Текст книги "Вспомни, что будет"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Тео несколько секунд молчал. Потом спросил:

– В некрологе сказано, отчего я умер? – На мгновение он почувствовал даже что-то вроде радости из-за того, что новость о его смерти попала на страницы международных газет. Он чуть было не спросил, не было ли в газете сказано, что он лауреат Нобелевской премии. – Может быть, нужно проверить холестерин. Я умру не от инфаркта?

Кэтлин несколько секунд молчала.

– Гмм… Доктор Прокопидес, простите, но, видимо, мне нужно было выражаться точнее. Я прочла не некролог. Это было сообщение… – Она запнулась и судорожно сглотнула: – Сообщение о вашем убийстве.

Тео не в силах был вымолвить ни слова. Он мог бы переспросить, но какой смысл? Ему было двадцать семь, на здоровье он не жаловался. Он и сам несколько минут назад думал о том, что, по идее, не должен был умереть от какой-нибудь болезни всего через двадцать один год. Но… убийство?

– Доктор Прокопидес? Вы меня слышите?

– Да. – Пока слышал.

– Я… Мне очень жаль, доктор Прокопидес. Представляю, как вы потрясены.

Тео еще несколько секунд молчал. Наконец он обрел дар речи:

– А в этой статье, которую вы читали, было сказано, кто меня убил?

– Боюсь, нет. По всей видимости, это нераскрытое преступление.

– Ну а о чем же говорилось в этой статье?

– Я записала по памяти. Могу послать вам электронной почтой, но, думаю, будет лучше, если я вам прочту. Только поймите, это моя запись. За каждое слово не ручаюсь, но все же я записала достаточно точно. – Она помедлила, кашлянула и продолжила: – Заголовок был такой: «Застрелен физик».

«Застрелен, – подумал Тео. – Господи!»

Кэтлин Деврис продолжала:

– Дальше было написано: «Женева». А потом: «Теодосиос Прокопидес, греческий физик, работавший в ЦЕРНе, Европейском центре исследований элементарных частиц, был обнаружен сегодня застреленным. Прокопидес, получивший степень доктора философии в Оксфорде, был директором тачион-тардионного коллайдера в…»

– Повторите последние слова, – попросил Тео.

– «Тачион-тардионного коллайдера», – повторила Кэтлин Деврис. Слово «тахион» она произнесла неправильно: «тачион». Вместо «ч» должно было звучать «х». – Я раньше никогда не слышала этих слов.

– Такого коллайдера не существует, – сказал Тео. – По крайней мере, пока. Продолжайте, прошу вас.

– «…директором тачион-тардионного коллайдера в ЦЕРНе. Доктор Прокопидес проработал в ЦЕРНе двадцать три года. Мотивы убийства непонятны, но ограбление исключено. Бумажник доктора Прокопидеса был найден при нем. По всей видимости, физика застрелили вчера между полуднем и часом дня по местному времени. Расследование продолжается. У доктора Прокопидеса остались…»

– Да? Да?

– Простите, но больше я ничего не записала.

– Вы хотите сказать, что ваше видение оборвалось прежде, чем вы успели дочитать статью?

– Ну… не совсем так, – помолчав, ответила Кэтлин. – Остальная часть статьи на экране не поместилась, но вместо того чтобы нажать клавишу перелистывания страниц – я хорошо видела эту клавишу сбоку на устройстве для чтения, – я начала читать другую статью. – Она снова запнулась. – Мне очень жаль, доктор Прокопидес. Я… мне, живущей в две тысячи девятом году, было интересно, чем закончится статья, а вот мне, живущей в две тысячи тридцатом, похоже, было все равно. Я пыталась заставить ее… то есть себя, нажать на клавишу перелистывания страниц, но у меня ничего не вышло.

– Значит, вы не знаете, кто меня убил и почему?

– Мне очень жаль.

– А та газета, которую вы читали… Вы уверены, что она была свежая. Ну то есть номер был за двадцать третье октября?

– На самом деле нет. Там была… как вы это называете? Статус линии? Так вот, на самом верху страницы считывающего устройства, в статусе линии, было очень четко написано название газеты: «Звезда Йоханнесбурга», вторник, двадцать второе октября две тысячи тридцатого года. Значит, так сказать, это была вчерашняя газета, – сказала Кэтлин и, немного помолчав, добавила: – Мне очень жаль, что я оказалась в роли гонца, приносящего плохие вести.

Тео даже не нашелся, что ответить. Он пытался осознать все услышанное. С тем, что через двадцать один год он может умереть, смириться было очень тяжело. А уж думать о том, что кто-то его убьет, – и вовсе нестерпимо.

– Благодарю вас, мисс Деврис, – наконец произнес Тео. – Если вы вспомните еще какие-то подробности – какие угодно, – пожалуйста, дайте мне знать. Очень вас прошу. И то, что вы записали по памяти, пожалуйста, перешлите мне по факсу. – Он назвал номер факса.

– Обязательно перешлю, – сказала Кэтлин. – Простите меня. Вы, похоже, очень славный молодой человек. Надеюсь, вам удастся выяснить, кто это сделал… то есть кто собирается это сделать. Тогда вы сможете придумать, как этого избежать.

6

Было уже около полуночи. Ллойд с Митико шли по коридору.

– Эй, Ллойд! – послышался голос Джейка Горовица из открытой двери кабинета. – Зайдите-ка, посмотрите.

Они вошли в кабинет. Джейк стоял напротив телевизора. На экране была рябь от помех.

– Снег, – констатировал Ллойд, остановившись рядом с Джейком.

– Именно.

– А какой канал ты пытаешься настроить?

– Никакой. Я пытаюсь просмотреть запись.

– Какую запись?

– В данном случае это запись с камеры наблюдения, установленной на главной проходной комплекса ЦЕРНа. – Джейк вытащил кассету и вставил в плеер другую. – А вот эта кассета с записью камеры наблюдения «Микрокосм». – Он нажал кнопку воспроизведения, и на экране снова заплясали «снежинки».

– А с плеером все в порядке? Какая система воспроизведения?

В Швейцарии пользовались системой PAL, и, хотя большая часть видеомагнитофонов имела функцию переключения систем, несколько плееров в ЦЕРНе работали только в системе NTSC.

– Все в порядке, не сомневайтесь, – кивнул Джейк. – Я тут немного покопался и все выяснил. И вообще: большинство видеомагнитофонов показывают голубой экран, если нет видеосигнала.

– Значит, если система правильная, что-то не так с пленками, – нахмурился Ллойд. – Может быть, все же был какой-то электромагнитный импульс, связанный с… с тем, что произошло. Из-за этого запись могла стереться.

– Я сначала тоже так подумал, – ответил Джейк. – Но посмотрите на это.

Он нажал на пульте кнопку обратной перемотки. «Снег» на экране заплясал быстрее. В правом нижнем углу экрана появились буквы «REV», означающие перемотку. Эта аббревиатура была стандартной для большинства европейских языков. Примерно через минуту неожиданно появилась картинка, демонстрирующая экспозицию «Микрокосм», предназначенную для демонстрации основ физики элементарных частиц туристам. Джейк отмотал ленту еще немного назад и убрал палец с кнопки.

– Видите? – сказал он. – Эта запись сохранилась. Смотрите на табло времени.

В центре экрана, ближе к нижнему краю, на изображение была наложена полоска таймера. Цифры быстро менялись: 16:58:22, 16:58:23, 16:58:24.

– До явления осталось примерно полторы минуты, – заметил Джейк. – Если бы был электромагнитный импульс, то тогда стерлись бы и остальные записи.

– И что ты этим хочешь сказать? – спросил Ллойд. – Что «снег» на пленке появляется точно в начале явления?

– Да. А возобновляется видеосигнал через одну минуту и сорок три секунды. И на всех кассетах одна и та же картина. Минута и сорок три секунды статики.

– Ллойд, Джейк, скорее сюда! – раздался голос Митико.

Джейк с Ллойдом обернулись и увидели, что она стоит на пороге и машет им рукой. Они побежали следом за ней в соседнее помещение – комнату отдыха, где все еще был включен телевизор. Шел выпуск новостей Си-эн-эн.

– …И конечно, сотни тысяч видеозаписей были сделаны за тот период, когда сознание людей пребывало в другом месте, – рассказывала ведущая Петра Дэйвис. – Были включены камеры наружного наблюдения, у кого-то работали домашние видеокамеры, велись записи на телестудиях, включая Си-эн-эн – от нас требуют архивирования всех программ, выходящих в эфир. Мы предполагали, что на всех видеоносителях зафиксируется момент, когда люди лишаются сознания, падают на землю…

Ллойд и Джейк переглянулись.

– Но, – продолжала Дэйвис, – ни один носитель видеоинформации ничего не показывает. Вернее, нет ничего, кроме «снега» – черных и белых вспышек, скачущих по экрану. Насколько мы можем судить, все видеозаписи, сделанные в мире за время Флэшфорварда, показывают «снег» на протяжении одной минуты и сорока трех секунд. Наши прочие записывающие устройства, типа подключенных к метеорологическим приборам, которыми мы пользуемся для составления прогнозов погоды, за этот самый период не записали ничего. Если у кого-то, кто смотрит эту передачу, сохранились видеозаписи с картинкой, относящиеся к этому промежутку времени, нам хотелось бы об этом узнать. Вы можете позвонить нам бесплатно по телефону…

– Невероятно, – произнес Ллойд. – На самом деле интересно, что происходило в это самое время.

– Не то слово, – кивнул Джейк.

– «Флэшфорвард», так она сказала? – пробормотал Ллойд. – То есть «быстрая перемотка вперед». Неплохое название.

– Да, – снова кивнул Джейк. – Уж получше «катастрофы в ЦЕРНе» или еще чего-нибудь в таком роде.

– Согласен, – нахмурился Ллойд.

Тео откинулся на спинку кресла. Забросив руки за голову, он смотрел на созвездия дырочек в звукоизоляционных панелях на потолке и думал о том, что рассказала ему Кэтлин Деврис.

Можно было узнать о собственной смерти от несчастного случая. Но это было не то. Если бы тебя предупредили о том, что ты погибнешь под машиной тогда-то и там-то, ты мог просто постараться не оказаться в это время на этом месте, и – voila! – избежал бы гибели. Но если кому-то чертовски захотелось тебя прикончить, это рано или поздно случилось бы. Кстати, в йоханнесбургской газете точное место его гибели не было названо, только дата – 21 октября 2030 года… Нет, этого определенно мало для того, чтобы он мог спастись.

«У доктора Прокопидеса остались…»

Кто мог у него остаться? Его родители? Папе к тому времени уже будет восемьдесят два, а маме – семьдесят девять. Несколько лет назад у отца Тео был инфаркт, но потом он старательно следил за уровнем холестерина, отказался от саганаки [17]17
  Саганаки – традиционное греческое название блюд, в которых сыр – один из главных ингредиентов. (Прим. ред.)


[Закрыть]и салатов с брынзой, которые так любил. Да, его родители вполне могли дожить до того времени.

Как папа воспримет известие о его гибели? Ведь, по идее, отец не должен пережить сына. Может быть, он решит, что уже достаточно пожил на свете, и умрет через несколько месяцев, оставив маму одну доживать свой век? Конечно, Тео надеялся, что через двадцать один год его родители будут живы, но…

«У доктора Прокопидеса остались…»

…жена и дети?

Обычно именно так пишут в некрологах. Жена… Может быть, Антоула, милая гречанка. Папа был бы рад.

Но только…

…но только Тео не был знаком ни с одной милой гречанкой. И вообще – ни с одной милой девушкой любой национальности. По крайней мере… у него мелькнула мысль, но он тут же ее прогнал… по крайней мере, ни с одной незамужней.

Он всецело посвятил себя работе. Сначала старался как можно лучше окончить школу, чтобы поступить в Оксфорд. Потом – диссертация. Потом – соискание должности в ЦЕРНе. О, женщины у него, конечно, были: школьницы-американки в Афинах, интрижки на одну ночь со студентками в Оксфорде, а однажды, в Дании, он даже подцепил проститутку. Но он всегда думал, что еще не время для любви. Для любви, женитьбы, детей.

Но когда наступит это время?

На самом деле ему было интересно, не будет ли статья начинаться словами: «нобелевский лауреат». Статья такими словами не начиналась, но все же ему было интересно. «Лауреат Нобелевской премии» – это означало бессмертие. Это означало, что его будут помнить вечно.

В результате эксперимента на БАК, который они с Ллойдом разрабатывали несколько лет, должен был быть получен бозон Хиггса. Если бы они получили эту частицу, им непременно дали бы Нобелевскую премию. Но прорыва они не совершили.

Конкретного прорыва. Как будто Тео удовлетворился бы одним прорывом.

Через двадцать один год его не будет в живых. Кто его вспомнит?

Просто безумие. Невозможно поверить.

Он был Теодосиосом Прокопидесом. Господи! Он был бессмертным.

Естественно. Безусловно. Какой двадцатисемилетний человек не считает себя бессмертным?!

Жена. Дети. Наверняка в некрологе было сказано о них. Если бы только мисс Деврис перешла на следующую страницу, она бы увидела их имена. Может быть, даже был бы указан их возраст.

Стоп!

Сколько страниц бывает в типичной городской газете? Допустим, двести. А читателей сколько? Стандартный тираж крупной ежедневной газеты может составлять полмиллиона экземпляров. Правда, Деврис сказала, что читала вчерашнююгазету, но ведь могло быть так, что не она одна читала эту статью за время двухминутного пребывания в будущем.

Кроме того, Тео, по всей видимости, должны были убить здесь, в Швейцарии. Статью предваряла строчка, говорившая о том, что сообщение поступило из Женевы, и все-таки материал был напечатан в южноафриканской газете. Значит, эта новость могла быть отражена и в других газетах по всему миру и, возможно, в этих изданиях были изложены другие факты. Наверняка в «Трибюн де Женев» статья была более подробная. Сотни, а может быть, и тысячи людей имели возможность прочесть о его смерти.

Он мог обратиться к ним через Интернет и газеты. Он мог узнать больше и выяснить, правду ли ему сказала эта женщина, Кэтлин Деврис.

– Вот, посмотрите, – сказал Джейк Горовиц и положил датапад на письменный стол Ллойда. Экран показывал веб-страницу.

– Что это?

– Данные Геологической службы США. Показания сейсмографов.

– И что?

– Поглядите на сегодняшние показания. Вот здесь, раньше.

– О господи!

– Именно. Почти две минуты, начиная с семнадцати ноль-ноль по нашему времени, датчики абсолютно ничего не регистрировали. Иначе говоря, они регистрировали нулевые показатели, а это невозможно. Земля постоянно хоть немножко, но дрожит – даже от приливных взаимодействий с Луной. Это как с видеокамерами: никаких видеозаписей того, что на самом деле происходило за эти две минуты. А еще я проверил данные национальных метеослужб. Приборы, измеряющие скорость ветра, температуру воздуха, атмосферное давление и так далее, – все эти приборы за время Флэшфорварда не записали ничего. НАСА и ЕКА [18]18
  ЕКА – Европейское космическое агентство. (Прим. ред.)


[Закрыть]также зарегистрировали двухминутную «мертвую» зону.

– Но как такое может быть? – спросил Ллойд.

– Понятия не имею, – ответил Джейк и провел рукой по рыжей шевелюре. – Но как-то так получилось, что все камеры, все датчики, все записывающие приборы в мире просто перестали что-либо регистрировать во время Флэшфорварда.

Тео сидел за столом в своем кабинете. На мониторе стояла пластмассовая фигурка Дональда Дака. Глядя на мультяшного героя, Тео размышлял о том, как лучше выразить то, что ему хотелось сказать. Он решил, что лучше всего написать прямо и просто. В конце концов, ему предстояло поместить информацию в форме рекламного объявления в сотнях газет по всему миру, и это могло влететь в копеечку, если он не будет лаконичен. У Тео имелись три клавиатуры: французская, английская и греческая. Он воспользовался английской:

Теодосиос Прокопидес, уроженец Афин, работающий в ЦЕРНе, будет убит в понедельник, 21 октября 2030 г. Если ваше видение было как-то связано с этим преступлением, пожалуйста, напишите по адресу: [email protected].

Сначала он решил на этом остановиться, но потом добавил еще одну строчку:

Надеюсь предотвратить собственную смерть.

Тео мог сам перевести свое сообщение на греческий и французский. Теоретически перевод можно было сделать с помощью компьютера, но за время работы в ЦЕРНе он успел узнать, насколько неточными бывают компьютерные переводы. Он до сих пор помнил о жутком инциденте на рождественском банкете. Он решил, что обратится за помощью к коллегам из ЦЕРНа, а также узнает у них, какие газеты в каких странах самые популярные.

Но одно он должен был сделать немедленно: отправить свое сообщение на несколько новостных сайтов. И он это сделал. А потом отправился домой спать.

Наконец в час ночи Ллойд и Митико покинули ЦЕРН. «Тойоту» Митико они и на этот раз оставили на парковке.

Митико работала на компанию «Сумитомо электрик». Она была инженером, специалистом по сверхпроводимости. Ее отправили в длительную командировку в ЦЕРН. У компании «Сумитомо» ЦЕРН приобрел ряд компонентов для БАК. Работодатели сняли для Митико и Тамико прекрасную квартиру на правом берегу Женевского озера. Ллойду платили поменьше и жилье не оплачивали. Он снимал квартиру в городке Сен-Жени. Ему нравилось работать в Швейцарии, а жить во Франции. По территории ЦЕРНа пролегал участок границы, которую сотрудники могли беспрепятственно пересекать. Никто не просил их предъявить паспорт.

Ллойд снял уже меблированную квартиру в доме, построенном сорок лет назад. Он работал в ЦЕРНе уже два года, но не считал эту квартиру своим домом. Мысль о том, чтобы приобрести обстановку, а потом перевезти ее в Канаду, казалась ему нелепой. Мебель в его квартире была немного старомодной. На вкус Ллойда, слишком много резьбы и завитушек. Но по крайней мере, предметы обстановки неплохо сочетались между собой по цвету: темное дерево, ковер кирпичного цвета, темно-красные стены.

В квартире было уютно, так как комнаты казались меньше, чем были на самом деле, и тепло от электрических радиаторов. Но никакой душевной привязанности к этому жилью Ллойд не испытывал. Он ни разу не был женат, никогда ни с кем подолгу не жил под одной крышей. С тех пор как Ллойд покинул родительский дом, он сменил одиннадцать адресов. Однако сегодня сомнений, где лучше переночевать, не было: он и Митико поехали к нему. В женевской квартире все напоминало о Тамико.

Они вошли в дом и сели на диван. Ллойд обнял Митико за плечи и попытался утешить.

– Мне так жаль, – вздохнул он.

Лицо Митико распухло от слез, которые то и дело наворачивались на глаза. Она едва заметно кивнула.

– Никто не мог этого предвидеть, – сказал Ллойд. – Это невозможно было предотвратить.

Митико покачала головой.

– Что я за мать? – простонала она. – Увезла дочь на другой конец света, разлучила с бабушками и дедушками…

Ллойд промолчал. Что он мог сказать? Что на самом деле это было замечательно? Что для любого ребенка учеба в Европе – это просто мечта? Безусловно, Митико поступила правильно, взяв дочку с собой в Швейцарию.

– Пожалуй, лучше все-таки попробовать позвонить Хироси. – Митико имела в виду бывшего мужа. – Узнать, получил ли он письмо по электронной почте.

Ллойд хотел было сказать, что Хироси вряд ли проявит больше интереса к дочери теперь, когда она умерла, поскольку при жизни Тамико он не особенно ею интересовался. Ллойд никогда не встречался с Хироси, но заочно ненавидел его, потому что этот человек не раз огорчал Митико. У Ллойда болезненно сжималось сердце, когда он думал о том, что Митико несколько лет прожила без улыбки, без радости. Кроме того, если не кривить душой, он ненавидел Хироси и за то, что тот был первым мужчиной в жизни Митико. Но Ллойд ничего не сказал. Он нежно погладил густые черные волосы любимой.

– Он не хотел, чтобы я ее сюда увозила, – всхлипнула Митико. – Он хотел, чтобы она осталась в Токио, чтобы училась в японской школе. – Митико смахнула слезы. – В правильной школе. – И, немного помолчав, добавила: – Если бы я только его послушала…

– Это явление было глобальным, – тихо произнес Ллойд. – В Токио она была бы не в большей безопасности, чем в Женеве. Ты не должна себя винить.

– Я не виню себя, – покачала головой Митико. – Я…

Она умолкла. И Ллойду показалось, что она вот-вот скажет: «Я виню тебя».

Митико приехала работать в ЦЕРН не для того, чтобы быть рядом с Ллойдом, но, конечно, они оба понимали, что именно из-за него она решила остаться. Она обратилась в «Сумитомо» с просьбой позволить ей работать здесь и после установки приобретенного у компании оборудования. Первые два месяца Тамико жила в Японии, но, как только Митико решила задержаться в Швейцарии, она договорилась с родственниками, чтобы Тамико отправили в Швейцарию.

Ллойд полюбил Тамико. Он знал, что быть отчимом нелегко, но с Тамико они ладили. Не все дети радуются, когда после развода мать или отец находят новых партнеров. Родная сестра Ллойда бросила своего друга, так как он пришелся не по вкусу ее маленьким сыновьям. Но Тамико однажды сказала Ллойду, что он ей нравится, потому что благодаря ему мама улыбается.

Ллойд посмотрел на невесту. Она была такой печальной. «Сможет ли она когда-нибудь снова улыбаться?» – подумал он. Ему самому хотелось плакать, но мужское самолюбие не позволяло плакать, пока плакала Митико. Он старался держаться.

Ллойд гадал, как случившееся скажется на их отношениях. Ведь они собирались вот-вот пожениться. Он сделал Митико предложение, потому что любил ее всем сердцем. И у него не было сомнений в том, что она его тоже любит, но все же… Все же у нее могли быть и другие причины желать этого брака. Какой бы современной, какой бы эмансипированной женщиной она ни была (по японским меркам, Митико была сверхсовременной), все равно она должна была искать отца для своего ребенка – того, кто помог бы ей вырастить Тамико.

Но неужели Митико действительно выбирала нового мужа, как товар на рынке? Нет-нет, им было потрясающе хорошо вместе, но… Но многие пары замечательно жили вместе, не оформляя брак, не связывая себя обязательствами. Захочет ли она теперь выйти за него?

И кроме того, существовала другая женщина, которая предстала перед Ллойдом в видении. Доказательство – яркое и убедительное…

Брак родителей Ллойда закончился разводом. Неужели и он расстанется с Митико?