Текст книги "Тайное братство"

Автор книги: Робин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

40

Темпл, Акра

15 июня 1268 года

Завидев Уилла, Саймон поставил бадью с водой у дверей конюшни, вытер руки о тунику. Сильно застучало сердце. Захотелось побежать и спрятаться, подождать, пока Уилл пройдет, но он не смог.

Уилл оглянулся на его оклик. Улыбнулся, помахал рукой, но лицо по-прежнему оставалось угрюмым. Саймон почувствовал знакомый трепет, всегда появляющийся при встрече с Уиллом, еще с Нью-Темпла. Но тогда это было приятно, а сейчас…

– Что случилось? – спросил Уилл.

– Да ничего. – Саймон улыбнулся. – Как ты? Мы не виделись несколько дней. С тех пор как вернулись.

– У меня все прекрасно. – Уиллу не хотелось стоять на солнце. Оно клонилось к закату, но все равно после очередного жаркого дня было душно. А тут еще из конюшни несло навозом. – Ты хотел что-то сказать?

Тон вроде был дружелюбный, но все равно какой-то официальный. Саймон совсем приуныл.

– Днем приходил Эврар, искал тебя. Велел передать, чтобы ты к нему пришел.

– Хорошо. – Уилл повернулся уходить.

– Он сказал, дело важное, – вяло проговорил Саймон ему в спину.

Уилл оглянулся:

– Ничего, несколько часов может подождать.

Саймон прикусил губу.

– Куда ты собрался? Скоро вечерня.

– Есть дела.

– Может, я могу помочь?

– Нет.

Саймон смотрел ему вслед.

Отношения у них на Святой земле были совсем не такие, как прежде. А после Антиохии совсем разладились. Саймон спросил Робера, не говорил ли он чего Уиллу. Тот заверил его, что нет.

Странно все как-то. Все пережившие Антиохию и добравшиеся сюда стали друг другу ближе, а вот у них наоборот. Переход по скалистой пустыне в Акру лучше не вспоминать. Весь первый день, куда бы они ни оглядывались, горизонт позади скрывался в дыму. Ночами Уилл разговаривал во сне. В торопливой скороговорке Саймон смог разобрать лишь одно слово: «Элвин». Его Уилл произносил мягко, с придыханием.

Это имя камнем висело на шее Саймона. Он взял бадью, наполнил поилки лошадей и задумался.

– Надо покончить с этим раз и навсегда!

Оставив конюшню на младших конюхов, он отправился в рыцарские покои.

Робер мыл руки перед вечерней. Удивленно посмотрел на Саймона с гусиным пером и листом пергамента в руке:

– В чем дело?

Саймон осмотрелся, есть ли кто-то еще в комнате.

– Ты рассказал Уиллу?

– Я же говорил, что нет. – Робер закрыл дверь.

– Тогда почему он со мной разговаривает как с чужим? – Саймон не мог представить причину разлада с другом. Только признание, вырвавшееся у него тогда, в Антиохии, почти на пороге смерти.

– Тебе это кажется, – сказал Робер. – Уилл просто не в себе. Ничего удивительного. Он потерял отца, потом Элвин. Его предал Гарин. Нужно время, чтобы со всем этим примириться.

– Я должен искупить вину. – Саймон протянул Роберу пергамент и перо. – Прошу, напиши для меня письмо.

Церковь Святой Марии, Акра

15 июня 1268 года

Пизанский квартал, улица Трех Волхвов. Птицы выделывали в бледно-розовом небе спирали. Колокола церкви Святого Андрея зазвонили к вечерне. Звон быстро подхватили другие колокола, и вскоре город огласился эхом гулких раскатов. По рассказам моряков, эти раскаты можно слышать в море за целую милю от берега. Улицы в квартале были узкие, но здания хороши. Одно лучше другого. Стекла в окнах сияли золотом на закатном солнце, даже больно взглянуть.

Колокола умолкли. Уилл продолжал свой путь. Рыночная площадь опустела. Земля была усыпана ошметками фруктов, навозом. Потерянную какой-то женщиной шелковую шаль вяло трепал горячий соленый ветер с бухты.

Сейчас почти середина лета. В Париже скоро начнется ярмарка. Девушки станут носить в волосах ленты. В прицептории на воротах перед турнирным полем уже висит список участников турнира.

Уилл пересек площадь с навесами из голубой и зеленой ткани, вошел в ворота Венецианского квартала. Стражник безразлично кивнул – мол, проходи, тамплиеру можно, и он быстро зашагал к церкви Святой Марии. Служба почти закончилась. Уилл произнес вместе с паствой «Отче наш», подождал, пока все выйдут. Несколько человек задержались, преклонив колени в молитве. Священник возился с чашей причастия и блюдом с оставшимися облатками. На первой скамье, склонив голову, сидел человек. Уилл направился к нему по боковому проходу мимо алтаря Богоматери, окруженного десятками свечей. Такие свечи зажгли во всех церквях Акры, с тех пор как пришла весть от принца Богемона о падении Антиохии. Спасшиеся рыцари появились, когда город находился уже в трауре. Уилл взял со стойки свежую свечу, зажег от пламени одной из горящих и поставил перед мраморной статуей Мадонны, ласково смотревшей на него сверху вниз. Затем прошел к передней скамье и сел рядом с человеком.

– За кого ты поставил свечу? – спросил Гарин, поднимая голову.

Уилл пожал плечами.

– Все готово?

Гарин кивнул.

– Тут есть комната в боковом приделе. Священник нас проводит.

– Ему можно доверять?

– Я только сегодня его увидел. Но мне этого священника указал очень надежный человек. – Гарин бросил взгляд на алтарь и понизил голос. – Он согласился помочь с большой охотой. Ведь во время войны с Генуей тамплиеры поддерживали Венецию, а на другой стороне воевали госпитальеры. Кроме того, в одной из схваток тамплиеры спасли его брата.

– И ты считаешь, что может получиться?

Гарин нахмурился:

– Ты передумал?

– Нет. Я слишком много потерял из-за этой чертовой книги и хочу закончить. Но надо действовать наверняка. Например, этот слуга. Он не заманит нас в ловушку?

– Со слугой все в порядке. Он тоже пожелал помочь. По рассказам старика, пробыл в услужении у великого магистра госпитальеров двадцать лет, просился перевести в сержанты, но ему отказывали. Старик ожесточился, затаил обиду. Ну а я предоставил ему возможность отомстить и вдобавок дал золота. – Гарин усмехнулся. – У каждого человека есть сокровенные желания, Уилл. Только нужно знать, за какую струну дернуть, чтобы издать нужный звук.

– Этим уловкам ты обучился, работая с Грачом?

Гарин тяжело вздохнул.

– Тебя на самом деле волнует, можно ли доверять мне, да?

– Не в этом дело, Гарин. Я просто хочу быть уверен в удачном исходе. Если слуга сказал правду, а по его словам, книгу скоро перенесут в более надежное место, – то у нас сегодня единственный шанс.

Гарин опустил голову.

– Ты не веришь, что я изменился?

Уилл продолжал молча сидеть, откинувшись на спинку скамьи.

– Но ведь я сам предложил тебе свою помощь, – продолжил Гарин.

– У Эврара свой план возвращения книги.

– Но, насколько я знаю, до сих пор ничего не получилось.

Уилл промолчал. Пока он отсутствовал, Эврар послал за «Книгой Грааля» двух наемников. Они не возвратились. А неделю спустя на совете управителей Акры Гуго де Ревель сообщил, что в его покои проникли воры и пытались взломать железный ящик. Их настигли и убили. Узнать, кто их послал, не удалось. Эврару ничего не оставалось, как ждать.

– А у нас может получиться, – сказал Гарин. Он бросил взгляд на Уилла и добавил: – Книга мне не нужна. Иначе я не стал бы рассказывать тебе, а сделал все сам.

– А Грач? Он же разгневается, если узнает, что ты помог Эврару.

Гарин опять опустил голову.

– Я уже говорил, и не раз, – он меня заставил.

– Если тебе угрожали, почему не пожаловался инспектору? С Грачом бы расправились очень быстро.

– Но все равно он бы успел убить мою мать! – Гарин понизил голос. – Послушай, Уилл, у меня с ним все кончено. Больше мне нечего сказать.

– Для начала ты мог бы рассказать правду. Чей человек Грач? Как он проведал о книге?

– Не знаю! – Гарин полез в висевший на поясе кошель. – Смотри.

Уилл нехотя взял протянутую вещицу. Удивленно рассмотрел. Медная бляха с чеканным изображением двух рыцарей-тамплиеров верхом на одном коне.

– Ты дал ее мне после турнира. Победил ты, а я проиграл, но ты отдал мне свою награду. – Гарин с волнением наблюдал за Уиллом, надеясь, что он не заметит подмену. Настоящую он давным-давно выбросил в Темзу. – Я хочу вернуть ее тебе. В знак примирения.

Уилл помолчал. Затем вложил бляху ему в ладонь.

– Ты спас мне жизнь в Антиохии, и я благодарен тебе за это. Но друзьями, Гарин, мы снова не станем. Я не могу простить тебе… – его челюсть напряглась, он отвернулся, – случившееся в Париже.

– Я понял. – Гарин грустно кивнул, сунул бляху обратно в кошель.

Вскоре к ним подошел священник, пригласил следовать за ним. В комнате, сизой от дыма ладана, священник показал на большой сундук:

– Утром приходил человек и положил сюда все необходимое. – Он говорил с сильным акцентом.

– Спасибо, – сказал Гарин. Священник кивнул.

– Я вас покидаю. Переодевайтесь. Одежду можете оставить здесь. Эту дверь я оставлю незапертой. Выйдете через нее и тем же путем вернетесь. Дойдете до Еврейского квартала, минуете общественные бани. А дальше увидите стену командорства госпитальеров.

Священник вышел. Гарин открыл сундук, вытащил две аккуратно сложенные черные накидки с белыми крестами на груди и спине. Одну протянул Уиллу. Они быстро переоделись. На дне сундука лежал свернутый лист пергамента. Гарин его развернул. Оттуда выпал ключ. На самом пергаменте был грубо набросан план командорства госпитальеров с отмеченными покоями великого магистра де Ревеля.

Сложив свои мантии в сундук, они вышли на темную улицу. Следуя указаниям священника, быстро добрались до командорства. Затаив дыхание, вошли в ворота. Стражники подняли фонари, увидели знакомые накидки и без слов впустили.

Многолюдный двор командорства. Только что закончился ужин. Они деловито проследовали мимо слуг, мальчиков-посыльных и сержантов. Вежливо кивали любому встреченному рыцарю, тот кивал в ответ. Здешнее командорство, как и прицепторий у тамплиеров, служило перевалочным пунктом. Люди постоянно прибывали и убывали, поэтому большинство не знали друг друга.

У входа в главное здание пришлось остановиться в освещенном проходе, чтобы тайком свериться с планом. Покои великого магистра находились наверху самой высокой башни, куда вела винтовая лестница. Если вдруг кто-то встретится на пути, придется сказать, что они пришли поговорить с великим магистром. По лестнице двигались спокойно и уверенно, стараясь не вызвать подозрений. Пока план работал на удивление хорошо. Лишь бы не наткнуться на Никола де Наварра.

Наверху закругленные коридоры шли направо и налево. Сверившись с планом, они двинулись направо. Из высоких сводчатых окон открывался потрясающий вид на город, освещенный бледным полумесяцем и огнями факелов.

Снизу, из-под двери покоев великого магистра, проникал слабый свет. Уилл постучал по темному дереву. Не дождавшись отклика, постучал снова. И опять ничего. Тогда он осторожно толкнул дверь. Она со скрипом отворилась. Покои освещало пламя двух свечей на большом столе в центре. Сзади в стену вделан железный ящик. Уилл увидел его сразу. За мраморными колоннами виднелись сводчатые окна, такие же как в коридоре. Освещенным оставался лишь небольшой островок в центре, все остальное тонуло во мраке.

У стола Уилл замер.

– В чем дело? – прошептал Гарин.

Уилл показал. На столе валялись вперемежку пергаменты и перья. Некоторые разбросаны по полу.

– Может быть, здесь всегда такой порядок, – пробормотал Гарин. – Это же госпитальеры. Пошли. – Он приблизился к ящику, вытащил из кошеля ключ.

Когда глаза Уилла привыкли к полумраку, он с ужасом обнаружил открытые сундуки и гардероб с распахнутой дверцей. Содержимое переворошено и частично выброшено на пол.

– Боже, он открыт, – раздался голос Гарина. – Слышишь, Уилл, ее здесь нет.

И в ту же секунду из-за колонны к нему метнулась тень. Гарин вскрикнул, увидев сгорбленного монстра в грубом коричневом плаще, с кривым кинжалом в руке. Гнилые зубы обнажены в оскале.

Гарин не успел пошевелиться, как Грач его развернул и приставил кинжал к горлу.

– Ее там нет, потому что она у меня, ты, тупое дерьмо!

Уилл вгляделся. На поясе человека, пытавшего его в публичном доме, мелькнула книга в кожаном переплете с вытисненным золотой фольгой названием. Он узнал Грача по глазам и голосу.

– Положи! – бросил Грач, оглянувшись на меч в руке Уилла. – Или я перережу ему горло.

Лезвие полоснуло по коже, Гарин вскрикнул.

Грач усмехнулся:

– Будь уверен, я это сделаю.

– Ладно. – Уилл стал опускать меч на пол.

– Не сюда! – прорычал Грач. – Вон на тот сундук. Иначе ты успеешь его схватить.

Уилл подчинился.

– А теперь вернись туда, где стоял.

Грач выхватил из ножен меч Гарина и бросил на ковер сзади.

– Так-так. Вот ты и попался, предатель.

– Я не предатель! – Задыхаясь от страха, Гарин бросил взгляд на Уилла. – Я его только использовал, чтобы добыть книгу, а потом собирался привезти ее в Лондон, как мы договорились.

Глаза Уилла сузились. Он шагнул вперед.

– Стой на месте! – рявкнул Грач. – Он лжет. Ты никогда не умел хорошо врать, де Лион. Для этого у тебя кишка тонка.

Уилл напряженно наблюдал за рукой Гарина, медленно двигавшейся к кошелю на поясе.

– Я же, напротив, в этом деле очень хорош, – самодовольно продолжил Грач, не замечая действий Гарина. – У меня много талантов. – Он усмехнулся. – Например, умею отпирать замки.

– Не сомневаюсь, – тихо произнес Гарин.

– Ваше появление для меня большая радость. Теперь можно развлечься. Хорошая плата за необходимость переться сюда разбирать твое дерьмо. Я вначале кое-что тебе поведаю, а потом положу вместе с твоим другом вон в тот сундук. Он большой, места хватит. И вы будете лежать там в обнимку. – Грач гнусно рассмеялся. – До прихода великого магистра. Хотел бы увидеть его лицо, когда он найдет вас в своих разоренных покоях, а заветный ящик пустым! Думаю, вас поместят в одну из самых славных темниц, и очень надолго. – Его тон стал тверже. – Ты еще пожалеешь, что я тебя не прирезал. – Он посмотрел на Гарина. – Так о чем я говорил? Ах да. Помнишь ночь, когда мы покидали Париж? Ты заметил кровь на моей одежде, спросил откуда. Успокоился, услышав в ответ: поранился.

Уилл видел, как Гарин залез в кошель.

Грач прижал свою щетинистую щеку к щеке Гарина.

– Так я соврал. Это была не моя кровь, а той суки, Адели.

– Что? – Гарин застыл.

– Я ее поимел. – Грач хихикнул. – Только на этот раз своим клинком.

– Врешь, – прошептал Гарин, понимая правдивость ужасных слов.

Грач наклонился к уху Гарина:

– А теперь еще одна радостная весть. Я вернусь в Англию и навещу твою матушку. – Он горячо задышал в щеку Гарина. – Ты просто вообрази, как мы повеселимся. Вернее, веселиться буду я один.

Гарин выхватил руку из кошеля.

Уилл увидел, как блеснул металл, и понял, что это та самая бляха, награда турнира. Через мгновение Гарин вонзил острый край в глаз Грачу.

Хлынула кровь. Грач завопил, уронил кинжал, попятился, схватившись за лицо. Гарин мгновенно бросился к кинжалу и начал бить Грача не разбирая, куда попадется. Грач обмяк, скорчился на полу. Одной рукой прижимал глаз, другой отмахивался от ударов. Кровь заливала шелковый ковер, брызгала на свежепобеленные стены. А Гарин, оседлав его, все вонзал и вонзал кинжал, снова и снова, выкрикивая:

– Ты сволочь! Грязная сволочь!

Уилл схватил его за плечи.

Гарин рывком развернулся, нацелив кинжал на Уилла. Потом его взгляд прояснился, рука повисла в воздухе и бессильно упала. Грач уже давно не дышал.

Уилл сорвал у него с пояса забрызганную кровью «Книгу Грааля», схватил свой фальчион, поднял Гарина.

– Пошли. Бери свой меч.

Гарин стоял, продолжая вглядываться в мертвое лицо Грача. Уилл подбежал, схватил его за руку, потащил прочь. Внизу, заслышав топот, они заскочили в пустую комнату. Когда шаги стихли, Уилл приоткрыл дверь и увидел спину рыцаря, поднимающегося по лестнице. Повернулся к Гарину:

– Пошли!

Тот оцепенело последовал за ним в благовонную ночь.

Никола де Акр в своем соларе услышал приглушенные крики, доносящиеся с башни. Позвал двух рыцарей и вместе с ними побежал к покоям великого магистра. Они в ужасе остановились на пороге. Лежащий на полу человек с кинжалом в груди показался им великим магистром.

Выхватив меч, Никола осмотрел покои. Никого не обнаружив, подошел к убитому, лицо и торс которого представляли сплошное кровавое месиво.

– Кто это?

– Не наш, – сказал рыцарь.

– Подними тревогу, брат. Тот, кто его убил, может находиться еще здесь.

Никола направился к железному ящику, потянул за дверцу. Ящик оказался пуст. Он бросился обыскивать мертвеца.

В дверях появился де Ревель. Увидев окровавленный труп, остановился на пороге.

– Что случилось?

Никола поднялся.

– Похитили «Книгу Грааля», брат.

Великий магистр попросил второго рыцаря покинуть покои, затем повернулся к Никола.

– Кто похитил? Этот? – Он показал на труп.

– Не знаю. Думаю, их было несколько. Наверное, не поделили награду и прикончили своего. Скорее всего очередные наемники тамплиеров.

– Но нам не ведомо, брат, посылал ли их орден своих наемников в прошлый раз.

– А кто же еще, брат? – спросил Никола. – Эврар здесь. Я его видел. Он знает, где книга. И, конечно, пытается ее вернуть. – Он направился к двери.

– Куда ты?

– Надо настигнуть его сообщников. – Никола показал на мертвеца. – Они не могли уйти далеко.

– Не надо.

– Что?

– Пусть уходят. Если к нам проникли тамплиеры или их наемники, то все справедливо. Они взяли принадлежащее им по праву. Вернули себе книгу, которую мы у них похитили. – Де Ревель подошел к столу, наклонился поднять упавшие пергаменты. – Все. Довольно враждовать с орденом тамплиеров. После Антиохии это самоубийственно. Бейбарс не остановится. Поэтому либо он, либо мы. – Он поднялся, положил пергаменты на стол. – Я выполнил обещание, данное де Шатонефу. Но мы проиграли. Теперь все силы нужно сосредоточить на борьбе с сарацинами.

Де Ревель повернулся к Никола. Тот молча слушал.

– А не тратить их на междуусобицу. Мы должны попытаться забыть прошлое ради будущего.

41

Темпл, Акра

15 июня 1268 года

– Иди же! Иди! – повторял Уилл, толкая Гарина в спину.

– Погоди! – взмолился тот, сгибаясь. – Меня сейчас вырвет. – Он напрягся, но ничего не получилось. Спустя несколько секунд выпрямился. Из глаз и носа текло.

– Там уже наверняка подняли тревогу. Надо успеть добраться до церкви и переодеться. В этих накидках оставаться опасно. У тебя к тому же она вся заляпана кровью.

Гарин наклонился. У него снова появились позывы к рвоте. Затем начал всхлипывать, содрогаясь всем телом.

На них с любопытством посмотрели вышедшие из соседнего дома двое мужчин.

– Пошли! – прошептал Уилл.

Гарин поднял голову. Страдальчески сморщил перепачканное кровью лицо.

– Адель погибла из-за меня! Из-за меня!

– Пошли, у нас нет времени.

– Время? А что это такое? Уилл, что такое вообще время? Ничто, пустота. Пока ты ее не наполнишь чем-то значимым для тебя. Моя мать, дядя, все в ордене – они все хотели, чтобы я был тем, кем я не был. Адель единственная понимала, какой я на самом деле!

– Пройдет время, и твоя боль утихнет, – резко проговорил Уилл, стирая со щеки Гарина сгусток крови.

– А у тебя прошло? – Гарин опять сморщился. – Бедная Адель! Это я виноват! Виноват!

– Хватит причитать. Давай поторопись.

Гарин наконец внял здравому смыслу, и они побежали. Мимо домов, магазинов, церквей и мечетей.

В венецианской церкви переоделись в свои мантии и направились к прицепторию. Вошли не в главные ворота, а через подземный туннель, ведущий от бухты.

– Как придешь, сразу умойся, – сказал Уилл.

Гарин оцепенело кивнул и припустил через двор. Уилл проводил его взглядом, направился в покои Эврара. Здесь, как и в Париже, капеллан имел собственный солар. Из-под двери виднелся свет. Уилл вытащил книгу. Тускло блеснуло золотое тиснение на обложке. Непонятно почему, но на глаза вдруг навернулись слезы. Он постучал в дверь, дождался хриплого отклика Эврара, вошел.

Капеллан сидел за столом, писал, завернувшись в одеяло, хотя ночь стояла теплая, а в углу дымила жаровня. Прорезанные паутиной глубоких морщин щеки запали, немногие оставшиеся волосы растрепались. Казалось, за эти несколько месяцев капеллан постарел на десять лет.

– Уильям, – устало проворчал Эврар, – наконец-то ты осчастливил меня своим присутствием. – Он снова обратился к пергаменту. – Саймон тебе передал?

– Да. Он сказал, вы желаете меня видеть.

Эврар нахмурил брови:

– Тогда почему ты тянул так долго и… – Увидев в руке Уилла книгу, он замолк. – Что это?

Уилл подошел, положил поверх пергамента «Книгу Грааля».

Эврар смотрел на нее как завороженный. Выронил перо на пол. Обхватил дрожащими ладонями книгу. Поднял глаза на Уилла и прохрипел:

– Как?

Уилл сел и рассказал капеллану все по порядку.

– Неужели тебе помог де Лион?

– Да, захотел загладить вину.

– Ему еще долго ее заглаживать, – буркнул Эврар. – Значит, этот человек, охотившийся за книгой… Грач… он мертв?

Уилл кивнул.

– Ты думаешь, он работал один?

– Гарин сказал – да. Но даже если у него были сообщники, Гарин мог об этом не знать. По его словам, Грач заставлял его подчиняться. В случае отказа угрожал надругаться над матерью. Эти угрозы я сегодня слышал сам, поэтому думаю, Гарин не лжет.

Капеллан вздохнул. Медленно поднялся с книгой в руке. Направился к жаровне.

– Возможно, это все часть великого непредсказуемого Божьего Промысла. Во всяком случае, я оказался здесь, где более всего нужен.

Он бросил книгу на угли.

– Что вы делаете? – крикнул Уилл, вскакивая.

Эврар не оглянулся.

– Ее не следовало писать. Я тебе это говорил.

– Выходит, все оказалось напрасно? – спросил Уилл, наблюдая, как пламя лижет толстые страницы, как чернеет пергамент и золотое тиснение.

– Напрасно? – Книга наконец ярко запылала, и Эврар отступил от жаровни. – Мы защитили «Анима Темпли» от ее погубителей. Нет, это не напрасно. – Он протянул руки к пламени. – «Книгой Грааля» был одержим Арман, а для наших целей она не нужна.

Шаркая, Эврар возвратился к столу.

– Так все закончилось? – спросил Уилл.

Эврар усмехнулся:

– Напротив, Уильям, все только начинается. – Он как будто очнулся, вышел из оцепенения. Оживился, повеселел, как человек, у которого не подтвердился диагноз смертельной болезни. – Теперь я могу заняться восстановлением «Анима Темпли». Все это время я пытался, но на самом деле ждал, когда наше дело окончательно рухнет. Не лежало у меня к этому сердце. – Он наморщил лоб. – Жаль, Хасана сейчас нет с нами.

– Я думаю, самое важное для нас сейчас уничтожить Бейбарса.

– Бейбарса? – Эврар покачал головой. – Нет.

– Но его кто-то должен остановить.

– Только не мы, – бросил Эврар.

– Почему?

– Потому что это противоречит действиям тайного братства с момента создания. – Увидев на лице Уилла смущение, Эврар вздохнул. – Намерением Робера де Сабле было защитить орден тамплиеров от тех, кто попытается использовать его мощь для воплощения своих желаний, а также содействовать миру, развитию торговли и пониманию между народами. Затем наши цели расширились. Кстати, что такое Грааль, Уильям?

– Грааль? – Уилл пожал плечами. – Чаша, в которой сохранилась Христова кровь после распятия, или кубок, из которого Спаситель пил на Тайной вечере. Грааль толкуют по-разному.

– Так чаша или кубок?

– Я же говорю, в разных местах написано по-разному. Но какое это имеет отношение к?..

– Сказанное тобой относится к ранним версиям толкования Грааля. А в поздних работах Грааль – это меч, книга, камень, даже дитя. В моей книге он появляется в трех ипостасях: в виде золотого креста, серебряного подсвечника и свинцового полумесяца. Какая из них истинная, по-твоему?

Уилл покачал головой:

– Я не верю в существование Грааля. Это же не предмет, а символ.

– Тогда о чем же говорится в истории о Парсивале и его поисках Грааля? Что он ищет, если не предмет?

Уилл пожал плечами.

– Спасения души! – воскликнул Эврар. – Парсиваль искал спасения души. Предмет его поисков, Грааль, нельзя подержать в руках. Его нельзя купить или продать, нельзя найти, если просто искать, как ищут что-то потерянное, а лишь открыв свое сердце его сущности. Он находится здесь. – Эврар коснулся своей груди. – Это действительно некая чаша, но в сердце. Тот, кто видит Грааль в виде меча, верит, что спасение души можно найти только в войне. Тот, кто видит его как книгу, верит, что к этому может привести мудрость.

Уилл никогда не видел капеллана охваченным такой страстью. Зрачки расширились, бледные щеки покрылись красными пятнами.

– В моей книге в конце ритуала посвящения один из членов тайного братства ведет играющего роль Парсиваля послушника к котлу с кипящим маслом, который символизирует миф об огненном озере. Здесь ему дают три сокровища, три Грааля, и говорят, что в кресте заключена душа христианства, в полумесяце – дух ислама, а в подсвечнике, меноре, – сущность иудейской веры. Затем ему велят бросить эти сокровища в котел, где они сплавятся и станут единым целым. Иными словами, спасения души Парсиваль, он же послушник, достигает, добившись примирения трех религий. Вот к чему мы должны стремиться.

– Боже! – Уилл привстал. – Как это может быть вашей целью? Ведь вы капеллан, священник! Разве может христианин помышлять о таком? Написать в книге подобную ересь. Это же кощунство!

Эврар нахмурился:

– Я разочарован. Думал, ты не такой, как другие, как большинство, и понимаешь, что мы не так уж сильно отличаемся от евреев или мусульман. Разве ты мало прочел их текстов?

– Я знаю, Эврар, у нас с ними много общего, но ваша идея ниспровергает все, на чем построено общество! Не только наше, их тоже. По-вашему, мусульмане и евреи хотят примирения? Когда они полагают Христа лишь пророком и отказывают в божественной сущности? Могу вообразить, как бы рассмеялся Бейбарс, услышав об этом. Он фанатик.

– Да, фанатик, – согласился Эврар. – Но и король Людовик тоже.

– Людовик? Самый благочестивый король из всех, какие жили?

Эврар встрепенулся.

– Для нас – да, он благочестивый. А вот для мусульман праведник – Бейбарс, а Людовик – фанатик, варвар. Этот круг ненависти можно разорвать, только если одна сторона уступит и покажет истину остальному миру. Три основные религии связывают давние традиции, и прежде всего место, где они возникли. Мы родные братья – или сестры, это уж как угодно, – каждый наделен собственной индивидуальностью. Мы вышли из единого чрева, выпестованы в одной колыбели. – Эврар простер руки. – И, как братья, ссоримся, соперничаем, желаем, чтобы Отец больше внимания уделял нам. – Его голос смягчился. – Это не фантазия, Уильям. Достаточно пройтись по улицам Акры, и увидишь: там, где есть возможность, все живут в дружбе. «Анима Темпли» не предлагает что-то менять в вере, приспосабливать одну к другой, а лишь ратует за мир и взаимную терпимость, а также обмен опытом и знаниями на благо всех детей Божьих. И начнем мы отсюда. – Он махнул рукой в сторону спящего города за окном. – Это наш Камелот.

– Никогда не думал, что вы такой идеалист.

Эврар сузил глаза.

– Твой отец в это верил. И остался бы жив сейчас, если бы мы воплотили нашу мечту. Неужели нам следует отказаться от идеалов только потому, что их трудно достичь? Мы боимся тяжелого труда?

– Но мир в действительности не такой, каким вы его видите, Эврар. – Уилла задело упоминание об отце. – Вы сидите, отгородившись от него в своих покоях, и фантазируете. В Акре действительно сейчас мирно, но загляните за ее стены – там ненависть и смерть. Если бы цели «Анима Темпли» были достижимы, люди давным-давно перестали бы воевать. Наши религии примирить невозможно. Они слишком разные.

– Вера и война никак не связаны. Вторгаются в чужую страну не ради веры, а ради богатства, власти, славы. А вера лишь ширма, за которую прячут корысть и оправдывают свои бесчинства Божьей волей. Это кощунство. Если бы люди открыли свои истинные намерения, то предстали бы перед всем миром не борцами за веру, а алчными тварями. Война редко затевается из-за искренней веры. Таковы Бейбарс и Людовик. И потому они наиболее опасны.

– Так вы согласны с необходимостью уничтожить Бейбарса?

– Нет. Убив его, мы создадим мученика. Бейбарс поступает в согласии со своей верой. Защищает людей от тех, кого считает врагами. И у него своя правота. – Уилл попытался заговорить, но Эврар поднял руку. – Бейбарс рано или поздно все равно умрет, а мы смотрим гораздо дальше. Сомневаюсь в осуществлении наших целей при моей жизни, но, возможно, при твоей. – Он вздохнул. – А может, никогда. Но мы должны надеяться, Уильям. Должны верить, что можем сделать мир лучше.

– Значит, вы собираетесь восстановить «Анима Темпли» и продолжать работу?

– Да. Собираюсь привлечь новых членов, здесь и на Западе, и назначить хранителя. – Эврар поджал губы. – Вообще-то я вызвал тебя сегодня сказать, что ты выбран мной для посвящения в тайное братство. Вот так. Несмотря на все твои глупые рассуждения.

– Меня?

– Ты удивлен? Но тебе уже все известно и мы много лет вдвоем согласно работаем. Правда, я высек тебя однажды. Но это случилось давно.

– Не знаю, – тихо проговорил Уилл. – Просто не знаю.

– Чего ты не знаешь?

– Согласен ли я с вами.

– Рад это слышать. Если бы все в «Анима Темпли» всегда соглашались друг с другом, мы бы кидались осуществлять любую, даже самую глупую, идею. Разногласия – это не всегда плохо. Хасан был прав. Я слишком давно никому не открывал наших идеалов. Пора влить в братство свежую кровь. – Он посмотрел на Уилла. – Так что?

Уилл кивнул.

Эврар улыбнулся:

– Отец бы тобой гордился.

Уилл не ответил. Мечты о примирении религий казались ему несбыточными. Узнав об этом, голубоглазый султан, наверное, даже не рассмеялся бы. Потому что для него примирение ислама и христианства – кощунство. Когда Уилл думал о Бейбарсе, то представлял сто с лишним голов рыцарей-христиан, насаженных на пики вокруг стен Сафеда. И среди них голова отца. Как с этим можно примириться?

Эврар, казалось, не замечал на лице Уилла сомнений.

– Мне нужно встретиться с сенешалем, – проговорил он, поднимаясь. – Иначе дело останется незавершенным. – Капеллан прошаркал к двери. – Скоро вернусь, и мы сможем выпить.

Гарин наклонился к тазу. Провел рукой по воде, наблюдая, как она поблескивает при пламени свечей. Сзади на койках храпели рыцари. Он до сих пор не смыл кровь, хотя пришел давно. Впрочем, когда – точно не помнил. Ему казалось, прошло всего несколько минут. Наконец он сложил ладони, погрузил в воду, но оросить лицо на успел. Дверь отворилась. В солар вошли три рыцаря.

– Гарин де Лион? – сказал один.

Он кивнул, чувствуя, как вода вытекает между пальцев.

– По приказу сенешаля ты арестован по обвинению в дезертирстве.

Рыцари в постелях заворочались, начали просыпаться.

– В дезертирстве? – пробормотал Гарин.

– До сведения сенешаля дошло, что ты дезертировал с назначенного поста и прибыл сюда без позволения инспектора Французского королевства. Такое преступление наказуемо пожизненным заточением.

Гарин собрался что-то сказать в свою защиту, но язык не ворочался. Не вызывала сомнений связь обрушившегося на него удара с пособничеством Грачу. Значит, все справедливо.