Текст книги "Рассказы по циклам и не очень (СИ)"
Автор книги: Роман Артемьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 51 страниц)
Именно в таком порядке.
После того, как конвой вышел из пространства Черенкова, военные заключили корабли гражданских в охранный периметр. Чем-то напоминает исторический фильм, виденный мной по голотиви. Там пастушья собака точно так же сгоняла овец в плотную отару, не давая им разбегаться и защищая от волков. У нас задачи примерно те же, только надо учесть, что чем ближе корабли друг к другу, тем стабильнее связь, тем быстрее расчеты объединенной компьютерной сети и, значит, выше наш шанс получить новую точку маршрута до того, как прибудут шаару. Их сканеры, или чем они там пользуются, наверняка зафиксировали прокол пространства. Мы все надеемся, что успеем уйти в прыжок до появления патрульных рейдеров, и все готовимся к бою.
Я по привычке вывожу было окно сканера и тут же его удаляю. Бессмысленно. Технологии ушастых превосходят наши, их системы маскировки почти всегда обманывают войсковые датчики. Ходят слухи, что умники из Академии Наук разработали какой-то новый комплекс обнаружения, но пока он не поступил во флот, единственным способом засечь появление врага являются способности коллег Игоря. Они же дают данные орудиям и пытаются, не всегда удачно, выставлять помехи против систем наведения чужаков. Не самая эффективная схема работы, но это лучше, чем ничего. Особенно сейчас, когда на наших плечах тяжелым грузом повисли тысячи беженцев. Драться в такой обстановке, чувствуя ответственность за их жизни, абсолютно не хочется. Может, обойдется? Экран мигнул, тревожно заморгали две алые точки.
Накаркал. Явились.
Виртуал сжимает время, позволяя человеческому мозгу на равных воспринимать чудовищное быстродействие машин. Поэтому излучатель начал наводиться на цель практически в то же мгновение, как пришло первое сообщение о выходящих из прыжка чужаках. Время сейчас шло буквально на вес золота. Стрелять надо как можно скорее, пока системы кораблей не стабилизировались, пока их компьютеры не успели переориентировать защитные щиты против изменившихся условий пространства. Иначе нам придется очень туго… Из всей эскадры вести на равных дуэль с легким крейсером шаару способен разве что новейший монитор «Маршал Рокоссовский», остальным придется рассчитывать на численное превосходство и удачу.
Я рассмотрел предложенные варианты курса цели, выбрал показавшийся самым подходящим и разрешил компу выстрелить в первый раз. Кажется, попал, но оценить результат не смог – вся энергия и вычислительные мощности отданы накопителям, идет подготовка ко второму выстрелу. Снова пришел пакет с информацией, капитан приказала перенести огонь на цель номер два. То ли первый корабль выведен из строя, то ли второй сочтен более опасным. Наша задача в этом бою – не уничтожить врагов, а потрепать и продержаться ровно столько, сколько требуется для расчета новой точки прыжка.
Мы успели выстрелить еще раз до того момента, как автоматика отключила виртуал и флот дружной толпой вывалился в подпространство. Обычные чувства возвращались медленно, мозг не сразу привыкал получать информацию от дарованных природой органов. Чтобы прийти в себя, я не стал сразу вылезать из кабины, а подключил корабельную сеть. Пока Наташка приводит организм в норму и ругает Андрея, снова без разрешения вколовшего лишнюю порцию стимулятора, посмотрю, чего бой стоил эскадре.
Цель номер один, легкий рейдер по нашей классификации, уничтожена. Ну еще бы – из шестидесяти способных вести огонь орудий по ней стреляли сорок девять. Цель номер два, тоже легкий рейдер, поражена и на момент прыжка считается утратившей восемьдесят процентов энергетической мощи. Неплохой результат. В другой ситуации обязательно добили бы, но сейчас в любой момент мы ожидали подхода еще как минимум одного патруля чужаков и задерживаться не могли. Вот странно: шаару всегда ходят либо двойками, либо пятерками. Их крупные соединения тоже кратны этим цифрам.
Мы потеряли «Снегурочку», гражданскую яхту неизвестных мне параметров, плюс несколько военных кораблей получили повреждения. Впрочем, что значит несколько – все шесть, участвовавшие в бою. Наш «Грозный» отделался повреждениями щита, как и остальные три эсминца, на «Рокоссовском» уничтожен легкий излучатель, «Ярославна» лишилась основного узла связи. Повезло нам, что подготовились, что успели выстрелить первыми и по сути отделались легким испугом. Щиты восстановят в течение пары часов, излучатель тоже подлежит ремонту, а узлов связи на крейсерах минимум три. Эскадра по-прежнему способна выполнять задачу.
До следующего выхода из прыжка остается двадцать три часа.
Дита, умудрявшаяся знать все обо всех, в лазарет заявилась первой. Когда я продавил изолирующее поле и вошел в комнату, она сидела возле койки и тихонечко ворковала в самое ухо Игорьку нечто трогательное. Пострадавший взглядом молил о помощи, при виде меня его лицо оживилось надеждой:
– Слава, что угодно, только пусть она от меня отстанет!
– Она все еще лелеет в отношении тебя псевдоматримониальные планы? – Мои губы сами собой разъехались в улыбке. – Ах ты, бедняжечка!
Игорь возмущенно засопел. Родители Диты при каждой встрече пытались познакомить ее с «приличным молодым человеком», доводя дочь до состояния неконтролируемого бешенства. Чтобы не рассориться окончательно, девушка придумала план, долженствовавший, по ее мнению, ослабить напор семьи. Она стала искать себе жениха. Жених должен был, во-первых, быть, во-вторых, не иметь очевидных недостатков, в-третьих, с гарантией не понравиться родне. Дита надеялась, что в таком случае любимые родственники сосредоточатся на добыче компромата на потенциального зятя и перестанут подсовывать ей новых и новых претендентов. А если не перестанут, то можно ведь и разругаться на время под предлогом «вы не уважаете мой выбор».
Игорь на роль подходил идеально. Симпатичный, обеспеченный офицер с хорошими перспективами на будущее, если не учитывать возможности погибнуть в ближайшем бою. Но в глазах представителей старшего поколения, да еще и жителей центральной сферы миров, все его достоинства напрочь убивались пороком владения псионикой. Отдать любимую доченьку мутанту – да ни за что! Лучше уж негр с полудикого Занзибара, чем внуки с генетическими отклонениями.
Именно на такую реакцию Дита и рассчитывала. К сожалению, подыграть подруге Игорь напрочь отказывался, не желая портить карму и оказаться замешанным в скандал. Девушка соглашалась, что среди ее многочисленной родни найдется пара слабопредсказуемых типов, однако от затеи не отступалась и продолжала теребить колдуна.
– Отстань от парня, озабоченная – приказал я, садясь с другой стороны. – Ему отдохнуть надо. Лучше сходи, проверь оборудование – третий контроллер чего-то барахлит.
Девушка бросила в мою сторону планшетку, но тем и ограничилась. Встала, демонстративно грациозно прошла к выходу, послала оттуда нежный поцелуй лишенному возможности сбежать мужчине и покинула комнату. Может быть, действительно пошла с железом возиться.
Игорь облегченно вздохнул.
– Что предлагала на этот раз?
– Годовой абонемент на кольцевые гонки Нового Монако и профиль паладина шестьдесят второго уровня в «Огне и Воде».
От удивления я невольно присвистнул. Насчет гонок ничего не скажу, цен не знаю, а профиль высокоуровневого персонажа в самой популярной сетевой игре стоит дорого. На уровне моей зарплаты за месяц или даже больше.
– Крепко ее достали.
– Паладина она в карты выиграла – сухо уведомил Игорь. – Не понимаю, чего она ко мне пристала? Бросила бы клич в сети, мол, меняю шестьдесят второй уровень на роль придурка на семейном празднике – к ней сразу толпа артистов набежит!
– Дело деликатное, постороннему не доверишь. – Эту тему мы уже обсуждали, мне Афродитины заскоки были неинтересны. Поэтому я спросил о другом: – Ты как здесь оказался?
– Перенапряжение. – Псион поймал ртом торчащую из стенки трубочку с белесой дрянью и отсосал чуток. – Помехи ставь, вас наводи, телепатов ушастых блокируй. Вот и не выдержал. Мы все, кроме дежурных, сейчас здесь отдыхаем.
Я вдруг подумал, что сложись судьба иначе, мог бы оказаться на его месте. Или просто в той же компании. У меня имелись пси-способности, слабенькие, но все-таки вполне достаточные для поступления в Академию. Но родители были против, а сам я в четырнадцать лет плохо понимал, зачем тратить десять лет жизни на изучение не пойми чего. Тогда круг моих интересов состоял из друзей, девушек, игр и моделей гражданских флаеров. Я четко знал, что стану инженером, буду разрабатывать новые машины, работать на одну из крупных корпораций… Не сложилось. На четвертом курсе политеха корабль, в котором летела вся моя семья, был уничтожен рейдером ушастых, и я пошел в армию.
– Подкинуть тебе информации для размышления? Без передачи.
– Ну, подкинь.
– До вчерашнего боя наши шансы выбраться составляли двадцать два процента – Игорь ухмыльнулся, уловив мое неверие. – Именно столько. Мы вышли без крупных повреждений, и теперь они скакнули до тридцати одного.
– Почему так мало?
– Шаару на пятнадцать тысяч лет раньше нас вышли в космос. То, что мы вообще можем им сопротивляться, просто чудо. Голое везение, помноженное на закупки технологий у иннани. – Игорь устало прикрыл глаза. – Ушастые во многом превосходят нас. Даже их телепаты и то сильнее.
– Но вы же справляетесь?
– Одни псионы войну не выиграют. Кроме того, наш диапазон воздействия больше, но умеем мы меньше. Нас мало, часто мы сидим на наркоте. Народ в Академию идет неохотно, потому что перспективы сомнительны, а ограничений по жизни полно и относятся к нам с подозрением. Вот и делай выводы.
С такой точки зрения на войну я не смотрел. Рядовой и старшинский состав вообще редко задумывался о глобальных проблемах – более приземленных дел хватало. Высказывание старшего помощника о качестве подготовки состава имеет куда большее значение на корабле, чем сотня статей с речами политиков или даже адмиральский приказ. Потому как несет намного более близкие и понятные последствия. О тактике и стратегии рассуждают офицеры в курилке. Низшим чинам хватает знания, что чужаки дальше пограничных миров не прорываются и хотя технологическое превосходство не на нашей стороне, бить врага можно. А там, глядишь, ученые что-нибудь придумают.
– Ладно, потом договорим. – Слова Игоря требовалось обкатать в голове, поэтому я сменил тему. – Тебя когда отсюда отпустят?
– Перед выходом из прыжка. Когда в реальный космос выходим, весь отдел на дежурство становится.
Не знаю, чем руководствовалось начальство, принимая решение выйти в такой близи от системы. Какими-нибудь высокими соображениями. Действовали по тому же сценарию, что и в прошлый раз – военные составили периметр, гражданские суда начали расчет нового прыжка. Штурман из рубки сообщил, что раньше здесь на одном из астероидов располагалась исследовательская станция, но теперь она уничтожена и вместо нее висит маяк шаару. Потом пришел нагоняй от командира и мы заткнулись.
Чужаки все-таки заявились, но бой не состоялся. Они вышли из прыжка слишком далеко. То ли побоялись гравитационного колодца местной звезды, то ли наши псионы обманули их системы сканирования. Как бы то ни было, эскадра успела переместиться до того, как оказалась в пределах досягаемости орудий противника. Пострелять не пришлось, даже маяк ушастых не тронули, хотя он был вообще не защищен. Экипаж бродил по кораблю в смешанных чувствах. То, что нам удалось убежать, всех радовало. С другой стороны, ходили упорные слухи, что шаару умеют считывать след с разрывов в пространстве и, значит, в точке выхода нас вполне может ждать целый флот. Правда это или нет, никто не знал.
Наверное, все-таки правда.
Прыжки обычно следуют с интервалом в сутки. На кораблях принята тройственная система исчисления времени: общемировой стандарт, согласованный с представителями иных рас, земное время и годовой цикл планеты приписки. Мы базировались на Переплуте, а у него период обращения вокруг звезды почти не отличается от земного. Так что конвой вынырнул из пространства Черенкова примерно через двадцать три часа с копейками. Нас действительно ждали.
Самое обидное, что этот прыжок был предпоследним. Следующий привел бы нас прямо к мощнейшей базе возле Маяка Айвазовского, служившей портом приписки второму секторальному флоту. Там мы плевать хотели бы на любых чужаков. Шаару однажды уже пытались налететь на Маяк, но так получили по зубам, что с тех пор даже окрестностей его избегают. Видимо, не судьба.
Ушастые прилетели одной стандартной звездой, то есть крейсер, легкий крейсер и три рейдера. Тем фактом, что нас больше, никто не обманывался. Завалить полную пятерку с нашими силами нереально, в лучшем случае, мы сумеем выиграть время для транспортов и, при диком везении, уничтожим хотя бы один корабль врага.
«Грозному» в качестве цели распределили рейдер за номером четыре. Единицу, судя по экрану, присвоили флагману чужаков, двойку – легкому крейсеру. Спустя секунду после выхода в реальное пространство исчез однотипный нашему эсминец «Горячий», на которого пришелся удар всей пятерки врага. Строй сломался. Шаару находились на слишком большой дистанции, и если мы не хотели оказаться в положении расстреливаемых издали мишеней, следовало подойти поближе, то есть оторваться от гражданских. Причем ракетное оружие, как раз и предназначенное для сражений на больших расстояниях, мы использовать не могли. Системы наведения ракет не улавливали кораблей чужаков.
Первый выстрел я сделал одновременно с гибелью «Гончего». Это такая традиция – называть эсминцы одной серии на одну букву. Нас, экипажи кораблей на букву «г», часто дразнили сами понимаете как, что не раз приводило к дракам в кабаках и оборачивалось серьезными дисциплинарными взысканиями. Стрелял издалека, по малость устаревшим данным, промазал или попал, до сих пор не знаю. Особых возможностей смотреть по сторонам в бою нет, но даже той смазанной картинки, что имелась на сканере, хватило, чтобы понять замысел адмирала. Он нами жертвовал. Корабли не сосредоточили огонь на одном из противников, а вели рассеянный огонь. Так больше шанс, что все ушастые получат повреждения и не станут пытаться атаковать транспорты. Второй залп я точно влепил в цель, потому что компьютер немедленно отметил изменение уровня энергии щитов и я даже в камере почуял скачок напряжения. Эсминец выпустил ракеты. Гарантий, что головки наведения сработают как надо, нет, однако идущее от подбитого рейдера излучение можно использовать в качестве ориентира. Вот капитан и решила рискнуть. В конце концов, чего снаряды экономить? До разбирательств с чинушами мы всяко не доживем.
Третий залп орудия совпал с попаданием в наш корабль. В камере слабо чувствуется, тряхнуло эсминец или нет, но, судя по датчикам, врезали нам здорово. Поступление энергии махом сократилось на двадцать процентов, наш энергетик матерился, забивая канал нецензурщиной, и лихорадочно переключал потоки с дополнительных систем на основную. Накопители орудия медленно заполнялись. Мы уже почти набрали нужную мощность, когда показатели сети снова заскакали – с рейдера прилетел еще один гостинец. И все-таки я не стал торопиться, дождался, пока показатели состояния готовности зажглись зеленым цветом, и только тогда отдал приказ открыть огонь. Практически вслепую, на голой интуиции.
То, что выстрелить в пятый раз мы не успеем, было очевидно. Сергей пытался зарядить излучатель, но энергия поступала настолько тонкой струйкой, что рассчитывать на успех не приходилось. Попробовать эвакуироваться? Шаару расстреливали спасательные капсулы, но на базу наверняка уже ушел сигнал о помощи и, возможно, сюда спешит дозорная эскадра. Успеет или нет, зависит от того, где она находилась в момент приема сигнала. Можно попытаться… Расчет заругался, услышав команду на экстренный выход, и если бы не командирский код, попытался бы продолжить свое бессмысленное занятие. Так и отдавали команды до последнего, пока вирт-камера меняла конфигурацию.
Боевой отсек никогда прежде не выглядел таким разгромленным. Медичка лежала на полу, хотя показывающие состояние огоньки на скафандре светились зеленым цветом. Должна встать. Я все еще находился в растянутом времени, поэтому движения Наташки казались мне невероятно медленными. Бронированные капсулы с нашими телами кое-где покрыты царапинами, по стене протянулась длинная узкая щель, в которую со свистом истекает кислород. Это мелочь, стена сейчас зарастет. Выживание корабля зависит от стабильности поступления энергии и от логики чужаков, сейчас решающих, то ли добить подранка, то ли перенести огонь на уцелевшего противника. Судя по имеющейся у меня информации, бой продолжается. «Рокоссовскому» удалось попасть в флагман шаару из главного калибра, и хотя сам монитор к этому времени утратил ценность в качестве боевой единицы, разозленный враг продолжал обстрел. «Ярославна» и «Мангуст», тоже потрепанные, вели перестрелку с легким крейсером, избавляя того от щитов. Выиграть им не суждено: оба корабля находились в полуразобранном состоянии и продолжали сражаться не иначе как волей Всевышнего. Оставшиеся корабли, входившие в состав наспех собранной эскадры, были эсминцами. Считая наш «Грозный», вроде бы собравшийся стрелять из носового излучателя, на три рейдера ушастых приходилось четыре соперника. Практически невредимый «Независимый», по которому еще никто не стрелял, потерявший маневренность «Гордый» и лишившийся щитов, но не утративший огневой мощи «Неотвратимый».
Буквально в следующую секунду положение изменилось. «Ярославна» взорвалась, подавая на всех каналах сигнал «омега» и разбрасывая капсулы со спасшимися членами команды. Последним ударом она сумела дотянуться до обидчика, попав ему в энергетическую установку и тем самым значительно снизив показатели. «Мангуст» получил шанс если не на победу, то на месть. «Рокоссовский» получил очередное попадание, лишившись последнего орудия и окончательно превратившись в кусок металла. Сеть утверждала, что от флагмана тоже отстреливаются спас-капсулы. «Гордый» принял на себя удар сразу двух рейдеров, третьего и четвертого номеров, но, несмотря на тяжелейшие повреждения, выходить из боя отказывался. Наверное, рассчитывал на ракеты, потому что стрелять чем-то иным не мог. У четвертого рейдера как раз слетели щиты, побитые еще нами, он вовсю излучал, так что вероятность утащить за собой на тот свет один из кораблей шаару стремительно возросла.
«Неотвратимый» взорвался. Пятый рейдер добил-таки его, влепив из всех орудий разом. Малым утешением нашим парням мог бы послужить тот факт, что последним выстрелом они тоже попали, и вроде бы даже пробили щит, но сильно этот успех расклад не менял. Теперь против трех рейдеров оставались один целый эсминец и два калеки, толку от которых мало.
Гражданские продолжали расчет. Команды покинуть борт пока что не поступало, техники упорно боролись за живучесть корабля, так что нам троим оставалось попытаться расслабиться и наблюдать за продолжением бойни. Выжить мы не рассчитывали, но надеялись увидеть, как конвой уйдет в прыжок. Ну не зря же умираем-то? Потом по сети пришел приказ подключиться к управлению малым бортовым излучателем и открыть огонь по номеру четвертому. Расчет излучателя погиб, удар гетеролазера проломил обшивку и дошел до укрытой в недрах корабля кабины, но само орудие уцелело и даже было готово к выстрелу. Мощность у него слабенькая, чужаков повредить из него почти невозможно, зато оно, в противоположность нашему, работает. И, возможно, от него даже будет какой-то эффект – по цели-то без щитов.
Следующим выстрелом в нас опять попали. Причем так, что вся компьютерная периферия отключилась и мы, трое артиллеристов, оказались заперты в своих камерах-саркофагах. Я даже не мог определить, жива наша медичка или нет. Связи нет, покинуть корабль невозможно, даже общаться с остальным расчетом не выходит. Датчики показывают, что они вроде бы живы, но можно ли датчикам в такой ситуации верить? Плюс ко всему камера отказывалась выпускать меня из вирта, так что время тянулось невообразимо долго. Нельзя объяснит, каково это – лежать неподвижным в запертом гробу, не знать, что происходит вокруг и ждать смерти. Страшно. Горячка боя отступила, автоматика отказывается вкалывать новую порцию возбуждающего коктейля, и поневоле ты начинаешь понимать, что, кажется, твое время пришло. А тебе всего двадцать шесть.
В такие минуты чего только не передумаешь.
Живы мы остались благодаря патрулю. Два легких крейсера и один эсминец уловили сигнал бедствия и ринулись на помощь избиваемой эскадре. Не самый умный поступок с их стороны, но нас он спас. К моменту их появления конвой успел завершить расчет и уйти в прыжок, из двенадцати вступивших в бой кораблей уцелели трое, причем все они находились не в самом лучшем состоянии, а шаару потеряли всего один рейдер и могли бы продолжать сражаться. Даже с учетом полученного подкрепления, враг все равно победил бы. Почему ушастые отступили, мы не знаем. Мы вообще ничего не понимаем в их поступках, их мышление слишком отличается от нашего. Почему они нападают в одних случаях или пролетают мимо, не тронув заведомо беззащитную жертву, в других? Зачем они начали войну? Где их планеты? Ксенопсихологи бессильно разводят руками.
Ремонтные роботы копошились в чреве корабля, растаскивая завалы. Использовать на тяжелых работах людей перестали давно, с тех пор, как «Мацусита кибертроникс» выпустила на рынок свою первую модель строительного комбайна с искусственным интеллектом. Так что теперь в опасных зонах сновали защищенные многорукие механизмы, в исключительных случаях обращавшиеся за помощью к операторам. Примерно так нас и отыскали. Первым делом проверили состояние, подключили к сети, сообщили последние новости. Порадовали сообщением что, кажется, мы выбрались из заварухи живыми, сообщили о смерти Наташки. Потери были очень велики. Из пятидесяти семи человек экипажа в живых осталось девятнадцать, в том числе погибли капитан и первый помощник. Сейчас командовал старший артиллерист лейтенант Зимин, пятый по старшинству в старой цепочке. Можно только гадать, спаслось бы больше человек, отдай покойная капитан приказ на эвакуацию или нет. Сейчас уже никто не скажет.
Нас вытащили из-под завалов и прямо в камерах отправили на госпитальное судно. К этому времени в систему прыгнула целая эскадра в составе трех мониторов, четырех крейсеров и двенадцати эсминцев, плюс корабли сопровождения. Там таких, как мы, наконец-то извлекали на свободу и после короткого лечения отправляли на опрос, а потом на отдых. Ну, отдых – это слишком громко сказано. Позволили пару дней поваляться на койке и посплетничать.
«Грозный» превратился в настолько избитую груду металла, что его решили не восстанавливать. Даже отбуксировать не смогли. Его имя будет присвоено другому кораблю. Сейчас их много закладывается, утверждена специальная программа строительства, под нее выделяются огромные средства и даже введен дополнительный налог. Дело в том, что одновременно с нападением на Туман ушастые атаковали еще несколько планет. Схватки с полными десятками или даже двадцатками шаару шли по всей протяженности зоны боестолкновений, флот потерял огромное число кораблей и, что куда существеннее, многих подготовленных специалистов. Ведь наштамповать десяток тех же эсминцев наша промышленность сможет, даром, что оборудование высокотехнологичное. Возможности есть, оружие даже чужакам продаем. Намного сложнее подготовить профессионалов, знающих, как этим оружием пользоваться.
За неделю активных боев погибло тридцать два монитора и сто шесть крейсеров всех типов, потери более легких кораблей продолжали подсчитывать. Репортеры кричали, что второй и четвертый секторальные флоты полностью уничтожены, у других стран-членов Альянса счет мясника шел не меньшими цифрами. На самом деле, конечно, ситуация не настолько плоха, насколько казалось со стороны. Мы отстояли основные базы, не позволили врагу прорваться к центральным мирам, планеты тоже отбились. Если не считать Тумана, конечно же, но и там шаару хорошо потрепали. И конвой мы провели. Зато теперь политики были вынуждены вытащить голову из песка или оттуда, где она у них традиционно находится, и всерьез начать переводить экономику на военные рельсы.
Что касается моих дел… Еще до возвращения на Маяк меня вызвал к себе Зимин и, после дежурных расспросов о здоровье и планах, сделал неожиданное предложение. То есть с моей точки зрения неожиданное. Оказывается, он уже обсуждал с капитаном этот вопрос и даже подготовил нужные бумаги – двадцать шестой век на дворе, а мы по инстанциям макулатуру шлем! – осталось только со мной переговорить.
– Скажите, старшина, как вы видите свое будущее?
– Простите, товарищ лейтенант. Не понимаю вопроса.
– Ну сами посудите – Зимин откинулся в кресле, немедленно подстроившееся под его изменившуюся позу. – Вы воюете уже четыре года. Старшиной стали два года назад, после переаттестации и продления контракта. Дальше-то что?
– Продолжу воевать – пожал я плечами. Вопрос, на мой взгляд, действительно глупый. – На время ведения военных действий контракты не расторгаются.
– Да, но в каком качестве? – хмыкнул лейтенант. – Короче. Я предлагаю вам, Ильин, поступить на ускоренные курсы офицеров. Полевой патент получите хоть сейчас, мне так даже удобнее, за месяц подготовитесь и сдадите экзамены. Если меня назначат капитаном нового «Грозного», как обещают, я просил бы в качестве старшего артиллериста вас. Знаете, почему?
– Мы давно работаем вместе.
– Не только. Я знаю, что вы разбираетесь во всех типах орудий, установленных на корабле. У вас стабильно лучший процент попаданий во флоте. Подчиненные вас тоже уважают. – Зимин пожал плечами. – Вы можете хорошо стрелять из пушки, а можете научить десятки людей хорошо стрелять из пушки. Во втором случае пользы человек приносит больше. Подумайте об этом, Ильин. Свободны.
Подумать есть о чем. Стать офицером я никогда не стремился. Откровенно говоря, вообще не думал о будущем – ни когда бросал университет ради поступления в армию, ни подписывая дополнение к контракту, ни вчера, ожидая освобождения из плена камеры. Привык считать, что будущего у меня нет.
У меня была очень хорошая семья, создавшая мне счастливое детство. Сильный отец, красивая и добрая мать, всегда готовый поддержать старший брат. Какая это невероятная редкость и великое богатство я понял еще в школе, глядя на родителей своих одноклассников. Их гибель, неожиданная и несправедливая, разрушила мой мир. В новом мире, склеенном из обломков, была только война. Все, что я хотел – возможности нажимать на курок.
Еще неделю назад, до Тумана, я принял бы предложение Зимина не раздумывая. Это было именно то, что требовалось. Эффективнее убивать ушастых. Что изменилось? Наверное, я изменился. Хватило двух вещей, и обе связаны с Игорем. Он ведь погиб, вместе с остальными псионами нашей эскадры. Нет, вру – один эспер выжил. В лазарете он лежал в отдельном боксе и ему непрерывно кололи снотворное, потому что когда он просыпался, то дико орал. Словно видел нечто ужасное. Афродита тоже жива, но когда я видел ее в последний раз… Похоже, демонстративная попытка жениться на Игоре с ее стороны была не просто забавной игрой.
У нее сейчас такое же выражение глаз, как у меня четыре года назад.
Мне не хотелось бы, чтобы она повторяла мои ошибки. Тем более, что ей есть, на кого опереться.
В существующей всепланетной сети, дальнем потомке легендарного Интернета, можно отыскать любую информацию. Современный мир вообще очень прозрачен, полностью скрыть какие-либо сведения невозможно. Поэтому секретность достигается за счет неверной интерпретации открытых фактов, замалчиванием, подчеркнутым игнорированием, размещением правды на сайтах с «подмоченной» репутацией или размыванием точных данных по разным источникам. Но кто ищет, тот найдет. При наличии желания, толики скептицизма и мало-мальского умения работать с сетью узнать нужную информацию можно.
Что я знал о псионах? Только общеизвестные факты, помноженные на обывательские домыслы и впечатления от просмотренных в детстве сериалов. Подробностями не интересовался. А сейчас вдруг понадобилось, залез в сеть и начал выяснять удивительные вещи.
Методики нетрадиционного взаимодействия с миром начали разрабатываться примерно в середине двадцатого века, в рамках так называемой «холодной войны». Был такой коротенький исторический период, Россия враждовала с одним из Британских протекторатов или как-то так. Тогда ни генетика, ни нейрофизиология не имели должного развития, нанотехнологии тоже только-только появлялись, поэтому успехов разработчики не добились. Зато заложили основу нескольких областей науки, позднее позволивших сделать рывок в космос. Спустя три века о псионике вспомнили в связи с открытиями профессора Роговцева в области изучения ноосферы, но к тому времени сформировалось прочное общественное мнение, направленное против мутаций организма. Причины общеизвестны – чума Ларсона, восстание Хатико, алкогольная эпидемия… К корректировке генома человечество с тех пор относится настороженно. Однако, после долгих дебатов, подкрепленных результатами испытаний, мнение сторонников псионики перевесило. Немалую роль в этом сыграли щедрые денежные пожертвования корпораций, нуждавшихся в аналитиках экстра-класса и почуявших возможность заполучить огромное конкурентное преимущество.
Тем не менее, в старых мирах псионов недолюбливали. Причем ограничения существовали и на бытовом, и на законодательном уровнях. Например, в некоторых странах официально допускалось существование ресторанов «только для не-генмодифицированных людей», запрещались смешанные браки, хотя наследственность процедура изменения не затрагивала. Заходить в казино или играть на бирже эсперы не могли нигде. В пограничье им жилось попроще. Во-первых, большинство псионов служили в армии или флоте, а на фронтире традиционно уважительное отношение к военным. Во-вторых, нравы здесь попроще, народ друг друга знает получше, бюрократии меньше. Сразу видно, кто чего стоит. И, в-третьих, сложно плохо относиться к тому, от кого зависит твоя жизнь и чьи предупреждения не раз ее спасали.
С началом столкновений с шаару статус псионов повысился. Их способности превратились из просто чрезвычайно удобного инструмента в стратегический ресурс, от которого зависело выживание человечества. Это отразилось в изменившейся риторике дикторов новостей и возрастании числа популярных передач, пропагандирующих образ экстрасенса-воителя. Но, если исходить из представленных на сайте Академии Псионики сведений, увеличения числа выпускников пока не заметно. Впрочем, стандартный курс обучения составляет десять лет, и последствия рекламной компании еще просто не успели сказаться.
