Текст книги "Тайфун"

Автор книги: Робин Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Через несколько секунд на экране появились цифры: 4,6. Почти пять футов льда отделяли субмарину от света и воздуха. Шрамм занес данные в журнал. Толщина льда изменилась лишь незначительно по сравнению с тем, что акустик определил час назад.

«Портленд» шел на север, развивая полную скорость в тридцать с лишним узлов. Шрамм имел приказ найти участок с тонким льдом, чтобы можно было всплыть на поверхность, однако пока что ледовый панцирь оставался однородным и толстым.

Шрамм снова нажал кнопку, и Би-кью-эс-15 послал вверх еще один сфокусированный луч акустической энергии. На экране появилось значение толщины льда: 3,6. Шрам сверился с показателем температуры забортной воды. 29,2 градуса по Фаренгейту. Купаться в таком море еще не хотелось, но определенно вода стала теплее.

Вода в этой части Северного Ледовитого океана состоит из перемежающихся слоев с различными значениями температуры и солености. Поверхностные течения, рожденные в теплых водах Гольфстрима, смешиваются с ледяными придонными потоками, идущими со стороны полюса. Иногда от теплого течения отрывается завиток, который сохраняется достаточно долго, чтобы подтопить участок припая. Именно так и образуется полынья. Шрамм снова взглянул на показатель температуры. 30 градусов по Фаренгейту. Он схватил переговорное устройство.

– Центральный пост, докладывает акустик. Толщина льда начинает уменьшаться. И температура воды немного повысилась.

Вахту в центральном посту нес Стэдмен. Старший помощник взял желтый микрофон.

– Что у нас над головой?

– Меньше чем за пару минут толщина льда уменьшилась с почти пяти футов до четырех с небольшим. Подождите. – Шрамм еще раз сверился с показаниями температуры. 31 градус. – Температура воды продолжает повышаться. Мы нашли полынью.

– Стоп машина! – распорядился Стэдмен. – Переложить руль направо!

Медленно, неохотно теряя скорость, «Портленд» вошел в широкую плавную дугу.

– Рулевой, переложить руль налево! – приказал Стэдмен.

Этот маневр назывался «Разворотом Уильямсона» и предназначался для того, чтобы вывести «Портленд» прямо под окошко тонкого льда.

– Есть переложить руль налево! – повторил Мазила.

На самом деле лейтенант службы снабжения не должен уметь прокладывать дорогу через лед, правда? Чоуперу отчаянно хотелось, чтобы рядом с ним находился хоть кто-нибудь, все равно кто.

– Толщина льда два с половиной фута, – доложил Шрамм.

– Течение переменное, курс сто шестьдесят пять, скорость два узла, – сказал Уэлли.

– Рулевой, выровнять руль. Стоп машина. – Стэдмен установил связь с каютой Ванна. – Командир, мы нашли полынью. Предлагаю всплыть, проломив лед.

– Отлично. Через двадцать минут у нас сеанс спутниковой связи. Проследите за тем, чтобы мы были готовы принять сообщение.

Стэдмен переключил микрофон на громкоговорящую связь.

– По местам стоять. Всплываем через лед.

Боцман Браун был свободен от вахты. Он не должен был находиться у поста управления балластными цистернами. Однако всплытие через лед является весьма тонкой и опасной операцией. Если подниматься слишком медленно, лодка может застрять подо льдом. Если же подниматься чересчур быстро, неминуемо что-нибудь сломается. Все должно было происходить строго как нужно, поэтому никто не удивился, когда Браун занял место за постом управления балластными цистернами.

Увидев его, Стэдмен испытал облегчение.

– Убрать носовые рули!

– Сэр! – робко окликнул его Чоупер. – По-моему, мое место должен занять кто-нибудь другой.

– Лейтенант, вы отлично справляетесь со своими обязанностями, – заверил его Стэдмен. – Успокойтесь.

– Так точно, успокоиться. Слушаюсь, сэр.

Через какое-то время Браун доложил:

– Старший помощник, корпус лодки выровнен для всплытия через лед.

– Продуть главный балласт, – приказал Стэдмен. – Начинаем всплывать.

– Всплытие, всплытие, всплытие.

Раздался низкий гул. Семитысячетонная махина начала подниматься из темноты навстречу пробивающемуся сверху зеленоватому свечению.

– Глубина сто футов. Скорость всплытия двадцать футов в минуту.

– Слишком медленно, – заметил Стэдмен. – Боцман, мне нужно тридцать футов в минуту.

– Перекачиваю балласт, – ответил Браун.

Вода хлынула из носовых уравнительных цистерн. Для того чтобы добиться нужной плавучести, требуется ювелирная точность. Стоит чуть перестараться – и субмарина стремительно понесется вверх и не остановится до тех пор, пока во что-то не врежется.

– Глубина пятьдесят футов. Вертикальная скорость тридцать футов в минуту.

Шрамм, занявший свое место в носовом гидроакустическом посту, воспользовался случаем, чтобы последний раз прослушать окружающее море с помощью пассивного узкополосного шумопеленгатора. Уже больше суток «Портленд» не двигался с такой маленькой скоростью, и все собственные шумы лодки замерли. Если и было что слушать, то сейчас для этого как раз наступил самый подходящий момент.

Сверху донесся приглушенный удар. И тотчас же боевая рубка, вздрогнув, пробила слой льда.

Шрамм заморгал. За мгновение до того, как «Портленд» проломил лед с грохотом миллиона разбившихся одновременно окон, акустик успел услышать слабый отдаленный гул, и хотя длилось это всего долю секунды, Шрамм почувствовал, что уже слышал этот звук.

Он попытался услышать «сквозь» шум, с помощью электроники развернув носовую полусферическую антенну гидролокатора на 40 градусов вниз, отгораживаясь от него. Однако то, что он слышал, чем бы это ни было, исчезло.

Стэдмен стоял на открытом мостике. Рубка «Портленда» черной башней поднималась над полем раскрошенного льда, простиравшегося во все стороны покуда хватало глаз. Субмарина поднималась вверх и опускалась, откликаясь на волны, вызванные далекими штормами.

– Мостик, докладывает акустик.

– Говорите, Бам-бам, – ответил Стэдмен, застегивая пуховую куртку, чтобы защититься от холода.

– Ничего определенного сказать не могу, но мне кажется, что перед тем, как мы проломили лед, я что-то услышал. Если позволите высказать предположение, я бы сказал, что это был шум двигательной установки. Как только мы погрузимся, я начну слушать снова.

Шум двигательной установки. Атомный ледокол с туристами на борту, жаждущими поглазеть на белых медведей? Или другая подводная лодка?

– Сейчас что-нибудь есть?

– Ничего.

– Продолжайте слушать.

Специальная команда очищала палубу «Портленда» ото льда лопатами, швабрами и голыми руками. Глыбы толщиной в два фута сбрасывались в воду. Как только мостик был очищен, над ним выдвинулся перископ, раскрашенный для маскировки пятнами, поднимая спутниковую антенну УКВ-связи.

Когда Ванну принесли расшифрованное сообщение, он изучал выведенную на экран монитора карту Арктики. Командир развернул хрустящий лист бумаги.

Z041630Z 04 августа 2002

передано по системе спутниковой связи

СРОЧНО

ОТ: КОМПОДФЛОТА АТЛАНТИКИ

КОМУ: КОМАНДИРУ ПЛ «ПОРТЛЕНД»

1. АТОМНАЯ РАКЕТОНОСНАЯ ПЛ КЛАССА «ТАЙФУН», ИДЕНТИФИЦИРОВАННАЯ КАК «БАЙКАЛ», ИДЕТ КУРСОМ С-3 СО СКОРОСТЬЮ 20 УЗЛОВ

2. ВСТРЕЧА С КИТАЙСКИМ ПРОТИВОЛОДОЧНЫМ СОЕДИНЕНИЕМ В РАЙОНЕ ПЕТРОПАВЛОВСКА ТЕПЕРЬ СЧИТАЕТСЯ ВЕРОЯТНОЙ

3. ПЕРЕХВАТИТЬ «БАЙКАЛ» И НЕ ДАТЬ ПЛ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ БЕРИНГОВ ПРОЛИВ ДО 10 АВГУСТА

4. РАЗРЕШАЮ ПРИМЕНИТЬ ВСЕ РАЗУМНЫЕ МЕРЫ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЭТОЙ ЗАДАЧИ

5. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ПЛ ВМФ США «ХЬЮСТОН» АТАКОВАНА В РАЙОНЕ ПЕТРОПАВЛОВСКА РОССИЙСКИМИ ПРОТИВОЛОДОЧНЫМИ СИЛАМИ. «ХЬЮСТОН» БЫЛ ВЫНУЖДЕН ПОКИНУТЬ РАЙОН.

6. ДЖИМ... СМОТРИ, ЧТОБЫ ТЕБЯ НЕ СБИЛИ С ТОЛКУ. УБЛЮДКИ РЕШИЛИ ВЕСТИ ЖЕСТКУЮ ИГРУ

ВИЦЕ-АДМИРАЛ ГРЕЙБАР

Ванн почувствовал, как затылок у него наливается кровью. «Байкал»? Отголоски воспоминаний нахлынули, смешались друг с другом, потускнели. «Байкал» был той самой «ядерной дубинкой», которая вынудила «Батон-Руж» столкнуться с айсбергом. По данным разведки, эта лодка класса «Тайфун» оказалась так серьезно повреждена в результате взрыва ракеты, что больше не могла выходить в море. И вот теперь выясняется, что «Байкал» жив, здоров и со скоростью двадцать узлов несется к полюсу?

Сев за столик, Ванн погасил лампу. Его лицо озарилось красными отблесками от экрана. Китайцы всегда обращались к Москве за современным оружием – танками, истребителями, кораблями. Сейчас Пекин поднимает шумиху по поводу Тайваня. Что ему для этого больше всего нужно?

Держать американский военно-морской флот подальше. И для этой цели как нельзя лучше подойдет китайский «Тайфун». Ни один американский президент не променяет Тайбей на Сиэтл. Но со стороны русских давать китайцам такое мощное оружие – страшная глупость. Кто знает, в какую сторону повернутся эти ракеты в случае чего... Вдруг Ванн вздрогнул. Ублюдки не отдали «Тайфун». Они его продали.

Он перечитал приказы Грейбара. «Не дать ПЛ пройти Берингов пролив до 10 августа... Разрешаю применить все разумные меры...»

Как можно остановить атомную ракетоносную подводную лодку? Надеть на нее упряжь? Погонять активным гидролокатором? Русские отвесили затрещину «Хьюстону». Какие меры теперь нужно считать разумными?

Те, что позволят добиться нужного результата.

Отключив экран, Ванн нажал кнопку внутренней связи.

– Центральный пост, говорит командир. Я уже иду. Приготовить лодку к погружению.

Глава 10
ЗАПАДНЯ

4 августа

«Байкал». Желоб «Святой Анны».

Беликов слушал с помощью шумопеленгатора неземной хор китов. Порой «биологические» шумы напоминали голоса людей, в другие моменты они больше походили на звуки существ, пришедших из глубин космоса, кем, в сущности, и были киты. Интересно, будет ли пользоваться спросом компакт-диск с записью их голосов? Разумеется, ни одна российская компания звукозаписи этим не заинтересуется. А что если обратиться в Англию? Или в Америку?

Беликов родился в Ленинграде. Он был свидетелем того, как город снова стал Петербургом. Каким бы ни было его название, город всегда был призван быть окном на Запад. У крестьянина из Киева под ногтями обязательно навоз, московское отродье может думать разве что про власть и торговлю, но петербуржцы всегда отличались более широким, более интернациональным... Что? Встрепенувшись, Беликов покрутил ручки, регулирующие акустические фильтры.

– Командир! Есть акустический контакт.

– Дистанция?

– Близко. – Старший акустик покачал головой. – Шум прекратился. Возможно, это был расколовшийся айсберг.

«Но ты так не думаешь».

– Дай послушать.

Марков прижал наушник к уху. Подушечка была теплой. Командир различил отдаленный пронзительный крик кита, щелчки и хлопки миллиардов крохотных креветок. Равномерный скрежет трущихся друг о друга ледовых торосов.

– Что там у вас? – недовольно спросил Федоренко.

Марков мельком взглянул на него и тотчас же отвернулся.

– Беликов услышал, как раскололся айсберг.

– Мы же в Арктике, – буркнул Федоренко.

Выражение его лица красноречиво говорило: «Неужели я здесь единственный здравомыслящий человек?»

«Портленд».

Сжатый воздух реактивными струями вырвался из балластных цистерн и, расширившись на свободе, осыпался дождем пушистого белого снега. Черная боевая рубка медленно скрылась подо льдом. Раскрошенный лед быстро затянулся зеленоватой водой. Вскоре шрам, оставленный всплывшим «Портлендом», затянется, стерев все следы кратковременного появления подводной лодки в мире света и свежего воздуха. Впереди, прямо по носу, континентальный шельф обрывался и начинался желоб «Святой Анны», резко уходящая вниз подводная пропасть, достигающая в районе Полярной впадины глубин в двенадцать с лишним тысяч футов.

Ванн вошел в центральный пост из переднего коридора.

– Принимаю командование на себя.

– Капитан принимает командование на себя! – громко повторил боцман Браун.

Ванн заметил Чоупера, сидящего у поста управления вертикальными рулями.

– Лейтенант, сходите прогуляйтесь. Напишите письмо любимой девушке. Ваше место займет мистер Стэдмен.

– Слушаюсь, сэр! – Чоупер был несказанно рад возможности смыться.

– Погрузиться на глубину сто пятьдесят футов, – приказал Ванн. – Скорость восемь узлов, начинаем поворот. Переложить руль вправо на десять градусов. Акустик, говорит центральный пост. Начинайте слушать, что мы имеем.

– Слушаюсь! – ответил Шрамм.

Дисплей перед ним уже начинал снова проясняться. Море непосредственно подо льдом представляет собой смесь соленой и пресной воды, что делает практически невозможным обнаружение дальних целей. Однако на глубине, в холодной, чистой воде, даже самые слабые звуки распространяются на сотни миль.

Стэдмен заметил листок с расшифрованной радиограммой, торчащий из кармана Ванна. Как правило, командир сразу же знакомил старшего помощника с полученным приказом, однако сейчас он до сих пор этого не сделал, и Стэдмен не собирался спрашивать, чем это вызвано.

– Норфолк уточнил местонахождение русской «ядерной дубинки»?

Ванн кивнул.

– Она где-то совсем рядом.

– Бам-баму показалось, будто он услышал что-то непосредственно перед тем, как мы всплыли. Ничего определенного ему разобрать не удалось, но он решил, что звук был похож на шум двигательной установки.

Ванн схватил микрофон внутренней связи.

– Акустик, говорит центральный пост. Что именно вы слышали и почему меня не поставили об этом в известность?

– А, все продолжалось так недолго, что я не успел определить пеленг, к тому же лед все равно ведет себя очень непостоянно. Я доложил старшему помощнику о том, что звук был нечеткий.

Вопросительно подняв бровь, Ванн посмотрел на Стэдмена, затем сказал в микрофон:

– Отныне решения относительно того, какие звуки четкие, а какие нет, выходят за рамки вашей компетенции. Вы обнаруживаете цель, я принимаю решение. Вам все понятно?

– Так точно, командир, – ответил Шрамм, мысленно добавив: «Кто воткнул тебе в задницу занозу?»

– Глубина погружения сто футов.

Ванн стоял за спиной Стэдмена. Его глаза лихорадочно вращались в орбитах, словно танковое орудие, выискивающее цель. Наконец взгляд командира застыл на хронометре «Гамильтон». Стрелка, показывающая степень завода пружины, опустилась ниже отметки «слабо».

– Кто должен был заводить хронометр в последнюю вахту?

– Старшина второго класса Бедфорд, командир, – ответил Стэдмен.

– Старшина второго класса Бедфорд назначается в бессрочный наряд на камбуз. Пусть помоет посуду до тех пор, пока не научится относиться к своим обязанностям серьезно.

– Сэр, Бедфорд – отличный специалист-электронщик. Он...

– Был им. Но больше не является. – Взяв микрофон, Ванн подключил свой голос к громкоговорящей связи. – Говорит командир. Как уже известно большинству из вас, китайцы подняли шум по поводу того, что собираются вернуть себе Тайвань. Вероятно, на этот раз они сговорились с русскими, поскольку «Хьюстон», одна из наших подводных лодок, подверглась атаке русских противолодочных сил в международных водах и была вынуждена уйти. Говоря словами комподфлота Атлантики: «ублюдки решили вести жесткую игру». Что ж, мы сами кое-что в этом смыслим.

«Подверглась атаке?» – подумал Стэдмен. «Хьюстон» давно снискал себе славу невезучей лодки. С ним все время происходили какие-то несчастья. Но что подразумевал Ванн под словами «подверглась атаке»? Русские сбросили на нее шумовик или глубинные бомбы? Между первым и вторым огромная разница.

– Какая задача стоит перед нами? – продолжал Ванн. – В настоящий момент Норфолк считает, что российская «ядерная дубинка» направляется на Тихий океан, где ей не место. Наша задача состоит в том, чтобы найти и остановить ее. Если у русских хватит ума, они, увидев, что мы их преследуем, повернут домой. Но если им вздумается играть с нами в игры, мы напомним им, что тут они по сравнению с нами любители. Командование выбрало нас для того, чтобы мы передали послание нашим русским друзьям: «Ребята, вам не место в профессиональной лиге». «Хьюстон» не смог передать это послание. Но «Портленд» может, и передаст. Это все.

– Глубина погружения сто пятьдесят футов, – доложил Стэдмен. Он мысленно повторил слова командира. – Капитан, как вы собираетесь остановить русскую подлодку?

– Первым делом мы должны ее найти. – Ванн переключил микрофон на связь с гидроакустическим комплексом. – Акустик, говорит центральный пост. Что там у вас?

– Пока что ищу.

По крайней мере, теперь Шрамм знал, чем объясняется злость командира. Сам он был хорошо знаком со старшим акустиком «Хьюстона». Да, Ванн прав. Это все равно что кто-то оскорбил члена семьи. Шрамм вслушивался в толщи ледяной воды, ища посторонние звуки. Обнаружить подводную лодку подо льдом – задача архисложная.

На экране вспыхнула точка. Шрамм с помощью электроники развернул гидрофоны шумопеленгатора в направлении этого слабого шепота.

– Центральный пост, говорит акустик. Остановите поворот.

Шрамм нажал кнопку, выбирая узко сфокусированный частотный фильтр, и закрыл глаза.

Это было все равно, что смотреть на отблеск слабой звезды. Если пристально уставиться на нее, она исчезает. Но стоит отвести взгляд в сторону – и вот она. Слабый, пульсирующий шелест, скрывающийся под покрывалом случайного шума.

Бам-бам улыбнулся.

– Центральный пост, докладывает акустик. Я поймал слабый шум винтов по пеленгу ноль пятьдесят пять. Если вы дадите мне пару заходов, возможно, я смогу определить расстояние.

– Переложить руль вправо на десять градусов, – распорядился Ванн. – Скорость восемь узлов, начать поворот.

Маневрирование для определения координат цели – это сложная тригонометрическая задача, требующая мастерства и доскональности, но только не чрезмерной. Если сделать слишком много заходов, чтобы определить цель абсолютно точно, есть риск, что она успеет скрыться. Если же заходов слишком мало, данных для системы управления огнем будет недостаточно.

«Портленд» бесшумно скользил на север. Лучи бледного света, пробивавшиеся сквозь покрывало раскрошенного льда, погасли; над подводной лодкой сомкнулся сплошной ледовый панцирь.

Лейтенант Киф не отрывал взгляда от экрана системы управления огнем, на который выводились данные от гидроакустического комплекса. Как только он убедился, что перед ним не просто шум, а настоящая цель, он обернулся к Ванну.

– Есть одна дуга.

– Переложить руль влево на десять градусов, – приказал Ванн.

«Портленд» пошел на второй заход.

Шрамм следил за изменением азимута акустической цели. Углы совмещались гораздо быстрее, чем он ожидал. Скоро на экране появился приплюснутый треугольник с русской «ядерной дубинкой» в вершине. «Твою мать, – мысленно выругался Шрамм. – «Тайфун» совсем рядом».

– Центральный пост, докладывает акустик. Этот тип определенно находится в радиусе двадцать тысяч ярдов. Предупреждение. Я начинаю ловить шумы дрейфующих льдов. Если русская подлодка успеет добраться до них, мы потеряем его в этих камышовых зарослях.

– Командир, у меня есть вторая дуга, – доложил Киф.

Ванн взглянул на планшет целеуказателя, на котором высветилась цель, чье положение было определено с помощью шумопеленгатора. Двух заходов было явно недостаточно, но впереди начиналось хаотическое нагромождение торосов, и если русской лодке удастся добраться до них, выкопать ее оттуда будет очень непросто.

– Цель идентифицирована?

Шрамм сравнил слабые звуки с тем, что имелось у него в архиве.

– Спектр шума не совпадает ни с одной известной лодкой.

– Попробуйте «Байкал».

Боцман Браун оторвался от поста управления балластными цистернами. Неужели опять «Байкал»?

– Центральный пост, говорит акустик. Спектр похож, но полного соответствия с «Байкалом» нет.

– Как далеко граница плавучих льдов?

– До нее около тридцати тысяч ярдов.

– В таком случае мы должны остановить русских именно здесь, – решительно произнес Ванн.

Шрамм вслушивался в ворчание далеких винтов, в слабое журчание струй воды, обтекающих сталь. Сигнал был сильно зашумлен отраженными звуками и биологическими голосами.

– Центральный пост, докладывает акустик. Обозначаю «ядерную дубинку» как цель номер пять. Подсчет числа лопастей и изменение азимута соответствуют показателям лодки класса «Тайфун», находящейся на дистанции девятнадцать тысяч триста ярдов и идущей со скоростью восемнадцать узлов.

– Средний вперед, – приказал Ванн. – Держать скорость двадцать узлов.

«Портленд» устремился вперед, сокращая расстояние до русской подлодки. У Ванна мелькнула мысль: «Полынья на крыше мира. Все сводится к нескольким градусам направления, к долям узла скорости». Небольшое отклонение в том или в другом вывели бы русскую ракетоносную субмарину из зоны обнаружения «Портленда». Набрав полную грудь воздуха, Ванн приказал:

– Боевая тревога! Приготовиться к торпедной атаке!

По всем отсекам разнесся настойчивый сигнал, за которым последовало: «Боевая тревога! По местам стоять! Боевая тревога!»

«Портленд» плавно несся в постоянном потоке воды, стремящейся на север. Подгоняемая попутным течением лодка была неслышна даже для чувствительных американских гидрофонов, не говоря про русские.

– Центральный пост, докладывает акустик. Дистанция до цели номер пять составляет четырнадцать тысяч ярдов. Пеленг не изменился. Теперь я очень хорошо слышу шум ее винтов.

– Давайте-ка заполним водой торпедные аппараты номер один и два, пока мы еще можем сделать это незаметно.

Лейтенант Киф нажал две кнопки, и по всей лодке раскатился звук, подобный гулу отдаленного водопада.

– Торпедные аппараты номер один и два заполнены водой.

«Проклятие! – подумал Стэдмен. – Нельзя же просто так выстрелить в русскую лодку!» С ядерной лодкой противника подобные шутки можно шутить только в том случае, если уже началась Третья мировая война, ибо это прекрасный способ начать такую войну.

– Командир, что именно вы собираетесь сделать?

– Мы не дадим русским пройти на Тихий океан.

Стэдмен взглянул на сложенный листок с приказом, торчащий из нагрудного кармана Ванна.

– Каким образом?

– Я не намереваюсь играть в салки с «ядерной дубинкой» водоизмещением сорок тысяч тонн. Русская лодка просто раздавит нас. Мы не можем лишить ее хода, обмотав ей тросом гребные винты: они защищены стальными решетками. Мы поднырнем под этот «Тайфун». Ощупаем его от носа до кормы, чтобы не осталось никаких вопросов по поводу того, кто он такой и что задумали русские. Если нам удастся привлечь внимание русских и они остановятся – замечательно. В противном случае я подам им следующий знак.

– Сэр, – окликнул командира Киф. – Можно приблизиться к русским так, чтобы они нас услышали, после чего выстрелить водяным зарядом.

Он имел в виду следующее. Если заполнить торпедный аппарат водой, не заряжая в него торпеду, и произвести выстрел, сжатый воздух вытолкнет из аппарата столб воды. При этом раздастся зловещий грохот, слышный далеко вокруг, который можно спутать с пуском настоящей торпеды.

– После этого русские будут вынуждены остановиться и выслушать нас.

– До тех пор, пока русские не услышат шум винтов наших торпед, они просто рассмеются и первыми выпустят в нас настоящую «рыбку». Акустик, говорит центральный пост. Где «Тайфун»?

– Дистанция до цели номер пять двенадцать тысяч ярдов, – доложил Шрамм. – Русская лодка идет очень близко к поверхности льда. Я слышу множественные отраженные сигналы. Цель размазана.

Шумопеленгатор теперь рисовал не точечный источник звука, а множество акустических контактов, приходящих со всех сторон. Но для опытного глаза все выглядело словно картинка, полученная с помощью этого своеобразного акустического рентгеновского аппарата.

Стэдмен остался недоволен уклончивым ответом Ванна. Он хотел ясности, причем немедленно.

– Командир, это российская стратегическая ракетоносная лодка.

– Норфолк поставил перед нами задачу. Как ее решать – определять мне.

– Даже если это станет началом войны?

Ткнув в Стэдмена пальцем, Ванн резко произнес:

– Вы забываете, что я вам говорил. Подводные лодки постоянно находятся в состоянии войны. Все остальное – это уже политика.

– Тем не менее, я бы хотел ознакомиться с приказом.

– Это ваше право.

Однако выражение лица Ванна не соответствовало его словам. Он был похож на хозяина, которого только что укусил любимый щенок. Резко выхватив из нагрудного кармана листок с радиограммой, Ванн сунул его Стэдмену и отвернулся.

Стэдмен пробежал взглядом текст сообщения.

3. ПЕРЕХВАТИТЬ «БАЙКАЛ» И НЕ ДАТЬ ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ БЕРИНГОВ ПРОЛИВ ДО 10 АВГУСТА

4. РАЗРЕШАЮ ПРИМЕНИТЬ ВСЕ РАЗУМНЫЕ МЕРЫ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЭТОЙ ЗАДАЧИ

«Какая коварная ловушка!» – подумал Стэдмен. Этот приказ по сути дела оправдывал все что угодно, лишь бы только это сошло с рук. Но если что-то пойдет не так, виноват в этом окажется не Норфолк. Вся вина ляжет на Ванна. «И на меня». Сложив листок, Стэдмен протянул его Ванну.

– Этот приказ очень неопределенный.

– Командир я. Имеет значение только то, как я его понимаю.

Стэдмен едва сдержался, чтобы не выпалить поспешный ответ. Приказ содержал слово «разумные». Нападение на российскую атомную ракетоносную субмарину в мирное время едва ли попадало в эту категорию.

– Если мы выстрелим в русских, все остальные пути решения поставленной перед нами задачи отпадут сами собой.

– Какие еще другие пути? – лицо Ванна скривилось в отвратительную гримасу. – Нам приказано остановить неприятельскую подводную лодку, приближающуюся к сплошным льдам. Если ей удастся до них добраться, мы, возможно, больше не сможем ее найти. Куда направляются русские? Туда, где стреляют в американцев. Для вас этого недостаточно? Это и есть война.

Стэдмен посмотрел на Ванна, на боцмана Брауна. На молодых матросов у рулей. Все в центральном командном посту «Портленда» было прозрачным и понятным. Точным и определенным. Каждое действие от пуска атомного реактора до прокачки балластных цистерн было регламентировано четко прописанной последовательностью операций, в которой в мельчайших подробностях, шаг за шагом, объяснялось, какой тумблер, какой клапан перевести в какое положение. Но как быть, если правильного ответа нет?

– Центральный пост, докладывает акустик. Цель номер пять прямо по носу, справа по курсу пять градусов, дистанция девять тысяч семьсот ярдов, – отчеканил Шрамм, изучая призрачное облако шумов, стягивающееся к центру экрана.

Ванн отвернулся от Стэдмена.

– Приготовиться к торпедной атаке, торпедные аппараты один и два.

– Торпедные аппараты готовы, – поступил ответ из торпедного отсека.

– Система целеуказания готова, – доложил Киф. Не может быть, чтобы это было всерьез.

Ванн снова повернулся к Стэдмену.

– Командир, лодка готова.

– Полный вперед, – приказал Ванн. – Ребята, возьмем его.

«Байкал».

Марков прошел в рубку гидроакустика.

– Больше не повторялось?

Беликов кивнул.

– Ничего. Должно быть, это был естественный шум. Если бы его произвела машина, мы бы по-прежнему что-нибудь слышали.

Марков продолжал сомневаться. В тишине леса внезапно хрустнувшая веточка что-то значит.

– Рулевой пост, опуститься на глубину сто пятьдесят метров.

Огромная ракетоносная субмарина плавно устремилась в черные глубины.

– Переложить руль влево до конца, – приказал Марков. – Беликов! Слушай внимательно. Вполне может быть, что другой возможности нам не представится.

«Портленд».

– Дистанция до цели номер пять семь тысяч ярдов сокращается, – доложил Шрамм.

Искаженный гул винтов русского «Тайфуна» нарастал по мере того, как «Портленд» настигал его сзади.

– Опуститься на триста пятьдесят футов, – приказал Ванн.

– Горизонтальные рули на пять градусов вниз, глубина триста пятьдесят футов, – повторил приказ Стэдмен.

– Акустик! – продолжал Ванн. – Я хочу записать сигнатуру этого парня. Не забудь сохранить пленку.

– Так точно. Дистанция пять тысяч ярдов.

«Портленд» несся точно вслед за «Тайфуном». Шрамм на секунду оторвался от экрана, убеждаясь, что электрографический рекордер правильно записывает сигнатуру русской подлодки, а когда снова посмотрел на экран, изображение было другим. Осознав, что произошло, Шрамм побледнел.

– Центральный пост! Говорит акустик! «Сумасшедший Иван»! Цель номер пять повернула влево!

– Стоп машина! – приказал Ванн.

«Портленд» будет оставаться неподвижным до тех пор, пока русская подлодка не ляжет снова на свой курс.

– Центральный пост, говорит акустик. Цель номер пять проходит мимо нас слева по борту. Дистанция три тысячи ярдов. Она ниже нас, но ненамного.

– Мы выровняем глубину, когда русская лодка будет снова проходить мимо нас, направляясь на север, – сказал Ванн.

Стэдмен с каждой секундой нервничал сильнее и сильнее. Двигаться с большой скоростью на таком маленьком расстоянии от чужой подлодки – все равно что нестись следом за большим грузовиком по обледеневшей дороге. Если водитель грузовика только дотронется до педали тормоза, тяжелую машину занесет, и ты непременно врежешься в нее.

«Байкал».

– Возвращаемся на заданный курс, командир, – доложил рулевой.

– Держать глубину сто пятьдесят метров.

Что-то по-прежнему продолжало беспокоить Маркова. За звуком, которого никак не должно было быть, последовала мертвая тишина. Командир посмотрел на своего старшего помощника Гаспаряна. Тот как раз собирался объявить что-то по громкоговорящей связи, вероятно, предупредить о смене вахт.

– На второй палубе готовность номер два, – объявил старпом.

Он отодвинул «каштан».

– Командир! – Это был акустик Беликов. – Прямо по курсу в восьми километрах сплошной лед.

Матрос принес Беликову стакан чая. Старший акустик выпил чай залпом.

«И все же гидрофоны Беликова что-то услышали», – подумал Марков. Возможно, это была крупная рыбина, а может быть, и нет.

– Рулевой!

– Да, командир!

– Давайте сделаем еще один разворот. На этот раз переложить руль вправо до отказа.

«Портленд».

– Центральный пост! Говорит акустик! «Сумасшедший Иван!» На этот раз через правый борт!

«Двойной Иван»? Стэдмен повернулся к Ванну.

– Сэр?

«Портленд» находился слишком близко. Необходимо дать задний ход, и быстро, иначе столкновение неизбежно.

«Двойной Иван»? Ванн был хорошо знаком с тактикой русских подводников. Они выполняли развороты, отрываясь от возможного хвоста, неохотно, по расписанию, словно принимая горькое лекарство. «За исключением того капитана, которого я преследовал на «Батон-Руже»». Это была та же самая «ядерная дубинка». Возможно ли, что сейчас ею командует тот же самый капитан?

– Дистанция две тысячи ярдов, – доложил Бам-бам.

– Командир, – тревожно произнес Стэдмен.

– Центральный пост, говорит акустик. Дистанция продолжает сокращаться.

– Замечательно! — отрезал Ванн. – Переложить руль влево до отказа!

«Портленд» по-прежнему несло на корму «Тайфуна».

– Центральный пост, говорит акустик. Дистанция одна тысяча ярдов.

– Командир! – Это уже был боцман Браун. – Нам пора уносить ноги!

– Дистанция пятьсот ярдов.

Для того чтобы избежать столкновения, «Портленд» должен был дать задний ход, и на полную мощность. Но при этом его гребной винт вспенит воду так, что это услышит даже русский шумопеленгатор.