Текст книги "Инстинкт убийцы"

Автор книги: Роберт Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Он считает нас всех идиотами, – говорил Отто с негодованием в голосе, в то время, как она отчаянно пыталась вставить его руку в сустав, из которого та выпала.

ГЛАВА 13

– Ты была права! Господи, ты все это время была права, Джесс! И теперь мы точно знаем, что все три жертвы побывали в руках одного и того же убийцы! – вручив Джессике конечные результаты анализов, Д. С., в буквальном смысле слова, пританцовывал вокруг нее. – Схожесть ран очевидна, с течением времени они стали едва различимы, но будь я проклят, если их там не было.

– Ранка, сделанная трубкой, чем-то вроде соломинки? Дай мне взглянуть.

Д. С. показал девушке снимки, и они оба какое-то время молча изучали их. Словно подходили к концу долгого, утомительного марафона. Джессике казалось, что весь запас ее энергии исчерпан, да и Джону, который всю ночь оставался на ногах, уже не верилось, несмотря на явную очевидность, что они добились такого блестящего результата.

– Мы должны показать это Баутину и его команде, но наша информация была бы гораздо более полной, если бы мы могли указать точно, каким именно инструментом пользовался этот ублюдок. Что могло оставить на гортани такое круглое отверстие?

– Мне надо немного поспать, – решительно заявил Д. С. Судя по бледности лица, ему, действительно, был необходим отдых, а, возможно, и хороший обед.

– Да, Джон, – согласилась Джессика. – Лучше, если ты немного отдохнешь. Ты потрудился на славу и в Иллинойсе, и здесь.

– Кстати, я совсем забыл, – заметил Д. С., вяло отбрасывая со лба пряди всклокоченных волос, глаза его слипались. – Кто-то должен оплатить мне те непредвиденные расходы, которые свалились на меня в ходе этой поездки, – он произнес эти напыщенные слова совсем уже сонным голосом.

– Какие расходы?

Зевнув, тот ответил:

– Я ведь рассказывал тебе о путанице с гробами, да? И, как результат, мне пришлось заплатить за гроб из собственного кармана.

– Что?

– Чтобы не возникло лишних осложнений, мне пришлось оплатить стоимость поврежденного гроба.

– Он принадлежал Мелани Трент?

– Это было бы совсем просто. Нет, гроб принадлежал другому покойнику, которого выкопали по ошибке.

– Но платить за это должны лица, допустившие ошибку.

– Конечно, только тогда я вряд ли покинул бы этот чертов Париж так скоро! – рявкнул Д. С., бросившись к выходу.

Выскочив за ним вслед Джессика пробежала по холлу.

– Представляешь, какой номер выкинул Харди. Он собирался процитировать мне главу из книги кодексов торгового представительства…

Прежде, чем закрылись двери лифта, Д. С. успел крикнуть:

– Скажи Харди, чтобы он засунул эти таблицы себе в задницу!

Джессика не удержалась от смеха, расхохотался и еще кто-то, находившийся в холле и слышавший эти слова. Все знали, что за человек Харди, и слова Д. С. вряд ли останутся без внимания, скорее всего, их теперь будут повторять весь день.

Смех смехом, но ей придется обратиться к Альберту Харди, чтобы вернуть Д. С. деньги. И это будет совсем не просто. Представительство могло вообще поставить на этом крест, если не растормошить респектабельного Харди с неизменным галстуком-бабочкой, и не привести ему все необходимые доказательства того, что ошибку допустили могильщики и местные власти, а отнюдь не агент ФБР.

И все же, Джессика не могла без смеха представить себе Харди, мечущего громы и молнии над счетом за гроб, который оплатил в Иллинойсе Джон Сорп, девушку это немало позабавило, чего уже довольно давно с ней не происходило.

Джон выглядел таким усталым, когда сбросил с себя халат и выскочил из кабинета, что Джессика недоумевала, как ему вообще удалось найти лифт. Ей и самой не пришлось много поспать, почти всю ночь они проговорили с Отто, большей частью о тех трудностях, которые свалились на него с тех пор, как его жена заболела аневризмой, и о его нестерпимой боли сейчас, когда он потерял ее навсегда.

Сегодня утром Джессика ушла из дома первой, оставив Отто записку, что он может оставаться в ее квартире сколько потребуется, и пообещала присутствовать на траурной панихиде по его жене. Это должно пройти просто и спокойно, ее тело собирались кремировать.

Джессика попыталась снова заняться работой. Она хотела обдумать каждую деталь преступления, чтобы завтра, когда к работе вернется Отто, обсудить это с ним еще раз. Ей хотелось ошеломить его своими открытиями, а также сразить ими наповал его команду.

Кроме результатов эксгумаций, проведенных в Айове и Иллинойсе, девушке еще предстояло просмотреть приличную груду каталогов медицинского оборудования. Марк, как и обещал, прислал их, а также несколько трубок и других пластиковых инструментов, одним из которых мог воспользоваться убийца. Это должно значительно сузить объем поисков, а потом, отобрав наиболее вероятные инструменты, она сравнит те раны, которые оставляют эти инструменты, с теми, что оставило неизвестное приспособление убийцы на горлах несчастных погибших девушек.

Джессика вернулась в свой кабинет и посмотрела на груду папок и бумаг, требующих рассмотрения, работу, которую она отодвинула на задний план с того вечера, когда отправилась в Векошу на свою первую встречу с Кэнди Коуплэнд и призраком, с которого они должны снять маску.

Необходимые бюджетные формы, карты, схемы и другие бумаги, требующие ее внимания, она отложила в сторону вместе с результатами рейтинга по производительности труда за последний месяц. Все это катилось по наклонной плоскости с такой скоростью, будто она сама оказалась в куче скользкой грязи и никак не могла оттуда выбраться. Однако, девушка напомнила себе, что теперь работает на Баутина, одного из наиболее влиятельных руководителей, и вряд ли кто-нибудь собирается заставить ее работать за троих.

«Не питай иллюзий», – подумала Джессика, внезапно остановившись в своих размышлениях. Скорее всего, от нее ждут, что она, действительно, станет работать за троих, и если не оправдает ожиданий, за ней просто-напросто закроют дверь, и никто даже ни на минуту об этом не пожалеет.

Джессика была далеко не новичком в этой игре и знала, что такое оказаться под нажимом и давлением начальства. Однажды ее в качестве главного медицинского эксперта направили в Вашингтон, где она продолжала свою работу только до тех пор, пока могла терпеть политические интриги, то и дело требовавшие от нее скрывать и искажать правду, которая не устраивала прокурора федерального судебного округа, полицию и некоторых других влиятельных лиц.

Джессика хотела заняться ожидавшей ее работой, но каталоги, присланные Марком, все-таки одержали верх.

В медицине действительно использовалось множество самых необычных устройств, но она не обнаружила ничего подходящего. Дважды ей показалось – она нашла то, что ищет. Это были инструменты, используемые при трахеотомии. Мог ли убийца использовать их на своих жертвах? Нет. Если беспомощной, со связанными руками девушке вставить в сосуд такую трубку, кровь непременно брызнет фонтаном и прольется мимо любой емкости. В комнате не было даже следов крови, а, значит, с самого начала кровь, вытекающая из тела Коуплэнд, находилась под контролем. На шее убитой были едва различимые следы удушения, на которые, практически, никто не обратил внимания. И потом, этот разрез на горле, сделанный ради ширмы, скрывающий под собой настоящую рану, на который после смерти девушки нанесли немного крови, работая в резиновых перчатках или же с помощью кисточки.

Всего час назад к Джессике зашел доктор Стивен Робертсон, специалист по крови, и сообщил, что при исследовании под увеличением снимков раны на горле убитой, он обнаружил в крови на ране какие-то странные засохшие полосы, а в самой крови находился волосок от собольей кисточки. Робертсон ни на минуту не сомневался, что на рану кровь была нанесена с помощью кисточки для рисования.

– Соболий волосок рыжего цвета, длиной около 3/4 дюйма [22]22
  Дюйм– мера длины, равная 2,54 см.


[Закрыть], – заявил он, присаживаясь, чтобы обсудить с Джессикой образ столь методичного убийцы.

– Значит, он художник? – спросила девушка, голос ее прозвучал несколько разочарованно, что, тем не менее, совершенно не соответствовало ее чувствам.

– Не всякий сумасшедший остановится, чтобы раскрасить рану своей жертвы.

– Он сделал это только для того, чтобы рана выглядела более естественно, разве вы этого не понимаете? Чтобы мы не заметили ту, круглой формы ранку в горле. Но он не на тех нарвался. Убийце казалось, мы ни за что не разгадаем его сценических трюков.

– Немного художник, немного актер.

– И большой знаток медицины, – закончила Джессика. – Послушай, я хочу, чтобы ты поработал со снимками, сделанными с Макдонелл и Трент. Посмотрим, не найдутся ли и в их случаях следы той же самой кисточки.

– Если мы все-таки вычислим эту мразь, то… конечно, я все понял, шеф, – но взгляд Робертсона упал на другие снимки, которые Джессика ему не дала. – А другие?

– Давай пока разберемся с теми двумя, которые мы сделали с эксгумаций.

– Как долго, Джесс… Как ты думаешь, как долго этот подонок уже занимается всем этим?

– Не могу сказать точно… пока у нас нет для этого фактов.

– Но у тебя есть какие-нибудь предположения?

– Возможно, около года. А, может быть, и больше.

– О Боже, – Робертсон выглядел совершенно потрясенным. – Тебе как-то помогают эти каталоги?

– Пока нет.

– Мне кажется, это может быть какая-то стеклянная или металлическая трубка со срезанным концом.

– Я тоже так думаю, но как он регулирует ток крови? Кровь хлынула бы из трубки, как вода из поврежденной дамбы, ведь тело висело вниз головой, и давление было значительным.

– Значит, давление как-то ослабили.

– Каким образом? – спросила Джессика.

– С помощью жгута, например. Или какого-нибудь клапана.

– Жгут, – повторила девушка. – Вспомни об отметинах на горле убитой, о которых я тебе говорила.

– Словно ее душили в перчатках.

– Это было еще даже менее заметно. Мог ли жгут оставить такие следы?

Робертсон задумчиво посмотрел на девушку.

– Нам придется раздобыть жгут и испробовать его. Может быть, если его затянуть достаточно туго, обычный медицинский жгут и сможет вызвать подобные повреждения внутри организма.

– Разыщи такой жгут, и мы испробуем его.

– На ком?

– На тебе.

– На мне?!

– На одном из нас.

– Мы бросим монетку.

– Ну, так чего же ты ждешь?

Робертсон вытащил монетку.

– Называй.

– Ты ведь знаешь, я могу просто-напросто приказать тебе. Ты знаешь это, не так ли?

– Да, но ты этого не сделаешь. Называй, – повторил он. Джессика нахмурилась.

– Орел.

Робертсон показал ей монетку.

– Мне очень жаль.

Девушка нахмурилась еще сильнее.

– Хорошо, ты, я надеюсь, счастлив? Тебе предстоит меня душить.

– Ничего, даже у нас, у женатых людей, могут быть свои фантазии.

Оба дружно посмеялись над этими словами.

Вообще-то Джессика вовсе не была уверена, что ей хочется выступать в роли подопытного кролика, несмотря на всю важность эксперимента. Но она должна смириться. И пока Робертсон еще не ушел, девушка нашла в каталогах жгуты, и они остановились на наиболее простом и безобидном с виду, который вряд ли напугал бы проститутку, в спальне выглядел бы несколько странно, но человека с сексуальными отклонениями, возможно, и возбудил бы. Они выяснили даже, что некоторые жгуты используют в хирургии для ослабления тока крови в определенную часть тела.

Потом Робертсон, успевший посмотреть несколько каталогов, ушел, а Джессике пришло на ум, что заседание команды Отто Баутина, запланированное на два часа, скорее всего, не состоится из-за личной трагедии Баутина. И все-таки, девушка продолжала готовиться к нему, как если бы знала, что заседание непременно состоится, отчаянно пытаясь анализировать сразу несколько деталей дела.

Джессика с головой ушла в каталоги медицинского оборудования, когда в ее кабинет буквально влетел Альберт Харди, пришедший в бешенство при виде счетов, оплаченных Д. С. в Париже. Харди был полным, с вечно багровыми щеками и красным, как у пьяницы носом, когда же он был чем-то взволнован или возмущен, казалось, что вот-вот лопнет. Джессике потребовалось десять минут на то, чтобы успокоить Харди, и еще десять, чтобы объяснить ему – у нее совершенно нет времени, и она не может вникать в детали расходов, обрушившихся на голову бедного Д. С. в Иллинойсе. Она должна подготовиться к предстоящему важному заседанию на высшем уровне, и ему придется пока разбираться с этой проблемой самому. Харди в буквальном смысле слова кипел от злости.

– Интересно, что скажет обо всем этом шеф Лими.

– Неплохая идея, – спокойно отреагировала на это Джессика. – Обратись к нему.

Потом она проводила Харди до дверей, но, не успел он уйти, как в кабинет вошел доктор Закари Рэйнек, медицинский эксперт, много лет пользовавшийся огромным влиянием, человек, чью должность теперь занимала Джессика. Именно по этой причине Рэйнек испытывал к девушке затаенную злобу и был враждебно настроен к ней. Именно сейчас, когда Джессика настояла на эксгумации трупов Макдонелл и Трент. Это были его дела, именно он подвергал различным анализам образцы и пробы, посланные в ФБР из Айовы и Иллинойса.

Войдя в кабинет, Рэйнек громко захлопнул за собой дверь.

Черты лица Рэйнека, казалось, постоянно находились в тени из-за кустистых бровей и густой шапки волос, придававших ему несколько раздраженный вид. Несмотря на то, что ему было почти пятьдесят, он мог похвастаться превосходной шевелюрой. Широкое лицо Рэйнека украшали очки в тонкой металлической оправе, а кожа говорила о том, что в детстве его не миновала оспа. Он был известен, как один из наиболее способных людей в криминальном расследовании. Эту репутацию он, действительно, заслужил, но в течение последних лет его здоровье и профессионализм оставляли желать лучшего, по крайней мере, так казалось Джессике. Закари всегда недолюбливал своих коллег, которых считал «невежественными», и эта профессиональная нетерпимость с возрастом не уменьшилась, а, напротив, возросла до чудовищных размеров. Именно поэтому мало кто мог сработаться с доктором Заком, как его называли между собой сослуживцы. Вследствие этого его и лишили занимаемой должности. Он не получил никакой работы, касающейся убийства в Векоше. Рэйнек считал дела Макдонелл и Трент абсолютно не связанными между собой. Но Отто, которого надоумил Д. С., установил между ними связь, в то время, как Рэйнек, изучавший детали каждого дела под микроскопом, никаких сходств не обнаружил.

Джессика знала, даже сейчас, когда Рэйнек стал ее подчиненным, он по-прежнему считает ее одной из наиболее невежественных своих коллег и вряд ли когда-нибудь изменит свое мнение.

Рэйнек был специалистом отнюдь не крупного масштаба, однако годы, проведенные им в отделе, не прошли бесследно. Он был довольно близким другом Лими, они многое пережили вместе за эти годы. Сейчас, когда Баутин стал непосредственным начальником Джессики, а Лими заправлял в отделе всеми делами, Рэйнек – старше ее по возрасту, мог превратить жизнь девушки в сущий ад, если бы захотел. И в этот момент, по выражению его лица, Джессика поняла, что он хотел бы видеть ее съежившейся и умирающей от страха.

– Вы, доктор, – произнес Рэйнек прерывающимся голосом, словно боялся, что задохнется от возмущения, прежде, чем выскажет все. – Я слышал, вы ездили выкапывать мои ошибки.

В их отделе сохранить что-нибудь в секрете было невозможно.

– Не ошибки, сэр, – начала оправдываться Джессика, но тот перебил ее.

– Нет? Не кажется ли вам, вы несколько ударились в крайности? Подвергли эксгумации не одно, а даже два тела, которыми занимался я?

– Если вы позволите мне объяснить…

– Нет, нет, доктор, вам не стоит ничего объяснять. Я прекрасно понимаю, за всем этим стоит Баутин. И это все объясняет. Вы очарованы Отто, это вполне понятно. Итак, что вы делаете? Отто предлагает вам возобновить старое дело…

– Доктор Рэйнек, эти две смерти связаны с убийством, которое произошло в Висконсине четыре дня назад. К тому же, Баутин может очаровать вас, но со мной этот номер не пройдет.

– Всем известно, что он использует вас, чтобы урвать побольше власти. Этот человек – эгоист.

– Доктор, мне кажется, ваши суждения несколько омрачены личной неприязнью…

– Именно оценками личностей и занимается ФБР, моя дорогая, и если вы достаточно умны, то поймете это, если же нет, будете довольствоваться подачками всю свою оставшуюся жизнь.

– Вам хоть немного интересно, зачем я летала в Айову, доктор Рэйнек? Или вы пришли сюда только для того, чтобы позаботиться о своей собственной персоне? О Боже, – закончила девушка уже шепотом.

– Я знаю, зачем вы летали в Айову. Чтобы насолить мне, намекнуть шефу, что Баутин прав, а мне уже пора на покой.

– О Боже, неужели все с ума посходили? – воскликнула Джессика, нервно меряя шагами кабинет. – Доктор, мы должна избавиться от такого отношения друг к другу, которое только и делает, что сеет распри. Мы не можем поделить между собой этот чертов отдел. Он или будет, но весь, или его не будет вообще. Мы все работаем ради правды, или вы хотите, чтобы в результате нашей работы вырастала ложь? Что тогда будет?

– Под вашим руководством эта дележка уже началась, доктор Коран, – заметил Рэйнек. – Разве можно делить команды экспертов и вводить их в состав каких-то других отделов? Вы – человек науки, моя дорогая, и как никто другой должны знать, к чему все это может привести! Наши ученые начнут выдавать вынужденную, принудительную информацию, которая подходила бы тем людям, которые ведут эти дела! Чистая наука так работать не может!

– Мне кажется, вы ошибаетесь относительно мотивов и планов Отто, – резко возразила Джессика. – И, честно говоря, я с вами не согласна. Мы не можем ограничить себя работой с микроскопом и игнорировать факты…

– Факты! Вот Баутина как раз факты и не интересуют.

– Факты преступления, – продолжила Джессика, – заперев себя в этих стенах! – она махнула рукой в сторону лабораторий. – И никогда не видеть настоящей крови.

– Ах, да, крови… Вы имеете в виду того вампира, о котором вы объявили во всеуслышание?

– Этот сумасшедший – не плод наших фантазий, доктор.

– Но вы и пресса приукрасили его, наделив сверхчеловеческими свойствами, когда Баутин обнаружит этого жалкого извращенца в какой-нибудь грязной дыре, он станет героем, а вы будете служить ему пьедесталом.

– Неужели вас совсем не интересуют детали дела? – вскричала Джессика.

Политика и личности, она чувствовала, как все у нее внутри сжимается от страха. Будь они все прокляты. И Баутин в том числе. Он оказался весьма умным и острожным и не сказал ей прямо, что просто использует ее в своих целях, а назвал это признанием.

А теперь Рэйнек, человек, который продолжал бы занимать ее должность, если бы был более сдержан и осторожен, прозрачно намекает о неприличном поведении Баутина по отношению к доктору Коран. Это напомнило девушке легкомысленные замечания Бледсоу на стрельбищах, но Зак отнюдь не столь безобиден, как Бледсоу. Рэйнек действительно мог заставить человека чувствовать себя неловко.

Джессика попыталась несколько успокоить его и избрала для этого окольный путь.

– Доктор Рэйнек, именно ваши отчеты по делам Макдонелл и Трент прежде всего возбудили наше любопытство, когда мы столкнулись с тем, что произошло в Векоше. Вы прекрасно поработали…

– В таком случае, зачем вы выкапывали эти тела, как не для нового вскрытия?

– В Векоше обнаружилось нечто новое. Необходимо было проверить это на двух других трупах, а сделать это можно было только одним путем.

Рэйнек, казалось, слегка успокоился и, присев на стул, тяжело вздохнул.

– Значит, Баутин признает мой вклад в это дело?

– Безусловно.

Он на какой-то момент задумался. И вдруг девушке показалось, будто она медленно идет по туго натянутому канату между Баутином и доктором Рэйнеком. Рэйнек всегда заботился о том, чтобы группа медицинских экспертов ФБР была далека от политики и от влияния на ее работу вышестоящего начальства, он старался сохранить их «элитарность», не допуская проникновения в их ряды лиц, имеющих отдаленное отношение к науке, и, вообще, новичков. Он часто повторял, что допустить дилетанта к работе эксперта, все равно, что дать заряженный кольт 45-го калибра трехлетнему ребенку. Несмотря на весь опыт Баутина, накопленный не в кабинетах, а на практической работе, Рэйнек считал его новичком в точной науке, царившей в лабораториях ФБР.

Баутин же, напротив, хотел, чтобы работники лаборатории трудились и в полевых условиях, участвовали в обсуждении материалов дела на бурных заседаниях, проводимых его командой.

Из них двоих Рэйнек казался наиболее неблагоразумным и несгибаемым. Он хотел во что бы то ни стало сохранить своеобразную тайну вокруг повседневной жизни лабораторий. Все они уже долгое время вели эту игру, и Джессика понимала, что во всем этом была и ее вина. Но как быть с полицией? Ведь времена, когда старались сохранить в тайне такие приборы, как, например, газовый хроматограф, давно прошли.

Джессика считала совершенно неправильным, что людей, занимающихся расследованием, держали в неведении относительно важных и существенных улик, обнаруженных на месте преступления, не снабжали информацией для полного анализа происшествия. Если бы раньше ее ввели в курс дела, а не заставляли работать над его деталями, она, наверняка, достигла бы большего. Только человек, располагающий полной картиной преступления, может предположить что-то новое и смелое. Нужно послать к черту Зака с его консервативнымскладом ума. В современной лаборатории этому не должно быть места.

Возможно, методика Рэйнека была лучшей в еговремя, в годы правления Эйзенхауэра, падения Никсона и полного фиаско Рейгана, но сейчас, сегодня, ФБР необходимо искать более действенную методику, и Джессике казалось, Отто Баутину вполне это удается.

– Если у вас все, доктор, – обратилась девушка к Рэйнеку, – я прошу извинить, но у меня очень много работы.

Тот взглянул на уже разбросанные вокруг медицинские каталоги, уголки страниц некоторых из них были загнуты, в другие вложили закладки.

– Вы могли бы, по крайней мере, оказать мне любезность и сообщить, чего именно в моих отчетах недоставало.

– Вы отметили, что рана на шее, судя по снимкам, сделанным на месте преступления, в обоих случаях явилась результатом работы скальпеля, в этом вы были уверены.

– Значит, и убийца, побывавший в Висконсине, тоже действовал скальпелем.

– Да.

– Я полагаю, он пользовался каким-то особенным скальпелем.

– Да, – Джессика пыталась говорить как можно меньше.

– Вот, значит, почему здесь так много каталогов.

– Я стараюсь найти наиболее подходящий образец.

– То есть, скальпель для левши, – уточнил Рэйнек.

– Простите? – девушка была озадачена.

– Вы ищете образец скальпеля, которым пользуются врачи-левши. Насколько я помню, рана на горле была нанесена справа налево. Это мог сделать только левша.

Среди всей информации, которую получила Джессика за последние трое суток, она обладала и этой, но не обратила на нее должного внимания. По крайней мере, теперь Рэйнек уж точно успокоился. Уходя, он даже сказал, что сожалеет о своей грубости.

А Джессика, которая терпеть не могла все незначительное, маловажное и устаревшее, снова вернулась к каталогам, надеясь обнаружить инструмент, использованный во всех трех случаях для выкачивания крови.