Текст книги "Экскурсия в ад"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

36

А Сашка, это был именно он, продолжал.

Первая очередь кроме Отто свалила еще двух немцев, но оставшиеся, следует отдать им должное, среагировали слаженно – они рассредоточились и уже через несколько секунд открыли по Сашке ответный огонь.

К огромному Сашкиному сожалению, на пулеметы, закрепленные на вышках, не были установлены бронированные щитки, видимо, не предполагалось, что огонь придется вести против вооруженного противника. По этой причине дуэль для находящегося на возвышенности молодого человека могла закончиться очень плохо: уже несколько пуль ударили в один из столбов вышки в непосредственной близости от его плеча. Для Сашкиных нервов это было уже чересчур. И если сначала он старался бить короткими очередями (как и учили на занятиях по военной подготовке), то подстегнутый свистом пуль у собственной головы, он совершил ошибку начинающего пулеметчика – зажав спусковой крючок, принялся поливать залегших немцев сплошным потоком свинца.

В других условиях подобное поведение было бы губительно, но в этой ситуации, с огневой мощью двух спаренных MG, наоборот, спасло его. Пулемет бился в руках, сбивая прицел и еще больше снижая точность, однако на атакующих вид встающей рядом на дыбы земли и кусков камня произвел неизгладимое впечатление. Немцы прекратили организованное сопротивление и побежали. Послав последнюю очередь в бегущих, молодой человек свалил еще одного из солдат.

Окинув взглядом поле боя, парень отметил двоих так и оставшихся лежать на мостовой охранников. Несмотря на низкую точность, его истеричная стрельба все-таки принесла результат – этих двоих он достал.

– Эй, Федь, все, уходим!

Сашка обернулся и только сейчас заметил, что на вышку забрался и сейчас стоял рядом, тяжело пыхтя, Леонов.

– Так если вернутся, товарищ майор? Опять запрут ведь.

– Не запрут – не успеют. А если сейчас не уйдем, то тогда точно не вырвемся. Уже две трети наших за периметр выбралось. Да и наподдал ты им знатно, теперь не скоро осмелятся.

Только теперь Сашка перевел свой взгляд во внутренний двор блока и был приятно удивлен переменами. Двор действительно значительно опустел, колючая проволока, идущая по гребню забора, во многих местах была опутана мокрыми одеялами и одеждой, что, видимо, и послужило причиной замыкания и отсутствия света в лагере.

Заключенные покидали территорию лагеря, перебираясь через стену забора, находящегося напротив входа в здание барака. Теперь, находясь на вышке, Сашка и сам видел, что «картографы» не ошиблись: перебравшись только через эту стену, заключенные попадали на свободу, три другие выводили внутрь лагеря.

Для преодоления стены шло всё: связанная в веревки одежда и нарезанные на полосы одеяла, сложенные в кучу трупы погибших ребят. В левом от Сашки углу, используя как лестницу, к стене приставили снятую с петель дверь барака, здесь пытались перебраться наиболее изможденные заключенные. Еще раз порадовавшись хорошей организации, Сашка понял, что им удалось вырваться. Получилось!

Однако бой на этом не закончился. Оглушенный огнем собственного пулемета, Сашка только теперь заметил, что первая и третья вышки, занятые узниками, ведут огонь в глубь лагеря, где им отвечали вышки, находящиеся на территории лагеря за пределами двадцатого барака. Однако в связи с отсутствием освещения и большой дальности огонь имел больше устрашающий эффект для обеих сторон.

– А эти как же? – спросил майора парень, махнув головой в сторону продолжающих вести бой вышек.

– Они ближе к немцам, чуток попугают и за нами пойдут. Да и обзор тебе барак перекрывает.

«Ну хоть какие-то плюсы у этой стоившей мне не одного года жизни вышки», – подумал Сашка.

А Леонов чуть помедлил и добавил:

– Идем, парень, ты свой долг сегодня полностью выполнил.

– Хорошо, но я у немца обувку заберу, а то в этих много не набегаешь, – с этими словами парень быстренько скинул с ног тряпки и стащил с немца сапоги.

– Давай, а я пальтишко возьму, если ты не против, – проговорил майор и присоединился к мародерствующему Сашке.

Чуть позже немец лишился кителя и винтовки, приставленной к стене вышки, которые достались Сашке.

37

Майор Леонов ошибался, предполагая, что атак на двадцатый блок больше не будет, немцы атаковали, но уже с противоположной стены! Они предприняли попытку отбить вышку номер один. Свидетелями этого боя стали Николай Абрамович, Андрей и близнецы, которые как раз находились около пятнадцатого барака, граничащего через стену с блоком смертников.

Свое обещание Родзинский выполнил, убедил близнецов, а затем довел их маленькую группу до укрытия, которое использовал сам почти сто лет назад. Им оказался обычный пожарный ящик с песком. Беглецы прибыли на место сразу после вечерней переклички. Конечно, оставалась вероятность, что их хватятся в бараке, но это был вынужденный риск.

По правилам безопасности ящик должен быть заполнен песком доверху, но тут им повезло, и он оказался пустым на две трети.

Сам побег Николая Абрамовича был чистой воды случайностью. В реальном времени в тот день староста четырнадцатого барака, договорившись с охраной, отправил Колю Родзинского в одиннадцатый блок с посылкой. Парень был на обратном пути в свой барак, когда смертники пошли на штурм. Пытаясь обезопасить себя от побегов из других блоков, охрана закрыла двери всех бараков лагеря, по громкоговорителю объявили, что приближаться к окнам запрещено под страхом смерти.

Коля не был глупым парнем и сделал верное предположение, что разбираться, по какой причине после отбоя он находится за пределами барака, никто не будет. Принимая во внимание все разрастающуюся канонаду, его пристрелят сразу же, как только он приблизится к входу в собственный барак.

Именно тогда молодой человек и принял решение отсидеться в давно уже примеченном противопожарном ящике с песком, стоящем у стены пятнадцатого барака. Уже в ящике парень обратил внимание, что пулеметная вышка, находящаяся между двадцатым и пятнадцатым бараками, пустует. Он продолжал свое наблюдение через щель между досками и стал свидетелем захвата ее заключенными.

Охрана себя долго ждать не заставила, предприняв попытку отбить вышку, штурмуя через проход между пятнадцатым бараком и внешней стеной.

Немецкая атака захлебнулась, а одна из неудачно брошенных гранат отлетела от стены, упала на землю и взорвалась, тем самым разбив основание одного из столбов с натянутой под напряжением проволокой. А спустя несколько долгих секунд заключенные двадцатого блока замкнули напряжение на колючей проволоке, тем самым обесточив ее по всему лагерю. Вот тогда-то Николай и выбрался наружу.

Так все происходило до их вмешательства, но как все пойдет после их появления – неизвестно. Свое влияние на ход истории они уже оказывают, взять хотя бы тот факт, что сейчас их уже четверо, в отличие от одного беглеца в реальном времени.

Проблемы начались уже на начальной стадии, когда беглецы пытались забраться внутрь укрытия.

Во-первых, это очень сложно сделать незаметно, находясь на виду пулеметной вышки, но здесь им повезло – внимание охранника, как и прожектор, было направлено во внутренний двор двадцатого блока.

Во-вторых, места для четырех человек в ящике оказалось очень мало, и сейчас, находясь внутри, Андрей искренне удивлялся, как им удалось в нем поместиться.

И вот теперь в ящике они торчали уж точно не меньше четырех часов.

Самое сложное было сначала, когда мимо ящика периодически сновали либо немцы, либо отдельные заключенные, но уже часа два как все стихло, и лишь раз, минут в тридцать-сорок, проходил караул в составе офицера и двух солдат.

Этот момент был настоящим испытанием для их группы. От долгого сидения в тесноте, в позе эмбриона, своего тела Андрей, как и другие беглецы, почти не ощущал. Но именно в те моменты, когда мимо ящика четким шагом маршировали трое охранников, именно в эти моменты возникало просто чудовищное желание пошевелиться, и это тогда, когда любой их шорох на фоне уснувшего лагеря для патруля был бы как взрыв петарды.

Последний раз патруль прошел минут тридцать назад и с минуту на минуту должен был появиться вновь, когда все и началось.

Андрей находился ближе всего к вышке, и с его позиции она была прекрасно видна в щель между досками.

«Может быть, именно та щель, через которую в реальном времени и смотрел Коля», – подумал парень.

Вдруг на вышку обрушился целый град камней, в ответ на это немец пытался огрызаться из пулемета. Наконец прожектор вышки моргнул и погас, а спустя несколько секунд замолчал и пулемет.

Но тут в ходе боя, видимо, произошел перелом, так как откуда-то из глубины застучал еще один пулемет. Андрей прекрасно видел, как двое уже было забравшихся на вышку заключенных были безжалостно сметены огнем. Пулемет без умолку бил еще некоторое время, потом раздалось до боли знакомое «ура», и он наконец замолчал.

Не прошло и десяти секунд, как на вышке снова замелькали двое русских. Что это земляки, Андрей понял без труда по яростному мату и сквернословию, доносящемуся с вышки, пока они пытались разобраться с пулеметом.

И тут, левее по проходу, Андрей услышал стук сапог по брусчатке. Разглядеть, кто это, он не мог, так как весь обзор слева ему закрывал сидевший рядом Родзинский-«старший». Но в этом и не было необходимости, так как один из бегущих заорал:

– Огонь!

Раздалось несколько винтовочных выстрелов, и Андрей стал свидетелем, как одна из пуль прострелила заключенного, находящегося на месте второго номера, выбив фонтан крови у него из спины.

Его приятель рывком развернул пулемет на нападающих и прорычал:

– Ах ты сука!

И спустя мгновение на немцев, которые как раз появились в зоне Андреева обзора, обрушился свинцовый дождь. Первому пуля попала в лоб; его голову и верхнюю часть тела толкнуло назад, ноги взлетели вверх. Винтовка, отлетев в сторону, врезалась в ящик, который был их укрытием. Офицер поймал две пули в грудь, запнулся и, прокатившись метр по земле, затих.

Последний прожил дольше всех. Будучи метрах в пятнадцати от вышки, он замахнулся, и Андрей разглядел в его руке гранату. Но соотечественник и здесь успел первый. Одна из пуль попала в грудь, вторая в предплечье и почти оторвала немцу руку, но граната все-таки полетела. Правда не туда, куда предполагал ее хозяин. Ударившись о кромку забора, она отлетела от него и, кувыркнувшись пару раз в воздухе, упала на землю, рядом со столбом ограждения. Спустя секунду раздался взрыв.

Если признаться, во время этого короткого боя Андрей чувствовал себя очень неуютно. Как-то некомфортно себя ощущаешь, сидя в деревянном ящике во время перестрелки между двумя сторонами, одна из которых вооружена спаренным пулеметом. Особенно когда про пулеметчика известно, что он встал за него впервые. Но обошлось.

– Сейчас я вылезаю, вы продолжаете сидеть. А то он сгоряча и нас положит. Я позову, – прошептал Андрей, обращаясь к своим компаньонам, и осторожно, без резких движения, принялся открывать крышку ящика.

– Братишка, не стреляй, мы свои, русские!

Пулеметные стволы уперли свой бездонный взгляд в Андрея, заставляя уже выбравшегося из ящика парня непроизвольно попятиться.

– Что надо?

– Бежать хотим.

– Ну так чего ждешь, тикай, я прикрою.

– Спасибо, братишка, только нас четверо. И мы винтовки немецкие возьмем, не против?

– Не против, только быстрее давайте. Мы сейчас тоже уходить будем.

– Ребята, собирайте стволы – и уходим! – эти слова Андрей адресовал уже семье Родзинских, сам кидаясь к солдату, бросавшему гранату. Стараясь не смотреть на останки человеческого лица, парень вынул винтовку из пальцев мертвеца, а затем снял подсумок с патронами к ней и, к своей огромной радости, гранату-«колотушку».

Не удержался и все-таки глянул в лицо трупу, обнаружив вместо него лишь кровавые ошметки. За что и был наказан собственным организмом – приступ рвоты вывернул его наизнанку.

Когда отпустило и Андрей наконец смог поднять голову, он обнаружил их маленькую группу, собравшуюся возле пролома в стене и ощетинившуюся трофейным оружием. Николай Абрамович, который заимел вторую винтовку (подсумка у немца с собой почему-то не было), участливо спросил:

– Андрей, вы в порядке?

– Да, теперь в полном! Извините. Нам нужно уходить.

Наружу Андрей полез последним, сначала Родзинский-«старший» с винтовкой, потом пацаны и уж затем Андрей.

– Первая и, как мне казалось, самая тяжелая часть нашего плана выполнена. Теперь нам туда! – заговорил Николай Абрамович, просто лучась от радости, и указал рукой направление дальнейшего движения.

Дважды просить себя никто не заставил, и через минуту группа уже скрылась в темноте ночи.

38

Не прошло и получаса с момента побега, а комендант Маутхаузена штандартенфюрер СС Франц Цирайс, прибыв в комендатуру лагеря, организовал преследование смертников. СС не имело достаточных сил для организации погони за таким количеством беглецов, поэтому местной жандармерии был дан приказ: «Схваченных беглецов привозить обратно в лагерь только мертвыми». Бургомистры окрестных населенных пунктов собрали на сход население и объявили бежавших опасными преступниками, которых нельзя брать живыми, а следует уничтожать на месте. Для поиска смертников привлекались части СС и вермахта, фольксштурм (народное ополчение), члены нацистской партии и беспартийные добровольцы из местного населения, гитлерюгенд и даже аналог гитлерюгенда для девушек. Так как из гражданских многие из участников-преследователей и большинство эсэсовцев были страстными охотниками, данная акция получила цинично-шутливое название Muehlviertler Hasenjagd, что переводится с немецкого как «Охота на зайцев в округе Мюльфиртель».

39

Как очень скоро выяснилось, главные их трудности только начались. Николай Абрамович совершенно не помнил маршрут, которым он добрался до места своей случайной встречи со спасшим ему жизнь австрийцем, что, в общем-то, и немудрено, тогда он бежал просто куда глаза глядят.

По лесу шли уже часов шесть-семь, стараясь держаться одного направления. Если сравнивать лес, по которому они двигались, с русским, то ему бы больше подошло название кустарник. Разве ж это лес, если вокруг, метров на сто, прекрасно все проглядывается.

Устали очень быстро, даже Андрей, который всегда старался поддерживать себя в хорошей форме, и то начинал выбиваться из сил, а каково было Николаю Абрамовичу? Его винтовку уже давно, как эстафетную палочку, передавали между собой близнецы.

Андрей старался идти впереди их маленькой группы, метрах в двадцати, поэтому он и выбрался первый из леса. А выбравшись, тут же упал на землю.

Лес заканчивался на краю возвышенности, а дальше в низине, где-то в километре от того места, где из леса вышел Андрей, начиналась австрийская деревня. Аккуратные каменные дома с благоустроенной территорией и маленькой площадью посередине деревни, каменный мостик через небольшую речушку, кусты живой ограды, теперь слегка припорошенные снегом. «Как же здесь летом красиво, наверное», – подумал молодой человек. Эту замечательную картину портило только одно: на площади парень без труда различил армейский грузовик, у которого стоял офицер и сновали солдаты. Но самое плохое было не это, Андрей разглядел двух кинологов со своими питомцами около одного из домов.

«Собаки – это плохо, на хвост сядут – не оторвемся».

Андрей развернулся и пополз в лес, чтобы предупредить идущих следом членов группы.

Притормозив близнецов и дождавшись Родзинского-«старшего», Андрей заговорил:

– Впереди деревня.

– Да, но в нее нельзя – там немцы.

– Действительно немцы! А вы как узнали? – удивился Андрей словам Николая Абрамовича.

– Дорога вспоминается! Правда, когда я вышел на эту деревню в прошлый раз, немцы въехали в нее на моих глазах. Из этого можно сделать вывод, что мы выбиваемся из графика. Но есть и радостная новость, отсюда нам недолго осталось, часа два пути, не больше.

– Новость действительно отличная. Предлагаю деревню обойти восточней.

– Ну что ж, тогда не будем задерживаться.

Николай Абрамович поднялся, а за ним и остальные.

Как и прежде, Андрей пошел вперед, на этот раз увеличив дистанцию с остальной группой метров до ста.

Минут через тридцать пути он вышел на край поляны. Она была небольшой, метров сто в диаметре. Пока ждал остальных, придирчиво изучил ее, но никаких следов присутствия человека так и не обнаружил.

По уму, конечно, поляну нужно было просто переползти, но такой способ передвижения убил бы много времени, а они и так выбились из графика, поэтому приняли решение пересекать открытую площадку стоя.

Андрей на чуть согнутых ногах осторожно двинулся вперед. За ним метрах в трех шли Коля и Михаил, замыкал шествие Николай Абрамович.

Они уже были на середине, когда со стороны деревни на поляну выехал всадник. Почему, несмотря на обострившиеся чувства, они его не заметили, Андрей объяснить себе не мог. Возможно, стук копыт заглушала прошлогодняя листва, а может, конь был специально дрессирован для охоты, но тем не менее появление всадника было полной неожиданностью.

Для австрийца эта встреча тоже была нежданной, он даже не успел притронуться к карабину, висевшему у него на плече, а винтовка Андрея, оказавшегося проворней, уже смотрела на него.

Австриец поднял руки, показывая, что не вооружен, но было видно, что он не испугался.

На вид ему было лет шестьдесят, добротный охотничий костюм и породистая лошадь (в лошадях Андрей разбирался) выдавали в нем как минимум зажиточного бюргера.

Андрей продолжал держать австрийца на прицеле, и, если бы тот мог читать мысли, его хладнокровие подверглось бы серьезному испытанию. В эти секунды Андрей вел нешуточную внутреннюю борьбу на предмет того, стоит ли оставлять жизнь австрийцу.

В первое мгновение после всего увиденного в лагере у Андрея возникло просто огромное желание застрелить австрийца. Немцы, австрийцы – какая разница, один хрен – «рейхсдойче».

Хочется сделать небольшое историческое отступление. Австрийцам после аншлюса с Германией был пожалован эксклюзивный политический статус – «рейхсдойче» ( нем.Reichsdeutsche). Статус говорил, что они являются имперскими немцами, иначе говоря, немцами, постоянно проживающими на территории Германии. Этот статус был в Третьем рейхе, несомненно, намного выше статуса «фольксдойче» ( нем.Volksdeutsche) – этнические немцы, граждане других государств, признававшиеся по крови такими же немцами, хотя Третий рейх не давал им те же права и привилегии, что и собственным гражданам, имеющим статус «рейхсдойче». Ряд других уважаемых немецкими фашистами германских народов Европы (англичане, шведы, датчане, норвежцы, голландцы, фламандцы, германошвейцарцы, люксембуржцы, лихтенштейнцы и так далее) нацисты относили к германцам – хотя и представителям нордической расы, но не немцам. Все названные народы образовали группу «юберменша» – сверхчеловека-германца. Наконец, самое низкое положение в нацистской иерархии занимали евреи, цыгане и славяне, образуя группу «унтерменш» (недочеловеки).

В пользу ликвидации австрийца также говорило и присутствие солдат в деревне, сейчас отпустишь его – и жди погони с собаками. Опять-таки лошадь.

Но чуть поуспокоившись, парень решил этого не делать.

Во-первых, звук выстрела будет слышен в деревне, и хочешь не хочешь, а избежать погони не удастся. Оставить его в живых – хоть какой-то шанс, что они встретили сочувствующего и что он не пустит по их следу погоню.

Во-вторых, Андрей не был уверен, что попадет, расстояние между всадником и парнем было не более ста метров, но голова лошади почти полностью закрывала корпус наездника. А вот если он промахнется и австриец спешится, скрыться в лесу могут успеть не все. Выправка и спокойствие, с которым австриец среагировал на появление беглецов, выдавали в нем отставного военного, и карабин у него наверняка с оптикой.

Наконец, в-третьих, после выстрела лошадь наверняка испугается и убежит, не факт, что удастся ее поймать.

Андрей поднял винтовку вверх и мотнул головой австрийцу: езжай, мол.

Австриец понял его правильно, развернул коня и не спеша поехал обратно в деревню.

Как только австриец скрылся из вида, Андрей бросил остальным:

– Давайте быстро в лес! – а сам лег на землю и принялся старательно выцеливать любое движение в том направлении, в котором скрылся бюргер, на случай, если он решит геройствовать.

Дождавшись, когда Родзинский и близнецы скроются в лесу, молодой человек бросился следом, весь путь до леса ожидая выстрела в спину.