Текст книги "Ливень внутри нас (СИ)"

Автор книги: Роман Васин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

  В проёме двери, выходящей из комнаты, мне показалось какое-то движение, и я резко вскинул голову, подозрительно глядя в серую муть прямоугольного прохода. Тишина. Надо же, как тени сложились, будто за дверью, в коридоре, человек стоит. Вон голова, туловище, ноги и руки тоже имеются. Только сколь бы ни было это похоже на настоящего человека, тень остаётся тенью.

  Хмыкнул, оценив чудачества природы, и вернулся к созерцанию карты. Так, чтобы добраться до точки, где по заверению сектанта меня должны встретить, нужно продолжать двигаться примерно в том же направлении, лишь немного забирая влево. Первым ориентиром будет теплоход «Yanic», затем сгоревший грузовик.

  Провёл пальцем до отметки с надписью «скутер». Дальше придётся немного сменить направление и вновь двигаться по ориентирам. А местом встречи, по всей видимости, будет ещё один буксир.

  Ну, что ж, в путь. Взгляд, не занятый больше созерцанием карты, автоматически вернулся к дверному проёму. Никакой тени там не было и в помине.

  Как вылетел из дома, не помню. Очевидно, быстро. Десяток метров пробежал, и лишь затем опомнился и сунул изрядно промокшую карту обратно в мешок. Дальше двинулся уже осмысленно. Быстро, но в то же время стараясь ступать помягче и постоянно оглядываясь. Чур-чур меня! Только теперь сообразил, что не бывает в таком мягком свете таких резких теней. Так что же это было? Может, вообще померещилось всё? Очень хотелось бы в это верить, но...

  В дома больше не заходил, хватит! Старался даже от окон держаться подальше. Примерно через двадцать минут, когда появились сомнения в том, что иду верно, впереди возник силуэт какой-то громадины. Вскоре я уже «любовался» на облезшее название некогда белоснежного теплохода «Yanic». Значит, правильно иду, просто карта сильно сжата и из построек здесь действительно указана едва ли половина. Это конечно всё понятно, но как я в таком случае найду скутер? В таком ливне и с такой координацией можно пройти в десяти метрах и не заметить.

  Заметил. Зря я для этого пошёл медленнее и более внимательно стал смотреть по сторонам, заглядывая за каждый угол. Скутер оказался не один. Сваленные в кучу, они возвышались над землёй метров на пять, словно современная версия кургана или пирамиды, если убрать условности в виде граней.

  Развернув карту под каким-то небольшим навесом, я уточнил маршрут и вновь вышел под дождь. Теперь предстояло двигаться почти под прямым углом к моему прежнему маршруту. Ещё какой-нибудь час и буду на месте. Жаль, что ждать меня будут только к вечеру, не терпится узнать, наконец, что происходит.

  Над головой внезапно полыхнуло и я, от неожиданности, даже присел, очумело вертя башкой. Словно слеповую гранату кто бросил. Но никто не стрелял и не бежал ко мне, воспользовавшись моментом. Наконец зрение прояснилось, и я удивлённо уставился на небо. По крайней мере туда, где ему полагалось находиться. Дождь перестал хлестать, и видимость сразу увеличилась в разы, открыв не только все отдалённые постройки этого заброшенного посёлка, но и то, что заменяло им здесь небо.

  Не знаю, что это было, но явно не воздушная масса, заканчивающаяся бескрайним космосом. Небо (для простоты я продолжал величать его по старинке) имело цвета от бирюзового до ярко салатного. Постоянно меняясь и перетекая из одного цвета в другой, оно создавало ощущение огромной колышущейся массы, за которой толща воды. Стало даже как-то не по себе. Привык, что над головой ничего нет, а здесь словно потолок, готовый с минуты на минуту обрушиться на тебя. А за этим потолком, преломляясь в колышущихся бирюзовых цветах, висело местное светило. Его блики разбегались далеко по небосводу и тёмными оставались лишь участки у самого горизонта, а испускаемый свет имел явственный зеленоватый оттенок.

  Пришибленный, я ещё постоял некоторое время, не в силах сдвинуться с места и опасливо косясь на кажущийся таким ненадёжным «потолок». Наконец, сделав усилие, побрёл к намеченной цели, с удивлением разглядывая успевшую просохнуть землю. Словно и не было этого затяжного ливня. Одежда вот ещё хоть выжимай, а земля уже сухая. Замер и недоверчиво пощупал рукав. Вот тебе и «хоть выжимай» – суше разве что в пустыне бывает.

  Проклиная все несуразности этого мира, двинулся к финальной точке своего путешествия, нет-нет, да и поглядывая с опаской на небо. То отвечало зеленоватым переливом местного аналога солнца, и низвергаться на голову не спешило. Потому я минут через десять успокоился и стал больше смотреть по сторонам, нежели наверх.

  Всё вокруг говорило об упадке. Старые одноэтажные домики выглядели настолько уныло, словно в них не жил никто и никогда. Они и собраны были не из однородного строительного материала, а словно из того, что первое подвернулось под руку. Строительная солянка какая-то. Часть домов стояла без крыши, а часть и вовсе была разрушена или разобрана. Время от времени я удивлённо замирал, натыкаясь взглядом на очередное судно. Пару раз даже натыкался на облезлые, разобранные практически до остовов, старинные грузовики годов этак шестидесятых.

  Через двадцать минут вновь закапало, а потом и полилось. Чёрт, сезон муссонных дождей какой-то. Зато перестала болеть голова, досаждавшая какое-то время после взрыва. А вот повреждённый палец, по-прежнему завёрнутый в целлофановый мешок, продолжал ныть. Тоже его под дождь сунуть что ли? Подумав, всё же отказался от этой мысли, вняв совету сектантов, земля им пухом.

  Наконец, вновь промокнув до нитки, вышел к обозначенному местом сбора буксиру. Сколько мне интересно теперь ждать? Часов у меня нет, да и хрен их знает, какое у них тут время. Может местные сутки длятся тридцать часов или шестьдесят, или...

  В сутках оказалось не так уж и много часов. Как бы даже не меньше двадцати четырёх. По крайней мере, через пару часов начало темнеть. Я с интересом выглянул в окно рубки, куда забрался, чтобы не мокнуть, но встречающих ещё не было. Пришлось вернуться к чтению корабельного журнала, описывающего события сорокалетней давности. Журнал не размок от постоянной сырости и не рассыпался от времени, как должно бы по идее случиться, но я это отнёс к очередной загадке этого мира, а потому не забивал себе голову.

  Думал, найду что-нибудь о том, как они сюда попали, но последняя запись была датирована седьмым ноября тысяча девятьсот семьдесят третьего года в три тридцать семь: «входим в туман». Остальные заметки были чисто бытового характера. Пролистав для ознакомления с жизнью моряков «той» эпохи несколько страниц, я зашвырнул журнал в угол и вновь приподнялся с пола. Дождь, и ни души.

  Может, и не стоило сюда идти? Кто меня встретит, и не попаду ли из огня да в полымя? Этот вопрос я регулярно задавал себе и постоянно отвечал себе другим вопросом: «а куда ещё идти?». Постройки эти опять же полуразвалившиеся, нежилые. Есть здесь вообще ещё люди или все состоят в секте?

  Понёсшиеся сплошным потоком вопросы прервались в один миг, когда сквозь водную пелену стал проглядывать тёмный силуэт, двигающийся в мою сторону. За ним ещё один. Ну, началось. Я юркнул обратно, прячась от взглядов, и вытащил орудие палача. Не будем спешить, мало ли кто это пожаловал?

  – Эй, парень! – крик раздался совсем рядом, заставив вздрогнуть. – Ты уснул там? Выходи!

  Вот черти, как догадались, что я здесь спрятался? Уже принялся, было подниматься, когда второй хриплый, словно прокуренный десятками тысяч сигарет голос заставил вновь прижаться к полу.

  – Заткнись, Карл. Не видишь, нет здесь никого, – и уже тише, ворчливо. – Тёмных только накличешь.

  – Не думал, что ты веришь в эти сказки, – голос кричавшего был чист и немного звонок, словно его обладателю было не больше двадцати. Впрочем, может, так оно и было, приподняться и проверить я не решился. – Тебе бы, Гога, в келье сидеть со своими страхами, да...

  – Заткни свою пасть! – это уже больше походило на рык раненного льва. – Если ты его спугнул, и мы вернёмся ни с чем... В общем, на этот раз я прикрывать твою задницу не намерен.

  Келья? Спугнул? Как-то это совсем не похоже на разговор тех, кто должен меня встречать. Такое больше подходит тем сектантам, от которых я бежал. Что ж, посидим, подождём, мне спешить некуда.

  Пришедшие перестали переругиваться, и воцарилась тишина, нарушаемая дробью дождя по крыше буксира да иногда доносившимся обиженным сопением младшего сектанта.

  – Может, хоть в рубку поднимемся или вон в тот дом заглянем? – не выдержал молчания юнец, и я крепче сжал свой резак. – Чего мокнуть-то?

  -Стой давай, – уже без прежней злобы бросил хриплый. – Что за молодёжь пошла? Одни хлюпики хотят из братства выйти, другие не могут час под дождём постоять. Вот помню, раньше заставляли днями на дворе стоять.

  – Ну-ну. Сам стоял? – ехидства в голосе было столько, что хриплый не выдержал и отвесил молодому затрещину. Ну, или что-то, сопровождаемое звонким шлепком.

  – Дед рассказывал, – всё же снизошёл он до пояснений. – И если ты, гнида, ещё хоть взглядом выкажешь неуважение к старшим, я на тебя рапорт настоятелю напишу.

  – А я ему расскажу, что ты делал в прошлую семидневку веры, – не остался в долгу Карл, – и...

  Больше он ничего сказать не успел. Раздался какой-то хрип, перемежаемый надрывным бульканьем, и мне в воображении нарисовалась картинка, как старший Гога душит Карла, приподняв его словно пушинку, на одной руке. А тот извивается ужом и, хрипя, дрыгает ногами. По корпусу буксира действительно что-то пару раз глухо ударилось и видение исчезло. Тело Карла мешком плюхнулось о землю.

  – Не надо так со мной, Карл, – Гога закашлялся, – а то в следующий раз забуду отпустить.

  Ещё полчаса прошли в молчании. Я уже начал коченеть в одной позе, боясь пошевелиться, но сектанты уходить и не собирались. Видимо наставление матёрого Гоги не прошли даром. Юнец больше голоса не подавал, хоть временами слышалось его недовольное сопение. Стемнело окончательно. Я уже привык к своему зрению и научился различать, когда на дворе лёгкие сумерки, а когда полноценная ночь. Оно хоть и было у меня одинаково серо, но свои нюансы всё равно имелись.

  Чёрт, хоть поссать бы сходили, что ли? Затёк уже весь, как чурка. Ох, про поссать это зря было, мочевой тут же прихватило, настойчиво требуя выхода.

  – Мля! – честно сказать, я даже сперва подумал, что это мой рот выдохнул, настолько привык к тишине. Оказалось, хриплый. – Их нам только не хватало.

  – Возвращайтесь в храм, – на арене появился новый голос, сухой и какой-то безжизненный.

  – Может он ещё придёт? – юнец как всегда влез, куда его не просят. Ох, чую, сложит он свою буйную головушку раньше времени.

  Сухой голос его ответом естественно не удостоил. Вместо этого он принялся отдавать приказы:

  – Рейнджеры в ряд через пять метров. Хантеры, позади, дистанция десять метров. И чтобы сляк не проскочил. Я чую, он где-то рядом, ну некуда ему больше идти.

  Стало грустно. Сектант словно мысли мои читает. Действительно, некуда.

  – А что с последним повстанцем делать? – ещё один голос.

  – Отдайте солнцу, – Сухой засмеялся и вопрошавший тоже позволил себе смешок. – Они же за него боролись. Какая ирония.

  Раздался звук уходящего человека, а через какое-то время долгий и протяжный, полный отчаянья и страха крик: «Неееееет!».

  Вот значит как. Нет больше моих спасителей. И кто теперь объяснит, что происходит? Надо брать «языка». Да уж, своевременная мысль, как бы самого сейчас за язык не подвесили.

  – Начали! – команда возвестила о начале моих поисков и я, кажется, даже дышать перестал, чтобы не дай бог...

  Спустя пару мгновений по металлическому борту буксира что-то зашуршало, и пока соображал, что это может означать, за окном появилась чья-то мерзкая физиономия. Только чуть позже, я сообразил, что это была всего лишь маска, а в этот момент действовал на одних инстинктах, как загнанный в угол зверь.

  Рука с зажатым в ней холодным оружием метнулась к так некстати возникшей харе и, разбив стекло, оказавшееся тонким и пластиковым, вонзила узкий клинок в глаз жертве. Дождливую ночь огласил истошный вопль. Сектант ещё только-только начал отшатываться, не зная хвататься ему за рану или за нож, а я уже выскакивал в дверной проём рубки. Нож жалко, но уже ничего не поделать. Прыжок вниз, подкат, чтобы смягчить падение и бег. Вступившая в свои права ночь и близлежащие постройки – мои лучшие друзья.

  Позади раздаётся этот ужасный пузырящийся звук, уже набивший оскомину, и я начинаю петлять словно заяц. Первый раз выдохнул, только забежав за угол кирпичного сарая. Лёгкие, словно огромные кузнечные меха, погнали по организму воздух, и бежать стало легче. Началась погоня. В нескольких метрах позади себя слышалось хлюпанье множества бегущих ног, крики приказов, а иногда и пузырящиеся звуки выстрелов. Некоторые из них легли совсем рядом, вырывая щепки из забора или кирпичные крошки, бритвой резанувшие лицо.

  Твою мать! Вновь сменил направление и продолжил бег.

  – Туда! – отдалённый крик, указывающий преследователям моё местонахождение, заставил припустить ещё сильнее.

   Погоня продолжалась уже довольно долго, но до сих пор я чувствовал, а иногда даже слышал буквально висящих на хвосте сектантов. Они, словно охотничьи псы, шли по следу, не желая расставаться с добычей. Не знаю как, но определяют моё местонахождение безошибочно.

  Врёшь, не возьмёшь! Я вылетел на пустой участок и в замешательстве на секунду замер. Мёртвая деревня закончилась, и передо мной открылся пустырь, за которым сквозь пелену дождя угадывались даже не очертания строений, а лишь их призрачные намёки. Теперь у меня был выбор, бежать вперёд через пустырь, либо, сделав по самому краю мёртвой деревни небольшой крюк, вновь юркнуть обратно.

  Выбрал пустырь. Скорее интуитивно. Лишь позже придумал несколько причин, вынудивших сделать такой выбор. Например, что в виднеющихся за пустырём строениях всё же могут быть люди, готовые мне помочь по причине вражды с сектантами.

  Как сильно я заблуждался на счёт людей, понял лишь, когда достиг этих самых «строений». Ими оказались не дома, а корабли. Старые, в основном деревянные парусные фрегаты, они неестественно чернели на фоне моросящего серого неба и их мачты возвышались, словно кресты на могилах неизвестных исполинов. Зато отстала погоня. На пустыре я ещё их чувствовал, а, оставив позади несколько полусгнивших остовов, понял, что спасён.

  Забравшись по свисающей якорной цепи на один из кораблей, ещё долго стоял, напряжённо всматриваясь в дождь, но преследователи так и не появились. Накатившая усталость захлестнула волной, заставив пошатнуться и сгорбиться, судорожно хватаясь за ненадёжные перила. С трудом добравшись до кубрика, завалился на деревянную лавку и отключился, не смотря на ноющую боль в пальце.

  Отступление (сторонние разговоры)

  – Почему пленник оказался один? – грозный голос сидящего на троне из красного дерева человека не оставлял сомнений, что провинившимся несдобровать.-Разве Ливень не указал нам, что их будет двое?

  – Их было двое, понтифик, – говоривший виновато вжал выбритую голову в плечи. – Но девушка оказалась чуть в стороне и успела схватиться за оружие. У нас не было выбора, она могла поднять шум.

  – Выбор есть всегда, – названный понтификом мужчина с низко надвинутым на лоб капюшоном несколько раз сжал и разжал пальцы, словно пытаясь смять подлокотники трона. – И вы его сделали не в лучшую сторону.

  – Но...

  Понтифик оторвал одну ладонь от подлокотника и начавший, было, оправдываться служитель мгновенно замолчал, опустив взгляд в пол. На некоторое время в тускло освещённом зале воцарилось молчание. Сидящий на троне словно решал участь трёх стоящих перед ним служителей, а провинившиеся покорно ждали своей участи.

  – Ладно, – понтифик решил проявить снисхождение, – всё же вы доставили в храм ключевую фигуру, и это самое главное.

  Стоявшие по бокам трона служители из легиона Хантеров слегка расслабились. Понтифик сделал свой выбор и им не придётся убивать своих братьев, не выполнивших указания ливня. А такое бывало. Иногда провинившихся рубили на куски прямо посреди зала, заливая кровью белый мраморный пол храма. Но это случалось редко, чаще понтифик приказывал отдать их солнцу. Вот тут могли возникнуть проблемы. Принять смерть и этим искупить свою вину перед дождевиками – это одно, а быть отданным солнцу... Не у каждого выдерживали нервы, и бывало, приговорённые кидались на понтифика, выставив перед собой скрюченные пальцы, будто норовя вырвать его сердце. На этот раз всё обошлось.

  – Идите и проведите ночь с ливнем, – аудиенция была закончена и приободрённые служители уже повернулись к дверям, когда те неожиданно распахнулись.

  – Понтифик, прибывший сбежал! – все мгновенно поняли, о ком говорит ворвавшийся служитель, но отреагировали по-разному.

   Хантеры остались невозмутимы, хоть и были осведомлены о важности пропавшей персоны. Провинившиеся служители, уже поверившие в своё счастливое избавление, испуганно замерли, боясь пошевелиться, чтобы лишний раз не отсвечивать и мечтая превратиться в маленькую чёрную точку. Понтифик побагровел, вскочил, но затем снова сел. Обвёл невидящим взором всех присутствующих, словно ища, кого назначить козлом отпущения, но всё же взял себя в руки. Жестом отослал трёх служителей, уже приготовившихся к смерти или того хуже, и лишь когда остался один на один с принесшим нерадостную весть (Хантеры не в счёт), поинтересовался:

  – Как?

  – Ему помогли, понтифик.

  – Виновники найдены?

  – Да, понтифик, четверо убиты, один захвачен, – служитель поклонился. – Он в плачевном состоянии, но ведуны пока поддерживают в нём жизнь.

  – Я хочу присутствовать на допросе, – понтифик резко поднялся и подошёл к служителю. – Веди.

  – Мы уже начали допрос, – вновь склонил бритую голову служитель. – Обстоятельства заставляют действовать оперативно. Надеюсь на ваше снисхождение, понтифик.

  – Всё верно, – понтифик взял служителя под локоть и повёл к выходу. – Что он уже успел сказать?

  – В храме вызрела секта, понтифик... – за вышедшими закрылись двери, и дальнейший разговор оставшиеся охранять пустой трон Хантеры не услышали.

  Прикованная

  Лежащая на деревянной кровати девушка имела весьма болезненный вид. Бледная кожа, замотанное бинтами тело под застиранной простынёй и влажная тряпка на лбу. Грудь подымалась редко, и можно было даже заподозрить, что девушка в коме. Тем не менее веки слегка дрогнули и она открыла глаза, оглядывая скудную обстановку комнаты.

  Правая рука дрогнула, словно собираясь дотянуться до тряпки на лбу или ощупать забинтованные раны, но обессилено упала обратно на кровать. Девушка вновь закрыла глаза и провалилась в сон, поэтому уже не видела, как в комнату вошла пожилая суховатая женщина и заново смочила тряпку на лбу. Через минуту к женщине присоединились двое мужчин. Один был полноват, но двигался легко и непринуждённо, будто для него это и не вес вовсе. Так двигаются люди, весившие совсем недавно гораздо больше и стремительно похудевшие. Второй мужчина напротив, был высок и подтянут, но двигался медленно и тягуче, всем видом показывая, что ему лень здесь находится и если бы не досадные формальности...

  – Вот она, – полноватый указал на больную пальцем, словно в комнате был кто-то ещё. – Вкололи первый водный раствор, а что дальше не знаем, мы же не ведуны. – Он виновато развёл руками. – Да и нет сильных лекарств у нас.

  – Когда вы её нашли? – уточнил ленивый, будто ему по пути сюда ничего не рассказывали. – Вчера вечером?

  – Да, – женщина опередила с ответом полноватого. – Мой муж возвращался с охоты и на краю посёлка натолкнулся на неё.

  – Катрин, сходи, поставь чай, – полноватый метнул в жену укоризненный взгляд и повернулся к ленивому. – Вы ведь не откажетесь от чая?

  – Сами давайте двигайте отсюда! – разозлилась неожиданно женщина и практически силком вытолкала обоих мужчин из комнаты. – Ей покой нужен.

  – Её всё равно придётся в карантин отправлять, – опешил от такой напористости гость. – Вы ведь не думаете, что...

  – Я думаю, что ещё неделю ей даже шевелиться вредно, – упёрлась женщина. – Так что лучше позаботьтесь, чтобы завтра, а лучше уже сегодня, нас навестил доктор или ведун.

  Гость хотел что-то сказать, но потом лишь махнул рукой и направился к выходу. На пороге он всё же обернулся:

  – Доктор придёт сегодня, и..., – он помолчал, – я вам оставлю одного человека из своей охраны, потом пришлю ещё четверых. Придётся потерпеть. – Перекрыл он возможные возражения женщины и вышел.

  – Зачем ты так с ним? – мужчина обнял женщину за плечи и поцеловал в макушку.

  – А что? – Катрин обернулась и хитро прищурилась. – Я сразу поняла, что эта особа для них важна, потому и забегали.

  – И как же ты поняла?

  – Слухи ходили, что должны были прибыть двое...

  – Так она же одна! – перебил её муж.

  – Это и настораживает, – Катрин всё же пошла на кухню. – Похоже, дождевики вновь опередили нашу доблестную гвардию. – Последнее было произнесено с лёгкой ехидцей в голосе.

  Через четверть часа из дождя вышли четверо вооружённых мужчин и заняли оборонительные позиции вокруг дома с раненной. Ещё через час появился человек с объёмным чемоданом. После непродолжительной проверки его запустили в дом, который он покинул через двадцать минут.

  Всего этого раненная девушка не видела. Она была погружена в крепкий оздоровительный сон, навеянный и ослабевшими силами и вколотыми лекарствами. Проснулась она только на следующее утро, проспав в общей сложности больше шестнадцать часов. Вновь обвела взглядом доступный участок комнаты и, заметив на прикроватной тумбочке стакан с водой, попыталась до него дотянуться. Ничего не вышло. Руки, словно плети, безвольно лежали вдоль тела, и лишь лёгкое шевеление пальцами доказывало, что она не парализована.

  – Эй! – первая попытка крикнуть получилась неудачной, и из пересохшего горла вырвался лишь хрип.

  Больная вдохнула поглубже, чтобы повторить попытку, но дверь в комнату открылась и на пороге появилась женщина в возрасте.

  – Жан, она очнулась! – через плечо сообщила она кому-то и подошла к кровати. – Ну, как ты?

  Больная не ответила, лишь скосила глаза на кружку.

  – Сейчас, сейчас, – засуетилась хозяйка. Одну руку подсунула под спину девушке и слегка приподняла её, а второй поднесла ко рту кружку с водой. – Пей... Всё, хватит, хватит. Минут через пятнадцать ещё дам.

  – Говорить можешь? – через некоторое время поинтересовалась хозяйка, и девушка кивнула, а затем, словно боясь, что женщина ей не поверит, прошептала:

  – Да.

  Ответ был словно шелест осенних листьев на лёгком ветру, но хозяйка расслышала и удовлетворилась результатом.

  – Теперь отдыхай, набирайся сил, а я тебе бульончика принесу минут через пятнадцать, – женщина немного помолчала. – Меня Катрин зовут, а тебя?

  – Сонька... Там, со мной муж был... Где он?

  Хозяйка отвернулась, перебирая в голове возможные варианты ответов, но соврать не решилась, всё равно скоро правда всплывёт.

  – Ты одна была. Раненная. Тебя мой муж в канаве нашёл, – при этих словах назвавшаяся Сонькой девушка выдохнула нечто похожее на стон и закрыла глаза.

  Хозяйка тихонько вышла и закрыла за собой дверь. Через пятнадцать минут она, как и обещала, вернулась, неся на подносе небольшую пиалу, наполненную желтоватым наваристым бульоном. Раненная к этому времени вновь уснула и хозяйке пришлось будить её, а затем и кормить с ложечки.

  Ещё через час в комнате появился доктор и, несмотря на протест Катрин, вчерашний посетитель.

  – Что скажете, Константин, – сразу взял быка за рога гость, – можно её переправить в лазарет при карантине?

  – Нет, – доктор аккуратно разрезал бинты и принялся обрабатывать рану. – Минимум неделю покоя.

  – А как же мутации?

  – Второй водный раствор я ей вчера вколол, – недоумённо обернулся Константин. – Что вы ещё хотите? Впрочем, можете не отвечать, догадываюсь. Не волнуйтесь, через три дня вколю третий водный, и можете забирать в распределитель.

  Катрин, присутствовавшая в комнате на правах хозяйки, постаралась не выказать своего удивления. Третий водный раствор могли себе позволить лишь состоятельные люди, а значит, её догадки оказались верны – девушка по какой-то причине очень важна касте, чьими представителями и являлись доктор и префект. Этот раствор имел просто поразительные регенеративные возможности. Человек, вколовший его себе, мог сутки не опасаться, что его убьют. Нет, если недруг узнает, что у тебя вколот этот препарат и четвертует тебя или сожжет, то да, раствор не поможет воскреснуть из пепла. Но в большинстве случаев даже самые тяжёлые раны зарастали, а ткани регенерировались. Спустя сутки раствор утрачивал свою убойную силу, но продолжал благотворно влиять на организм и справлялся с мелкими порезами и царапинами ещё долгое время.

  Кладбище кораблей

  Пробуждение было не очень приятным: меня попросту пнули в бок. Отдохнувший мозг не подвёл и сразу же включился в работу, заставляя ушибленное тело не скрючиться от боли, а откатиться в сторону и вскочить на ноги. Параллельно он анализировал ситуацию.

  Первой и самой естественной мыслью было: сектанты меня нашли! Но спустя мгновение понял, что ошибся. Передо мной стояли трое босяков, по-другому и не назовёшь. Оборванные, заросшие немытыми волосами типы сейчас скалились в предвкушении развлечения.

  – Снимай портки, паря! – самый необорванный из троицы детина с когда-то явно рыжими волосами демонстративно хрустнул костяшками пальцев. – Тогда живым уйдёшь. Если будешь сильно умалять, то вон Колдун тебе свои ремки оставит, не придётся светить голым задом.

  Оборванцы заржали.

  – А вы вообще кто такие? – хочет поговорить? Что ж, попробую воспользоваться.

  – Слышал о кресте? – тон вопроса и вид рыжего детины подразумевал, что я непременно должен был о нём слышать.

  Незадача.

  – Нет, – вполне искренне признался я. – Что за крест? Медицинский, фашистский, распятие?

  – Да он издевается! – ухмылки сползли с неумытых рож и рыжий главарь проревел что-то, что несомненно являлось сигналом к атаке.

  Босяки стали медленно приближаться, обозначив даже некое подобие полукруга. Типа в клещи берут. Ага. Да только кто так берёт? Сместились бы вправо, отрезали бы от выхода. Куда тут бежать, если не в дверь? Иллюминатор слишком узок.До дыры в потолке, через которую моросил вездесущий дождь и падал рассеянный свет, я не допрыгну. Остаётся только дверь и на пути к ней у меня не трое человек, а всего один. Да и тот какой-то ущербный, вон как ногу подволакивает.

  Что делать? Оружия у них нет. Ни того странного из которого в меня палили при побеге, ни холодного. Вывод напрашивается сам собой – бежать! Делаю резкий рывок в сторону двери. Обманное движение рукой, хромой купился и ставит блок. Пинаю его по больной ноге и вылетаю в дверь.

  Вылетаю не так как хотелось – на своих двоих, а в прямом смысле слова. Кто-то или что-то мне в этом явно помог. Толчок в спину был сильный, но не точечный, а какой-то словно подушкой поддали. Приземление на потемневшую от постоянного дождя палубу старинного корабля было жёстким. Разбитый палец вновь дал о себе знать острой болью и в глазах на мгновение потемнело. Вскочил, но время было упущено, трое оборванцев стояли уже около меня. Теперь бежать некуда, позади лишь полусгнившие перила корабля, за которыми минимум шесть метров до земли. Целлофановый мешок, одетый на руку, начал темнеть, окрашиваясь изнутри кровью из вновь разбитого пальца.

  – Далеко собрался? – опять кривые ухмылки на рожах. В руках по-прежнему ничего нет.

  – Что это было? – отвечаю по-еврейски, вопросом на вопрос. – Чем вы меня... толкнули.

  На последнем слове я запнулся. Ну не было это похоже на толчок в физическом понимании этого слова. Тем более что калека был выведен из игры, а оставшейся парочке, чтобы до меня дотянуться, нужно было мгновенно прыгнуть метров на пять.

  – Вуаля! – вожак достал из кармана горсть каких-то бурых шариков, размером примерно с пулю для пневматики. – Узнаёшь? Ты что думал, если мы нищета, то не сможем себе и воздушного удара сделать? Способности, знаешь, и у нищих встречаются.

  – Понятно, – буркнул, чтобы скрыть свою растерянность. Ни хрена мне было не понятно. Воздушный удар какой-то. Мне определённо нужен «язык», иначе в этом мире не разобраться. – И что теперь?

  Начал прикидывать свои шансы на побег. Выходила не очень приятная ситуация. Мало того, что их трое против одного, так еще у них какой-то воздушный удар в виде коричневых горошин. И если я совсем не разучился логически думать, то это не что иное, как местный артефакт. А если есть один артефакт, значит, могут быть и другие. А ещё это значит, что могут быть и аномалии. Даже если удастся вырваться от этих оборванцев, существует (по теории Мерфи) огромная вероятность в эту аномалию вляпаться.

  Решено, будем добывать языка. Как? Как всё у знаменитого сыщика – элементарно! Всего-то и делов, вывести из игры эту троицу так, чтобы хотя бы один из них остался жив.

  – Ты чего завис, паря? – рыжий бугай нетерпеливо пересыпал горошины из одной руки в другую. По слипшимся патлам стекали капли дождя. Одежда уже вся промокла, как впрочем и на мне. – Раздеваться будешь, или тебе повторить сеанс воздушных ванн? Боюсь только, что на сей раз ты улетишь за борт и рваньё Колдуна тебе не понадобится. Давай живей!

  – Хорошо, – начал медленно расстёгивать пуговицы на рубахе, прикидывая варианты действий. Есть ли у остальных артефакт? Похоже, что нет, иначе не удержались бы, тоже засветили, показали свою крутизну. Будем плясать от этого, потому что если подобные горошины есть у всех, то мне хана без вариантов. Значит первым из строя надо выводить именно главаря.

  Делаю шаг к рыжему и протягиваю снятую рубаху, всем своим видом показывая смирение со сложившейся ситуацией.

  – Забирай!

  Нет предела людской глупости. Видимо не зря эта троица занимает в иерархической лестнице банды под названием «крест» самое последнее место, раз так выглядит и делает такие ошибки.

  Вожак настороженно протягивает руку, не выпуская из второй свои странные шарики, а вот остальные двое расслабляются. Вальяжно подходят ближе, за что один из них мгновенно расплачивается. Выпускаю рубаху и перехватываю протянутую руку рыжего. Использую его как точку опоры и пинаю по дых ближайшего оборванца. Заламываю пойманную руку и оттаскиваю здоровяка к краю корабля.

  – Только дернитесь, и ваше начальство полетит вниз.