Текст книги "Время «Икс»: Пришельцы"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Прямо в центре своей территории, к югу от Вильшир, он нашел небольшое помещение и первые два дня проторчал там, ломая голову над тем, как люди, нуждающиеся в услугах отмазчиков, связываются с ними. Но очень скоро выяснилось, что никакой проблемы тут нет. Главное оказалось начать. За первую неделю он осуществил четыре сделки. Очень изящно и умело проник в систему и аннулировал отметку о лишении водительских прав мужчины, живущего в местечке Клаб-Драйв; отменил непонятно как возникшее запрещение на брак для одной пары из Кортауна; организовал посещение родственников в Нью-Мексико человеком, которому было отказано в пропуске на выезд из Лос-Анджелеса,– Пришельцы все менее и менее охотно позволяли людям перемещайся с места на место, Бог знает почему, но кто и когда понимал, в чем состоит политика Пришельцев? – и содействовал повышению по службе патрульного ЛАКОН, у которого было две семьи в разных концах города.

Этого последнего Энди опасался брать, поскольку тот был сотрудником ЛАКОН, но Мэри Канари заверил его, что с этим человеком можно работать, и Энди рискнул. Все прошло гладко, так же как и с остальными. Все оплатили его услуги, и Энди тут же послушно выдал гильдии комиссионные.

Итак, карьера отмазчика для Мики Мегабайта началась. Легкие деньги за пустячную, в сущности, работу. Он знал, что спустя некоторое время ему захочется чего-то большего, но он и не собирался заниматься этим до конца своих дней. Его план состоял в том, чтобы накопить побольше банковских счетов на свое имя по всему континенту, а потом выписать себе пропуск на выход и, покинув Эл-Эй, немного посмотреть мир.

После четвертой сделки произошло нечто удивительное.

– Ты любишь всегда быть на высоте, правда, парень? – спросил его кто-то из окружения Мэри Канари.

– Что?

– Никто не говорил тебе? Нельзя делать все эти проклятые отмазки по высшему разряду. Если действовать таким образом, можно привлечь внимание Пришельцев. Вряд ли тебе это надо, верно? Уж мы-то, во всяком случае, никак этого не хотим.

Энди никак не мог врубиться в смысл сказанного.

– Что, я должен организовывать неверные отмазки время от времени, это ты хочешь сказать? Отмазки, которые не сработают?

– Правильно. Некоторые, иногда. Знаю, знаю, для тебя это вопрос профессионального престижа. У тебя хорошая репутация, и ты хочешь, чтобы такой она и осталась. Но пусть она будет не слишком хорошая, понимаешь, что я имею в виду? Ради тебя самого. Кроме того, на этом фоне все остальные отмазчики будут выглядеть хуже, потому что среди нас нет таких, кто работает без промашек. Как только слух о тебе распространится по городу, клиенты повалят сюда из других районов, и у тебя могут возникнуть проблемы. Так что давай, придержи коней, Мики. Время от времени подводи какого-нибудь клиента, понял? Прежде всего ради себя самого. Договорились?

Это было ой как трудно – делать меньше, чем можешь. И главное, в корне противоречило его натуре. Но придется совершить пару промахов, решил он, просто чтобы доставить удовольствие парням из гильдии.

В начале второй недели к нему пришла женщина, которая хотела, чтобы ее перевели в Сан-Диего. Симпатичная, лет двадцати восьми, может быть тридцати, работала в законодательных органах ЛАКОН и по какой-то причине хотела сменить город, но не могла добиться, чтобы ее перевели. Тесса, так ее звали. Пушистые рыжие волосы, полные красные губы, приятная улыбка, хорошая фигура. Ему всегда нравились женщины постарше.

Энди беспокоило, что снова к нему пришел человек из ЛАКОН. Но эта женщина тоже имела при себе нужные рекомендации от Мэри Канари.

Он начал делать то, о чем она его просила.

А потом подумал о пушистых рыжих волосах, хорошей фигуре и о том, что уже полторы недели спит один в этом странном, новом для него городе. И сказал:

– Знаете, Тесса, у меня возникла идея. Допустим, я выпишу пропуска для нас обоих, куда-нибудь во Флориду или, может быть, в Мехико. Мехико – приятное место, как вы считаете? Курнавака, Акапулько – в общем, туда, где сейчас тепло…– Это был внезапный, неудержимый порыв. Но какого черта? Риск – благородное дело.– Мы могли бы очень мило провести выходные вместе, а? А когда вернулись бы, вы отправитесь в Сан-Диего или куда пожелаете, и…

Он замолчал, видя ее реакцию, которая отнюдь его не обрадовала.

– Мне сказали, что вы профессионал,– приятная улыбка погасла, женщина говорила холодно и резко. И сердито смотрела на него.– Но приставать к клиентам не слишком профессионально.

– Прошу прощения,– сказал Энди.– Возможно, я немного увлекся.

– Я хочу оказаться в Сан-Диего, понятно? И одна, если не возражаете.

– Хорошо, Тесса. Хорошо.

Она смотрела на него все так же сердито, точно он насильник какой-нибудь. Внезапно Энди и сам разозлился. Может, он действительно увлекся, да. Чуть-чуть перешел черту, да. Но какого черта она так на него смотрит? Словно вот-вот набросится, а ведь он всего-навсего слегка перешел черту.

От него ждут, что он сделает несколько отмазок, которые не сработают, так сказал парень Мэри Канари. Слегка наврет в каком-нибудь коде, допустит крошечную ошибку.

Вот и хорошо, подумал он. Пусть эта отмазка станет первой в этом роде. Какого черта! Он выписал ей пропуск на выезд в Сан-Диего. И допустил в нем еле заметную неточность, почти в самом конце. Но с таким документом ее не пропустят. Пусть получит маленький урок. Ему не нравилось, когда люди смотрят на него с такой неприязнью.

Марк, старший сын Поля Кармайкла, повез Тони в Лос-Анджелес, руководствуясь указаниями Стива Геннета относительно наиболее вероятного местонахождения Главного. Стив считал, что оно находится в северном секторе города, ограниченном шоссе Голливуд с севера, шоссе Харбор с запада, окружающей город стеной с востока и бульваром Вернон с юга.

Внутри этой зоны самым вероятным казался старый деловой район и, еще точнее, здание в двух кварталах к югу от бывшего Гражданского центра. Поэтому Марк повез Тони к пропускным воротам между Бурбанком и Глендейлом; отсюда было ближе всего к деловой части города. Здесь Марк будет ждать – столько, сколько потребуется,– а Тони пешком войдет в город и отправится к указанному зданию.

– Подай мне сигнал,– сказал Марк, когда Тони вылез из машины.

Тони усмехнулся и поднял руку.

– Раз. Два. Три.

– Порядок,– сказал Марк.– Теперь ты у меня на экране.

Тони установили имплантат со встроенным локатором направления. Его изобрел один из лучших специалистов Сан-Франциско, и он же сам приехал на ранчо, чтобы инсталлировать его. Лиза Геннет написала программу, с помощью которой сигнал имплантата улавливался городской телефонной сетью. Куда бы Тони ни пошел, они смогут проследить его путь: Марк – из автомобиля, Стив и Лиза – из коммуникационного центра ранчо.

– Ну, тогда в путь? – сказал Марк.

Тони помахал ему рукой и зашагал к стене.

Марк провожал его взглядом. Тони ни разу не оглянулся, быстро и целеустремленно шагая в сторону ворот. Добравшись до них, он поднес имплантат с записанным в нем кодом доступа к проверочному устройству. Ворота открылись. Тони вошел в Лос-Анджелес. Это произошло спустя несколько минут после полуночи. Наконец-то наступил главный момент его жизни.

Он был готов к нему.

В рюкзаке за спиной он нес маленькое взрывное устройство, достаточно мощное, чтобы разнести на куски полдюжины кварталов города. Все, что требовалось от Тони, это найти здание, где, по предположению Стива, скрывался Главный, установить бомбу и быстро пойти обратно, послав на ранчо сигнал, короткий всплеск на первый взгляд бессмысленной цифровой информации, который даст им понять, что можно взрывать бомбу.

Халид потратил семь лет, обучая Тони тому, как сначала полностью опустошить свой разум, а потом просто действовать, без единой мысли в голове. Все надеялись и верили, что теперь Тони полностью запрограммирован на это. Он должен выполнять свою задачу в Лос-Анджелесе примерно так, как веник сметает опавшие листья, не думая ни о том, что делает, ни о последствиях своей миссии в случае ее успеха или неудачи.

– Он за городской стеной,– сказал Марк в телефон, установленный в автомобиле.– На пути к цели.

– Он за городской стеной,– сказал Стив на ранчо, указав сначала на желтое пятно на экране, а потом еще на одно, красное.– Это Марк, сидит в машине около стены. А вот это Тони.

– Теперь нам остается лишь ждать,– сказал Энсон.– Хотел бы я знать, достаточно ли пуст его разум? Возможно ли вообще такое – войти в город и установить бомбу без единой мысли о том, что делаешь?

Стив поднял на него взгляд.

– Знаешь, что ответил бы тебе Халид? Все в руках Аллаха.

– Воистину так.

Тони шел по ночному городу, все больше забирая на юг, мимо едва различимых, молчаливых шоссе, мимо гигантских пустых деловых зданий, мертвых и темных, оставшихся еще от той эры, которая сейчас казалась доисторической. Имплантат в его руке время от времени издавал негромкие звуки. С помощью него Стив направлял все перемещения Тони, вел его от улицы к улице, словно робота. Вот такой звук означал, что нужно свернуть влево, а такой – что вправо. В конце концов он услышит звук, похожий на «Здесь! Здесь! Здесь!». Тогда он достанет из рюкзака маленький пакет и прикрепит его к стене того здания, которое окажется прямо перед ним. И быстро пойдет обратно.

Улицы были практически пусты. Иногда мимо проезжала машина, иногда одна из плавающих платформ Пришельцев, с мерцающей фигурой или двумя на ней. Тони смотрел на них без малейшего любопытства. Любопытство было роскошью, от которой он давно отказался.

Здесь поворот налево. Так. У следующего перекрестка направо. Так. Теперь десять кварталов прямо, пока он не уткнулся в мощные столбы дорожной эстакады. Отсюда Стив из своего далека повел Тони к подземному переходу между гигантскими опорами эстакады и дальше, к полотну дороги и через нее. Вперед. Вперед. Вперед.

Марк, сидя в автомобиле, следил за крошечным светящимся пятнышком на своем экране. Стив делал то же самое на ранчо. Рядом с ним стоял Энсон, не сводя взгляда с экрана.

– Знаешь,– где-то около четырех утра внезапно прервал молчание Энсон,– наверно, ничего у нас не получится.

– Что? – удивился Стив.

Он испуганно поднял взгляд от экрана. По лицу Энсона струился пот, глаза выпучились. Челюстные мышцы крепко стиснуты, подчеркивая линию подбородка. Все вместе выглядело очень странно.

– Сама идея ошибочна,– сказал Энсон.– Теперь я совершенно ясно вижу это. Чистой воды безумие – воображать, будто вся операция Пришельцев будет свернута, если мы обезглавим их. Стив, я послал Тони на верную смерть ради пустышки.

– По-моему, тебе нужно немного отдохнуть. Нет никакого смысла нам обоим сидеть тут.

– Послушай, Стив. Это ужасная ошибка.

– Ради Христа, Энсон! Ты что, ума лишился? Ты с самого начала отстаивал этот проект, а теперь нашел время говорить такие вещи! К тому же, пока с Тони все в порядке.

– В порядке?

– Взгляни сюда: он без всяких задержек уже добрался до Гражданского центра и приближается к тому зданию, где, по моим предположениям, находится Главный. Если бы Пришельцы поняли, что у него бомба, к этому моменту его уже задержали бы, неужели не понятно? Еще пять минут, и дело будет сделано. А как только мы прикончим Главного, все остальные тут же свихнутся от шока. Тебе это прекрасно известно, Энсон. Их разумы телепатически связаны между собой.

– Ты уверен в этом? Что мы на самом деле о них знаем? Мы даже не знаем, существует ли вообще Главный. И если его нет в этом здании, им может быть наплевать, что Тони вооружен. Но если даже Главный существует и находится именно здесь, а все они телепатически связаны между собой, откуда нам знать, что именно произойдет, когда мы убьем его? Жесточайшие репрессии? Мы вообразили, будто они просто упадут и зальются слезами, узнав о смерти Главного. А что, если все будет совсем не так?

Стив провел рукой по остаткам волос на голове. Казалось, Энсон сходит с ума прямо у него на глазах.

– Прекрати, Энсон, слышишь? Игра зашла слишком далеко, уже поздно молоть чепуху.

– Но почему чепуху? До меня внезапно дошло, что дьявольски нетерпеливое желание сделать хоть что-то заставило меня поступить ужасно глупо. У отца и деда хватило здравого смысла даже не пытаться, а я… Верни его, Стив.

– Что?

– Скажи ему, пусть возвращается.

– Иисус, он уже практически на месте, Энсон. Может, еще полквартала впереди. Или даже меньше.

– Меня это не волнует. Скажи, пусть возвращается. Это приказ.

Стив ткнул пальцем в экран.

– Он уже возвращается. Видишь эти вспышки? Он просигналил, что бомба на месте, а сам он уходит подальше, в безопасное место. Примерно через пять минут я могу взрывать. Нет смысла не делать этого, раз уж бомба установлена. Энсон молчал, обхватив руками голову.

– Хорошо,– наконец с явной неохотой сказал он,– В таком случае взрывай.

Тони услышал за спиной сначала странное шипение и глухой звук, когда взорвалась первая часть бомбы, а потом оглушительный грохот, сопровождающий взрыв основной ее части. У него чуть не лопнули барабанные перепонки, над головой пронесся порыв горячего ветра. Тони продолжал быстро двигаться в прежнем направлении. Наверно, что-то взорвалось там, позади, подумал он. Да. Наверно, что-то взорвалось. Но его это не касается. Он должен вернуться к стене, пройти сквозь ворота, найти Марка и отправиться домой. Да.

Однако внезапно на его пути выросли фигуры. Человеческие, три, четыре, пять, все в серой форме ЛАКОН. Казалось, они возникли прямо из-под земли, как будто дожидались момента, когда можно будет появиться.

– Сэр? – сказал один из них, подчеркнуто вежливо.– Могу я взглянуть на вашу идентификационную карточку?

– Он исчез с экрана,– сказал Марк.– Не понимаю, что произошло.

– Бомба взорвалась? – спросил Стив.

– Да. Я слышал звук даже отсюда.

– На моем экране его тоже нет. Может, его захватило взрывом?

– Нет, по-моему, к моменту взрыва он ушел достаточно далеко,– ответил Марк.

– Да, мне тоже так кажется. Но где…

– Постой, Стив. Мимо меня проезжает платформа Пришельцев. На ней трое.

– Как они себя ведут? Есть признаки шока?

– Они выглядят совершенно нормально,– ответил Марк.– Думаю, мне имеет смысл убраться отсюда.

Стив посмотрел на Энсона.

– Слышал?

– Да.

– Мимо проехала платформа Пришельцев. Никаких признаков необычного поведения. Наверно, мы неправильно вычислили место.

Энсон устало кивнул.

– А Тони?

– Исчез с экрана. Только Аллах знает, что с ним.

За три дня после того, как Энди выписал липовое разрешение для женщины с пышными рыжими волосами, у него побывали еще пять клиентов, и им он все сделал, как надо. Он посчитал, что примерно такое соотношение устроит гильдию – одна ошибка на каждые пять правильно выполненных заказов.

Хотелось бы ему знать, что случилось с ней, когда она подошла к воротам и предъявила свое разрешение на переезд в Сан-Диего. Электронный привратник наверняка заметил ошибку. И что тогда? Отправка в рабочий лагерь за попытку использовать фальшивое разрешение, скорее всего. Бедняжка Тесса. Но ни один отмазчик ничего не гарантирует, все они сообщают об этом клиентам с самого начала. Обращение к отмазчику всегда сопряжено с риском для обоих, и клиента, и отмазчика. Просто клиентам больше не к кому обратиться за помощью. Но если ты нанимаешь кого-то сделать для тебя незаконную работу, то кому жаловаться на то, что она выполнена некачественно? В случае неудачи отмазчики никогда не возвращали клиентам деньги.

Бедная Тесса, подумал он. Бедная, бедная Тесса.

И выкинул ее из головы. Ее проблемы – это ее проблемы. Для него она просто неудачно выполненная работа, вот и все.

Вскоре после случая с Тессой Энди решил, что настало время чуть-чуть уменьшить его выплаты гильдии. Мэри Канари со своей бандой и так хорошо на нем поживились. Немного недодать здесь, немного там: глядишь, постепенно соберется изрядная сумма. Приятный подарок самому себе.

Немного погодя, однако, он заметил признаки того, что они следят за ним, проверяют полученные им суммы. Заподозрили что-то или это обычная проверка? Кто знает? Он написал хитрую маленькую программу, которая должна была заморочить им головы. И одновременно решил, что с Лос-Анджелесом пора завязывать. Этот город ему совсем не нравился. Время двигать дальше. Феникс? Нью-Орлеан? Акапулько?

Куда угодно, только чтобы было тепло. Энди никогда не любил холод.

На ранчо Энсон ожидал, что последует за взрывом.

Если репрессии, то какие? Аресты, новая болезнь, отключение электричества? И когда они начнутся? Пришельцы обязательно сочтут свои долгом довести до сведения людей, что им не нравится, когда в центре их главного административного центра гремят взрывы.

Однако никаких репрессий не последовало.

Неделя проходила за неделей, Энсон ждал. Ждал. Ждал.

Но ничего не происходило. Жизнь продолжалась, как обычно. Тони не появился, не удалось найти и каких-либо его следов через Сеть. Это, впрочем, нисколько не удивило Энсона. В отличие от всего остального.

Мысли о Тони были почти невыносимы. Стоило Энсону позволить себе задуматься о возможной судьбе брата, и ощущение вины накатывало волна за волной, доводя его до изнеможения, до головокружения, до безумия.

Энсон никак не мог взять в толк, как он на это решился – начать действовать, имея так мало информации,– и с такой холодностью послал брата на верную смерть.

– Нужно было идти самому,– твердил он снова и снова.– Нельзя было допустить, чтобы он так рисковал.

– Ты и на десять миль не смог бы приблизиться к Пришельцам,– успокаивал его Стив.– Они тут же засекли бы тебя.

И Халид сказал:

– Тебе не стоило бы за это и браться, Энсон. Только Тони мог попытаться. Но не ты. Ни в коем случае.

Постепенно Энсон вынужден был признать, что они правы, хотя это произошло уже после того, как его переживания усилились настолько, что Стив, Майк и Кассандра начали всерьез опасаться попытки самоубийства. До этого, однако, дело не дошло; но возникло ощущение, что окутывающее Энсона мрачное облако не рассеется больше никогда.

Больше всего удивляло то, что не последовало никакой реакции на взрыв. Что на уме у Пришельцев? Ответа на этот вопрос Энсон не знал.

Как будто они насмехались над ним, не желая наносить ответного удара. Как будто хотели сказать ему:

«Мы знаем, что ты попытался сделать, но нам плевать на это. Нам не страшны такие насекомые, как ты. Мы настолько выше, что даже не считаем нужным унижаться до мести. Мы – все, а ты – ничто».

А может, ничего похожего и не было. Что касается чужеземцев, напоминал себе Энсон, главное в них именно то, что они чужие. Все их действия мы понимаем неправильно, пытаясь вложить в их головы свои мысли. Нам никогда не понять их. Никогда. Никогда. Никогда.

Никогда.

8.
ТОЧКА ОТСЧЕТА: СЕГОДНЯ.
ВРЕМЯ «ИКС»: ПЛЮС ПЯТЬДЕСЯТ ДВА ГОДА

– Ключ шестнадцать, служба Омикрон Каппа, алеф один,– сообщил Энди электронному привратнику на входе в Лос-Анджелес у ворот Альгамбра.

Вряд ли эта машина заподозрит что-то, не слишком-то она умна. Работает на огромных биочипах – Энди даже ощущал, как они пульсируют, когда сквозь них течет электронный поток – но по сути типичный тяп-ляп. А что еще нужно для привратника?

Он молча ждал, пока машина сработает.

– Ваше имя, пожалуйста,– произнес привратник голосом примитивного, допотопного робота.

– Джон До. Бета Пи Ипсилон 104324х.

Он протянул руку – проверка имплантата. Тик-тик-тик-тик. Потом пришло подтверждение. Энди снова удалось обмануть электронного привратника. Ворота открылись, он вошел в Лос-Анджелес.

Легко, как Бета Пи.

Он уже и позабыл, как огромна стена вокруг Лос-Анджелеса. Все города окружали стены, но эта была просто из ряда вон: сто или даже сто пятьдесят футов в толщину. Ворота больше походили на туннели. Вся эта гигантская масса подавляла. Количество человеческой энергии, потраченной на строительство стены,– мышечный труд и пот, пот и мышечный труд,– должно быть просто феноменальным. В особенности если учесть, что она охватывала весь город целиком и в высоту достигала по крайней мере шестидесяти футов. Да, она впечатляла, эта стена. Столько пота, не говоря уж о материалах и инструментах, подумал Энди! Конечно, это был не его личный пот и не его материалы и инструменты, но тем не менее… тем не менее…

И зачем они нужны, все эти стены?

Чтобы напоминать нам, сказал себе Энди, что теперь все мы рабы. Невозможно не замечать эти стены или делать вид, что их не существует. Это мы заставили вас построить их, как будто говорили Пришельцы, и вы никогда не забудете об этом.

Оказавшись в городе, Энди сразу же заметил нескольких Пришельцев, которые просто ходили по улицам, занимаясь своими таинственными делами и не обращая никакого внимания на людей вокруг. Это были те, у которых по бокам тянулись ряды светящихся пятен – главные среди них. Энди знал, что иногда они захватывают людей длинными эластичными языками – как лягушка ловит муху,– поднимают их в воздух и разглядывают своими желтыми глазами размером с блюдце. Старуха Синди, там, на ранчо, рассказывала, что когда-то в самом начале Завоевания они именно так ее и захватили.

Энди это не слишком беспокоило. Они, по-видимому, не причиняли людям вреда, хотя, конечно, удовольствие небольшое – болтаться в воздухе, когда тебя разглядывает пятнадцатифутовое чудище пурпурного цвета, стоящее на чем-то вроде щупалец.

Первое, что он запланировал сделать после возвращения в город, это найти себе машину. Он прибыл сюда из Аризоны на вполне приличном «бьюике» последней модели, который угнал в Таксоне, достаточно мощной и стильной машине, но можно было предположить, что ее уже повсюду ищут, так что вряд ли было разумно тащить ее в город. Поэтому с великим сожалением он оставил «бьюик» припаркованным снаружи и вошел в город пешком.

Отойдя от стены всего на два квартала, он увидел «тошибу-эльдорадо», показавшуюся вполне подходящей. Энди быстренько подобрал частоту ее замка, проскользнул внутрь и за какие-нибудь девяносто секунд перепрограммировал управление двигателем, настроив его на свои личные метаболические показатели. Прежняя владелица, подумал он, была толстой, как гиппопотам, и к тому же, скорее всего, страдала диабетом: гликогеновый индекс у нее был абсурдный, а показатель фосфора просто дикий.

– Першинг-сквер,– приказал он машине.

У нее был очень неплохой компьютер, может быть, девяносто мегабайт. Она сразу же свернула на юг, нашла старое шоссе и поехала в деловую часть города. План у Энди был такой: остановиться там, где всегда людно, быстренько сляпать парочку-троечку отмазок, чтобы поправить свои материальные дела, снять комнату в отеле, поесть, может быть, подцепить девочку. И уж потом подумать, что делать дальше. Оставаться в Эл-Эй больше чем на неделю-другую он не собирался. Можно отправиться на Гавайи, к примеру. Или в Южную Америку. Хотя в это время года в Эл-Эй тоже неплохо. Самая середина зимы, да, но зима в Лос-Анджелесе – так, одно название: золотое солнце, теплый ветер, рождающийся в глубоких каньонах. Энди был рад вернуться в этот большой город, по крайней мере ненадолго, после пятилетних скитаний по всяким захолустным местам.

Не доезжая пару миль до делового центра, он внезапно столкнулся с дорожной пробкой. Может, впереди произошла авария, а может, дорогу перекрыли, устроив временный пропускной пункт; не узнаешь, в чем дело, пока не доберешься до места.

Энди, конечно, выдержал бы проверку на любом пропускном пункте, но даже при самых благоприятных условиях это было хлопотное дело. Он мог обвести вокруг пальца любого робота или, тем более, копа-человека, но стоило ли трудиться, когда можно было обойтись без этого?

Поплутав по улицам, но в целом придерживаясь прежнего направления, он спросил машину, где они находятся.

Экран осветился. Аламеда, сказала машина. На самом краю деловой части города, судя по схеме. Он велел машине высадить его на Спринг-стрит, в паре кварталов от Першинг-сквер.

– Подберешь меня в 18.30,– сказал Энди.– На углу… м-м-м… Шестой и Хилл.

Машина отъехала, а Энди отправился в сторону сквера, рассчитывая подцепить там клиентов.

В планы Энди не входило «засветиться» в синдикате Мэри Канари. Вряд ли их обрадует его появление, и в любом случае он не собирался задерживаться в городе надолго. За это время они вряд ли сумеют его выследить, стоило ли делиться с ними своими заработками? Он уйдет до того, как они поймут, что он тут побывал.

Никакой помощи от них ему не требовалось. Хорошему «вольному» отмазчику найти клиента не составляло труда. Достаточно посмотреть человеку в глаза: с трудом сдерживаемая злость, тлеющее возмущение глупостью и равнодушием какого-нибудь бюрократа, работающего на Пришельцев, и что-то еще, что-то неуловимое, какие-то крошечные остатки внутренней целостности. Все это указывало на то, что перед вами клиент, готовый пойти на серьезный риск ради того, чтобы обрести клочок свободы. Уже через пятнадцать минут Энди был загружен работой.

Первый его клиент относился к типу стареющих спортсменов, скорее всего серфингист, с широкой грудью, сильно загорелый. Энди знал, что серфинг, которым когда-то на побережье увлекались многие, сейчас практически захирел. На протяжении десяти-пятнадцати лет Пришельцы вообще запрещали его. Они установили неводы для ловли планктона по всему побережью, от Санта-Барбары до Сан-Диего, поскольку, похоже, именно планктон был их основной пищей. И любой, кому вздумалось бы покататься на волнах, мог быть уничтожен прямо на месте.

Но этот мужик был, по-видимому, в свое время чертовски хорош. Когда он шел по парку, во всех его движениях чувствовался спортсмен. Он уселся рядом с Энди и принялся за свой ланч. Мощные предплечья, узловатые руки. Может, работает на строительстве стены? На скулах то и дело ходили желваки: ярость, почти на точке кипения.

Энди довольно быстро разговорил его. Серфингист, да. По крайней мере лет сорока, затерявшийся в далеком прошлом. Он тут же начал вздыхать о легендарных пляжах и удивительных волнах, на которых можно было скользить без конца.

– Трестле-Бич,– бормотал он.– Севернее Сан-Онофре. Попасть туда можно через лагерь Пендлетон, старую тренировочную базу ЛАКОН. Иногда охранники ЛАКОН открывают предупредительный огонь. Или ранчо Холлистер, неподалеку от Санта-Барбары,– его голубые глаза затуманились.– Хантингтон-Бич. Окснард. Я везде побывал, парень,– он стиснул огромные кулаки.– А теперь побережьем владеют эти дерьмовые чужеземные «умники». Поверишь ли? Оно принадлежит им. А я строю стену, уже вторую в своей жизни, по семь дней в неделю, и буду этим заниматься еще десять лет.

– Десять? – спросил Энди.– Дерьмово.

– Ты знаешь кого-то, кому сейчас не дерьмово?

– Есть кое-кто. Они платят денежки и живут как хотят.

– Ну да. Конечно.

– Это можно устроить, знаешь ли.

Серфингист настороженно взглянул на него. Ничего удивительного, подумал Энди. Кто может гарантировать, что ты не напоролся на квислинга? Шпионы и предатели были повсюду. Это просто поразительно, скольким людям нравилось работать на Пришельцев.

– Можно? – спросил серфингист.

– Нужны деньги, конечно,– ответил Энди.

– И отмазчик.

– Правильно.

– Такой, которому можно доверять.

Энди пожал плечами.

– Есть отмазчики и отмазчики. Это уж как тебе повезет.

– Да,– сказал серфингист. Потом, после паузы: – Я слышал об одном парне, который купил трехлетнюю отмазку от работы и пропуск на выход из города. Отправился на север, нашел траулер для ловли криля и махнул в Австралию. Хрен его кто там найдет. Его просто нет в системе. Как думаешь, во сколько это ему обошлось?

– Около двадцати тысяч.

– Ну ты и загнул! Откуда тебе знать?

– Знаю.

– Да? – снова настороженный взгляд,– У тебя выговор не местный.

– Правильно. Я тут в гостях.

– Значит, такая цена? Двадцать тысяч?

– Что касается траулера, то это твое дело. Я обеспечу, чтобы ты оказался за пределами города.

– Двадцать тысяч за проход сквозь стену?

– И семилетнее освобождение от работы.

– Десятилетнее,– сказал серфингист.

– Десятилетнее рискованно. Не укладывается в схему, сечешь? Это привлечет слишком много внимания, если я освобожу тебя от работы как раз на тот срок, который ты им должен. А семь нормально. Когда срок освобождения истечет, тебе все еще останется отработать три года, но за это время сможешь убраться так далеко, что они навсегда потеряют тебя из вида. Черт возьми, да за такой срок можно просто доплыть до Австралии. Высадишься где-нибудь в Сиднее, там никаких неводов нет.

– Ты чертовски много знаешь.

– Дело мое такое – знать,– сказал Энди.– Ну, сколько ты можешь дать?

– Семнадцать с половиной. Что я могу получить за семнадцать с половиной?

– Только то, что я сказал – проход сквозь стену и семилетнее освобождение.

– Ставка такая, да?

– Я беру столько, сколько могу получить. У тебя есть имплантат?

– Ну да…

– Хорошо. Давай твое запястье. Не бойся, пока я только проверю твою платежеспособность.

Он подключил свой имплантат к имплантату серфингиста. У того действительно оказалось в банке семнадцать с половиной тысяч, точно так, как он и сказал. Теперь оба настороженно следили друг за другом. Подобные переводы считались крайне незаконными. Серфингист не мог знать, квислинг Энди или нет, и Энди, в свою очередь, рисковал нарваться на неприятности.

– Ты можешь уладить это дело прямо тут, в парке? – спросил серфингист.

– Да. Откинешься назад и закроешь глаза, как будто дремлешь на солнце. Значит, так. Прямо сейчас я возьму пять тысяч наличными. Как только ты выйдешь из города, я переведу на свой счет еще двенадцать тысяч. Остальные три тысячи плюс проценты выплатишь в течение года, где бы ты ни был, поквартально, переводом на мой код. Я запрограммирую все это, включая сигнал, напоминающий о приближении даты выплаты. И помни, что касается всяких там путешествий – это твоя забота. Я могу сделать отмазку от работы и транзит через стену, но я не агент по туризму. Ну что, договорились?

Серфингист откинулся на спину и закрыл глаза.

– Давай.

Ему это было раз плюнуть, короткое единоборство с системой, стандартная работа. Он ввел в Центральный компьютер идентификационные коды клиента и нашел его записи. Все выглядело в точности так, как тот и рассказывал. Ему полагалось еще десять лет отработать на стене. Энди отмазал его на первые семь лет и вручил ему пропуск через стену, в котором указывалось, что теперь он программист третьего класса. Мужик не думал как программист и не выглядел как программист, но электронного привратника такие тонкости не интересуют.

В результате Энди превратил его в одного из членов элиты, относительно небольшой горстки людей, которые были свободны входить в обнесенные стенами города и выходить из них, когда им вздумается. В уплату за эту маленькую любезность он перевел на свои счета практически все его сбережения. За душой у серфингиста не осталось ничего, зато он стал свободным человеком. Оно того стоило, разве нет?