Текст книги "Инстинкт убийцы"

Автор книги: Роберт Уокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Бруэр быстро задавал вопросы представителям местной власти.

– Вы проверили все психиатрические лечебницы в этом районе?

– Да, мы сделали это в первую очередь.

– Кого-нибудь подозреваете?

– Пока семнадцать человек.

– Что они из себя представляют? Это те, которые осуждены за растление малолетних?

– В их числе и сексуальные маньяки.

И опять, подумала Джессика, они ищут сексуального маньяка. Однако, искать надо вовсе не там.

– Я хочу, чтобы вы вернулись в эту больницу Святого Луки и расспросили всех, кто знал убитого, кто вчера разговаривал с ним, кто что-нибудь о нем знает, даже, если речь идет о цвете его носков. Мы предполагаем, что убийца, которого мы ищем, выискивает свои жертвы в больницах, – сказал Бруэр.

– Конечно, конечно… Мы пойдем по этому следу.

Бруэр явно вытащил из Отто кое-какую информацию, касающуюся этого дела, получив все необходимое для работы. Джессика вернулась к своим обязанностям, попросив людей Джо помочь ей установить необходимое оборудование для сбора вещественных доказательств. Через десять минут комната была залита ярким светом, как белый больничный коридор. При таком сильном свете труп выглядел мертвенно-бледным, на него было страшно смотреть.

Предстояла серьезная, кропотливая работа.

* * *

Джессике вовсе не обязательно было обращаться к помощи электронного микроскопа, чтобы подтвердить правильность своих предчувствий и факт, что Фаулера убил тот же человек, по следу которого они идут еще с Векоши. Вместо этого ей хотелось отправиться в больницу Святого Луки, где работал Фаулер. И она решила так и сделать.

По дороге в больницу Джессика раскладывала по полочкам все, что ей известно об убийце, и размышляла над всем этим еще и еще раз. Больше всего сейчас ее занимала мысль, что убийца может быть агентом какой-нибудь компании, поставляющей медицинское оборудование. Наверное, убийца приехал в больницу Святого Луки, чтобы продать какие-нибудь медицинские принадлежности и инструменты, и вполне мог привезти их в фургоне, возможно, и в сером, однако, единственным человеком, который мог бы рассказать об этом, был Фаулер, а он, к сожалению, оказался жертвой.

Бруэр со своими агентами и Джессика прошли по тому же пути, что и полиция, пытавшаяся узнать хоть какую-нибудь информацию у врачей, которых уже вконец измучили бесконечные вопросы. Конец кошмарам положила администрация больницы, вежливо попросившая полицейских уйти. Весть о трагической и ужасной смерти Фаулера взбудоражила весь персонал, а приезд сотрудников ФБР только усугубил создавшуюся ситуацию, однако, главный врач больницы настоял все же, чтобы Джессика и Бруэр зашли к нему в кабинет.

– Нам необходимы сведения о поставщиках, приезжавших вчера в больницу, – сказал Бруэр, не давая главному врачу даже рта раскрыть.

– Это невозможно. Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, сколько поставщиков ежедневно проходит через наши двери?

– Откуда я могу это знать?

Вмешалась Джессика.

– Вы можете сузить этот список, указав только компании по поставке медицинского оборудования из Чикаго.

– Это не слишком-то поможет, доктор Коран, поскольку большая часть наших поставщиков, даже тех, которые находятся Индианаполисе, имеют свои офисы в Чикаго.

– В таком случае дайте нам полный список.

– Боюсь, он будет далеко не единственным.

Бруэр был уже достаточно раздражен.

– Тогда дайте нам все, что у вас есть, черт побери!

– Топая ногами, как бык, инспектор, вы вряд ли чего-нибудь добьетесь, – возразил врач. – Мы работаем в больнице, у нас вполне хватает своих дел и подобная просьба…

– Дела в больнице, гм? Назовите мне, доктор Марганд хоть одно из них. Скажите, можно ли в вашей больнице произвести ревизию? Проверить ваши счета, а также аптечки с лекарственными препаратами? Скажите, пропадали ли у вас в больнице капсулы с кортизоном? Может быть, есть случаи исчезновения морфия, ЛСД, кокаина, героина или…

– Хорошо, хорошо, – ответил врач растерянно. – Это может занять некоторое время, но я попрошу своего помощника немедленно начать работу.

Через час на столе лежал список, составленный с помощью компьютера, толщиной с телефонную книгу.

– Вы просили указать всех поставщиков.

ГЛАВА 19

Теперь он дома, в полной безопасности, морозильник снова заполнен, и он сам испытал огромное облегчение, утолив свои физические потребности. Выкачав кровь из этого мальчишки, он почувствовал себя словно заново родившимся. В такие волнующие моменты он понимал, что нуждается не только в крови, но и в самом ритуале, словно получил по наследству генетическую предрасположенность к вампиризму, жажду крови в самой начальной ее форме и стремление мучить, издеваться и причинять боль другим людям.

Разгрузив фургон, он перенёс в гараж и положил в раковину, находящуюся там, все свои смертоносные инструменты, чтобы, как обычно, отмыть их от крови и возможных остатков мягких тканей тела. Он хорошо знал, что современное оборудование лабораторий по микроскопическому пятнышку крови или тканей легко свяжет его с жертвами, а это погубит его. И он принялся тщательно мыть инструменты, хотя это была самая неприятная стадия его охоты за свежей кровью.

Внезапно им овладела смертельная усталость. В первый раз за свою карьеру убийцы он оставил грязные инструменты до утра.

Завтра рано утром его будут ждать в офисе. Поездка в Индиану оказалась утомительной, он провел там несколько трудных часов. Когда расстроенная молодая женщина вышла из отделения скорой помощи не одна, а в сопровождении двух полицейских с фонариками, которые проводили ее до автостоянки, он тяжело сполз вниз по сиденью фургона, и оттуда наблюдал за ними. Да, следовать за этой женщиной рискованно, с ней у него ничего не получится, ведь ему не повезло с самого начала.

После того, как свет полицейских фонариков исчез за холмом, поросшим деревьями, он решил объехать вокруг больницы. Кружил вокруг здания, как акула, высматривающая в водах океана добычу, пока, наконец, не заметил тонкий силуэт человека, нагнувшегося над открытым капотом автомобиля.

Его молитвы были услышаны.

Он поравнялся с худеньким угловатым парнишкой, тело которого заключало в себе то, к чему его так влекло.

– Что может быть хуже, чем поломка машины в такое время суток, – обронил он небрежно, опустив боковое стекло своего фургона. Парнишка выпрямился и тотчас же узнал человека, который к нему обращался, узнал парня и тот.

– Мистер Матисак? Это вы, сэр?

– Значит, это тебе так повезло ночью, – сказал он. – Чем тебе помочь? Может быть, подвезти?

– В этом нет необходимости. Я сейчас вернусь в больницу и позвоню.

– Ты состоишь в автоклубе?

– Нет, разве я могу себе это позволить со своей зарплатой? Скорее всего, придется отправить ее в ремонт, хотя ума не приложу, где взять на это деньги. Проклятая страховка, она меня убивает.

Томми Фаулер был довольно хрупким, несколько даже женственным, что проскальзывало и в его речи, и в манере поведения. Рыжеватые волосы падали длинной челкой на один глаз. Хотя он носил белую форму санитара, но обязанности выполнял другие. Помимо того, что он контролировал отъезд и приезд санитарных машин, ему поручали разгрузку и маркировку небольших коробок с больничными принадлежностями: постельным бельем, полотенцами, шприцами, инструментами и лекарствами, которые привозили в больницу. Именно тогда Томми Фаулер и встречался с мистером Матисаком, которого знал, как торгового представителя чикагской компании «Бэлю Сторк Медикал Сеплай», поставляющей медицинское оборудование.

«Можно умереть гораздо быстрее», – подумал он, но вслух этого не сказал.

– Да, я знаю, что такое счета, – произнес он вместо этого. – Послушай…

– Знаете, ведь мне приходится вкалывать на двух работах, чтобы сводить… – Томми хотел стукнуть кулаком по капоту белой, мерцающей в темноте машины, но взял себя в руки и нахмурился. – Господи, с чего это я решил досаждать вам своими проблемами? Ведь у вас у самого их, должно быть, хватает.

– Послушай, Томми, а если мы поможем друг другу? Как ты на это смотришь?

Томми задумался – Матисак никогда раньше не обращался к нему с подобными предложениями. Он заметил во взгляде юноши сомнение и поспешил добавить:

– Меня тоже сегодня постигла неудача, – он имел в виду молодую женщину, которую встретил в приемном покое час назад.

Матисак включил погромче свой магнитофон, и красивая мелодия симфонии заполнила все вокруг величественными звуками. Он надеялся, что Томми не останется равнодушным к такой музыке.

Несколько воодушевленный, тот тихо произнес:

– Так много… так много камней и стрел направлено в нас, и… и мы должны… все это терпеть.

Матисак тотчас усмотрел в этих словах юноши некий кокетливый намек и понял, что Томми, скорее всего, знакомо чувство боли. Он идет прямо к нему в руки. Каждый раз, приезжая в эту больницу, он встречал Томми, но никогда еще его так сильно не влекло к этому мальчику, как сейчас.

– Ты говоришь, камни и стрелы? А может быть, это больше похоже на хлысты и цепи, которыми стегают нас наши боссы?

Услышав это, юноша весело рассмеялся.

– Послушай, а почему бы тебе не позвонить из дома? Ведь это… гораздо легче. Забирайся ко мне в фургон. Черт возьми, ведь у меня есть телефон, которым ты можешь воспользоваться прямо здесь.

– Да, это было бы замечательно.

Томми обошел вокруг машины и забрался в фургон, в то время, как Матисак нащупывал шприц, который приготовил для женщины в приемном покое. Теперь содержимое этого шприца станет подарком для Томми. Для его цели сгодится и мальчишка, а может быть, это еще лучше, подумал он, зная, что у мужчин больше крови, чем у женщин.

Мэтью Матисак ликовал, сердце его бешено колотилось, глаза блестели. Мальчишка, должно быть, заметил перемену, произошедшую в нем, потому что протянул руку и дотронулся до руки Матисака, но прикосновение длилось несколько дольше, чем надо, сопровождаясь робким «благодарю вас».

– Тебе не за что меня благодарить.

– Но я думаю, есть за что, – возразил Томми.

Парнишка немного успокоился и принялся звонить по телефону, а Матисак подождал, пока тот закончит, и вытащил шприц.

– Ты знаешь, Томми, я ведь могу дать тебе все, что ты захочешь. Я хочу сказать, у меня есть такая штука, которая поможет тебе на время отключиться от этого мира.

Юноша улыбнулся.

– Но у меня все в порядке. Мне ничего не надо. Жизнь – жестокая штука, однако, сейчас я чист и… и хотел бы таким остаться.

– Конечно, конечно, я тебя понимаю.

– А что же за штучка у вас есть?

– Новый наркотик. О нем еще никто не слышал.

– Что-то типа кокаина или героина, да?

– Я не могу объяснить его действие. Это новый препарат, Томми, его только что разработали в Бэлю-Сторк.

– Но я должен быть в здравом рассудке, когда эти парни приедут за машиной, иначе они отправят меня куда следует.

– Плюнь ты на машину и на этих парней. Забудь о них сегодня. Мы поедем к тебе… уколемся… посмотрим, какое будет действие. Что ты на это скажешь?

Эта мысль показалась парню заманчивой, но он все еще колебался и наконец произнес:

– Нет, нет, сэр. Мне бы этого хотелось, но…

Матисак понимал, что теряет мальчишку. Он схватил его за руку и быстро ввел наркотик.

– Эй, послушайте, сэр! – вскричал Томми. – Вы хотите, чтобы моя вена лопнула, как воздушный шарик? Мне ведь завтра на работу! Они заметят это и выкинут меня! Черт побери! Я ведь сказал вам: нет!

– Это просто немного поднимет тебе настроение, Томми.

– Какого черта? Что вы мне дали? – Томми резко открыл дверцу со своей стороны и едва не вывалился. Пошатываясь, он обошел вокруг фургона к своей машине, жалобно, совсем по-девчоночьи скуля, глаза его расширились от страха и потрясения. Именно такого взгляда и ждал от него Матисак, он делал его смелым, самоуверенным и злым одновременно. Он выбрался из фургона и направился к Томми, методично перебирая в памяти все, что еще должен сделать. Подойдя к мальчишке, Матисак встретился с ним взглядом, и Томми вдруг понял, что нужен этому человеку не только для более близкого знакомства и интимной близости – в его глазах светилось нечто страшное, а в руке он сжимал скальпель.

– Какого ч-ч-черта в-вам от меня надо? – речь парня стала невнятной, его сознание постепенно затуманивалось. – Ч-ч-что вы м-мне дали? Ч-что это было? – Томми отшатнулся от наступавшего на него мужчины, но действие сильного наркотика уже началось, и он двигался, как во сне. Юноша повернулся и упал между своей машиной и соседней, но все же пытался уползти. В этот момент он почувствовал, как пара сильных рук вцепилась в его ногу, как с него снимают туфли и носки, но теперь все это происходило, как во сне, он уже не сознавал, что его придавили к земле и не почувствовал, как острый скальпель перерезал сухожилия его ног. Не чувствовал Томми ни того, как сильный, здоровенный мужчина поднял его, словно мешок с картошкой, ни боли от ссадины на лбу, которую получил, когда Матисак небрежно швырнул его в заднюю часть фургона, недавно покрашенного светлой серебристо-серой краской. Его окружала темнота. Матисак вытащил у парня из карманов ключи и бумажник, подобрал туфли и носки, оставив лишь едва заметный кровавый след, протянувшийся от машины Томми к тому месту, где стоял его фургон. Он вывел из строя противоугонное устройство в машине Фаулера и забрал оттуда все, что могло пригодиться. Это было проделано под звуки Чикагского симфонического оркестра, прекрасной музыки, льющейся из магнитофона.

Матисак окинул внимательным взглядом окна больницы, не видел ли кто-нибудь произошедшего здесь. Но ничего подозрительного не заметил, в этот поздний час светилось всего несколько окоп. Матисак огляделся по сторонам. Никого.

Он сел в фургон, вставил в магнитофон новую кассету и, оглянувшись через плечо на свою добычу, усмехнулся:

– Мне просто хочется немного крови, – и не спеша выехал со стоянки.

Проехав где-то около мили, он свернул на обочину дороги, зажег в кабине свет и нашел в документах Томми его адрес. Матисак надеялся, что это место окажется подходящим для его дела, что юноша живет один, и остаток ночи пройдет так же успешно.

Так оно и вышло. Без особого туда он отыскал дом, где жил Томми, и нашел подходящее место, чтобы подвесить тело. К этому времени действие наркотика кончилось, парень пришел в себя и обнаружил, что его шея затянута жгутом, а сам он абсолютно голый висит вверх ногами. Убийца еще не успел нанести ему никаких увечий, не считая перерезанных сухожилий на ногах, мера предосторожности, и крошечного разреза на шее, откуда тянулась какая-то трубка, поддерживаемая клейкой лентой. Томми чувствовал, как трубка касается его подбородка, он не видел ее конца, но глаза ясно различали керамический кувшин, который чем-то наполнялся, и который поддерживал Матисак. От большой потери крови голова парня закружилась, он стал вырываться.

Матисак уже почти наполнил кувшин кровью, когда Фаулер принялся биться и дергаться, немного драгоценной жидкости расплескалось, испачкав дешевую подделку восточного ковра, лежащего под лестницей, ведущей на второй этаж. Матисак в сердцах выругался. Повернув краник на своем устройстве, он приостановил ток крови и затянул жгут, чтобы задушить Томми.

Юноша зарыдал, что-то бессвязно крича. Матисак сказал:

– Томми, я сделаю так, что тебе не будет больно.

Голос парня оборвался, его взгляд исполненный мольбы, остановился на обезумевшем Матисаке – но у убийцы не было выбора. Он поднес скальпель к глазам своей жертвы и с силой ударил, заставив Томми вскрикнуть. Но он не собирался всерьез ранить его глаза. По крайней мере, не сейчас. Матисак не хотел открывать еще одно кровотечение в этой части тела. Это могло ослабить довольно сильный ток крови из горла Томми и стать причиной гораздо большей потери драгоценной жидкости, чем та, в которой виноват сам Фаулер.

Ему необходимо было просто утихомирить парня. Он поискал шприц который приготовил заранее, и ввел в одну из связанных рук Томми незначительную дозу барбитурата. Этой дозы оказалось достаточно, чтобы успокоить юношу и сделать его смирным до тех пор, пока не вытечет вся кровь. На этот раз свободного времени у Матисака не было.

Когда кровь вытекла, он вырезал парню глаза. Он стал делать это со всеми последними жертвами, хотя глаза не служили ему каким-то фетишем, и его не смущало, что жертва смотрела на него и видела собственные мучения и медленную смерть. Этим ему хотелось ввести в заблуждение полицию.

С тем же холодным расчетом Матисак принялся наносить раны своими страшными инструментами на гениталии и конечности уже мертвого Томми. Оставшись довольным работой, он принялся искать в своем саквояже кисточку для рисования. Под звуки моросящего дождика, стучавшего в окно маленького домика, Учитель расписывал кровью открытые раны, наслаждаясь запахом свежей крови, опуская кисточку в кувшин и поднося ее к горлу Томми Фаулера.

Когда все было завершено, он понял, что уже совсем поздно, и он должен возвращаться в Чикаго. Но бежать сломя голову нельзя, никто не должен обратить на него внимание.

Теперь, когда от поездки в Индиану остались лишь воспоминания, и Матисак был дома, он внимательно разглядывал фотографию Томми Фаулера, которую нашел в доме молодого человека. Улыбнувшись своим воспоминаниям, он поставил фотографию на полку, где уже стояли снимки предыдущих жертв. Эта полка висела на стене в кабинете его деда, который унаследовал отец, а теперь был его. Матисак уселся в кресло и принялся изучать лица убитых им людей, переживая заново моменты, проведенные с каждым из них, моменты, когда он в буквальном смысле слова держал их жизнь в своих руках.

Может быть, стоит перед сном принять ванну, подумал он. Теперь у него достаточно крови, по крайней мере, на какое-то время.

Да, ванна поможет ему слегка взбодриться.

Свои инструменты он впервые оставил грязными до утра.

ГЛАВА 20

На следующее утро Мэтью Матисака разбудил телефонный звонок, но, решив, что это, должно быть, мистер Сарафиан, он не сразу снял трубку. Но это оказался вовсе не Сарафиан, звонил Ловенталь. Голос Мориса Ловенталя сразу же лишил Матисака остатков сна, когда тот заявил:

– Хочу поставить вас в известность, что послал документы для получения патента на наше с вами изобретение. Это единственный разумный ход, Матисак, в противном случае, эту идею могут у нас, просто-напросто, украсть. Нам никто не поможет, и если вы вдруг начнете показывать всем это устройство, идею его создания могут легко присвоить.

Ловенталь вышел в отставку и теперь, когда в его распоряжении была масса свободного времени, он сделал чертежи и схемы устройства, которое Матисак использовал в качестве смертельного оружия.

– Когда? – спросил Матисак. – Когда вы отправили документацию на получение патента?

– Такие вещи всегда требуют…

– Когда?

– Массу бумажной работы.

– Когда, черт бы вас побрал?

– Шесть месяцев назад, сразу же после того, как вышел в отставку. Бэлю-Сторк больше не нуждается в моем таланте.

– Вы можете не ссылаться на меня в этих документах, Морис. Ведь, если вы это сделаете, патент станет собственностью Бэлю-Сторк. Понимаете, что я имею в виду?

– Я не могу использовать ваше имя, пока вы работаете на эту компанию. Против вас вполне могут возбудить судебный процесс. Конечно же, нет.

«И слава Богу», – подумал Матисак.

– Вы все еще связаны контрактом с Бэлю-Сторк. Но ни меня, ни мои идеи они больше не контролируют.

– Вам следовало, прежде всего, посоветоваться со мной.

– Это я и делаю сейчас, дорогой мой партнер.

«Ты вонючий еврейский идиот», – хотел сказать ему Матисак, но сумел подавить в себе это желание.

– В чем дело? Мне казалось, вы будете довольны. Вы что, хотите, чтобы кто-нибудь оставил нас в дураках?

Сейчас он уже ничего не мог с этим поделать. Дело сделано. Матисак отчаянно пытался взять себя в руки.

– Когда вы ожидаете ответа от комиссии по выдаче патентов?

– Трудно сказать. Я жду его со дня на день.

– Хорошо.

– Меня, в самом деле, удивляет ваше отношение к этому делу.

Матисак лихорадочно размышлял, пытаясь найти выход из положения.

– Просто вы застали меня врасплох, Ловенталь.

– Если хотите, я позвоню туда и спрошу о причине задержки.

– Нет, нет! Этим вы, скорее всего, вызовете их недовольство, и наше давление может затянуть дело еще больше.

– Вы уже думали о том, как мы будем сбывать наше маленькое устройство для выкачивания жидкости?

– Можете рассчитывать в этом на меня и мой авторитет, главное сейчас – это получить патент.

«Ловенталь должен умереть», – думал Матисак, продолжая разговаривать.

– Вы сохранили оригинал обращения в Комиссию по выдаче патентов? Свои чертежи?

– Да, да, конечно. А вы?

– Что вы имеете в виду?

– Образец конечно.

– О, да.

– Кстати, а как это удивительное устройство в обращении? Всем ли доволен доктор – я забыл, как зовут того доктора из Индианы?

– Граббер.

– Ах, да, Граббер. Так что же?

– Граббер бесконечно всем доволен.

– Отлично. Значит, у нас, действительно, есть прекрасная возможность заработать деньги?

– Конечно. Наверное, нам стоит как-нибудь встретиться и обсудить детали. Мне хотелось бы увидеть, что именно вы отослали в Комиссию по выдаче патентов.

– Конечно. Я отослал копию чертежей и инструкции к эксплуатации. Мы должны получить патент, для этого есть все необходимое.

– Я хотел бы взглянуть на документы, оставшиеся у вас, Морис.

– Да, конечно. Давайте встретимся сегодня вечером, часов в семь. Я буду ждать вас у себя.

– До встречи.

Повесив трубку, Матисак вновь вернулся к мелькнувшей мысли. Ловенталь должен умереть. Но как это сделать так, чтобы не вызвать подозрения? Это было очень важно и занимало мысли Учителя весь день.

Позже днем он съездил в офис их корпорации, расположенный в Элмхурсте, штат Иллинойс, и отвез туда новые заказы, полученные им в Индианаполисе и Сионе. Выходя с папкой заказов, которые должен был выполнить, Матисак столкнулся со своим боссом, мистером Сарафианом. Тот поинтересовался его самочувствием, заметив, что он довольно бледен, и спросил, не слишком ли утомляют его «дороги».

– Нет, нет, сэр, я люблю свою работу, – ответил Матисак, стараясь вложить в свой голос как можно больше энтузиазма.

– Вы читали об этой бедной женщине в Сионе, Метт?

Матисак взглянул на своего босса, его лицо выражало полнейшее недоумение.

– Про какую женщину в Сионе?

– Черт возьми, вы об этом не знаете? Каждая радиостанция в Чикаго только и говорит, что об этом происшествии. Какой-то ублюдок повесил ее вверх ногами, перерезал горло и выкачал из ее тела всю кровь до капли, словно перед ним было какое-то животное.

– Я не слушаю радио.

– Ах, да, я совсем забыл, вы слушаете записи, симфонии, верно? Вы уже как-то говорили об этом. Но неужели сегодня утром вы не просматривали газеты?

Он читал «Трибьюн», которую ему доставляли на дом и, конечно же, видел эти статьи. Однако снова притворился, будто ничего не знает, и недоуменно пожал плечами.

Мистер Сарафиан прошел вслед за Матисаком в кабинет торговых представителей компании, которые то и дело входили и выходили. Он сказал Матисаку:

– Вы были в Сионе и в той проклятой больнице, где работала эта женщина, Матисак. Вам, конечно, необходимо прочитать в газетах о случившемся, – он бросил на стол, за которым сидел Матисак, номер «Санди Таймс».

Мэтт читал статью, а его босс продолжал стоять рядом.

– Может быть, вы случайно видели что-нибудь такое, что могло бы заинтересовать полицию, Мэтт?

– Я… Нет, я не видел ничего подобного, Я не знаю эту женщину. Пишут, что ее убили в ее же собственном доме.

Он взглянул на фотографию Реней, где та была в белом халате медсестры.

– Полицейским не за что зацепиться. Они вызвали ФБР.

Матисак еще раз внимательно просмотрел статью, пытаясь найти буквы Ф-Б-Р и имя доктора Джессики Коран. Ее имя было здесь, в этом утреннем выпуске. В «Трибьюн» этой информации не оказалось. Агенты ФБР выехали в Сион, так же, как и в Векошу. Доктор Коран узнает его работу, его руку в обоих убийствах, ФБР назвало это его «подписью». «Подпись» была тщательно продумана им и должна была ввести полицию в заблуждение. Сион находился слишком близко от дома, в этот раз ему все же следовало подавить в себе свою страсть. А теперь он здесь, сидит перед своим боссом, у которого есть документы, показывающие, что он был в Сионе в ночь, когда Реней ушла из жизни.

Матисак с трудом подавил в себе панику. Как много известно ФБР? Как много знает Коран? В статье об этом ничего не говорилось, репортеры не обладали информацией, которой располагала Коран.

Что же ей известно?

– Им ни за что не поймать этого убийцу, – вдруг сказал он Сарафиану.

– Почему вы так думаете?

– У них нет улик, ни единой. Вы ведь читали газету.

– Полицейские никогда не раскрывают своих карт репортерам, Мэтт.

– А, впрочем, меня это не волнует. Это не имеет ко мне никакого отношения, – мысли Матисака вернулись к важности его новых заказов, проклятому патенту Ловенталя и проблемам, с которыми ему еще предстоит столкнуться.

Он думал о том, не стало ли его послание доктору Коран самоуничтожением и безумием.

Он не знал, как долго может маскироваться, если даже сейчас, перед Сарафианом, он чувствовал себя абсолютно беззащитным, словно такой непроходимый болван, как его босс, мог разглядеть в нем чикагского вампира.

– Послушайте, Метт… мм… – казалось, Сарафиан не решается что-то сказать. – Вы обращались к дерматологу? Я имею в виду ваши руки и лицо.

– Да. А теперь я попросил бы оставить в покое мою личную жизнь! – Матисак инстинктивно спрятал руки под стол, но что он мог поделать с лицом?

– Видите ли, Матисак, когда ваша внешность начинает служить далеко не на пользу работе, это уже становится не вашим личным делом, а проблемой бизнеса – а меня беспокоит только это.

– Вам поступают жалобы по поводу моей внешности?

– Были такие случаи.

– От кого?

– От главного врача больницы в Айове.

– Ерунда.

– От врача в Канзас-Сити.

– И это все, мистер Сарафиан?

– Мне хотелось бы дать вам маленький дружеский совет, Мэтт. Вы не можете быть хорошим торговым представителем, не расставаясь с темными очками и широкополой шляпой… с шелушащимся лицом. Поэтому вы должны следить за своей внешностью, иначе можете потерять работу.

– Только попробуйте уволить меня на этом основании и клянусь, я возбужу против этой идиотской компании судебный процесс.

Сарафиан был взбешен и, к радости Матисака, выскочил из кабинета. Он нес несусветную чушь, блефовал. Кто бы и что ни говорил, а он, Матисак, остается лучшим торговым представителем Бэлю-Сторк. Он доказывал это снова и снова.

Мысли Матисака вновь вернулись к Ловенталю и доктору Джессике Коран, возможно, единственным людям, которые могли связать его имя с этими преступлениями. Настало время действовать, решил он, необходимо что-то предпринять, пока не поздно. Потребуется лишь ловкость рук, и его план осуществится. Возможно, ему надо просто убить мастера и убедить Коран, что именно он, Ловенталь, является вампиром.

Затеяв шумиху вокруг своего идиотского патента, старик сам подписал себе смертный приговор.

* * *

В семь часов вечера Мэтью Матисак подъехал к дому Мориса Ловенталя. Это было маленькое бунгало, заполненное старинными вещами, где свет всегда был мягким и приглушенным, а на палках стояли сотни книг, главным образом медицинских и научных, и лишь малую долю их составляла художественная литература, исторические и автобиографические книги. В маленькой гостиной, на журнальном столике перед Ловенталем лежала книга, рассказывающая о последних открытиях океанографа, человека, обнаружившего места, где затонули «Бисмарк» и «Титаник», звали его Роберт Баллард. Матисак потянулся к этой книге, чтобы разглядеть ее получше, но вспомнил, что не должен, по возможности, ни к чему здесь прикасаться. Даже на улице он локтем нажал на дверной звонок.

Ловенталь предложил гостю чай, и тот не отказался. Матисак огляделся по сторонам, пытаясь найти папку с информацией по патенту. Однако, не заметил, чтобы та лежала где-то на виду, как он того ожидал. Еще раз он мысленно обругал Ловенталя.

Тот вошел в гостиную с двумя чашками чая.

– Как вам нравится ваша жизнь в отставке? – Матисак осторожно взял чашку и блюдце, лихорадочно размышляя о том, что на фарфоре отпечатки его пальцев будут выглядеть довольно отчетливо.

– Я боялся, что это окажется смертельной скукой, так и есть. Но я стараюсь все время чем-нибудь заниматься – читать, даже что-нибудь писать! Мне всегда хотелось что-нибудь написать.

– В самом деле? Об опыте работы в лаборатории?

– Да, но теперь я немного отошел от темы, как мне кажется, и больше стал писать о себе, о своих самых сокровенных мыслях и стремлениях. Задаю вопросы, которые не требуют ответа.

– Будьте осторожны, – Матисак оглянулся по сторонам. – Это может быть опасным.

– Возможно, это и самоубийство, но я живуч, Мэтт. Я всегда был таким, и если что-то возбуждает мой интерес, как скажем, наше маленькое устройство…

– Да, кстати, именно из-за него я здесь. Где… где документы, которые вы составили?

– Они в надежном месте, можете мне верить.

– Но ведь вы сказали, что мы просмотрим их сегодня вечером? – Матисак начинал понемногу выходить из себя.

Ловенталь вскинул руки вверх, словно на него уставилось дуло пистолета. Встав с кресла, он принялся расхаживать по комнате и, состроив гримасу, произнес:

– Мы – равные партнеры в этом деле и сообща должны владеть документами. Но, что касается меня, Матисак, я доверяю вам, независимо от того, доверяете ли вы мне или нет, – потянувшись за чаем, он отпил глоток и снова уселся. Ловенталь уютно чувствовал себя в своем доме, в окружении своих вещей.

Матисак догадался, что единственная причина, заставившая старика затеять всю эту возню с патентом – его стремление к любой деятельности, как он уже говорил. А занимаясь этим делом, он воодушевился перспективой использования инструмента. Эта работа стала для Ловенталя блестящим примером того, как он может помочь облегчить страдания человека, оставить после себя что-то такое, из-за чего его жизнь не считалась бы прожитой напрасно.

– Итак, Морис, мы будем сегодня обговаривать детали нашего дела или нет?

– В самом деле, что именно вы бы хотели обсудить? Я закончил все технические чертежи и копии, включая новые материалы, устраняющие неустойчивое положение прибора, когда вы вводите трубку, чтобы она не натягивала прикрепленный к ней сосуд. Вы сказали мне, что проблема заключается именно в этом, что приходится использовать клейкую ленту, помните? Все это я усовершенствовал. И, включая ваши записи о пользе устройства, о чем еще нужно говорить? Вы принесли с собой какие-нибудь записи? – Ловенталь показал на портфель, с которым пришел Матисак.