Текст книги "Врата рассвета"

Автор книги: Роберт Ньюкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Как пожелаешь. – Юноша сделал жест в сторону двери. – В мои планы не входит причинять тебе еще какой-нибудь вред или держать в плену. Однако подумай, Избранный: боль в теле будет нарастать по мере того, как станут разрушаться вены. Столь искусно владеющая мечом рука, предмет твоей гордости, перестанет тебе подчиняться. Ты умрешь в разгаре четвертого приступа. И помешать этому может лишь то, что я сейчас держу на ладони. Я говорю все это, чтобы ты представлял, сколько еще времени тебе осталось… Если передумаешь, приходи к Вратам Рассвета, отец. Конечно, после того, как они будут построены. – Улыбка вновь искривила губы Николаса. – Не заметить их будет невозможно.

Принц, направившись к выходу, обернулся.

– Я убью тебя, – сказал он, – сын ты мне или не сын. Как-нибудь найду способ сделать это, несмотря на все твое могущество. Я не умру, не позаботившись о том, чтобы ты не смог больше причинить вреда миру.

С этими словами он захлопнул за собой дверь.

Оказавшись рядом с водопадом, Тристан почувствовал мощное воздействие воды Пещеры, но, не обращая на него внимания, взбежал по ступеням. Остановившись, чтобы отдышаться, он устремил взгляд на восток, где над горизонтом показались первые лучи солнца.

«Сколько осталось таких рассветов? – билось у него в голове. – И во всем виноват я, я один, потому что не довел до конца начатое в Пазалоне».

В отчаянии закрыв лицо руками, принц рухнул на колени и дал волю слезам.

Успокоившись, Тристан еще некоторое время сидел на земле и вдруг отчетливо услышал хорошо знакомые лязгающие звуки сражения на мечах. Странным было то, что доносились они откуда-то сверху. Принц вскинул голову и в лучах восходящего солнца увидел, как высоко в небе ведут бой два крылатых существа. Существа эти перемещались столь стремительно, что Тристан не мог сразу разглядеть их, и лишь когда одно из них заняло более выгодную позицию, атакуя со стороны солнца, а второе начало снижаться, дабы лучше видеть противника, принц понял, что это крылатый Окс прижимает к земле уворачивающуюся от его ударов Птицу.

Птица выглядела более маневренной, зато Фаворит явно брал силой и мощью наносимых сверху ударов дрегганом, который был существенно длиннее меча Птицы.

Расправив крылья, Окс внезапно метнулся вверх и, оказавшись над Птицей, провел серию безжалостных ударов, заставивших ее спуститься чуть ли не до самой земли. Принц схватился было за свой дрегган, но передумал и, подобрав валявшийся невдалеке достаточно крепкий ствол сухого дерева, устремился на помощь крылатому воину. Птица, уже опиравшаяся своими когтистыми ногами на землю, яростно отбивалась от наступления Фаворита и не заметила подстерегавшей ее опасности. Удар Тристана пришелся ей по голове, и, потеряв сознание, она рухнула как подкошенная.

Окс приземлился рядом с ней.

Принц пнул ногой Птицу, проверяя, действительно ли та без сознания, и подумал: «Пора, наверно, начать доверять ему. Все равно другого выхода нет».

– Как ты оказался здесь? – спросил он.

– Окса послали маги, – с гордостью ответил воин. – Чтобы присматривать за Избранным. Но они сказали, чтобы я не входил в Пещеру.

– Окс ждал в небе. Потом прилетела эта дрянная Птица. Я вступил с ней в бой. Потом ты, господин, нанес ей удар. – Тут на его чернобородом лице возникло недоуменное выражение. – Почему ты не добил ее?

Тристан бросил взгляд на Птицу.

– Потому что эта тварь нам еще пригодится, – ответил он. – Виг и Феган никогда не простили бы мне, если бы я убил Птицу, имея возможность доставить ее к ним живой. В особенности если эта из тех, кто может говорить. – Принц помолчал, задумчиво глядя на Окса. – Давай-ка сделаем что-то вроде клетки для Птицы, и пусть Озорник тащит ее.

Совместными усилиями они выполнили задуманное.

Тристан взялся за уздечку и издал уголком рта резкий, щелкающий звук, понуждая коня двинуться вперед. Фаворит следовал позади, с дрегганом наизготовку, всем своим видом показывая, что готов в любой момент отразить нападение противника.

Принц усмехнулся. Неизвестно откуда в сознании всплыла цитата:

«Чтобы свести человека с ума, Вечность дает ему самых странных спутников, которых только можно себе представить».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Когда все еще пребывающая без сознания Птица была доставлена в Редут, Феган тут же заключил ее в магическую ловушку. Тристан с угрюмым видом рассказал магам все, что узнал от Николаса. Лишь об одном он не упомянул, потому что только сейчас до него дошло, насколько он был не прав, не позволив Вигу сжечь тело младенца. Ему захотелось похоронить сына как положено, и он поспешил сделать это до того, как Верховный маг смог вмешаться. А теперь, из-за его необдуманных действий, на них надвигается такая беда, последствия которой и представить себе невозможно… Как будто прочтя мысли принца, слепой маг произнес:

– Это не твоя вина, Тристан. Откуда тебе было знать? Ты сделал то, что считал правильным. Даже у меня не возникло тогда ни малейшего подозрения, к чему это может привести.

Принц выложил на стол пергамент с запечатленным на нем кровным именем Николаса.

– Нужно тщательно его проверить, – заметил Феган. – Мы должны убедиться, что он тот, за кого себя выдает.

Тристан кивнул, хотя в глубине души не сомневался в результате.

– Принц Тристан из дома Голландов, – произнес увечный маг. – Сын Николаса и Морганы. – Перед ним появился лист пергамента.

Тристан взглянул на свое кровное имя. Узор был лазурного цвета и с признаками множества «отсроченных заклинаний».

– Сакку, вторая госпожа Шабаша, – продолжал Феган.

На стол лег новый пергамент.

Увечный маг, отделив нижнюю часть узора принца, наложил ее на узор Сакку, создав, таким образом, новую комбинацию.

Она были идентична узору Николаса, если не считать того, что в нем оказалось еще больше ответвлений, служивших признаками «отсроченных заклинаний».

Феган тяжело вздохнул и откинулся в кресле.

– Значит, это правда. Николас и в самом деле сын Тристана. – Он замолчал, натягивая край одеяния на свои искалеченные ноги с таким видом, словно не знал, о чем говорить дальше. Затем все же продолжил, глядя на принца: – Его кровь отчасти подпорчена кровью матери и все же по своей чистоте чрезвычайно близка к твоей собственной. Вдобавок она с каждым мгновением становится все сильнее, вбирая в себя могущество Парагона. Этого никак не должно было случиться! – Тристан никогда не видел старого мага таким подавленным. – Столетиями сохранявшееся равновесие магических сил может вот-вот нарушиться. Полностью и безвозвратно. Возможно, его и в самом деле нельзя остановить.

В помещении Архива воцарилось тягостное молчание.

– Все равно не понимаю, как такое могло произойти? – произнес, наконец, Тристан. – Я похоронил Николаса в Пазалоне! Какое отношение он имеет к Еретикам?

Увечный маг закрыл глаза и расслабился, позволив всплыть в сознании очередной цитате из Манускрипта.

– «И случится так, что Еретики, достигнув невиданного мастерства в практике Каприза, обретут власть над обитателями низшего мира, в чьих жилах течет лазурная кровь, – нараспев заговорил он. – Чтобы это произошло, смертный с лазурной кровью должен умереть. Древние Провидцы обретут силу в мире живых, если будет обнаружено то, что они оставили уходя».

Феган открыл глаза.

– Еще одна цитата из Манускрипта? – спросил Виг.

– Да, – подтвердил его собрат. – Отсюда вытекают два предположения, хотя и не полностью обоснованных. Первое: Еретики достигли таких высот в практике Каприза, что могут обрести власть над людьми с лазурной кровью – но только если эта кровь мертва. Это, конечно, означает, что прежде человек с лазурной кровью должен умереть, как и произошло с Николасом. Видимо, они каким-то образом сумели забрать его тело на небеса, а затем, наложив соответствующие заклинания, отправили обратно на землю.

Все молчали, пытаясь представить себе, к чему это может привести.

– И каково же второе предположение? – осведомился слепой маг.

– Что Древние Провидцы тоже обладают потенциальной властью над нашим миром, – отозвался Феган. – При условии, если будет найдено то, что они оставили на земле. А у нас нет ни единого намека – что это такое и где это надо искать.

– А что насчет Птиц и Жуков? – спросила Шайлиха. – Вы понимаете, откуда они взялись?

– Эти ужасные творения Каприза могут появиться на свет разными способами, – ответил Виг. – Первый сводится к тому, чтобы вызвать их из небытия с помощью заклинаний, для чего требуются чрезвычайно сложные расчеты. Второй состоит в том, чтобы видоизменить уже существующие создания; примерно так, как волшебницы превращали магов в охотников за кровью. Третий же позволяет создать комбинацию человека и животного, наделив полученное новое создание недюжинной силой. Пример – вопящие гарпии, огромные птицы с головами женщин. Возможно и комбинировать вышеупомянутые способы. Отвечая на твой вопрос, принцесса, скажу, что, по нашему с Феганом мнению, Николас создал Птиц и Жуков, применив первый способ. Все необходимые для этого заклинания и расчеты были внесены в его кровь Еретиками в виде «отсроченных заклинаний».

– И все равно, я верю, что мы сможем его остановить, – непреклонно заявила Шайлиха. Она уже устала выслушивать, чего они не могут сделать, и отчаянно желала перейти к реальным действиям. – Пока Камень не обесцветился полностью, у нас остаются какие-то шансы. А он явно не утратил полностью свое могущество, судя по тому, что вы оба обладаете еще какой-то силой.

– Правильно, – поддержал сестру Тристан. – Не может быть, чтобы не существовало никакого способа справиться с Николасом!

– Ничего-то вы оба не понимаете, – с досадой произнес Верховный маг. – Мало ли что мы говорили, пока не знали, кто такой Николас? То, что он сын Тристана, меняет все, причем в худшую сторону. Будь он кем угодно другим, у нас еще оставался бы шанс. А теперь – нет. Его крови можно противопоставить лишь кровь Избранных. Да, потенциально вы могли бы нанести ему поражение, но только в том случае, если бы прошли обучение. А заниматься этим у нас нет времени.

– Почему? – сердито спросил Тристан. Виг вздохнул.

– Во-первых, потому, что до начала обучения ты должен прочесть Пророчества; только после этого их сможет прочесть и Шайлиха. Читать их без Парагона невозможно, но если ты наденешь Камень, яд, которым отравлена твоя кровь, убьет тебя, по нашему предположению, еще быстрее. Поэтому рисковать мы не можем. Во-вторых, даже если исхитриться каким-то образом преодолеть первое препятствие, для того, чтобы ты по уровню понимания и умения сравнялся с Николасом, понадобятся десятилетия, если не вся жизнь. А без этого посылать тебя сражаться с ним, все равно что отдавать ягненка на заклание. – Откинувшись в кресле, слепой маг провел рукой по лицу. – Вот как обстоят дела. Нам с Феганом все это нравится не больше, чем вам, но факты упрямая вещь. Только теперь мы в полной мере осознали всю степень дальновидности Еретиков. Их план безупречен.

Принц никогда в жизни не видел, чтобы маги так пали духом. С другой стороны, в магии он, конечно, осведомлен не слишком. И все же, наверное, есть что-то, зависящее только от него самого.

– Мне ведь так и так умирать, верно? – спросил он, глядя Фегану в глаза.

– Да, – подавленно ответил увечный маг, опустив взгляд. – Впрочем, та же участь ждет и всех нас, если мы не остановим твоего отпрыска. Однако ты, по-видимому, будешь первым. Николас прав: чтобы приготовить противоядие, требуется мозговая жидкость охотника за кровью, а взять ее нам неоткуда.

– Тогда мне нужно как можно скорее отправиться в Пазалон и привести в Евтракию Фаворитов, – сказал принц. – Только с их помощью мы можем выиграть время. Они способны противостоять Птицам и Жукам, а может быть, им даже удастся в какой-то степени отвлечь внимание Николаса от сооружения Врат. По-моему, у нас нет выбора – я должен отправляться немедленно. – Он помолчал; следующие слова дались ему нелегко. – С учетом того, что в скором времени меня неминуемо ждет смерть.

Шайлиха отвернулась к стене, чтобы остальные не видели ее слез. Селеста с сочувствием положила ей на плечо руку, и принцесса, не оборачиваясь, с благодарностью сжала ее.

– Прости, Шай, – продолжал Тристан, обращаясь к сестре. – Но наши друзья правы: нужно смотреть фактам в лицо, да и время нас поджимает. – Он перевел взгляд на Фегана. – Сколько часов ежедневно ты сможешь удерживать портал открытым?

Увечный маг прищурился, почесывая подбородок.

– Вообще-то прежде я никогда не удерживал его больше часа в сутки, – ответил он, – но можно попробовать сократить интервал до двенадцати часов. Получится по два часа в сутки. Прикажи Фаворитам собраться у портала и быть наготове. Это также ускорит процесс. Однако позволь напомнить тебе, что утрата Парагоном своей силы уменьшает мои способности формировать и удерживать портал. Если в какой-то момент я буду вынужден прервать заклинание в процессе переброски воинов через портал, те, кто окажутся внутри него, погибнут ужасной смертью. Предупреди их – если цвет или интенсивность портала начнут меняться, нужно немедленно остановить переброску, пока портал снова не станет выглядеть, как прежде. И неважно, сколько времени это займет.

– И этого никак нельзя избежать? – спросила Селеста.

– Нет. – На лице Фегана проступило выражение глубокого огорчения.

«Мне никогда не приходилось посылать людей на смерть, – с тяжелым сердцем подумал принц. – А сейчас, по-видимому, это время настало».

– А чем займетесь вы, пока я буду в Пазалоне?

– Тем же, чем и до сих пор, – отозвался Верховный маг. – Тем единственным, чем имеет смысл заниматься. Будем пытаться найти способ переиграть Николаса и отыскать лекарства, способные помочь тебе и мне. Но есть еще кое-что, о чем ты, Шайлиха и Селеста должны знать.

Тристан посмотрел в его затянутые белесой пленкой незрячие глаза, сердцем чувствуя, что ничего хорошего не услышит.

– Николас говорил тебе, что мы с Феганом кое о чем умалчиваем? – спросил Виг.

– Да, но я не понял, о чем речь, – ответил принц.

– Вот о чем. У нас есть очень серьезные опасения насчет того, что произойдет с нами дальше. – Слепой маг потер лоб, как будто пытаясь избавиться от головной боли. – Проще говоря, мы боимся, что это конец. Перед нами стоят проблемы, к которым мы не можем подступиться. И за все последнее время мы не продвинулись ни на шаг. Слишком сильны те, кто нам противостоят. Я говорю это сейчас, перед тем, как Тристан отправится в Пазалон, чтобы вы не строили особых иллюзий и не питали несбыточных надежд, будто, так или иначе, наших сравнительно небольших способностей хватит, чтобы переломить исход противостояния.

Виг откинулся в кресле. По правде говоря, в глубине души Тристан надеялся, что два мудрых мага придумают что-нибудь такое, о чем они пока не считают нужным рассказывать остальным. Однако сейчас, судя по выражению лица старика, он сказал правду.

Принц попытался улыбнуться.

– Мы не сомневаемся, что вы оба делаете все, что в ваших силах, – мягко сказал он. – Старый друг, мы с тобой вместе прошли через тяжкие испытания. Но то, что ты только что сказал, лишний раз подтверждает мою мысль – я должен отправиться в Пазалон немедленно. Согласен?

Виг молча кивнул.

Тристан решительно встал. Обсуждать больше было нечего, пора в дорогу.

– Феган, ты будешь готов через полчаса? Молодые люди покинули комнату, и маги остались одни.

Они подавленно молчали, углубившись в свои мысли. Первым заговорил Феган.

– Рад, что ты сказал им, каково истинное положение дел. – Увечный маг помолчал, с трудом сдерживая слезы. – Я хочу кое в чем признаться тебе, – продолжал он еле слышно и взял Вига за руку – редкий для него жест. Тот удивился, но пожал протянутую руку. – Мне очень жаль. – Слезы прорвались и заструились по морщинистым щекам Фегана. – Несмотря на мои подтрунивания, я люблю тебя, как брата. Если бы все эти долгие годы я оставался здесь, а не прятался в Призрачном лесу, мы сегодня, возможно, не оказались бы в такой беде. Сейчас я о многом сожалею. Если можешь, прости меня.

Слепой маг вздохнул.

– Ты делал то, что считал правильным – так же, как и мы в Синклите. Но сейчас ты снова с нами, и только это и имеет значение – Уголок рта у него дрогнул в улыбке. – Позволь тебе напомнить, что Синклит тоже оказался не на высоте. – Оба старика помолчали. – Я сказал Тристану и Шайлихе правду, потому что не хотел, чтобы они питали несбыточные надежды. Понимаю, это жестоко, ведь они всегда полагались на меня. В особенности после смерти родителей. А теперь у меня есть дочь, о которой любой отец может только мечтать. И получается, что я нашел ее лишь для того, чтобы снова потерять. Как и ты свою когда-то.

В помещении архива повисло неловкое молчание.

– Избранный, скорее всего, погибнет в борьбе с тварями Николаса, – спустя некоторое время сказал Феган. – Ты ведь понимаешь это?

– Понимаю, – угрюмо кивнул Виг. – Но я согласен с ним в том, что бороться нужно до конца. Собственно, ничего другого нам не остается. Но я сильно сомневаюсь, что мы можем одержать победу. Хотя бы потому, что не сумеем переправить сюда нужное количество Фаворитов. Но даже если представить себе, что они каким-то чудом одолеют Птиц, остается гораздо более серьезная проблема: никакая война не помешает Николасу открыть Врата Рассвета.

– Однако нам следует подумать, что делать в случае смерти Тристана, – произнес увечный маг.

Он закрыл глаза, призывая свой дар абсолютной памяти.

– «И если Избранный погибнет, те, кто уцелеет, должны по-прежнему охранять Камень и приступить к обучению Избранной. Потому что в этом случае только от нее одной будет зависеть само выживание магии милосердия и сострадания», – процитировал он.

– Я тоже помню этот отрывок, – сказал слепой маг.

– Если Тристан умрет, по какой бы причине это ни произошло, нужно немедленно увезти Шайлиху отсюда, – решительно заявил Феган. – Согласен?

– Да, – с явной неохотой сказал старик.

– Хорошо. А теперь я должен заняться открытием портала.

– Разумеется. Но прежде, будь так любезен, дай мне пергамент с кровным именем Николаса, – попросил Виг, услышав, как колеса кресла Фегана пришли в движение.

Увечный маг передвинул пергамент так, чтобы он оказался перед его собратом.

– Удачи в изысканиях, – произнес он на прощание.

Оставшись один, слепой маг не стал сдерживать слезы. «Вечность, как могло дойти до такого? – спрашивал он себя. – С другой стороны, разве не Вечности мы обязаны возникновением всех этих проблем? »

Старик придвинул к себе лист пергамента и призвал на помощь магию, чтобы повысить восприимчивость пальцев. Он хотел запечатлеть узор в памяти; точно так же Верховный маг поступал со многими другими на протяжении столетий. Его пальцы медленно заскользили по изображению и внезапно замерли.

Необычное ощущение повторилось, хотя верилось в это с трудом.

Виг откинулся в кресле. Сердце колотилось, мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Теперь нужно только дождаться Фегана, а потом им, надо думать, будет о чем поговорить до рассвета.

ЧАСТЬ 4
ВОИНЫ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Избранный вернется в чужую страну и приведет оттуда тех, кто предал огню и мечу его народ.

Раздел Манускрипта, посвященный направлению магии Закона, глава первая, стр. 1016

Придя в себя, Тристан увидел над собой бескрайнее голубое небо, запорошенное легкой дымкой кучевых облаков. В голове стоял туман, однако принц знал, что головокружение скоро исчезнет. Он с трудом сел и поискал взглядом Окса – крылатый воин еще не пришел в сознание.

Оглянувшись по сторонам, принц попытался понять, где они находятся. Рядом темнела свинцовая гладь озера – Феган сумел открыть портал прямо на острове, в центре которого, за спиной Тристана, возвышались крепостные стены частично восстановленной Цитадели. Берег озера был не виден, из чего Тристан сделал вывод, что ворота крепости и подъемный мост находятся в противоположной стороне острова.

Внезапно словно тысячи иголок впились ему в плечо. Как и предрекал Николас, состояние правой руки с каждым днем все более ухудшалось. Даже не глядя на нее, принц догадался, что темная паутина отвоевала себе еще один участок его тела.

Превозмогая, стиснув зубы, нарастающую боль, Тристан медленно подошел к своему товарищу и потряс его за плечо.

– Окс! – громко позвал он. – Подымайся!

Фаворит зашевелился и с трудом открыл глаза.

– Окса тянет в сон – прямо сил нет, – хрипло произнес он и, встав на ноги, сладко потянулся, одновременно расправляя темные кожистые крылья. – Уже идем, Избранный?

– Да. Но сначала мне нужно посетить одно место.

– Я живу, чтобы служить, – гаркнул Окс. Спустя некоторое время, огибая крепостную стену по ходу солнца, принц увидел то, что искал. Чем ближе он подходил к маленькому холмику, тем сильнее нарастало напряжение обуревающих его чувств. В душе Тристана смешались любовь и ненависть, понимание и недоумение, гнев и сочувствие…

Он должен сам убедиться в этом! И существует единственный способ…

Пытаясь унять дрожь в ногах, принц остановился перед могилой сына и прочел слова, что сам написал на обломке доски в тот роковой день:

«НИКОЛАС II ИЗ ДОМА ГОЛЛАНДОВ

Ты никогда не будешь забыт».

У Окса глаза чуть не вылезли из орбит, когда Тристан начал раскапывать могилу. Принц с остервенением рыл замерзшую землю, пока, наконец, не осознал ужасную истину.

«Монстр, родившийся от моего семени, в самом деле жив, – билось в мозгу Тристана, – и близок к тому, чтобы стереть с лица земли все, что дорого мне и всем жителям моей страны».

Внезапно борьба эмоций, готовая разорвать сердце принца на части, утихла, и на первый план вышло одно-единственное чувство, заставившее вскипеть его «одаренную» кровь, – ненависть. «Ты был зачат в насилии и страданиях, Николас. И сам теперь учиняешь неслыханные страдания. Но я положу конец этому безумию: я убью тебя, сын мой! Клянусь всем, что у меня есть, – не тем способом, так иным, но я уничтожу тебя! »

Тристан взглянул на шрамы от порезов, которые сам когда-то нанес на свои запястья, произнося слова клятвы. Эти раны давно исцелились – в отличие от тех, что остались в его душе. «Чтобы клятва оказалась действенной, нужно вновь сделать то же самое», – подумал он, и тут перед глазами принца все поплыло.

Возможно, приближение приступа ускорил внезапный, неудержимый гнев, охвативший его при виде пустой могилы. Как бы то ни было, Тристан мгновенно понял, что сейчас произойдет.

Пронизываемый жгучей болью, он рухнул подле места, которое считал могилой своего сына. Последнее, что запомнилось принцу перед тем, как он потерял сознание, была попытка Окса что-то насильно просунуть сквозь его плотно сжатые зубы.