Текст книги "Холод смерти"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 24

Около полудня я вошел в офис Джерри Маркса. Его секретарша сообщила мне, что понедельник – день слушания уголовных дел и Джерри с утра уехал в суд. Вероятнее всего, он сейчас завтракал где-нибудь поблизости от здания суда. Что касается мистера Кинкейда, то он сумел связаться с мистером Марксом в воскресенье и подписал с ним договор.

Я нашел их обоих в том самом ресторане, где мы завтракали с Алексом в день, когда все началось. Алекс подвинулся, уступая мне место. Вокруг стоял невообразимый шум.

– Как я рад видеть вас вместе, – поприветствовал их я.

Алекс улыбнулся, что в последнее время он делал нечасто.

– Я тоже. Мистер Маркс оказался замечательным человеком.

Джерри скромно махнул рукой.

– Ну, я еще ничего не сделал. Сегодня с утра я был занят. Попытался связаться с Джилом Стивенсом, но он посоветовал мне взять дело в архиве, что я и собираюсь сделать сегодня днем. Миссис Кинкейд, – он кинул взгляд на Алекса, – оказалась такой же некоммуникабельной, как и Стивенс.

– Значит, ты разговаривал с Долли?

Он понизил голос.

– Пытался вчера. Нам надо выяснить все, что можно, пока до нее не добралась полиция.

– А дело идет к тому?

Джерри еще раз оглянулся и еще больше понизил голос:

– Судя по слухам, они собираются сделать это сегодня после получения результатов баллистической экспертизы. Но они что-то задерживаются. Шериф и привезенные им эксперты еще не выходили из лаборатории.

– Пуля могла быть деформирована. Это частенько случается при попадании в череп. А может быть, они переключились на другого подозреваемого? Я прочитал в газете, что начало фигурировать имя Томаса Макги.

– Да, это всплыло вчера. Но сейчас он, наверное, уже в Мексике.

– Ты тоже считаешь, что он имеет отношение к этому делу, Джерри?

– Перед тем как составить свое мнение, я бы сначала хотел изучить его старое дело. А ты что думаешь?

Это был крайне нелегкий вопрос. К счастью, мне не пришлось на него отвечать – через стеклянную дверь я увидел двух пожилых дам – одна была в черном, другая – в элегантном зеленом платье. Заглянув внутрь и увидев очередь, они повернулись и стали удаляться. Женщиной в черном была миссис Хоффман, мать Элен, в зеленом – вдова Люка Делони.

Я извинился и вышел. Они перешли улицу и под тенью огромных платанов, отгораживавших здание суда, направились вниз. Они оживленно беседовали, но при этом продолжали идти друг от друга на некотором расстоянии, словно не были знакомы. Миссис Делони была намного старше, но двигалась широким мужским шагом. Миссис Хоффман, понурив голову, устало плелась следом.

Я не стал вслед за ними переходить улицу, а пошел по противоположной стороне чуть позади. Сердце у меня сильно колотилось. Приезд миссис Делони в Калифорнию подтверждал мою догадку о том, что убийство ее мужа и смерть Элен как-то связаны между собой и, более того, миссис Делони знала об этом.

Они прошли два квартала и вошли в первый попавшийся ресторан, через окна которого были видны пустые столики. Напротив располагалась табачная лавка, где я приобрел пачку сигарет (из которой тут же выкурил подряд три штуки) и учебник по древнегреческой философии. Я отыскал главу о Зеноне и стоя принялся читать. Дамы не спешили.

– Арчер никогда не сможет догнать пожилых дам, – произнес я.

– Вы о чем? – насторожился продавец за прилавком.

– Просто размышлял вслух.

– Да, у нас свободная страна. Я тоже люблю поговорить сам с собой, когда не на работе. Ведь покупателям это вряд ли понравится. – Он улыбнулся, загадочно блеснув золотыми зубами.

Наконец интересующие меня дамы вышли и распрощались. Миссис Хоффман медленно побрела к гостинице, а миссис Делони, словно почувствовав облегчение от расставания со своей спутницей, зашагала в противоположную сторону. Издалека ее можно было принять за молодую женщину, которая необдуманно обесцветила свои волосы.

Она свернула в сторону суда и, пройдя полквартала, исчезла в современном здании, у входа которого висела медная табличка: «Юридическая контора. Стивенс и Огилви». Я дошел до угла, сел на скамеечку и принялся читать приобретенную мною книгу, на сей раз о Гераклите. Все течет, говорил он, и ничего не возвращается. Парменид же, напротив, настаивал на том, что ничего не меняется, а все перемены – лишь наша иллюзия. Меня устраивало и то, и другое.

К офису Стивенса подъехало такси. Из здания вышла миссис Делони, села в него и отбыла. Перед тем как направиться к Стивенсу, я на всякий случай записал номер машины.

Его контора оказалась довольно обширной, в ней царила напряженная рабочая атмосфера: бойко стучала машинистка, младший адвокат в фланелевом костюме уговаривал секретаршу перепечатать какие-то страницы. Наконец, ничего не добившись, он вышел, и она остановила свой взгляд на мне. Мы дружелюбно улыбнулись друг другу.

– Я печатала протоколы, когда его еще и на свете не было. Что вам угодно? – поинтересовалась она.

– Мне необходимо повидаться с мистером Джилом Стивенсом. Моя фамилия Арчер.

Она взглянула в свою записную книжку, а потом на часы:

– Через десять минут мистер Стивенс пойдет завтракать и уже не вернется. Очень сожалею.

– Это срочно. Дело об убийстве.

– Понимаю. Может быть, мне удастся уговорить его на пятиминутный разговор, если вас это устроит.

– Что ж, годится.

Она набрала номер Стивенса и, попросив у него разрешения впустить меня, указала рукой на дальний конец коридора.

Кабинет Стивенса представлял собою огромную роскошную комнату. Хозяин восседал в кожаном кресле за столом красного дерева. У стены располагался зеркальный шкаф, уставленный трофеями, добытыми им в парусных соревнованиях. Стивенс производил впечатление светского льва с большим пухлым чувственным ртом, высоким лбом, на который перьями спадали седые волосы. Его голубые глаза излучали покой – казалось, их обладатель уже видел в жизни все, что только можно было увидеть. На нем был твидовый костюм и цветастый галстук.

– Закройте за собой дверь, мистер Арчер, и садитесь.

Я устроился на кожаном диване и принялся излагать цель своего визита. Довольно быстро он меня прервал:

– У меня есть всего лишь несколько минут. Я знаю, кто вы такой, сэр, и догадываюсь, что вас сюда привело. Вы хотите обсудить со мной дело Макги.

– И дело Делони, – добавил я.

Брови у него полезли вверх, образовав на лбу многочисленные морщины. Иногда приходится раскрывать свои карты, чтобы увидеть карты партнера. И я поведал ему историю Люка Делони.

Он облокотился на стол:

– И вы считаете, что это каким-то образом связано с убийством Хагерти?

– Да. Элен Хагерти жила в доме, принадлежавшем Люку Делони. К тому же она утверждала, что ей известен свидетель его убийства.

– Странно, что она не сказала мне об этом, – проронил он как бы самому себе. Очевидно, имелась в виду миссис Делони. – А что вы, собственно, хотите от меня? – холодно спросил он, вдруг спохватившись.

– Я подумал, что вам это может быть крайне интересно, раз миссис Делони ваша клиентка.

– Да?

– Предполагаю, что да.

– Ну, предполагайте. Надо думать, вы шли за ней следом?

– Нет, случайно заметил, как она сюда входила. Но дело в том, что я уже несколько дней пытаюсь с вами встретиться.

– Зачем?

– Вы защищали Тома Макги. Смерть его жены была второй в ряду, который начался убийством Делони, а закончился убийством Элен Хагерти. И теперь они снова пытаются обвинить Макги или его дочь, а может, и обоих. Я убежден, что Макги невиновен не только сейчас, но и тогда к смерти своей жены не имел никакого отношения.

– И тем не менее двенадцать присяжных посчитали иначе.

– А почему, мистер Стивенс?

– Не люблю обсуждать прошлые ошибки.

– Да, но они могут иметь прямое отношение к настоящему. Дочь Макги призналась, что на суде дала ложные показания. Она говорит, что отец попал в тюрьму по ее вине.

– Ну да? Запоздалое раскаяние. Я собирался устроить ей перекрестный допрос, но Макги возражал против этого. Излишняя щепетильность его и погубила. Не надо было слушать его.

– Чем он был движим, когда возражал против допроса?

– Откуда я знаю? Отцовская любовь, сострадание к ребенку, и так уже достаточно настрадавшемуся. Десять лет за решеткой – неплохая цена за столь утонченные чувства.

– Вы уверены, что Макги был тогда невиновен?

– Конечно. А признание его дочери в том, что она солгала, вообще исключает какие-либо подозрения. – Стивенс вынул из стеклянного футляра зеленую сигару, обломил ее конец и закурил. – Я понимаю, наш разговор имеет исключительно конфиденциальный характер.

– Напротив, я бы хотел, чтобы эти сведения были опубликованы. Это могло бы вернуть Макги. Как вы, наверное, знаете, он сейчас в бегах.

Стивенс никак не отреагировал на последнее замечание. Он восседал, как гора, скрытая голубоватой мглой сигарного дыма.

– Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов, – добавил я.

– Каких?

– Например, в кого была влюблена Констанция Макги. Я так понимаю: этот человек сыграл в деле значительную роль.

– Он был одним из подозреваемых мною. – Стивенс грустно улыбнулся. – Но судья не дал привлечь его. Я смог упомянуть о нем только в заключительной речи, но и это не встретило одобрения. Этот человек оказался в двусмысленном положении. С одной стороны, он был соперником Макги, с другой – вполне мог быть подозреваемым. Я совершил большую ошибку, когда согласился на его оправдание.

– Не совсем улавливаю.

– Неважно. Все равно это уже история. – Он махнул рукой, и дым закружился вокруг него, словно призрак прошлого.

– Кто был этот человек?

– Мистер Арчер, неужели вы всерьез считаете, что я стану вам все рассказывать? Я сорок лет работаю адвокатом.

– А почему вы взялись за дело Макги?

– Том не раз помогал мне ремонтировать яхту. Он нравился мне.

– Неужели вы сейчас не заинтересованы в том, чтобы он был признан невиновным?

– Только не за счет другого невиновного человека.

– Значит, вы знаете, кто этот другой?

– Конечно, знаю, если Тому можно верить. – Он продолжал неподвижно сидеть в своем кресле, но у меня было ощущение, что он все дальше и дальше отдаляется от меня, как маг, растворяющийся в зеркалах. – Я не разглашаю тайн, которые мне доверяют. Я храню их, сэр. Именно поэтому мне их и доверяют.

– Я думаю, будет очень скверно, если Тома до конца жизни снова упекут в Сан-Квентин или отправят в газовую камеру.

– Конечно. Но я подозреваю, что вы хотите заручиться моей поддержкой скорее в интересах своего дела, нежели дела Тома.

– Естественно, вы могли бы помочь и нам.

– Кому это вам?

– Дочери Макги – Долли, ее мужу Алексу Кинкейду, Джерри Марксу и мне.

– В чем же заключается ваше дело?

– В раскрытии этих трех убийств.

– Звучит довольно просто и ясно. Однако в жизни так никогда не бывает. Жизнь состоит из неоконченных сюжетов, которые болтаются, как свободные концы, и иногда их лучше не распутывать.

– Миссис Делони придерживается того же мнения?

– Я говорю не от лица миссис Делони. И не собираюсь это делать. – Он пожевал крупинки табака, попавшие на язык, и сплюнул.

– Она приходила к вам за информацией по делу Макги?

– Этого я вам не скажу.

– Значит, надо понимать, что это утвердительный ответ. А для меня это еще одно подтверждение, что дело Макги связано с убийством Делони.

– Я не намерен обсуждать это, – оборвал он меня. – Что касается вашего предложения о сотрудничестве, то я его уже слышал сегодня утром от Джерри Маркса. И я ему сказал, что подумаю. А пока я бы хотел, чтобы вы с Джерри тоже кое о чем подумали. Вполне возможно, что Том Макги и его дочь являются не сообщниками, а противниками в этом деле. По крайней мере, именно так обстояло дело десять лет тому назад.

– Тогда она была ребенком и ею манипулировали взрослые.

– Да, я знаю. – Он поднялся. – Очень приятно было с вами поговорить, но у меня назначена встреча. – Он направился к двери, размахивая дорогой сигарой. – Идемте.

Глава 25

Я направился вниз по центральной улице к гостинице «Пасифик» и спросил миссис Хоффман. Мне сообщили, что она только что вышла, не оставив никакой информации. Посыльный, который помогал ей спустить чемодан, сказал мне, что она уехала в такси с еще одной пожилой дамой в зеленом платье. Я дал ему пять долларов и адрес мотеля, добавив, что он сможет получить еще пять, если быстро узнает, куда они отбыли.

На часах было начало третьего, и моя интуиция подсказывала мне, что сегодняшний день станет решающим. Положение было сложным: меня не пустили ни в судебный архив, ни в баллистическую лабораторию, где проводилось исследование, ни в больницу, двери которой попросту оказались закрытыми. Время скользило мимо, обтекая меня, словно река Гераклита, пока я пытался разгадать капризы дам преклонного возраста.

Я набрал телефон кабинета Годвина. Мне сообщили, что доктор занят с пациентом и будет свободен без десяти три. Я набрал номер Джерри Маркса. Его секретарша ответила, что он еще не возвращался.

Последний звонок был в Рено. Трубку снял Арни:

– Как хорошо, что ты позвонил. У меня есть для тебя кое-какие сведения, мальчик.

– О ком? Брэдшоу или Фоули?

– В каком-то смысле об обоих. Тебя интересовала причина увольнения Фоули. Так вот, официальной причиной является то, что он использовал свое служебное положение для наведения справок о доходах Брэдшоу.

– Как ему это удалось?

– Ну, ты же знаешь, что в подобных заведениях, перед тем как открыть счет для своих завсегдатаев, тщательно проверяют финансовое положение клиентов. Делается запрос в банк, который выдает приблизительную сумму баланса, и на основании этого устанавливаются лимиты на кредит. «Нижняя тройка» означает, что сумма баланса составляет трехзначную цифру, но менее пятисот, например, двести. «Верхняя четверка» – соответственно семь-восемь тысяч, «нижняя пятерка» – двадцать – тридцать тысяч, что, кстати, и соответствует доходу Брэдшоу.

– Он что, игрок?

– Нет, в том-то все и дело. Он никогда не открывал себе счета ни в одном игорном доме, и тем не менее Фоули сделал на него запрос. Об этом стало известно администрации клуба, и они быстренько его выставили.

– Попахивает шантажом, Арни.

– Думаю, так и есть. За Фоули уже числятся такие делишки, и он сам это признает.

– Что он еще признает?

– Пока больше ничего. Он утверждает, что информация о Брэдшоу нужна была его другу.

– Элен Хагерти?

– Молчит. Надеется договориться.

– Не надо. Он уже достаточно получил. Я сниму с него обвинение.

– Ну, может, в этом и не будет необходимости.

– Арни, договаривай. Если речь идет о шантаже, а это я вполне допускаю, значит, Брэдшоу есть что скрывать.

– Может быть, речь идет о его разводе, – мягко заметил Арни. – Ты хотел знать, чем занимался Брэдшоу в Рено с середины июля до конца августа. Ответ был получен мною в судебном архиве. Он договаривался об обстоятельствах своего развода с женщиной по имени Летиция О. Макреди.

– Летиция как?

– Макреди. – Он произнес по буквам. – К сожалению, никакой информации об этой женщине я пока не имею. Адвокат, который вел бракоразводный процесс, утверждает, что Брэдшоу было неизвестно ее местонахождение. Последним местом ее жительства был Бостон. Официальный запрос вернулся с пометкой «выбыла».

– Брэдшоу еще в Рено?

– Он выехал сегодня утром со своей новой женой обратно в Пасифик-Пойнт. Так что теперь занимайся им сам.

– Интересно, знает ли его мать о его первой женитьбе?

– Ты же можешь спросить ее об этом.

Но я решил сначала поговорить с Брэдшоу. Я вывел машину и направился к колледжу. Лица студентов, а особенно студенток, встречавшихся мне по пути, были подавленными. Атмосфера совершенного убийства и грядущего возмездия пропитывала весь колледж, и я в какой-то мере ощущал себя посланцем неумолимого праведного закона.

Белокурая секретарша в приемной была страшно взволнована, только усилие воли и служебный долг заставили ее сохранять спокойствие.

– Декана Брэдшоу нет.

– Еще не вернулся после выходных?

– Конечно, вернулся. Он был здесь утром в течение часа, – как бы оправдываясь, добавила она.

– А где он сейчас?

– Не знаю. Я думаю, дома.

– Вы чем-то встревожены, беспокоитесь о нем?

Она ответила мне автоматной очередью своей пишущей машинки. Я ретировался и отправился к Лауре Сазерленд. Ее секретарша сообщила мне, что та вообще не появлялась сегодня. Она позвонила утром и сказала, что неважно себя чувствует. Я выразил надежду, что это не слишком серьезно, а главное, не смертельно.

Я спустился вниз, к дому Брэдшоу. Деревья шумели под напором ветра. Туман полностью рассеялся, и небо блистало такой синевой, что на него было больно смотреть. Склоны гор были видны настолько отчетливо, что можно было различить малейшие изгибы поверхности.

Но мир существовал как будто отдельно от меня, хотя я и воспринимал все происходящее с редкой остротой. Наверное, я все-таки испытывал какую-то симпатию к Рою Брэдшоу и его новой жене, и мне очень не хотелось разочаровываться в них. Задумавшись, я проехал мимо, и мне пришлось возвращаться. В какой-то мере я даже почувствовал облегчение, когда испанка Мария сообщила, что Брэдшоу нет и не было целый день.

Сверху раздался хриплый голос миссис Брэдшоу:

– Это вы, мистер Арчер? Я бы хотела побеседовать с вами.

Она спустилась вниз в стеганом халате и тапочках. За эти два дня она заметно постарела, лицо осунулось и выглядело изможденным.

– Мой сын отсутствует уже три дня, – жалобно произнесла она. – Он даже ни разу не позвонил. Как вы думаете, что с ним случилось?

– Я бы хотел поговорить с вами об этом с глазу на глаз.

Мария, с напряженным любопытством следившая за нашим разговором, удалилась, возмущенно качая бедрами. Миссис Брэдшоу пригласила меня пройти в комнату, в которой я еще не был, – небольшая гостиная, выходившая на патио. Она была обставлена старой мебелью и чем-то напоминала стиль дома миссис Делони.

Над камином висел портрет мужчины, выполненный маслом чуть ли не в натуральную величину. У него было красивое мужественное лицо с седыми усами, облачен он был в визитку. Миссис Брэдшоу указала на кресло, и мне показалось, что изображенный на портрете проводил меня строгим взглядом. Сама миссис Брэдшоу устало села в качалку, поставив ноги на маленькую вышитую подушечку.

– Я действительно вела себя, как старая эгоистка, – неожиданно призналась она. – А теперь я все обдумала и решила оплатить ваши расходы. Мне не нравится, как они поступают с этой девочкой.

– Похоже, вам известно больше, чем мне.

– Возможно. У меня в этом городе есть хорошие друзья. – Она не стала их перечислять.

– Я очень тронут вашим предложением, но что касается моих расходов, то их есть кому оплатить. Муж Долли вернулся.

– Правда? Я очень рада. – Она постаралась сказать искренне, но ей это плохо удалось. – Я очень беспокоюсь о Рое.

– Я тоже, миссис Брэдшоу. – Я решил рассказать ей то, что мне известно, если не все, то по крайней мере часть. Все равно ей в ближайшем времени предстояло узнать о его женитьбе, причем повторной. – В смысле здоровья с ним все в порядке. Я с ним виделся вчера вечером в Рено. Кроме того, он сегодня заходил в колледж.

– Значит, его секретарша соврала мне. Что это они позволяют себе и куда смотрит мой сын! Что он делал в Рено?

– Как он и говорил вам, участвовал в работе конференции. Кроме этого, посетил человека, который подозревается в убийстве Элен Хагерти.

– Наверное, он ее очень любил, если взял на себя такой труд.

– Его многое связывало с мисс Хагерти. Однако не думаю, что это была любовная связь.

– А какая же?

– Финансовая. Полагаю, что он платил ей немалые деньги, а позже устроил к себе на работу через Лауру Сазерленд. Короче говоря, мисс Хагерти шантажировала вашего сына. Хотя, возможно, для себя она определяла это какими-нибудь другими словами. Еще до своего приезда сюда она проверила его банковский счет через подставное лицо в Рено. Именно с ним Рой и разговаривал.

Несмотря на мои предположения, с миссис Брэдшоу не случилось удара.

– У вас есть факты, мистер Арчер, или это плод вашего больного воображения? – сурово поинтересовалась она.

– Мне очень хотелось, чтобы было так... Но, к сожалению...

– Но каким образом Роя можно было шантажировать? Он вел безупречный образ жизни. Я его мать. Уж я-то знаю.

– Возможно, но дело в том, что к разным людям предъявляются разные требования. Руководитель колледжа должен быть невинен, как голубь. Скажем, неудачный брак может серьезно повлиять на университетскую карьеру, о которой вы мне только вчера говорили.

– Неудачный брак? Но ведь Рой никогда не был женат.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Вам о чем-нибудь говорит имя Летиция Макреди?

– Нет.

Она лгала. Не успел я произнести это имя, как все ее личико сморщилось, глаза сузились, оставив на лице лишь две черные точки, губы сжались. Я подумал, что ей известно это имя и к его обладательнице она испытывает жгучую ненависть, а может быть, даже боится ее.

– Миссис Брэдшоу, это имя что-то значит для вас. Эта женщина была вашей невесткой.

– Вы сошли с ума. Мой сын никогда не был женат. – Она говорила с такой силой и убежденностью, что на мгновение я даже заколебался. Вряд ли Арни мог допустить ошибку – такое с ним редко случалось, и все же, может, существовал однофамилец Роя Брэдшоу. Нет, ведь Арни разговаривал с его адвокатом в Рено и должен был убедиться в том, что речь идет именно об интересующем меня лице.

– Для того чтобы развестись, необходимо заключить брак, – произнес я. – Несколько недель тому назад Рой получил в Рено свидетельство о расторжении брака. Он провел в Неваде полтора месяца, устраивая это дело, с середины июля до конца августа.

– Теперь я наверняка знаю, что вы сумасшедший. Все это время он провел в Европе, и я могу доказать это. – Она поднялась, хотя ноги плохо слушались ее, и направились к секретеру XVIII века, стоявшему у стены. Вернулась она с пачкой писем и открыток. Руки ее тряслись.

– Вот! Это он посылал мне. Можете сами убедиться, что в это время он был в Европе.

Я принялся рассматривать открытки. Их было около пятнадцати, и расположены они были в хронологическом порядке: Тауэр (отправлено из Лондона 18 июля), Библиотека имени Бодлея (Оксфорд, 21 июля), Йоркский собор (Йорк, 25 июля), Эдинбургский замок (Эдинбург, 29 июля), Аббатский театр (Дублин, 6 августа), «Край Земли» (Св. Айвз, 8 августа), Триумфальная арка (Париж, 12 августа) и так дальше по Швейцарии, Италии и Германии. Я прочитал открытку из Мюнхена (вид Английских садов, отправлена 25 августа).

Дорогая мамочка!

Вчера посетил резиденцию Гитлера на Берхтесгаден – красота пейзажа омрачается ассоциациями, которые вызывает это место. А сегодня, ради разнообразия, отправился автобусом в Обераммергау, где разыгрываются Страсти Христовы. Я был потрясен почти библейской простотой жителей. Вся эта область Баварии буквально напичкана маленькими очаровательными церквушками. Как жаль, что ты не можешь насладиться этим видом вместе со мной! Очень огорчен известием, что твоя компаньонка оказалась такой неуживчивой женщиной. Ну, как бы там ни было, лето скоро кончается, и я с нетерпением жду, когда все европейские красоты останутся позади и я буду дома.

С любовью

Рой

Я повернулся к миссис Брэдшоу:

– Это почерк вашего сына?

– Конечно. Я не могу ошибиться. Все эти письма и открытки написаны им.

Она помахала письмами перед моим носом. Я бросил взгляд на датировку марок: Лондон – 19 июля, Дублин – 7 августа, Женева – 15 августа, Рим – 20 августа, Берлин – 27 августа, Амстердам – 30 августа. Я взял последнее («Дорогая мамочка! Пишу наспех, скорее всего, когда придет это письмо, я уже буду дома. Мне так понравилось твое письмо о черных дроздах...»), но миссис Брэдшоу вырвала его у меня из рук.

– Я прошу вас не читать этих писем. Мы с сыном очень близки, и ему не понравится, если он узнает, что я показывала их постороннему человеку. – Она собрала все письма и открытки и закрыла их на ключ в секретере. – Надеюсь, теперь вы понимаете, что Рой не мог быть в это время в Неваде.

Несмотря на всю уверенность, в ее голосе звучал вопрос.

– Вы писали ему? – спросил я.

– Да. То есть я диктовала письма мисс – как ее там? – кроме пары случаев, когда меня не так мучил мой артрит. Этим летом со мной жила компаньонка – медсестра. Ее звали мисс Вэдли. Особа, полностью сосредоточенная на себе.

– Письмо о черных дроздах писали вы сами? – снова прервал ее я.

– Да. В прошлом месяце у нас было настоящее нашествие дроздов. Это было даже не письмо, а, скорее, фантастический рассказ о дроздах, запеченных в пироге.

– По какому адресу вы послали это письмо?

– По какому адресу? Кажется, в Рим, срочной почтой в Рим. Рой перед отъездом записал для меня свой маршрут.

– Он должен был быть в Риме двадцатого августа. Ответ на ваше письмо о дроздах послан из Амстердама тридцатого августа.

– У вас потрясающая память, мистер Арчер, только я не очень понимаю, к чему вы клоните.

– Между получением письма и отправкой ответа промежуток в десять дней – этого времени достаточно на то, чтобы получить письмо в Риме, послать его авиапочтой Рою в Рено, получить его ответ в Амстердаме и переслать его вам.

– Какая чепуха! – Между тем она уже почти верила. – Зачем ему надо было бы обманывать мать?

– Потому что он стыдился того, чем был занят в Рено. Я имею в виду развод с этой женщиной. И он не хотел, чтобы ни вы, ни кто-либо другой знали об этом. Он раньше бывал в Европе?

– Конечно. Я возила его туда вскоре после войны. Он был тогда на последнем курсе в Гарварде.

– И вы посещали эти же места?

– Да. Мы не были в Германии, но все остальное мы видели.

– Значит, для него не составило бы труда написать эти письма. Что же касается открыток, вероятно, его напарник приобретал их в Европе и посылал Рою.

– Мне не нравится употребление слова «напарник» применительно к моему сыну. В конце концов, в этом обмане нет состава преступления. Это наше личное дело.

– Хочется надеяться, миссис Брэдшоу.

Думаю, она понимала, о чем я говорю. Ее лицо исказилось от боли. Она повернулась ко мне спиной и отошла к окну. По плитке, которой было вымощено патио, прогуливалось несколько дроздов. Но не думаю, что она обратила на них внимание. Ее рука автоматически ерошила волосы, пока голова не стала похожа на куст чертополоха. Когда она наконец повернулась, глаза ее были полуприкрыты, словно ей было тяжело смотреть на свет.

– Мистер Арчер, я очень прошу, чтобы все это осталось между нами.

В тех же самых выражениях и с аналогичной просьбой накануне ко мне обращался Рой Брэдшоу, имея в виду свой брак с Лаурой.

– Я попытаюсь, – ответил я.

– Я вас очень прошу. Будет слишком ужасно, если карьера Роя рухнет из-за юношеского увлечения. Вы же понимаете, что это был опрометчивый поступок юноши. Этого никогда бы не случилось, если бы был жив его отец. Он бы смог вовремя направить его. – Она махнула рукой в сторону портрета.

– Вы имеете в виду брак с Макреди?

– Да.

– Значит, вы ее знаете?

– Знаю.

Она опустилась в кресло, откинув голову на спинку с высокой подушкой, словно это признание лишило ее последних сил. Ее обнаженная шея подчеркивала ее беззащитность.

– Мисс Макреди действительно приезжала ко мне один раз. Это было перед тем, как мы уехали из Бостона, перед войной. Ей нужны были деньги.

– Это был шантаж?

– Дело шло к тому. Она хотела, чтобы я финансировала развод в Неваде. Она уловкой заставила мальчика жениться на себе. Она могла сломать ему всю жизнь, и я дала ей две тысячи. Вероятно, она потратила их на собственные нужды и так и не подала на развод. – Миссис Брэдшоу тяжело вздохнула. – Бедный Рой!

– Ему было известно, что вы знаете о ее существовании?

– Я никогда не говорила ему. Мне казалось, что, заплатив ей деньги, я избавила Роя от нее. Я не хотела, чтобы это осложнило наши отношения с сыном. Но, судя по всему, она преследовала его все эти годы.

– Физически преследовала?

– Откуда я знаю? Мне казалось, что я знаю своего сына, знаю все подробности его жизни. Выясняется, что это не так.

– Что это за женщина?

– Я видела ее только один раз, когда она приезжала ко мне. На меня она произвела самое неблагоприятное впечатление. Она выдала себя за безработную актрису, но у меня сложилось впечатление, что она занимается более древней профессией. – Ее голос задребезжал, произнося эту шутку. – Должна признать, что эта рыжая шлюха была по-своему красива. Но она ни в коей мере не могла стать парой для Роя и сама понимала это. Он был невинным мальчиком, только-только вышедшим из юношеского возраста, а она женщиной с большим жизненным опытом.

– Сколько ей было лет?

– Она была гораздо старше Роя. Не меньше тридцати.

– Значит, сейчас ей около пятидесяти.

– Да, по меньшей мере.

– Вы когда-нибудь встречали ее в Калифорнии?

Она так энергично принялась качать головой, что дряблая кожа лица заколыхалась в разные стороны.

– А Рой?

– Он никогда не говорил мне о ней. Мы жили, негласно договорившись, что этой женщины никогда не было. И я умоляю вас, не передавайте ему наш разговор. Иначе все доверие между нами будет уничтожено.

– К сожалению, в силу могут вступить более веские соображения, миссис Брэдшоу.

– Что может быть более веским?

– Угроза его жизни.

Она резко выпрямилась, скрестив ноги. Ее грузное бесформенное тело делало ее похожей на полуразвалившегося Будду.

– Не хотите ли вы сказать, что подозреваете моего сына в совершении убийства? – произнесла она хриплым голосом.

Я сказал что-то уклончивое и успокаивающее. Взгляд мужчины с портрета проводил меня до дверей. Я порадовался тому, что папа уже на том свете и не подозревает, какая угроза нависла над Роем.