Текст книги "Рассказы по циклам и не очень (СИ)"
Автор книги: Роман Артемьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 51 страниц)
Ничего удивительного.
– После распада Союза тормоза либо эволюционировали, либо вымерли.
– Возможно – еле заметным пожатием плеч она отмела несущественную в данный момент информацию. Как ей это удается? – Я, собственно, к чему клоню…
К чему она клонит, Сашка объяснила простыми, понятными любому парню словами, быстро и эффективно обеспечив мне разрыв шаблона. Просто не знал, как реагировать. С одной стороны, очень неприятно для самолюбия слышать очередную вариацию на тему «давай останемся друзьями» от красивой, пусть и экзотичной, женщины. Мужики меня поймут. В то же время, получить от нее же предложение помочь с поиском подходящей наложницы для удовлетворения текущих потребностей… Да еще если вспомнить, что она реально считает себя моей женой…
Короче говоря, Сашку я поблагодарил и слинял по-быстрому. Пока она еще чего-нибудь не предложила.
Прогулка отняла примерно два часа времени, в обмен щедро предоставив пищи для умственного труда. Деревенские с удовольствием поведали много и разного, причем среди словесной шелухи попадались ценные зерна потенциально полезных сведений. Звездой вечера, безусловно, стал Гоша, отправившийся к доброму доктору на угнанной у дачников машине. Интеллигентная семья в составе папы-доктора наук, мамы-завкафедрой в университете и двух дочурок явно не ожидали подобного экстрима и сейчас находились в легкой прострации. Пришлось успокаивать. Сообщил им, что угонщик – приличный человек, в большинстве случаев соблюдает правила дорожного движения, знаком со всеми гайцами в округе и что ехать ему не так уж далеко. Заодно дал телефон, по которому можно узнать о наличии машины. Алгоритм отработан – на моей машине Гоша тоже в свое время катался, только не в дурку, а в Америку через Берингов пролив. Собирался бороться с последствиями разлива нефти в Мексиканском заливе. Отзывчивый человек, чего уж там… А сейчас я его обманул. Сказал, что машина на ремонте. Стыдно-то как!
Дачников в этом году неожиданно много. По-видимому, сказалось сразу несколько факторов: деятельность американского правительства с его тотальной «арабской весной», распространившиеся слухи о земле обетованной, на которой телефоны не действуют, активная рекламная кампания, проводимая местными жителями среди городских родичей. Или просто народ в деревню потянулся, хрен знает. Я познакомился с двумя семьями, шокировал их расцветкой, потрепался за жизнь, подкинул бабкам новость о возможном приезде невесты и на сем счел программу минимум выполненной. Спать хочу.
И я пошел спать.
Дни до конца недели прошли примерно в том же ритме – с утра занятия, после обеда работа по хозяйству, вечером короткая прогулка и отдых. Сашка старалась из дома не выходить, поэтому большую часть свободного времени проводила за чтением старых газет, книг, журналов. В Интернет влезала только в моем присутствии – кажется, технике она не доверяет и считает чем-то вроде местной разновидности магии. Не боится, а именно не доверяет. Понимала она из прочитанного далеко не все, незнакомые слова выписывала, заучивала и просила перевести, что тоже требовало времени.
Вопросов у нее возникает масса, причем на некоторые неясно, как отвечать. Очень необычный взгляд на жизнь, на общественное устройство. Она хохотала до слез, разбирая концепцию демократии, и совершенно спокойно восприняла рассказ о немецких концлагерях во время войны. Ее мир тоже знал геноцид.
– Мне непонятно твое отношение к людям искусства.
– Настоящих людей искусства я почти не встречал – не понимаю, почему ее так волнует эта тема. – Они представляют собой редкий, вымирающий вид, достойный занесения в Красную книгу. О Красной книге поговорим потом. Основную массу известных художников и певцов составляют так называемые «креативщики», старательно занимающиеся херней и зарабатывающие дешевую популярность путем эпатажа. За что их уважать? За истеричность, лицемерие и физиологическую необходимость плюнуть на подставленную спину?
– Неужели все настолько плохо?
– Я тебе потом покажу их творения – пообещал я. – Расскажешь о своих впечатлениях. Самое страшное, что они искренне считают себя талантливыми и с яростью клюют тех, кто действительно лучше них.
Женщина слегка покачала головой, выражая недоверие пополам с негодованием.
– Искусство является одной из сильнейших форм воздействия на реальность. Нет школы, которая не учитывала бы возникающего у зрителя, слушателя эмоционального отклика и не пыталась использовать его в своих целях. Ритуалы обращения к богам всегда включают в себя танцы или пение, а обучение жреца немыслимо без постановки голоса, пластики движения, визуальных или ароматических способов воздействия на психику.
– Наши жрецы это тоже прекрасно понимают.
Вот примерно такие разговоры шли. Многое из того, что ее удивляло, уже меня заставляло посмотреть на известные факты под новым углом и что-то для себя переосмыслить, Сашка тоже часто меняла мнение, узнавая подробности человеческой жизни. С ней оказалось очень интересно говорить и спорить, вообще легко общаться. К слову сказать, обмен информацией не был односторонним – о своих соплеменниках она тоже рассказывала много.
За три дня сделал немало. Поставил парник, засадил поле картошкой, наняв малость побитого Андрюху-тракториста за пятьсот рублей и фотографию с дарственной надписью «Теперь орки живут в России»; посомневавшись, договорился с бабой Дусей о покупке цыплят. Заказал мужикам привезти шифера из города на птичник и у дома крышу поправить. Огород вскопал и кое-чем засадил, что добрые люди дали, потом колодец почистил, сарай поправил – короче говоря, сделал немало. Нетипичная на земной взгляд принцесса Сашка с готовностью обещала принять заботы о разной живности на хрупкие женские плечи, чем порадовала и удивила. Хотя земных принцесс я не встречал и как они себя ведут в таких ситуациях, не знаю.
Одним словом, обустраивался.
Сашка поразительно быстро учила язык и реалии, тем не менее, пока что общаться с посторонними она не готова. Внешность слишком чужая, вблизи с человеком не спутать. Кожа поразительно золотистого цвета, губы необычайно тонкие, светло-коричневые, форма черепа отличается от привычной, мелкие коготки на пальцах… Волосы густые, темно-медовые, роскошные. Она рассчитывала поднакопить силенок и морочить окружающим головы некой разновидностью гипноза, но в приоритетах стоял русский.
Менять образ жизни сложно, плюс неопределенность будущего давила на плечи, но в целом я не унывал. По сравнению с недавним пребыванием в другом мире все сегодняшние проблемы яйца выеденного не стоят. Порешаем.
В оправдание себе могу сказать – я тогда искренне не представлял, во что вляпался.
Предчувствие бури
У деревенских жителей особенная психология, нам, городским, не всегда понятная. Хитрая и простодушная одновременно. Например, обмануть чужака здесь особым грехом не считается, но только при условии соблюдения внешних приличий. То есть никакого разбоя или кражи. Те же дачники считались законной добычей, источником доходов и новостей, следили за нами бабки пристально и с удовольствием. При этом попытайся кто-то из деревенских обворовать городских, свои же его побили бы.
Мои отношения с местными сложились хорошо, отчасти из-за привычки жить по принципу «утром деньги – вечером стулья». В начале знакомства несколько раз мужички пытались развести меня на деньги, не смогли, зауважали и с тех пор считают нормальным парнем. Тем более, что бывал я на даче который год подряд и понтов не раскидывал. Люди здесь неплохие, просто с прибабахами. Так я и сам такой.
Сейчас, узнав о моем намерении пожить в деревне как минимум до следующей весны, отношение деревенских неявно изменилось. Я как бы перешел в другую категорию – еще не свой, но уже и не совсем пришлый. Нечто среднее (нет, не в том смысле). Посмотрим, как дальше дела пойдут.
Тихо и не привлекая особого внимания мы прожили до субботы. Саша учила язык, я работал, село судачило о последней Гошиной выходке и перемывало косточки свежей партии дачников. Новых людей приехало много, я на их фоне не интересен. А потом заявился Стас с документами и «биографией».
– Привет. Вижу, обживаетесь понемногу?
– Доброе утро – с сильным акцентом, медленно, но все-таки по-русски ответила Сашка. – Да, обживаемся. Сергей сейчас спустится.
Я в момент эпохальной встречи находился на втором этаже и бессовестно подслушивал, отложив все дела. Обострившийся слух и особенности строения печной трубы позволяли не очень четко, но все-таки разбирать слова начавшегося внизу разговора.
– Уже говоришь по-русски? – Стас явно не ожидал ответа на свою реплику и потому удивился. Кстати, голос он контролирует немного хуже, чем лицо. – Быстро…
– Не очень хорошо. Только основы.
– С нуля, меньше чем за неделю освоить неродственный язык? Да это прекрасный результат!
К тому моменту, как я спустился на кухню, мой друг активно «прокачивал» Сашку на косвенных. Впрочем, кажется, процесс был обоюдным, и кто о ком больше выяснил, покажет история.
– Я думал, ты позднее приедешь.
Стас крепко стиснул мне руку и пристально оглядел, выискивая признаки увядания или чего-то в том же духе.
– Есть кое-какие новости.
Дела у нас шли неплохо. У нас – потому что процесс сбора документов удалось запустить и уже появились первые его результаты. В то же время, несмотря на предпринятые обходные маневры и активное поощрение коррупции, бюрократия не сдавалась. Получение российского паспорта вылилось в хитрую многоступенчатую комбинацию.
– Это паспорт подданного Люксембурга с визой, разрешающей проживать на территории России – Стас выложил на стол красную книжицу с геральдическим львом на обложке. – На первое время его хватит, потом оформим вид на жительство, справку о смене фамилии, справку о сдаче экзамена по русскому языку и прочую хрень. Хотя экзамен стоит сдать самой, да и вообще лучше засветиться в как можно большем количестве мест – в консульстве, налоговой, других организациях.
– Ехать в город? – нахмурилась Саша.
– Недостаточно получить гражданство – попытался объяснить я неочевидные для пришелицы вещи. – Нужно создать «легенду», историю твоего появления в стране. Мы не можем сказать, что ты всегда жила здесь – никто в это не поверит и за русскую тебя не примет, даже из самых глухих уголков. Зато от иностранки знания реалий никто не ждет, наоборот, возможные косяки воспримут как должное.
– Нельзя в город – нахмурилась супруга. – Не сейчас.
– Саше в городе становится плохо – пояснил я Стасу. – Слишком острая реакция на грязный воздух плюс что-то еще, какое-то психическое давление.
Тот недовольно поморщился, но кивнул, принимая новую вводную. Посмотрел в окно, на маленький штабелек досок, уточнил:
– То есть не на один год здесь устраиваешься?
– Скорее всего.
– Образ жизни сменить удается не каждому.
– Как будто у меня выбор есть – на лицо само собой наползла кривая усмешка. – Обсуждали уже, хватит. От Вовки новостей никаких?
– Он вроде бы нашел подходящего специалиста по твоему вопросу, так им оказался бывший муж его бывшей любовницы. Выпили за знакомство и за совместное прошлое, ну, врач по пьянке и завербовался на север, куда-то к нефтяникам. Ищем другого.
Мнда. Даже сказать нечего.
Первым у нас появился крольчонок. Нет, не так.
Самой первой заявилась соседская Мурка. Она деловито изучила дом, пристально оглядела двуногих, сидящих за обеденным столом на кухне, потерлась о ноги и особенно внимательно обнюхала Сашкину ладонь. Аккуратно съела предложенный кусочек колбасы, раздумывая о чем-то своем, кошачьем. И убежала, не сочтя нужным попрощаться.
Второй раз мы увидели ее тем же вечером. Она уверенно проскользнула в приоткрытую дверь, ведя за собой изящную и настороженную трехцветную кошечку, уселась на задние лапы посреди большой комнаты и принялась деловито умываться. Все ее поведение словно бы говорило: «Я свое дело сделала, дальше уж вы сами». Младшая кошка несколько минут переглядывалась с нами, оценивая и набираясь смелости, после чего мяукнула, подошла к Сашке и запрыгнула той на колени. Хвостатую оккупантку назвали Мелочью.
А вот потом, вторым номером, на кухне обосновался Ухо. Крольчонка подарил Матвей, он животин на мясо разводит и в городе продает. Маленький Ухо – при общем сером цвете шкурки у него правое ухо было антрацитово-черного цвета – родился болезненным, слабеньким и вот уже два дня как ничего не ел, мне его презентовали исключительно для супа. Но Сашка зверька осмотрела, огладила, что-то пошептала на своем языке, и уже на следующий день новый питомец порадовал нас аппетитом и свежей кучкой на полу. Пришлось делать импровизированную клетку.
Следующими в доме прописались цыплята, целых тридцать штук. Купил я их по глупости. Мужик-торговец пропитого вида распродавал остатки (подозреваю, он их спер где-то) и согласился отдать цыплят за символическую сумму в пятьсот рублей. Признаю – mea culpa, поспешил. Кур я собирался заводить, но не так скоро. Просто у нас с бабой Дусей возникло легкое недопонимание и она, когда заказывала мелкую птицу себе и подружкам, заодно включила и меня в список. Так что теперь желтое чирикающее воинство суетится в наспех сколоченном загоне возле сарайчика, укрытое от кошек и крыс железной сеткой, а я в экстренном порядке осваиваю технологии строительства курятника. Оказывается, не такое простое дело, как считают горожане. Кстати сказать, породу цыплят я выяснить не догадался.
С птичника все и началось.
Строитель из меня так себе, но несколько правил отец с дядей вбить сумели, и первое из них: на материале не экономят. Из говна конфетку не слепишь при всем желании. Поэтому доски и крепеж покупать поехал на ближайшую базу, не стал собирать клетушку из нашедшихся в сарае обрезков и кусков горбыля. Как водится, при виде моей зеленой морды продавцы позубоскалили, сфотографировались, зато дали скидку и пару неплохих советов, пообещав привезти все заказанное уже к вечеру. Подумывал заодно нанять работника, чтоб не в одиночку бревна тягать, но обломался.
– Чего это вас так мало-то?
– ФМС свирепствует – расплывчато ответил рыжий Вовка. И конкретизировал. – У нас же в основном узбеки шабашили, а теперь их прижали, вылавливают. Сам помнишь – здесь раньше всегда пара бригад сидела и работу ждала.
– Тогда в деревне поспрашиваю.
– Попробуй – почесал в затылке Вовка. – Жалко, что Гошку забрали. Хоть и псих, но работник классный.
Да, что есть, то есть. Ну, что поделать – придется самому. Саша еще не настолько освоилась, чтобы знакомиться с соседями, я исключительно потому и собирался нанять чужаков. Не люблю выходцев из Средней Азии. Не шовинист, не называю их «чурками» и не считаю людьми второго сорта, просто не люблю. Одно время много общался с русскими, пережившими распад Союза в тех местах, послушал о том, как наших резали, и сделал для себя кое-какие выводы.
До вечера успел начать стройку. Срезал дерн, выкопал ямы под свайный фундамент, сколотил опалубку под сами сваи и залил в них цемент. Тележку гравия сосед презентовал, у него осталось лишку. Вроде бы не так много сделал, а время уходит, уже вечер наступил. Немного подумал и сбегал в лесок на заднем дворе, срубил там ольху, очистил от коры, порубил на мелкие кусочки и оставил сушиться. Схожу с утра на озеро, если поймаю кого – закопчу по-быстрому.
Остаток вечера провел, расслабляясь и просвещая Сашку по поводу реалий нашего мира. И сам заодно тоже просвещался.
– Вернемся к нашим баранам, то есть чиновникам. По отдельности все они – милейшие люди, но в качестве представителей системы вызывают оторопь. Количество нелепых требований и ненужных справок, требуемых ими для совершения простейших действий, зашкаливает за любые пределы. Причем качество это интернациональное, от географии или национальности не зависящее. Бюрократия подавляет.
– Почему?
– Без понятия. Правда, краем уха слышал, что в последнее время, в связи с развитием интернета и электронных технологий, очередей стало меньше. Не знаю, может, и не вранье.
– Вас слишком много и вы неравномерно распределены – высказалась иномирянка. – Система управления чрезмерно усложняется.
– У вас нет больших городов?
– Зависит от расы. Мы, – тут она произнесла слово, выговорить которое моя глотка не в состоянии – селимся кланами, численность которых редко превышает пятьдесят тысяч взрослых личностей. Однако у нас есть три города, считающихся столицами, и в них постоянно живут не менее трехсот тысяч личностей, плюс гости, послы, торговцы… Давно отмечено, что чем обширнее способности отдельной особи, тем больше раса склонна к индивидуализму. Вы лишены магии и потому обречены на стайный образ жизни.
Версия как минимум заслуживает рассмотрения. Среди моих знакомых достаточно людей, первым делом задумавшихся бы о жизни на необитаемом острове, получи они возможность колдовать. Чтоб о жратве и одежде не волноваться.
– Возможно – согласился я. – Иногда смотришь на рожи в телевизоре и плеваться хочется. Некоторые, кстати, так и делают. Или могут ботинком кинуть, не посмотрят, что президент. То есть уровень конфликтности в обществе высокий, отчасти из-за внутривидовой конкуренции, отчасти просто из-за желания сбросить пар.
– Ты опять сворачиваешь на политическую оппозицию.
– Ну что я могу поделать? – из груди непроизвольно вырвался удрученный вздох. – Они меня то веселят, то угнетают. В стране масса недостатков, поле для работы непаханое, а они чем заняты?
– Может быть, не следовало добавлять водку в пиво?
– Иначе не действует.
Организм выкинул очередной фортель и приобрел феноменальную устойчивость к алкоголю. Я не сразу это осознал и успел выпить две бутылки пива, прежде чем ощутил, что опьянения не ощущается вообще. Третью выдул уже внимательнее, прислушиваясь к состоянию и с неприятным холодком понимая – вот он, сюрпризец. В принципе, на этом можно было бы остановиться, но меня обуял исследовательский интерес, и на столе появилась бутылка водки. Сашка к эксперименту отнеслась со скепсисом, сама не пила и активно делилась почерпнутой в Интернете мудростью, заодно рассказав пару незнакомых анекдотов. Правда, то, что это именно анекдоты, она не знала.
Сейчас я доканчивал последнюю, шестую бутылку светлой «Балтики» пополам с водкой и думал, сколько мне открытий чудных готовит будущее. Ибо мозги по-прежнему оставались ясными, координация – четкой, язык не заплетался и поход до туалета и обратно прошел не то, что без инцидентов, а вовсе без пошатываний. Словно вина двести граммов выпил под хорошую закуску.
– Расходимся спать – наконец постановил я. – Завтра с утра на рыбалку пойду. Присмотрюсь к озеру, мужики говорили, здесь хорошие лини водятся. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Постепенно начинаю постигать сущность этой необычной короткоживущей расы, и помогает мне в этом, как ни странно, затеянная супругом стройка. Он не стал выращивать миниатюрное здание, как поступили бы мы или наасу, не создавал башню из воздуха и мрака, не просил скалы расступиться, образуя удобные крепкие тоннели. Птичий домик он собирает. Сначала, в первый день, устроил основание из десятка небольших устойчивых подпорок, причем не из камня, а из некоего жидкого вещества, застывшего через несколько часов. На следующее утро делал что-то еще, раскладывая вокруг дома стволы деревьев со снятой корой, однако подпорки не трогал – как он выразился, они еще не в должной степени затвердели. И только на третий день начал шаг за шагом, постепенно, в одной ему понятной последовательности устанавливать столбы и укладывать доски.
Причем, что характерно, Сергей активно использует маленькие штырьки необычной формы и прочий крепеж. Я добросовестно запомнила названия всех этих гвоздей, шурупов, саморезов, скобок и прочего, но в каких случаях и где их надо использовать, понять не пытаюсь. Однако даже с учетом дополнительных ухищрений он не предполагает, что его творение простоит больше десяти лет без ремонта. Зачем? Жалкое десятилетие для него – огромный срок, за это время измениться может многое, если не все.
Такова суть людей: двигаться постепенно, неотвратимо, используя всевозможные уловки для укрепления позиции. И всегда быть готовым к неожиданностям.
Поймал окушков пяток, щуку и двух неплохих линей. Саша на кухне освоилась, по крайней мере, в части общения с печкой, приготовила уху и жареной картошки со щукой. Вкусно, хотя и непривычно – она постоянно кладет в пищу специи, экспериментируя с пропорциями и временем добавления. А линей я закоптил в железном ящике, нашедшемся на чердаке сарая.
Рыба почти приготовилась, когда заявился Максимка. Это маленький, тщедушный мужичок с феноменальным чутьем на бесплатное угощение, недоступным рациональному уму. Вроде бы и не зовут его, не приглашают – но спустя какое-то время после начала празднования вдруг оказывается, что Максимка сидит рядышком с полной тарелкой и протягивает стакан. Кстати сказать, в паспорте он записан Михаилом, о чем помнят единицы.
– Привет, Серега! – поздоровался пришелец, раздувая ноздри и принюхиваясь к воздуху. – Рыбку коптишь?
– Копчу – согласился я.
– Под пивко, небось, употребишь?
– Не, вчера последнюю бутылку допил.
– Илюху можем напрячь, он съездит – мгновенно предложил Максимка. Организаторские способности у него прекрасные, хоть и узкоспециализированные. – Или Пашку Злотникова, он вроде сегодня в город собирался.
– Да мне и без пива неплохо.
– Не, вкус совсем не тот. Я тебе как спец говорю. Вот, помню…
Следующие минут пять Максимка выдавал потрясающие перлы, причем говорил так, словно грядущие посиделки – дело решенное. Мои лини мысленно уже были съедены, оценены и похвалены. Пришлось его обломать:
– Так где вы сидеть-то собираетесь?
Еще монолог минуты на две, из которого следует, что сидеть мы будем у хорошего, хоть и зеленого, парня Сереги.
– Как у меня? Я вообще не участвую.
– То есть как не участвуешь? Ты ж сказал…
Я мгновенно развернулся к нему корпусом.
– Что сказал?
– Ну, это… – Максимка замялся – что не возражаешь.
– Против чего не возражаю?
– Посидеть.
Возникшие «тюремные» ассоциации удалось отбросить, но не до конца.
– Сидеть я буду один. У себя дома.
– Так уж и один? – внезапно прищурился мужичок. – А говорят, у тебя тут баба какая-то живет.
Меня словно обухом по затылку ударили. Заметили Сашку. Нет, мы и не рассчитывали скрывать ее долго, но хотелось бы протянуть подольше времени. Забыли, что деревня – не город, здесь все на виду, скрыть нового человека от любопытного взгляда нереально.
– Кто говорит?
– Да так, слухи ходят – неопределенно повел плечом Максимка.
– То есть бабы сплетничают и ты вместе с ними. – Понимающе кивнул я. – Мало ли чего длинные языки болтают. Вот, например, говорят, что к Верке Одинцовой какой-то тип по ночам лазает, пока ее муж в городе шабашит. Но ты ж понимаешь – фигня это все. Верка, конечно, баба красивая, но с Илюхой связываться себе дороже.
«Выстрел» делался наугад, но попал точно в цель. Я давно подозревал, что это именно Максимка приударил за Верой. Всерьез не задумывался и доказательств не искал – просто прикидывал в качестве разминки для ума. При всей своей неказистой внешности и весьма сомнительных моральных качествах, мужичок обладал хорошо подвешенным языком и своеобразным обаянием. Совместно они действовали на женщин, как кувалда на бычка, напрочь отрубая мыслительные процессы. По-моему, это какая-то разновидность гипноза, ничем иным притягательность Максимки в глазах слабого пола объяснить не могу.
– Да ну, нельзя же всему верить-то – дорогой гость мгновенно пошел на попятный.
– Вот именно.
– Так, значит, не звать мужиков-то?
– Не звать.
– Эх, жалко! Много теряешь! С хорошей компанией посидеть не грех, а радость. Ну, пойду я, заболтал ты меня чего-то. Работа-то не стоит.
Короче говоря, поганец свалил, испортив настроение. Придется выводить Сашку в люди раньше запланированного. Придуманную ей легенду она более-менее выучила, короткую беседу поддержать сможет, а большего пока что и не нужно. Будет прикидываться плохо говорящей по-русски и делать вид, что не понимает вопросы бабок. Первое время ее контакты с чересчур любопытными аборигенами сведем к минимуму, сказав, что моя «невеста» простыла в дороге и лежит в постельке, еще денька два на подготовку выиграем. А потом – все, постепенно начнем знакомиться с окружающими. Надеюсь, маскировку она сделает качественную…
После визита одного из соседей (обладателя сомнительной репутации) язык мы временно забросили и сосредоточились на «легенде», то есть официальной истории моего появления в стране. Должна сказать, что нынешнее состояние европейских стран и обитающих в них народов вызывает множество вопросов, ответы на которые даже Сергей дать не в состоянии. Например, идея всеобщей терпимости к чужим обычаям. Сама по себе она неплоха и полезна, но что, если соседи имеют милую традицию на совершеннолетие убивать иноплеменника, доказывая храбрость? Исходя из логики тамошних правителей, нужно терпеть и ограничиться уговорами. В то же время они ничуть не стесняются завоевывать иные страны, обосновывая это идеологическими причинами. Наверное, чего-то я не понимаю… Разумеется, я утрирую ситуацию, но исходя из некоторых прочитанных в Интернете статей, подобное реально.
Общедоступность знания до сих пор завораживает меня. Не могу осознать.
День проходит отныне спокойно – я читаю статьи, готовлюсь к явлению себя обществу и медитирую, собирая энергию для маски. С первых минут в этом мире мне ясно, что сложные аспекты Высокого Искусства здесь использовать невозможно и потому придется ограничиться простыми иллюзиями. Надеюсь, хотя бы несколько часов они продержатся, для первого знакомства с соседями большего не требуется.
Вся эта живность, внезапно – у нас в стране традиционно гадости случаются внезапно – объявившаяся в доме, постоянно хочет жрать. Все время. Кролики, цыплята, кошка та же. Тот факт, что они гадят, раздражает в меньшей степени, чем необходимость искать им пропитание. Причем сколько ни дай – все стрескают. Пришлось купить мешок птичьего корма, овощей и внепланово накосить травы. Ну и огород увеличивать сразу на три грядки под овощи.
А ведь в городе о таких вещах даже не задумывался. С другой стороны, там своих проблем хватало.
За кормами и прочими покупками ехать пришлось в соседний поселок, потому как автолавка приедет только завтра. Когда я выложил на стол длинный список с планом покупок, Люда, знакомая продавщица, удивленно вскинула накрашенную бровь:
– Что-то многовато у тебя сегодня, зелененький.
Про мою расцветку в окрестностях уже знали и не удивлялись. Радиостанция ОБС – и реклама не нужна.
– На всю оставшуюся жизнь.
– Сладкое ты раньше не брал.
– Медом обходился.
– А чего же теперь не «обошелся»?
– Невеста ко мне приехала – «раскололся» я. – Это она заказала. Ты еще не видела, сколько она для дома написала – обои там новые, занавески, зеркальца и все такое.
Оказывается, выражение «горящие любопытством глаза» никакое не преувеличение, а четкое описание ситуации. Люда даже из-за прилавка высунулась, так ей стало интересно.
– Невеста?
– Да.
– Чего-то ты раньше про невесту помалкивал.
– Мы прошлой осенью сошлись, когда я отсюда уже уехал.
– И че она сказала, когда тебя таким увидела?
– Да вы, бабы, все одинаковые – махнул я рукой. – Довела, мол, тебя водка.
– А то не так, скажешь?
– Так я все, завязал. Ничего крепче пива не пью, и то в микродозах.
– Ой, сказки-то не рассказывай! Завязал он! Мой тоже с похмелюги клянется, что больше ни-ни, а раз в неделю зенки зальет. Как зовут-то невесту?
– Александра. Саша.
– Шурочка, стало быть. Чего сама не приехала? Берлогу твою отскребает? Так заодно корщетку купи, иначе не справится.
– Болеет она – слил я очередную порцию дезы. – Простуду подхватила.
– Лекарства-то дома есть? Антигриппин, аспирин, цитрамон – тут же обеспокоилась Люда. Женщина она добрая, несмотря на острый язычок.
– Да есть все, просто отлежаться ей надо. Ладно, собирай давай, сама понимаешь – мне домой надо.
Если я хоть что-то смыслю в жизни, к завтрашнему вечеру подробности моей личной жизни будут обсуждать все деревенское общество.
Вернувшись спустя половину часа домой – до деревни недавно проложена неплохая грунтовка – застал интереснейшую картину. Саша колдовала. То есть она еле слышно фыркала, стоило ей услышать про колдовство, магию или чародейство, но иного определения для демонстрируемых ей маленьких чудес я подобрать не смог. Она могла передвинуть листик бумаги по столу, зажечь свечку, успокоить внезапно зашипевшую Мелочь и все в том же духе. Причем всякий раз еле заметно поджимала губы, недовольная результатами.
Сейчас она сидела перед самым большим зеркалом, нашедшимся в доме, и «примеряла маску». Создавала морок, иллюзию для предстоящего знакомства. Волосы сделала чуть потемнее, получив обычный русый цвет, слегка притушила зелень глаз и изменила их форму, убрала клыки и коготки на руках. Одеть в джинсы и свитер помешковатее, и на выходе получится привлекательная женщина с несколько нестандартной внешностью, вполне объяснимой иностранным происхождением. Пока стоит. Начнет двигаться – и взгляд невольно цепляется за потрясающую грациозность и мягкость походки, стройность осанки и горделивую посадку головы. Линии тела становятся плавными, мягкими, в развороте плеч возникает нечто, присущее профессиональным танцором.
– Ты с пяти лет занималась бальными танцами – озвучил я пришедшую в голову мысль. – Журналистикой увлеклась недавно.
Саша отложила в сторону зеркало, изменения разом исчезли, возвращая привычный облик.
– Зачем?
– Походка у тебя слишком бросается в глаза. Так, как ты, двигаются либо опытные бойцы, либо танцоры, а первое объяснить сложнее.
– Я не готова смещать центр массы тела и вообще проводить сложные перестройки организма – нахмурилась иномирянка. – Переход дался мне неожиданно тяжело. Налагать же иллюзию нерационально – она продержится считанные минуты.
– А то, что ты делаешь? – уточнил я.
Саша только усмехнулась в ответ:
– Примитив, не стоящий упоминания в обществе истинных мастеров. И то истает через три-четыре часа.
Опять разница в терминологии дает себя знать, и чудо-браслет не спасает. Впрочем, дело не только в терминологии, мировосприятие у нас разное. Для меня абсолютно все демонстрируемые Сашей способности являются чем-то, сравнимым с полетом Гагарина в космос, для нее же они – примерно как умение дышать для первоклассника. То есть нечто рутинно-привычное, даже изучения не требующее.
Однако куда большую сложность для Саши, на мой взгляд, представляют базовые реакции. Комфортная дистанция для разговора, частота прикосновений, манера построения фраз. Она как-то призналась, что за обращение «ты» незнакомца ее расы могут и зарубить. Потому что не принято, потому что этикет, несмотря на внешнюю простоту, очень жесток и не прощает нарушения основополагающих приличий. А у нас?
