Текст книги "Воинство болот"

Автор книги: Рональд Колд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7
Беглецы с севера

Нескончаемый переход по джунглям остался позади. Армия Лучар, выдержав несколько форменных сражений с лесными дикарями, наконец вырвалась в саванны и вскоре очутилась на берегу Змеиной Реки.

– В одном переходе – земли Северной Флориды, ваше высочество, – сказал маркиз, с несказанным удовольствием оглядывая открытые просторы, по которым гулял ветер.

– У меня еще долго перед глазами будет стоять зелень… – Лучар вдохнула полной грудью воздух, в котором не ощущался приевшийся запах гниющих лиан и тропических цветов.

Неспешно подошел барон Гайль, совещавшийся на привале с командиром му’аманов и новым начальником королевских лучников.

– Эти земли никогда не подчинялись ни Д’Алви, ни Чизпеку, ни Каллине. Здесь расселились беглые каторжники и всякий иной сброд из Лантических Королевств.

– Как же они умудрялись дойти сюда, – спросила принцесса.

– Кто морем, а кто и по реке.

– Отчего же я не догадалась вывести наше воинство к Змеиной, – посетовала Лучар, на что Гайль с печальной усмешкой ответил:

– Вы думаете, Нечистый позволил бы нам отойти из Д’Алви на запад? Далеко не только северный путь оказался для нас закрыт. Все дозоры, что я течение месяцев посылал в западном направлении, не возвращались.

– Отчего же вы не докладывали мне об этом?

– Не хотел тревожить вас, ваше высочество.

– Как вы думаете, признают местные колонисты нашу власть над краем, барон?

Гайль пожевал губами и отрицательно покачал головой.

– Не для того они бежали от сильной королевской власти, чтобы признать ее сейчас, когда мы слабы, как никогда.

– Не завоевывать же мне Флориду силой?!

Маркиз вытянулся в седле и придал себе грозный и гордый вид.

По выражению его лица можно было без труда прочитать, что Герд готов с горсткой всадников на хопперах прибавить коронных земель в реестр рода Лучар и привести пред ее очи всех местных колонистов на аркане.

Барон покосился в сторону горячего маркиза, укоризненно покачал головой и сказал:

– Юг континента давно и прочно находится во власти Нечистого, моя королева. В бытность мою начальником сыска, соглядатаи мне доносили, что неподвластным Зеленому Кругу остается лишь небольшое укрепленное поселение флоридян в дельте Змеиной. Называется оно – Бухта Спрутов.

– А остальные земли полуострова?

Лучар кляла себя за то, что была так мало сведуща в географии. Практически, она вела свои войска вслепую, полагаясь на информированность барона. Но всякий раз, выпрашивая у него очередную кроху информации, принцесса чувствовала себя сопливой девчонкой, клянчащей пряник у суровой няни.

– В глубине Флориды простирается гигантское болото, по сравнению с которым, говорили путешественники, Пайлуд является всего лишь грязной лужей. В топях обитают дикари, совершающие опустошительные набеги на флоридян. А на самой оконечности полуострова есть Зона Смерти, напоминающая затопленные города Внутреннего Моря больше, чем Голубые Пустыни.

– Это все отлично, но далеко от нас, и навевает ужас, барон. А что делается в Северной Флориде?

– Колонисты жили вольно и свободно, пока сюда не заявился, относительно недавно, Нечистый со своими лемутами и чернокнижниками. После нескольких стычек, когда стало ясно, что лесорубам, рыбакам и охотникам не выстоять против вымуштрованной армии Зеленого Круга, они согласились платить дань врагу рода человеческого.

Маркиз фыркнул:

– Стоило бежать от королевской власти так далеко, чтобы стать рабами лысых некромантов. Все же, есть на Земле справедливость, клянусь Вечными Небесами.

– Не стоит злорадствовать о чужой беде, маркиз. Ведите себя достойно!

Столь резкой отповеди от принцессы Герд удостоился впервые. Он вспыхнул до ушей и отъехал в сторону, понурив голову к самой холке своего хоппера.

– Какими силами располагает здесь Нечистый, барон?

Лучар спрыгнула со своего скакуна и пошла рядом с Гайлем.

– Трудно сказать. Для Зеленого Круга здешние земли находятся столь же далеко, как и для Д’Алви. Ведь логово С’лорна где-то севернее, ближе к Внутреннему Морю. Однако Змеиная Река – прекрасная коммуникация, а мы от вашего супруга знаем, как силен Нечистый на воде. Думаю, что на реке господствует флот Круга, а вот непосредственно в Северной Флориде у него вряд ли слишком много войск.

– Почему вы так думаете, барон Гайль?

– По тем отрывочным сведениям, которые я собирал у торговцев и корсаров, вырисовывалась следующая картина.

Посреди лесистой полосы, где разбросаны поселения флоридян, Нечистый возвел опорную крепость, именуемую то ли Протухшим урочищем, то ли Мертвой Балкой, – в общем, как-то в этом духе. В ней, понятно, стоит гарнизон, сил которого достаточно, чтобы держать в повиновении разрозненные кланы охотников и лесорубов, но слишком мало, чтобы пройти до дельты и штурмом овладеть Бухтой Спрутов.

Думаю, что крепость стоит на берегу реки, чтобы в случае необходимости Зеленый Круг мог оказать помощь из своего главного лагеря, выслав корабли с лемутами и наемниками. По крайней мере, я бы расположил ее именно так, а у нас за последние месяцы была возможность убедиться в том, что полководцы у С’лорна отменные и не допускают элементарных стратегических промахов.

– Понимаю… Значит, моя армия является весьма серьезной боевой силой в этом краю, не так ли?

– Так. Жаль только, что мы не можем перегородить реку или построить в короткий срок речной флот. Му’аманы, лучники и дворяне неплохо воюют, но никто из них ничего не понимает ни в морском деле, ни в плотницком.

Лучар надолго задумалась.

– А что если вступить в союз с местными флоридянами? Мы бы разрушили гнездо Нечистого в крае, это Протухшее Урочище, а они помогли бы нам построить пяток галер со стрелометами, баллистами и катапультами. Тогда Зеленому Кругу не видать Флориды, как своих ушей.

Лучар буквально расцвела, когда барон надолго задумался над ее словами. Старый генерал нашел ее предложение весьма дельным, а не отмел с порога с подобающими по этикету вежливыми оговорками!

Гайль некоторое время молчал, теребя ус, который уже успел отрасти до прежней длины, и со вздохом сказал:

– Думается, что если колонисты долго находились под властью Нечистого, они вряд ли вмиг восстанут против него. Так что крепость придется штурмовать самим.

– По-моему, мы справимся. В самом деле, не возвел же в этих удаленных от цивилизации местах Нечистый каменные укрепления со рвами и шлюзами наподобие нашей несчастной столицы!

– Это верно, ваше высочество. Скорее всего, мы встретим обычное дерево-земляное сооружение, типа тех фортов, что гордо именуются у наших соседей из Каллины и Чизпека крепостями. Войск на штурм у нас может и хватить. Вот только…

– Что еще?

Лучар обиженно оттопырила нижнюю губу, не желая отказываться от своей задумки.

– Не будем забывать, что лесные флоридяне находятся в ссоре с королевским домом Д’Алви. И вряд ли нас примут здесь с распростертыми объятиями. Нас ведь придется кормить, делиться с нами землей, каждую пядь которой они отвоевывают у джунглей огнем и сталью.

– Но я же ведь лучше, чем колдуны Нечистого!

«По крайней мере, очаровательнее», – хотел сказать Гайль, но сдержался. Вместо этого он заговорил коротко и четко, словно беседовал не с горе-полководцем в юбке, а с членами королевского военного совета.

– Думается мне, что следует скрытным маршем пройти до дельты и вступить в союз с непокоренной частью флоридян. В Бухте есть и морские корабли, и молодой, энергичный правитель, и какие-то силы, с помощью которых они смогли отстоять свою независимость. Нашей армии нужен не кровопролитный штурм, а отдых. С помощью морских кораблей мы вывезем из Д’Алви всех, кто не признал Черного Герцога. Это займет определенное время, но может удвоить наши ряды. И вот тогда уже мы обрушимся на опорную крепость врага, возбудим в сердцах местных жителей мужество и сможем в перспективе перекрыть Змеиную Реку.

Лучар тяжело вздохнула и принялась поправлять прическу. Барон был кругом прав, и наверняка давно продумал дальнейшие действия. Раньше, до встречи с Иеро, она бы вспылила и принялась гнуть свою линию, но у нее была возможность убедиться в том, что мужчины больше понимают в делах войны и мира.

– Будь по-вашему, барон. Даем войскам сутки на отдых и идем в Бухту Спрутов.

Глава 8
Праздник в Каллине

Старый генерал, носивший вот уже пять десятков лет кличку Лунь за вечно встревоженный взгляд, как раз подстать ловчей птице, с которой только что сняли матерчатый колпачок, сморщился от яркого солнечного света. Утренний ветерок шевельнул его седую шевелюру, и он хрипло откашлялся, недовольно глядя в небеса над столицей. Там кружились крупные черные вороны, оглашая прозрачный воздух гортанными криками.

– Не к добру это, – пробурчал командир гарнизона, которому во всем виделись дурные знаки и нехорошие предзнаменования.

Спешившая мимо него толпа, напротив, была настроена повеселиться на славу. Народ, разодетый не по-будничному пестро, стекался к большой рыночной площади, с которой гвардейцы убрали торговые лотки и завезли сухой морской песок для ристалища.

Сейчас как раз ратники устанавливали большие дощатые щиты для лучников и метателей дротиков, а разодетый в пух и прах церемониймейстер обходил площадку, подготовленную к турниру, с негодованием поддевая носком щегольского сапожка изредка встречающиеся в песке ракушки.

Генерал хмуро осмотрел крыши примыкающих к площади строений. На них застыли лучники.

Многие из них опустили свое оружие и откровенно глазели на молодых горожанок в открытых туниках, рассаживающихся на деревянных лавках за ограничительной чертой, проведенной мечом по песку. Благо, сверху открывался отличный вид, ибо платья столичных модниц были сильно декольтированы.

Это манкирование стрелками своими обязанностями привело генерала в негодование.

– Капитан! Немедленно приведите в чувство этих кобелей!

– Ваш помощник убыл на Грязевой Ручей, мой генерал, – четко отрапортовал юный лейтенант, который и сам косился вослед старшей жены известного на всем Лантическом побережье купца, которая, проходя мимо, состроила ему глазки, а потом показала язык.

– Тогда вы займитесь этим! И чтобы глаз не спускали с короля!

– Будет исполнено, мой генерал.

Испустив глубокий вздох вослед беспечно спешащей к лавкам девицы, лейтенант поплелся к прислоненной к стене лабаза деревянной лестнице. Лунь проводил его недовольным взглядом.

– Как там плотники справляются?

Этот свой вопрос он адресовал маленькому толстячку, который близоруко щурился и нервно жевал губы. Глава цеха плотников вздрогнул, словно от удара бичом, и залепетал:

– Не извольте беспокоиться, уже почти готово.

– Если к приходу августейшей четы или посла Объединенного Королевства хоть одна немытая рожа в мастеровой рубахе будет мелькать на ристалище, велю выпороть. Причем – вас.

Покрасневший до корней волос глава цеха засеменил на своих толстых коротких ногах к деревянному постаменту, возле которого суетились его лучшие мастеровые. Оттуда послышался его голос, более похожий на мышиный писк, доносящийся из лап проворной кошки.

Лунь опять поморщился, сплюнул в пыль у своих ног и подозвал одного из гвардейцев.

– А ну-ка, сбегай туда, да гаркни как следует, а то этого червяка не послушают.

Лицо генерал несколько просветлело, когда из боковых улиц появились две гвардейские роты и стали рассредотачиваться вдоль ограничительной черты. Однако, вспомнив, что лучшие воины отправились разгонять шайку лемутов на проселочной дороге, Лунь вновь нахмурился.

– А вот и циркачи, хвала Вечным Небесам! Иначе народ скоро начнет топотать ногами и голосить, а у меня так болит голова!

Таким восклицанием он приветствовал появление весьма живописной процессии. Впереди шли три акробата в пестрых одеждах, сшитых из льняных лоскутков, раскрашенных в различные тона зеленого цвета. Лица закрыты масками с прорезями, в руках бубны и какие-то трещотки. Выскочив с улицы, ведущей от центра города к ристалищу, труппа тут же подняла жуткий тарарам.

Под рокот бубнов и трещоток выступали акробаты, которые катились по песку колесами, кувыркались, выпрыгивали выше голов, растопырив в стороны ноги, словом, крутились, как бесы на шабаше.

Несколько девушек в странных длиннополых одеждах дули в длинные костяные дудки, и под этот дикарский мотив на ристалище вступили полуголые мускулистые мужчины, опять-таки в зеленых масках, скрывающих лица. Они вели на массивных цепях десяток самых настоящих аллигаторов.

Толпа неистовствовала, кидая под ноги бродячих артистов цветы, керамические овалы с профилем Дего Шестого, цветные ракушки.

Сам глава труппы ехал верхом на белогрудом олене, потрясая в воздухе трезубцем, словно был сыном Восьмигрудой Рыбины.

– Срамота! – с чувством вымолвил генерал и еще раз плюнул в пыль, созерцая русалочий хвост, приделанный невесть как к могучему заду главного артиста.

Вслед за оленем на ристалище выехали три крытые телеги, закамуфлированные под винные бочки. Генерал знал, что артисты так и не позволили гвардейцам заглянуть внутрь, говоря, что это праздничный сюрприз для королевской четы, гвоздь программы. Да те и не настаивали, унюхав, что из фальшивых бочек пахнет не вином, а протухшей водой. Телеги, которые влекли аспидно-черные быки из западных саванн, остановились, не доехав до мишеней.

Артисты начали представление, привлекая внимание собравшегося народа, а генерал повернулся к своему ординарцу.

– Давай бегом ко дворцу, глянь, куда делись августейшие и клятый посол Эфрема? Да, и загляни в казармы, пусть на площадь выйдут раненые и больные, да рассядутся вокруг этой штуковины, – сказал он вслед готовому бежать юноше, указывая на возвышение, от которого уже отходили уставшие плотники, подгоняемые звериным рыком гвардейца.

Лучники на стенах подтянулись, наложили стрелы и браво поглядывали сверху на площадь, имитируя изо всех сил полную боевую готовность.

Генерал достал из притороченного к поясу мешочка шерстяную тряпицу и принялся начищать грудные пластины своего панциря. Давненько ему не приходилось одеваться в полную броню, и сейчас он почувствовал, что годы уже не те.

Простеганная медной проволокой кожаная куртка, поверх которой был накинут короткий колет с медными пластинами, казалась тяжелой и неудобной, длинный широкий меч с массивной рукояткой перекашивал генерала влево, и он вынужден был взяться правой рукой за приставную лестницу.

«Еще немного, и придется отдать клинок оруженосцу, словно я обрюзгший от излишеств барон из Д’Алви или Чизпека, а не старый солдат», – подумал с неудовольствием Лунь.

Оруженосцу и без того было несладко. Он держал шлем генерала, его копье с раздвоенным жалом, на котором вяло трепыхалось треугольное знамя с белым крестом, точно таким же, что вышит на обтрепанных кожаных ножнах командира гарнизона. Младший отпрыск захудалого рода с южного пограничья, обливаясь потом, клял генерала на все лады, но вынужден был стоять прямо, не облокачиваясь на стены, как того требовал этикет.

Послышались звуки труб, на миг заглушившие дикарскую музыку артистов, и показалась августейшая чета. Королева ехала в паланкине, который несли на плечах четверо могучих мужчин со зверовидными бородами и кривыми кинжалами, заткнутыми за пестрые кушаки, расшитые королевскими гербами.

Генерал вновь принялся беззвучно возводить хулу на Вечные Небеса.

«Ну как смогут после этого телохранители выполнять свои обязанности? У них же еще несколько часов будут дрожать коленки и пот станет заливать глаза! Нет, давно пора вызвать церемониймейстера на дуэль и разом избавиться от кучи хлопот!», – подумал Лунь.

Рядом с паланкином гарцевал на подаренном Дэниелем хоппере сам Дего, который, как обычно, отказался от предложения начальника гарнизона одеть под камзол кольчугу, и вырядился, словно любовник какой-нибудь вдовушки с квадратной челюстью и гвардейскими усами, держащей в своих могучих лапах всю торговлю побережья и не скупящейся на костюм своей новой игрушки мужского пола.

Телохранители короля, впрочем, производили весьма бравое впечатление. Четыре закаленных в абордажах морских волка, как собаки, преданные Дего, зыркали по сторонам своими черными глазищами, не снимая немытых рук с эфесов зазубренных сабель. Правда, когда они проходили мимо генерала, на него пахнуло таким перегарным облаком, что Лунь закашлялся.

Артисты, по приказу церемониймейстера, покинули ристалище и расселись напротив деревянного возвышения, на которое степенно поднялась королевская чета под приветственные крики горожан и надсадный трубный глас.

Откровенно зевая, король пальцем подозвал церемониймейстера, вертлявого субъекта с вечно бегающими глазами и такими тонкими ногами, что всем глядевшим на царедворца неизбежно начинало мерещиться, что его коленки, того и гляди, начнут выгибаться назад, в обратную положенной природой сторону.

– Посла нет?

– Задерживаются, мой король.

– Ну что же, мы им не какая-нибудь захудалая провинция. Начинай.

Супруга попыталась что-то возразить самодурствующему Дего, однако по знаку тонконогого вновь запели трубы, и король лишь досадливо отмахнулся.

На ристалище вышли лучники. Тут были и дюжие гвардейцы с огромными неуклюжими луками, и мелкорослые лесные охотники, что несли в руках небольшие метательные снаряды, еще не подготовленные к стрельбе. Они принялись вощить тетивы и неторопливо натягивать их, оплетая ногами нижний рог и смешно припадая на зады, силясь согнуть второй упругий конец.

С величайшим неудовольствием генерал увидел среди готовых к соревнованию стрелков своего собственного лесничего.

– Вот каналья! Я же категорически запретил ему появляться на ристалище! Среди гостей наверняка отыщутся сносные лучники, а для предстоящих переговоров с послом было бы приличным поздравить его с победой стрелка из Объединенного Королевства! А этот негодяй, наловчившийся браконьерствовать в королевском парке, наверняка уведет приз.

Следует отметить, что правая рука лесничего несла на себе следы его похождений в королевском парке. Кисть была буквально изжевана сторожевыми псами.

Из-за этого печального обстоятельства старик наловчился посылать стрелы не так, как остальные жители Лантического побережья, держа пальцы щепоткой, а с помощью массивного бронзового кольца на большом пальце. Впрочем, на меткости сие обстоятельство нисколько не сказалось, как с негодованием, смешанным со скрытым восхищением, отметил Лунь.

Послышался перелив охотничьего рога, и первая стая пернатых снарядов со змеиным шипением взрезала воздух, устремившись к мишеням.

Народ издал слитный радостный возглас: знакомое всем красное оперение стрелы лесничего виднелось в самом центре крайнего щита. Разумеется, не он один угодил в цель. Пара гвардейцев и четверо жителей лесных поселков остались на ристалище, в то время как многие менее удачливые стрелки под свист и улюлюканье толпы поплелись прочь, ругая кто порыв ветра, а кто мошку, нечаянно попавшую в глаз.

Разодетые в пышные ливреи помощники главного устроителя празднества засуетились, оттаскивая щиты подальше от линии прицеливания.

Король вяло взмахнул вышитым платочком, и церемониймейстер как раз собирался давать команду на новый залп, как появился посол Объединенного Королевства.

Появление слуги Эфрема было встречено громким глухим ропотом. Вслед за скромным паланкином выехали всадники на хопперах, потрясая плюмажами и пестрыми флажками на длинных пиках. Затем, мерно печатая шаг, появилась панцирная пехота, идущая неправдоподобно ровным строем, именуемым «бычьим черепом», представлявшим собой ромб. Устремленный острым углом на воображаемого врага, ощетинившийся короткими копьями с широкими наконечниками, ромб двинулся по ристалищу. Слышалось лишь слабое позвякивание нагрудных пластин, да мерная поступь грубых сандалий.

Дворянская кавалерия разделилась на два крыла и с приветственными возгласами обтекла местонахождение августейшей четы Каллины. Отдав королю воинское приветствие, дворяне остановились, давая проход пехоте.

Остановившись напротив возвышения, «бычий череп» одновременно громыхнул десятками рук, кулаками ударивших в броневые пластины точно напротив сердца.

Дего милостиво помахал им пухлой ручкой, и по невидимому сигналу из паланкина панцирники, печатая шаг, отошли на площадку, специально отведенную для гостей.

Из паланкина выскочил энергичный мужчина, сорвал с головы шляпу, и положенным по этикету семенящим шагом двинулся в сторону Дего. Не терпевший протокольных мероприятий Лунь отвернулся от возвышения и принялся разглядывать вояк Эфрема.

Несмотря на жару, ни один из пехотинцев не позволил себе снять шлема, которые вскоре обязательно накалятся и начнут припекать головы.

Единственное послабление, которое позволил себе командир пешего отряда, так это скомандовать «вольно».

С дружным лязгом большие щиты опустились вниз, впившись в землю острым нижним краем, копья же, приставленные к ногам, составили призрачный частокол перед строем.

Полной противоположностью дрессированным солдатам Чизпека казались дворяне Д’Алви. Как только сложное действо у возвышения закончилось и посол воссел одесную Дего, в рядах аристократического ополчения началось шевеление. Кто спрыгивал со спины своего скакуна, кто снимал шлем, подставляя слабому ветерку, дующему с моря, ухоженную шевелюру. Некоторые даже, накинув поводья хопперов на специально вбитые в землю колышки, спокойно направились к жителям Каллины и вскоре смешались с толпой.

Наконец послышался новый сигнал рога, и в мишени со свистом отправилась очередная стайка стрел.

Генерал не стал отвлекаться, силясь разглядеть своими подслеповатыми глазами, куда и как именно лег залп. Он внимательно следил за работой своих собственных стрелков, рассредоточенных на крышах На этот раз он даже одобрительно покивал головой.

Как только луки претендующих на приз короля поднялись, на каждого из их обладателей нацелилось, по меньшей мере, полдесятка стрел. Любая попытка повернуться в сторону возвышения привела бы к смерти не только подозрительного лучника, но и его соседей. Старожилы столицы еще помнили случай, когда молодой наследник престола, сын предшественника Дего, оказался застрелен на подобном ристалище.

– Обошлось, – выдохнул генерал, когда слуги, выдернув три удачно легшие стрелы, принялись оттаскивать один-единственный щит еще дальше.

Тут посол наклонился к королю и что-то ему сказал. Последовал короткий разговор, и король подозвал церемониймейстера.

– Все ясно, – сквозь зубы пробормотал Лунь. – Сейчас выставит своего стрелка. Гостям все можно.

И действительно, из самой сердцевины панцирной чизпекской пехоты появился одетый во все зеленое тощий верзила, который рысью направился на линию прицеливания, отдав на бегу не слишком почтительный салют в сторону короля.

– Хамье!

Откомментировав таким образом появление нового действующего лица, Лунь повернулся в сторону купеческих домов, находящихся в тылу «бычьей головы». С виду усадьбы зажиточных горожан казались покинутыми, но генерал знал, что там затаились с клинками наголо его гвардейцы, готовые по первому же сигналу ударить в тыл посланцам Эфрема, буде те задумают любое коварство. На прилегающих улицах также толпились воины, парясь в жару под плащами, дабы не выставлять напоказ расшитые бляхами боевые куртки и секиры.

– Пробьет ли стрела сбрую этих молодцов, – спросил робким голосом оруженосец, указывая на строй панцирников, и тут же стушевался, ибо обратился к суровому ветерану не по всей форме. Старик с возрастом стал щепетилен к субординации, но на этот раз генерал не осерчал на юношу.

– Не знаю. Да и не важно. Эти тяжеленные кирасы, набедренники и прочие налокотники прикрывают их только спереди. Видимо, в своей снеси Эфрем считает, что его бойцы никогда не покажут спину врагам.

– Значит, под короткими плащами и у них…

– Кожа, – коротко сказал генерал, с удовольствием глядя на своих стрелков, стоящих на купеческих крышах в полной готовности. – Своя собственная, и вываренная в соленой воде шкура баферов. Никакой меди, бронзы и кости, тем паче, железа. Зверовые наконечники проколют их, словно шило.

– Дурацкий доспех, – сказал оруженосец, приободренный тем, что генерал его не оборвал.

– А вот это ты зря, юноша. У Эфрема все продумано. Удар «бычьего черепа» – страшная штука. Видел, как они надрессированы?

– Это уж точно, словно аллигаторы у циркачей.

– То-то же. Идя монолитным строем в ногу, они переходят на легкий бег, а по команде бросаются вперед, когда до врага осталось шагов пять-шесть. Таранный удар, натиск накоротке, и строй неприятеля разрезан, словно сухая краюха хлеба, в которую загнали колун. Будь броня тяжелее, они попросту не смогли бы воевать. А так, у них прикрыто то, что выглядывает при шаге и беге из-за щитов. То есть ноги и правая рука. Ну, разумеется, и на головах шишаки.

– И тем не менее, сейчас они уязвимы.

– Так я тоже не лыком шит, юноша. Последнее дело – пытаться воевать с помощью панцирного строя на узких улочках.

Меж тем лучник Эфрема, лесничий и один из лесных охотников готовились к выстрелу.

– Если он обставит гостя, велю бить кнутом, и посыпать спину солью.

Генерал поразмыслил, не послать ли оруженосца к лесничему с соответствующим предупреждением, но решил, что это может оскорбить противную сторону.

Послышался охотничий клич, и гомон толпы, за которым свиста стрел расслышать было решительно невозможно.

– Однако, – восхищенно сказал генерал, когда стоящий на самом краю ристалища щит повалился на землю. К пораженной мишени подбежали люди и принялись размахивать руками.

– Кажется, две стрелы в самом центре, а третья угодила в край, – сказал оруженосец.

Теперь уже на линии прицеливания остались лишь лесничий и гость. Охотник, в сердцах сломавший свой лук, был подозван к церемониймейстеру и получил поощрительный приз – щенка роскошной породы бойцовых псов, которых весьма редко завозили в Каллину из Намкуша.

– Зачем он ему, лучше бы дали пару нормальных волкодавов, – сказал генерал и тут же нахмурился. Пока взгляды всех собравшихся на площади, оказались прикованными к приготовлениям двух последних лучников, на площадь небольшими группами стали выходить му’аманы. Они издали отдавали салют, нимало не заботясь тем, что король их вовсе не видит, и смешивались с толпой. Приглядевшись, Лунь отметил, что они продолжают держаться спаянными группами.

– Держи лестницу, юноша.

С этими словами генерал, кряхтя, полез на крышу. Когда он пробовал ногой ветхую черепицу, снизу раздался дружный возглас толпы. Но сейчас Луню было решительно не до лучников.

В толпе он разглядел не только му’аманов, но и группы различного сброда, приплывшего на кораблях и наводнившего портовые постоялые дворы. Эти также стояли небольшими группами и не особенно приглядывались к творящемуся на ристалище, оживленно беседуя.

– У меня дьявольски мало сил! Не надо было отсылать капитана с полусотней гвардейцев к Грязевому Ручью. Ведь знал же, что мало людей, а все равно послал!

Пока генерал сокрушался и теребил бороду, силясь сосчитать подозрительных типов в толпе, вновь прозвучал горн.

На линии прицеливания продолжали оставаться двое. И вновь толпа вздохнула сотнями глоток, когда добротно сработанный дощатый щит покачнулся и опрокинулся на землю. Рванувшиеся к нему слуги с громкими воплями выдернули из древесины и показали толпе две стрелы. Стрелки оказались достойны друг друга, теперь все мог решить случайный порыв ветра, или плохое оперение, ослабевшая тетива или, в самом деле, мушка в глазу.

– Высеку мерзавца, – процедил сквозь зубы генерал, мельком глянув на поле, и вновь ушел в свои подсчеты. Придя к самым неутешительным выводам, он снизу позвал оруженосца.

– Немедленно ко мне королевских скороходов!

На поле, меж тем, ситуация повторилась. Правда, на этот раз щит не упал, но обе стрелы сидели достаточно близко и от центра мишени, и друг от друга. Августейшие особы решили вмешаться и подозвали обоих претендентов на приз. Пока мудрый Дего пытался вручить им обоим по серебряному рогу с гербом Каллины и выгравированными геральдическими чудищами, явились скороходы. Лунь отправил одного из них в гавань с тем, чтобы немедленно привел абордажные команды с галер. Второго же отрядил на поиски запропастившегося ординарца.

«Надежды мало, – сокрушался генерал. – Наверняка морские волки распущены на берег, и сейчас пьянствуют или смешались с толпой. Но надо же что-то делать. У меня самые поганые предчувствия.»

Пока седой старик с крыши бездумно созерцал стаи ворон, клубившиеся над ристалищем, перебирая в голове все виденные им за сегодня скверные приметы, на поле начался турнир.

Вначале, по просьбе посла, съезжались дворяне на хопперах. Народ с удивлением следил за этим небывалым зрелищем. Ушастые скакуны, совершая невероятные прыжки практически с места, скакали по песку, а их верховые бешено размахивали пиками. Длинные древка, раскрученные за середину особым способом, превращались в умелых дворянских руках в мерцающий расплывчатый веер, а что до наконечника, то жала попросту не было видно. И как это умудряли кавалеристы Д’Алви не только маневрировать, но также и уклоняться от ударов, и парировать резкие выпады?

Тем не менее, то и дело одного из дуэлянтов могучий удар повергал с седла. В тучах песка и под громовой рев восторженных зрителей побежденный медленно поднимался и пристыжено ковылял к своим, пока победитель заставлял своего скакуна буквально бесноваться на месте, потрясая копьем и выкрикивая свой родовой клич.

Большинство ударов приходилось тупой стороной древка, да и доспехи на аристократах были добротные. Однако двоих с поля унесли помощники церемониймейстера, а на песке остались явственно видные с крыши рыжие пятна.

Наконец желающих сражаться верхом не стало, и победителю король Дего вручил пару охотничьих птиц, вместе с роскошно вышитыми золотыми и серебряными нитями ловчими перчатками.

Припекало все больше и больше, и командир панцирников наконец сжалился над своими подчиненными. Послышался короткий свист, и застывшие, словно изваяния, пехотинцы сняли с бритых наголо голов шлемы и стеганные подшлемники.

В это время дворяне Д’Алви построились в круг, сотрясли воздух столицы диким кличем и стали уходить с поля.

– Узнай, что такое, – распорядился генерал, свесившись с крыши и выведя оруженосца из состояния соляного столпа. Тот перестал глазеть на знаменитую кавалерию соседей и заковылял к хмурым гвардейцам, кутавшимся в длиннополые серые плащи.

Меж тем началась главная забава, любимое зрелище зевак Каллины, многие поколения заставляющая томно вздыхать молоденьких девиц, яростно топорщиться усы дряхлеющих ветеранов и вносить разнообразие в привычную скуку двора.