Текст книги "Холод смерти"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

Алекс с отцом покинули мотель. Я не стал выходить, до меня донесся звук моторов, быстро растаявший в тумане. Расстегнув на брюках ремень, я сел, повторяя себе, что надо было лучше управляться с ними. Кинкейд был напуганным человеком, который заботился о своем положении столь же сильно, сколь предшествующее поколение о своих душах.

Я поехал к Брэдшоу. Декан был моей последней соломинкой, правда, очень ненадежной, но у него были деньги, и он проявил к Долли некоторую симпатию, превосходившую чисто официальную заинтересованность в деле. У меня не было никакой возможности продолжать дело самостоятельно. Мне нужен был патрон, желательно с некоторым общественным весом. Алиса Дженкс удовлетворяла этим требованиям, но я не хотел, чтобы она становилась моей клиенткой.

У привратницкой стоял полицейский. Он не впустил меня осмотреть помещение, но не возражал, чтобы я проехал к дому. Испанка Мария открыла мне дверь.

– Доктор Брэдшоу дома?

– Нет, сэр.

– Где я могу его найти?

Он пожала плечами:

– Не знаю. Кажется, миссис Брэдшоу сказала, что он уехал на выходные.

– Странно. Я бы хотел поговорить с миссис Брэдшоу.

– Сейчас посмотрю, не занята ли она.

Я не стал дожидаться приглашения, вошел в дом и уселся на позолоченное кресло в холле. Мария пошла наверх. Через некоторое время она спустилась и сообщила, что миссис Брэдшоу примет меня.

Прошло, по меньшей мере, полчаса, пока она, хромая, появилась на лестнице. Она уложила свои седые волосы и нарумянила щеки, поверх платья была наброшена кружевная шаль, заколотая бриллиантовой брошью и скрывавшая ее морщинистую шею. Она протянула мне руку, и я подумал, не ради ли меня все это.

Казалось, старуха была рада мне.

– Как дела, мистер... мистер Арчер, не так ли? Я так надеялась, что кто-нибудь навестит меня. Из-за этого тумана чувствуешь себя так одиноко, и без шофера... – Она словно услышала жалобные ноты в своем голосе и взяла себя в руки. – Как девочка?

– В больнице. Доктор Годвин считает, что по сравнению со вчерашним вечером ей немного лучше.

– Очень хорошо. Рада слышать, – сказала она, не спуская с меня блестящих глаз. – Мне и самой сегодня гораздо лучше. Мой сын обвинил меня сегодня утром, что вчера я устроила, как он выразился, очередной спектакль. Право, мне очень жаль. Я не слишком хорошо владею собой по вечерам.

– Вчерашний вечер был нелегким для всех.

– А я просто старая эгоистка – не правда ли, вы думаете обо мне именно это?

– Я думаю, люди с возрастом не очень меняются.

– Это уже очень похоже на оскорбление. – Однако она продолжала улыбаться почти кокетливо. – Вы хотите сказать, что я всегда была такой?

– Ну, вам виднее.

Она открыто рассмеялась. Смех получился не слишком веселым.

– Вы хладнокровный молодой человек и не без таланта. Мне нравятся талантливые мужчины. Проходите в кабинет, я распоряжусь, чтобы вам принесли выпить.

– Спасибо, но я...

– Ну, тогда я сяду. – Она осторожно опустилась в позолоченное кресло. – Мои нравственные качества, может, и не изменились к худшему, чего нельзя сказать про физическое состояние. Этот туман очень плохо влияет на мой артрит. – И, словно спохватившись, она добавила: – Но мне нельзя жаловаться. Я обещала сыну, что в наказание за вчерашний вечер проведу весь день без единого слова жалобы.

– И получается?

– Не слишком хорошо. – Ее морщинистое лицо искривилось в улыбке. – Это как пасьянс – всегда немного жульничаешь. Или вы не жульничаете?

– Я не раскладываю пасьянсы.

– Ну это небольшая потеря, хотя они помогают мне убить время. Ну, не буду вас задерживать, у вас ведь есть дела.

– Дело у меня к доктору Брэдшоу. Не подскажете, где его найти?

– Рой улетел в Рено сегодня утром.

– В Рено?

– Не в игорный дом, уверяю вас. Он совсем не игрок. Иногда я даже думаю, что он слишком осторожен. Рой немножко маменькин сынок, вам не кажется? – Она насмешливо посмотрела на меня, явно не слишком огорченная таким положением дел.

– Не стану скрывать, я удивлен тем, что он улетел в разгар расследования.

– Меня это тоже удивило, но я не стала его удерживать. Не думаю, чтобы он сбежал. У них просто конференция деканов в Неваде. Они к ней готовились несколько месяцев, а Рой – основной докладчик. Так что находиться там – просто его долг. Он поехал с удовольствием. Ему нравится быть на людях – в нем есть что-то актерское. Вот ответственность, которая с этим связана, нравится ему гораздо меньше.

Трезвость ее оценок удивила и обрадовала меня. Она была очень оживлена – живой собеседник лучше пасьянса.

Миссис Брэдшоу, кряхтя, поднялась и оперлась на мою руку.

– Идемте в кабинет. Здесь так дует. Вы мне нравитесь, молодой человек.

Я еще не знал, хорошо это или плохо. Она усмехнулась мне прямо в лицо, словно прочитав мои мысли.

– Не бойтесь, я не съем вас. – Ударение было поставлено на последнее слово, как будто она уже съела своего сына за завтраком.

Мы прошли в кабинет и сели друг против друга в кожаные кресла с высокими спинками. Она позвонила и велела Марии принести мне виски со льдом, потом откинулась назад, и ее взгляд заскользил по книжным полкам. Казалось, фаланги книг напоминают ей о высоком положении, занимаемом ее сыном.

– Поймите меня правильно. Я очень люблю своего сына и горжусь им. Я горжусь тем, что он хорош собой и умен. Он окончил Гарвард на отлично и блистательно защитил там докторскую диссертацию. Думаю, что со временем он сможет занять место президента большого университета.

– Кто из вас честолюбив, он или вы?

– Я во имя его. По мере того как у Роя прибавляется честолюбия, у меня оно убывает. В жизни есть более интересные занятия, чем восхождение по бесконечной лестнице. Я еще надеюсь, что он женится. – Она внимательно посмотрела на меня. – Ему нравятся женщины.

– Ну, это естественно.

– Я уверена, что ему была небезразлична мисс Хагерти. Ни к одной женщине он не был так внимателен, как к ней... – Она замолчала.

– Да, он сказал мне, что они встречались. Но он сказал мне и то, что они никогда не были близки. И его реакция на ее смерть подтверждает это.

– А как он отреагировал на ее смерть?

Я сам очень хорошо умею выкачивать информацию из других, поэтому сразу чувствую, когда это пытаются сделать со мной.

– Я имею в виду в целом. Он бы не улетел сегодня в Рено, если бы любил Элен Хагерти. Он был бы здесь, в Пасифик-Пойнт, пытаясь выяснить, кто это сделал.

– Кажется, вас очень огорчило его отсутствие.

– Я надеялся на его помощь. Мне показалось, что он искренне обеспокоен судьбой Долли.

– Так и есть. Мы оба очень волнуемся за нее. Рой за завтраком попросил меня сделать для девочки все, что в моих силах. Но что я могу? – Она вытянула узловатые руки, словно демонстрируя свою беспомощность.

Позвякивая льдом, вошла Мария и, бесцеремонно сунув мне стакан, спросила у хозяйки, не надо ли еще чего. Распоряжений не последовало. Я попробовал виски, размышляя, справлюсь ли я с миссис Брэдшоу, если она станет моей клиенткой. Деньги у нее были. Бриллианты, поблескивавшие на ее шее, стоили несколько лет моей работы.

– Вы можете нанять меня, – произнес я.

– Нанять вас?

– Если вы действительно хотите что-нибудь сделать для Долли, а не просто обсуждать это. Вы думаете, мы не поладим?

– Я умела ладить с мужчинами, мистер Арчер, когда вы еще лежали в колыбели. Вы считаете, что я не умею ладить с людьми?

– Скорее, я имел в виду себя. Со мной только что расторг договор Алекс Кинкейд, правда в значительной мере его заставил это сделать отец. Они не хотят иметь дело с Долли, особенно сейчас, когда ей не слишком везет.

Ее черные глаза вспыхнули.

– Я сразу раскусила этого мальчика. Он тряпка.

– Продолжать самостоятельно я не имею возможности. К тому же это и не полагается. Мне нужно иметь кого-то за спиной, желательно с положением в обществе и, буду честен, с текущим счетом в банке.

– Сколько это будет стоить?

– Это зависит от того, насколько затянется дело, и от наличия дополнительных обстоятельств. Моя ставка – сотня в день плюс непредвиденные расходы. Кроме того, на меня работает детективное агентство в Рено, которое идет по следу возможного преступника.

– Преступник в Рено?

– Да, вчера он был здесь.

И я рассказал ей о водителе машины, которая принадлежала миссис Салли Берк. Она наклонилась вперед и слушала с возрастающим интересом.

– Почему этим не занимается полиция?

– Может быть, и занимается. Только мне об этом ничего не известно. По-моему, они убедили себя в виновности Долли, и все остальное потеряло для них всякий интерес. Так проще.

– Вы не разделяете их точку зрения?

– Нет.

– Несмотря на револьвер, найденный у нее в постели?

– Значит, вы уже знаете об этом?

– Шериф Крейн показал мне его утром. Он хотел, чтобы я опознала его. Естественно, я не могла это сделать. Я не переношу даже вида оружия. Я никогда не разрешала Рою покупать оружие.

– И вы не знаете, кому бы мог принадлежать этот револьвер?

– Но шериф абсолютно уверен, что он принадлежит Долли, и это делает ее причастной к убийству.

– У нас нет никаких оснований полагать, что револьвер принадлежит ей. Если бы он принадлежал ей, она никогда не спрятала бы его под собственный матрас. К тому же это отрицает и ее муж, а он с момента появления Долли в привратницкой все время находился с ней. Кроме того, нет никаких подтверждений, что убийство было совершено при помощи именно этого револьвера.

– Правда?

– Конечно. Для этого необходима баллистическая экспертиза, которая будет проводиться не раньше понедельника. К этому времени, если мне повезет, я надеюсь кое-что выяснить.

– У вас есть собственная версия, мистер Арчер?

– Я полагаю, что все это было задумано задолго до появления Долли. Не Долли шантажировала мисс Хагерти и угрожала ей. Элен узнала бы ее голос – они ведь дружили. Я думаю, что Долли зашла к ней просто посоветоваться, возвращаться ли ей к мужу. В доме она наткнулась на тело, и ее охватил ужас, в котором она и пребывает по сей час.

– Почему?

– На этот вопрос я пока не могу дать ответа. Мне надо еще покопаться в ее прошлом, впрочем, как и в прошлом мисс Хагерти.

– Это должно быть интересно. – Она словно прикидывала, покупать ей билеты на двухсерийный фильм или нет. – И сколько все это мне будет стоить?

– Постараюсь, чтобы как можно меньше. Но общая сумма может достигнуть трех, а то и четырех тысяч.

– Дороговатое наказание.

– Наказание?

– Да, за весь мой эгоизм, прошлый, настоящий и будущий. Я подумаю, мистер Арчер.

– Сколько вам на это потребуется времени?

– Позвоните мне вечером. Рой будет звонить после обеда – он всегда звонит мне, когда уезжает, – без него я все равно не смогу ничего решить. Мы не так уж богаты, как вам это может показаться, – произнесла она, перебирая бриллианты на шее.

Глава 14

С деревьев капало. Я направился к дому Элен Хагерти. У порога бродили двое полицейских. Они не впустили меня и отказались отвечать на вопросы. Судя по всему, день не обещал быть удачным.

Я направился к административному зданию университета. У меня возникла мысль поговорить с Лаурой Сазерленд. Но ее кабинет был закрыт. Вообще было закрыто все. Здание словно вымерло, только в коридоре махал шваброй седой старик в синих джинсах, и мне подумалось, что он похож на Кроноса, избавляющегося от последних воспоминаний об Элен Хагерти. Движимый скорее инстинктом самосохранения, чем необходимостью, я вытащил записную книжку и спросил его, где я могу найти заведующего отделением современных языков доктора Гайзмана. Старик ответил:

– В новом здании филологического факультета. – Он указал пальцем. – Но в субботу днем его не бывает.

Однако он ошибся. Гайзман сидел в канцелярии на первом этаже с телефонной трубкой в одной руке и карандашом в другой. Я уже видел его накануне выходящим из кабинета Брэдшоу – это был полный человек средних лет в очках, за которыми прятались маленькие беспокойные глазки.

– Минуточку, – сказал он мне и продолжал прерванный телефонный разговор: – Мне очень жаль, что вы не можете помочь нам, миссис Басс. Я понимаю, у вас семейные дела, да и платим мы, конечно, немного.

Он говорил, как иностранец, хотя и без акцента. Голос звучал неестественно, словно английский не был его родным языком.

– Я доктор Гайзман. – Он повесил трубку и вычеркнул имя из списка, лежащего на столе. – А вы доктор де Фалла?

– Нет. Моя фамилия Арчер.

– У вас есть степень? В какой области вы специализируетесь?

– В области труповедения.

Он не ответил на мою шутку.

– Если вам известно, мы потеряли преподавателя, и я должен пожертвовать своими выходными, чтобы найти ей замену. Если вы хотите, чтобы я серьезно отнесся к вашему прошению...

– Доктор, я ни о чем не прошу, разве что о некоторых сведениях. Я частный детектив, расследующий обстоятельства смерти профессора Хагерти. Мне необходимо знать, как она попала в ваш университет.

– У меня нет времени обсуждать эти вопросы. В понедельник занятия, которые кто-то должен проводить. Если этот доктор де Фалла не приедет, я вообще не знаю, что делать. – Он взглянул на часы. – В шесть тридцать я должен быть в аэропорту.

– Мне нужно всего лишь пять минут.

– Хорошо. Пять минут. – Он похлопал рукой по своим часам. – Вы хотите знать, как мисс Хагерти очутилась здесь? Ничего не могу вам сказать, кроме того, что в один прекрасный день она вошла в мой кабинет и попросила принять ее на работу. Она слышала о сердечном приступе профессора Фарранда. У нас это уже второй случай за месяц.

– А откуда она знала о сердечном приступе вашего преподавателя?

– Не знаю. Может быть, от декана Сазерленд, которая ее рекомендовала. Хотя об этом знали все: сообщение было опубликовано в газетах.

– Она жила здесь до поступления к вам?

– По-моему, да. Да, мисс Хагерти сказала мне, что у нее дом. Ей нравилось здесь, и она хотела бы остаться.

Ей очень хотелось работать у нас. Честно говоря, я несколько сомневался. Она получила диплом в Чикаго, но эта квалификация для нас недостаточна. Школа, где она преподавала, считается ниже нашего уровня. Но декан Сазерленд настояла, и я принял ее, к несчастью.

– Я так понял, что у нее были дополнительные источники дохода.

Он поджал губы и покачал головой.

– Дамы с частным доходом не берут по четыре часа французского и немецкого плюс должность консультанта за пять тысяч. Может быть, она имела в виду алименты. Она говорила, что у нее сложности с получением алиментов. – Он поднял голову. – Вы знаете, что она недавно развелась?

– Да, я слышал. А кто был ее мужем?

– Не знаю. Я с ней не слишком часто разговаривал. Вы подозреваете его?

– Пока у меня нет оснований. Но когда убивают женщину, обычно ищут мужчину, у которого были бы мотивы для убийства. Но местная полиция придерживается иной точки зрения.

– Вы ее не разделяете?

– Стараюсь не попадать под влияние предубеждений, доктор.

– Понимаю. Мне сказали, что подозревается одна из наших студенток.

– Да, я слышал. Вы знаете ее?

– Нет, она, к счастью, не занималась на нашем факультете.

– Почему «к счастью»?

– Мне сказали, что она сумасшедшая. – Его близорукие глаза выглядели так же беззащитно, как открытые раковины устриц. – Если бы администрация квалифицированно занималась зачислением студентов, к нам не попадали бы такие лица и мы бы чувствовали себя в большей безопасности. В некоторых отношениях мы очень отстаем. – Он снова постучал по часам: – Пять минут.

– Еще один вопрос, доктор. Вы связались с семьей Элен Хагерти?

– Да, я позвонил ее матери сегодня рано утром. Меня попросил об этом декан Брэдшоу, хотя, я думаю, это входит в его обязанности. Ее мать, миссис Хоффман, вылетела сюда, я должен встретить ее в аэропорту.

– В половине седьмого?

Он кивнул с несчастным видом:

– Больше это сделать некому. Оба декана отсутствуют...

– Декан Сазерленд тоже?

– Да. Улетели и бросили все на меня. – От сочувствия к самому себе у него запотели стекла, и он снял очки, чтобы протереть. – А я плохо вижу, когда такой туман. У меня плохое зрение, так что без очков я вообще ничего не различаю. – Он снова надел очки.

– Каким самолетом прилетает миссис Хоффман, доктор?

– Самолет из Чикаго. Мы договорились, что я встречу ее у багажного отделения.

– Давайте это сделаю я.

– Вы серьезно?

– Это даст мне возможность поговорить с ней. Куда ее нужно отвезти?

– Я заказал ей номер в «Пасифик». Могу встретить вас там, скажем, в восемь.

– Замечательно.

Он встал, обошел стол и крепко пожал мне руку. Когда я выходил, навстречу мне попался маленький старичок в черной шляпе и зеленовато-черном плаще. Его отличали крашеные усы, лихорадочно блестевшие глаза и алкоголический румянец на впалых щеках.

– Доктор де Фалла?

Он кивнул, я придержал дверь. Он снял шляпу и поклонился.

– Мерси боку.

Бесшумно, как паук, он скользнул мимо, и у меня мелькнула еще одна странная мысль, что это не кто иной, как доктор Смерть.

Глава 14

Когда я ехал в аэропорт, туман начал рассеиваться, переходя в густые сумерки. Я вышел из машины ровно в двадцать пять минут седьмого – так было помечено на номерке, который мне вручили на стоянке. Я пересек улицу и вошел в огромное ярко освещенное здание аэровокзала. Пассажиры осаждали багажную карусель.

Немного в стороне стояла женщина с чемоданом, сильно напоминающая высохшую и постаревшую Элен. Из-под черного пальто с меховым воротничком выглядывало черное платье, на руках были черные перчатки, на голове – черная шляпа. Только ярко-рыжие волосы не соответствовали случаю. Взгляд блуждал – казалось, мыслями она еще была в Иллинойсе.

– Миссис Хоффман?

– Да, я.

– Меня зовут Арчер. Доктор Гайзман, заведующий отделением, где работала ваша дочь, просил меня встретить вас.

– Это очень мило с его стороны, – произнесла она со слабой улыбкой. – И с вашей тоже.

Я взял ее чемодан, он был маленьким и легким.

– Не хотите чего-нибудь перекусить или выпить? Здесь хороший ресторан.

– Нет, спасибо. Я ела в самолете. Бифштекс. Никогда раньше не летала в таких самолетах. Но было совсем не страшно.

Она была растерянна и постоянно озиралась. Периодически ее лицо напрягалось, как будто она собиралась заплакать. Я взял ее за худенькую руку и повел через дорогу. Мы выехали со стоянки и оказались в потоке машин.

– Раньше здесь было иначе. Как хорошо, что вы меня встретили, одна я бы растерялась, – произнесла она слабым голосом.

– Когда вы были здесь последний раз?

– Почти двадцать лет тому назад. Муж тогда служил на флоте мичманом в береговой охране. А потом его послали в Сан-Диего. Элен уже бросила нас к тому времени. И мы больше года жили в Сан-Диего, там было очень хорошо. – Чем ближе рассказ подходил к настоящему, тем тяжелее становилось ее дыхание. – Ведь Сан-Диего недалеко отсюда?

– Около пятидесяти миль.

– Да? – Она помолчала. – Вы работаете в колледже?

– Нет. Я частный детектив.

– Как интересно! Муж тоже работает в полиции. Тридцать четыре года он прослужил в полиции Бриджтона. Собирается уходить на пенсию в будущем году. Мы хотели переехать в Калифорнию, но теперь, наверное, не станем этого делать. Он делает вид, что его все это не волнует, но я-то знаю, что волнует, волнует ничуть не меньше, чем меня. – Ее голос лился поверх шума машин, как бесплотный дух, говорящий сам с собой.

– Жаль, он не прилетел с вами.

– Мог бы, если бы захотел. Можно было взять выходные дни. Думаю, он испугался, что не перенесет этого, у него ведь высокое давление. – Она снова в растерянности замолчала. – Вы расследуете убийство моей дочери?

– Да.

– Доктор Гайзман сказал мне по телефону, что подозревается молодая девушка. Что могло заставить ее убить преподавателя? Никогда о таком не слышала.

– Я думаю, девушка здесь ни при чем, миссис Хоффман.

– Но доктор Гайзман сказал мне, будто это уже установлено. – Горестные интонации в ее голосе сменились мстительной жаждой справедливости.

– Может быть. – У меня не было желания вступать в дискуссию с потенциально важным свидетелем. – Я занимаюсь расследованием других аспектов, и вы мне можете помочь в этом.

– Каким образом?

– Вашей дочери угрожали. Она сама говорила мне об этом до того, как ее убили. Кто-то звонил ей по телефону. Она не знала, чей это голос, но она сказала о нем странную вещь. Она сказала, что он был похож на голос Бриджтона.

– Бриджтона? Это город, в котором мы живем.

– Я знаю, миссис Хоффман. Она сказала, что ее преследует Бриджтон. Вы не знаете, что она имела в виду?

– Она всегда ненавидела Бриджтон. Еще в школе она обвиняла город за все беды, которые с ней случались. Она не могла дождаться, когда наконец сможет уехать из Бриджтона.

– Как я понял, она убежала из дома?

– Не совсем. – Хотя ей явно нечего было возразить. – Она исчезла из нашего поля зрения только на одно лето, потом Элен все время работала. Сначала в газете в Чикаго, потом там же, в университете. Она все время писала мне. Вот ее отец... – Она оборвала себя. – Я ей посылала деньги, пока мужа не призвали во флот.

– Что за ссора произошла между ней и отцом?

– Это было связано с его работой. По крайней мере, последний большой скандал был связан именно с этим.

– Когда Элен назвала его продажной тварью?

Она резко повернулась ко мне:

– Элен вам рассказала? Вы были... близки с ней или что-то в этом роде?

– Мы дружили. – Мне уже самому казалось, что так оно и было. Мы пробыли вместе всего лишь час, но ее смерть придала всему иной смысл.

Она наклонилась еще ближе, всматриваясь в мое лицо.

– Что еще она рассказывала вам?

– Что она поссорилась с отцом из-за убийства.

– Это неправда. Я не хочу сказать, что Элен лгала, она ошибалась. Убийство Делони было чистой случайностью. И напрасно Элен думала, что ей известно больше, чем ее отцу. Она смертельно заблуждалась.

«Смертельно заблуждалась» – как странно это было слышать об уже мертвом человеке. Миссис Хоффман ощутила неловкость и прижала руку в черной перчатке ко рту. Некоторое время мы ехали молча, миссис Хоффман испуганно замерла, словно сухонький сверчок, переставший стрекотать.

– Расскажите мне об убийстве Делони, миссис Хоффман.

– Зачем это вам? Я никогда не рассказываю о делах своего мужа. Он этого не любит.

– Но его же здесь нет.

– В каком-то смысле он здесь. Мы так долго прожили вместе. Это давняя история.

– История всегда связана с настоящим. Возможно, что убийство Делони каким-то образом связано со смертью Элен.

– Каким образом? Это произошло более двадцати лет назад и даже тогда не имело никаких последствий. Это произвело такое впечатление на Элен только потому, что убийство произошло в нашем доме. Мистер Делони чистил свой револьвер, он у него вырвался и выстрелил – вот и вся история.

– Вы уверены?

– Так говорил мой муж, а он никогда не врет. – Похоже, она пользовалась этой формулой уже не раз.

– Почему же Элен считала, что он говорит неправду?

– Глупая фантазия. Она сказала, что разговаривала со свидетелем, который видел, как мистера Делони застрелили, но, по-моему, она все выдумала. Никаких свидетелей не было, и, как говорит мой муж, быть не могло. Все произошло, когда мистер Делони был один в квартире.

Он чистил заряженный револьвер, и выстрел пришелся прямо ему в лицо. А Элен выдумала неизвестно что. Она была немного увлечена им. Мистер Делони был красивый мужчина, а вы ведь знаете, как это бывает с девушками.

– Сколько ей тогда было?

– Девятнадцать. Как раз в то лето она и ушла из дома.

Теперь уже окончательно стемнело. Вдалеке справа виднелись огни Лонг-Бича, где прошла моя непростая молодость. Они мерцали сквозь туман, как затухающий костер.

– Кто такой был этот мистер Делони?

– Люк Делони. Он был очень удачливым подрядчиком не только в Бриджтоне, но и во всем штате. Ему принадлежали наш дом и еще несколько домов в городе. Ими до сих пор владеет миссис Делони. Естественно, сейчас они стоят гораздо больше, чем тогда, но уже и в то время он был почти миллионером.

– У Делони осталась вдова?

– Да, но не спешите делать выводы. Когда все это случилось, она находилась далеко от города, в своем семейном поместье. Естественно, в городе об этом много болтали, но она была невиннее новорожденного. Она происходила из очень старого рода – знаменитые сестры Осборн из Бриджтона.

– Чем они были знамениты?

– Их отец был сенатором. Помню, когда я еще училась в школе до первой мировой войны, они ездили на охоту с собаками, но всегда вели себя очень демократично.

– Это делает им честь. – Я попытался вернуть ее к делу Делони. – Так вы сказали, что Делони был убит в доме, где вы жили.

– Да. У нас была квартира на первом этаже. Она нам стоила очень дешево, так как мы собирали для Делони квартирную плату. Сам он жил на последнем этаже. Он использовал свою квартиру как офис и место встреч с деловыми партнерами. В круг его друзей входили многие важные люди штата. Мы видели, как они приходили и уходили, – с некоторой гордостью сказала она.

– И он застрелил себя в этой квартире?

– Револьвер сам выстрелил, – поправила она. – Это был несчастный случай.

– Что за человек был Делони?

– Я бы сказала, это был человек, сделавший себя сам. Мы выросли с ним в одном квартале, потому-то и получили у него работу по сбору квартплаты – нам это сильно помогло в годы депрессии. Она совершенно не отразилась на делах Люка Делони. Он взял кредит, чтобы начать свое дело, довольно быстро начал преуспевать и женился на старшей дочери сенатора Осборна. Не стану говорить, чего бы он мог достичь. Он умер, когда ему было всего сорок лет.

– Вы говорите, Элен проявляла к нему интерес?

– Ну, я не имела в виду что-то серьезное. Не думаю, что за все время они сказали друг другу больше двух слов. Но вы же знаете, как иногда девушки мечтают о взрослых мужчинах. Он был самым преуспевающим человеком, а Элен с детства была очень честолюбива. Смешно, но она обвиняла своего отца в том, что он неудачник, хотя неудачником он не был. Но когда дело дошло до замужества, она выбрала Берта Хагерти, а уж большего неудачника трудно себе представить.

Она говорила теперь гораздо свободнее, но мысль ее, казалось, блуждала во всех направлениях. Это можно было понять: смерть дочери действительно потрясла ее.

– Предположим, – сказал я, – между убийством Элен и Делони существует какая-то связь. Как вы думаете, в чем она могла бы заключаться?

– Нет, Элен все сочиняла. Она всегда была выдумщицей.

– Но она говорила, что знает свидетеля убийства Делони?

– Это глупости.

– Почему?

– Вы хотите знать, зачем Элен говорила это отцу? Чтобы вывести его из себя. У них были плохие отношения, с тех пор как отец впервые поднял на нее руку. Начав спорить, она могла сказать все что угодно.

– Она назвала имя свидетеля?

– Как она могла назвать? Свидетеля не было. Отец просил ее назвать имя. И она призналась, что не может, так как это просто разговоры.

– Элен признала это?

– Ей пришлось. Отец заставил ее. Но дочь так никогда и не взяла назад тяжелые оскорбления, которые бросила ему в лицо.

– А не могло быть, что Элен сама была свидетельницей?

– Вы сошли с ума! Как она могла присутствовать при том, чего никогда не было?! – с истерической ноткой запротестовала миссис Хоффман.

– Подумайте, Делони мертв. Как и Элен. Факты, о которых она говорила перед смертью, подтверждаются.

– Вы имеете в виду Бриджтон?

– Да.

Она снова замолчала. У порта мы опять въехали в полосу тумана. Чтобы не попасть в аварию, я сбавил скорость. Миссис Хоффман смотрела назад, словно чувствовала, как ее нагоняет Бриджтон.

– Надеюсь, что Хоффман не пьет, – промолвила она через некоторое время. – Это очень вредно для его давления. Если с ним что-нибудь случится, я этого не перенесу.

– Не переживайте, кто-то из вас все равно должен был приехать.

– Да. Во всяком случае, с ним остался Берт, а уж что-что, но пить Берт не станет.

– Бывший муж Элен сидит с ее отцом?

– Да. Приехал сегодня утром, довез меня до аэропорта. Берт – хороший мальчик. Конечно, он уже не мальчик, взрослый сорокалетний мужчина, но мне он всегда казался младше своего возраста.

– Он преподает?

– Да, хотя у него и нет степени. Много лет корпел над диссертацией, изучал журналистику, английский язык. Потом работал в газете, там Элен с ним и познакомилась.

– Когда ей было девятнадцать?

– У вас хорошая память. Вы бы нашли общий язык с Хоффманом. В свое время, еще до войны, он знал в Бриджтоне каждый дом. Все фабрики, склады, частные дома. Можно было указать на любой дом на любой улице, и он тут же мог сказать, кто его построил и кому он принадлежит. Хоффман знал всё про всех: сколько у кого детей, какой доход и, в общем, все, что хотите. Я не преувеличиваю, можете спросить у его сослуживцев. Ему предвещали прекрасную карьеру, но он так и не продвинулся выше лейтенанта.

Я поинтересовался, почему же не состоялась его карьера. И она рассказала мне историю, которая была больше похожа на фантазию, чем на реальность.

– Элен унаследовала от отца прекрасную память. И как бы они оба ни отрицали это, они были очень похожи. До ссоры они души не чаяли друг в друге. Своим уходом Элен надорвала ему сердце. Он никогда с тех пор ничего не спрашивал о ней, но я знаю, чего это ему стоило. Никогда он уже не смог стать тем человеком, которым был раньше.

– Сразу после ухода она вышла замуж за Берта Хагерти?

– Нет, она водила его за нос лет пять-шесть. Он уходил в армию и вернулся. Берт отличился на войне. Так было со многими – они выложились на войне и после уже ничего не смогли достичь. Он был полон планов, когда вернулся. Собирался писать книгу, мечтал выпускать собственную газету, хотел свозить Элен в Европу на медовый месяц. В Европу они поехали на деньги, которые им дала я, и на этом исполнение его желаний закончилось. Он не мог ни на чем остановиться, а когда все-таки остановился, то было уже слишком поздно, и прошлой весной они решили расстаться. Я, конечно, не приветствовала это, но и осуждать ее не могу. Она всегда была удачливее его, со дня свадьбы. И еще одно в защиту Элен: у нее всегда был свой стиль.

– Полностью с вами согласен.

– Но, наверное, ей все-таки надо было остаться с Бертом. Кто знает? Может, тогда ничего бы и не случилось. Мне иногда кажется, что лучше хоть какой-нибудь мужчина, чем никакого.

Позже, когда мы входили в гостиницу, она вдруг добавила:

– Почему Элен не смогла найти себе достойную пару? Смешно. Умная, красивая, шикарная женщина, но так и не смогла привлечь к себе настоящего мужчину.

Я почувствовал ее взгляд – наверное, я казался ей последней ниточкой, связывавшей ее с погибшей дочерью. Как это горько!