Текст книги "Дочь пирата"

Автор книги: Роберт Джирарди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

14

В середине следующего дня к «Ужасу», разрезая гладь воды, подошли два моторных скифа.

Шесть солдат ПФБ в рабочей униформе поднялись на борт. Уилсон заметил на них ожерелья из сухофруктов. Приглядевшись, он понял, что ошибся, это были не сухофрукты, а сморщенные человеческие уши. Лбы украшали связки из человеческих зубов и костей пальцев. Один из солдат подал несколько команд на языке бупу и показал в сторону берега. Остальные разбрелись по палубе, от них веяло опасностью, как от людей, которым все осточертело.

– Что происходит? – спросил Уилсон с невольной дрожью в голосе.

– Спокойно, – ответила Крикет. – Нам предстоит участвовать в своеобразной церемонии. Она символизирует подписание контракта между покупателем и продавцом. Должна предупредить тебя: это отвратительно. Не делай никаких глупостей и сдерживай тошноту. У Уилсона похолодел затылок:

– Шутить изволишь?

– Отнюдь.

Уилсон закрепил на поясе револьвер и штык и сел в ведущий скиф. Подойдя к деревне, Уилсон почувствовал запах крови. Попутчики не проронили ни слова. В воздухе висел красноватый дымок, вкусно пахло жареным мясом. Посреди улицы желтая собака грызла длинную кость. Миновав дом из гофрированной жести, они прошли по узкой тропе между клеток, сделанных из необработанного дерева. Уилсон был вынужден взглянуть на клетки дважды, чтобы убедиться: зрение его не обманывает. В клетках – плечо к плечу, спина к спине – стояли люди. Мужчины и женщины ростом не более четырех футов во все глаза смотрели на солдат, некоторые протягивали руки, и воздух дрожал от укоризненно-печальных пощелкиваний.

Забор вокруг клеток состоял из металлических стержней, к которым были привязаны человеческие кости. Над воротами хитроумной пентаграммой висели черепа. Уилсон быстро сосчитал в уме, получилось, что на сооружение забора потребовалось несколько тысяч скелетов. Сердце у Уилсона на мгновение замерло от ужаса. Деревенская площадь показалась ему скользкой. Посреди площади стояли столб и каменный стол. К столу была привязана нагая женщина иво, около нее в красной грязи валялась коза с перебитыми ногами.

Капитан Пейдж со своей командой разместился под навесом, скроенным из старого парашюта. Под более широким пологом слева от них сидел в кресле-качалке негр. Кроме головного убора высотой в пять футов, изготовленного из ребер и перьев, и трех нитей бус из человеческих коренных зубов, на нем ничего не было. Татуированное тело поражало многочисленными шрамами. В его глазах сверкало безумие. В правой руке негр держал нечто похожее на фаллос, завернутое в золотую фольгу. Прямо за креслом стояли по стойке «смирно» два голых юноши. Их неимоверно большие детородные органы были притянуты к бедрам кожаными ремешками. Чуть поодаль шастали офицеры ПФБ.

– Наконец-то появились вы и ваша семья, капитан, – вежливо произнес негр на чистом английском языке. – Пожалуйста, представьте нас.

Пейдж подвел Крикет и Уилсона к креслу.

– Майор Чарльз Мпонго и его штаб, – сказал пират. – Мои дочь и зять.

– Очень рад с вами познакомиться, – сообщил майор, вращая глазами, как тот персонаж из пьесы Оскара Уайльда, что вознамерился съесть последний бутерброд с огурцом.

Уилсон, поколебавшись, шагнул вперед и протянул руку. «Нечасто же, – подумал он, – выпадает удача встретиться с самим дьяволом».

– Уилсон Лэндер, сэр.

Его поступок явно удивил майора. Офицеры стремительно придвинулись к креслу, но негр жестом отправил их на место и вяло пожал протянутую руку. При этом он улыбался, хотя глаза свирепо горели.

– Ваше имя кажется мне знакомым. Мы с вами раньше не встречались?

– Не имею понятия, где бы это могло быть.

– Например, в Лондоне.

– Я никогда не бывал в Лондоне.

– Прекрасный город, когда нет дождя. Особенно хорош весной.

Майор потряс штуковиной в фольге, офицеры рявкнули «да, сэр» и опустились наземь.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил майор. Пейдж, Крикет и Уилсон присели на корточках у его ног. – Существует несколько вопросов, которые я хотел бы с вами обсудить, прежде чем начнутся торжества.

– Беседа может занять много времени, – шепнул Пейдж на ухо Уилсону. – Мы слушали этого ублюдка всю ночь напролет. Закурите-ка лучше сигару.

Он подал гаванскую сигару, и Уилсон увидел, что это сигара из коллекции капитана Амундсена. Сначала Уилсон хотел отказаться, потом передумал и взял сигару на память о мужественном человеке. Когда он прикуривал, майор встал и начал свою речь:

– Несколько лет назад великий Секуху, да прославится имя его, призвал нацию возродить прежние традиции, традиции наших предков. Великий Секуху знал, что мы хранили в своих сердцах. Мы, бупу, не такие, как бледнолицые европейцы, которые завершают сделку о продаже людей простым пожатием рук, после чего идут в банк и подсчитывают барыши. Как это аморально – хуже того, банально! Мы, бупу, знаем: продав кровь от крови своей на каторжные работы, необходимо умилостивить нашего кровожадного бога древними способами – жертвоприношением, танцами и страстью.

Он вновь потряс толстым фаллосом, и офицеры вновь рявкнули «да, сэр».

Уилсон, не слушая, пускал в голубое небо колечки дыма. Одно облачко напоминало Джорджа Вашингтона, другое – старый «бьюик».

– Я знаю западную жизнь, – вещал майор. – Я был узником ваших городов, пассажиром ваших автобусов и такси. Некоторое время я был студентом Лондонской школы экономики, где изучал отливы и приливы мировой валюты, подобно тому как сейчас изучаю печень девственниц с Божьего соизволения. Я спал со многими вашими женщинами, я ел вашу безвкусную пищу, ваши сосиски с пюре, ваши гамбургеры, и я говорю вам здесь, что мир, который вы создали, – пуст! Ваши сердца – пусты. Ваши женщины – пусты, потому что отказываются рожать детей. Вы не заслуживаете уважения своих предков, которые когда-то строили дороги и школы, покоряли землю и расшифровывали то, что она говорит. Вы ничего не уважаете, ни во что не верите. Ваш Бог от вас отвернулся…

Майор говорил в том же духе часа два. Довольно часто он вскакивал с кресла, подпрыгивал на одной ноге, энергично жестикулировал. Голос переходил с рычания на шепот и обратно. Уилсон успел немного вздремнуть. Женщина, привязанная к столбу, вышла из забытья и начала визжать. Визг очень неприятно контрастировал с речью майора. Наконец африканец сказал все, что хотел, и подал знак золотым предметом. Ворота открылись, площадь заполнилась солдатами и обнаженными женщинами. Начались танцы.

Странное свечение над озером Цуванга на западе, вздрогнув, померкло. Туземцы запалили факелы и продолжали танцевать под стук барабанов, дребезжание музыкальных инструментов из тыкв и монотонное завывание тысячи голосов. Три часа спустя Уилсон уже не мог выносить ни танцев, ни танцоров, ни музыки. Все слилось в потный вонючий кошмар из человеческой плоти и грохота музыкальных инструментов. На небе мигали покрасневшие в свете факелов звезды. По рукам пустили бутылку теджии, и Уилсон сделал большой глоток, отчего кончики пальцев ног онемели и появилось желание впасть по примеру окружающих в транс. Над горой Мосумбава вопросительным знаком повисла красная луна.

Вдруг Крикет сняла кофточку и присоединилась к танцующим. В багряном лунном свете ее бледные груди выглядели непристойно живыми. Уилсон, съежившись, отполз в тень. Ночь пеленой скрывала то бесстыдство, которое творили люди. Майор Мпонгу громко испортил воздух, и вмиг наступила тишина. Танцоры замерли. Уилсон услышал, как со стороны озера дует ветер, услышал частое и тяжелое дыхание танцоров. Факелы бросали свет на забор из костей.

Ворота, украшенные черепами, вновь распахнулись, и появились изможденные иво. Пластмассовые фонарики, которые обычно висели у них на шеях, исчезли. Во мраке ночи зазвучали негромкие вздохи и пощелкивания.

– Все это кажется мне бессмысленным расходованием людских ресурсов, – услышал Уилсон слова Пейджа, пришедшие неизвестно откуда. – Но это их культура. Кто мы такие, чтобы учить их уму-разуму?

Уилсон вспомнил рассказ Пейджа о Карфагене. Окончание этой истории известно из книг. Римляне ужаснулись, когда, выйдя на поля Танит, увидели неисчислимое множество детей, принесенных в жертву злой богине, и именно поэтому они разрушили Карфаген и посыпали землю солью.

Крикет наклонилась к уху Уилсона и прошептала:

– Можешь жалеть их, если хочешь. Но учти: на прошлой неделе они продали своих соседей, уготовив им такую же судьбу.

– Какую судьбу? – прошептал Уилсон в ответ, но в следующий момент майор вскочил с цветастого кресла-качалки и поднял золотистый жезл. Танцоры рассыпались. Солдат подошел к столбу и одним ударом мачете обезглавил привязанную женщину. Из шеи мощной струей хлынула кровь; голова упала в грязь. Майор издал гортанный крик. Пигмеев, квакающих, как больные лягушки, погнали к каменному столу, и началась резня. Воздух наполнился кровавым туманом. Уилсон пытался не слышать животный визг, треск разбиваемых суставов, скользящий звук выпускаемых наружу внутренностей – весь набор звуков, порождаемых усердными бесчувственными мясниками. Юные слуги майора смотрели на бойню, открыв рты, гигантские пенисы натягивали ремешки.

Уилсон осторожно встал. Никто не видел, как он проскользнул вдоль забора и нырнул в ворота, украшенные черепами. У клеток, где содержались рабы, часовых не было. Уилсон с помощью штыка открыл дверцы и принялся резать веревки на пленниках. Иво смотрели на него как сонные дети, испуганные и не понимающие, что происходит. Уилсон вывел несколько человек в узкий проход между клетками и подтолкнул, показав штыком на джунгли, до которых было не более пятидесяти ярдов.

– Идите. Идите домой, – добавил он, словно разговаривал с собакой, потерявшей хозяина.

Пигмеи быстро растворились в темноте.

Уилсону потребовалось около двух часов, чтобы освободить всех пленных. Он принялся считать их, но сбился после пятисот. Когда клетки опустели, он, совершенно измученный, сел, опершись спиной на одну. Небо по-прежнему оставалось черным, но звезды потеряли блеск, а красная луна зашла за горизонт. Близился рассвет.

Невесть откуда прилетела бабочка, покрытая нежным розовато-желтым пушком. Уилсон достал револьвер из кобуры, взвел курок и положил оружие на колени. Потом, сам не зная зачем, взял два фонарика иво, приставил к подбородку и нажал кнопку включения. Бледный свет коснулся его щек подобно благословению.

Часть шестая
БЛОКИРУЮЩИЙ ОТРЯД

1

Розовато-желтая бабочка разбудила его.

– Они приближаются, – сказала бабочка серебряным голосом, и Уилсон с трудом поднялся на ноги. К нему шла толпа испачканных кровью солдат. Над горой Мосумбава занимался персиковый рассвет. Озеро Цуванга мерцало, как отполированное копье. Уилсон прищурился, окончательно проснулся и увидел во главе толпы майора Мпонго, который шел, обняв за плечи Пейджа. Крикет неотступно следовала за ними, за Крикет вышагивал Шлюбер, имевший вид побитой собаки.

Они были примерно в двадцати ярдах. Это дало Уилсону время поднять с земли упавший револьвер. Он крутанул барабан и посмотрел через плечо, как бы прося у бабочки совета, но та улетела, улетела, чтобы превратиться в гусеницу. Или это происходит наоборот?

Сознание Уилсона после сна было слегка затуманено. Старый револьвер показался ему бесполезным грузом, и он опустил оружие. Толпа подошла к пустым клеткам и остановилась. Уилсон уловил недоверие и злость. Пейдж сначала побледнел, потом покраснел и заорал на майора, единственного человека в толпе, сохранявшего спокойствие.

Уилсон будто стал невидимкой. Никто не замечал, что он стоит посреди прохода с револьвером в руке. Он потерял терпение, устав вдруг от ожидания, сопровождающего его повсюду, превратившегося в его жизнь. Уилсону страстно захотелось, чтобы свершилась наконец судьба, которая была уготована ему с того самого времени, когда на мать обрушилась черная балка. Он направил револьвер вверх и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, пистолет выпустил дымок, и по озеру распространился невообразимый треск.

В наступившей затем тишине Уилсон крикнул:

– Эй! Потеряли что-нибудь?

Сначала реакции не последовало. Потом все побежали, окружили его, и Крикет оказалась рядом с ним. Уилсон посмотрел ей в лицо, в поблекшие глаза, перевел взгляд на грудь, припорошенную слоем пыли, на окровавленные ноги.

– Получила удовольствие?

Крикет, похоже, не поняла, о чем он.

– Испытала радость от пляски на чужих костях?

– Уилсон, что происходит? – прохрипела Крикет. – Где иво?

– Извините, мистер Лэндер, – с приторной вежливостью произнес майор Мпонго, – не видели ли вы наших рабов? Пятьсот двадцать пять иво, чтобы быть точным. Они, кажется, бежали. – Он улыбнулся, скрывая бешенство.

– Да, я отпустил их, – ответил Уилсон. – Всех до единого.

– Ну что ты говоришь! – вмешалась в разговор Крикет, почувствовав страх. – Ты шутишь?

– Я не шучу, Крикет, – возразил Уилсон. – Это урок нравственности номер два – рабство аморально!

Пейдж издал нечленораздельный звук и вытащил из-за пояса шортов «беретту». Уилсон понял, что этот человек всерьез собирался его убить. Не долго думая Уилсон нажал спусковой крючок, и озеро снова взбудоражил чудовищный треск. Пейдж рухнул. На лбу, в полудюйме от глаза, образовалось опаленное порохом отверстие величиной с мяч для гольфа.

– Дерьмо! – крикнул Шлюбер по-немецки. – Этот ублюдок взял и просто так убил капитана!

Первый ряд зрителей оказался забрызганным кровью. Крикет посмотрела на дымящийся ствол револьвера Уилсона, на своего мертвого отца, на ручеек крови, текущий к ней. Лицо сморщилось. Она упала на колени и завыла. Уилсон прицелился между глаз майора Мпонго и взвел курок. Негр испуганно заморгал, словно ему на кончик носа села пчела.

– Никому не двигаться, – приказал Уилсон. – У этой штуки очень легкий спуск. – Впрочем, он не представлял, что это такое.

Люди майора Мпонго замерли. Уилсон слышал их дыхание, ибо они были не больше чем в двух шагах от него. Он почувствовал, что у него дрожат руки, а пистолет становится все тяжелее.

– Когда бравый Кортес вступил в долину Мехико во главе двухсот храбрых испанцев, – быстро заговорил Уилсон, – знаете, что он там обнаружил?

Майор молча выпучил глаза.

– Вы знаете, что он обнаружил? – повторил Уилсон и постучал стволом пистолета по лбу африканца.

– Нет, мистер Лэндер, я лично не знаю.

– Он нашел изваяния ацтекских богов, пропитанных кровью людей, принесенных в жертву. Он нашел тела мужчин, женщин и детей, сваленных в большие кучи, их сердца были вырезаны каменными ножами. Он увидел, что ацтекские жрецы носили кожу, содранную со своих жертв. Вы знаете, что Кортес сделал, когда он обнаружил все это?

Мпонго в недоумении пожал плечами. Уилсон бросил быстрый взгляд налево. Бупу медленно приближались к нему.

– Он разбил их идолов, – сказал Уилсон сдавленным голосом. – И предал жрецов мечу.

Он закрыл глаза и нажал на спусковой крючок.

Выстрел прозвучал так, словно кто-то хлопнул крышкой школьной парты. Майор заверещал высоким женским голосом. Уилсон почувствовал боль в правой руке и открыл глаза. Револьвер лежал в грязи, из отверстия барабана валил черный дым и пробивались алые язычки пламени. Рука была обожжена и кровоточила, а кончик большого пальца висел на окровавленном куске кожи.

Мпонго посмотрел на окровавленную руку Уилсона, дымящийся револьвер и мерзко и пронзительно захихикал. Секунду спустя к майору присоединились солдаты, и смех взорвал тишину наступившего утра.

Уилсон сжал кулак и сунул в карман. Кровь просочилась через ткань шортов и потекла по ноге. Он почувствовал, что теряет от боли сознание.

Отсмеявшись, Мпонго шагнул к Уилсону и открыл рот. Уилсона обдала отвратительная вонь.

– Вы попытались убить меня, но сие невозможно, – заговорил африканец назидательно, но дружелюбно. – Ваш револьвер взорвался как хлопушка. Мой кровавый Бог меня защищает. Он выбил меч из ваших рук. А вам известно, кто он, мой кровавый Бог, мистер Лэндер? Я христианин, между прочим. Мой кровавый Бог – это ваш кровавый Бог! Вы попытались убить меня во имя святой справедливости, но кто имеет право творить справедливость в этом мире? Не мы, бедные создания, а только Сам Господь Бог. Он уготовил мне иной конец, чем тот, который запланировали вы. Стало быть, вы не являетесь, как вам кажется, Его орудием. Похоже, я лучше исполняю Его волю.

Майор Мпонго отступил назад, лицо его исказила гримаса, в которой никак нельзя было признать человеческую мимику. Шрамы на животе сомкнулись и образовали знакомую фразу: «Бойся восходящего». Или Уилсону это почудилось? Он взглянул на коленопреклоненную Крикет, она прижимала окровавленные ладони к голове отца. И Уилсон почувствовал раскаяние. Их глаза встретились. Крикет сказала одними губами:

– Ты умрешь.

– Избейте его и бросьте в клетку, – приказал майор Мпонго.

Уилсона начали бить, но он почти не ощущал боли от ударов.

2

Уилсон услышал осторожное постукивание. Боль, начавшаяся с руки, распространилась до плеча. Лицо горело. Постукивание становилось все более настойчивым. Уилсон с некоторым усилием открыл один глаз и увидел, как на фоне рассвета вырисовывается силуэт деревянной клетки. Он повернул голову в направлении стука и одновременно с этим почувствовал что-то противное и влажное, вроде улитки, висевшее в половине дюйма от его носа. Он громко застонал и откинулся назад, но маленький монстр последовал за ним, пощелкивание превратилось в кваканье и вздохи.

– Пожалуйста, сэр, тише, – послышалось справа. – Ваше лицо стало не меньше чем калимба гоурд. Он использует мсвимбе, чтобы убрать кровь. Мсвимбе безобразное маленькое создание, но очень полезное.

Уилсон почувствовал, как чьи-то руки прижимают его к полу, к щеке прикоснулось что-то прохладное и влажное, явно животного происхождения. Уилсон ощутил легкое покалывание. Кто-то раскрыл Уилсону кулак. Между его пальцами что-то заскользило, и он впал в забытье.

Некоторое время спустя Уилсон очнулся. Вокруг было светло. Уилсон сел и увидел, что у него есть соседи. Ближе всего к Уилсону сидел на корточках морщинистый иво. Человек был мал даже по меркам пигмеев, а на шее у него на веревочке, сплетенной из стеблей вьющихся растений, висели три пластмассовых фонарика. Головной убор слеплен из глины, на талии грубый кожаный мешочек. Другим соседом оказался неф нормального роста, в рваной одежде цвета хаки, которая когда-то была военной униформой. Он лежал в дальнем углу. Исхудалое лошадиное лицо, горбатый нос и налитые кровью желтые глаза. Бывший воин курил вонючую сигарету, затяжки были короткие и жадные. Заметив, что Уилсон пришел в себя, он нагнулся вперед:

– Ваше лицо стало значительно лучше. А рука, как она?

– Похоже, неплохо, – ответил Уилсон. – Кто меня вылечил?

Негр кивнул на иво. Уилсон помахал человеку:

– Спасибо, мистер.

Иво внимательно на него смотрел.

– У меня осталось лишь несколько сигарет, – сказал негр, – но после того, что вы перенесли, я с радостью поделюсь с вами. Хотите покурить сейчас или позднее?

Уилсон покачал головой:

– Я вообще-то не курю. Так, иногда, за компанию. Он различил на рваном воротнике негра позолоченный знак офицера.

– А вы что здесь делаете? – Уилсон указал рукой, облепленной лечебными листьями, на просвет между прутьями клетки. – Вам следует быть там, со всеми.

Неф оттянул воротничок, Уилсон увидел татуировку.

– Это жезл и растущая луна, – пояснил неф, – а не жезл и звезда. Я полковник Саба из Патриотического фронта анду. Эти негодяи бупу устроили засаду на мой взвод по ту сторону озера Цуванга около Имбобо примерно два месяца назад. Некоторым моим людям удалось убежать, а мне… – Он печально развел руками. – Всех, кого не удалось продать, бупу принесли в жертву богам в Лунгвалле. Я офицер самого высокого ранга, и они привезли меня сюда для специальной обработки. Они собираются сварить меня заживо – привилегия моего звания, понимаете? Но, сказать по правде, меня это не очень беспокоит. Мне осточертела война. Осточертела давным-давно. Должно же быть место на Земле, где я расстанусь с жизнью. Это ничем не хуже любого другого.

– Мне знакомо подобное чувство… – начал Уилсон. Запнулся, услышав щелчки и квакающие звуки.

Пигмей враскачку, по-утиному, приблизился к нему и вынул из мешочка пригоршню листьев. В середине ладони извивались пять темных пиявок.

– О нет! – запротестовал Уилсон.

– Иво говорит, что настало время принять лекарство, – пояснил полковник Саба. – Он должен снова посадить мсвимбе вам на лицо.

– Вы понимаете его язык?

– Более или менее. Я три года возглавлял администрацию лесного района Хруке и часто встречался с иво. Язык у них примитивен. Просто они пользуются органами речи таким образом, что вам и в голову не придет.

– Скажите ему, что с меня довольно пиявок. Попросите больше не беспокоиться.

Полковник произвел несколько неуверенных квакающих звуков. Человек отполз назад и поцокал.

– Иво говорит, что советует вам как врач немедленно поставить пиявки. Иначе у вас отвалится лицо. Инфекция в этих местах поражает очень быстро.

Уилсон лег на спину и содрогнулся, когда скользкие червяки закопошились у него на лбу, щеках, подбородке, вызывая в памяти образы самых страшных снов.

Полковник из любопытства подполз к Уилсону.

– Это нужно видеть – как иво работают. Поразительные создания!

– И что вы видите?

– Ваше лицо было темно-красным от побоев и ссадин. Теперь оно почти нормального цвета.

– Значит, я буду очень аппетитно выглядеть, – обронил Уилсон.

– Боюсь, честь свариться заживо принадлежит только офицерам, – возразил полковник.

Он вернулся в угол клетки и закурил сигарету.

– Этот иво просто храбрец. Он слишком стар, чтобы быть проданным в рабство. И он знает, что бупу его убьют. Тем не менее примерно через час после того, как вас принесли сюда, он вышел из джунглей, сел у клетки и начал петь. Он голосил до тех пор, пока не пришли солдаты и не бросили к нам.

– На кой черт он сделал это?

– Я переведу вам его песню, и вы все поймете. Он называл вас «Человеком-привидением, который освободил лесных людей в ночь красных звезд». Эту песню теперь будут петь дети, внуки и правнуки иво. Вы теперь стали эпическим героем, подобно Секуху. Племя поручило ему вас вылечить. Возможно, на ваше счастье, у него в мешочке припасено обезболивающее, которое облегчит вам грядущие пытки.

Уилсон не знал, что и вымолвить в ответ. Потом пиявка расположилась у него на губах, и охота говорить пропала сама собой. Когда пиявка продолжила свой вояж, Уилсон сказал:

– Передайте иво спасибо за помощь. Но объясните ему, что никакой я не герой. Герой – это он.

Полковник Саба выполнил просьбу. Иво вдруг улыбнулся, и это было так прекрасно и так необычно, как улыбка леопарда в лесной чаще.