Текст книги "Тайфун"

Автор книги: Робин Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

Глава 8
ВЫЗОВ

«Портленд».

В радиорубке по-прежнему дежурили лейтенант Бледсоу и радист Энглер. У Бледсоу на губе белела узкая полоска лейкопластыря. Энглер прилежно изучал какие-то диаграммы. Одного этого было достаточно для того, чтобы у тех, кто знал его хорошо, появились подозрения.

Энглер, невысокий мускулистый парень с коротко остриженными волосами и пышными пиратскими усами, имел репутацию отчаянного забияки. Отправляясь в бар в обществе Энглера, можно было расстаться с надеждами вернуться на корабль в чистом и целом мундире. Если в заведении оказывалось слишком спокойно, Энглер, чтобы оживить обстановку, хватал первого встречного и отвешивал ему затрещину.

В радиорубку заглянул Стэдмен.

– Вы уже расшифровали сообщение?

– Почти закончили, – ответил Бледсоу, возившийся с шифровальной машиной «КГ-84». – Все будет готово через минуту.

– Я бы хотел поговорить с вами о том, что произошло сегодня утром. Когда сменитесь с вахты, подойдите ко мне. Я буду в кают-компании.

Спустившись на одну палубу вниз, старший помощник прошел вперед в офицерскую кают-компанию.

На большом телевизионном экране под потолком была карта Тайваньского пролива. Зловещие стрелки, красные и синие, устремлялись навстречу друг другу и встречались в середине пролива.

Стэдмен застал в кают-компании лейтенанта Дэна Кифа, старшего торпедиста «Портленда».

– Что случилось?

– Какого-то большого китайского шишку только что взорвали на Тайване. Похоже, дело серьезное.

Стэдмен повернулся к телевизору. На экране появился авианосец, с палубы которого взлетали реактивные истребители-бомбардировщики.

– Как приятно находиться на противоположном краю планеты.

– Полностью с вами согласен.

Старший торпедист напоминал библиотекаря, который терпеть не мог выдавать книги читателям. Крылатые ракеты «Томагавк» и торпеды «Мк-48», находившиеся в ведении Кифа, содержались в идеальном состоянии и были готовы к применению, однако мысль о том, что они выйдут из-под его контроля, очень беспокоила лейтенанта.

Авианосец уступил место на экране репортеру, стоящему перед Большим народным дворцом в Пекине. Судя по всему, в Китае была ночь, но во всех окнах высокого здания за спиной репортера горел свет.

– В ответ на убийство высокопоставленного китайского дипломата в Тайбее Пекин сделал короткое заявление: «Провинция Тайвань стоит на самом краю пропасти. Необходимо восстановить порядок».

«Проклятие, – подумал Стэдмен. – Дипломаты так не разговаривают».

– Министерство национальной обороны объявило район Южно-Китайского моря зоной, закрытой для судоходства Торговые и рыболовецкие суда срочно покидают этот район. Тем временем туда полным ходом идет американское авианосное соединение, которое своим присутствием должно будет остановить Пекин от намерений захватить Тайвань силой...

– Это имеет какое-то отношение к срочному сообщению из Норфолка? – спросил Киф.

—Тише! — зашикали на него недовольные голоса.

Корреспондента в Пекине сменил другой репортер, стоящий перед фонтаном Белого дома.

– Сегодня президент приказал второму американскому авианосному соединению направиться в район обострения. Пентагон уже перевел находившийся в Южно-Китайском море авианосец «Китти-Хок» в район, выделенный Китаем для проведения маневров. Министр обороны назвал это передвижение мерой предосторожности. В заявлении, зачитанном тридцать минут назад, Председатель объединенного комитета начальников штабов добавил, что «отправка двух авианосных соединений должна стать сигналом, предупреждающим китайцев о том, что мы хотим скорейшей нормализации ситуации».

«Если бы только они понимали наши сигналы», – подумал Стэдмен.

– Смотрите дальше, – сказал он собравшимся в кают-компании, а сам направился в радиорубку.

Там Бледсоу вручил ему запечатанный конверт.

– Лично для Ванна, – предупредил старший радист.

– Я сам отнесу ему.

Ванн все еще находился наверху, на открытом мостике. Стэдмен протянул ему конверт.

– Командир, мы поймали информационный выпуск Си-эн-эн. В Тайване убит китайский дипломат, и Пекин поднимает военную шумиху, угрожая вторжением. Седьмой флот спешит разнимать драчунов.

– Это не наш океан. Пусть об этом болит голова у командования Тихоокеанским флотом.

Вскрыв конверт, Ванн прочитал сообщение. Подняв взгляд, он протянул листок бумаги Стэдмену.

20900432 03 августа 2001

передано по системе спутниковой связи

ЛИЧНО ДЛЯ ВАННА

ОТ: КОМПОДФЛОТА АТЛАНТИКИ

КОМУ: КОМАНДИРУ ПЛ «ПОРТЛЕНД»

КОПИИ: КОМПОДФЛОТА ТИХОГО ОКЕАНА, КОМАНДУЮЩЕМУ ТИХООКЕАНСКИМ ФЛОТОМ

ТЕМА: СПЕЦИАЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ

1. НЕУСТАНОВЛЕННАЯ АПЛ КЛАССА «ТАЙФУН» ОБНАРУЖЕНА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ БАРЕНЦЕВА МОРЯ, КУРС С-3 СКОРОСТЬ 14 УЗЛ.

2. ПЕРЕХВАТИТЬ КРАСНУЮ АПЛ ДО ТОГО, КАК ОНА ДОЙДЕТ ДО ВПАДИНЫ НАНСЕНА

3. ВЕСТИ СКРЫТНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НА БОЕВОЙ ДИСТАНЦИИ

4. УСТАНОВИТЬ ТИП КРАСНОЙ ЛОДКИ И ДОЛОЖИТЬ

5. ДО НОВОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ СОХРАНЯТЬ ТАКТИЧЕСКИЙ КОНТАКТ

6. ЕСЛИ КРАСНАЯ АПЛ ВОЙДЕТ В ЗОНУ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ТИХООКЕАНСКОГО ФЛОТА, НЕМЕДЛЕННО ИЗВЕСТИТЬ ОБ ЭТОМ КОМАНДОВАНИЕ ТОФ

7. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: КИТАЙСКИЕ ВВС И ВМФ УСТАНОВИЛИ 200-МИЛЬНУЮ ЗАКРЫТУЮ ЗОНУ ВОКРУГ ВСЕХ СПОРНЫХ ТЕРРИТОРИЙ, В Т. Ч. ТАЙВАНЯ

8. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ОБЪЕДИНЕННОЕ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОЕ ПРОТИВОЛОДОЧНОЕ СОЕДИНЕНИЕ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ НАПРАВЛЯЕТСЯ В РАЙОН К СЕВЕРУ ОТ ПЕТРОПАВЛОВСКА И ЮГУ ОТ АНАДЫРЬСКОГО ЗАЛИВА

9. СВЯЗЬ: ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЗАКРЫТУЮ СИСТЕМУ «ЛИМА-5», ВЫХОДИТЬ НА СВЯЗЬ В СТРОГО УСТАНОВЛЕННОЕ ВРЕМЯ

10. ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО. ДЖИМ, НЕ ПОДВЕДИ

ВИЦЕ-АДМИРАЛ ГРЕЙБАР

Этот приказ поступил лично от вице-адмирала Грейбара, командующего подводным флотом Атлантического океана. Стэдмен перечитал радиограмму.

Неустановленный «Тайфун»? Шрамм определил, что ракеты запускала подлодка «Карское море». Значит, Скавалло была права: вторая русская субмарина незаметно улизнула из Кольского залива, и Норфолк посылает по ее следу «Портленд».

– Наверное, русские вывели в море эту «ядерную дубинку», когда мы на всех парах шли к Норвегии, – сказал Ванн. – Возможно, вся шумиха с запуском ракет была поднята специально ради этой цели.

«Скавалло тоже так думает».

– Командир, вам нужно переговорить об этом с лейтенантом Скавалло.

– Зачем? Именно из-за нее русским удалось провернуть свою шутку. Они обнаружили мой перископ, пока мы пытались унять эту истеричку, ворвавшуюся в центральный пост. После этого нам повесили на шею колокольчик и вынудили покинуть район, а тем временем вторая субмарина беспрепятственно упорхнула из клетки. Переговорить с ней? До самого возвращения в Норфолк я больше не хочу даже слышать о ней. Пусть Грейбар переговорит с ней о ее поведении. Вы знаете, когда русская ракетоносная подводная лодка в последний раз покидала базу, не имея на хвосте одну из наших атакующих субмарин? Такого еще никогда не было!

«Подожди, что скажет начальство, когда выяснится, что Скавалло предупреждала тебя об этом, а ты не захотел ее слушать».

Ванн уставился на юго-восток, в сторону скрытых туманом берегов России.

– Нам придется срезать угол и опередить русских. – Он повернулся к Стэдмену. – Пусть Уэлли проложит курс до банки Галя. Мы пойдем туда наперерез. – Ванн взял микрофон внутренней связи. – Всем покинуть мостик! Приготовиться к погружению! – Бросив прощальный взгляд на небо, он сделал последний глоток чистого свежего воздуха и сказал Стэдмену: – Давайте шевелиться.

Боцман Браун услышал смех, доносившийся из «козлиного рундука». Он открыл дверь, и два старшины, увидев его, пристыженно умолкли. Боцман бросил свой спасжилет на койку.

– Так, что тут у вас происходит?

Главный старшина торпедного отсека Артур Бэбкок по каким-то причинам, затерявшимся во тьме веков, был известен всем под именем Бобби.

– Мы тут говорили об этой девчонке.

– Осел, эта девчонка лейтенант.

– Ну да. Именно о ней. Так вот, мы подумали, что если флот действительно хочет брать женщин на подводные лодки, нужно будет сделать то, что было сделано с «ядерными дубинками». Понимаете, назначить на каждую лодку по два отдельных экипажа. Сейчас они делятся на «голубых» и «золотых». А почему бы не на «голубых» и «розовых»?

– Бобби, по-моему, ты не на то тратишь свое время.

– Ну как же, ведь в этом случае возникнет масса проблем. Например, как девицы будут определять, какие туфли надеть к рабочей робе?

– И?

Прикрыв лицо рукой, Бэбкок объявил квакающим голосом, подражая громкоговорящей связи:

– Аварийная тревога! Всему личному составу собраться на главной палубе для совещания и сочувствия!

Заговорил второй старшина:

– Конечно, завивка волос станет ежедневной обязательной процедурой.

– Аварийная тревога, всему экипажу собраться на главной палубе, – снова заквакал торпедист. – Всему личному составу срочно посетить салон красоты!

– Но это еще не самое страшное, – продолжал второй старшина. – Я думаю, что произойдет, если где-то будет обнаружен паук?

Браун повернулся к Бэбкоку.

– Ну?

– Боевая тревога! Всей команде срочно покинуть лодку. Вызвать десант морских пехотинцев для расправы с этой ужасной тварью!

Браун одарил старшин хищной улыбкой крокодила, осматривающего предстоящий завтрак.

– Рад, что у вас есть чувство юмора. Поэтому, если я еще раз услышу подобные шутки на нашем корабле, вы оба отправитесь на берег. Уверяю, в этом случае чувство юмора вам очень пригодится.

Поднимая буруны, «Портленд» описал широкую дугу, разворачиваясь на север. Единственный гребной винт субмарины все быстрее и быстрее взбивал воду в белую пену. Пятнадцать, двадцать узлов. Наконец длинный сигарообразный корпус ушел под серые воды Баренцева моря, и буруны исчезли. «Портленд» взял курс на северо-восток. Двадцать пять, двадцать восемь узлов. Под водой субмарина развивала еще большую скорость, хотя непоколебимые, словно скалы, палубы не позволяли получить представление ни о ее скорости, ни о ее мощности.

Стэдмен, проходя через люк из центрального поста в коридор, ведущий к каюте командира, чувствовал себя так, словно находился в недрах административного здания.

На двери каюты Ванна висел лист простой белой бумаги всего с двумя словами: «БЕЗ ОШИБОК». Стэдмен постучал.

– Войдите.

Стены каюты Ванна были также покрыты панелями из искусственного дерева. Единственная кровать в собранном виде служила чем-то вроде стола и шкафчика. На одной стене висела фотография в рамке, на которой был снят Ванн, пожимающий руку седому древнему старику. Это был адмирал Хаймен Риковер, создатель американского атомного флота. Под фотографией были написаны слова упрямого, язвительного адмирала: «Инженер должен обладать мужеством в отстаивании своих убеждений».

Светло-синие занавески обрамляли небольшое зеркало, установленное над крошечной раковиной. С одной стороны от зеркала был телевизионный монитор, который позволял Ванну видеть то, что происходило в жизненно важных отсеках лодки: в центральном командном посту, в гидроакустическом комплексе, в торпедном отсеке и машинном отделении, – и даже давал возможность взглянуть в перископ. Многофункциональный дисплей, установленный на кронштейне за столиком, светился строчками красных цифр и букв.

Ванн кивнул на маленький столик из пластика.

– Присаживайтесь, и давайте будем думать вместе, что все это означает.

Стэдмен с трудом протиснулся за столик.

Сев рядом, Ванн развернул экран многофункционального дисплея так, чтобы он стал виден обоим. Колени подводников соприкоснулись.

– Старпом, русские и китайцы что-то задумали. Несомненно, их действия скоординированы. Вопрос заключается в том, что именно они собираются осуществить?

– Каким боком сюда входит «Тайфун»? – спросил Стэдмен.

– И действительно, каким? – Ванн покачал головой. – Конгресс обязательно пожелает узнать, как получилось, что он выделил русским полмиллиарда долларов на разборку этих «Тайфунов», а русские посылают их на боевое дежурство. Вы думаете, политики будут винить в этом себя? Нет. Командование спустит всех собак на меня. На нас.

Стэдмен молчал. Вероятно, Ванн был прав.

– Возможно, никаких официальных мер предпринято не будет, но поверьте мне, старпом, нож будет таким острым, что вы даже не почувствуете надрез.

Ванн пробежался пальцами по клавиатуре. На экране появилась карта Северного Ледовитого океана.

– Сэр, лейтенант Скавалло перехватила разговор между буксиром и подводной лодкой, выходящей из Кольской губы. Она считает, это как раз была та самая вторая ракетоносная лодка, покидающая базу.

Ванн прищурился, словно в каюте внезапно вспыхнул яркий свет.

– Скавалло утверждает, что знала о присутствии второй «ядерной дубинки»?

– Перехват позволяет сделать такое предположение.

– Предположение? Послушайте, я видел баллистические ракеты, взлетевшие в воздух. Мне в горло вцепились два противолодочных корабля. Возможно, это были первые выстрелы начинающейся Третьей мировой войны. И вы хотите, чтобы я в такой напряженный момент отвлекался на досужие размышления какой-то девчонки, впервые в жизни оказавшейся на подводной лодке? А она словно с цепи сорвалась. Вы сами присутствовали при этом и все слышали.

– Да, присутствовал, – согласился Стэдмен. – И слышал.

– Если бы Скавалло дала нам возможность спокойно заниматься своим делом, нам бы не понадобились ее предположения. Мы бы сами услышали второй «Тайфун» с помощью шумопеленгатора. Потом не нужно забывать про Вашингтон. – Ванн произнес это слово так, словно от него исходил дурной запах. – У этой стервы там друзей гораздо больше, чем у нас с вами, старпом. Вот почему мы должны сплотиться, чтобы выйти живыми из этой переделки.

Сплотиться?

– Командир, я не совсем вас понимаю.

– Отныне мы больше не должны допускать никаких ошибок. Малейшая оплошность с нашей стороны выставит нас клоунами, а Скавалло на нашем фоне будет казаться Жанной д’Арк. Она может сама состряпать любые перехваты, и кто поймает ее за руку? – Помолчав, Ванн продолжал: – Вернемся к «Тайфуну». У нас есть всего два способа опозориться. Первый заключается в том, чтобы вообще не найти русскую лодку. И, во-вторых, мы можем ее обнаружить и потерять снова. Я не собираюсь допустить ни первое, ни второе. Никакие оправдания приниматься не будут. Неисправностей оборудования быть не должно. Все определяется только людьми.

– Так точно, сэр.

– Хорошо. Переходим к следующему. Я намерен рекомендовать вас в школу повышения квалификации офицеров подводного плавания. Примите мои поздравления. Вы это заслужили.

Ну вот, наконец. До всего, о чем только мечтал Стэдмен, осталось рукой подать.

– Разумеется, если после того, что произошло сегодня, мне дадут коленом под зад, мои рекомендации будут немного стоить. Вот почему мы должны сплотиться. Как только мы схватим за шиворот эту русскую лодку, нам нужно будет сесть и в спокойной обстановке разобраться в том, что же случилось. Просто чтобы быть уверенными.

– Я попрошу боцмана собрать регистрационные журналы.

– Отлично. Но только помните, что в политической борьбе судовые журналы мало что значат. – Ванн оторвался от дисплея. – Нам обоим хорошо известно, что именно произошло, не так ли?

Стэдмен увидел в его взгляде нечто такое, что никогда прежде не видел.

– Пока что неизвестно. Но мы все обязательно выясним.

– Я нацелился на командную должность, собираюсь получить флотилию. Вы нацелились на школу подводного плавания. Наши цели ясны, правда?

– Так точно, сэр, ясны.

Но какой именно смысл вложил в свой вопрос Ванн?

– Хорошо. Так, что боцман выяснил относительно того случая со Скавалло? Кто подключил микрофон?

– Боцман работает над этим.

– Что он тянет время?

– Он хочет быть полностью уверен.

– За этот отсек отвечает лейтенант Хенниг, – продолжал Ванн, имея в виду командира вспомогательной службы. – Передайте ему, что я приказал свернуть беговую дорожку до тех пор, пока я не буду знать имя «шутника».

– Сэр, это единственный спортивный тренажер на борту «Портленда».

– Доступ в тренажерный зал закрыт до тех пор, пока я не узнаю это имя.

Ванн снова застучал по клавиатуре, и на карте Северного

Ледовитого океана появились две овальные зоны ответственности двух флотов. В точке их соприкосновения находился Северный полюс. Синяя точка в нижнем левом углу экрана указывала положение «Портленда». Красный кружок в центральной части Баренцева моря обозначал последнее известное местонахождение неустановленного «Тайфуна».

– Норфолк считает, что русская лодка движется на Тихий океан.

– Русские еще ни разу не направляли «Тайфуны» на Тихий океан.

– Из чего совсем не следует, что они не попытаются это сделать. – Командир вызвал на экран другое изображение. – Русские подняли страшный шум, отгоняя наши подлодки от своих берегов. И вот что еще. Новый китайский эсминец вышел из Владивостока. Он направляется на север.

– У него там с кем-то назначена встреча?

– Очень на то похоже. Вероятно, где-то к югу от Берингова пролива.

– Если этот «Тайфун» действительно направляется на Тихий океан, он должен поторопиться.

Ванн оторвался от экрана.

– Продолжайте.

– Берингов пролив для такой огромной субмарины станет настоящим кошмаром. «Тайфуну» придется пробираться с черепашьей скоростью. Значит, если он собирается успеть на встречу с китайскими кораблями, ему необходимо иметь в запасе достаточно времени. Не смогут же китайцы ждать его вечно.

– А поторопиться – значит двигаться с большим шумом.

– Совершенно верно. Если мы совершим рывок вперед и найдем полынью, можно будет всплыть и уточнить местонахождение русской лодки. (Полыньями у подводников называются небольшие участки полярных морей, свободные ото льда.) Тогда мы сможем подождать «Тайфун» и сесть ему на хвост.

Ванн надолго задумался, и у Стэдмена успело мелькнуть опасение, что он сморозил какую-то глупость. Наконец командир кивнул.

– Согласен с вашим предложением. Передайте Бам-баму, что завтра к этому же времени нам будет нужна полынья.

– Слушаюсь, командир.

Стэдмен встал, собираясь уходить.

– Старпом!

– Да, сэр? – спросил Стэдмен.

– Я хочу, чтобы вы назначили кого-нибудь приглядывать за Скавалло. Я не имею в виду, что надо будет всюду ходить за ней по пятам. Меньше всего на свете нам нужно, чтобы она подняла крик насчет сексуальных домогательств. Но мы должны познакомиться с ней поближе. И документально это оформить. Я хочу, чтобы как только она оступится, это было бы зафиксировано.

– Слушаюсь, командир. – Более обременительного задания Ванн не смог бы придумать. – Я постараюсь кого-нибудь найти.

– И не забудьте про тренажер, – бросил ему вдогонку Ванн. – Он должен быть убран к следующей смене вахт.

Глава 9
ПРИПАЙ

4 августа

«Байкал». Банка Галя.

Тесная кабина штурмана Бородина в центральном командном посту была отделена от остального отсека простой занавеской. Лампа на длинной гибкой ноге освещала бумажную карту акватории вокруг архипелага Земля Франца-Иосифа. Бородин неторопливо и тщательно занес в навигационный журнал скорость и курс «Байкала», а также время, прошедшее с момента последнего определения местоположения.

Навигационный компьютер «Накат-М», бывший в 1986 году последним словом техники, выдавал ту же самую карту и те же самые данные, но полагаться на них нельзя было ни в коем случае. Закончив расчеты, Бородин мог поставить свою жизнь на их достоверность – к чему, впрочем, в конечном счете все и сводилось.

Осторожно поставив карандашом на карте точку, Бородин сверился с текущими показаниями глубиномера и гравиметра. Земное притяжение кажется такой постоянной, такой надежной величиной, однако чувствительные приборы способны обнаруживать малейшие изменения. Карта этих изменений помогала Бородину определить точное местонахождение «Байкала». Работа была медленной, кропотливой, но зато она позволяла добиться абсолютно надежных результатов.

Подводная лодка шла вдоль самой оконечности банки Галя, узкой каменистой отмели, выступающей в Баренцево море от Земли Франца-Иосифа. До Северного полюса оставалось всего трое суток пути. Затем «Байкал» повернет на юг, хотя для того, кто на полюсе, юг будет повсюду.

Пока что подлодка находилась в зоне припая и айсбергов, перемещавшихся под действием течений, которые в этой точке Северного Ледовитого океана были направлены преимущественно на север. Вскоре «Байкал» достигнет полярной шапки торосистых льдов, чей хаотический шум поможет ему скрыться.

Бородин еще раз проверил все вычисления и лишь после этого позволил себе поставить на карте точку и провести священную черту. Мелководье над банкой Галя осталось слева по борту. Если бы лодка налетела на отмель, у тех, кто находится на борту, остались бы какие-то надежды на спасение. Когда «Байкал» дойдет до Полярной впадины, где глубины достигают пяти тысяч метров, об этом нечего даже будет и думать. Случись катастрофа – и экипаж подлодки просто навсегда бесследно исчезнет из мира живых.

Кто-то резко отдернул занавеску за спиной штурмана.

– Бородин, у вас проблемы с навигационным компьютером?

Бородин обернулся. Капитан Федоренко имел дурную привычку всюду появляться без приглашения. Штурман вспомнил, что Федоренко на подводной лодке чужой; бывалые подводники в тесноте отсеков относились к желанию уединиться с большим уважением.

– Я не привык доверять машине, товарищ капитан первого ранга.

– Командир, который боится собственной тени, и штурман, не доверяющий своим инструментам. Хорошо хоть вы не пользуетесь секстаном.

– Я захватил с собой секстан.

– Не сомневаюсь в этом. Ну так вы знаете, где мы находимся?

– Знаю.

– В таком случае, покажите мне. – Федоренко мельком посмотрел на экран навигационного компьютера, затем на карту с проложенным курсом, после чего его взгляд остановился на фотографии красного «Вольво», прикрепленной над столом. – Это ваша машина?

– Будет моей, когда я вернусь домой.

– Знаете, в Шанхае нас будет ждать много работы. Вы сможете остаться в качестве инструктора, и тогда по возвращении домой купите себе «БМВ». Или даже джип «Чероки».

«Чтобы стать похожим на бандита?»

– Я подумаю.

– Подумайте хорошенько, Бородин. – Посмотрев на бумажную карту, Федоренко повернулся к экрану компьютера. – Кажется, вы с ЭВМ пришли к одному мнению.

– Не совсем. – Бородин указал на белый крестик на экране. – Если компьютер прав, мы вот-вот сядем на мель на банке Галя. Если же прав я, отмель останется в двух с половиной километрах к востоку от нас.

– Когда вы в последний раз корректировали «Накат» с помощью навигационного спутника?

Бородин удивленно посмотрел на него. Вопрос был достаточно разумный. «Быть может, он знает больше, чем я думаю».

– Данные со спутников я снимаю каждый час.

– Мне кажется, корабль с двумя штурманами никогда не может быть уверен в том, что точно знает свое положение. Кто из вас прав? Вы или компьютер?

А что можно сказать про корабль с двумя капитанами? Белый крестик неумолимо приближался к мелководной банке. Вот он зашел на нее.

Бородин оторвался от экрана.

– Судя по всему, прав был я. А теперь прошу меня извинить. – Он пододвинул к себе «каштан». – Товарищ командир, говорит штурман Бородин. Мы проходим банку Галя. Поверните на курс ноль пятнадцать.

Капитан Марков сидел в своем приподнятом кресле. Он повернулся к двум офицерам у пульта управления рулями.

– Новый курс ноль пятнадцать. Держать глубину погружения девяносто метров.

Выйдя из закутка Бородина, Федоренко прошел в центральный командный пост. Взглянув на дисплей указателя скорости, он заметил:

– Мы стоим на месте.

– Скоро это изменится, – ответил Марков.

Впереди по курсу, на смену разрозненным плавающим льдинам, приходил так называемый «припай», ровные однородные поля, застилавшие поверхность арктических морей между островами. Припай не тает и не ломается даже летом. Он очень гладкий; вмороженные в него айсберги встречаются крайне редко, а то их и вообще нет. Маркову требовалось наверстать время, и сейчас был самый подходящий момент для этого.

– Акустик? Что у нас над головой?

– По-прежнему плавучие льды, командир, – доложил Беликов. – До сплошного ледяного покрова еще около двух километров.

– Товарищ командир, говорит штурман. Глубиномер показывает, что сейчас у нас под килем четыреста метров.

Снизу никаких препятствий, на которые можно было бы налететь, и скоро ничего не останется и вверху. Отлично. Марков включил свой «каштан».

– Грачев, – обратился он к старшему механику. – Как поживают твои двигатели?

– Пока что удовлетворительно. Кстати, они и твои двигатели тоже.

– Капитан Федоренко хотел бы увеличить скорость.

– А он хочет, чтобы мы добрались до Шанхая? Эти двигатели уже несколько лет не работали с полной нагрузкой.

– Вошли под край припая, – доложил Беликов. – Толщина льда постоянная – полтора метра.

«Байкал» мог бы запросто пробить такой тонкий слой.

– Именно поэтому я и хочу узнать, на что они способны. Средний вперед на обоих двигателях. Игорь, встряхни старушку. Разгоним ее до двадцати четырех узлов.

– А почему бы и нет? Атомы свободны.

Протянув руку, Грачев передвинул два рычажка, увеличивая выход перегретого пара из теплообменника вторичного контура. Выход большего количества пара означает увеличение притока холодной охлаждающей жидкости, которая имеет большую плотность. Более плотная вода поглощает больше радиации от стержней, отчего повышается их температура и увеличивается мощность реактора.

В турбины хлынул пар. Два бронзовых гребных винта, установленные в защитных обтекателях в кормовой части «Байкала», начали вращаться быстрее. Для того, чтобы разогнать огромную субмарину весом почти сорок тысяч тонн, потребовалось какое-то время. Лодка набирала скорость медленно, постепенно. Сейчас она становилась как никогда неудержимой.

– Семнадцать узлов.

– Беликов, что у тебя?

Старший акустик оторвался от большого круглого экрана, заполненного аморфными зеленоватыми кляксами, перемещающимися облаками и внезапными вспышками.

– Только наше собственное эхо.

Шум, издаваемый подводной лодкой, отражался от сплошного ледового покрова наверху. Эти звуки могли сообщить внимательному слушателю о том, что здесь что-то есть, но на дистанции свыше нескольких километров «Байкал» просто исчезал в вихре отголосков.

– Девятнадцать узлов.

На экране гидроакустической станции яркие линии отраженных сигналов тускнели и наконец погасли совсем. Собственные шумы лодки ослепили гидролокатор.

– Шумопеленгатор больше не действует, – доложил Беликов.

– Хорошо.

– Мы не увидим, что перед нами, – встревожился Федоренко. – Как вы поймете, что мы ни на что не налетим?

– Я хорошо знаю лед, – успокоил его Марков.

– Двадцать узлов, – доложил рулевой.

Вдруг корпус огромной субмарины затрясся мелкой дрожью.

Марков был готов к этому. Турбулентные завихрения воды, поднятые рубкой «Байкала», ударили в высокий вертикальный руль. Это происходило со всеми «Тайфунами». Оставалось только ждать, пока потоки воды снова станут ламинарными.

– Двадцать два узла, командир.

Дрожь должна была бы прекратиться. Однако этого не происходило. Марков ощущал вибрацию через подошвы ботинок.

– Игорь, в чем дело?

– Командир, возможно, возникла проблема с одним из винтов.

– Какая проблема?

– Двадцать два узла.

Палуба содрогалась в размеренном ритме. Бум-бум-бум-бум. Как будто у машины спустило колесо. Вывалившаяся из крепления лампочка упала на зеленые плитки пола и разлетелась вдребезги.

Прозвучал сигнал аварийной тревоги, сообщающий о наличии течи. На консоли Гаспаряна вспыхнула красная лампочка. Старпом нажал кнопку, обрывая сигнал.

– Вода в кожухе гребного вала номер один.

Гребные валы? Если там начнется малейшая течь, вскоре море ворвется в двигательный отсек.

– Грачев...

Внезапно, словно подчиняясь щелкнувшему тумблеру, дрожь прекратилась. Палуба снова стала неподвижной будто скала.

– Что ты сделал? – спросил Марков.

– Ничего, – ответил старший механик. – Просто гребной вал скрутился под действием торсионной нагрузки. Теперь все снова в полном порядке.

В полном порядке? Пять уплотнительных прокладок на каждый гребной вал не пускают море в «Байкал», и даже в надводном положении, когда турбины не работают, прокладки протекают.

– А как же забортная вода?

– Я откачиваю ее быстрее, чем она поступает.

– Двадцать шесть узлов.

«Байкал» буквально летел под самой ледяной крышей.

– Командир, температура забортной воды повышается, – доложил Гаспарян, читавший показания приборов, установленных на буксируемой антенне. – Толщина льда уменьшается. Возможно, мы находимся под небольшой полыньей.

«Это что-то необычное», – подумал Марков. Как правило, сплошные ледяные поля тянулись без разрывов далеко за северную оконечность Земли Франца-Иосифа. Он повернулся к Федоренко.

– Пойдемте со мной. Я вам кое-что покажу.

Марков поднялся по трапу на площадку над центральным командным постом, сквозь которую проходили две толстые трубы перископов. По обе стороны от площадки в противоположных переборках имелись два массивных водонепроницаемых люка; они вели к двум спасательным капсулам, размещенным по бокам боевой рубки. Даже теперь сильно поредевшему экипажу «Байкала» пришлось бы сильно потесниться, чтобы уместиться в капсулах, однако Марков сомневался, что, если возникнет необходимость воспользоваться ими, кто-нибудь будет жаловаться. Еще один трап вел наверх к толстому нижнему рубочному люку, отделявшему центральный пост от ходового мостика и моря.

Марков взялся за рукоятки командирского перископа, и стальная труба с громким свистом пошла вверх. От холодного металла во влажной атмосфере подводной лодки шел пар. Марков щелкнул выключателем, зажигая батарею мощных прожекторов, установленных сверху на боевой рубке.

– Мы находимся в зоне теплой воды. Лед здесь тонкий.

– Тонкий или толстый, а перископ через него все равно не поднимешь, – возразил Федоренко. – Что вы хотели мне показать?

– Взгляните сами.

Федоренко прильнул было глазами к окуляру перископа, но тотчас же отскочил назад, словно прикоснулся к оголенному проводу под напряжением.

– Капитан Марков!

Прожектора освещали бесконечную равнину сочной бирюзы, мир зеленовато-голубого льда, зависшего в нескольких метрах над субмариной.

– Взгляните еще раз, – сказал Марков, выключая прожектора.

Федоренко приблизился к перископу так, словно тот мог его укусить. Лучи прожекторов погасли, и лед окрасился нежно-розовым цветом.

– Видите, как лед пропускает солнечный свет? Подобно витражам в католических соборах. Я не перестаю восхищаться этим зрелищем.

– Я уже не раз видел замерзшую воду.

– Геннадий, а вы романтик.

«Портленд».

Северная часть Баренцева моря.

Включив специальный гидролокатор для определения толщины льда Би-кью-эс-15, Шрамм осторожно послал вверх короткий сигнал. Би-кью-эс-15 знал, где находится поверхность моря. Сигнал, отраженный от твердого предмета, помогал точно измерить толщину ледового покрова.