Текст книги "Воинство болот"

Автор книги: Рональд Колд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5
Амибал в дороге

Знаменитый Черный Герцог, именем которого в Объединенном Королевстве с недавних пор начали пугать детей, миновал скальную гряду, поросшую удивительно пышным кустарником и сочным вереском. Отсюда брали начало мелкие ручьи, которые южнее сплетались в полноводную реку.

Еще несколько дней пути, и Амибал, привстав на стременах, с немым изумлением созерцал берега великой южной реки, несущей свои мутные волны в сторону океана.

Сегодня солнце особенно красиво играло на мелких волнах, и сыну Фуалы представлялось, что по саванне струится бесконечный змей, защищенный от всех невзгод и опасностей этого мира сверкающей чешуей.

– Не удивительно, что тебя называют Змеиная Река, – сказал он вслух, словно бы обращаясь к могучему потоку.

При звуках его голоса хоппер шевельнул ушами и нетерпеливо скакнул вперед, но мужчина пригвоздил его к земле повелительным рывком поводьев:

– Подожди, мне нужно осмотреться. Еще наскачешься и напрыгаешься, до Флориды путь не близок.

Ушастый скакун понуро опустил голову и стал с отвращением обнюхивать клок запыленной степной травы, жесткой и лишенной питательных соков. Пока Амибал озирался, благородный зверь пытался заставить себя перекусить, но горькая травяная жвачка пришлась ему явно не по вкусу.

Всадник созерцал дальний берег, похожий на тонкую и неровную зеленую полоску, череду лесистых островков и песчаный берег, на котором мирно дремали кайманы. Амибалу никогда не нравилось море. Он с детства не любил ездить вдоль Лантика, а уж тем более плавать на кораблях. Ему казалось, что природа бросает ему вызов, создав бесконечный и беспокойный простор, в глубинах которых бьется никому не подконтрольная жизнь.

Жалобные крики чаек будили в душе какие-то смутные нехорошие подозрения, и юный дворянин спешил свернуть своего хоппера на лесные тропы, или в сочные луга приморского королевства. Леса и джунгли он знал, понимал их, но тоже не любил. А степи, если задуматься, ничем особенным не отличаются от моря. Разве что на Лантике волны бросают в лицо человека соленые брызги, а с барханов летит сухой горячий песок. И вот сейчас, разглядывая Змеиную, герцог понял, что влюбился без остатка, так, как не любил ни одну женщину. Великая южная река показалась ему созданной для того, чтобы сын Фуалы совершил на ее берегах череду блестящих подвигов.

Дворцы и людные города Д’Алви померкли в его памяти, сделавшись бледными, выцветшими тенями, их заслонило вечное течение беспокойных вод.

– Река бежит к морю, – рассуждал вслух герцог, – ее путь лежит туда же, куда и мой, в загадочную Флориду. Насколько я помню, нигде Змеиная не вторгается на территории зараженных Пустынь Смерти. Зачем мне отбивать себе зад, поминутно рискуя нарваться на стаю степных волков или взбесившегося Оленя Смерти.

Рука, одетая в щегольскую перчатку из тончайшей кожи с замысловатым тиснением, скользнула к поясу, на котором висел тонкий охотничий кинжал. Если хоппер и успел почувствовать угрозу, то предпринять ничего не смог. Короткий взблеск клинка, и ушастый скакун захрипел, валясь на бок. Амибал изящным движением соскочил на землю, успев отдернуть полу плаща, чтобы не забрызгать его кровью, фонтаном бьющую из аккуратно рассеченной артерии. Скакун в последний раз вздрогнул и затих; и только его глаза продолжали смотреть на своего убийцу, словно запоминая его на веки вечные.

Аккуратно вытерев клинок о пушистую шкуру, герцог огляделся, вытащил из седельной сумки топор и принялся рубить сухой кустарник. Несколько кайманов, обеспокоенных шумом, поднятым двуногим, возмущенно взревели и с шумом попрыгали в воду. Когда костер начал весело потрескивать, из ряски поднялась на чешуйчатой шее хищная голова молодого снапеpa. Но животное оказалось достаточно благоразумным, и убралось в реку.

Амибал проводил грозную плотоядную черепаху безразличным взглядом.

«Слишком мала», – подумал он, принимаясь свежевать хоппера. Хозяйственные заботы утомляли молодого герцога, но он был заядлым охотником и любил возиться с трофеем. Правда, хоппера он собирался есть впервые. Фуала любила сочную печенку пушистых зверьков, а Каримбал весьма неплохо относился к колбасе из горных трав, дикого чеснока и мяса хоппера.

«Когда-нибудь что-нибудь бывает в первый раз», – философски заметил герцог и принялся коптить тяжелые мясные ломти. Когда ему наскучило это занятие, Амибал собрал потроха, шкуру и тощие передние конечности скакуна и оттащил их поближе к берегу.

Вскоре вокруг останков началось настоящее пиршество. Сначала молодые кайманчики, а потом и крупные речные чудовища стали выползать на песок, давя крабов, рачков и прочую мелочь. Своими бесцветными и лишенными всякого выражения глазами герцог наблюдал за буйством плоти. Крокодилы, речные падальщики, чьи луженые желудки могли переваривать даже рога и копыта антилоп, терзали шкуру хоппера.

Молодая самка вцепилась в нее зубами, с другой стороны сомкнулась поражающая размерами пасть старого чудища, чей лоб носил следы многочисленных брачных поединков. Самец в этой схватке побеждал, но самка, более легкая, неожиданно стала крутиться в мокром песке, словно бревно под шестами пьяных плотогонщиков. Раздался хлопок, и по глазам самца хлестнул жалкий обрывок шкуры, в то время как львиная ее часть оказалась намотанной на длинные челюсти самки. Та кинулась наутек, сопровождаемая возмущенным ревом.

Амибал слабо улыбнулся и, рассевшись на седельных сумках, неторопливо принялся за еду.

Из степи потянулись мелкие наземные падальщики, в небе замелькали грифы, но и те, и другие опасались садиться на песчаный пятачок, где неистовствовали речные гиганты.

– А вот это уже лишнее, – заметил Амибал, когда на гребне ближайшего холма разглядел силуэты волков. Они не собирались оспаривать добычу у аллигаторов, а нацелились на груду сырого мяса, лежавшую неподалеку от герцога нетронутой. Короткий ментальный сигнал послал в стаю импульс слепой паники. Послышался встревоженный вой вожака, и древнейшие на планете сухопутные хищники кинулись бежать, поджав хвосты.

Сканируя пространство, чтобы не пропустить явившегося к пиршеству крупного зверя, герцог внимательно приглядывался к темной ряске, колыхавшейся на прибрежных волнах. Наконец он удовлетворенно крякнул и сосредоточился.

В фонтане брызг и взметнувшейся тины показалась голова огромного снапера. Гигант стремительно выскочил на песок и рванулся в гущу крокодилов.

Те разлетелись в стороны, словно куча сухих листьев. Один оказался не столь проворным, как остальные, за что поплатился жизнью. Когти титана разорвали его напополам.

– Мощь и грация! – восхитился герцог, разглядывая нового пришельца. – Ты-то мне и нужен.

Пока снапер расправлялся с аллигатором и остатками шкуры, Амибал побросал вниз остатки мяса скакуна, надеясь задержать гиганта на одном месте. Тот, сверкая желтым глазом в сторону жалкого пигмея и его костра, торопливо поглощал столь легко доставшуюся пищу.

Амибал потянулся к сумке, и извлек тщательно завернутый в промасленную шкуру предмет. Это был метатель Иеро, высверленный из куска бериллиевой бронзы, с удобным прикладом из орехового дерева. В свое время, когда адептам Голубого Круга удалось пленить настырного воина-священника на острове Манун, его оружие попало в арсенал братства для изучения.

Однако оружие посчитали излишне громоздким, шумным и уступающим секретным разработкам, установленным на новейших кораблях. Во время очередного Темного Совета метатель был передан в руки С’лорна, а тот посчитал полезным подарить его своему воспитаннику прямо перед кампанией в Д’Алви.

– Посмотрим, на что сгодится варварское изобретение, – сказал герцог, снаряжая неуклюжую конструкцию для выстрела.

Меж тем снапер заканчивал трапезу и собирался разворачиваться к реке.

– Эй, черепаха! – крикнул герцог, бегом направляясь к чудовищу.

Гигант, несколько опешивший от такой наглости, медленно повернулся к маленькой фигурке и щелкнул костяным клювом. Глупое существо, тем не менее, само шло в желудок. Снапер присел, готовясь к своему знаменитому стремительному броску.

Амибал остановился и поднял метатель к плечу. Он еще не разу не опробовал новое оружие и сейчас лихорадочно соображал, что же делать в случае осечки.

Титан распахнул пасть, и в следующий миг снаряд устремился в его утробу.

Осечки не получилось, но зверь все же успел прыгнуть. Амибала спасла лишь великолепная реакция. Он совершил бросок в сторону, которому позавидовал бы и его покойный хоппер, и тем не менее удар когтистой лапы взрыл песок в волоске от его ноги.

Взрыв сотряс глотку снапера, и тот остановился, словно корабль, выброшенный на песок.

Вокруг сына Фуалы валялись окровавленные чешуйки, выбитые взрывной волной из поврежденного горла. Но герцог остался недоволен выстрелом, ибо снаряд не долетел до туловища, перебив лишь шейные артерии.

Дождавшись, когда когти перестанут взрывать почву, герцог перезарядил метатель, с трудом вытянул чешуйчатую шею гиганта, потом разжал клюв кинжалом, вставил в отверстие ствол и произвел еще один выстрел.

На этот раз взрыв произошел в недрах самой утробы речного хищника. Огромное тело вздрогнуло, послышался треск панциря.

Амибал медленно обошел мертвую тушу. В двух местах верхняя половина панциря оказалась отделенной от нижней. Вздохнув, герцог вернулся за топором и принялся за работу. Он взмок и устал, но вскоре панцирь, поддетый топорищем, упал на песок, обнажив омерзительно голую спину чудовища.

– Не пойти ли мне в эливенеры, – тяжело дыша, пробормотал Амибал, наблюдая, сколько грифов парит над его стоянкой. – Я ведь обеспечил едой не один десяток существ, не считая крабов, червей и всяческих микроскопических рачков. Впрочем, тогда в Братство Одиннадцатой Заповеди подадутся пираты, наемники и самые удачливые из лемутов, те, кто поставляет падаль в неимоверных количествах. Нет, пожалуй, не пойду в эливенеры.

Сделав это умозаключение, Амибал оттащил панцирь к воде, и косясь на выбирающихся из тины крокодилов, отмыл его от слизи и крови. Как и ожидал герцог, перевернутый панцирь прекрасно держался на плаву. Очистив будущее судно, сын Фуалы затащил его в камыши.

– На сегодня с меня хватит, а завтра в путь, по воле волн!

У костра герцог выпил несколько глотков вина, закончил еду и принялся выстругивать легкие весла, прислушиваясь к реву и визгу возле туши мертвого гиганта. Ночью он окружил свою стоянку цепочкой мелких костров, и спокойно завалился спать.

Утро застало Амибала посреди Змеиной Реки, сидящим на дорожных сумках и правящим веслами мимо плавучих бревен и отмелей. Река стремительно несла его на юг.

Глава 6
В королевстве Каллина

– А ну, прекратите панику, генерал!

Король маленькой Лантической деспотии Каллина прошелся вдоль залы и остановился перед начальником столичного гарнизона, замершим по стойке смирно, глядя на него снизу вверх воспаленными от недосыпа глазами. Правитель едва доходил высокому и тощему военному до груди.

– И тем не менее, я просил бы, мой король, еще раз ознакомиться с докладом.

Скрипучий голос старого генерала всегда, но сегодня в особенности, напомнил королю голос его августейшей супруги, имевшей обыкновение перечислять всех молоденьких певичек и юных молочниц, которых мужу приходилось осыпать знаками своего внимания. Список с годами рос и нисколько не уменьшался. Жена могла вспомнить даже пышнотелую домоправительницу из родового гнезда захудалого герцогства, откуда безвестный Дего Шестой шагнул через брак с овдовевшей Жозефиной к вершинам власти королевства.

– А если я скажу, что мне наскучил весь этот бред?

– В таком случае, извольте принять мою отставку, государь.

Дего ужаснулся, и схватился за голову. Остаться без единственного дельного военного он никак не мог. Цену своим придворным прихлебателям он знал очень хорошо, а других командиров в Каллине давно не было. Кто ушел служить на север, к Дэниелю или Эфрему, кто подался в наемники.

Были, правда, молодые и способные мелкопоместные из пограничной стражи, но заглянув любому из них под шлем, Дего отшатывался, бормоча: «Боже, до чего же они голодные! Нет, эти растащат королевство в один миг.» Старый ветеран, носивший со времен юности кличку Лунь, отличался одним несомненным качеством: был предан правящему дому Каллины до мозга костей, не брал взяток и не строил собственных планов относительно трона.

Тяжело вздохнув и шумно почесав живот, король взгромоздился на подоконник, едва не смахнув горшок с приторно пахнущей орхидеей и уставившись на гавань, куда как раз заходил небольшой рыбачий бот, промямлил:

– Валяй. Тоже мне, вцепился, словно репей в мантию.

Солидно откашлявшись, Лунь зашуршал бумагами и принялся медленно говорить. Каждая фраза впивалась в мозг короля, словно гвозди в крышку гроба. Он был утомлен бурным объяснением с женой, тяжелой ночью, проведенной в объятиях пылкой (или постаравшейся показаться таковой) любовницы и бешеной скачкой на хоппере, подарке Дэниеля, от захудалого поместья, где происходили любовные утехи, до столицы.

Доклад генерала был по-военному кратким, многие детали и подробности Лунь опускал, зная, что августейшая особа не в состоянии удерживать в голове множество фактов, не имеющих отношения к охоте. В душе ветеран презирал короля, но скрывал это чувство от самого себя всеми силами, ибо знал, что всякое государство держится на субординации.

Дего Шестой, удачно окрутивший вдовствующую королеву, разумеется, мало подходил на роль монарха, но не в большей степени на трон годились четверо его предшественников.

Первый из королей, правда, проявил немало прыти, отстаивая независимость Каллины от хищнической аристократии Д’Алви, а безымянный и почти позабытый летописцами основатель главного города деспотии отразил нешуточный набег дикарей из южных лесов и укротил пиратов, гнездившихся на островах в нескольких милях от столицы. Ни при одном из них не происходило ничего, подобного тому, что описывалось в докладе генерала Луня сухим, казенным языком.

На севере, после того как сопротивление последних сторонников мятежного Черного Герцога оказалось подавлено, Эфрем из Чизпека короновался как правитель Объединенного Королевства.

– Экий плут, право слово, – фыркнул король, – успел урвать лишнюю корону, будто своей мало. Но ничего, глядишь, подавится этим жирным куском. Говорят, принцесса Лучар еще жива и бродит где-то в джунглях с отборными войсками. А муженек ее, даром что раскрашенный краснокожий дикарь, большой человек у варваров, что строят крепость на берегу Внутреннего Моря.

– Но это весьма и весьма далеко от нас, государь, – сказал Лунь, отрываясь от доклада, таким тоном, словно говорил с ребенком.

– Твоя правда, генерал. Но было бы любопытно, если бы варвары сцепились с Эфремом. То-то пух бы летел!

Генерал поджал тонкие губы, и продолжил.

Спасаясь от солдат Эфрема, в порт вошло полтора десятка кораблей и баркасов, набитых самыми разношерстыми толпами. Здесь попадались и сторонники короля Дэниеля, которые надеялись дождаться возвращения принцессы, и участники мятежа Амибала, и корсары, на которых набросился флот Чизпека, и совсем уж непонятные люди, вооруженные до зубов и держащиеся спаянными отрядами.

– Выгнать мы их не можем, не так ли, – рассуждал вслух король, вертя на холеном пальце перстень весьма грубой работы, с невероятных размеров черной жемчужиной, – следовательно, нужно терпеть. Эфрем позверствует и успокоится, знаю я его. Начнет брюхатить аристократок и крестьянок без разбора, беглецы и вернутся потихоньку назад. Приставь к постоялым дворам соглядатаев, да держи в порту несколько отрядов лучников. Что еще столь же сногсшибательного ты имеешь мне сообщить?

Генерал потер лоб и уставился пустыми глазами на стенные барельефы. Он мог бы сказать, что казна королевства, поиздержавшись на пышных охотах и балах, выделяла слишком мало средств на содержание сыщиков; рассказать, что на каждого переодетого в лохмотья и матросские куртки слугу короны приходится до десяти мрачных личностей, на поясах которых висят короткие шипастые дубинки, кистени, кривые кинжалы; поведать о том, что невесть сколько баркасов пристает ежедневно в глухих бухтах, а пешие патрули не могут проследить, где именно в лесах и с какой целью скрываются вооруженные гости.

Но все это король уже знал и отнесся наплевательски.

Поэтому Лунь, помянув Вечные Небеса и Восьмигрудую Рыбу, покровительницу береговой стражи королевства, перешел к другой теме.

Не далее, как вчера правитель новоявленного сопредельного Объединенного Королевства прислал свои верительные грамоты.

– Так организуй прием, бал, салют, как заведено, – буркнул Дего, с сожалением рассматривая край мантии, битый молью.

– Сие вне моей компетенции, – голос генерала окончательно стал похож на вороний. – Впрочем, если государю угодно, я отдам распоряжение церемониймейстеру.

– Будьте так любезны.

Лунь начал было докладывать о том, что вместе с подозрительного вида послом, лысым и с глазами, напрочь лишенными зрачков, прибыла весьма многочисленная свита, но король немедленно прервал его:

– Ты еще доложи мне, сколько приехало поваров, танцовщиц и шутов! Право, это становится несносным.

Утомленный Лунь перешел к следующему пункту, а список делегации Эфрема лег за обшлаг роскошного генеральского камзола. А там имелось много весьма многозначительных и любопытных деталей. Разумеется, посла сопровождали полторы сотни дворян на хопперах, а также рота панцирной чизпекской пехоты. Воинов и без того было в два раза больше, чем тогда, когда послы Д’Алви и Чизпека приезжали по отдельности, но вместе с ними скорым шагом в столицу Каллины вошла добрая половина му’аманского полка. Как сказано в сопроводительном документе, представленном сторожевой заставе Каллины: «для демонстрации единства всех народов Объединенного Королевства». Эти му’аманы нравились Луню меньше всего. Он мало сталкивался с суровыми кочевниками, однако был наслышан о том, с какой фанатичной тщательностью легконогие пехотинцы следят за своими развевающимися белыми одеждами. Любое пятнышко на длиннополых рубахах и плащах, так же, как и на высоких тюрбанах и фесках с золоченными кистями, означало, по верованию детей степи, величайший позор. «Пятно на одеждах – грязь на душе», – говаривали старики в становищах скотоводов.

Появившиеся в столице пехотинцы выглядели запыленными. Плащи в прорехах, локти и колени вызелены травой, словно им пришлось проделать добрую половину пути на четвереньках.

Такое небрежение к национальной одежде могло иметь место только в двух случаях: если му’аманы вдруг решили предать веру предков, или под грязными развевающимися тряпками скрывались совсем другие люди, снявшие одежды с мертвых или пленных воинов.

Подозрения Луня и его соглядатаев подтверждались тем, что многие из пришельцев оказались вооруженными не тонкими длинными мечами, излюбленным оружием королевской пехоты Д’Алви, и не легкими кривыми саблями, а короткими, тяжелыми мечами с массивными эфесами, пригодными лишь для яростной абордажной рубки среди мачт и снастей, где негде взмахнуть степными клинками.

Пришельцы весьма аккуратно следили за тем, чтобы жители Каллины близко не приближались к колесным шалашам, которые подозрительные му’аманы влекли вслед за своим войском. Что было внутри кибиток, соглядатаям генерала узнать так и не удалось.

Как только посол со своим эскортом появился ввиду деревянных башен столицы, зарядил обычный для этого времени года тропический ливень. Привычные, казалось бы, к подобным сюрпризам природы, «му’аманы» засуетились, и стали раскидывать полосатые тенты, подозрительно похожие на паруса корсарских кораблей с Внутреннего Моря. Под этим укрытием они и пережидали наплыв стихии, пока всадники на хопперах и закованные в латы тяжеловооруженные пехотинцы располагались в особняках напротив королевского дворца, отведенных под гостей.

Генерал лично посещал стоянку испугавшихся дождя пришельцев. Хамоватые часовые не допустили его внутрь становища, однако ему показалось странным, что курчавые волосы почитателей звезд от влаги начинали упрямо распрямляться и значительно светлеть.

Сейчас люди в белых и серых тряпках, вместе с кибитками укрылись от любопытных глаз за высокими заборами посольского особняка. Случайно прогуливавшийся под частоколом секретарь и ординарец генерала уловил обрывки разудалой «Песни пьяных гребцов», бытующей среди отребья Нианы и Намкуша.

Но все это король слушать не хотел.

– Мало ли, о чем думает Эфрем? Может быть, он опасается нападения на своего посла со стороны недобитых воинов Амибала. Или имеет сведения о принцессе Лучар?

– Может быть, государь, – покорно склонил голову генерал.

Уловив по голосу, что настырный служака пал духом, король торопливо спрыгнул с подоконника и прошелся по залу. Дего не зря стал королем. В людях и нюансах интонаций он разбирался великолепно. Отбив натиск генерала, он собрался кинуть ему кость, ибо пес охраняет дом и гоняет непрошеных посетителей до тех пор, пока не начинают унижать его достоинство в излишне грубой форме.

– А что там насчет цирка? – резко спросил Дего.

– Прибыли из внутренних областей бродячие комедианты со своим зверинцем, государь. Главный у них – здоровенный верзила с разбойничьей рожей, но весьма обходительный и толковый.

– А откуда сие известно?

– Как только мой помощник прибыл на рыночную площадь, где они жонглировали ножами и глотали горящие шпаги, верзила этот сразу кинулся ему в ноги. Офицер, говорит, на лесной тропе встретили мы отряд лемутов, которые вроде как подстерегают случайных путников.

– Что за лемуты, и где?

Король сделал озабоченное лицо и принялся пощипывать свой недавно появившийся третий подбородок.

– Дюжина Волосатых Ревунов, стерегут гать через Грязевой Ручей. Ведут себя скрытно, на бродячий цирк поостереглись нападать, укрылись в зарослях.

– А что так? Рожи главного комедианта испугались?

– Да нет, государь. Кроме самих ярмарочных плясунов с ними была охрана – два десятка головорезов из западных кочевников, с большими тисовыми луками и зверовыми копьями.

– Похоже, немало зарабатывают эти трюкачи, раз позволяют себе такой эскорт. Где они были до нас?

– Говорят, выступали в портовых городах, да как только северные варвары начали войну, пришлось им двигать оттуда, пока целы. Выступали при дворе Эфрема, да и Дэниеля, пока он был жив.

– Послушай, генерал, а что, если мне встретиться с послом в неофициальной обстановке? Например, устроим турнир, заодно аристократы постучат друг другу мечами по шлемам, пар сбросят. Там же и комедианты эти хваленые выступят.

– Я всецело за, государь.

Генерал не любил официальные церемонии. С его точки зрения королевский дворец казался мало приспособленным для обороны от покушения и внезапного нападения.

А на ристалище войск окажется предостаточно, да и на крышах можно будет рассадить лучников.

Лунь откашлялся и протянул:

– А все же, как насчет лемутов… Негоже, чтобы собаки и обезьяны Нечистого нападали на торговцев и путешественников в двух шагах от границы.

– Ладно уж, – сказал король. – Собери гвардейцев, десятков пять, погрузи на телеги, пусть помашут топорами. Соберешь с дохлых лемутов ошейники, я их в обеденной зале повешу, на страх лысым колдунам.

Генерал кивнул головой:

– Отправлю своего заместителя, сегодня же вечером.

– А теперь оставь меня в покое. Отдай все необходимые распоряжения… – король поморщился, словно от зубной боли. – И ради Вечных Небес, оставь посла и его свиту в покое! Они уже жаловались через церемониймейстера, дескать, твои ищейки так и вьются вокруг, словно мухи вокруг трупа. Нам конфликты с Объединенным Королевством не нужны.

Генерал отдал салют, повернулся на каблуках, и удалился, держа спину ровно, словно был не семидесятилетним ветераном, а юношей из гвардейской казармы, впервые лично лицезревший августейшую особу.

Он сделал все, что мог, и теперь совесть Луня была спокойна. Короли на то и посажены Вечными Небесами, чтобы их обожали и слушались подданные. Спорить с богоданной властью могут только такие нелюди и выкормыши колдунов, как Черный Герцог, подумал старик, выходя из пышной залы.

Король не попытался даже скрыть громкого вздоха облегчения, наверняка достигшего ушей генерала.

Наутро отряд отборных солдат королевской гвардии во главе с заместителем Луня погрузился на телеги и быстро двинулся по давно не езженой дороге, каковая, миновав сельские районы королевства, ныряла в западные джунгли, истончаясь до звериной тропы.

Дожди, заболотившие местность во время отступления воинства принцессы, давно прекратились, и черная земля впитала избыточную влагу. Гвардейцы, всматриваясь в следы колес, оставленных повозками циркачей, продвигались навстречу неприятелю.

Достигнув Грязевого Ручья, воины спешились. Одна половина отряда перебралась через брод на противоположный берег, вторая же, развернувшись цепью, двинулась по тропе дальше, в сторону гати.

В этом месте единственная лесная тропа, служившая путем сообщения Каллины с западом, упиралась в воду, где в незапамятные времена и соорудили гать из бревен и жердей. Путники проходили тут без особого труда, разве что кто-нибудь поскользнется на мокрой коре, да сломает себе ногу. А вот с телег колеса приходилось снимать, и перетаскивать их на руках или специально изготовленных полозьях. Пожалуй, хопперы тут вряд ли бы прошли, но посетители из Д’Алви обычно шли с севера, где имелись наезженные дороги и сносные мосты через реки. Место идеально подходило для разбойничьих засад, и при втором короле Каллины тут располагалась постоянная застава. Однако со временем дорога пришла в запустение, торговцы все реже появлялись с запада, предпочитая идти под охраной воинов Д’Алви по цивилизованным местам, или пользоваться каботажным плаванием. Корабелы Эфрема и Дэниеля брали божескую плату, и давали в сопровождение галеры, так что пиратов торговцы опасались меньше, чем опасностей на узких лесных топях и скользких гатях. Так что маленький форт ко времени правления Дего Шестого пришел в запустение, вал осыпался, сгнивший частокол оплели ползучие растения, крыша кордегардии просела и частично обвалилась.

Завидев полуразрушенное строение, помощник Луня остановил своих воинов и стал прислушиваться.

Со стороны гати действительно послышались хриплые голоса перекликавшихся Ревунов. Вскоре вернулся перемазанный в грязи головной дозор.

– Действительно, лемуты! Сидят на валу, ходят по гати.

– Сколько их там?

– Да на глаз – штук двадцать, не больше. Дубины отложены в стороны, копий и луков не видно.

– Приготовиться!

Гвардейцы без лишней суеты стали подтягивать широкие боевые пояса, пробовать пальцами заточку своих знаменитых двуручных секир, проверять, ладно ли сидят толстые кожаные куртки и войлочные шлема с нашитыми медными чешуйками. Кто забрасывал небольшие плетеные щиты за спину, чтобы сподручней было орудовать топором, а кто прикручивал их к левой руке ремнями, берясь за палицы.

С противоположного берега долетел приглушенный туманом змеиный шип. Ревуны слегка приумолкли, но потом вновь заголосили.

Гвардейский капитан при звуках змеиного шипа улыбнулся.

– На том берегу тоже вышли к гати.

Он поднял к губам бронзовый рог, и протрубил атаку.

– За короля!

Топоры слаженно лязгнули по медным умбонам щитов, и гвардия устремилась из зарослей к заброшенному укреплению.

Ревуны на бревнах засуетились, хватая дубины, а те, что были на валу, попрыгали в ров. Азартно гикая и подбадривая себя дружными криками, воины рванулись вверх по валу, и тут с покосившихся стен ударили стрелы.

Капитан споткнулся и упал на одно колено. Он растерянно потрогал белоперую палочку, торчащую в груди. Вокруг нее по камзолу медленно расплывалось темное пятно.

Пернатая смерть клюнула точно под серебряный медальон, подаренный невестой заместителя генерала.

С лицом, на котором навечно застыло детское изумление, капитан повалился в ров.

На гати шла жаркая рукопашная. Хриплый рев Ревунов смешивался с дикими криками рвущихся вперед гвардейцев. Треск ломающихся топорищ, тупой звук ударов лемутских дубин, хруст разлетающихся щитов, – все смешалось на мокрых бревнах.

Обезглавленный отряд гвардейцев, изрядно прореженный невесть откуда взявшимися лучниками, посыпался в ров, где на них кинулись отчаянно визжащие ласки, пищащие Люди-Крысы и коренастые и могучие Росомахи. В возникшей толчее двуручные топоры не давали людям никакого преимущества, напротив, мешали и задевали своих, в то время как лучники били сверху на выбор.

Как только вторая половина отряда миновала гать, на нее из джунглей ринулись Псы Скорби, на спинах которых потрясали дубинами свежие Волосатые Ревуны.

Началось избиение.

Зная по рассказам порубежников Д’Алви, что в плен к лемутам попадать не стоит, гвардейцы дрались отчаянно, ножами, кулаками, едва ли не зубами. Но исход битвы был предрешен. С первыми закатными лучами последний гвардеец, попытавшийся броситься в мутные воды Грязевого ручья получил в затылок стрелу, нырнул, и уже больше никогда не появился на поверхности.

По истоптанной и окровавленной траве бродили Люди-Крысы, наклоняясь к павшим, отточенными движениями отрезая первые фаланги пальцев для шейных ожерелий своих самок. Во рву слышалась грызня Псов Скорби, приступивших к своей кровавой трапезе.

Со стен медленно сходили невысокие лучники, рыжие, с кривыми ногами. То были дикари из южных лесов, совсем недавно принимавшие участие в разгроме армии Д’Алви. Они прошлись по полю, собирая свои стрелы и оружие мертвых гвардейцев.

Следивший за этой суетой высокий тощий колдун откинул с головы капюшон, достал из складок плаща переговорное устройство, и принялся вызывать мастера С’лорна.

– Говорит Джозато, с границы варварского королевства Каллина. Мы начинаем игру. Совет Зеленого Круга, вы меня слышите? Игра началась.