Текст книги "Няня"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Вспыхнула молния, раздался треск, лампы на миг потускнели, а потом снова ярко загорелись.

«Здорово! Мне как раз этого не хватало – сидеть в темноте», – подумала я.

Захотелось попкорна или чипсов.

Гром оглушительно грохотал. Ожидая услышать плач детей, я прислушалась, однако наверху было тихо.

На кухне я приготовила себе в микроволновке немного попкорна и высыпала его в большую миску. Затем устроилась перед телевизором и начала смотреть фильм.

– Ой! – Я чуть не подпрыгнула, испугавшись стука в окно гостиной.

Это дождь?

Нет, постучали снова, на этот раз настойчивее и громче. Я вскочила на ноги.

Что это?

Снова стук. Нет, это не дождь.

«Тук-тук», будто легкий стук пальцев по стеклу. Я подошла к окну, чтобы увидеть, кто стучит. К сожалению, стекло запотело, и я вообще ничего не увидела. Непроглядная тьма, а затем вспышка молнии, и на мгновение стало светлее, чем днем.

В ослепительно яркой вспышке я увидела… Никого. Там не было никого.

Это не дождь, явно не дождь.

Я подошла к двери и, срываясь на визг, закричала:

– Кто там?

Тишина, прерываемая монотонным стуком капель.

– Тут есть кто-нибудь?

Я распахнула дверь и попала под холодный дождь. Толстовка и джинсы тут же промокли. На крыльце горел фонарь, и по террасе плыл треугольник мутноватого света.

Никого.

Захлопнув дверь, я закрыла ее на замок, дрожа от холода и сырости.

Почти инстинктивно я посмотрела на лестницу, ожидая, что Брэндон смотрит на меня сверху. Нет. Каким-то чудом гроза не разбудила детей.

В окно, теперь в заднее, опять постучали.

Тук, тук, тук!

Сильный раскат грома сотряс дом до основания, а затем я услышала стук в переднее окно. На этот раз звук напоминал шлепки, будто по стеклу лупили всей ладонью.

Сердце начало бешено скакать, пересохшее горло засаднило. Кто-то был здесь, бегая от заднего окна к переднему. Он что, хочет меня испугать? Хочет, чтобы я сошла с ума?

Меня охватила паника. Будто застыв, я стояла посередине гостиной, ожидая следующего звука.

Уставившись на синие подсвечники, я смотрела на них до тех пор, пока они не стали казаться мне расплывчатыми пятнами.

Если долго смотреть на один и тот же предмет, то все видения и призраки исчезнут.

Но нет! В окно опять постучали, а через несколько секунд заколотили в дверь.

Тяжело дыша, я бегала от окна к двери, в зависимости от того, откуда раздавались-пугающие звуки.

И опять никого не видела.

Сильный пинок в парадную дверь, а потом три стука в окно столовой.

Подбежав к окну, я распахнула его настежь.

– Кто там? – Я пыталась перекричать шум дождя. – Тут кто-нибудь есть? Пожалуйста, ответьте! Кто?.. – Стало трудно дышать, все тело тряслось от страха.

Еще один сильнейший раскат грома – лампы вспыхнули и погасли.

– О нет!

Я плотно захлопнула окно в столовой и прижалась спиной к стене.

«Элли, не паникуй! Успокойся. Ты сама себя пугаешь».

Нет, там кто-то был, и этот кто-то яростно пытался ворваться в дом.

Я стояла одна в полной темноте.

Где фонари? Где они могут храниться? А телефон? Кого позвать на помощь?

В окне метнулось что-то светлое. Лицо.

Да, лицо. Лицо, прижатое к стеклу.

Кто-то сильно пнул входную дверь.

В тот самый момент вспыхнул свет. Пошатываясь, я подошла к двери и прижалась к ней ухом.

– Здесь есть кто-нибудь? Кто там?

В ответ донесся лишь вой ветра.

Меня колотила дрожь. В отчаянии я схватилась за дверную ручку и услышала голос. Нежный, словно плывущий по ветру: «Эллллли… Элллли…»

Я вскрикнула и отскочила от двери. Мое имя? Кто-то меня зовет?

Ярко вспыхнула молния, на этот раз совсем близко, будто прямо в гостиной. В ответ раздался вой ветра, долгий, похожий на плач. На обозленный плач.

И снова ветер принес мое имя, прозвучавшее зловеще, как угроза.

Грудь вздымалась так неистово, что казалось, ужин начинает подниматься по пищеводу. Чуть не упав, я шагнула к окну и попыталась что-нибудь разглядеть.

Никого.

«Эллллллли… Эллллли…»

Крик призрака, потерявшей покой души.

Там кто-то есть. Кто-то хочет меня извести. Кто-то прорывается в дом.

Я звоню в 911.

Успеют ли они приехать? Хватит ли времени?

Пробравшись на кухню, я схватила со стены телефонную трубку.

Тут я испуганно вскрикнула, потому что настежь распахнулась задняя дверь.

В кухню вошел мужчина, большой черный зонт скрывал его лицо.

С зонта стекала вода, и на полу быстро образовалась небольшая лужа. Разглядев темный плащ и темные брюки, я отступила назад, закрывая руками рот, чтобы не закричать снова.

Вошедший медленно опустил зонт, встряхнул его, разбрызгав воду по всей кухне. Потом взглянул на меня.

– Чип! – пролетала я. – Что ты здесь делаешь? Зачем ты вернулся?

40

Чип поставил зонт на пол и аккуратно вытер обувь о половик. Криво усмехнувшись, прикрыл за собой черную дверь.

Какая злобная усмешка! Усмешка ненормального!

Шаг назад. Все тело колотил озноб. Я одна в доме с маньяком. Совсем одна.

Вспомнились вчерашние слова Эбби. «Это не может случиться снова… Нет!»

Я лихорадочно осмотрела кухню в поисках оружия – чего угодно, чем можно защищаться.

Подставка для ножей осталась на столике у раковины – у него за спиной, мне ни за что туда не добраться.

Как же обороняться? Что делать?

Бежать к входной двери? Он поймает меня прежде чем я успею опомниться.

Чип покачал головой.

– Представляешь? Я забыл вино.

Он шагнул ко мне и взял белый пластиковый пакет, в котором лежали две бутылки белого вина.

– Мы уже приехали, но Эбби заставила меня вернуться.

– Эбби на вечеринке? – осторожно спросила я, представляя на обочине дороги ее бездыханное тело.

Он убил ее и теперь пришел за мной.

– Конечно, – ответил Чип.

Мне не нравилось, что он ко мне приближается. Мне не нравилась его ухмылка.

Я скользнула к раковине. Если я сумею схватить большой нож, то…

Чип взял пакет с вином. Его плащ, казалось, промок насквозь. Харпер обернулся ко мне, ухмылка исчезла.

– Элли, ты такая бледная! Надеюсь, я не напугал тебя?

«Конечно же, напугал, урод несчастный! Ты ведь хотел меня напугать. Что еще ты придумал своим больным умом?»

– Я слышала шум… – выпалила я. – Кто-то стучал в окна и…

– Ты в порядке? – Чип поставил пакет с вином на столик. – У тебя такой испуганный вид…

О нет! Только не это!

Харпер медленно подошел ко мне. Мокрые туфли скрипели по полу. Рука легла на мое плечо.

– Ты точно в порядке?

От его прикосновения я вздрогнула, а он притворился, что ничего не заметил. Его глаза смеялись надо мной, дикая ухмылка вернулась.

– Ты слышала шум, Элли? Может, это дети?

Их разбудила гроза?

– Нет… Не думаю.

От Чипа пахло джином. Его руки сжимали мои плечи, он прижал меня к столику, загнав в ловушку. Ножи… Они слишком далеко, мне не дотянуться.

– Ты вся дрожишь, – мягко проговорил Харпер. – Так боишься грозы?

– Нет. Со мной все будет в порядке, правда.

– Хочешь выпить?

– Я просто испугалась, только и всего.

Я незаметно двигалась к подставке для ножей.

«Пожалуйста, убери руку!»

Я с тоской смотрела на деревянную подставку, всего в нескольких сантиметрах от того места, куда я могла дотянуться.

Обернувшись, я заметила, что Чип следит за моим взглядом. Он с удивлением смотрел мне через плечо на подставку для ножей.

По спине побежали мурашки.

Он что, собирается схватить нож? Что он хочет со мной сделать? Отрезать голову, как бедному Лаки?

«Ты, урод дебильный! А что, если я первой доберусь до ножа? Ты хоть подумал об этом? Какие мысли роятся в твоем больном мозгу?»

Чип отпустил руку.

– Ну, Эбби, наверное, уже беспокоится. Я не слышу никаких странных звуков. А ты?

– Нет.

«Стук в окна и двери прекратился в тот момент, когда ты зашел в дом. Отгадай почему?»

– По крайней мере дети не проснулись, – сказал Чип, не сводя глаз с ножей. – Возвращайся к своему фильму, Элли, – велел он, поднимая пакет с вином, – прости, что испугал тебя.

Я боялась пошевелиться, стояла словно замороженная, прижавшись к столику. Кивнув на прощание, Чип раскрыл зонт и вышел под дождь.

Тело бесконтрольно дрожало, и только сейчас я поняла, что стояла, затаив дыхание. Теперь я жадно вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце.

Бросившись к окну, я увидела, как фонари освещают задний двор и отъезжающую машину. Он действительно уехал? Он что, приезжал для того, чтобы меня убить? Неужели мой взгляд на подставку для ножей остановил его?

Я еще раз глубоко вздохнула, открыла холодильник и достала пиво. Вскрыв банку, я начала жадно пить.

Похоже, эта банка не станет последней. Я принесла пиво в гостиную и упала в кресло.

В дверь снова постучали.

41

Поставив банку на стол, я сидела не двигаясь. Я вся обратилась в слух.

С улицы доносился лишь шум дождя, на кухне звенел лед в холодильнике.

В дверь снова постучали, на этот раз настойчивее и громче.

Огромным усилием воли я заставила себя подняться. На носочках подошла к окну и выглянула на улицу. Крыльца я не увидела, зато заметила небольшой фургон, припаркованный на подъездной аллее.

Кто-то постучал в дверь, а потом раздался звонок.

Я вышла, на крыльцо.

– Кто там? – Пришлось напрячь голосовые связки, чтобы перекричать сильный дождь.

– Элли, это я! Открой!

Я распахнула дверь.

– Привет, Тереза!

Наверное, она удивилась тому, что я, не дав ей снять мокрый плащ, обняла ее и прижала к себе. Только ведь у меня была непростая ночь.

Я втащила подругу в дом. С ней пришли трое друзей с дачи: две девушки и парень, которого я видела в клубе. Боб или Ронни, точно не помню.

– Может, пойдешь с нами? – предложила Тереза. – Мы идем в хэмптонский бар «У прибоя». Говорят, там классно!

– Увы! – ответила я и, показав наверх, пояснила: – Дети.

– Эй! Это же мой любимый фильм! – закричала одна из девушек, падая на диван. – Смотрите, смотрите, они на крыше Эмпайр-Стэйт-Билдинг!

Боб – или Ронни – и вторая девушка подтянулись к экрану. Тереза отхлебнула пива и отвела меня в сторону.

– Ты в порядке? У тебя какой-то странный вид.

– Нет, у меня все плохо, – зашептала я. – Я ведь звонила тебе. Мне нужно уехать… То есть уйти отсюда. Как можно скорее. Я уже сказала Эбби.

Терезины глаза расширились от удивления. Она убрала со лба спутанную влажную прядь.

– Боже мой! Что случилось?

– Долго рассказывать. Здесь… Здесь опасно, Тереза. Мне очень страшно. Это Чип. Я сказала Эбби, а она в ответ: «Это не может случиться снова… Нет!» Он ненормальный.

– Боже, Элли! Мне очень жаль. Почему ты еще здесь?

– Эбби обещала защитить меня. Ей нужно куда-то отправить детей. Я уезжаю в понедельник.

– А где ты будешь жить? – Тереза не дала мне ответить и сразу продолжила: – Можешь жить в одной квартире со мной. Мэй Лин съезжает в сентябре, она поселится с другом. Так что появляется свободная комната, как раз для тебя.

– Но… Как же платить?

– Найдешь работу! Проблем не будет!

Я снова обняла Терезу.

– Ты лучше всех! Ты спасаешь мне жизнь! Правда!

Я умоляла их остаться – хоть ненамного, мне так была нужна компания! Но в хэмптонском баре их ждали какие-то парни, и им пришлось уйти.

– Слушай, Элли, если что, звони мне на сотовый, – сказала Тереза, опираясь на входную дверь. – И сделай лицо попроще! Все будет хорошо! Ты ведь уедешь отсюда через два дня.

Да, через два дня!

Я ведь смогу продержаться два дня?

42

В воскресенье утром ярко светило солнце, а на голубом небе виднелось лишь несколько пухлых белых облаков. Из окна весь мир казался таким свежим, зеленым, сверкающим! Деревья, кусты и даже песок блестели после дождя.

Эбби с Чипом завтракали на террасе, а я, схватив бутерброд с маслом, проглотила его, почти не жуя, и запила чашкой кофе. Затем я велела детям собираться на пляж.

Слоняться по дому, то и дело сталкиваясь с Чипом, абсолютно не хотелось. Итак, мы с детьми спустились на первый этаж, где Эбби с Чипом читали воскресный выпуск «Таймс» и вместе над чем-то смеялись.

«Эбби неплохо притворяется. Мне до нее далеко. Чипу ни за что не догадаться, что она что-то знает».

С самого первого дня их отношения показались мне довольно странными. Эбби относилась к нему, как к непослушному ребенку, и вечно ругала за то, что Чип много пьет и ничего не делает, целыми днями валяясь на террасе.

В ответ он только ухмылялся, превращая все в шутку. Иногда мне казалось, что она не любит Чипа как мужчину и не воспринимает его всерьез. Эбби никогда не была с ним нежной, по крайней мере я этого не замечала. Большую часть времени он проводил в городе, а она ни разу не упомянула, что скучает.

Когда Чипа не было, Эбби вела себя так, будто на руках оставалось на одного ребенка меньше, а значит, меньше и головной боли. Она отправлялась в салон красоты, где ей делали массаж, маски и маникюр. В общем, каждый отъезд мужа превращался в праздник.

Я, конечно, не знала, как она жила с ним раньше, как справлялась во время его первого кризиса, как могла жить нормальной жизнью, если знала, что Чип способен сорваться в любую минуту.

Наверное, все это – полная чушь. Как я могу судить о семейной паре со стороны? Между супругами всегда так много секретов.

Океан, еще не успокоившись после вчерашнего шторма, швырял на берег высокие волны с шапками пены.

Хизер схватила меня за руку.

– Не бойся, – проговорила я, – мы найдем отличное тихое место.

Брэндон, как обычно, плелся сзади, волоча за собой тонкую ветку, которая оставляла на песке след, похожий на змеиный. Он выглядел мрачнее обычного и, когда я с ним заговорила, даже не поднял голову.

Мы подходили к городскому пляжу, когда зазвонил сотовый. Я достала его из пляжной сумки и посмотрела на определитель.

Клэй? Я подключилась.

– Послушай, Клэй! – рявкнула я. – Мы ведь решили расстаться, помнишь? Так что забудь мой номер, ладно?

– Элли, я звоню, чтобы извиниться, – мягко сказал он. – Дай мне две секунды. Хочу извиниться и больше не стану тебя беспокоить.

– Клэй, я на пляже с детьми, я не могу говорить.

– Но, Элли…

– Я почти тебя не слышу. Океан шумит, и…

– Я быстро, Элли. Мне очень жаль – это все, что мне хотелось сказать. Я вел себя, как полный идиот, и признаю это. Просто сорвался. Это на меня не похоже, правда. Я уезжаю в Нью-Йорк, и сначала мне хотелось извиниться. Можно я приеду, чтобы извиниться перед тобой лично? Ну, чтобы мы остались друзьями?

– Наверное, лучше не надо, Клэй. Хотя спасибо за извинения. Желаю тебе удачи! Я…

– Что ты говоришь? Мне приехать? Я плохо тебя слышу!

– Клэй? Клэй, ты меня слышишь?

Тут нас разъединили. Вздохнув, я бросила телефон в сумку.

Клэй говорил искренне и, по-моему, позвонив, поступил очень порядочно. Теперь, когда я узнала правду, мне стало стыдно за то, что я его во всем обвиняла. И почему он не может просто оставить меня в покое?

Сколько раз нужно прощаться?

– Кортни! Диди! – взвизгнула Хизер, увидев на пляже сестренок Льюис; те прогуливались по пляжу с ведерками и собирали ракушки, выброшенные на берег штормом.

Отпустив мою руку, она побежала к подругам, меся влажный песок ногами.

Мэгги мучилась с пляжным зонтом, и я поспешила ей навстречу. Огромные волны разбивались о берег, обдавая пляж холодными брызгами. Солнце сильно припекало, но от океана веяло свежестью.

– Какой ужасный шторм был вчера! – приветствовала меня Мэгги. – Девчонки не слезали с моих колен!

– А мои даже не проснулись, – ответила я. Наконец нам удалось засунуть ножку зонта в землю и раскрыть его. – У вас отключали свет?

Мэгги кивнула, ее рыжие волосы развевались по ветру.

– Почти на целый час. Девочкам понравилось сидеть при свечах. Теперь они требуют, чтобы свечи зажигали каждую ночь.

Я смотрела, как Хизер с подружками идет по берегу, собирая ракушки. А Брэндон? Где же Брэндон?.. А, вот он – сидит один в тени высокой дюны, засовывая палку в рыхлый песок.

«Неужели Брэндон не умеет веселиться? Бедный мальчик. Что же с ним случилось? Если бы он только поговорил со мной!»

Тут я напомнила себе, что завтра уезжаю и не узнаю, что случится с Брэндоном Харпером. Скорее всего нам так и не удастся поговорить.

Заслонив глаза рукой, чтобы в них не надуло песка, я смотрела на Брэндона. Мимо него пробежал парень. Я рассматривала его снизу вверх – ноги, короткие велосипедные лосины, белая майка, светлые волосы переливаются на солнце, бледная кожа.

На моих глазах стройный парень пробежал мимо Брэндона, размахивая руками. Вот он обогнул дюну, и в легкой дымке я тут же разглядела его лицо.

Уилл.

Когда я вдруг сорвалась с места, до меня донесся удивленный возглас Мэгги. А парень даже не обернулся.

Уилл пробежал мимо волейбольной сетки, слегка обвисшей от сильного ветра, и направился к парковке. На этот раз я точно знала, что смогу его догнать.

Я остановлю его, заставлю оглянуться и посмотреть на меня.

Да, по прошествии семи лет я заставлю его посмотреть на меня и скажу: «Ты жив! Ох, Уилл, как ты можешь быть жив, если я убила тебя семь лет назад? Я схватилась за руль и убила тебя. Все эти семь лет ты жил только в моих мыслях. И вот ты здесь. Как же ты вернулся? Почему ты все время убегаешь? Ты что, не помнишь меня?»

Вот ты где, Уилл.

Я догоняю тебя. На этот раз тебе не скрыться! Теперь ты не растворишься в воздухе!

На этот раз я догоню тебя, заставлю посмотреть мне в глаза. И ответить – как тебе удалось вернуться.

– Эй! – Работая ногами изо всех сил, я догнала его и схватила за плечо.

Парень испуганно вскрикнул и передернул плечами. Споткнувшись, он остановился и, тяжело дыша, повернулся ко мне. Пот градом катился по лицу и волосам.

– Привет! Это я! – запыхавшись, едва выговорила я.

43

Прищурившись, он смотрел на меня, удивленно раскрыв рот и тяжело дыша. Затем парень убрал со лба крупную прядь.

– Боже мой!

Я ловила воздух ртом. Хотелось закричать, но не было сил.

Какое глупое, идиотское положение.

Я сошла с ума!

Это не Уилл!

Хотя он так похож на Уилла. Он мог бы сойти за Уилла…

– Я вас знаю? – Его глаза, такие незнакомые, внимательно меня изучали. Было видно, что он пытается меня вспомнить.

– Нет, простите, – выдавила я и сделала шаг постепенно пробуждаясь от идиотского сна.

– Я видела, как вы бежали по пляжу. Я… Я приняла вас за другого.

Он покачал головой.

– Вы набросились на меня. Я подумал, что с вами что-то не так.

«Со мной много что не так. Прошло семь лет, а я до сих пор гоняюсь за призраками».

Он умер. Уилл умер, Элли!

Ты не видела его ни после той вечеринки на пляже, когда убежала от Джексона, ни выходящим из магазина в Кривой Бухте.

Ты видела других светловолосых парней, потому что Уилл умер.

Может, хоть этот случай окончательно тебя убедит.

– Простите меня, пожалуйста, – тихо сказала я. – Надеюсь, с вами все в порядке? Не следовало хватать вас за плечо. Просто мне показалось, что вы… Короче – другой парень.

– Ничего страшного, – пробормотал он без тени улыбки и продолжал смотреть на меня как на прокаженную.

– Ну… Всего хорошего, – пробормотала я. Черт! Страшно неубедительно.

– Да, всего хорошего. – Парень повернулся и пошел прочь.

– Ты не ешь? – спросил Джексон, посмотрев на мою тарелку. – Омлет стынет.

– Не хочется, – ответила я, отодвигая тарелку. – В животе словно огромный узел образовался. Чувствую себя как резиновый шланг, весь истертый и перекрученный, готовый в любой момент лопнуть.

Подняв вилку, он начал подбирать ломтики жареного картофеля с моей тарелки.

– А вот я проголодался, – признался Джексон. – В магазине сегодня было довольно много работы, – добавил он с усмешкой.

Джексону хотелось меня рассмешить и хоть как-то подбодрить. Что же затея не из легких.

Мы сидели за столиком в «Кабине», популярном ресторанчике Саутхэмптона. Наступил теплый и ясный вечер; большинство посетителей сидели на открытой веранде. Я же затащила Джексона в самый темный угол, чтобы спокойно поговорить.

После обеда я позвонила ему в магазин и со слезами на глазах упросила пойти со мной поужинать. Мне не хотелось оставаться у Харперов ни одной лишней минуты.

Когда Джексон приехал на все том же красном «пассате», я так обрадовалась, что расцеловала его и поблагодарила раз десять. В ответ он криво и довольно кисло улыбнулся.

– Ну, знаешь ли, меня ведь не пришлось долго уговаривать, так что не стоит благодарности.

Но когда я начала рассказывать, почему мне нужно уехать из Хэмптона, он тут же перестал ухмыляться. Я рассказала обо всем, что произошло со дня моего приезда.

– Не может быть, – вполголоса бормотал Джексон, не сводя глаз с дороги и качая головой.

– Я тоже не верила, – дрогнувшим голосом проговорила я. – Только все это – правда. Скорей бы отсюда уехать. Завтра – мой последний день!

Несколько минут мы оба молчали. Я видела, что он напряженно о чем-то думает.

– На чем ты собираешься уехать в Нью-Йорк? – спросил Джексон. – Можно мне тебя подвезти?

– Что?

– У меня там друзья, которых мне давно хотелось навестить. Так что формальный повод у меня есть.

Я смотрела на него во все глаза.

– Ты серьезно? Это было бы просто здорово!

Джексон с аппетитом набросился на мой картофель и съел полпорции омлета, а затем сжал мою руку.

– Все время думаю, через какой кошмар ты прошла. Элли, мне бы хотелось чем-нибудь тебе помочь.

– Ты уже помогаешь, – успокаивала я, – раз предложил отвезти меня в город.

Принесли кофе и творожный пудинг для Джексона.

– Мы ведь сможем видеться в городе, правда? – спросил он. – Дело в том, что сегодня я получил письмом подтверждение о приеме из Кардозо. Это на территории университета, так что я буду жить в Нью-Йорке и…

Я сжала его руку.

– Я так рада! – прошептала я.

Он отвез меня к Харперам. Когда мы остановились у дома, пробило всего десять часов. В окно я увидела Чипа, шагавшего взад и вперед по гостиной.

– Я… Мне еще не хочется возвращаться, – вырвалось у меня.

Мы вышли из машины и, пройдя по подъездной аллее, обошли вокруг дома. Заметил ли нас Чип? Когда мы подъехали, он выглянул в окно, а затем продолжил шагать.

Я завела Джексона в глубокую тень, отбрасываемую домом. Мы миновали двор и стали подниматься вверх по дюне к домику для гостей спрятанному за соснами, а оттуда – к океану.

Луна исчезла за тучами, звезды еще не высыпали. Было довольно сыро и душно. Скинув кроссовки, мы шли по песку босиком, крепко держась за руки, а холодные пенистые волны набегали нам на ноги.

Я остановилась и, чтобы стряхнуть с ноги приставшую водоросль, облокотилась на Джексона. И тут он притянул меня к себе и поцеловал, а мне даже в голову не пришло отстраниться. Он обнял меня еще крепче. Поцелуй казался бесконечным, он длился словно целую вечность. Мои губы, как лепестки роз, раскрывались навстречу Джексону.

Этот простой поцелуй выглядел таким романтичным! Никому из нас не хотелось друг другу что-то доказывать или как-то утверждаться.

Боже, как романтично!

А когда этот чудесный, воздушный и трепетный поцелуй закончился и наши губы наконец разделились, я зашептала ему на ухо:

– Давай займемся любовью, прямо здесь, на пляже… Чистая романтика, ничего, кроме романтики.

– Да, – шепнул он в ответ и снова меня поцеловал.

Джексон прижал меня к севе настолько крепко, что я едва могла дышать. Я хотела его, я так сильно его хотела. Я судорожно обняла его за талию.

Тут на плечо мне упала капля, потом еще одна. Затем холодная капля упала мне прямо на лоб.

– Дождь, – прошептала я, поднимая глаза вверх.

В этот самый момент дождь хлынул как из ведра.

– Вот уже не вовремя! – засмеялся Джексон, держась за руки, мы побежали.

Пока мы неслись вверх по дюне, порывы ветра швыряли мокрые капли нам в спину. И поэтому, когда мы поднялись на вершину, оба уже промокли до нитки.

Я потащила Джексона к домику для гостей.

– Здесь посуше, – закричала я сквозь шум дождя.

– Ты уверена, что стоит туда заходить? – проговорил он, глядя мне прямо в глаза.

Об этом я даже не подумала, так сильно я его хотела. Схватив ручку входной двери, я решительно повернула ее. Выбросив из головы предупреждения миссис Брикер и всех ее призраков, я решительно вошла в дом, втащив за собой Джексона.

Держа его за руку, я растерянно смотрела по сторонам – ведь я никогда раньше здесь не была. А потом, прильнув к Джексону, я целовала его щеки и шею – кожа казалась солоноватой от океанского ветра. Через его плечо я украдкой осматривала комнату, освещенную каким-то призрачным светом. Все казалось черно-серым, как в старом кино.

Одну из стен украшала оленья голова, перед маленьким камином – связка хвороста. И длинный гарпун (гарпун?) стоял у каминной полки.

В тот момент мне было все равно. Меня волновало лишь то, что я обнимаю Джексона, что он так близко. Наши тела рядом, губы сливаются в поцелуе… В еще одном… И еще…

Мы беспорядочно двигаемся по комнате, ударяясь о кресло, потом о спинку дивана.

Вот мы в спальне, у старой кровати, покрытой старым одеялом, у изголовья – несколько подушек. Я снимаю с Джексона толстовку, целую его грудь. Боже, как сильно я его хочу…

Юбка падает на пол, он помогает мне снять блузку. Затаив дыхание, я чувствую его губы на своих обнаженных плечах, на груди… Не выпуская друг друга из объятий, мы ложимся на кровать, я встаю на колени и нежно его целую, а он кричит от наслаждения, и вот мы уже совсем близки, покачиваясь на старой, всеми брошенной кровати, мы так нежны друг с другом, старые пружины скрипят, они скрипят при каждом движении, при каждом поцелуе…

«Боже мой, в первый раз этого хотела я. Не потому, что этого хотел парень. В первый раз… В первый раз…»

Я прижимаюсь губами к его шее, а он двигается во мне… Его кожа такая соленая, но для меня нет вкуса приятнее…

– Да… Пожалуйста… Да! В первый раз…

Я снова тянусь к его губам, к нему…

* * *

В этот самый момент кто-то кашлянул. Негромкий, словно приглушенный звук в какой-то до соседних комнат. Я застыла, вырванная из сладкого мира грез и фантазий.

– Боже мой, Джексон! Здесь кто-то есть!

44

Джексон поднялся. Разгоряченные, липкие от пота, наши тела словно не желали разъединяться.

Перевернувшись, я стала всматриваться в серую дымку.

– Кто здесь?

Шаги! Кто-то быстро спустился по лестнице и хлопнул входной дверью.

– Эй!

Даже не потрудившись одеться, Джексон понесся в переднюю. Вот он выбежал на улицу. Я села, обернувшись старым одеялом.

– Кто это? Ты видел?

Вернувшийся Джексон покачал головой.

– Я никого не видел. Кто-то сбежал вниз и исчез, прежде чем я смог его рассмотреть.

Джексон сел на кровать, обнял меня за плечи и прижался ко мне лицом.

– Ты в порядке?

– Давай уйдем отсюда, – прошептала я, нежно целуя его в губы. – От этого дома у меня мурашки по коже.

Мы с Джексоном подождали, пока в доме погасят свет. Наверное, Чип пошел спать, и я могла спокойно зайти в дом.

– До завтрашнего вечера, – шепнула я вслед Джексону.

Без него мне вдруг стало холодно, будто вместе с Джексоном ушло солнечное тепло, и я вновь осталась одна во власти ледяного ужаса. Быстро пройдя через кухню, я на цыпочках поднялась к себе в комнату.

«Последняя ночь в этой комнате, – подумала я, – а завтра – последний день в этом доме».

Казалось, я все еще чувствую прикосновение теплой солоноватой кожи и вкус его губ.

Я включила свет.

На мой кровати сидел Брэндон, и я испуганно вскрикнула.

– Брэндон! Уже так поздно!

Он медленно поднял на меня темные глаза. «Словно две черные дыры, – подумала я. Куда они ведут? К тайнам вселенной? Что такого увидели эти глаза, раз мальчик разом перестал говорить?»

Брэндон даже не переоделся ко сну – на нем была желтая футболка с покемоном и мешковатые серые шорты.

– Брэндон, что ты здесь делаешь? Почему ты не в пижаме?

Сгорбившись на краю кровати, он смотрел на меня не отрываясь. Темные глаза лихорадочно блестели. Брэндон разглядывал меня, не мигая. Я хотела выйти из комнаты, но на пол пути остановилась.

– Пойдем, я тебя уложу, ладно? Уже очень поздно.

–  Я тебя видел! – проговорил он.

Да, он заговорил! Брэндон заговорил в первый раз со дня моего приезда.

Он будто обвинял меня, а голос казался каким-то грубым и дребезжащим. Совсем не высокий мальчишеский голос, а что-то странное – хриплое, гортанное… И очень злое.

–  Я тебя видел!

С тем же странным выражением на лице он поднялся и встал прямо передо мной, в ледяных глазах застало обвинение.

– Не зови меня Брэндоном, – прохрипел он. – Мое имя – Иеремия.

45

Иеремия?

Иеремия Хэлли?

Откуда Брэндону известно это имя? Может, он слышал его от миссис Брикер? Неужели он хочет таким образом меня напугать?

Я присела на кровать рядом с ним и хотела обнять его за плечи, но глаза мальчика оставались такими холодными, а взгляд – настолько злым и нечеловеческим, что я решила не рисковать.

– Брэндон, поговори со мной, – попросила я тихо, хотя и довольно твердо. – Кто такой Иеремия? Где ты слышал это имя?

Брэндон не ответил и закрыл глаза, а мне показалось, что в комнате стало теплее. Когда он открыл глаза, его взгляд смягчился, а на щеках заиграл румянец.

– Брэндон? Где ты слышал имя Иеремия? – спросила я уже настойчивее, наклонившись к его лицу. – Пожалуйста, милый, продолжай говорить. Не останавливайся! Пожалуйста, говори! Объясни мне, где ты меня видел? В домике для гостей? Ты ходил ночью в гостевой дом? Брэндон, пожалуйста, говори!

Он снова замолчал. По пустому, ничего не выражающему лицу я поняла, что мальчик мне ничего не скажет.

Брэндон зевнул и огляделся по сторонам, будто не понимая, как он здесь оказался.

– Брэндон! – Я решила попробовать еще раз. – Милый, ты ведь можешь говорить? Хочешь мне что-нибудь сказать?

Он покачал головой, и все его тело как-то обмякло. Теперь он стал обычным маленьким ребенком, который устал и хочет спать.

Я взяла Брэндона на руки и понесла в его комнату.

На следующее утро я поспешила наверх, чтобы рассказать Эбби, что Брэндон заговорил. Через кухню я вышла на террасу – никого. Вернувшись на кухню, я нашла на столе записку: «Элли! Я скоро вернусь, повезла Чипа к автобусу. Он будет в городе целый день. Пожалуйста, возьми детей на пляж. Э.».

«Ура! Как здорово, – воскликнула я про себя».

Швырнув записку в мусорную корзину, я позвала детей завтракать. Я искоса наблюдала за Брэндоном. Он хоть помнит, что говорил вчера ночью? Заговорит ли еще? Но он уткнулся в свои хлопья и не замечал никого вокруг.

Хизер, напротив, пребывала в игривом настроении. Она то и дело подкрадывалась сзади и щекотала меня, оглушительно вопя: «Мамины косточки! Мамины косточки!»

– Хизер, милая, перестань! – простонала я.

Это ее обычная игра, просто мне было не до этого. Большую часть ночи я не спала, думая то о Джексоне, то о Брэндоне. Я не могла выбросить все из головы и в результате не выспалась и находилась в самом отвратительном расположении духа.

Мой последний день!

После завтрака я одела детей, собрала сумки, и мы отправились на пляж. Хизер веселилась от души – сидя у меня на закорках, она дергала мои волосы, пиналась и громко хихикала.

Брэндон, как обычно, хмурился. Крепко держа меня за руку, он смотрел прямо перед собой. Когда мы проходили мимо домика для гостей, мальчик схватил сумку с пляжными игрушками, которую я несла, перекинув через плечо, и начал сильно дергать.