Текст книги "Вспомни, что будет"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

14

День шестой. Воскресенье, 26 апреля 2009 года

Ллойд с Тео встретились за ланчем в большой столовой в центре управления БАК. За соседними столиками их коллеги физики с жаром обсуждали гипотезы Флэшфорварда и возможные объяснения причин возникновения этого явления. Так, была выдвинута многообещающая теория относительно возможного выхода из строя одного из квадрупольных магнитов, включенных за час до начала эксперимента. Однако было установлено, что магниты работали исправно. Забарахлила тестирующая аппаратура.

Ллойд расправлялся с салатом, а Тео – с кебабом, который он вчера собственноручно приготовил, а сегодня просто разогрел в микроволновке.

– Похоже, люди справляются с потрясением лучше, чем я думал, – заметил Ллойд.

Окна столовой выходили на внутренний двор, именуемый «ядром», на клумбах цвели весенние цветы.

– Столько смертей, такие ужасные разрушения. А люди уже отряхиваются от пыли, возвращаются к работе, живут дальше.

– Я сегодня утром слушал одного парня по радио, – сказал Тео. – Он говорил, что обращений к психотерпевтам оказалось значительно меньше, чем ожидалось. На самом деле после Флэшфорварда многие даже отменили визиты к докторам.

– Почему? – удивленно поднял брови Ллойд.

– Тот парень объяснил, что это из-за катарсиса, – улыбнулся Тео. – Старина Аристотель, скажу я тебе, точно знал, о чем говорил: дай людям шанс излить свои чувства – и после этого они станут более здоровыми. Ведь так много людей потеряли кого-то из близких во время Флэшфорварда, что излить тоску, с психологической точки зрения, было очень полезно. Этот человек, выступавший по радио, заявил, что нечто подобное произошло лет десять назад, когда погибла принцесса Диана. На протяжении нескольких месяцев после этого во всем мире снизилась частота обращений к психотерапевтам. Естественно, самый масштабный катарсис произошел в Англии, но после гибели Ди даже в Америке двадцать семь процентов населения испытали такое чувство, будто потеряли кого-то, с кем были лично знакомы. – И, немного помолчав, Тео продолжил: – Конечно, потерю супруга или ребенка так легко не переживешь… Но если умрет дядя? Троюродный брат? Любимый актер? Кто-то из коллег? Это все-таки легче.

– И если такое случилось почти у всех…

– Вот именно к этому он и клонил, – подхватил Тео. – Понимаешь, обычно, если кто-то из твоих близких погибает от несчастного случая, твое сердце просто разрывается от горя, и, чтобы оправиться от шока, тебе нужно несколько месяцев или лет… И все вокруг тебя утешают, а от этого на душе становится еще тоскливее. «Время все лечит», – говорят они. Но если кто-то другой тоже переживает потерю, он не станет вгонять тебя в тоску, потому что некому будет тебя утешать. И у тебя не остается другого выбора, как взять себя в руки и вернуться к работе. Знаешь, это как с теми, кто пережил войну: любая война приносит людям горя больше, чем отдельная, личная трагедия, но после того как война заканчивается, люди просто продолжают жить. Все страдали одинаково, и нужно просто отгородиться от пережитого, забыть о нем и жить дальше. Вероятно, сейчас что-то подобное и происходит.

– Не думаю, что Митико когда-нибудь переживет потерю Тамико.

Вечером Митико должна была возвратиться из Японии.

– Нет-нет, конечно нет. Боль никогда не утихнет насовсем. Но Митико будетжить дальше. Что ей еще остается?! Выбора нет.

Тут к их столику с подносом подошел Франко делла Роббиа, пожилой бородатый физик.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Привет, Франко. Никаких возражений, – ответил Ллойд.

Тео подвинул свой стул вправо. Франко сел.

– Знаешь, а насчет Минковского ты ошибаешься, – сказал делла Роббиа Ллойду. – Видения не могут относиться к реальному будущему.

– А почему нет? – поинтересовался Ллойд, подцепив вилкой салат.

– Вот посмотри. Давай отталкиваться от твоего предположения. Через двадцать один год у меня будет связь между мной, будущим, и мной, прошлым, то есть я, прошлый, буду точно видеть, чем занимаюсь я, будущий. Однако я, будущий, могу не сразу по внешним признакам понять, что связь с прошлым образовалась. Правда, это не имеет значения, так как я буду с точностью до секунды представлять, когда эта связь начнется и когда закончится. Не знаю, что было в вашем видении, а в своем я оказался, наверное, в Сорренто. Сидел на балконе и любовался Неаполитанским заливом. Очень красиво, очень приятно, но это вовсе не то, чем я стал бы заниматься двадцать третьего октября две тысячи тридцатого года, если бы знал, что пребываю в контакте с собой, прошлым. Уж я скорее оказался бы где-нибудь в таком месте, где ничто не отвлекало бы внимания у меня, прошлого. Ну, скажем, в пустой комнате или хотя бы там, где можно было бы смотреть на пустую стену. И в тот день, ровно в девятнадцать часов двадцать одну минуту по Гринвичскому времени, я начал бы громко произносить сведения о тех фактах, которые, по моему мнению, крайне важно знать мне, прошлому. Ну, например: «Одиннадцатого марта две тысячи двенадцатого года осторожнее переходи виа Коломбо. Можешь оступиться и сломать ногу». Или: «В твоем времени акции концерна „Бертельсманн“ продаются по цене сорок два евро за штуку, а к две тысячи тридцатому году одна акция будет стоить шестьсот девяносто евро, поэтому купи сейчас побольше этих акций – обеспечишь себе безбедную старость». Или, допустим: «Вот победители Кубка мира за каждый год между твоим и моим временем». В общем, в таком духе. Я все это записал бы на бумаге и читал бы с листа, стараясь наговорить как можно больше информации в окошко, которое будет открыто только одну минуту и сорок три секунды. – Немного помолчав, итальянский физик добавил: – А поскольку никто не сообщил, что занимался в своем видении чем-то подобным, это означает одно: то, что мы видели, не может быть реальным будущим для той временной оси, на которой мы сейчас находимся.

– Возможно, некоторые люди этим и занимались, – нахмурился Ллойд. – На самом деле широкой общественности пока известно о содержании только крошечного процента миллиардов видений. Если я собирался бы дать себе подсказку насчет акций и при этом не знал бы, что будущее изменить невозможно, первое, что я сказал бы себе, прошлому, было бы: «Ни с кем не делись этой информацией». Вероятно, те, кто поступил именно так, как предполагаете вы, просто помалкивают об этом.

– Если бы видения были только у нескольких десятков людей, – возразил Франко, – это было бы вполне возможно. Но когда речь идет о миллиардах? Кто-нибудь непременно проболтался бы. На самом деле я твердо верю, что почти все попытались бы пообщаться с собой, прошлыми.

Ллойд посмотрел на Тео и перевел взгляд на итальянца.

– Они не стали бы этого делать, если бы понимали всю бесполезность этого. Если бы знали: ничто из сказанного ими никак не изменит того, что уже высечено на камне.

– Или, может быть, все просто забыли? – предположил Тео. – Может быть, между нашим временем и две тысячи тридцатым годом память о видениях сотрется. Ведь мы забываем наши сны. Сон еще помнится в первые мгновения после пробуждения, но через пару часов полностью забывается. Может быть, за двадцать один год забудутся и видения.

– Даже если бы все обстояло именно так – а нет никаких причин в это верить, – то все средства массовой информации, сообщающие о видениях, просуществовали бы до две тысячи тридцатого года, – решительно покачал головой делла Роббиа. – Все выпуски новостей, все статьи в газетах, все, что люди написали о себе в дневниках, в письмах друзьям. Психология – не моя область, и я не стану спорить о ненадежности памяти. Но люди будут знать, что произойдет двадцать третьего октября две тысячи тридцатого года, и многие предприняли бы попытки пообщаться с прошлым.

– Минутку! – вмешался Тео, взволнованно подняв брови. – Минуточку!

Ллойд и Франко удивленно на него посмотрели.

– Разве вы не видите? Это же закон Нивена!

– Кто такой Нивен? – поинтересовался делла Роббиа.

– Американский писатель-фантаст. Он говорил о том, что в любой Вселенной, где возможны путешествия во времени, машина времени никогда не будет изобретена. Он даже написал небольшой рассказ, чтобы проиллюстрировать эту мысль. Ученый строит машину времени и, закончив ее создание, смотрит на небо и видит, что Солнце превращается в сверхновую звезду: Вселенная собирается с ним покончить, ей вовсе не нужны те парадоксы, которые кроются в путешествиях во времени.

– Ну и? – спросил Ллойд.

– Ну и это значит, что общение с собой, прошлым, – это форма путешествий во времени. Отправка информации по временной оси назад. И Вселенная могла заблокировать действия людей, попытавшихся это сделать. Заблокировать не чем-то настолько грандиозным, как взрыв нашего Солнца, а просто помешать этому самому общению с прошлым. – Тео перевел взгляд с Ллойда на Франко. – Не понимаете? Вот, видимо, чем я пытался заниматься в две тысячи тридцатом году: пытался пообщаться с собой, прошлым, и это привело к тому, что у меня попросту не было никакого видения.

Ллойд постарался говорить как можно более мягко:

– Тео, но, судя по видениям других людей, тебя действительно не будет в живых в две тысячи тридцатом году.

Тео собрался было возразить, но передумал.

– Ты прав, – произнес он немного погодя. – Ты прав. Прошу прощения.

Ллойд кивнул. До этого момента он и не представлял, насколько тяжело на сердце у Тео. Ллойд перевел взгляд на итальянского физика:

– Ну хорошо, Франко. Если видения не относились к нашему будущему, к какому же будущему они тогда, по-твоему, относились?

– Они относились к альтернативной временной оси, конечно. Это абсолютно логично, учитывая ТММ – теорию множественности миров, если пользоваться понятиями квантовой физики. Так вот, эта теория утверждает, что любое событие может совершиться не только так и не только иначе, а обоими путями, и каждое из этих событий случится в разных Вселенных. А если точнее, видения рисуют Вселенную, отделившуюся от нашей Вселенной в момент эксперимента на БАК. Они показывают будущее в той Вселенной, где смещения во времени не произошло.

– Не может быть, чтобы ты до сих верил в ТММ, – покачал головой Ллойд. – Ее развенчала другая теория. Транзакционной интерпретации. [32]32
  Транзакционная интерпретация (ТИ) описывает квантовое событие как обмен опережающей и запаздывающей волн. ТИ релятивистски инвариантна и причинна. Первая работа о ТИ опубликована Джоном Крамером в 1986 году в журнале «Reviews of Modern Physics». (Прим. ред.)


[Закрыть]

Стандартным аргументом в пользу теории множественности миров является мысленный эксперимент с кошкой Шрёдингера. Поместите кошку в герметичный ящик, где находится ампула с ядом, которая может вскрыться с вероятностью пятьдесят на пятьдесят в течение часа. Через час откройте ящик и посмотрите, жива ли кошка. Согласно копенгагенской интерпретации [33]33
  Копенгагенская интерпретация – толкование квантовой механики, сформулированное Нильсом Бором и Вернером Гейзенбергом во время совместной работы в Копенгагене около 1927 года. Бор и Гейзенберг усовершенствовали вероятностную интерпретацию волновой функции и попытались ответить на вопросы, возникающие из-за свойственного квантовой механике корпускулярно-волнового дуализма, в частности на вопрос об измерении. (Прим. ред.)


[Закрыть]– стандартной версии, применяющей принципы квантовой механики – до тех пор, пока никто не заглянет в ящик, кошка не будет ни жива ни мертва. Скорее, она будет находиться в обоих состояниях одновременно. Но как только в дело вступает наблюдатель и заглядывает в ящик, происходит коллапс волновой функции, и кошка вынуждена стать либо живой, либо мертвой. Кроме того, утверждают сторонники ТММ, в момент наблюдения Вселенная расщепляется. В одной Вселенной кошка мертва, а в другой – жива.

Джону Г. Крамеру – физику, часто работавшему в ЦЕРНе, но в основном в Университете штата Вашингтон в Сиэтле, – не нравился акцент на наблюдателе в копенгагенской интерпретации. В 1980 году он предложил альтернативное толкование: ТИ, то есть транзакционную интерпретацию. Начиная с девяностых годов ТИ стала приобретать все большую популярность среди физиков.

Представьте себе сидящую в запечатанном ящике несчастную кошку Шрёдингера. Затем представьте себе глаз наблюдателя, который час спустя смотрит на кошку. Согласно ТИ, кошка испускает реальную, физическую волну «предложения», и эта волна путешествует вперед, в будущее, и назад, в прошлое. Когда эта волна «предложения» достигает глаза наблюдателя, глаз испускает волну «согласия», и эта волна путешествует назад, в прошлое, и вперед, в будущее. Волны «предложения» и «согласия» перекрывают путь друг другу повсюду во Вселенной, за исключением прямой линии между кошкой и глазом наблюдателя. На этой линии они усиливают одна другую и продуцируют транзакцию. Поскольку кошка и глаз сообщались во времени, неопределенность отсутствует и нет необходимости в коллапсе волновых фронтов: кошка существует внутри ящика именно в том виде, в котором ее впоследствии увидит наблюдатель. Нет и расщепления Вселенной надвое. Поскольку транзакция покрывает весь соответствующий период, нет никакой необходимости в разветвлении миров: глаз видит кошку такой, какой она была всегда, – либо живой, либо мертвой.

– Тебе, конечно, милее ТИ, – заметил делла Роббиа. – Эта теория развенчивает понятие свободы воли. Любой испущенный фотон знает, что именно его впоследствии поглотит.

– Безусловно, – кивнул Ллойд, – я признаю, что в теории ТИ слишком большой упор делается на блокирование волн Вселенной. Но на самом деле именно ваша теория множественности миров полностью исключает свободу воли.

– Как вы можете такое говорить?! – всплеснул руками итальянец.

– Между множественными мирами не существует иерархии, – произнес Ллойд. – Допустим, я иду, иду – и подхожу к развилке. Могу пойти направо, могу – налево. Какую дорогу мне выбрать?

– Какую хочешь! – воскликнул делла Роббиа. – Свобода воли!

– Чепуха, – отрезал Ллойд. – Согласно ТММ, я выберу ту дорогу, которую не выберет другая версия меня. Если он пойдет направо, я буду вынужден пойти налево; если направо пойду я, налево придется пойти ему. И только глупость и наглость могут заставить кого-то решить, что в этой Вселенной во все времена учитывается только мой выбор и что иной выбор – это всегда всего лишь альтернатива, обязанная отразиться в другой Вселенной. Интерпретация множественности миров создает иллюзию выбора, но на самом деле полностью детерминистична.

Делла Роббиа бросил взгляд в сторону Тео и протянул к нему руки, как бы взывая к здравому смыслу.

– Но ТИ зависит от волн, которые передвигаются во времени назад!

– Франко, полагаю, сейчас мы самым наглядным образом показали реальность информации, передвигающейся во времени назад, – тихо возразил Тео. – Кроме того, на самом деле Крамер говорил о том, что транзакции происходят вне времени.

– И к тому же, Франко, – добавил Ллойд, радуясь, что у него появился союзник, – твоя версия Флэшфорварда как раз-таки требует путешествия во времени.

– Что? Как? Видения просто рисуют параллельную Вселенную, – возмутился делла Роббиа.

– Согласно ТММ, любые параллельные Вселенные, какие только могут существовать, наверняка идут нога в ногу с нашей в плане времени: если бы ты мог заглянуть в параллельную Вселенную, то увидел бы там сегодняшний день – двадцать шестое апреля две тысячи девятого года. На самом деле все расчеты в квантовой физике основаны именно на том, что параллельные Вселенные одновременны с нашей. Ну да, конечно, если бы у тебя была возможность заглянуть в параллельную Вселенную, ты мог бы там увидеть мир, в котором ты сидишь за столиком не со мной и с Тео, а с Майклом Берром – вон там, но все равно это происходило бы сейчас. А ты предполагаешь не просто взгляд в будущее, а контакт с параллельными Вселенными. Довольно сложно принять одну из этих идей, не приняв другую, и…

Тут к столику подошел Джейк Горовиц.

– Извините, что помешал, – сказал он, – но вам звонят, Тео. Говорят, это по поводу вашего сообщения на сайте «Мозаика».

Тео вскочил, не доев кебаб.

– Третья линия, – бросил Джейк и пошел следом за Тео.

Рядом со столовой находился пустой офис. Тео вбежал туда. На дисплее телефона значилось: «Вне зоны». Тео снял трубку.

– Алло? Тео Прокопидес слушает.

– Господи, – произнес по-английски мужской голос. – Дикость какая… Говорить с человеком, зная, что его убьют.

Тео даже слегка растерялся.

– У вас есть какая-то информация о моем убийстве?

– Да, пожалуй, что так. В своем видении я кое-что читал об этом.

– И что там было написано?

Мужчина вкратце пересказал то, что прочел. Новых фактов не оказалось.

– Там упоминались мои близкие? – спросил Тео.

– То есть? Это же была не авиакатастрофа.

– Нет-нет. Было ли там сказано что-нибудь о тех, кто меня оплакивает? О жене, о детях?

– О, да, да… Сейчас попытаюсь вспомнить…

« Сейчас попытаюсь вспомнить». Будущее Тео представляло собой случайность. На самом деле всем было плевать. Это было неважно и нереально. Просто какой-то парень, о котором они прочитали в газете.

– Да, – отозвался мужчина. – У вас останутся жена и сын.

– В газете были названы их имена?

Мужчина выдохнул в трубку. Задумался.

– Сына звали… кажется, Константин.

Константин. Так звали отца Тео. Правильно: он всегда хотел назвать будущего сына в честь отца.

– А мать мальчика? Моя жена?

– Простите. Не помню.

– Прошу вас, постарайтесь.

– Нет, простите. Никак не вспомнить.

– Вы могли бы подвергнуться гипнозу…

– С ума сошли?! С какой стати? И не подумаю. Слушайте, я позвонил, чтобы вам помочь. Хотел доброе дело сделать. Но я не соглашусь ни на какой гипноз. Еще, не дай бог, наркотиками меня накачают. Нет уж, увольте.

– Но моя жена… моя вдова… Мне нужно узнать, кто она.

– Зачем? Я вот, к примеру, понятия не имею, на ком женюсь через двадцать один год. Зачем вам это знать?

– Она могла бы дать ключ к разгадке, почему меня убьют.

– Ну, это возможно. Наверное. Но больше я вам помочь ничем не в силах.

– Но вы же видели ее имя в газете! Вы знаете ее имя!

– Я уже сказал: не помню. Извините. Мне очень жаль.

– Пожалуйста! Я заплачу.

– Я вам серьезно говорю: не помню. Но знаете что: если вдруг вспомню, то обязательно вам позвоню. А сейчас – извините, это все, что я могу сказать.

Тео заставил себя сдержаться. Он стиснул зубы и печально покачал головой.

– Хорошо. Спасибо вам. Простите, не подскажете, как вас зовут? Я хочу записать.

– Извините. Я уже сказал: если что-то еще вспомню, обязательно позвоню.

Голос в трубке умолк.

15

В тот вечер Митико вернулась из Токио. Она не то чтобы успокоилась, но, по крайней мере, не разрывалась от горя.

Ллойд, до конца рабочего дня занимавшийся новой серией компьютерных моделей эксперимента, встретил Митико в женевском аэропорту. Они проехали десяток километров до его квартиры в Сен-Жени, а потом…

… а потом они бросились друг другу в объятия. Секса у них не было пять дней, со времени Флэшфорварда. Вечерело. Лампы в комнате были выключены, но сквозь щели в ставнях проникало достаточно света с улицы. Ллойд всегда был более страстным, но Митико умела подстроиться под него. Возможно, в постели он вел себя чуть грубовато, слишком «по-западному», но со временем Митико привыкла, а он всегда старался быть нежным любовником. Но сегодня все получилось как-то «дежурно». Банальная поза, ничего интересного. Обычно к концу любовного акта простыни были мокрыми от пота, а сегодня остались почти сухими, даже не соскользнули с кровати.

Ллойд лег на спину, вперившись в потолок. Митико лежала рядом, положив бледную руку на его обнаженную волосатую грудь. Они долго молчали. Каждый был занят своими мыслями.

Наконец Митико нарушила молчание:

– Я видела тебя по Си-эн-эн, когда была в Токио. Ты и вправду веришь, что у нас нет свободы воли?

Ллойда удивил ее вопрос.

– Ну, – подумав, начал он, – мы считаем, что свобода воли у нас есть, что, полагаю, ничего не меняет. Но неизбежность является константой во всех религиях. Вспомни Тайную вечерю. Иисус сказал Петру – Петру, о котором Он говорил, что Петр – камень, на котором Он воздвигнет Свою Церковь… Так вот: Иисус сказал Петру, что тот трижды отречется от него. Петр стал горячо возражать. Он говорил, что этого никогда не случится, но в итоге, естественно, трижды отрекся. А Иуда Искариот – я, кстати, всегда считал его трагической фигурой – был обречен на то, чтобы сдать Христа властям, хотел он того или нет. Понятия вынужденной роли, неизбежности судьбы намного древнее, чем понятие свободы воли. – Пауза. – Да, я действительно верю в то, что будущее настолько же фиксировано, настолько же определено, как и прошлое. И Флэшфорвард это наглядно доказывает. Если бы будущее не было фиксировано, как могли у всех на Земле возникнуть осмысленные видения будущего? Разве тогда видения не были бы в корне различными – или разве не было бы такой возможности, чтобы ни у кого вообще не возникало никаких видений?

– Не знаю. Не уверена. То есть… Какой смысл жить дальше, если все уже предопределено? – нахмурилась Митико.

– А Какой смысл читать роман, финал которого уже написан?

Митико стала покусывать нижнюю губу.

– Понятие блоковой Вселенной [34]34
  Американские физики считают, что наша Вселенная не непрерывна, а состоит из отдельных блоков-кирпичиков. (Прим. ред.)


[Закрыть]– единственное, имеющее смысл в релятивистской Вселенной, – сказал Ллойд. – На самом деле это просто более широкая трактовка относительности. Релятивистская теория утверждает, что ни одна точка в пространстве не важнее любой другой; не существует фиксированной шкалы, по которой можно соразмерять другие позиции. Ну а согласно теории блоковой Вселенной, ни одно время не может быть важнее любого другого. Понятие «сейчас» – полная иллюзия, и если нет такой вещи, как универсальное «сейчас», если будущее уже написано, то и свобода воли – тоже явно чистая иллюзия.

– Я не так в этом уверена, как ты, – отозвалась Митико. – Мне кажется, что у меня есть свобода воли.

– Даже после всего? – спросил Ллойд, чуть более резко, чем следовало. – Даже после Флэшфорварда?

– Есть другие объяснения осмысленной версии будущего, – сказала Митико.

– Да? Какие, например?

– Например, такое: это есть единственно возможное будущее. Вот так легли карты. Если бы Флэшфорвард пришлось воспроизвести, мы могли бы увидеть совершенно иное будущее.

Ллойд покачал головой, даже волосы зашуршали о подушку.

– Нет, – отрезал он. – Нет. Есть только одно будущее, как есть только одно прошлое. Все остальные интерпретации лишены смысла.

– Но жить без свободы воли…

– Ведь все именно так, верно? – хмыкнул Ллойд. – Нет свободы воли. Нет выбора.

– Но…

–  И «но» тоже нет.

Митико притихла. Ллойд тяжело дышал. Наверняка она чувствовала, как взволнованно бьется его сердце. Они долго молчали, а потом Митико попыталась продолжить спор.

– А… – начала она.

Ллойд поднял брови. Митико не видела его лица, но, похоже, почувствовала движение мышц.

– Я поняла, – заявила она.

– Что поняла? – не скрывая раздражения, спросил Ллойд.

– Я поняла, почему ты так зациклен на неизменном будущем. Почему веришь, что такой вещи, как свобода воли, не существует.

– И почему же?

– Из-за того, что произошло. Из-за того, что столько народу погибло и так много людей теперь страдает. – Она сделала паузу, ожидая, что он отзовется. Но он молчал, и она продолжала: – Если свобода воли существует, то тебе пришлось бы винить в случившемся себя. Тебе пришлось бы взять на себя ответственность. Вся эта кровь была бы на твоих руках. Но если свободы воли нет, то это не твоя вина. Что бы ни было в будущем – оно уже есть. Ты нажал на кнопку, эксперимент начался, потому что ты всегда нажимал на эту кнопку и всегда будешь на нее нажимать. Этот момент так же заморожен во времени, как и любой другой.

Ллойд ничего не ответил. Говорить было нечего. Конечно, она была права. Он вдруг почувствовал, что краснеет.

Неужели он был настолько мелок? Неужели он отстаивал свою точку зрения только от отчаяния?

Никакая физическая теория не могла предсказать Флэшфорвард. И Ллойд не был врачом, не сумевшим предвидеть побочную реакцию на лекарство. Случившееся не стало «врачебной ошибкой» физиков. Никто – ни Ньютон, ни Эйнштейн, ни Хокинг – не смог бы спрогнозировать такой исход эксперимента на БАК.

Он не сделал ничего дурного.

Ничего.

И хотя…

… и хотя он отдал бы все на свете, чтобы изменить то, что случилось. Все на свете.

И он знал, что если хотя бы на секунду допустит мысль о том, что все можно было изменить, что все могло пойти по-другому, что он мог не допустить всех этих аварий и автокатастроф, всех прерванных хирургических операций, падений с лестниц, мог бы предотвратить гибель маленькой Тамико, тогда ему не пришлось бы до конца жизни нести груз вины за случившееся. Минковский избавлял его от этого.

И он нуждался в этом избавлении. Нуждался, если хотел, чтобы светящаяся линия его жизни продолжала свой путь внутри куба, не кидаясь из стороны в сторону.

Те, кто хотел верить, что видения не отражают реального будущего, надеялись на то, что сравнение всех видений может выявить их недостоверность. Так, в видении одного человека президентом Соединенных Штатов окажется демократ, а в видении другого – Овальный кабинет займет республиканец. В одном видении повсюду будут летающие машины, а в другом – весь личный автотранспорт будет запрещен в пользу общественного. В одном, возможно, на Землю с визитом прибудут инопланетяне, а в другом – мы сами обнаружим, что не одиноки во Вселенной.

Однако созданный Митико сайт «Проект „Мозаика“» имел колоссальный успех. Более ста тысяч человек ежедневно отправляли туда сообщения, и таким образом постепенно вырисовывался осмысленный, достоверный, осязаемый портрет 2030 года, и сообщение о каждом видении становилось частичкой единого целого.

В 2017 году Елизавета II, королева Англии, Шотландии, Северной Ирландии, Канады, Багамских островов и много еще чего скончалась на девяносто втором году жизни. Чарльз, ее сын, которому к этому времени исполнилось шестьдесят девять, лишился рассудка. Советники, на счастье, уговорили его отказаться от престола. Уильям, старший сын Чарльза и ближайший наследник, поверг весь мир в шок, отрекшись от трона. В итоге британский парламент объявил о ликвидации монархии.

Квебек остался неотъемлемой частью Канады: сепаратисты остались в крошечном, но по-прежнему горластом меньшинстве.

В 2019 году в ЮАР наконец завершились судебные процессы о преступлениях против человечества во времена апартеида, в ходе которых были осуждены более пяти тысяч человек. Восьмидесятивосьмилетний президент Десмонд Туту всех помиловал. Он заявил, что это не просто акт христианского милосердия, а желание окончательно закрыть этот этап в жизни страны.

Нога человека пока так и не ступила на поверхность Марса. В первые дни кое-кто сообщал о видениях, в которых об этом говорилось, но затем выяснилось, что речь шла всего лишь о диснейлендовских имитациях, созданных с помощью виртуальной реальности.

Президентом Соединенных Штатов стал мужчина афроамериканец, но в период между 2009 и 2030 годом одним из президентов, по всей видимости, была женщина. А вот католическая церковь действительно начала возводить женщин в духовный сан.

Коммунистический режим на Кубе прекратил существование. Китай стал последним оплотом коммунизма, и к 2030 году народ там по-прежнему держали в ежовых рукавицах. Население Китая составило почти два миллиарда.

Озоновый слой стал значительно тоньше, а потому люди носили головные уборы и солнечные очки даже в пасмурные дни.

Автомобили не могли летать, но могли левитировать на высоте примерно два метра от земли. С одной стороны, в большинстве стран были полностью свернуты дорожные работы. Автомобили перестали нуждаться в гладком и прочном дорожном покрытии; кое-где вообще шоссе заменили газонами. С другой стороны, дорожное покрытие перестало так быстро изнашиваться, поэтому те автотрассы, которые не стали превращать в газоны, не требовали особого ухода.

Второго пришествия Христа пока не произошло.

Мечта об искусственном интеллекте все еще оставалась неосуществленной. Хотя говорящие компьютеры использовались уже повсеместно, ни один из них не был наделен хоть толикой сознания.

Число жизнеспособных сперматозоидов в мужской сперме продолжало резко сокращаться, а потому в развитых странах стало широко применяться искусственное оплодотворение. В Канаде, странах Евросоюза и даже в Соединенных Штатах для решения этой проблемы были разработаны социальные медицинские программы. В странах третьего мира рождаемость впервые начала падать.

6 августа 2030 года в Хиросиме состоялась церемония, посвященная 85-й годовщине падения на этот город атомной бомбы. На церемонии было объявлено о запрете на разработку атомного оружия во всем мире.

Несмотря на запрет на ловлю кашалотов, они вымерли к 2030 году. Так, в 2022 году более сотни китов совершили самоубийство, выбросившись на берег по всему миру. Причину этого явления так и не удалось установить.

В ознаменование победы здравого смысла во всем мире четырнадцать крупнейших газет Северной Америки одновременно согласились прекратить публикацию гороскопов, объявив, что помещение такой чепухи на страницах уважающих себя изданий противоречит их фундаментальной цели распространения правды.

Лекарство от СПИДа было создано в 2014 или 2015 году. По оценкам, от этой чумы двадцатого века погибло семьдесят пять миллионов человек. Для сравнения, ранее за семьсот лет Черная Смерть унесла такое же число жизней. Надежное лекарство от рака так и не было создано, но зато врачи научились диагностировать и корректировать многие формы диабета еще до рождения ребенка, прямо в утробе матери.

Нанотехнологии по-прежнему не работали.

Джордж Лукас все еще не закончил состоящую из девяти частей эпопею «Звездные войны».

В Соединенных Штатах и Канаде курение теперь было запрещено во всех общественных местах, в том числе и под открытым небом. Коалиция стран третьего мира подала в Международный суд в Гааге иск против США, обвинив эту страну в преднамеренном распространении табакокурения в развивающихся странах.

Билл Гейтс лишился своего состояния. Акции «Майкрософта» резко упали в цене, так как в 2027 году произошел кризис, подобный кризису 2000 года. Прежние, тридцатидвухбитные версии программного обеспечения «Майкрософт» безнадежно устарели. Попытки руководства компании выбросить акции на рынок привели только к тому, что цена акций еще больше снизилась. В 2029 году компания объявила о банкротстве.

Средний доход в Соединенных Штатах составил около ста пятидесяти семи тысяч долларов в год. Хлеб стоил четыре доллара.

Самым популярным фильмом всех времен был признан ремейк «Войны миров» 2026 года.

Все студенты МВА Гарвардской бизнес-школы в обязательном порядке изучали японский язык.

Самыми модными цветами в 2030 году стали бледно-желтый и темно-оранжевый. Женщины начали снова носить длинные распущенные волосы.

Носорогов стали разводить на фермах специально ради их рогов, которые по-прежнему высоко ценились в странах Востока. Уничтожение этим животным больше не грозило.

В Заире убийство гориллы стало считаться уголовным преступлением.

Дональд Трамп занялся строительством пирамиды в невадской пустыне, дабы там были погребены его останки. Эта пирамида будет на десять метров выше Великой пирамиды в Гизе.