Текст книги "Няня"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Не понимаю, – сказала я. – Я найду работу в Хэмптоне, и…

– Мы подыщем тебе дешевое жилье, – объяснила Тереза, – и будем вместе все лето. Вечеринки на пляже каждый выходной, представляешь? Полно солнца! Полно парней! Как в сериале «Спасатели Малибу», только в действительности!

Она вынула первую газету, «Саутхэмптон пресс», и дала мне.

– На, просмотри ее, объявления обычно на последних страницах.

Газета оказалась толще, чем «Нью-Йорк таймс», и я не сразу нашла нужную колонку. Там были всего две вакансии продавцов в местных бутиках. Меня они не заинтересовали, но Тереза заставила меня позвонить.

Обе вакансии оказались заняты.

– Ничего не выйдет, – вздохнула я, закрывая газету.

Тереза швырнула в меня магический шар. Я неловко его поймала, а то бы он точно разбился о стену.

– Что с тобой, Эл? Ты опускаешь руки после двух объявлений.

– Это ни к чему не приведет, – попробовала возразить я, – не думаю…

– Дай мне газету, – потребовала подруга, – я буду читать объявления, а ты – звонить.

После шести или семи неудачных попыток я позвонила в магазин в Уотермилле, который назывался «В стиле кантри». Мне ответил скрипучий женский голос:

– «В стиле кантри» слушает. С кем вас соединить?

Не надо меня ни с кем соединять, просто поговорите со мной.

– Я прочла ваше объявление в газете. Вам еще нужен продавец?

– Нужен, милая.

После стольких неудачных попыток такой ответ застал меня врасплох.

– У вас действительно есть работа?

– Да, именно так.

Я показала Терезе поднятый вверх большой палец.

– Я ищу работу, – начала я, – на полный день. А что это за вакансия?

– Приходите и заполните нашу анкету.

– И все? Вам нужен продавец?

– Да, милая. У вас есть опыт?

– Конечно! – соврала я.

– Когда вы сможете приступить мисс?..

– Сакс. Элли Сакс. Я могла бы начать прямо сейчас. То есть через неделю-другую.

– Отлично! Я запишу ваше имя. Меня зовут Шейла. Приходите, захватив с собой удостоверение личности. Я проведу небольшое собеседование, просто чтобы узнать вас поближе. А потом мы обсудим размер зарплаты.

– Хорошо, спасибо вам большое, Шейла! – прокричала я. – Вы завтра работаете? В воскресенье?

– Да, милая. До завтра!

Положив трубку, я заулыбалась во весь рот.

– Ты права, это оказалось несложно!

Мы с Терезой победоносно ударили по рукам.

– Хочешь отправиться завтра? – поинтересовалась подруга. – Я поеду с тобой. А то собираюсь снимать дачу, которую даже не видела. Завезу тебя в Уотермилл и посмотрю дачу. Мы можем провести там целый день, я покажу тебе пляж и все остальное.

– Замечательно, спасибо тебе большое! – сказала я.

– Веселое лето! – кричала Тереза.

– Веселое лето! – пропела я.

Я снова взяла магический шар.

– Будет ли наше лето веселым? – спросила я.

«Ответ неясен. Попробуйте еще раз», – последовал ответ.

4

Тереза объяснила, что автобус, который едет из Манхэттена в Хэмптон, называется «Хэмптонский экспресс»; по пути из города он делает несколько остановок, а потом через Лонг-Айленд выезжает в Хэмптон. Автобус был очень чистым и удобным, и всем пассажирам раздавали напитки и легкую закуску. Настоящий первый класс!

– Это всемирно известная автомагистраль Лонг-Айленда, – объявила Тереза, показывая в окно. – Нам повезло, сегодня не очень интенсивное движение, но подожди, что начнется летом!

Я посмотрела на магистраль. Раньше я никогда не была на Лонг-Айленде. Мы двигались по Тридцать восьмому шоссе и, казалось, уже попали в провинцию. Вдоль дороги росли деревья, а за ними я заметала магазинчики и дома из красного кирпича.

Две женщины, сидевшие перед нами, громко обсуждали курсы коллагеновых инъекций, которые им провели. Мужчина в кресле напротив, одетый в полосатый костюм, стучал по клавишам ноутбука и что-то бормотал под нос.

Я сжала руку Терезы.

– Спасибо, что поехала со мной! – с жаром сказала я. – Ты всегда так добра ко мне и стараешься помочь.

– Наверное, характер у меня такой, не знаю, – пожала плечами моя подруга. – У меня четыре младших брата. Знаешь, большая итальянская семья. Я обо всех заботилась, и они называли меня «мама номер два».

– Ну спасибо, «мама номер два», – засмеялась я.

Тереза оперлась коленями о спинку переднего сиденья.

В Саутхэмптоне я взяла напрокат машину. Так что, пока будешь на собеседовании, я посмотрю дачу, а потом заеду за тобой. Игла попала немного не туда, и теперь она не может ни открыть глаза, ни пошевелить губами, – рассказывала сидящая впереди женщина.

– Боже мой! – воскликнула ее подруга. – Вот так случай!

– Ты нервничаешь из-за собеседования? – спросила Тереза.

– Не особенно, – пожала я плечами. – По-моему, все уже решено. – Тереза накручивала на палец крупную прядь.

– Наверное, здорово работать продавщицей в модном бутике. Можно познакомиться с интересными людьми.

– Наверное, – согласилась я, стараясь не смотреть в окно. – Мне нужна настоящая работа. Что-нибудь постоянное, на целый день. – Я повернулась к Терезе. – Мне нужен какой-то успех. Я имею в виду, я должна себе что-то доказать. То есть… ну… сама не знаю, что именно.

Я вздохнула. Тереза внимательно смотрела на меня.

– Я, можно сказать, потеряла последние несколько лет, – проговорила я.

Она ждала пояснений. А мне не хотелось ничего говорить.

– Давай лучше о тебе, – предложила я. – Ты на самом деле прожила всю жизнь в Бруклине?

Тереза стала рассказывать о том, как росла в районе Бруклина под названием Бэнсонхэрст. Ее детство прошло в крошечной квартирке с родителями и четырьмя младшими братьями. Все остальные родственники, члены огромного итальянского клана, жили в том же квартале.

– Каждый обед превращался в праздник, – вспоминала Тереза. – Казалось, мама не переставая мешает густой томатный соус на плите.

Расти в такой большой семье весело, трудность заключалась в том, чтобы найти саму себя. Когда Тереза объявила, что собирается перебраться на другой берег реки, в Манхэттен, для родных это стало огромным ударом. Как ей взбрело в голову уйти из семьи до замужества?

– Наверное, это кажется несложным для жителя другого штата. Только для меня этот переезд был самым тяжелым шагом в жизни. Ведь я из старомодной семьи и первая из детей, кто решил уехать. И вот я здесь, работаю в известной брокерской фирме на Парк-авеню и живу в Верхнем Вест-Сайде.

– Здорово! – сказала я. – Замечательная история!

Я вспомнила маму – как она притворялась, будто хочет, чтобы я осталась. На самом деле она не могла дождаться, когда я уеду из Висконсина, увезу с собой свою грусть и обоснуюсь где-нибудь подальше.

– Я не собираюсь торчать в секретарях всю жизнь, – заявила Тереза. – Я откладываю деньги, чтобы получить степень магистра экономики в Колумбийском университете. А потом посмотрим.

Автобус свернул с автострады и покатил по узкому шоссе. В окне тянулись бесконечные поля, изредка прерывавшиеся сосновыми рощами.

Тереза глотнула воды из бутылки.

– Ну, о себе я рассказала, теперь твоя очередь.

Я глубоко вздохнула.

– В общем…

Зазвонил сотовый. Я вытащила его и сумки и посмотрела на определитель.

– О нет, это Клэй!

– Не отвечай! – прошипела Тереза, посмотрев на телефон.

Слишком поздно! Я уже ответила.

– Привет, Клэй! – простонала я. – Что тебе нужно?

– Привет, детка! Просто хотел узнать, когда ты возвращаешься.

– Что?

– Когда ты вернешься в город? Я подумал, что…

– Клэй, я же сказала, что не хочу тебя видеть! Ты же знаешь, что я не передумаю!

Одна из женщин, сидевших впереди, обернулась и посмотрела на меня. Я поняла, что разговариваю слишком громко, откинулась на спинку кресла и понизила голос.

– Прощай, Клэй, я серьезно говорю! Прощай.

Я отключилась и некоторое время свирепо смотрела на ни в чем не виноватый сотовый. Сердце громко стучало. Я сунула телефон обратно в сумку.

– Тебе нужно сменить номер, – посоветовала Тереза. – Может, он поймет намек.

– Он не понимает намеков, – горько ответила я. – Он все равно найдет меня.

– Зато так ему будет труднее, – настаивала Тереза, отбрасывая назад прядь волос. – Забудь о Клэе. Давай поговорим о парнях, с которыми нам предстоит познакомиться. Я, например, точно знаю, что этим летом найду нового парня. Того, кого я смогу полюбить, – скрестив пальцы, проговорила она. – Мне скоро двадцать шесть, Элли. Я готова. Готова встретить хорошего парня. И даже создать семью.

– Желаю удачи! – проговорила я. – Может быть…

– Может быть, ты тоже найдешь кого-нибудь и позабудешь о Клэе.

– Хотелось бы. Правда, как бы мне про него забыть? – спросила я, злясь и чувствуя, как сжимается горло. – Почему ты думаешь, что он от меня отвяжется? Почему уверена, что он отступит? Он так мне надоел, его дурацкая болтовня и сопли. Он совершенно не управляем. Он…

– Ну же, Элли! Мы справимся!

– Мне кажется, что он – охотник, – не унималась я. – Он – охотник, а я олень, которого преследуют, как будто…

Автобус сильно подпрыгнул. Пассажиры испуганно закричали. Раздался скрежет резко тормозящих шин.

Нас с Терезой швырнуло на передние сиденья, я сильно ударилась плечом, и боль обожгла мне руку. Через проход я увидела на полу ноутбук мужчины в полосатом костюме.

В ветровом стекле потемнело. Тяжелая темнота, будто настала ночь. Глухой звук от удара, и автобус снова подскочил.

– Мы кого-то сбили! – закричал мужчина.

Я больше не могла себя сдерживать. Широко раскрыв рот, я заорала от ужаса. Крик шел откуда-то изнутри, словно из далекого прошлого… Крик, который я сдерживала семь лет.

5

Я почувствовала, что Тереза держит меня за плечи и пытается встряхнуть.

– Пожалуйста, Элли, перестань! Перестань кричать! Пожалуйста, перестань, Элли!

– Это же только олень! – закричал кто-то рядом.

– Только олень, – эхом отозвалась Тереза, крепко сжимая мои плечи. Ее лицо было так близко, а зеленые глаза расширились от удивления и смущения. – Только олень! Перестань, пожалуйста!

Это я кричу?

– Перестань, Элли, перестань! Это всего лишь олень!

Крик внезапно оборвался, горло саднило. Что-то глубоко внутри отчаянно пульсировало и сильно болело.

Я знала, что на меня смотрят все пассажиры автобуса, но притворилась, словно их не замечаю.

– Прости, – прошептала я, поворачиваясь к Терезе.

Тереза отпустила мои плечи.

– Я – загнанный олень, шептала я, в ободранном горле пересохло. – Я ведь как раз говорила, что я как олень. А теперь убили оленя, сбили на дороге. Ой, Тереза, это знак беды! Как ты не понимаешь? Это – знак беды!

– Элли! Сделай глубокий вдох! – велела Тереза. – Нет никакого знака! Автобус сбил оленя, только и всего. Нет ни знака, ни знамения, ничего! Ты ведь не веришь в эту чушь?

Я сделала глубокий вдох и задержала дыхание. За окном послышался вой полицейских сирен. Из кабины вылез водитель, и некоторые пассажиры вышли взглянуть на мертвого оленя.

Его отбросило в высокую придорожную траву. Олень лежал на боку, по виду ему еще не исполнилось и года. Хрупкая шея сломана, сквозь шкуру торчит белая лопатка. В круглых черных глазах застыл ужас. И кровь… Вокруг него образовалось целое море крови.

Тереза взяла меня за руку.

– Почему ты так кричала? Элли, ты ведь совершенно себя не контролировала! Я не могла заставить тебя замолчать!

– Прости…

Как мне объяснить ей? С чего начать? Тереза – хорошая подруга, и все же дружили мы недавно. С чего мне начать?

– Прости меня, – повторила я. – В средней школе я попала в ужасную аварию. С тех пор… Ну, все было так ужасно…

Тереза отпустила мою руку.

– О боже! В аварию? Что случилось? Что-то ужасное?

– Да, ужасное, – шептала я, уставившись в пол. – Произошла настоящая автомобильная катастрофа. Мы находилась на набережной. И я… Меня убили.

Повисла тяжелая пауза. Тереза пристально смотрела на меня, ее лицо выражало удивление. Тем временем автобус опустел. Только мы с Терезой остались на своих местах.

– Убили? – наконец выдавила Тереза. – Тебя?

– Что? – пробормотала я. – Меня? Нет… Я что, так и сказала?

Почему я так сказала? Почему я сказала, что меня убили? Неужели само с языка сорвалось? Неужели я и правда чувствовала себя убитой вместе с Уиллом?

Нет! Конечно, нет!

– Убили другого человека, Тереза, – пояснила я уже спокойнее, выравнивая дыхание. – Молодого человека. Моего парня. Его звали Уилл. Мы дружили в средней школе. Какая ужасная оговорка! Наверное, увидев мертвого оленя, я…

– Ты знаешь, сколько оленей в Хэмптоне? – мягко сказала Тереза. – Они повсюду и довольно часто попадают под машины.

– Да, – непонимающе протянула я.

– Ты говорила, что чувствуешь себя загнанным оленем. И тут автобус сбил оленя. Я имею в виду, что это случается не так уж и редко. Это не предзнаменование, Элли. Простое совпадение.

Я бездумно смотрела в окно. Солнце зашло за тучу, и автобус погрузился во мрак.

– Да, – прошептала я, – конечно. Простое совпадение…

6

Дом Уилла блестел, словно надраенная пуговица. Всегда. Полы сверкали так, что в них можно разглядеть свое отражение. Ни пылинки, ни небрежно брошенной вещи!

Я страшно робела, входя в его дом, снимала кроссовки у двери и ходила в чулках. Я знала, что не нравлюсь матери Уилла – миссис Дэвис. Хотя бы потому, что у меня дикая прическа – оттененные малиновым пряди, которые я носила распущенными по плечам. Как и все ученики нашей средней школы, я ходила в свободной мешковатой одежде.

Может, мне только казалось, но я постоянно чувствовала: мать Уилла смотрит, куда я села и до чего дотронулась, с нетерпением ожидая моего ухода. Чтобы вычистить то, что я запачкала.

Просто в голове не укладывается. Однажды я видела, как она ест мороженое ножом и вилкой!

В том феврале термометр застыл на отметке минус тридцать градусов, и это не считая ледяного ветра и сырости, тянущейся с озера. Шел сильный снег, и сугробы выросли мне по колено.

После школы мы пошли к Уиллу. На мне был теплый пуховик, пуловер с капюшоном, а под ним – еще два толстых свитера. Но я все равно дрожала от холода и не могла даже разговаривать.

Уилл быстро целует меня замерзшими губами. Ему это кажется смешным – мы как два белых медведя, трущихся носами.

Мы входим в дом и идем на кухню. Снег с моих сапог тает на сверкающем линолеуме – сюрприз, миссис Дэвис! – я скидываю пуховик и начинаю яростно растирать руки, чтобы согреться.

Уилл ставит воду для кофе.

Его мать на работе, а сестра осталась в школе на дополнительные занятия, значит, на несколько часов дом наш!

Иногда мы поднимаемся в ванную на втором этаже и, несмотря на холод, раскрываем окно настежь. Мы курим марихуану. Да, миссис Дэвис, земля не идеальное место, нельзя держать под контролем все, даже собственную семью, до блеска вылизывая дом. Ничего у вас не выйдет!

Уилл прячет травку в бельевом ящике, и матери ни за что ее не найти! Он покупает марихуану у приятеля своего двоюродного брата, который учится в колледже. Мы выкуриваем косячок, иногда два, передавая друг другу сигарету. Окно широко раскрыто, наши волосы развеваются на ветру.

А что, если мать Уилла нас застукает? Что, если почувствует запах?

Мы хихикаем. Целуемся, моргаем, чтобы сфокусировать зрение. Напоследок щедро распыляем освежитель воздуха и оставляем окно раскрытым, чтобы запах улетучился.

После школы просто необходимо расслабиться, и никакой кофе тут не поможет!

Сегодня мы не спешим наверх. Мы сидим в идеальной кухне со сверкающей плитой и холодильником, медными песочными часами над раковиной, блестящими ножами, выстроившимися по ранжиру на полке подвесного ящичка. В этой чудесной кухне, где кафель вручную расписан цыплятами и утятами, мы ждем, когда закипит чайник. Уилл берет со столика свежую почту.

Украдкой я наблюдаю, как он просматривает каталоги и журналы. Я довольно часто о нем думаю. Хотя прошло уже три месяца, я иногда не могу поверить, что встречаюсь с ним.

Он довольно долго встречался с другой девушкой и бросил ее ради меня.

В старших классах средней школы я крутила со многими парнями. Неизвестно как, но я оказалась в большой компании. В средней школе важно попасть в хорошую компанию, и все будет в порядке, целых четыре года можно ни о чем не беспокоиться.

Однако ни к кому, кроме Уилла, я не относилась серьезно. С ним мне просто пришлось стать серьезной – из-за меня он бросил девушку!

Так здорово чувствовать себя взрослой! Очень лестно – ведь я знала, что в школе все только и обсуждают наши отношения.

Итак, я довольно часто о нем думала. Наверное, его предки приехали сюда вместе с первыми охотниками. Лицо у него – типично висконсинское, круглое, с широким лбом, совсем не похожее на лицо подростка из средней школы. Открытое и приятное. Когда он улыбается, его синие глаза щурятся, а на правой щеке появляется ямочка.

У Уилла густые светлые волосы до плеч – к вящему неудовольствию его матери, которая ворчит, что они слишком длинные и неряшливые. Я знаю, что он проводит много времени, укладывая их и так, и эдак, пытаясь добиться, чтобы они казались лохматыми. Уилл смутился бы, если б понял, что кто-то знает, как он печется о своей внешности.

Уилл одним из первых среди парней нашей школы проколол ухо и надел маленькую серебряную сережку. Сначала его все дразнили, учителя были в шоке, но постепенно все больше и больше парней стали следовать этой моде.

И вот теперь я смотрю, как он разбирает почту, заливаю кипятком растворимый кофе, от чашек поднимается пар и греет мое замерзшее лицо. Мне становится немного лучше.

– Думаешь, твоя машина заведется? – спрашиваю я.

Синие глаза отрываются от почты.

– Машина? А что?

– Мы могли бы сегодня пойти на «Бестолочь».

«Бестолочь»? Этот тупой калифорнийский фильм для детей?

– Синди говорит, что фильм классный и вовсе не тупой. Я и от других слышала, что он хороший. Я подумала, может…

Я понимаю, что он меня не слушает. Сидит, уставившись на серый конверт.

– Не может быть, – шепчет он.

Уилл разрывает конверт и вытаскивает письмо. Его глаза сузились, и он вцепился в волосы так, что они встали дыбом. Наконец Уилл испускает победоносный крик.

– Уилл, в чем дело?

– Этого не может быть! Просто не может быть! – Он прыгает, держа письмо над головой.

– Уилл?

Он подбегает ко мне и обнимает крепко-крепко. Уилл раскраснелся от возбуждения, когда он обнял меня, я слышу, как под толстовкой бьется его сердце. Мне никогда не забыть тот момент.

Сердце, бьющееся совсем рядом. Я чувствую, как бьется сердце другого человека. Сердце Уилла. Такое хрупкое!

Смогу ли я когда-нибудь забыть, что я почувствовала в тот момент? Особенно теперь, когда его не стало. Эти чуть слышные удары сердца – единственное, что у меня осталось от Уилла.

– Получилось! – кричит он, размахивая письмом у меня перед носом. – Получилось, Элли! Досрочное поступление в Принстон!

– Ура! – кричу я, обнимаю его и целую. – Ура!

И только тут до меня доходит, что я останусь в Мадисоне и буду поступать в университет, а Уилл уедет в Принстон. Это ведь в Нью-Джерси? Так далеко отсюда…

Что я об этом думаю? Должно быть, Уилл прочитал все по моим глазам… Он подходит ко мне и крепко обнимает, руки у него сильные и мускулистые, ведь он – нападающий в баскетбольной команде и постоянно тренируется.

– Мы будем часто видеться, – обещает Уилл. – Нет ничего страшного, правда? Будем ездить друг к другу в гости. Каникул полно, ты же знаешь. Зимние каникулы, весенние каникулы…

– Да, конечно, – бормочу я. Мне нравится, как он меня обнимает, как успокаивает. Но я же думала… думала… думала… Нельзя ведь приказать себе перестать думать! Всякие мысли все равно лезут в голову.

И что я при этом чувствую?

– Я буду приезжать на все выходные и праздники, – клянется Уилл. – Все будет здорово. Ни ты, ни я не станем встречаться с кем-то еще.

Вот как!

Что я об этом думаю? Мы с Уиллом встречаемся чуть больше трех месяцев. Готова ли я связать себя таким обещанием?

Да, он мне нравится. Даже очень! Нравится его уверенная походка, его улыбка, манера откидывать назад голову и выступать прямо, как борзая миссис Хэверс, которая живет в нашем квартале. Нравится, что он обнимает меня, будто я ему принадлежу. Нравятся его волосы, мягкие, как у младенца.

– Что для нас четыре года? – шепчет он, прижимая губы прямо к моему уху. – Элли, потом мы будем вместе навсегда…

Мы будем вместе? Навсегда?

Мы поднимаемся в его комнату, и Уилл закрывает дверь. Он целует и обнимает меня, ему хочется заняться любовью. Хочется скрепить договор печатью.

Презервативы он прячет все в том же бельевом ящике, рядом с герметичной баночкой, где хранится марихуана. Мы уже несколько раз занимались сексом, но Уилл говорит, что этот раз – особенный. Это – клятва, залог нашей любви.

Он так счастлив, так доволен. Разве я тоже не должна радоваться? Разве меня не должны переполнять эмоции? Вместо этого я думаю о том, что случится, если его мама придет с работы пораньше. А если вернется сестра? Разве нам не стоит задернуть шторы?

А что, если я встречу и полюблю другого парня? Вот о чем я думаю, хотя должна думать об Уилле. Именно о нем я должна думать, стягивая джинсы. Я снимаю колготки, а со свитерами возиться некогда!

Нет времени! Он спешит отпраздновать, скрепить печатью нашу клятву.

Я залезаю на односпальную кровать под плакатом Майкла Джордана и ловлю себя на том, что должна снова подумать о Уилле. Он ведь так счастлив! Досрочное поступление в Принстон! И мы останемся вместе! Да, навсегда вместе! Почему это меня так удивляет? Разве меня сейчас не должны переполнять чувства?

Мы занимаемся любовью.

Я позволяю ему… Не сопротивляюсь…

Сильными властными руками он сажает меня сверху. Я начинаю двигаться, и наши стоны сливаются в едином ритме, глаза закрыты.

Я двигаюсь… Слышу свой стон… Двигаюсь сверху… Он такой влажный…

Разве я могу думать в такой момент? И все же я оборачиваюсь на дверь. Я думаю об ужине. Я должна прийти домой пораньше и помочь маме.

Я думаю о Лаки. Как же я забыла купить ему корм?

Я думаю о парне по имени Гарри, который предложил мне помочь с политическим докладом.

Ох да… да… Да!!!

Я слышу собственный стон и чувствую себя виноватой. Боюсь, если он уедет, я не дождусь его…

Ох да… да… Да!!!

Мне так стыдно, ведь он мне нравится. Уилл держит меня за голову, держит крепко, будто поймал меня.

Уилл?

Уилл, где ты?

Если бы я тоже удержала его…

7

Когда мы приехали в Саутхэмптон, тучи разошлись, и солнце ярко сияло в небе. Я глубоко вздохнула и вышла из автобуса вслед за Терезой. Казалось, я уже чувствую запах океана!

Тереза тут же достала пачку «Парламент лайт» и закурила.

– От такого свежего воздуха можно сойти с ума, – пошутила она.

Тереза докурила сигарету, и мы вошли в здание автовокзала. В этом невысоком длинном здании, кажется, располагался автовокзал, спортзал и ресторан одновременно. Тереза оформила прокат машины, и мы покатили в Саутхэмптон, маленький уютный городок, будто бы сплошь застроенный домиками из красного и белого кирпича и магазинчиками по обеим сторонам утопающей в зелени главной улицы.

Тереза свернула с центральной улицы на другую, под названием Джобс-лейн.

– Вот твой магазин, – показала мне она. – Выпрыгивай, Эл. После собеседования немного прогуляешься, а я заберу тебя на углу, напротив старой библиотеки, через полчаса.

– Спасибо, Тереза. – Я обернулась, чтобы убедиться, что дорога свободна, и выскочила из машины.

Магазин «В стиле кантри» находился в невысоком здании, обшитом белой вагонкой, с высокими окнами витрин.

У магазина остановились три высокие девушки, и я, поднявшись на цыпочки, заглянула через плечо одной из них. То, что я увидела, мало напоминало о кантри. В витрине на пяти или шести манекенах были надеты купальники-бикини.

Когда я вошла, над стеклянной дверью зазвенел колокольчик. Магазин оказался длинным и узким, в середине – высокое витринное окно, по обеим сторонам – полки с одеждой. Из небольшого стерео лилась танцевальная музыка. Две женщины рассматривали пляжные халаты на полках в глубине зала.

За прилавком стояла высокая, очень худая женщина. Волосы цвета воронова крыла туго стянуты на затылке, на глазах килограммы синих теней и туши, помада такая яркая, что лицо казалось мертвенно-бледным.

Я откашлялась.

– Здравствуйте.

Женщина оторвала глаза от лежавшей на прилавке местной газеты.

– Вы – Шейла? – спросила я.

– Нет, – нахмурилась она, – я – Ширли.

– Здравствуйте! – снова защебетала я.

Я решила произвести хорошее впечатление на нового работодателя и надела свой единственный деловой костюм – серый от Ральфа Лорена. На него ушла половина месячной зарплаты.

– Вчера я говорила с Шейлой по поводу работы.

Казалось, глаза исчезли за черными кругами туши.

– Какой работы?

– Ну да, – кивнула я, – должность продавца на полный рабочий день. Шейла сказала, что нужно прийти на небольшое интервью и заполнить анкету.

– Да, только мы уже взяли человека.

– Что? – Мое горло судорожно сжалось.

– Все вакансии на лето заполнены. Вчера приходили несколько девушек…

– Я не понимаю, Шейла просила меня прийти и…

– Шейла не работает по воскресеньям. Знаете, тяжело стоять целый день, у нее болит спина.

Из примерочной кабинки вышла девушка с двумя черными купальниками.

– Беру оба, – сказала она Ширли, – сидят отлично.

На девушке был бледно-фиолетовый топ на бретельках, заправленный в белые теннисные шорты, вокруг головы – лиловая бандана. Хоть на дворе стоял май, незнакомка уже успела сильно загореть. «Наверное, ходила в солярий», – подумала я и повернулась к Ширли.

– Значит, мест нет? – спросила я, не в силах скрыть разочарование.

Ширли покачала головой.

– Все вакансии заполнены. Вы не заходили в обувной возле «Нэнси и К»?

– А? Нет…

Обернувшись, я увидела, что девушка в лиловой бандане пристально смотрит, словно изучая мое лицо. Она не отвела взгляда, даже когда я посмотрела прямо на нее. Наконец девушка подмигнула и обняла меня за плечи, будто проверяя, что я действительно существую.

– Вы сказали, что ищете работу?

– Да, вчера мне обещали… – пробормотала я.

– Вы умеете обращаться с детьми? – спросила она, по-прежнему внимательно меня рассматривая. – Я имею в виду, вы когда-нибудь за ними присматривали? Не хотели бы вы поработать няней?

– Да… пожалуй. Я люблю детей, – сказала я. – Я работала вожатой в летнем лагере и занималась репетиторством.

– Вам придется жить у нас, – объявила девушка, – и присматривать за двумя маленькими детьми. На прошлой неделе от нас ушла няня, и мы просто сбились с ног. Для вас не будет проблемой пожить у нас? Я хорошо заплачу.

Мой мозг лихорадочно заработал. Через две недели мне все равно нужно съезжать, и вариант «работа плюс жилье» подходит мне идеально.

– Звучит здорово! Я бы с удовольствием обсудила детали.

– Сможете приехать после обеда? В районе часа?

Не дождавшись моего ответа, девушка взяла из стопки карточку «В стиле кантри» и нацарапала на обороте имя и адрес.

– Простите, что все получилось с бухты-барахты, – сказала она. – Я даже не спросила, как вас зовут.

– Элли. Элли Сакс.

Девушка сделала круглые глаза.

– Как Сакс с Пятой авеню?

– Мы не родственники.

– Я – Эбби Харпер. – Она быстро, но крепко пожала мою руку. – Увидимся в час? Уверена, вы подойдете нам, Элли. Мы с Чипом просто в отчаянии. Довольно непростая ситуация, – она закусила нижнюю губу, – очень-очень непростая.

– Что? Что такое? – переспросила я.

Девушка не ответила. Только еще раз искоса меня оглядела, будто стараясь запомнить мое лицо. Затем выхватила у Ширли пакет с покупками и бросилась к выходу.

Через несколько минут подъехала Тереза, я села в машину и залпом выложила ей всю историю, ни разу не остановившись, чтоб перевести дыхание. Под конец я показала адрес на карточке.

– Ого! Улица Флайинг-Пойнт в Уотермилле! Похоже, ты вытянула выигрышный билет, Эл. Скорее всего это один из тех шикарных домиков прямо на берегу. Лето получится замечательным!

«Да уж! Замечательным!» – подумала я. И пока мы ехали на обед, меня мучили кое-какие мысли.

Не слишком ли Эбби Харпер торопилась меня нанять? И почему несколько раз упомянула о непростой ситуации? «Хватит, Элли, ты во всем пытаешься найти подоплеку! Перестань! Это же только двое детишек! Что тут может быть плохого?»

8

Мы с Терезой пообедали в старомодном кафе под названием «Стакан шипучки», заполненном шумными школьниками и малышней с мамашами. Весело болтая, мы съели по чизбургеру и одну порцию картошки на двоих. Однако и во время обеда мои мысли постоянно возвращались к предстоящему собеседованию. Какие дети у Эбби Харпер? О чем она меня спросит? Возьмет ли на работу?

После обеда Тереза повезла меня показывать дачу. Мы проехали несколько автоцентров подряд – «Мерседес», «БМВ», «Рендж-Ровер».

– В Хэмптоне больше всего «мерседесов» на свете, – заявила Тереза. – Я как-то увидела шесть штук, запаркованных рядом, все черного цвета. В Хэмптоне «мерседес» – что «шевроле» в любом другом городе.

Мы ехали мимо небольшой бухты со спокойной синей водой и ровным песчаным пляжем. Несколько машин водители припарковали прямо у воды. Примерно десять человек, одетых в черные костюмы, собирались заняться серфингом.

– Они всегда здесь. Им плевать, холодная вода или нет, это – их пляж. Мы ведь на Флайинг-Пойнт, перед тобой – океан.

– Да ты – настоящий экскурсовод! – сказала я. Окна в машине были опущены, и свежий соленый воздух щекотал ноздри.

– Еще бы! Я уже три года снимаю здесь дачу. Хочешь спуститься к воде?

Я посмотрела на часы. Двенадцать пятьдесят.

– Лучше нет, боюсь опоздать.

Тереза резко свернула налево.

– Это где-то здесь. Видишь дома справа? Их окна выходят на океан. Представляешь, сколько они стоят?

– Миллионы? – высунувшись из окна, предположила я.

– Никто их не продаст, – сказала Тереза. – А ты бы продала дом с видом на океан?

Мы ехали дальше, дома попадались все реже и реже, а вдоль дороги выросли песчаные дюны. Тереза притормозила, чтобы прочитать адрес на почтовом ящике.

Я заметила стаю чаек, парящих высоко в безоблачном небе. Интересно, чайки – это к добру или к худу? Тут же я вспомнила оленя, лежащего на обочине дороги, и решила, что одного знака беды в день хватит.

«Перестань, Элли, положись на удачу!»

Голос Терезы отвлек меня от размышлений.

– Вот! Вот их дом!

Она свернула на петляющую асфальтовую дорожку. Мы ехали среди высокой травы и камышей, растущих на песчаной почве, а перед самым домом высилось несколько деревьев.

Дом чем-то походил на круизный лайнер – стекло и белое дерево. Затем мы увидели большой гараж и машины – черный внедорожник, красный «порше» и трехколесный мотоцикл у самого дома. Рядом – высокая изгородь из еще не распустившихся рододендронов. Терраса из светлых досок и высокие окна до красной черепичной крыши. Прямо как в «Спасателях Малибу»!

Солнце так ярко горело в огромных окнах, что казалось – в доме пожар. За домом я разглядела высокую песчаную дюну. Тереза заглушила мотор, и я услышала шум океанского прибоя.