Текст книги "Вспомни, что будет"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Я офицер полиции, – сказал Мут. – Опустите оружие.

– Нет.

– Опустите оружие, или я буду стрелять, – спокойно повторил Мут.

У Руша забегали глаза, но он явно не спешил сдаваться.

– Если вы выстрелите, доктор Прокопидес умрет.

Мысли молнией проносились в голове Тео. Так ли все должно было быть? Руш должен был выстрелить в него не один, а три раза, если все произойдет так, как было в воссозданном им сценарии. При данной диспозиции Руш мог всадить одну пулю ему в грудь. Этого, конечно, хватит, чтобы его прикончить, но, как только Руш спустит курок, Мут сразит его наповал.

– Назад! – взвизгнул Руш. – Назад!

Джейк был испуган не меньше Тео, но Мут не собирался сдаваться.

– Опустите оружие. Вы арестованы.

Похоже, Руш начал потихоньку осознавать, что же он натворил. Если он действительно был простым университетским профессором, то почти наверняка за всю жизнь ни разу не имел неприятностей с законом. Но вдруг Руш оживился.

– Вы не можете меня арестовать.

– Еще как могу, черт побери! – ответил Мут.

– Вы из какого полицейского управления?

– Из женевского.

Руш выдавил нервный смешок и снова ткнул Тео пистолетом под ребра.

– Скажи ему, где мы находимся.

У Тео душа ушла в пятки. Он не понял вопроса.

– В Большом адронном…

Руш опять ткнул его пистолетом в бок.

– Страна какая?

У Тео упало сердце.

– О! – «Проклятье! Вот проклятье!» – Мы во Франции, – произнес он. – Граница проходит прямо по туннелю.

– У вас, – ухмыльнулся Руш, глядя на Мута, – нет никакого права арестовывать меня здесь. Швейцария не входит в Евросоюз. А если вы пристрелите человека в чужой стране, это будет считаться убийством.

Мут, похоже, на миг растерялся. Пистолет в его руке дрогнул, но он тут же снова взял Руша на мушку.

– С законом я потом разберусь, – бросил Мут. – А сейчас опустите оружие, или я буду стрелять.

Руш стоял так близко к Тео, что тот слышал его дыхание – учащенное, хрипловатое.

– Ладно, – ответил Руш. – Ладно.

Он на шаг отступил от Тео и…

Бах!

Звук выстрела эхом разнесся по туннелю.

У Тео остановилось сердце…

… но только на секунду.

Руш широко раскрыл рот от ужаса, от страха…

… поняв, что же он натворил…

…Детектив Мут Дрешер пошатнулся, оступился, упал на спину, выронив пистолет. Вокруг его плеча по полу начала расползаться лужа крови.

– Боже мой! – закричал Джейк. – Боже мой! – И, бросившись к Дрешеру, подобрал его пистолет.

Руш не в силах был сдвинуться с места. Тео накинулся на него сзади, сдавил ему шею и ударил коленом по копчику, одновременно пытаясь другой рукой вырвать дымящийся пистолет.

Джейк держал пистолет Дрешера. Он хотел прицелиться, но у него тряслись руки. Тео завернул локоть Руша за спину, и тот выронил «глок». Тео проворно отскочил в сторону. Тут Джейк нажал на курок. Стрелок он был неважный, да к тому же страшно волновался. Пуля угодила в флуоресцентную лампу на потолке. Лампа взорвалась, посыпались искры и осколки стекла. Руш пытался снова завладеть пистолетом, но ему никак не удавалось дотянуться до оружия, и тогда Тео наконец сумел отпихнуть пистолет в сторону ногой. Пистолет отлетел метров на десять по туннелю против часовой стрелки.

Тео не удалось завладеть «глоком», хотя теперь и Руш был безоружен. Дрешер лежал в луже крови, но, похоже, был жив. Его грудь тяжело вздымалась. Джейк попытался выстрелить еще раз, но снова промазал.

Руш вскочил и, даже не успев до конца выпрямиться, кинулся за «глоком». Тео понял, что Руша ему не опередить, а потому решил бежать в противоположную сторону.

– У него бомба! – крикнул он, пробегая мимо Джейка. – Помоги Муту!

Джейк кивнул. Руш схватил свой пистолет, развернулся и, держа «глок» в вытянутой руке, помчался в сторону Джейка и Мута.

Тео бежал изо всех сил. Стук его подошв эхом разносился по туннелю. Впереди тускло поблескивал алюминиевый чемоданчик с бомбой. Оглянувшись, Тео увидел, что Джейк с пистолетом в руках стоит на коленях рядом с раненым полицейским. Но тут мимо них пробежал Руш. Он держал Джейка под прицелом, чтобы не дать тому выстрелить. Затем Руш развернулся и, не опуская оружия, начал пятиться назад. Наконец, убедившись в том, что Джейку его уже не достать, Руш повернулся и помчался за Тео.

Тео поравнялся с чемоданчиком, схватил его за ручку и…

Он запрыгнул на ховеркарт Руша и нажал на педаль. Ховеркарт оторвался от пола и полетел по туннелю по часовой стрелке.

Руш отпрянул назад. Тем временем Джейк положил пистолет Мута на пол, сорвал с себя рубашку, чтобы, использовав ее как жгут, остановить кровотечение у Мута. Руш, не обращая на них никакого внимания, забрался на ховеркарт Джейка, завел машину и полетел следом за Тео.

Тео успел оторваться от погони, но мчаться по туннелю было не так-то просто: крутые повороты и громоздкое оборудование на стенах затрудняли движение.

Тео бросил взгляд на таймер бомбы. Сорок одна минута и восемнадцать секунд. Он надеялся, что Руш не соврал, сказав, что бомба самопроизвольно не взорвется. Около таймера Тео увидел несколько кнопок, но ни одна из них не была подписана. Тео прекрасно понимал, что если нажмет не на ту кнопку, чтобы перевести таймер назад, то бомба может взорваться немедленно. Но если он успеет доставить бомбу на станцию дальнего доступа и поднять на поверхность, то тогда ее можно будет бросить посреди поля.

Ховеркарт здорово трясло. Наверняка Тео превысил скорость, и гироскопический механизм уже не выдерживал. Тео снова обернулся. У него даже вырвался вздох облегчения: Руша нигде не было видно, но буквально через секунду из-за поворота вылетел второй ховеркарт.

Впереди – темнота, так как он активировал освещение только на небольшом участке туннеля. Тео терзали мысли о Муте. Он надеялся, что Джейку удалось оказать ему первую помощь. Проклятье… Наверное, не следовало брать ховеркарт. Надо было в первую очередь доставить на поверхность раненого Мута, а уж потом думать о том, как спасти оборудование в туннеле. «Хоть бы Джейк вспомнил о монорельсовом поезде!» – мысленно взмолился Тео.

Вот дерьмо! Ховеркарт Тео чиркнул по наружной стене туннеля и завертелся вокруг собственной оси. Свет фар заметался в темноте. Вцепившись в джойстик, Тео с огромным трудом выровнял машину и направил ее в нужную сторону, но драгоценное время было потеряно. Руш на своем ховеркарте вдвое сократил разрыв между ними.

Конечно, ховеркарт летел не как ветер, но все же довольно быстро. Руш все еще держал в руке «глок», но ховеркарт – не автомобиль, шины не прострелишь. Единственный верный способ заставить машину на воздушной подушке остановиться – пристрелить водителя. Тео приходилось постоянно жать на педаль акселератора. Ему приходилось вилять то вправо, то влево, то взмывать к потолку, то опускаться, чтобы не наткнуться на оборудование. А потому для Руша Тео был не самой легкой мишенью.

Тео то и дело посматривал на отметки на стенах. Туннель был разделен на восемь октантов длиной примерно три с половиной километра, а каждый делился на стометровые сектора. Судя по отметкам, Тео сейчас находился в двадцать втором секторе третьего октанта. Еще немного, и…

Удар!

Брызги искр.

Звук рвущегося металла.

Проклятье! Он немного отвлекся и налетел на обшивку системы криостатов. Ховеркарт чуть было не перевернулся вверх тормашками. И Тео вместе с бомбой мог свалиться вниз. Он снова начал осторожно работать джойстиком, пытаясь выправить ховеркарт. Оглянувшись, Тео, к своему ужасу, увидел, что Руш его нагоняет. Их уже разделяло всего пятьдесят метров, но все равно только чертовски меткий стрелок может попасть с такого расстояния в цель в темноте, но если дистанция сократится…

Впереди смутно виднелись контуры еще каких-то агрегатов. Тео пришлось практически вжаться в землю, но при такой скорости машина слушалась плохо. Она подпрыгивала над полом, словно плоский камешек, пущенный по воде.

Тео снова бросил взгляд на таймер. Цифры ярко горели в полумраке. Тридцать семь минут.

Мимо Тео со свистом пролетела пуля. Он инстинктивно пригнулся. Пуля угодила в металл обшивки какого-то устройства впереди. Туннель озарился снопом искр.

Тео очень надеялся, что Мут с Джейком спустились на лифте. Если кабина наверху – ему конец. Он не мог ждать, пока кабина опустится, а если придется бежать вверх по длиннющей лестнице, Руш без труда его подстрелит.

Тео снова вильнул в сторону – на сей раз, чтобы не зацепить скобу, поддерживающую трубу. Он снова обернулся. Черт… Похоже, аккумуляторы ховеркарта Руша были заряжены лучше. Он был уже совсем близко.

Вперед, вперед, вдоль стены туннеля… и наконец – вот она! Платформа станции дальнего доступа. Но…

…но Руш уже дышал ему в спину. «Если я остановлюсь, – подумал Тео, – он меня достанет. Проклятье, проклятье, проклятье!»

Тео скрепя сердце миновал станцию доступа. Оглянулся и увидел, как платформа исчезает из виду. Руш, у которого, похоже, не было особого желания гнаться за Тео по туннелю, снова выстрелил. Пуля попала в ховеркарт. Металлический корпус мелко задрожал.

Тео попытался прибавить скорость. Он еще помнил старые машинки, которыми в былые времена пользовались на полях для гольфа. Раньше именно такие карты ездили по туннелю ускорителя ЦЕРНа. Какая жалость, что их уже нет. Они хотя бы не переворачивались на большой скорости.

Оба ховеркарта мчались вперед, все дальше и дальше по туннелю, и…

За спиной Тео раздался сильный удар, потом послышался жуткий скрежет. Тео оглянулся. Ховеркарт Руша стукнулся о наружную стену… и остановился. Тео, не сдержавшись, даже вскрикнул от радости.

По его прикидкам, они преодолели примерно семнадцать километров. Платформа монорельса в районе комплекса ЦЕРНа уже совсем близко. Может быть, удастся остановить там ховеркарт, добежать до лифта и подняться прямо в центр управления БАК. Он надеялся, что монорельсовый состав окажется на месте, а это будет означать, что Джейк с Мутом добрались до платформы и теперь в безопасности, и…

Проклятье! Ховеркарт терял скорость. Сели аккумуляторы. Наверное, машина звуком уже предупреждала его об этом, но за ревом двигателя ховеркарта Тео не услышал сигнала. В следующее мгновение карт упал на бетонный пол, прополз несколько метров и замер. Тео схватил чемоданчик с бомбой и ринулся вперед. Однажды еще школьником он участвовал в реконструкции забега от Марафона до Афин, который впервые был совершен гонцами в 490 году до нашей эры, дабы возвестить о победе эллинов над персами. Но тогда Тео был на тридцать лет моложе. Сейчас он тоже старался бежать как можно быстрее – так, что сердце выпрыгивало из груди.

Еще один выстрел. Видимо, Руш все-таки справился со своим ховеркартом. Тео мчался вперед, бежал на пределе своих возможностей. Вот уже показалась платформа, с которой можно было попасть в комплекс. У стены припаркованы полдюжины ховеркартов. Еще двадцать метров…

Тео оглянулся. Руш быстро его нагонял. Боже… Похоже, и тут ему не удастся остановиться. Руш подстрелит его как зайца.

Тео заставил свое тело преодолеть последние несколько метров, и…

Погоня продолжилась.

Тео забрался на стоящий у стены ховеркарт и снова полетел по туннелю – вперед, по часовой стрелке. Обернулся. Руш тоже сменил машину – у первого ховеркарта, очевидно, сели аккумуляторы – и снова пустился в погоню.

Тео посмотрел на таймер. Оставалось всего двадцать минут, но зато Тео удалось оторваться. Получив передышку, он задумался над словами Руша. А если тот прав? А вдруг действительно был шанс повернуть все вспять, воскресить людей, погибших двадцать один год назад? Если бы не было видений, Хелена, жена Руша, и Тамико, дочка Митико, остались бы живы. И его брат Димитриос тоже был бы жив.

Но тогда получалось, что никто из людей, зачатых после видений, никто из тех, кто родился за последние двадцать лет, не был бы прежним. То, какой именно сперматозоид соединится с яйцеклеткой, зависело от тысячи мелочей. Если мир пошел по другому пути, если женщины забеременели в другие дни, то и их дети должны были родиться другими. А за эти два десятилетия родилось почти четыре миллиарда человек. Даже если Руш и мог переписать историю, то какое он имел на это право? Разве эти миллиарды людей не заслуживали того, чтобы прожить отпущенные им судьбой годы? Разве можно было вот так взять и даже не убить их, а просто выбросить из исторического отрезка времени?

Ховеркарт Тео продолжал мчаться дальше. Он обернулся. Из-за поворота туннеля показалась машина Руша.

Нет. Нет, он не изменит прошлое, даже если такое возможно. К тому же Тео не слишком верил Рушу. Да, будущее изменить можно, но прошлое? Нет, прошлое должно оставаться неизменным. В этом они сходились с Ллойдом Симкоу. А Руш нес полный бред.

Снова выстрел. Пуля пролетела мимо и врезалась в стену туннеля. Но Руш на этом не остановится, если поймет, куда направляется Тео.

Ховеркарт миновал очередную километровую отметку. До взрыва осталось одиннадцать минут. Тео вглядывался в отметки на стенах. Где-то совсем близко, и…

Вот он. Именно там, где он его оставил!

Монорельсовый поезд. Если успеть добраться до него…

Прогремел новый выстрел. Рушу снова удалось попасть в ховеркарт, и Тео опять с большим трудом выровнял машину. До монорельса оставалось еще метров сто. Тео прибавил скорость…

Две кабинки… Посередине – три вагонетки. Тео нужно было во что бы то ни стало добраться до дальней кабинки. Он мог повести поезд только в одном направлении: вперед.

Еще немного…

На плавную остановку времени не было. Тео резко нажал на тормоз. Машину качнуло вперед вместе с пассажиром. Ховеркарт рухнул на бетонный пол, покатился вперед, разбрызгивая искры. Тео спрыгнул на пол, схватил чемоданчик, и…

Новый выстрел…

Господи!

Кровь брызнула фонтаном. Его собственная кровь.

Такой боли он не чувствовал ни разу в жизни.

Пуля угодила в правое плечо.

Боже…

Он выронил чемоданчик с бомбой, но успел перехватить его левой рукой и, шатаясь, забрался в кабину монорельсового поезда.

Боль… Какая невыносимая боль….

Он быстро нажал кнопку старта.

Тут же зажглись прожекторы, осветив туннель. После долгого пути в темноте свет резал глаза. Поезд со скрипом начал набирать ход. Тео прибавил скорость.

Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание от боли. Он снова обернулся. Руш пролетел над брошенным им ховеркартом. Монорельс двигался способом магнитной левитации и мог развивать очень высокую скорость. Хотя, конечно, на максимальной скорости в туннеле никогда не ездили…

До сегодняшнего дня.

До взрыва бомбы оставалось восемь минут.

Очередная пуля пролетела мимо. Тео оглянулся и увидел, как ховеркарт Руша исчез за спиной, за поворотом туннеля.

Тео выставил голову из кабинки. Ветер ударил ему в лицо.

– Скорей, скорей, – прошептал он.

Мимо пролетали стены туннеля. Генераторы магнитной левитации натужно гудели.

Вот они: Джейк и Мут. Физик стоял на коленях рядом с полицейским, который сидел на полу. Значит, Мут жив. Тео помахал им рукой. Состав пронесся дальше.

Километр за километром пролетали мимо, и вдруг…

Осталось шестьдесят секунд.

Нет, ему ни за что не успеть добраться до станции дальнего доступа, ни за что не подняться на поверхность. Может быть, стоит просто выбросить бомбу. Да, конечно, она повредит коллайдер, где бы ни взорвалась, но…

Нет.

Нет, он проделал слишком большой путь – и не сделал ни одной фатальной ошибки. Его гибель не была неизбежной.

Если только…

Тео снова посмотрел на таймер, затем перевел взгляд на отметки на стене. Да!

Да! Он мог это сделать!

Он еще прибавил скорость.

А потом…

Начался прямой участок пути.

Тео со всех сил нажал на тормоза.

Еще один сноп искр.

Металл о металл.

Голова Тео качнулась вперед…

Жгучая боль в плече…

Он выбрался из тесной кабинки и заковылял подальше от монорельса.

Сорок пять секунд…

Еще несколько метров вперед по туннелю…

Ко входу в громадный, пустой, высотой с шестиэтажный дом кожух, в котором когда-то находился компактный мюонный соленоид.

Тео из последних сил дошел до него, вошел внутрь кожуха и поставил чемоданчик на пол.

Тридцать секунд.

Он развернулся и побежал так быстро, как только мог. Ему страшно было смотреть на свое окровавленное плечо.

Назад, к монорельсу.

Пятнадцать секунд.

Тео забрался в кабинку, нажал педаль акселератора…

Десять секунд.

Поезд начал набирать ход…

Пять секунд…

Конец прямого участка, начало поворота…

Четыре секунды.

Тео начал терять сознание от боли…

Три секунды…

Он еще прибавил скорость.

Две секунды.

Тео накрыл голову руками. Правая рука почти не гнулась…

Одна секунда.

Он вдруг подумал о будущем…

Ноль!

Бабах!

Эхо мощного взрыва разлетелось по туннелю.

Вспышка света озарила все вокруг. На стене появилась тень монорельсового состава, похожая на гигантское насекомое….

А потом…

Блаженная, целительная темнота. Тео повалился головой на приборную панель, а поезд мчался вперед.

Два дня спустя.

Тео находился в центре управления БАК. Народу здесь собралось много, но в основном не ученые и инженеры – тут почти все было автоматизировано. Гораздо больше было репортеров, и все они лежали на полу. Естественно, присутствовал и Джейк Горовиц, а также особые гости Тео: детектив Хельмут Дрешер с рукой на перевязи и его молодая жена.

Тео начал обратный отсчет, после чего тоже лег на пол и стал ждать, что же будет.

31

Ллойд Симкоу часто думал о своей семилетней дочери Джоан, которая теперь жила в Японии. Конечно, каждые два-три дня они общались по видеофону, и Ллойд уговаривал себя, будто видеть и слышать дочь – это почти то же самое, что обнимать ее, качать на коленях, держать за руку, гуляя по парку, утирать ей слезы, если она падала и расшибала коленку.

Он всем сердцем любил дочь и безмерно ею гордился. Правда, несмотря на западное имя, Джоан была абсолютно не похожа на отца. Черты лица у нее были азиатские. На самом деле больше всего она походила на бедняжку Тамико – сводную сестру, которую ей так и не довелось увидеть. Но внешность не имела значения; половину всего, что текло в жилах Джоан, она унаследовала от отца. Нет, не Нобелевская премия, не все статьи, автором и соавтором которых он был, – именно Джоанбыла его бессмертием.

И хотя она родилась от брака, который распался, Джоан особо не расстраивалась. Ллойд, конечно, не сомневался, что порой ей хотелось, чтобы ее мама и папа до сих пор жили вместе. Но тем не менее Джоан приехала на свадьбу Ллойда и Дорин. Ей была отведена роль девочки, несущей букет невесты: женщины, которая должна была стать ее мачехой.

Мачеха. Сводная сестра. Бывшая жена. Бывший муж. Новая жена. Перестановка, разнообразие человеческих взаимодействий, способов составлять семью. Теперь мало кто устраивал пышные свадебные церемонии, но Ллойд настоял на этом. Согласно закону, в большинстве штагов и провинций Северной Америки, если мужчина и женщина достаточно долго жили вместе, они считались супругами, а если прекращали совместное проживание, то переставали быть супругами. Коротко и ясно, без суеты, без судебных заморочек – и никакой боли вроде той, какую пришлось пережить родителям Ллойда, ни истерик, ни страданий, свидетелями которых были они с Долли. Они тогда смотрели на ссоры матери и отца, испуганно вытаращив глаза, и мир рушился вокруг них.

Как бы то ни было, Ллойду хотелось, чтобы церемония обязательно состоялась. Он столько пережил из-за своего страха перед созданием еще одной разбитой семьи. Между прочим, он обратил внимание, что в новейшем издании словаря Вебстера понятие «разбитая семья» толковалось как «устаревшее». И он снова твердо решил навсегда избавиться от призраков прошлого. Словом, свадьба у них с Дорин была по всем правилам, и потом гости говорили, что получился просто незабываемый праздник. Танцы, песни, смех и любовь.

К тому времени, когда Ллойд и Дорин познакомились, у нее уже наступила менопауза. Конечно, существовали специальные методы, и если бы Дорин пожелала иметь ребенка, то могла бы родить. Ллойд отнюдь не возражал: ведь он уже был отцом и уж точно не лишил бы Дорин шанса стать матерью. Но Дорин отказалась. Она была вполне довольна своей жизнью и до встречи с Ллойдом, а теперь радовалась тому, что они вместе, но детей ей иметь не хотелось. Она не искала бессмертия.

Теперь, когда Ллойд вышел на пенсию, они подолгу жили в загородном доме в Вермонте. И конечно, в своих видениях и он, и она в этот день оказались здесь. Весело смеясь, они обставляли спальню так, чтобы она выглядела точно такой, какой они ее впервые увидели. Поставили на правильное место старую тумбочку, повесили зеркало в сосновой раме.

И вот теперь Ллойд и Дорин лежали рядышком на кровати. Дорин даже специально надела синюю домашнюю рубашку. За окном виднелись деревья в роскошном осеннем убранстве. Дорин и Ллойд взялись за руки. Радиоприемник был включен, шел обратный отсчет секунд до того, как нейтрино с Сандулика достигнут Земли.

Ллойд улыбнулся Дорин. Они были женаты вот уже пять лет. Пожалуй, Ллойду, чьи родители развелись и который сам развелся с первой женой, наивно было верить в то, что они с Дорин будут жить вместе вечно, но, как бы то ни было, ему казалось, что все будет именно так. Ллойд и Митико были хорошей парой, но он и Дорин были совершеннойпарой. Дорин уже побывала замужем, однако ее брак распался лет двадцать назад. Она считала, что больше никогда не выйдет замуж, и смирилась с одиночеством.

А потом она познакомилась с Ллойдом. Он лауреат Нобелевской премии по физике, она художница. Два абсолютно разных мира, отличавшихся друг от друга сильнее, чем Япония Митико от Северной Америки Ллойда. И все же они прекрасно ладили, и их любовь цвела пышным цветом, и теперь Ллойд делил свою жизнь на две части: до Дорин и после.

Голос по радио продолжал отсчет: «Десять секунд. Девять. Восемь».

Ллойд посмотрел на жену и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

«Шесть. Пять. Четыре».

Ллойд гадал, что увидит в будущем, но в одном он не сомневался, совершенно не сомневался. «Два! Один!»

Что бы ни уготовило будущее, они с Дорин всегда будут вместе.

«Ноль!»

Ллойд увидел застывший кадр. Он и Дорин, но намного старше. Он и не представлял себе, что они доживут до таких лет. А потом…

Наверняка они не умерли. Конечно, если бы его сознание перестало существовать, он ничего и не видел бы.

Может быть, его тело истаяло, но вдруг… беглый взгляд… и мимолетный образ…

Новое тело, серебристо-золотистое, гладкое и блестящее…

Тело андроида? Его человеческое сознание попало в оболочку робота?

Или это было виртуальное тело, не более, но и не менее, чем запись в компьютере?

Поле зрения Ллойда сместилось.

Он смотрел на Землю с высоты в несколько сотен километров. Белые облака парили над планетой, солнечные лучи играли на поверхности бескрайних океанов.

Вот только…

…вот только на миг ему показалось, что это не океаны, а Северная Америка, покрытая сетью металла и аппаратуры. Вся планета превратилась в буквальном смысле слова во Всемирную паутину.

Затем поле зрения снова изменилось, и перед ним опять предстала Земля, то есть ему показалось, что это Земля. Да, да, безусловно, это была Земля, поскольку он увидел Луну, встающую над горизонтом. Но площадь Тихого океана уменьшилась; теперь он занимал всего треть прежнего пространства, а Западное побережье Северной Америки радикально изменилось.

Время быстро пролетало; за тысячелетия материки перемещались на новые места.

А он все мчался вперед…

Он увидел, как Луна по спирали удаляется все дальше и дальше от Земли, а потом…

Казалось, это произошло мгновенно, но на самом деле, наверное, прошли тысячелетия…

Луна рассыпалась на кусочки, ее не стало.

Еще одно смещение…

И сама Земля начала уменьшаться, сжиматься, удаляться. Вскоре она превратилась в маленький камешек. А потом…

… а потом он снова увидел Солнце, но…

Невероятно…

Солнце и Земля теперь были наполовину заключены в металлическую сферу, захватывающую каждый фотон энергии, падавший на нее. Луна и Земля не рассыпались. Нет. Они были разобраны. Стали сырьем.

Ллойд продолжал свое странствие. Он увидел…

Да, это было неизбежно. Да, он читал об этом бессчетное число лет назад, но даже не чаял, что доживет до этого, увидит собственными глазами. Галактика. Млечный Путь, звездное веретено, которое человечество называло своей родиной, столкнулась с туманностью Андромеды – своим ближайшим соседом. Два веретена пересеклись, вспыхнул межзвездный газ…

А он все летел и летел вперед. В будущее.

Это было совсем не похоже на первый раз. Но это жизнь. В первый раз, когда произошли видения, перемещение из прошлого в будущего показалось мгновенным.

Но если бы на это ушла стотысячная доля секунды, кто бы заметил? А если бы это была не стотысячная доля секунды, а скажем, ноль целых пять стотысячных секунды в год, и годы прыгали бы вперед… вперед… – кто бы это заметил. Но из ноля целых пяти стотысячных секунды за восемь миллиардов лет набежит час. Целый час странствовать по просторам времени, без остановки, без материализации, без смещения и замещения истинного осознания момента, но при этом чувствовать, осознавать, воспринимать, переживать эволюцию человечества от детства до…

…до того, чем ему суждено было стать.

Конечно, на самом деле Ллойд вовсе не странствовал. Он находился в Новой Англии, а свое новое тело и предстающие перед глазами картины контролировал не лучше, чем во время первого видения. Сдвиги перспективы, несомненно, отражали его собственные перемещения по мере прохождения тысячелетий. По всей видимости, сохранялась какая-то инерция памяти, в чем-то схожая с инерцией зрительного восприятия, благодаря которой можно смотреть кино. Конечно, к каждому из этих моментов Ллойд прикасался на какое-то неуловимое, мимолетное мгновение. Его сознание как бы искало – занят в данный момент этот срез куба или нет, а потом, если оказывалось, что занят, нечто вроде принципа запрета (кстати, Тео прислал Ллойду электронное письмо насчет Руша и его бредовых идей) мешало сознанию там обосноваться, гнало его вперед и вперед, все дальше и дальше в будущее.

Ллойд был изумлен тем, что ему удалось сохранить индивидуальность. Он скорее подумал бы, что если человечеству было суждено прожить еще миллионы лет, то наверняка его сознание стало бы коллективным, объединенным. Но в его сознании не звучали иные голоса; насколько он мог судить, он по-прежнему представлял собой уникальное отдельное существо, даже несмотря на то, что его хрупкое физическое тело, некогда служившее оболочкой для разума, давно перестало существовать.

Он увидел сферу Дайсона, [62]62
  Сфера Дайсона – гипотетический астроинженерный проект инженера Фримена Дайсона, представляющий собой относительно тонкую сферическую оболочку большого радиуса (порядка радиуса планетных орбит) со звездой в центре. Предполагается, что развитая цивилизация может использовать подобное сооружение для полной утилизации энергии центральной звезды и/или для решения проблемы жизненного пространства. (Прим. перев.)


[Закрыть]наполовину объявшую Солнце, а это означало, что в один прекрасный день человечество овладеет фантастической технологией, но пока перед ним не предстало свидетельств того, что за всем этим стоит еще какой-то разум, кроме человеческого.

А потом он вдруг понял. На него снизошло озарение. Происходящее означало, что нигде нет никакой разумной жизни – ни на одной из планет, вращающихся вокруг двухсот миллиардов звезд, образующих Млечный Путь, вернее… Ллойд помедлил и поправил себя: вокруг шестисот миллиардов звезд, образующих объединенную супергалактику, сформировавшуюся, когда Млечный Путь и туманность Андромеды стали единым целым. Разумной жизни не было ни на одной из планет в других галактиках, образующих Вселенную.

Наверняка все сознания, где бы они ни были, должны были понимать, что они существуют. Но если человеческое сознание пульсирует только здесь, не означает ли это, что больше нигде никакого сознания нет, что больше никто не борется за право доказательства своего бытия?

Если так, то человечество оказалось поразительно, непоправимо, безраздельно одиноким в мрачном бескрайнем космическом пространстве: оно было единственной вспышкой разума во все времена. Жизнь счастливо протекала на Земле в течение четырех миллиардов лет до того момента, как впервые зародилось самосознание, но до сих пор, то есть к 2030 году, никому не удалось воспроизвести разум внутри машины. Разум, осознание того, что нечто было когда-то, а что-то происходит сейчас, что завтра – это новый день… Все это было невероятной флуктуацией, случайностью, аномалией, не встречавшейся прежде и не повторившейся за всю историю существования Вселенной.

И, возможно, именно этим объяснялись провалы и неудачи, свидетелем которых Ллойд становился. Даже к 2030 году человечество не сумело улететь дальше Луны. Никто не высадился на Марс через шестьдесят один год после нескольких неуверенных шагов Армстронга по лунной поверхности, и, похоже, сейчас уже никто не строил грандиозных планов на этот счет. Конечно, Марс мог удалиться от Земли на триста семьдесят семь миллионов километров, когда две эти планеты находились по разные стороны от Солнца. При таком положении планет человеческий разум на Марсе отделяла бы от других разумов на Земле двадцать одна световая минута. Даже люди, стоящие рядом, немного разделены во времени: они видят друг друга не такими, какими являются, а такими, какими они были на триллионную долю секунды раньше. Да, какую-то степень десинхронизации, конечно, можно было перенести, но у всего есть предел. Наверное, шестнадцать световых минут еще можно было бы пережить, если бы именно такое время и расстояние разделяли двух людей, находящихся по разные стороны сферы Дайсона на радиусе земной орбиты. Но двадцать одна световая минута – это слишком много. Пожалуй, и шестнадцать световых минут было бы больше допустимого для разумных существ предела. Несомненно, человечество все же построило сферу Дайсона, которую видел Ллойд, и тем самым загородилось от пустынного, одинокого, бескрайнего внешнего мира, но… Но не исключено, что вся внутренняя поверхность этой сферы не была населена. Люди могли занять только часть ее. В конце концов, площадь поверхности сферы Дайсона в миллионы раз превышала площадь поверхности планеты Земля. Даже использование десятой части этой территории предоставило бы человечеству на несколько порядков больше места для жизни, чем оно когда-либо имело. Сфера могла улавливать каждый фотон, испускаемый главной звездой, но человечество вряд ли скиталось по всей поверхности сферы.

Ллойд – вернее, то, чем он стал, – все дальше и дальше уходил в будущее. Перед ним возникали все новые и новые картины.

Он думал о том, что ему когда-то сказала Митико: о Фрэнке Типлере и его теории. О физике бессмертия. О том, что все, кто когда-либо жил и когда-либо будет жить, в Точке Омега воскреснут для новой жизни.

Но теория Типлера была основана на предположении о том, что Вселенная не может расширяться до бесконечности, что она обладает достаточной массой и ее собственное притяжение со временем приведет к гравитационному коллапсу, так что все галактики сольются воедино. Одна эпоха сменяла другую, и стало ясно, что этого не произойдет. Да, Млечный Путь и его ближайшая соседка столкнулись, но даже целые галактики были ничтожно малы по сравнению с масштабами постоянно расширяющейся Вселенной. Расширение могло замедлиться, асимптотически приблизившись к нулю, но оно не могло прекратиться окончательно. Точка Омега никогда не будет достигнута, и другой Вселенной никогда не будет. Вот так-то. Одно-единственное изменение пространства-времени.