Текст книги "Орк (СИ) [компиляция]"

Автор книги: Ростислав Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 53 страниц)

Разделяться нам не стоило, у нас осталось тринадцать воинов из двадцати восьми. Попытка частью сил блокировать гарнизон могла кончиться уничтожением всего нашего отряда по частям силами самого гарнизона. Даже без подкреплений десяток конных воинов или, если не повезет, полтора десятка – это достаточно много. Хотя у нас был мощный колдун. Но у противника наверняка были амулеты, в том числе для защиты лошадей. Все это вносило в мою оценку ситуации бодрящие нотки неопределенности. Ошибись старик с заклятием, точнее с алгоритмом взлома заклятиями амулетов противника – и конники могли успеть оказаться слишком близко для применения амулетов вообще. В таких случаях колдуны, конечно, могут не разбираясь ударить и по своим, чтобы с гарантией поразить врагов. В сражении такой колдун имеет шанс уцелеть, а вот потом выжить ему будет проблематично. Ну разве что хольды отряда признают его действия соответствующими тактической необходимости, на что обычно они шли неохотно, опасаясь недовольства рядовых воинов.

Самый простой и, как ни странно, быстрый и надежный способ взлома защиты что безмозглых амулетов, что управляющих ими магов со всем их разумом заключался в тупой работе по площадям. Поток энергии заклятия подавлял защитную систему амулетов, но требовал колоссальной подпитки. Запасы Сигурда были уже не так велики даже с учетом трофейных накопителей, он очень много потратил в усадьбе. И это при том, что по дороге обратно я постоянно чувствовал, как он собирал энергию, несмотря на риск умереть первым в случае нападения из засады с участием мага.

Думаю, старик мог уничтожить всю заставу, просто проехав с ней рядом, например, таким же ударом, каким укокошил бедолаг‑лучников в селе. Однако в таком случае, учитывая площадь воздействия, затраты энергии на перегрузку защитной системы вражеских амулетов и уничтожение их носителей могли оставить Сигурда, а если быть точным, то и всех нас беззащитными в случае встречи с боевым кораблем хоть эльфов, хоть людей. Не говоря о том, что принципиально невозможно заранее оценить защитные возможности амулета, не видя его.

Были и другие нюансы, например, расход энергии на экранированную цель значительно возрастал.

На практике расход энергии в большинстве боевых заклятий значительно опережал возможности ее сбора даже мощными колдунами. Это, собственно, и не позволяло магам быть хозяевами жизни и царями полей сражений. К тому же значительная часть магов с огромным трудом могла эффективно применять свои таланты на что‑то большее, чем перестрелка метров с двухсот или чуть дальше. На вопрос о своей личной дальнобойности Сигурд хмыкнул в ответ и скромно заявил, что у него больше.

В общем, маги были ценным ресурсом, но совершенно непригодным для действий в одиночку, даже при наличии мощных боевых артефактов вроде недавней перчатки, по всей видимости, работавшей на энергии стихии огня.

Я машинально задумался о перспективах использования штрафников, снабженных мощными амулетами и идущих в первых рядах, но потом решил, что не я один такой умный. Конечно, метод используется, и давным‑давно.

Пока я размышлял, мы въехали в поселок.

Сигурд терять времени не стал, сразу направившись к берегу. Население поселка проявляло сдержанное любопытство, но молча, ребятня шушукалась между собой. Поинтересоваться, что нам тут надо, никто не рискнул.

Причальную зону поселка можно было назвать портом, поскольку она была достаточно велика и, по всей видимости, использовалась не только рыбаками. Помимо пристаней имелись еще какие‑то огороженные забором лабазы. Застава, помимо собственно охраны побережья, вероятно, перекрывала очень удобный для купеческой контрабанды узел коммуникаций.

Это означало, что боя не миновать.

В порту нас встретил, выйдя из находившегося рядом крепкого дома, окруженного каменным забором, хорошо выбритый представительный мужчина, весьма причем осанистый, несмотря на брюшко, – короткоухий, если судить по чертам лица.

Мужчина хотел что‑то уточнить у подошедшего к нему спешившегося колдуна, так и не озаботившегося открыть свою зеленую физиономию, глянул вблизи на его доспехи и зачехленную рогатину в руках и замер, стремительно начав сереть лицом. Двое слуг за спиной пока ничего не поняли, хотя и заподозрили неладное, особенно после того, как мы взяли встречающих в полукольцо.

– Объяснять что‑то надо? – Старик был издевательски вежлив. – Помалкивай, делай, что тебе говорят, и твоя вонючая деревня не запылает. В первую очередь, будь так любезен, уговори, кто там у воинов старший, оставить нас в покое. Подойдет корабль, мы на него сядем и избавим вас от своего присутствия. Если побеспокоите нас, прежде чем отплыть, мы пройдемся по вашим улицам еще раз. Понятно?

Бледный как привидение и, кажется, стремительно исхудавший представитель администрации смог только кивнуть. Слуги заволновались.

– Вперед.

Местный староста, или капитан порта, или кто он там еще, с неожиданной прытью устремился в сторону расположения воинской части. Слуги припустили за ним, один даже осмелился обогнать.

Мы начали занимать оборону, соответствующий амулет, подтвердивший, что кормчий получил информацию и знает о нашем выходе к берегу в этом самом поселке, давно сработал. Следующей задачей было выжить до того момента, как отшвартуется корабль с нами и со всем добром, которое мы нажили непосильными ратными трудами.

Было глупо соревноваться с профессиональными конными воинами на их, говоря иносказательно, площадке, поэтому спешились все. Коней, включая заводных, привязали к подходящим столбам на случай форс‑мажорных обстоятельств с кораблем. Тягловых лошадей выпустили, обрубив постромки, при потере корабля даже заводных не сохранить, самим бы ноги унести. Кареты выставили бок о бок с метровым интервалом так, чтобы они давали кое‑какое укрытие от стрел и возможность маневрировать, укрываясь от прямой атаки кавалеристов.

Я зарядил вернувшийся ко мне арбалет, рядом скалился Хаген с эльфийским луком в руках.

– Где взял?

– А ты как думаешь? Мы их вообще‑то с десяток взяли, я выбрал, что по руке, пока в этом сарае трясся. – Кивнул на карету и выпустил несколько стрел в уже закрытые ворота дома нашего знакомого пузатого администратора, примеряясь к луку.

– Так все стрелы расстреляешь.

– Нам хватит, колдун говорит, что их не больше пятнадцати. Сколько надо лошади, чтобы вон оттуда до нас доскакать? – указал в сторону ближайшей улицы, до нее было метров полета, далее обзор закрывали дома. – Хорошо будет, если пару стрел успеешь выпустить. Ты без копья, так что стреляй не ранее как определишь того, кто тебя на свое копье вздеть хочет. Перезарядить не успеешь и не пытайся, сразу хватай мечи.

– И как же определять получается?

– Увидишь, – засмеялся Хаген, – это как‑то само собой выходит. Просто чувствуешь, что с ним сойдешься, его выбрал, а он тебя чувствует. Хотя это конникам, а не тебе выбирать приходится.

Так оно и вышло.

Первым показался одиночный всадник, рядом щелкнули несколько луков, однако кавалерист ушел.

– Разведка, – спокойно прокомментировал невесть откуда появившийся рядом колдун. – Посмотрим, что дальше будет. Или атакуют, или начнут из луков да арбалетов садить.

Старик слегка ошибся, противник больше пары часов вообще ничего не предпринимал. Разве что кое‑где мелькали фигуры в доспехах. По ним периодически постреливали, чтобы не наглели. Я уже решил было, что угрозы колдуна местному уважаемому человеку раскрыли в нем дар невероятного красноречия и гарнизон ограничится вызовом помощи и блокировкой непонятной банды. Если им уже не сообщили о хераде наглых орков.

Думаю, к атаке их побудил вид нашего шнеккара, входившего в бухту. Возможно, начальник местной погранзаставы рассчитывал на свой боевой корабль поблизости, который мог перехватить шнекку, оставив нас в безнадежном положении, или тратил время на организацию ополчения из местных короткоухих и просто людей, не знаю.

В один прекрасный миг из‑за дальнего угла вылетели всадники, на ходу разбиваясь в линию. Рядом щелкнули луки, один из коней заржал и взвился на дыбы, сбросив седока. Я с сожалением отметил, что всадников отнюдь не десять. Луки защелкали снова, второй залп был удачнее. Два коня упали, с третьего начал сползать всадник. Заминка с перестроением при выезде с узкой улицы обеспечила нашим лучникам третий выстрел – тем, кто не испугался остаться с луком в руках перед острием копья. Я выстрелил чуть раньше.

Хаген не обманул, обоюдное внимание выбравших друг друга противников едва ли не чувствовалось физически, я прицелился в область головы лошади, выстрелил и, бросив арбалет, схватил прислоненные к карете мечи, вовремя убравшись с пути коня. Рядом рухнул его всадник. Кто‑то поблизости не успел уйти под прикрытие карет, его буквально насадили на копье, как муху на булавку.

Возможно, противнику стоило разбиться на две группы и атаковать по сходящимся направлениям с разных сторон, но в данном случае прямой удар привел нападавших к необходимости остановиться, чтобы с разгону не улететь в воду. Уйти в стороны они тоже не успели, использование карет как укрытия, попытки всадников поразить пытавшихся укрыться орков и потери привели к тому, что ровная линия строя с максимум полуметровыми интервалами между всадниками превратилась в две сбившиеся в кучу группы в непосредственной близости от атакованной пехоты. То есть к потере всадниками своего преимущества в маневренности. В больших сражениях это достигается ценой завалов из трупов пехотинцев, в чьем строю кавалерия просто вязнет, только тогда становясь в достаточной мере уязвимой.

Оценив ситуацию, я рванулся к уже бросившему копье всаднику, выхватывающему меч, он сообразил, что свои же вовремя уйти не дадут, но ударить первым не успел. Выброшенный вперед горизонтальным ударом малхус разрубил ему колено, мгновением позже Черный меч вошел под ребра, проколов диафрагму. Не жилец.

Вовремя достать следующего помешала лошадь с пустым седлом, его интерес ко мне пресекла знакомая рунная рогатина, с легкостью пробившая кольчугу. Старикан решил самолично поучаствовать в бою. Не сговариваясь, мы начали работать в тандеме, я впереди, он за моей спиной, пользуясь длиной оружия. Правда, тандема хватило только на одного кавалериста, точнее даже не тандема, а трио, поскольку перед смертельным ударом рогатины раненный в голень противник получил стрелу в бок, остальные совершенно неожиданно кончились. Из противостоящих нашей группе не ушел никто, от второй кареты одного упустили, уже на порядочном расстоянии улепетывал одинокий кавалерист. В нашем трио партию скрипки сыграл Хаген, не полезший в рукопашный бой, а продолживший в упор расстреливать врагов из лука. Сюрпризом для меня исход стычки не стал, а вот наличие в непосредственной близости толпы местных ополченцев со всякими топорами, гарпунами и прочим колюще‑режущим бытовым инструментом – отнюдь.

Не думаю, что рыбаки проявили бы себя лучше, чем профи. Местные, к слову, пришли к такому же мнению, увидев быстроту нашей над конниками расправы. С такой же быстротой, с какой ополченцы бежали на нас, они развернулись и припустили назад, почти все. Несколько бежавших впереди утекать либо не захотели, либо не оглядывались назад, либо не имели выбора, если мы имели дело с короткоухими. По крайней мере трое из них ими были, во всяком случае, они были в полноценных чешуйчатых кирасах с наручами, хотя и кожаных. Только наручи с полосами металла. Никаких шансов у шестерых храбрецов не было, их убили мгновенно. Одного рыбака застрелил Хаген, двоих в чешуе молниеносно прикончил колдун, еще раз показав потрясающее умение обращаться с копьем. До меня они дойти просто не успели. И это несмотря на щиты у обоих! Оставшиеся без коней кавалеристы смотались вместе с ополченцами, видимо, верно оценили ситуацию.

Жечь поселок старик не стал.

* * *

Шнеккар шел под парусом. Сзади темнел берег. Кое‑где виднелись точки корпусов кораблей и светлые пятна парусов.

Тела погибших уже предали воде, привязав камни из балласта. Всадники убили только одного из наших, а еще один был легко ранен.

Я сидел и от безделья рассматривал снятые с убитых ополченцев доспехи. Идея та же, что в основе наших, но исполнение отличалось. В идиотскую, я бы сказал, сторону по причине огромных проемов для рук и головы. Наручи были неплохи, но мысль, посетившая длинноухую голову конструктора доспеха, в комплексе была неясна. Длинноухую по причине металлической пластинки с мордой оскалившегося серебряного дракона на груди. Явно штатное кого‑то когда‑то вооружение.

Рядом вялился голый по пояс колдун, уже окунувшийся в море.

– Скажи, учитель, зачем нужно такое барахло? Ладно, горло можно хауберком прикрыть, если есть, но бок что, защищать не надо? Или наплевать? Ведь не на продажу их лепили?

– Это называется морской доспех. Вообще‑то их действительно обычно только с хауберком носят. Смотри, – Сигурд взял наруч, – на ремнях крючки, на самом наруче полоска кожи подшита. Продеваешь крючки, наруч застегнут. Чтобы снять, достаточно дернуть ремень. Удобно, когда ты в воду упал. Дыры под голову и руки для того же, вот за эти куски хватаешь, чтобы удобно было снимать. Бывает, что внутрь вшиты куски коры дерева, владельца на поверхности они не удержат, но сам доспех – вполне. Если хорошо плаваешь, то и в доспехе плавать можно. Пояса нет, юбка короткая и широкая, бывает тоже на крючках…

– Все понятно. Кто носит их? Короткоухие?

– Кто угодно. Вообще это выдумка морских эльфов, чтобы народу с потопленных кораблей тонуло меньше. Сейчас его используют буквально все, кто по морю ходит. Самый распространенный доспех на кораблях. Мы тоже, но мало, и то в основном на островах.

– В общем, потери от плохо закрытых боков кирасы, – я употребил русско‑земной термин, колдун поднял брови, – вполне перекрываются меньшим количеством утонувших.

– Как ты назвал?

– Кираса, а именно панцирь без рукавов и без юбки.

– Понятно.

– Подожди, в морских боях сейчас потопленный корабль должен быть редкостью, отчего такая забота?

Я припомнил, что до появления на кораблях мощной артиллерии количество потопленных кораблей отличалось от захваченных в десятки раз, в меньшую, естественно, сторону. Применение греческого огня и таранов слегка меняло статистику, но не слишком. Даже во времена античных галер с их таранной тактикой все, как правило, решал абордаж. Неудивительно, что римляне, посадив легионеров в свои триремы, в том числе частично и на банки гребцов, в конце концов засыпали пустошь на месте Карфагена солью. А победители даже в общественные уборные ходили под вопли глашатаев: «Вот идет победитель Карфагена!»

– Захваченных действительно больше, но это дела не меняет. Это у нас на кораблях таранов нет, а вот у эльфов на боевых стоят. Людские королевства тоже галеры строят. – Термин, близкий русскому термину «галера» в орочьем существовал, приблизительно определяя большое (относительно) боевое гребное судно с тараном. – Они же не только с нами воюют. Эльфы и между собой неслабо режутся.

– Так ведь на драккаре против такой посудины ловить нечего!

– Одиночному драккару? Если подпустит – конечно. Те, что с одним ярусом весел, еще не так опасны, а вот с двойным и тройным… Тяжело на борт взойти. Но у них воинов на борту мало, да и поворотливы не так, как наши. А коли на борту даже слабый колдун, без разницы. Выморить часть гребцов – и все дела. Хорошие защитные амулеты слишком дороги, чтобы рабам их давали. И у эльфов и у людей таких амулетов и на воинов не хватает.

– Никто не догадался по крайней мере часть гребцов воинами заменить? – припомнил я тех же римлян, у которых верхним ярусом весел триер гребли полноценные морские пехотинцы‑либурнарии, а не рабы или преступники. Что сводило шансы на выживание команды карфагенского корабля, свалившегося с римской триерой на абордаж, к нулю.

– Только в людских королевствах и морские разбойники, и то не полностью. У эльфов сам не сталкивался, слышал, что пара домов для этого использует чистокровных людей. Короткоухим грести невместно по их понятиям, если даже их для этого и найдешь. Их и ненамного больше, чем эльфов. Почти все дома дают право носить оружие только людям с примесью эльфийской крови. Думаю, просто людям такое право никогда не дадут, уж больно быстро плодятся. Разве что свой дом и селение свое защищать смогут, и то под предводительством местных короткоухих.

– А что ты имел в виду, когда сказал «подпустит»?

– Наши корабли быстрее и поворотливее, если под парусом. На веслах тоже, бывало, уходили.

– И что, никто не придумал, как гребцов защитить? На кораблях ведь могут?

– От чего защитить? От огня или быстрой гнили? Против слабого колдуна? Чтобы людей на корабле закрыть, его, этот корабль, сам в артефакт надо превратить. Вон императорская галера такой и была, а толку? Попал в руки дуре меч с возможностями, которые она сама представить не могла, хотя и магичка была не из последних, – он даже подавился от возмущения и нахлынувших чувств, – и лежит сейчас эта галера на дне. Вместе с мечом. А от дуры даже костей не осталось. Такой корабль дешевле из серебра выковать…

Сигурд успокоился и продолжил:

– Изредка и такое бывает, но если это княжеская галера, для примера, или другого кого, у кого денег много. И то на княжеской гребцами вполне могут работать воины. Безопаснее, хе‑хе. Двести хороших амулетов стоят больше, чем три таких галеры со всеми заговорами против огня и гнили и командами, взятыми вместе.

– Но ты же немного времени на амулеты для парней затратил, в общем.

– Ну я не самый неискусный колдун, амулеты не самые лучшие, вдобавок у многих они уже были, а самое главное, дармовой источник энергии был под боком. Что маяк питал.

– Но все равно, кто мешает нескольким мощным магам поставить производство амулетов на поток? Чуть снизят цены, сдавая казне, и в деньгах купаться будут.

– Э‑э‑э, нет. Тут несколько причин. Причина первая: артефакторы у них и так есть, но цены никому не дадут снизить. Скинутся на наемников и порешат всех, кто цены сбивает, если такие умники поддержки от власти получить не успеют, что тоже далеко не всегда помогает. Думаешь, ты один такой толковый? Даже некоторые князья и короли пытались для войска и флота и, естественно, на продажу, как ты говоришь, потоком гнать амулеты через лично присягнувших магов. И что толку? Далее обычно следовала или преждевременная кончина изобретателей, или маленькая война. Как подозреваю, с подачи в первую очередь, – махнул он рукой в сторону берега, – Академии, в смысле Серебряных Драконов. Этот дом огромные деньжищи на продаже амулетов в казну гребет. Если кто и от простых убийц спасется, того могут навестить Приносящие Смерть из дома‑академии. Причина вторая. Те же амулеты, точнее их возможности и цена. Если каждый гребец на шее такой кусок золота таскать начнет, боевые корабли будут интересовать тех же морских разбойников не меньше торговых. Амулеты защищают только от магов, да и то не полностью. Толку от этих амулетов, если на тебя посреди ночи пара двадцатирумных драккаров навалится? Или даже один? В общем‑то и шнекки кого‑нибудь из людских морских рыцарей хватит. Они и моряки и воины в большинстве неплохие. Воинов на галере десятка два или чуть больше. Все остальные – это гребцы. Даже если часть гребцов и воины, хорошим бойцам вполне по силам с ними всеми покончить. Хороших воинов тут редко за весла сажают. Дорого это, на веслах воинов держать. Очень дорого.

– Понятно, все как с этим уродством, – ткнул я ногой послуживший причиной разговора доспех, – дешево, просто и не жалко потерять. Раба заменить проще, чем хороший амулет. А колдуны в морских сражениях не так часты, чтобы защищать от них многие тысячи гребцов амулетами, которые от всего не защитят и цены, на которые невыгодно снижать колдунам. Дешевле построить несколько новых галер.

– Умница, – резюмировал колдун.

Умница не умница, но эффект от разговора был скомкан непонятной возней возле рулевого весла. Ульрик высматривал что‑то в предусмотрительно отобранную у меня подзорную трубу.

– Галера, за нами идет.

* * *

Наша шнекка почти во всем уступала полноценному боевому кораблю, разве что быстрее шла под парусом, несколько медленнее – на веслах. Однако она превосходила в маневренности и мореходности. Эти качества теоретически делали поединок относительно равным, тем более что, согласно сведениям Сигурда, команда у эльфийских галер была небольшая, гребли одни рабы. Но у галеры имелись два огромных преимущества: высота борта и таран. Даже касательный удар тарана галеры мог привести к обрыву вицы и поломке досок борта с понятными последствиями в виде появления щелей. Дальнейшее ясно – останется пускать пузыри на глазах у радостных победителей. Свою бригантину, попав в воду, я быстро снять не успею. Какие‑то шансы на выживание давали кошки с железными цепями, если успеть их забросить на борт корабля противника. Только штурмовать борт все равно занятие на любителя. Поскольку руки и головы карабкающихся представляли заманчивую цель для команды, даже одетой в помесь спасательных и бронежилетов, вооруженной дрянными мечами и топорами (бюджетный вариант) в руках. Как бы мы ни превосходили их по вооружению и прочим качествам, подобная перспектива не вдохновляла.

Так что приходилось ловить ветер и уносить ноги. Шанс давал наступающий вечер, а если точнее, ночная темнота.

Ульрик между делом пояснил, что наши прирожденные враги довольно неохотно продолжали преследование с наступлением сумерек. Одним из тактических приемов орков было держать преследователя поблизости до наступления темноты, а после нагло идти на абордаж, пользуясь ночным зрением. Шансов на выживание у противника в таком случае было немного. Если, конечно, на корабле не находился маг, да и тогда вероятность отбиться была не гарантирована. Хотя и наши рисковали, поэтому боевые корабли они атаковали неохотно. Славы много, денег мало, кроме гипотетического случая, когда у каждого раба и члена команды не висит на шее по защитному амулету, большую часть которых можно пустить в общий котел добычи, даже если в команде есть свой колдун. Традиции традициями, а жадничать в данных вопросах не давал инстинкт самосохранения. Народ бы не понял, если рисковали все, а три четверти добычи хапнет один. Амулеты серой скотинки, кстати, довольно редко привязывались создателями к одному только хозяину, эта опция стоила дополнительных денег либо требовалась для облегчения управления артефактом, совмещая с функциями противоугонной системы. Так что амулеты убитых рядовых воинов можно было брать себе почти без риска. Вот грабить магов умные ребята не спешили, периодические несчастные случаи с чересчур жадными личностями были самообъясняющими.

К сожалению, ветер был слабоват, и расстояние между нами и преследователями постоянно сокращалось. Но пока неясно было, успеет он нас догнать до темноты или нет.

Этот вопрос довольно долго занимал мысли всей нашей команды, особенно когда преследовавший нас аналог биремы подошел километра на полтора‑два, на воде трудно точно определять дистанцию. Пришлось даже поработать веслами, до этого кормчий пытался оторваться на одном парусе.

К счастью, до темноты времени оставалось не так много, поэтому бирема достаточно быстро отстала. Возможно, даже зря мы увлеклись греблей, нам с нашим ночным зрением достаточно сложно почувствовать момент, когда противник может нас потерять. Мы‑то его прекрасно продолжаем видеть.

Младший сын Ульрика, Ульрик‑младший, исполнявший обязанности помощника кормчего, новик, для которого этот боевой поход был первым, попал в нашу команду по отцовой протекции. Он в очередной раз с завистью оглядел добычу и, кинув еще более завистливый взгляд на меня, попытался прощупать папашу насчет возможности поменяться ролями с преследователями. А именно провернуть наш излюбленный трюк с абордажем в темноте, если у капитана этой галеры не хватило мозгов с наступлением темноты гнуть весла, пытаясь убраться подальше. Папа достаточно грубо оборвал сопляка. Тот опять метнул злобный взгляд, только почему‑то на меня.

В общем‑то его зависть и злоба были понятны. Будучи на полгода старше, он продолжал оставаться новиком, а я шел уже во второй поход. Добыча что в первом, что во втором впечатляла. Страшные рассказы про отморозка Края должны были уже его достать, особенно если сплетничали родственницы и не только они. Гормоны, переходный возраст и все такое. В десант его не взял колдун по причине сложности задачи, отчего он завис на шнекке вместе с отцом. Телепортируйся мы сейчас в Оркланд, придется помалкивать в тряпочку по поводу похода, даже получив татуировку воина. Хотя свою долю за поход он в любом случае получит, как и знак воина, разве что у отца или у него самого есть враги среди тингманов. А вот похвастаться не удастся, прихватят на вранье – опозоришься. Другое дело, если абордаж, бой, крики, кишки на палубе. Тут право на ношение татуажа никому не оспорить, даже в том случае если не вернулась почти половина херада, как у нас сейчас. Тогда не спросят о том, где хвастун был, когда такого‑то воина маги молниями поджарили или конники копьем прокололи. Мозги у парня развиты пока недостаточно, чтобы понять: атака достаточно высокобортного боевого корабля в данный момент для нашего херада непростая задача даже при наличии факторов неожиданности и сильного колдуна.

Короче говоря, оторвались мы удачно, осталось удачно добраться домой. Ни о каких стычках с целью увеличения запасов добычи не стоило и думать. Жадность еще никого не доводила до добра.

* * *

На следующий день мы занялись разбором добычи. Паковали и укладывали в шнекку второпях. Теперь требовалось слегка упорядочить новое имущество, пока что‑нибудь не пришло в негодность, и распределить по степени ценности на случай форс‑мажорных обстоятельств, чтобы знать, какой тюк спасать в первую очередь. Ранее было как‑то не до того. Колдун разбирался с перчаткой, дело, видимо, продвигалось успешно, поскольку мертвую руку он уже из нее вытащил и выбросил за борт. Однако свою совать не спешил.

Я как раз вспомнил о кинжальчике одной моей знакомой эльфийки, первой, кстати, кто унес ноги, встретив меня с обнаженным оружием в руках, из встреченных мною на Крайне разумных прямоходящих. Вообще. Вспоминая события той ночи, я чувствовал себя таким хорошим, белым и пушистым, что так и подмывало сделать кому‑то какую‑то гадость. Для одного только морального удовлетворения и успокоения нервов.

Делать гадость было себе дороже, народ вокруг собрался резкий, не поймет, вот я и решил всего лишь оставить себе этот самый кинжал. На память. Если, конечно, народ не будет возражать, а вдруг кинжальчик окажется слишком дорогим. Хотя этот вопрос был решаемым за счет доли в добыче. Сказано – сделано.

Я вытащил узел из бахтерца. Надо сказать, что и сам по себе бахтерец выглядел великолепно, Ульрик‑младший только слюни сглотнул. Когда же я развернул рубаху, открыв драгоценности обеих подруг, народ дружно охнул. На мою попытку завладеть кинжалом никто не обратил большого внимания. Естественно! Восьмимиллиметровый ограненный изумруд на пятке и сущая мелочь тех же, наверное, изумрудов, а также, судя по всему, алмазов и чего‑то голубого и красного цветов, возможно сапфиров и рубинов, вкрапленных в рукоять и гарду, смотрелись не ахти на фоне кучи колец, колье, браслетов и в довесок диадемы с примерно двухсантиметрового диаметра изумрудом и серебряным (серебряным ли?) обручем с золотым растительным орнаментом, усаженным мелкими зелеными камушками, теми же изумрудами, наверное. Или что еще может быть зеленым из драгоценных камней?

Даже Сигурд крякнул:

– Ого!

– Херад не будет возражать, если этот кинжал я себе заберу? За счет доли в добыче? – произнес я, можно сказать, ритуальные слова. – На память.

Народ задумался. Его думы прекратил Сигурд, осторожно, как змею, взяв кинжал из моих рук своими, уже в перчатках:

– Владелец – твоя работа?

– Да, – с сомнением кивнул я.

– Значит, ты его себе и заберешь. Право колдуна. – Сигурд обвел товарищей по походу взглядом. – В остальных драгоценностях магии нет. Хотя мы и договаривались, что все в общий котел пойдет, но некоторые вещи из добытого мы себе отложим. Естественно, за счет наших долей.

– А как оценивать будем? – проявил Ульрик‑старший скептицизм. И правильно, поскольку ценность артефактов не измерялась количеством драгметаллов или драгоценных камней.

– По ценности, – быстро уточнил Сигурд, имея в виду как раз золото, серебро и камни вкупе с работой.

Дележка обещала быть буйной и долгой, с привлечением независимых экспертов заинтересованными сторонами. Если не удастся договориться так. Однако выгоды расплатиться за ту же перчатку по дешевке, исходя из стоимости усаженной на нее рубиновой мелочи, были все равно налицо.

– Хорошо, – не стал спорить Ульрик. В любом случае мощные артефакты – это слишком опасная штука для простого воина, не говоря о том, что их ему в любом случае проблематично скинуть, взяв реальную цену. А нажить в Сигурде врага проще простого.

– Откуда ножик? – когда все немного успокоились, проявил колдун свое любопытство, перед этим минут десять поколдовав над кинжалом.

– От ворот. Понравился, – прикинулся я дурачком.

– Любопытно, – продолжил рассматривать кинжал старик. – А владелец или владелица? – Колдун остро глянул на меня. – Хозяин‑то жив. Как тебе достался кинжал?! Что добровольно отдали – не верю, быть того не может.

– Он что, магический? – проявил я свое удивление. – Меня только им пырнуть пытались. И ничего другого я не чувствовал.

– Конечно, магический. Валахаром такое оружие называется. Его только боевые маги носят. – Да ну! Я мысленно выругался. – И еще демонологи. Но этот боевой, хотя они немногим отличаются.

– Для чего вообще нужен этот артефакт? Перчатка, понятно, врагов жарит. А этот, как понимаю, со всеми стихиями работать может? Зачем такие сложности?

– Точнее, помогает владельцу с этими стихиями работать, если у него есть такой ножик, меч и что угодно еще, хоть браслет. Не забывай, что стихийная магия для истинного мага эльфов во многом недоступна, поэтому и придумывают они всякие гадости. Преобразовывает энергию в данном случае не владелец, а артефакт. – Он задумался, продолжая рассматривать кинжал. – Мыслю, что и истинную энергию в стихийную преобразовать может. Облегчает работу, в том числе и скорость вброса энергии в заклинание. Что, сам понимаешь, в бою немаловажно. Ну и кое‑что другое, по мелочам. А связь со всеми стихиями – для артефактов и некоторых боевых заклинаний.