Текст книги "Холод смерти"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 20

Гленвью-авеню вилась по северной части города, в районе, где располагались столь обширные имения, что местность напоминала, скорее, пригород. Деревья обрамляли дорогу с обеих сторон, причем в некоторых местах их кроны сплетались над головой. Свет просачивался через колеблемую ветром листву, придавая всему светло-зеленый оттенок.

Я свернул в ворота, над которыми значился сто третий номер, и вскоре подъехал к внушительному особняку из старого красного кирпича. Подъезд находился справа под колоннами. Не успел я выйти из машины, как в дверях появилась негритянка в форменном платье.

– Мистер Арчер?

– Да.

– Миссис Делони ждет вас в гостиной.

Она сидела у окна, выходившего на покрытую пышной растительностью лужайку. На ней был синий шелковый костюм, седые волосы были коротко подстрижены, мелкая сеть морщин покрывала лицо, но его абрис давал представление о ее былой красоте. Она и сейчас была красива, как может быть красива антикварная вещица, глядя на которую уже не обращаешь внимания на ветхость и изношенность. Вероятно, она пребывала в глубокой задумчивости, так как, пока девушка не обратилась к ней, не заметила нашего прихода.

– Миссис Делони, приехал мистер Арчер.

Она поднялась с легкостью молодой женщины и внимательно посмотрела на меня. Глаза ее были такими же синими, как и костюм, умными и нисколько не поблекшими.

– Так вы приехали из Калифорнии только для того, чтобы повидать меня? Боюсь, что я вас разочарую.

– Напротив.

– Я не нуждаюсь в комплиментах. В двадцать лет я ничем не отличалась от других. Сейчас мне за семьдесят, и я больше похожа на самое себя. Это обнадеживает. Но садитесь же. Вот самое удобное кресло. Мой отец, сенатор Осборн, любил его больше всего.

Она указала на видавшее виды красное кожаное кресло, сама села напротив в кресло-качалку, обложенное старыми подушками. Остальная мебель в комнате была столь же старой и непритязательной, и я подумал, что она специально сохраняет старые вещи, чтобы легче было возвращаться памятью в прошлое.

– Вы совершили целое путешествие. Что-нибудь выпьете или съедите?

– Нет, спасибо.

Она отпустила прислугу.

– Боюсь, что я вас вдвойне разочарую. Я мало что могу добавить к официальной версии самоубийства мужа. Мы с Люком были не слишком близки, когда все это случилось.

– Вы уже добавили кое-что, – произнес я. – Согласно официальной версии, это был несчастный случай.

– Так оно и было. Я просто забыла. Считалось, что лучше не упоминать о самоубийстве.

– Кто так считал?

– Среди прочих и я так считала. Мой муж занимал определенное положение в штате, и его самоубийство могло вызвать политические последствия. Не говоря уже о чисто человеческой непривлекательности его поступка.

– Мне кажется, что гораздо более неблагодарная задача – искажать истинные причины смерти.

– Может быть, – по-светски произнесла она. – Но тогда никто не осмеливался мне говорить об этом. Как бы там ни было, но факт остался фактом, изменено было только официальное сообщение. Но я всегда знала, что это было самоубийство.

– Вы абсолютно в этом уверены?

– Абсолютно.

– Я только что разговаривал с человеком, который занимался расследованием этого дела, лейтенантом Хоффманом. Он утверждает, что ваш муж случайно выстрелил в себя, когда чистил свой пистолет.

– Да, это принятая нами версия. Естественно, что лейтенант Хоффман излагает именно ее. Я не вижу смысла в том, чтобы изменять ее сейчас, по прошествии стольких лет.

– Если, конечно, мистер Делони не был убит. Тогда в этом может появиться смысл.

– Ну то, что он не был убит, очевидно. – Мы встретились глазами. Взгляд ее ничуть не изменился, разве что стал немного холоднее.

– А до меня дошли слухи, что был, причем слухи дошли в Калифорнии.

– И кто распространял такую чушь?

– Дочь лейтенанта Хоффмана – Элен. Она утверждала, что знает свидетеля убийства. Впрочем, возможно, что она сама была свидетельницей.

Беспокойство, промелькнувшее на ее лице, сменилось холодной яростью.

– Она не имеет права распространять это вранье! Я заставлю ее замолчать!

– Ее уже заставили замолчать, – произнес я. – При помощи револьвера в пятницу вечером. Вот поэтому-то я и приехал сюда.

– Понимаю. Где она была убита?

– В Пасифик-Пойнт. Это на побережье южнее Лос-Анджелеса.

Ее ресницы слегка дрогнули.

– Боюсь, что я никогда не слышала об этом месте. Естественно, я очень сожалею о ее смерти, хотя мы и не были никогда знакомы. Но я уверяю вас, эта смерть никак не связана с Люком. Вы идете по ложному следу, мистер Арчер.

– Странно.

– Ничего странного. Перед смертью мой муж написал мне записку, из которой все становится ясным. Следователь Хоффман сам принес ее мне. О ее существовании никому не было известно, кроме него и его начальства. Я не хотела говорить вам.

– Почему же?

– Потому что она была крайне отвратительна. Он обвинял меня и мою семью в том, что мы довели его до самоубийства. Он был на грани финансового краха, он играл на бирже и прочее, сведения о его состоянии были сильно преувеличены. Мы отказались помочь ему как по личным причинам, так и из практических соображений. Его самоубийство было попыткой отомстить нам. Он преуспел в этом, хоть мы и скрыли некоторые факты. – Она прижала руки к своей впалой груди. – Я была уязвлена, а этого он и добивался.

– Сенатор Осборн был еще жив в то время?

– Вы плохо знаете историю своей страны, – упрекнула она меня. – Мой отец умер 14 декабря 1936 года, за три с половиной года до самоубийства мужа. Он избежал унижения.

– Но вы упомянули о семье...

– Я имела в виду свою сестру Ти и покойного дядю Скотта, который был нашим опекуном. Именно с ним мы и приняли решение не оказывать дальнейшую финансовую помощь Люку. Естественно, инициатором этого решения была я. Наш брак к этому времени уже распался.

– Почему?

– Я думаю, по обычной причине. Я не намерена обсуждать это. – Она встала и, подойдя к окну, остановилась, глядя на лужайку. – В 1940 году очень многое кончилось для меня. Сначала мое замужество, потом жизнь моего мужа, а потом и сестра умерла. Ти умерла летом того же года, и я проплакала по ней всю осень. И сейчас осень. – Она вздохнула. – Мы обычно осенью ездили с ней на лошадях. Я учила ее верховой езде, когда ей было пять, а мне десять. Это было еще в прошлом веке.

Она уходила в воспоминаниях все дальше в прошлое, туда, где она еще не знала боли.

– Прошу извинить меня за настойчивость, миссис Делони, но мне был хотелось знать, сохранилась ли у вас та предсмертная записка?

Она отвернулась, пытаясь справиться со скорбным выражением своего лица, но ей это не удалось.

– Конечно, нет. Я сожгла ее. Вы можете поверить мне на слово, это чистая правда.

– Меня интересует другое. Вы уверены, что ее написал ваш муж?

– Да. Я не могла спутать его почерк.

– Хорошая подделка может обмануть кого угодно.

– Это ерунда. Вы изъясняетесь на языке мелодрамы.

– Именно они и происходят каждый день, миссис Делони.

– Но кто мог подделать предсмертную записку?

– Это широко распространенное явление, и делают это, как правило, убийцы.

Она откинула голову, повернув ко мне свой изысканный профиль. Она напоминала какую-то птицу.

– Мой муж не был убит.

– Мне кажется, что вы слишком доверяете этой записке, она вполне могла быть подделкой.

– Это была не подделка. У меня есть доказательства. В ней упоминались вещи, о которых знали только мы с Люком.

– Например?

– Я не собираюсь рассказывать об этом ни вам, ни кому-либо другому. Кроме того, Люк неоднократно, особенно когда был навеселе, говорил о своем желании свести счеты с жизнью.

– Вы же сказали, что не были с ним близки в это время.

– Да, но мне передавали общие друзья.

– И среди них Хоффман?

– Вряд ли. Я не считала его другом.

– Тем не менее, он скрыл ради вас самоубийство вашего мужа. Предполагаемое самоубийство.

– Он имел указание на это. У него не было выбора.

– Кто дал ему указание?

– Вероятно, комиссар полиции. Он был моим другом и другом Люка.

– И это не помешало ему заниматься фальсификацией фактов?

– Это обычная вещь в любой точке земного шара. И не надо мне читать мораль, мистер Арчер. Комиссар Робертсон давно мертв. Да и все это дело быльем поросло.

– Для вас, может быть. Но для Хоффмана оно живо. Смерть его дочери многое воскресила для него.

– Мне очень жаль их обоих. Но я не могу искажать прошлое для того, чтобы оно соответствовало вашим версиям. Что вы пытаетесь доказать, мистер Арчер?

– Ничего особенного. Пытаюсь выяснить, что имела в виду убитая, когда говорила, что за ней охотится Бриджтон.

– Без сомнения, она говорила о чем-то сугубо личном и интимном. Это свойственно женщинам. Впрочем, как я уже сказала, я не была знакома с Элен Хоффман.

– У нее были какие-то отношения с вашим мужем?

– Нет. Не было. И, ради Бога, не спрашивайте меня, откуда я знаю. Мы уже достаточно покопались в могиле Люка, вам не кажется? Там ничего нет, кроме несчастного самоубийцы. В каком-то смысле я его подтолкнула к этому.

– Отказав в финансовой помощи?

– Да. Надеюсь, вы не сочли мои слова признанием в убийстве?

– Нет. А вы бы хотели признаться?

Ее лицо исказила довольно жесткая улыбка.

– Хорошо. Это я убила его. Что вы теперь будете делать?

– Ничего. Я не верю вам.

– Зачем же мне наговаривать на себя? – Это была странная, извращенная детская игра, которой зачастую занимаются некоторые пожилые женщины.

– Возможно, вы и хотели убить собственного мужа. Не сомневаюсь даже, что так оно и было. Но если бы вы действительно это сделали, то, несомненно, не стали бы говорить об этом.

– Почему? Вы все равно ничего не сделаете. У меня слишком много друзей в этом городе: и занимающих официальные посты, и прочих. Им всем очень не понравится, если вы начнете разгребать эту старую кашу.

– Это надо расценивать как угрозу?

– Нет, мистер Арчер, – произнесла она с деланой улыбкой. – Я ничего против вас не имею, кроме того, что вы фанатик своего ремесла, или у вас это называется «профессия»? В конечном счете разве так важно, как именно погиб человек? Он мертв, рано или поздно мы все будем мертвы. Кое с кем это произойдет раньше. И мне кажется, я уделила вам достаточно времени, оставшегося мне на земле.

Она позвонила.

Глава 21

У меня еще оставалось время на вторую попытку завязать контакт с Эрлом Хоффманом. Я направился обратно к его дому по опустевшим на выходные дни улицам. Вопросы, возникшие после разговора с миссис Делони, застряли у меня в мозгу, как рыболовные крючки, леска от которых тянулась в прошлое.

Теперь я был почти уверен, что Делони не убивал себя ни специально, ни случайно. Я почти наверняка знал, что это сделал кто-то другой. Миссис Делони тоже знала это.

А предсмертная записка могла быть подделана. К тому же вполне возможно, что ее вовсе не было. Все это должен был знать Хоффман.

Повернув на Черри-стрит, за квартал от себя я увидел удаляющуюся мужскую фигуру. На нем был синий костюм, и двигался он с тяжелой уверенностью старого полицейского, если не считать того, что время от времени спотыкался. Подъехав ближе, я увидел, что это Хоффман. Из-под синих брюк торчали оранжевые обшлага его пижамы.

Я не стал догонять его и двинулся следом вдоль трущоб, которые становились все мрачнее. Он вошел в негритянский район. Встречные сторонились Хоффмана – вероятно, они знали, что от него можно ждать неприятностей.

Он чувствовал себя на ногах не слишком уверенно – споткнувшись, упал на четвереньки у забора, из-за которого тут же появились несколько ребятишек. Приплясывая и подвывая, они двинулись вслед за ним, пока он не повернулся и не спугнул их, неожиданно подняв руки. Разогнав своих преследователей, он отправился дальше.

Миновав негритянский район, мы вышли на улицу с очень старыми трехэтажными домами, часть из которых была превращена в меблирашки, а часть – в деловые конторы. Среди них стояло несколько новых зданий. К одному из них и направился Хоффман.

Это была шестиэтажная железобетонная конструкция довольно жалкого вида, под окнами виднелись коричневые подтеки. Хоффман подошел к центральному входу, над которым виднелась надпись: «Квартиры Делони, 1928». Я вышел из машины и последовал за Хоффманом.

Судя по всему, он сел в лифт. Тусклая медная стрелка на дверях лифта медленно поползла вверх и остановилась на семи. Я несколько раз нажал кнопку, но Хоффман, видимо, забыл закрыть дверь, так что пришлось идти пешком. Когда я добрался до металлической двери, выходившей на крышу, у меня перехватило дыхание.

Я посмотрел в щель. Все было тихо, если не считать голубей, ворковавших на соседней крыше. Зеленый плексигласовый навес образовывал террасу, которая была уставлена горшками с разнообразной растительностью.

На террасе загорали мужчина и женщина. Она лежала на надувном матрасе лицом вниз, расстегнув лифчик. Это была хорошо сложенная блондинка. Он сидел в кресле за столом, на котором стояла полупустая бутылка кока-колы. Он был широкоплеч, жесткие черные волосы покрывали его грудь и плечи. На мизинце левой руки поблескивало бриллиантовое кольцо. Он говорил с легким греческим акцентом:

– Так ты считаешь, что рестораны – это низкопробный бизнес? Ты просто кусаешь руку, которая тебя кормит. Именно благодаря им ты одета в норку.

– Я не так сказала. Я сказала, что страховой бизнес – хорошее и настоящее дело для мужчины.

– А рестораны плохое? Только не мои рестораны. Я даже в туалетах установил ультрафиолет...

– Не будь пошлым, – произнесла она.

– Туалеты – это не пошлость.

– В моей семье это всегда считалось пошлостью.

– Меня уже тошнит от твоей семьи. Меня тошнит от твоего никчемного братца Тео.

– Никчемного? – Она резко села, обнажив перламутр своей груди. – Тео в прошлом году застраховал «Магический круг» на миллион долларов.

– А кто купил страховой полис, чтобы обеспечить его? Я купил. Кто устроил его в страховое агентство? Я устроил.

– Мистер Бог. – Черты ее лица были абсолютно правильными и неподвижными, словно маска. Они не исказились даже тогда, когда она произнесла: – Кто это там ходит в доме? Рози я отпустила домой после завтрака.

– Может, она вернулась.

– Не похоже на нее. По-моему, это мужские шаги.

– Ну, значит, это Тео пришел продать мне страховку «Магического круга» на этот год.

– Не смешно.

– А по-моему, очень смешно.

И в подтверждение своих слов он рассмеялся. Однако ему пришлось замолчать, так как из-за плексигласа вышел Эрл Хоффман. Солнце ярко освещало резкие черты его лица. Оранжевая пижама сползла на ботинки.

Мужчина вскочил со стула и замахал руками.

– Проваливай! Это частная собственность.

– Не могу, – рассудительно ответил Хоффман. – Мы получили сообщение, что здесь находится труп. Где он?

– Там, внизу, замурован в фундамент. Поищите. – Мужчина подмигнул женщине.

– В фундаменте? Мне сказали – в квартире. – Распухший рот Хоффмана механически открывался и закрывался, как у марионетки, словно это вещало само прошлое. – Вы перенесли его? Это противозаконно.

– Слушай, проваливай отсюда. – Мужчина повернулся к женщине, которая уже набросила на себя желтый махровый халат. – Позвони, пожалуйста, сама знаешь куда.

– Я как раз оттуда, – произнес Хоффман. – Женщина пусть остается на месте. Мне надо ее кое о чем спросить. Как вас зовут?

– Не твое дело, – ответила она.

– Нет, мое. – Хоффман выкинул вперед руку и чуть не потерял равновесие. – Я расследую убийство.

– Покажи свой значок.

Мужчина протянул руку, но не двинулся к Хоффману.

Все трое застыли. Женщина стояла на коленях с перепуганным видом, глядя на Хоффмана.

Он порылся в карманах, достал пятицентовик, в недоумении посмотрел на него и выкинул через парапет. Я расслышал слабый звон, когда он стукнулся о мостовую шестью этажами ниже.

– Наверное, оставил дома, – спокойно ответил Хоффман.

Женщина вся подобралась и кинулась в квартиру. Хоффман неуклюже, но быстро обхватил ее за талию. Она не стала сопротивляться, а, побледнев, замерла в его руках.

– Не так быстро, малышка. Мне надо задать тебе еще несколько вопросов. Ты, шлюха, спала с Делони?

– Почему ты позволяешь ему так разговаривать со мной? Скажи, чтобы он отпустил меня, – обратилась она к мужчине.

– Убери руки от моей жены, – не слишком уверенно произнес мужчина.

– Тогда скажи ей, чтобы она села и отвечала на мои вопросы.

– Сядь и отвечай, – попросил мужчина.

– Ты рехнулся? От него разит, как из бочки. Он же пьян в стельку.

– Знаю.

– Ну тогда сделай что-нибудь.

– Я и делаю. Прошу – не теряй чувства юмора.

Хоффман улыбнулся ему, показывая, что знает, каково быть жертвой несправедливой критики. Разбитый рот делал его улыбку нелепой, как на карикатуре. Женщина попыталась вырваться, но он только крепче прижал ее к себе.

– Похожа на мою дочку Элен. Ты знаешь мою дочку?

Женщина испуганно покачала головой. Волосы ее растрепались.

– Она говорит, что есть свидетели убийства. Ты была здесь, когда это произошло, малышка?

– Я даже не знаю, о чем вы говорите.

– Знаешь-знаешь. Люк Делони. Кто-то выстрелил ему прямо в глаз и попробовал выдать за самоубийство.

– Я помню Делони, – произнес мужчина. – Я встречал его пару раз у своего отца. Он умер перед войной.

– Перед войной?

– Именно так. Где же вы были эти двадцать лет, следователь?

Хоффман не знал, что ответить. Он растерянно смотрел на крыши города, словно попал сюда впервые.

– Отпусти меня, жирняга! – закричала женщина.

Наверное, ему показалось, что к нему обращаются из далекого прошлого.

– Ты должна хоть немножко уважать своего старика.

– Я бы покончила с собой, если бы ты был моим отцом.

– Ну, хватит трепаться. Я уже сыт по горло твоей болтовней. Понятно?

– Понятно. Ты просто сумасшедший и убери от меня свои грязные лапы.

Женщина вцепилась ногтями ему в лицо, оставив три яркие параллельные линии. Он ударил ее. И она сползла на гравий. Мужчина схватил полупустую бутылку и, подняв ее, начал приближаться к Хоффману.

Хоффман вынул из кобуры револьвер. Пуля пролетела над головой мужчины. С соседней крыши взлетели голуби и закружили в небе. Мужчина уронил бутылку и замер с поднятыми руками. Женщина, хныкавшая внизу на гравии, замолкла.

Хоффман стоял, глядя в ослепительное небо. Голуби растворились в нем. Он посмотрел на револьвер, я тоже не сводил с него глаз. Настало время и мне выйти на крышу.

– Эрл, не нужна помощь с этими свидетелями?

– Не, я управлюсь сам. Все под контролем. – Он искоса посмотрел на меня: – Опять забыл, как зовут, Артур?

– Арчер. – Я подошел к нему, следуя за своей плоской тенью, скользившей по неровной поверхности крыши. – Ты здорово прославишься, Эрл. В одиночку раскрыть убийство Делони.

– Да. Будь уверен. – У него было удивленное выражение лица. Он прекрасно понимал, что я говорю чушь и что он сам ведет себя по-идиотски, но не мог признаться в этом даже самому себе. – Они замуровали тело в фундаменте.

– Значит, придется копать.

– Они что, все сумасшедшие? – спросил мужчина, не опуская рук.

– Молчите, вы, – оборвал его я. – Лучше попросить подкрепления, Эрл. А я пока подержу на мушке этих двоих.

Он поколебался некоторое время, потом передал мне револьвер и направился в квартиру, по пути сильно стукнувшись о косяк.

– Кто вы такой? – спросил мужчина.

– Успокойтесь. Санитар.

– Он что, сбежал из психушки?

– Пока еще нет.

Глаза мужчины были похожи на две изюмины, утопленные в тесте. Он помог встать своей жене, неловко отряхнув ей халат. Она разрыдалась в его объятиях, а он стоял, нежно похлопывая ее по спине своей «окольцованной» рукой и что-то страстно говоря по-гречески.

Через открытую дверь я видел, как Хоффман говорил по телефону:

– Шесть человек с лопатами и дрелью для бетона. Его тело под фундаментом. Чтобы были через десять минут, иначе не обойдется без жертв!

Аппарат упал, но он продолжал говорить. Его голос то повышался, то понижался, словно ветер, подхвативший рассыпанные останки прошлого и закрутивший их в своем вихре.

– Он не трогал ее. Никогда бы не сделал этого с дочерью своего друга. Она была хорошей девочкой, чистенькой папиной дочкой. Когда она была маленькой, я сам купал ее. Она была мягонькая, как кролик. Я держал ее на руках, и она называла меня «па». – У него сорвался голос. – В чем дело?

Он замолк на мгновение, и через секунду раздался его крик. Я услышал, как он упал на пол с таким грохотом, что содрогнулся весь дом. Я вошел в квартиру. Он сидел, прислонившись к плите, и пытался стянуть с себя брюки.

– Иди обратно. Опять эти пауки. – Он помахал мне рукой.

– Не вижу никаких пауков.

– Они там, под одеждой. Убийца хочет отравить меня при помощи пауков.

– А кто убийца, Эрл?

Его лицо исказилось.

– Никто так и не узнал, кто прикончил Делони. Пришло распоряжение сверху не давать ход делу. Что можно было сделать?.. – Он снова закричал: – Господи, да их же целые толпы ползут на меня!

Он начал срывать с себя одежду. Когда приехала полиция, пол был усеян оранжевыми и синими лохмотьями, а обнаженное тело старого вояки корчилось на линолемуме.

Оба полицейских хорошо знали Эрла Хоффмана, так что мне не пришлось им что-либо объяснять.