Текст книги "Тайное братство"

Автор книги: Робин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Элвин молча кивнула. Пьер взял «Книгу Грааля», начал перелистывать страницы. Время от времени унылый дневной свет оживляли яркие вспышки золотой фольги, из которой были выполнены заставки.

– Это книга моего брата. Я взял ее после его смерти две зимы назад. Использовал кое-что оттуда, чтобы обновить историю о Парсивале. Книга помогла мне добиться славы. И, может быть, это позволит однажды обнародовать стихи о нем. На мои выступления собираются огромные толпы.

– Ее написал ваш брат?

– Нет. – Пьер устало усмехнулся. – Антуан не мог написать даже свое имя. Мой брат торговал вином.

– Как же она к нему попала?

Пьер посмотрел на нее:

– Я полагаюсь на вашу осмотрительность и благоразумие.

– Можете не сомневаться, – пробормотала Элвин. Чувствуя сомнение Пьера, она заговорщицки тронула его за колено. – Никто не узнает. Обещаю.

Пьер улыбнулся.

– Он нашел ее на пороге своего дома. Да-да, все так и произошло. Полагаю, моя версия про принесшего ее ангела звучит менее абсурдно, не так ли? Не стоит спрашивать, как она там оказалась, я этого не знаю. Однажды утром, много лет назад, брат открыл дверь и увидел книгу. Показал мне ее, когда я у него гостил. Я просмотрел, но в то время охоты читать не было. После того как мне отказали в выступлениях при королевском дворе, я вернулся в родительский дом в Понт-Экве, где отец начал заставлять меня работать на земле. Посчитал крестьянский труд более подходящим занятием. Поэзию он не понимал, считал ее глупой блажью. Презрение, с каким отнесся король к моим стихам, раздавило меня, и я, признаюсь, начал верить отцу. Но заставить музу молчать невозможно. Когда Антуан умер, мы с отцом приехали в Париж уладить дела с его имуществом, и я забрал книгу. И не пожалел. Книга послужила богатым источником вдохновения. – Пьер опустил глаза. – Мне улыбнулась удача, на которую я уже и не рассчитывал.

– Но вас не беспокоят протесты Церкви? Я слышала, при дворе Аквитании ваши выступления запретили. И здесь священники требуют того же. Угрожают даже отлучить от Церкви.

– Да, какое-то время назад мои выступления казались немного грубоватыми и откровенными для утонченных вкусов. Я их смягчил. – Пьер резко поднялся, сложил пергаментные листы, взял «Книгу Грааля». – Здешние придворные, по словам пригласивших меня, ждут моего выступления с большим нетерпением. Доминиканцам не удалось склонить короля на свою сторону.

Элвин с досадой смотрела, как он возвращает книгу и стихи в вещевой мешок. Ведь она только что лежала рядом.

– И мои представления не так уж плохи, как говорят некоторые. По крайней мере дьявол там не появлялся. Пока.

В дверь постучали.

Несколько секунд Пьер смотрел на дверь, затем, покачав головой, открыл небольшую щелку.

– В чем дело?

– Вы хотели, мой господин, чтобы вам сообщили, когда будет готов большой зал, – произнес мужской голос. Элвин догадалась, что это слуга.

– Извините меня, леди, – пробормотал Пьер, оглянувшись, и выскользнул в коридор, закрыв за собой дверь. – Все подготовлено, как я просил?

– Да, мой господин, вы будете выступать перед королем.

Прислушиваясь к приглушенным голосам за дверью, Элвин ринулась к кровати.

– А зал? Он оформлен, как я просил?

– Да, мой господин.

– Когда я выступал в Клуни, там скамьи поставили неправильно. И мне пришлось говорить в затылки зрителям!

– Все поставлено в точности как вы просили, мой господин.

– Очень хорошо. Я сейчас приду. – Пьер открыл дверь. Улыбнулся. – Увы, леди, я вынужден покинуть ваше общество. Мне нужно сделать кое-какие дела.

– Мне тоже пора идти. – Элвин возвратила трубадуру улыбку, чувствуя себя насквозь порочной. – Если я не закончу работу, то придется пропустить ваше представление. Благодарю за приятный разговор. Доверившись, вы оказали мне большую честь.

– Тогда, Грейс, может быть, и вы окажете мне честь? Давайте встретимся после представления.

– Если позволят мои обязанности.

Пьер забросил на плечо вещевой мешок и открыл дверь, пропуская ее вперед.

– Надеюсь, позволят. – Он двинулся по коридору. Затем резко развернулся. – О… один момент! У вас осталось кое-что мое.

Элвин похолодела.

– Ваше?

– Да, одеяло. – Пьер подошел к ней. – Боюсь, без него я ночью замерзну в этой комнате, похожей на склеп.

– Оно мокрое! – выпалила Элвин. – Я скажу слуге, чтобы он принес вам другое. Даже два.

Пьер поклонился.

– Тогда до встречи.

Элвин подождала пару мгновений, затем двинулась в противоположном направлении. Под одеялом она прижимала к груди «Книгу Грааля».

В опочивальне ее встретила взволнованная Мария.

– Где ты была? Королева очень недовольна. Твоя обязанность одевать ее после купания!

Лицо Элвин вытянулось.

– Я думала, у меня свободное время.

Мария раздраженно вскинула руки:

– Как ты могла быть такой забывчивой?

– Королева собирается меня наказать?

Мария сурово глянула на Элвин:

– Я сказала королеве, что ты в постели с сильной болью в животе. И заменила тебя при одевании. Не беспокойся, представление ты не пропустишь. Твое недомогание должно к вечеру пройти. Просто утром ты что-то съела негодное.

– Как мне повезло с подругой.

– Ты права, – согласилась Мария. Посмотрела на одеяло. – Это что еще за тряпье? И где твой чепец? – Она нахмурилась. – Элвин, ты вся промокла до нитки!

– Я хочу тебя кое о чем попросить.

Мария вскинула брови:

– Значит, пока я за тебя выполняла работу, ты встречалась со своим милым? Под дождем? – Она улыбнулась. – Теперь-то ты мне о нем расскажешь.

– У меня к тебе очень важное дело, Мария.

Девушка перестала улыбаться.

– Что случилось?

– Я не хотела тебя впутывать, но у меня нет выбора. Ты уже помогла мне сегодня, и я тебя отблагодарю, обещаю, но мне нужно еще кое-что. Только не спрашивай о причинах. Я этого сказать не могу.

Мария медленно кивнула:

– Говори.

– Нужно передать в прицепторий весть. Как можно скорее. Пойди к Рамону. Думаю, ему можно доверять и он сумеет покинуть дворец без особых трудностей. Рамон доставит послание, если ты его попросишь.

Мария покраснела.

– Мне кажется, он меня едва замечает.

– Ты ошибаешься, Мария. Рамон все время пялит на тебя глаза.

– А кому послание?

– Священнику Эврару де Труа.

– Священнику! Ты влюблена в священника?

– Нет, – быстро ответила Элвин. – К любви это никакого отношения не имеет.

Мария вздохнула.

– Что я должна сказать Рамону?

– Пусть передаст священнику, что мне удалось добыть необходимую ему вещь. Эврар должен послать своего человека встретиться со мной за полчаса до вечерни. Он знает где.

– Это все?

– Да.

Мария внимательно оглядела Элвин.

– У тебя неприятности?

Элвин напряженно рассмеялась.

– А когда неприятности меня миновали? – Она посерьезнела. – Так ты это сделаешь?

– Сделаю.

– Тогда я должна тебе вдвойне.

– Конечно, – шутливо бросила Мария, одновременно встревоженная за подругу и возбужденная поводом увидеть Рамона.

Проводив Марию, Элвин достала черную шкатулку. Для книги там оказалось места достаточно, если положить ее сверху на все отделения. Она заперла шкатулку, толкнула ее ногой под кровать и направилась к вешалке высушить платье.

Пьер налил в кубок еще вина и прошагал к помосту, воздвигнутому в дальнем конце большого зала. Сел на доски, оперся на локти. По пути сюда ему встретился аристократ, с которым пришлось выпить вина и вести долгую беседу, поэтому времени для подготовки оставалось мало. Но в любом случае большой зал смотрелся великолепно.

На помосте стояли троны для короля и королевы, покрытые пуховыми покрывалами. Позади на стене висел алый стяг короля Людовика с золотой лилией, мерцающей в ярком свете сотен свечей. По залу были развешаны флаги, украшенные гербами герцогов и баронов, которые будут присутствовать на представлении. На пространстве перед помостом – там, где Пьер будет выступать, – разбросали высушенные лепестки роз, источавшие нежный аромат. На убранных осенними листьями длинных столах через равные интервалы стояли усыпанные драгоценными камнями чаши с вином. Янтарные, малиновые, золотые. После представления будет пиршество в честь Дня всех святых. Ничто не мешало Пьеру представлять такое великолепие устроенным королевскими особами в его честь.

Трубадур допил вино и проворно вскочил на ноги. Вещевой мешок с «Книгой Грааля» и стихами лежал на столе.

– Достопочтенные мессиры! – воскликнул он, обращаясь к слугам, украшающим столы листьями. – Позвольте мне исполнить вам «Песнь о Роланде». – Он откашлялся, довольный акустикой зала, и прикрыл глаза.

Слуги замерли, слушая пение Пьера. Его голос, сильный и звонкий, наполнял огромный зал.

– День миновал, на землю ночь спустилась. Могучий император сон увидел… [26]26
  «Песнь о Роланде». Пер. Ю. Коренева.


[Закрыть]

– Пьер де Понт-Экве.

Пьер открыл глаза. К помосту направлялась целая процессия. Впереди двое в поношенных черных сутанах. Босые, на шеях большие деревянные кресты. Пьер знал, кто они такие, поскольку их облачение было широко известно. Следом за братьями-доминиканцами шли пятеро тамплиеров еще более внушительного вида. Каждый рыцарь держал в руке обнаженный меч, и трубадура обуял холодный ужас. Слуги попятились прочь, перешептываясь.

– Что вам угодно, мои добрые братья?

Процессия остановилась.

– Мы тебе не братья, – ответил один из доминиканцев, выступая вперед.

Ответ прозвучал из уст молодого человека, очень серьезного, темноглазого. Пьер поежился под его острым взглядом, попытался выпрямиться во весь рост.

– Если у вас ко мне дело, нижайше прошу закончить его быстро. У меня мало времени для разговора.

– Пьер де Понт-Экве, – произнес доминиканец, не обращая внимания на его слова, – по велению нашего дома при церкви Святого Иакова в Париже, приверженцев святого ордена доминиканцев, волей папы Георгия IX назначенных быть инструментом Божьим для искоренения ереси, ты арестован.

– Арестован? По какому обвинению?

– В ереси.

– Послушайте, – быстро проговорил Пьер, – не знаю, что вы обо мне слышали, но заверяю: это все ложь. Я не еретик!

– Ты немедленно передашь нам книгу, какой обладаешь, это… писание дьявола, и пойдешь с нами.

– Нет! – выкрикнул Пьер. Его охватил страх. – Я гость его величества короля Людовика! Он пригласил меня выступить сегодня!

– Где «Книга Грааля»?

– Погоди!

Высокий черноволосый тамплиер двинулся к столу, потянулся к вещевому мешку Пьера.

– Сэр де Наварр! – рявкнул доминиканец поворачиваясь. – Отойдите. Я разберусь с этим сам.

Рука Никола де Наварра повисла над мешком.

– Давай же, брат Жиль, сделаем это вместе, – невозмутимо проговорил он спустя пару мгновений, кивнув на мешок.

Жиль снял с шеи деревянный крест, положил на мешок и начал молитву.

Пьер соскочил с помоста.

– Схватите его! – крикнул второй доминиканец.

– Позовите короля! – крикнул Пьер перепуганным слугам. Его тут же утихомирил один из тамплиеров жестоким ударом кулака по затылку.

– Не будешь впредь распространять о нас грязь! – прошипел он в ухо трубадуру.

Пьер обмяк, схваченный с обеих сторон, а Жиль закончил молитву и осторожно сунул руку в мешок.

– Остановитесь, – простонал трубадур.

– Ты богохульствовал, осквернял христианство, – подал голос второй доминиканец. Его тон был столь же непреклонен, как и взгляд. – Но в нашем доме тебе дадут надежду спасти душу. Мы стремимся отвратить тебя от тьмы, заставившей идти против Господа, и будем пытаться изгнать из тебя дьявола. Сошедшие с пути Божьего должны за это поплатиться. Если ты вошел в сговор с Сатаной…

– Ее там нет.

Пьер с трудом поднял голову, чтобы посмотреть, как Жиль вытряхивает на стол содержимое мешка. По доскам разлетелись пергаментные листы со стихами. И все. «Книги Грааля» не было. Никола де Наварр начал собирать пергаменты, Жиль прошагал к Пьеру.

– Где она?

– Что? – испуганно спросил Пьер.

Доминиканец вскинул руку, схватил Пьера за подбородок, заставив поднять голову.

– Где книга?

Пьер шумно засопел, адамово яблоко быстро двигалось вверх-вниз.

– Брат Жиль.

Доминиканец оглянулся. Никола де Наварр закончил просматривать пергамента и направился к нему.

– Позволь попытаться мне.

Жиль посмотрел на рыцаря, собираясь что-то возразить, затем отошел.

Пьер порывисто задышал. С пояса рыцаря свисали арбалет, кинжал и, наконец, меч.

– Книга в мешке! – выпалил Пьер.

– Однако ее там нет, – мягко возразил Никола.

Из глаз Пьера закапали слезы.

– Отпустите меня! Я не писал эту книгу! Клянусь!

– Я тебе верю, – сказал Никола. Затем понизил голос до шепота. – Выполняй требования доминиканцев и спасешь себе жизнь. Понял? Но скажи, где книга. Если будешь упрямиться, они тебя убьют как еретика. А книгу все равно искать будут. И начнут с того, что посетят твою родню в Понт-Экве.

– Боже, – пробормотал Пьер.

Никола понизил голос еще сильнее, обжигая дыханием щеку Пьера:

– Если они не найдут книгу в твоем доме, то сорвут с родных одежды и привяжут к столбам на городской площади. Твоего отца Жана, твою мать Элеонор, сестер Оду и Кателин. Их вымажут маслом и поджарят на древесном угле. Очень медленно. Так что можно будет наблюдать, как чернеет плоть, отделяется от костей, как отваливаются ступни, голени…

– Нет! Боже мой! Я положил ее в мешок! В своей опочивальне. Положил ее в мешок. Клянусь!

Жиль, не слышавший слов Никола, удивленно посмотрел на трубадура:

– Так где же она сейчас?

– Не знаю! Я ее не вынимал! Она должна быть там… я не понимаю почему… – Пьер замолк.

– Что? – быстро спросил Никола.

Пьер поднял голову.

– Со мной была девушка, служанка. Она пришла поговорить о поэзии.

– По-твоему, книгу могла взять служанка?

– Я вышел из комнаты, ненадолго, и… – Пьер кивнул. – Да. Она могла ее взять.

– Кто она? – бросил Жиль.

– Грейс.

– Погоди, брат! – крикнул Никола, видя направлявшегося к двери Жиля. Он повернулся к Пьеру: – Как она выглядит?

– Высокая. Стройная. Длинные золотистые волосы. Красивая.

Никола подошел к Жилю.

– Во дворце сотни слуг, брат. Я найду сенешаля и спрошу о девушке. А ты тем временем отведи трубадура в его опочивальню и обыщи там все. Убедись, что он не оставил книгу по ошибке или просто спрятал, а насчет служанки лжет. Я думаю, королю уже доложили о нашем прибытии. Он потребует объяснений.

Жиль напряженно кивнул:

– Хорошо. Но ты приведи девушку, если найдешь. Я хочу ее допросить.

– Как пожелаешь.

Никола подождал, пока доминиканцы и рыцари выведут трубадура из зала, затем вышел сам. Спросив слуг, задержавшихся в задней части, где находится сенешаль, он быстро двинулся по широким коридорам мимо придворных, с любопытством поглядывающих на его белую мантию. Достигнув покоев сенешаля на нижнем этаже, он обнаружил их пустыми. Постоял в коридоре, размышляя, стоит ли ждать или поискать сенешаля во дворце. Из окна ветерок доносил запахи реки. Приближались сумерки, небо сплошь затянулось серыми облаками. Окна выходили на окружающий дворец узкий проход, обнесенный стеной, который с одной стороны отделял дворец от реки, а с другой – от улиц Ситэ. Через равные промежутки в стене были сделаны арочные ворота. На несколько мгновений перед взором Никола мелькнул человек в сером плаще, быстро шедший от дворца к дубовой роще, окаймлявшей берег реки. Осмотревшись, человек исчез среди деревьев. Даже в сумерках проглядывала его темная кожа.

24

Улицы Города, Париж

1 ноября 1266 года

Пройдя вдоль берега к мосту, Хасан пересек реку и вышел на извилистые улочки Города. Тьма сгущалась. Он поспешил, отворачивая голову от групп мастеровых, возвращающихся после работы. Полы плаща колыхал ветер, поднявшийся еще днем. Грязная дорога с вмятинами, оставленными башмаками и лошадиными копытами, и глубокими рытвинами от повозок скользила под ногами. Низкие кучевые облака угрожали дождем. Двигаясь к городским стенам, Хасан вошел в лабиринт переулков Торгового квартала. Поправил скрытую под плащом «Книгу Грааля».

Большинство лавок и мастерских в квартале были закрыты. Хозяева готовились к службе в честь Дня всех святых. Работали лишь некоторые. Хасан миновал кузницу, кожевню, канатную мастерскую и остановился на перекрестке. Самый короткий путь шел по длинному извилистому переулку, вход в который загораживала куча камней. Он задумался на пару секунд, затем обошел камни и двинулся вдоль подмостков, сооруженных вокруг строящейся церкви. Деревянные опоры покачивались под порывами ветра. Впереди горели факелы. Оттуда доносились голоса, смех и резкие птичьи крики. Вскоре он вышел к группе парней в белых передниках, каменщиков, сгрудившимся вокруг пятачка, где, остервенело бросаясь друг на друга, дрались два петуха. Совсем недалеко впереди переулок выходил на площадь, за ней виднелись ворота Темпла.

Хасан двинулся дальше, держась ближе к стене. Парни веселились вовсю, шикали на птиц, кидали монеты на бочку. Ближе всех к Хасану сидел один, примерно лет восемнадцати, худой, с диковатым взглядом и растрепанной черной бородой.

Закапал дождь. Бормоча извинения, Хасан начал протискиваться между парнями.

– Эй, ты!

Хасан оглянулся.

Его рассматривал тот самый парень.

– Здесь нельзя ходить. Ты можешь повредить наши подмостки.

– В следующий раз пойду другой дорогой.

Парень помолчал.

– Откуда ты?

Хасан не отозвался, продолжая идти, осторожно минуя двух последних каменщиков, собиравших ставки.

– Эй!

Хасан быстро оглянулся. Худой парень поднялся и направился к нему. Несколько каменщиков отвлеклись от петушиного боя.

– Я спросил, откуда ты.

– Из Лиссабона, – ответил Хасан.

– Ах из Лиссабона. Ну тогда я прямиком из рая.

Хасан продолжал идти. Сзади каменщики засмеялись.

– Уж больно ты темнокожий. – Парень теперь говорил громко, с нажимом. Он торопился, хлюпая ногами по грязи. – Сарацин, да?

Хасан не успел выйти на площадь. Дорогу ему преградили трое каменщиков, слегка запыхавшихся. Они, должно быть, кинулись наперерез по другому переулку. Их лица были суровы.

Недоброе предчувствие сменил страх. Хасан остановился.

– Что вам от меня нужно? Я спешу.

– Не из какого он не из Лиссабона, Ги, – сказал один из парней, обращаясь к худому.

Каменщики окружили Хасана. Девять человек. Двое держали факелы. Дождь припустил сильнее. Сзади, на площади, девочка сидела на ступеньках ветхого дома. Качала на коленях деревянную куклу. Кроме нее, ни единой души нигде не видно.

Ги посмотрел на Хасана.

– Я знал людей, побывавших на Святой земле. – Говорил он негромко, но с угрозой. – Так они рассказывали, что вытворяли такие, как ты, с христианскими женщинами и детьми. И ты посмел ходить здесь, по нашим улицам, мимо наших домов? Король заставляет евреев носить отметины, чтобы все знали, кто они такие. Где твоя отметина, сарацин?

– Я христианин, – сказал Хасан по возможности спокойно. Но внутри все сжалось.

Ги сплюнул.

– Ты думаешь, наш Бог в тебе нуждается? – Он придвинулся ближе. – В прошлом месяце в дом моей матери явился гонец из командорства госпитальеров с плохим известием. Сын моей матери, – Ги ткнул пальцем себе в грудь, – мой брат, погиб, когда крепость Арсуф в Иерусалимском королевстве взяли сарацины. Он работал здесь подмастерьем каменщика. – Впалые глаза Ги вспыхнули. – А как он радовался, отплывая на Святую землю. Твой султан, – у него есть прозвище, Арбалет, так сказал мне один рыцарь, – поубивал не только госпитальеров, но и всех в крепости, до единого. – Лицо Ги перекосило страдание. – Брату отсекли голову, а тело бросили гнить. Ему исполнилось шестнадцать лет. Мать до сих пор не пришла в себя от горя. И вот ты, один из его убийц, чувствуешь себя в нашем городе как дома.

– Мне очень жаль, – тихо проговорил Хасан. – Я тоже знал много хороших людей, погибших на этой войне. Но заверяю тебя: Бейбарс Бундукдари не мой султан. Я никогда не сражался за него и не давал присягу верности. Мой дом здесь уже много лет.

– Он лжет, Ги! – крикнул кто-то сзади.

– Я клянусь. – Хасан быстро развернулся. – Я…

Его сильно толкнули в спину. Он потерял равновесие и упал на колени в грязь, отвратительно смердящую гнилью и нечистотами. Попытался подняться, но получил удар башмаком в бок, а следом по голове. Над ним навис Ги. Ударил ногой в лицо, и в горло Хасана хлынула кровь. Видно, сломали нос. Он поперхнулся.

– Ги, не надо! – крикнул один из парней, – Ты же хотел его только попугать!

Хасан встал на четвереньки. Глаза слезились. Он двинул руку вниз, ухватив рукоятку кинжала. Выхватил, взмахнул, пытаясь вонзить в ногу Ги.

– У него кинжал!

Ги вовремя отскочил назад. Остальные попятились. Хасан с трудом поднялся на ноги. Лицо заливала кровь. Почти вслепую он поковылял в сторону прохода к площади. Парни расступились, уворачиваясь от клинка. Но тут Хасану не повезло. Он поскользнулся в грязи и упал, выронив кинжал. Ему тут же на спину поставил ногу один из парней. А кинжал подхватил Ги и вонзил в бок.

– Боже, Ги! – крикнул парень, пытавшийся урезонить худого. – Что ты сделал?

– Пошли отсюда! – крикнул другой, потащив Ги за руку. – Пошли!

Хасан попытался подняться, но не смог. Тогда он пополз к площади. Ухватился на рукоятку кинжала, но вытащить сил не нашлось. Горячая кровь приятно согревала замерзшие руки. Он с трудом поднял голову. Со ступенек дома на него смотрела девочка.

– Помоги! – прохрипел Хасан.

Она раскрыла рот, вначале удивленно, затем закричала и ринулась в дом, прижав к груди деревянную куклу. Дверь захлопнулась. Хасан застонал и обмяк. Он подумал об Эвраре, ожидающем в прицептории «Книгу Грааля», которая теперь показалась ему каменной плитой, прижимающей его к земле. Жизнь медленно покидала тело. Струи дождя поливали непокрытую голову, стекали по щекам, смешиваясь с кровью и слезами. Вдалеке зазвонили колокола Нотр-Дама. Вскоре к ним присоединились колокола других церквей, приглашая жителей Парижа на праздничную молитву.

– Если сказано правильно, то это должно быть где-то здесь. – Мускулистый дюжий гвардеец по имени Бодуэн с густыми песочного цвета волосами и квадратным лицом спрыгнул с коня и передал поводья одному из своих спутников. Его алый плащ насквозь промок. – Дай-ка мне факел, Лукас.

– Надо известить городские власти, пусть ищут, – сказал Лукас, самый молодой из троих, отдавая факел. – Черт бы побрал эту слякоть!

– Это не их обязанность заниматься убийствами, – ответил Бодуэн, вглядываясь в темноту. Зловещую тишину на площади нарушали лишь завывания ветра и шум дождя. Темнели окна домов. Большинство обитателей еще не вернулись из церкви. Подняв высоко факел, Бодуэн двинулся вперед. – К сожалению, эта неприятная обязанность выпала нам. – Он повернулся и сделал своим товарищам гримасу. – Людям старого доброго сенешаля.

– Хотелось бы посмотреть на него здесь, – проворчал третий. – А то сидит себе у огня во дворце, греет толстую задницу.

– О, я думаю, ему есть о чем беспокоиться, Эмери. Сегодня он отработал свое жалованье сполна, разбираясь с шумихой, поднятой этим трубадуром.

– Да, – согласился Лукас, – но я так и не понял, в чем там дело. Когда мы уходили, тамплиеры все еще объяснялись с королем.

Бодуэн равнодушно пожал плечами:

– А что там разбираться? Трубадур – еретик. Инквизиторы увели его на допрос.

– Смотри, вон там! – крикнул Эмери, показывая на вход в переулок.

Бодуэн подошел ближе. Осветил место факелом. Действительно, мертвец.

– Держи. – Он передал факел Эмери, перевернул тело.

– Боже! – воскликнул Эмери крестясь. – Это сарацин!

Бодуэн увидел рукоятку кинжала, торчащего в боку. Широко раскрытые глаза убитого равнодушно глядели на дождь. Между мазками грязи проступала покрытая багровыми ссадинами серовато-синяя кожа. Борода вся слиплась от засохшей крови.

– Бедняга. – Бодуэн распахнул на убитом плащ, глянул на пустые ножны. – Похоже, его убили собственным оружием. Нужно поспрашивать вокруг. Может быть, кто-то видел.

– Все в церкви, – нехотя отозвался Эмери. – Та женщина слышала только крики, потом увидела его в переулке. Но кто это сделал, не знает. Мы доложим сенешалю, и он решит, надо ли искать злодеев. Однако сомневаюсь, что наш славный сенешаль захочет терять время. – Эмери посмотрел на мертвеца и пожал плечами. – Не думаю, что кто-нибудь по нему сильно опечалится.

Бодуэн вздохнул. Смахнул с лица капли дождя.

– Тогда давай забросим его на моего коня. Отвезем, чтобы похоронили.

– Куда?

– Не на церковное кладбище, конечно, – сказал Лукас, привязывая коней к шесту у кожевенной мастерской.

Гвардейцы ненадолго задумались.

– Может, на кладбище прокаженных? – предложил Эмери.

Лукас покачал головой:

– В лечебнице для прокаженных его не примут.

– А мы назовем его больным проказой. Им придется взять.

Бодуэн кивнул:

– Ладно. Помогите его поднять.

Темпл, Париж

2 ноября 1266 года

Заутреня наконец закончилась. Сильно зевая, Уилл вышел из часовни. Служба затянулась, потому что сегодня был День поминовения усопших. Довольно мрачный церковный праздник по сравнению с весельем на День всех святых. Впрочем, погода этому никак не соответствовала. После нескольких ветреных и дождливых дней утро выдалось на удивление ясное. Небо из черного превратилось в бирюзовое, а вскоре стало ослепительно голубым. Но все это сопровождалось сильным похолоданием. На рассвете мальчикам-конюхам пришлось вырубать из лошадиных поилок лед. Мороз сделал грязь твердой, а траву серебристой.

Рыцари гуськом двигались из часовни к большому залу. Уиллу, вместе с другими сержантами, пришлось ждать, пока они закончат трапезу. Затем, разговевшись, он направился в гардеробную взять сутану Эврара, которую накануне отнес починить портному.

– Сержант Кемпбелл.

Уилл оглянулся. К нему спешил слуга в коричневой тунике.

– Чего тебе?

Слуга опасливо глянул на рыцарей.

– У ворот вас кое-кто ждет.

– Кто?

Слуга не ответил, а, быстро оглядевшись, сунул в руку Уиллу свернутый лоскуток голубой материи.

Уилл его развернул. Внутри оказался высушенный цветок жасмина.

– Своего имени она не назвала, – прошептал слуга. – Просто велела передать это. Она ждет у дороги. – Он мотнул головой и поспешно удалился.

Уилл сжал в кулак квадратик материи и почувствовал, как забилось сердце. Разум был недоволен, а тело все трепетало. Он же только на прошлой неделе просил Элвин не приходить сюда просто так. А она…

Уилл пересек двор и двинулся к проходу, ведущему к главным воротам. Неожиданно его остановил неизвестно откуда взявшийся Гарин. Остальные рыцари уже все разошлись.

Гарин улыбался. Правда, глаза в этом не участвовали.

– Давно не виделись.

– Да, давненько, – сказал Уилл, засовывая лоскуток в карман туники.

– Я недавно, кажется, видел в прицептории старого товарища моего дяди. Его зовут Хасан.

Уилл кивнул:

– Да, он здесь.

– По словам Робера, он товарищ и твоего наставника.

– Товарищ – сильно сказано. Мой наставник иногда поручает Хасану разыскивать нужные книги. А зачем он тебе?

Гарин смущенно засмеялся, и Уилл снова ощутил наигранность его веселья.

– Просто хотел поблагодарить за его усилия в Онфлере спасти жизнь дяди. Не представилось возможности сделать это тогда, но я не забыл, как он сражался бок о бок с нами. – Гарин замолк. – Не знаешь, где он?

– Я видел его вчера вечером, а где сейчас, не знаю. Думаю, где-нибудь в городе. – Уилл сделал шаг к проходу. – Извини. Я должен идти.

– Ты торопишься?

– Да. Бегу по поручению наставника. Я скажу Хасану, что ты его ищешь. Если увижу.

Уилл пересек длинную тень, отбрасываемую главной башней, и нырнул под навес ветвистых каштанов. Элвин стояла, по лодыжки погрузившись в колышущееся море малиновых листьев. В белом платье и голубой шерстяной шали, наброшенной на плечи. Он ее окликнул. Элвин оглянулась и, облегченно вздохнув, подбежала к нему. Стоило ему увидеть на ее глазах слезы, как от недовольства не осталось и следа.

– Что случилось?

Она спрятала лицо в ладони.

– Элвин, что случилось? – Уилл нежно взял ее за плечи. – Скажи мне.

Через несколько мгновений она опустила руки. Ее щеки увлажнили слезы.

– Не знаю, с чего начать, Уилл. В общем, я совершила ужасный поступок. – Она прикусила губу. – Не думала, что так все получится и он пострадает.

– О чем ты говоришь?

Элвин вздохнула. Затем высвободилась из рук Уилла.

– Я чувствую, как будто предала тебя, и это самое худшее из всего.

Уилл молча выслушал рассказ Элвин о том, как Эврар пришел к ней во дворец и попросил украсть у трубадура Пьера де Понт-Экве книгу, которую, по словам старца, похитили из прицептория шесть лет назад. Девушка согласилась, поставив капеллану условие представить Уилла к посвящению в рыцари.

– Просто не верится, что Эврар попросил тебя украсть книгу, – произнес он, когда она закончила.

– Уилл, я знаю, как ты жаждешь стать рыцарем, и решила тебе помочь. По версии твоего наставника, трубадур незаконно использовал краденую книгу. – Она опустила голову. – Когда прибыли доминиканцы, я страшно напугалась и желала поскорее избавиться от этой книги. Они арестовали трубадура вчера вечером перед выступлением.

– За что?

– За эту самую «Книгу Грааля». Сочли ее еретической.

Уилл стиснул зубы.

– Ладно, самое главное – ты цела.

– Но я виновата, да? В случившемся с трубадуром. Он твердил, что книгу у него украла служанка, но доминиканцы ему не поверили, потому что эту служанку так и не нашли. Я назвалась другим именем.

– Ты правильно сделала. Элвин, и никакой твоей вины в этом нет. – Уилл покачал головой. – Неужели Эврар мог так поступить?

– Пьер совсем не плохой. Он просто поэт. А книга ему досталась после смерти брата. Они его убьют, да?

– Какого брата? – спросил Уилл.

Элвин рассказала ему об Антуане.

– Эврар считал трубадура похитителем книги, но это не так. Его брат, Антуан, нашел ее на пороге своего дома. Они и понятия не имели, откуда она взялась. Кто-то другой похитил ценность из хранилища Темпла.

– Где теперь эта книга?

– Вчера вечером я передала ее человеку Эврара.

– Кому?

– Хасану, – тихо проговорила Элвин. – Он похвалил меня, заверил в благосклонности Эврара. Я поведала о своем желании побывать на Святой земле, и он одобрил. Рассказывал о красотах благословенного места.

– Значит, Хасан принес книгу Эврару?

– Старец поручил ему это сделать. Но… понимаешь, Уилл, сегодня ночью гвардейцы сенешаля нашли мертвое тело. Вскоре после того, как мы расстались с Хасаном. Я слышала, как старший стражник, Бодуэн, докладывал сенешалю. Это произошло утром, когда я носила воду для ванны королевы. Потом расспросила его об этом, и он сказал, что действительно ночью они нашли в переулке зарезанного сарацина. – Ее глаза наполнились слезами. – По словам стражника, сарацина отвезли в лечебницу для прокаженных за воротами Сен-Дени, чтобы там похоронить. Это ведь Хасан, да?

– В лечебницу для прокаженных?

– Потому что он сарацин.

– Эврар называл Хасана обращенным христианином. – Уилл замолк, пригладил волосы. В прошлом у юноши возникали подозрения насчет Хасана, но Эврар их категорически отметал. Однако если капеллан тайком от него отправился искать помощи у Элвин, то, возможно, он лгал ему и обо всем остальном.