тыкать кинжалом в твою спину. Как бы то ни было, на статус гостя ты рассчитывать можешь, соответственно это наделяет тебя некоторыми правами. Например, правом судебного поединка. Если тебя зарежут на улице, это будет считаться убийством, а с убийцами у нас не церемонятся. Остаться жить в Оркланде – это, конечно, слишком круто, но даже в этом нет ничего невозможного, если выживешь первые пару лет и заработаешь себе репутацию. Самое лучшее, конечно, присягнуть ярлу или конунгу, но это нереально. Был бы ты человеком… эльфа взять не рискнут. Я бы сам на твоем месте туда не лез – убьют при первом же подозрении. Просто на всякий случай. Если действительно близких друзей не найдешь… да и тогда… Со стены случайно упадешь, дабы их не печалить. Остаются либо кланы, либо Мертвые земли. И там, и там нужна репутация. В Землях сложнее, там закон – это хевдинг. Будет ему наплевать, что ты эльф, – будешь равным. Нет – вскоре тебя убьют. В кланах тоже свои заморочки – ты не член какого‑либо рода, соответственно не имеешь его защиты. Однако если ты имеешь сильных друзей и уважение остальных, все это большого значения не имеет. В конце концов, кто наши предки, в Оркланде помнят. Не все, но помнят. Но за все надо платить – придется тебе и весло в походах крутить. Впрочем, это уже знак доверия: от весла до права голоса на тинге расстояние очень небольшое, даже если это весло не драккара кланового ополчения. Это все играет, коли ты в Оркланде останешься. Если нет, то все дороги тебе открыты – вряд ли посольство вырежут за нас в отместку.

Парни согласились, что, не имея долгов касательно конкретного эльфа, по улицам можно ходить без большой опаски. По крайней мере, в светлое время суток. И что совершенно неожиданно, тоже попытались развеять скепсис относительно перспектив выживания у Эргтала. Все согласились с тем, что вблизи власти для него – вблизи смерти. Но в своей поддержке и помощи ушастого заверили вполне искренне.

Оттар, как единственный низкородный в коллективе, молчал и слушал. Впрочем, его низкородность осталась в прошлом: право на воинскую татуировку он заработал, соответственно путь в дружину для него открыт, а это уже статус. Он оказался далеко не дураком и помалкивал вполне правильно, раскрывая рот исключительно по делу, дабы не испортить впечатления о себе.

Что же касается моего мнения, то конкретно пути у эльфа было два. Пристегнуться к своему посольству либо упасть на хвост кому‑то из нашей компании. И то и другое подразумевало много крови и убийств. По крайней мере, один из принцев выжил, я надеялся, а значит, трон Аргайла, кто бы на него ни примостился, не останется в покое. Спокойное же житье в Оркланде подразумевало энное количество крови, пролитое вместе с соседями в походах за хабаром, вдобавок и на дачу за городом заработает, помимо доверия и добрососедских отношений.

* * *

Путешествие с ложкой пресной воды в день и питанием сырой рыбой не вдохновляло нисколько. Не говоря о мореходных качествах нашей посудины.

По размышлении пришли к решению двигаться на родину: искать наших бандитов по соседству выглядело внешне привлекательно, но реально было очень небезопасно. Уж больно был велик риск напороться на корабли врага, роящиеся рядом, в надежде забить отбившийся кораблик. А то и группу. Особенно если эта группа – купеческие суда, несущие награбленное барахло. В нашей жизни уже был выигрыш в лотерею, поэтому мнение, что проверять полосу удачи на ширину и длину надо осторожнее, возобладало. Во враждебных водах слишком много остается на волю случая, а тут вообще придется постоянно маячить ввиду берегов.

В общем, захват первого же попавшегося купца был сочтен гораздо менее рискованным – благо наше ночное зрение наделяло приличными в этом плане преимуществами. Ночные штурмы, впрочем, были обычной практикой для нашего брата, тем более что каботажники волей‑неволей вынуждены были вставать по ночам на якорь. Команды у купцов обычно небольшие, даже с учетом наращивания численности команды или найма отряда охраны, количество людей на борту судна не идет ни в какое сравнение с военным кораблем. Ибо каждому надо платить. Причем постоянно. Купцы минимизировали расходы, путешествуя группами, иногда даже нанимая боевой корабль в охрану. Для одиночного драккара «пул» в три‑четыре «купца» – добыча весьма зубастая, поскольку попытка взять на абордаж одного оборачивалась атакой всех остальных на сцепившиеся корабли. Команде атакованного судна нужно было только продержаться до прибытия помощи. При высоком борте и достаточном количестве подготовленных людей сие было реально. Стрелковые башенки на драккаре, правда, это дело сильно осложняли, но в любом случае тактика была приемлема. Тем более что башни обычно использовали только дружины, реже – полупрофессионалы из постоянных отрядов. Ополчение – только в случае ожидаемого морского боя: слишком много они доставляли неудобств.

Ночью групповая тактика работала заметно хуже, поэтому наши тактики давно навострились не лезть дуром, а атаковать в темноте и уводить захваченное судно. Амулеты ночного зрения – довольно дорогая штука, у некоторых купцов их вообще могло не быть, поэтому шансы на успех всегда были неплохи.

У нашей «великолепной семерки» вообще выбора не было. На Алена Бомбара, в одиночку пересекшего Атлантику в резиновой лодке, никто из нас не тянул, да и слава его не привлекала, даже знай соратники о таком герое. Осталось только добыть судно.

А где лучше всего добывать судно? Правильно, вблизи порта. Минусы в данном решении есть? Несомненно. Тогда где? Правильно. На расстоянии дневного перехода от крупных портов, особенно если там есть кое‑какие укрытия от непогоды. Это если нужен каботажник. С хорошими мореходными судами это дело не работает. Но для перехвата в открытом море у нас не было запасов воды. И что осталось нам делать? Либо ловить запозднившегося «купца» у порта, либо угонять судно из него же. С последним – облом: цепей, перекрывающих фарватер, тут не забыли. По‑моему, они с давних пор и остались, разве что в войнах страдали. А потом их восстанавливали. Удобная штука. Ловить на живца, прикидываясь терпящими бедствие, не хотелось – слишком мало шансов на успех, даже с учетом моей перчатки.

Так что мы прикинули, где ближайший порт, и рискнули лечь в дрейф неподалеку. Грести веслами было лень, а парус демаскировал: берег темной ниткой виднелся на горизонте. Привлечь внимание чьего‑то боевого корабля не хотелось. С наступлением темноты мы перешли ближе к порту – благо работал маяк.

Цель попалась на вторые сутки.

* * *

«Купец» выглядел достаточно похожим своим корпусом на ту посудину, что попалась нам в прошлом походе, с борта которой меня чуть не застрелили, – разве что была больше, но общие предки прослеживались наверняка. В принципе такие корыта строили все кому не лень, особо тут выдумывать нечего. Все равно как назвать – коггом, галеасом или каравеллой, я не специалист, чтобы угадать, к кому конструктивно это судно было ближе, но выглядела посудина так: соотношение длины к ширине не более одного к четырем, двухмачтовый палубный парусник, что удивительно, с рулем, помещения для пассажиров и офицеров, видимо, на корме, по опыту виденного мной, команда, скорее всего, тоже размещалась на носу. Центр – трюм. Как вариант, в трюме тоже могли быть выгородки для пассажиров. Это уже подсказали приятели. Где размещалась охрана, если она была, совершенно непонятно. Борт сравнительно невысок, экипаж – харь пятнадцать, не более. Плюс пассажиры и охрана голов в пять. Экономику не обманешь: невыгодно ходить на сравнительно небольшом судне с большой командой и охраной, нанять конвоира вскладчину дешевле и, главное, эффективней. Учитывая, что зачастую такие отряды ходили на обычных «торгашах», столкнуться с ними не хотелось.

Конвой был из десятка кораблей. Драккаров из них – два, один купеческий, на втором находились наемники – повезло, что на боевом были установлены стрелковые башни. Поэтому вычислить боевой корабль труда не составило: командир, видимо, серьезно подошел к своим обязательствам. На втором явно было маловато людей для боевого корабля, он прошел достаточно близко. По морю не одни мы пиратствуем, столкновение с пиратами на высокобортном корабле не очень удобно для драккара, как, впрочем, и штурм уже захваченного судна, которое надо отбить.

При наличии моей перчатки и пяти вооруженных лбов в поддержку вопрос успешности абордажа стоял только в ключе нашего обнаружения на подходе к судну и соответственно возможности на борт подняться. Даже драккар охраны мог нам помешать разве что тем, что меня пристрелят прежде, чем я его подожгу. Вот только терять людей, тьфу, орков, тьфу, товарищей, совершенно не хотелось – даже эльфа или неубиваемого Оттара. Я мысленно хмыкнул. В родовом обществе ссылки на судьбу работают далеко не всегда, и нормальный командир всегда старается минимизировать потери, не говоря о том, что хороший обученный воин весьма дефицитен в любом случае, ибо заменить его довольно сложно. Например, гибель на Калке киевского войска привела к тому, что «центровой» русский стол стал разменной монетой в руках всех кому не лень, сохранив только политическое значение. А тут только масштабы меньше.

Нищему выбирать не приходится, поэтому брали мы крайний «купец»: мечты о драккаре были сочтены нереальными – не до поисков.

Кратко замысел был таков. Мы скрытно подходим к борту, высаживаемся, по возможности тихо режем всех, кто попадется, рубим якорный канат и с попутным утренним ветром уходим в темноту открытого моря. Если конвоир вовремя протрет очки, вступает в дело моя перчатка. Так как с перчаткой, кроме меня, обращаться никто не умел, меня вместе с Оттаром оставили во втором эшелоне – прикрывать спины и добивать раненых, у которых не хватило мозгов прикинуться ветошью.

Высаживались мы с носа. Заорать часовой не успел, а вот находящийся на корме оказался бдительнее, посматривая по сторонам, пользуясь светом стоящих на палубе фонарей. Он сначала окликнул крадущегося к нему Хадда, а потом завизжал что есть духу, заткнувшись только после того, как его проткнули броском копья. Внизу зашевелились, я мысленно выматерился, что не успел добраться до копья первым: копьем кончать выскакивающих снизу матросов куда комфортнее, чем коротким малхусом. Одна надежда, что матросы не вооружены ничем серьезнее кинжалов, вопросы бунта и вырезанных хозяев судна и груза были актуальны и тут.

С последним получился полный облом: хозяева судна доверяли команде, закрыть команду внизу тоже не удалось, двери, ведущие под бак, матросня просто вырубила топором, после чего владелец топора буквально вылетел наверх, резонно сочтя, что его сейчас будут убивать. К своему несчастью, он выбрал целью Оттара: я сделал широкий шаг вперед и самым кончиком меча перерубил ему шейные позвонки. Так как девать инерцию моего клинка куда‑то было надо, она обратилась против второго матроса, совсем было собравшегося тычком своего короткого и широкого меча сокрушить мои ребра. Матрос остался без руки. Его тело с шеей, пропоротой кинжалом, завалилось на товарищей внизу.