Текст книги "Секретарь Королевского Отбора (СИ)"

Автор книги: Рина Рэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Добрый день, эсса, – вошедшие вместе Аттор и герцог Лэ Эсти бесцветно– вежливыми голосами одновременно поприветствовали меня. Выражения их лиц тоже на удивление было одинаково равнодушными.

– Добрый день, лэстры, – почти прошептала я.

Просто эрж какой добрый, да!

Десятки, сотни или даже тысячи вариантов того, что все это значит, молнией пролетели в сознании, чтобы вспыхнуть и потухнуть, разбившись об одну нелепую мысль – хорошо, что я сижу.

Вторая мысль была еще нелепее – хорошо, что я сегодня красивая.

Кто-то из учителей этикета однажды сказал, что выглядеть красивой, когда у тебя все плохо – это и есть истинное воспитание. Вот сегодня он мог бы мной гордиться. Все было плохо. Я выглядела красивой.

Но именно уроки этикета удерживали меня сейчас от какого-нибудь неуместного поступка. Например, от желания хихикнуть – ситуация то совсем бредовая. Неужели Аттор спас меня от одного костра, чтобы засунуть в другой?

Надеюсь, ему будет хоть немного жаль одну доверчивую глупышку?..

Кстати, не менее неуместное желание громко спросить его об этом прямо здесь и сейчас, тоже свербило где-то в мозгу. А, точнее, в том месте, которым я, кажется, думала все время. Вряд ли это был мозг…

Агонию здравого смысла прервало выступление герцога. Наряженный в пурпурную мантию, седой хрыч как-то по-птичьи склонил седую голову, как-то устало улыбнулся и как– то совершенно неожиданно для меня произнес:

– Эсса Суак. Позвольте от лица распорядителей Отбора и от себя лично принести вам глубочайшие искренние извинения. И заверить, что к покушению эссэра Тэрэсса Рика на вашу жизнь и честь, как и к поступку графа Онгерда лэ Ррэка мы не имеем никакого отношения.

Я перевела взгляд на Аттора – маска невозмутимости, как всегда, была ему к лицу.

Что происходит?

Хорошо, что я сижу.

***

Через пару минут за столиком на террасе мы сидели уже втроем. Извинения я приняла, просто не понимая, как вообще на них реагировать и могу ли я от них отказаться. Теперь герцог хотел дать подробные объяснения, а Аттор, на правах хозяина дома, пригласил всех к столу – собственно, усадил за тот, где уже сидела я, себя и Лэ Эсти.

Я старалась не пялиться ни на кого и всеми силами держала лицо и осанку. Набраться терпения и не пристать немедленно с расспросами – не к герцогу, а к Аттору – мешало, кажется, только все то же воспитание. Ну и лишние глаза и уши.

Ведь, чтобы ни говорил Лэ Эсти, опасаться и почти ненавидеть его меньше я не стала. Почти наверняка именно этот неприятный мне старик, внимательно разглядывающий сейчас залитую солнцем террасу и отцветающий розовый сад выцветшими глазами, и был тем, из– за кого я и Хейли страдали каждое утро. Сомневалась я в этом совсем немного и только потому, что помнила слова Эйтана.

Понимала, что могла, устроила бы герцогу совсем другой разговор. Но пока ни сил, ни права, ни полномочий у меня не было. И я, собрав в кулак всю имеющуюся у меня волю, приготовилась слушать то, что он собирался рассказать сам, старательно глуша беснующуюся в душе бурю.

Но тут наше общее внимание привлек тихий стук вновь раскрывшейся двери: впустившей на террасу сосредоточенную и собранную Финэ. Следом за ней по воздуху вплыла череда серебристых подносов. На них белоснежными боками сияли фарфоровые клоши, скрывающие тарелки с их содержимым, и хрустальные бокалы, блики от которых мелкой россыпью разлетались вокруг и слепили глаза.

Это появление заставило всех, даже меня, как бы я не хотела обратного, отложить разговор в сторону и с интересом следить за домохозяйкой. А та подняла руки на уровень груди и, как опытный музыкант, принялась выводить ими разные пассы, концентрируя на кончиках полноватых пальцев с аккуратным перламутровым полукруглым маникюром разноцветные огоньки силы.

Будучи низкородной, Финэ не могла сама создавать большие потоки магии. Не без усиливающего их предварительного плетения. Но для поварского навыка этого не требовалось. Зато для него были нужны точность, концентрация и умение одновременно управлять несколькими предметами. И с этим она справлялась прекрасно. Гораздо лучше, чем, например, я, которой всегда было проще использовать сырую силу, чем делать «тонкую работу».

И вскоре мы наблюдали, как специально для нас и на наших глазах Финэ создает настоящий шедевр кулинарного искусства.

Подносы плавно опустились на стол: три небольших по краям, один огромный в центре – на нем, кроме прочего, стояла пыльная бутылка вина из темного стекла, закупоренная красным сургучом. Следующим взмахом рук Финэ убрала с тарелок колпаки: те резко взлетели вверх и, мелодично звякнув друг от друга, замерли где-то над головами причудливым цветком. Еще пара резких движений ее пальцев – и в воздух плавно поднялись чистые сырые овощи, цитрусы и большой кусок красного рыбного филе. Их тонкие ароматы вплелись в разлитое в воздухе благоухание шиповника и немного раздразнили аппетит.

Несколько следующих переборов магией – и вокруг рыбы затанцевали крупинки душистых молотых специй, втираясь в нежное мясо, которое, казалось, само подставляло бока. Затем пряное филе, кружа, как в вальсе, опустилось на большое белоснежное блюдо. Сверху на рыбу тут же пролился настоящий дождь из сока фруктов, от чего в воздухе резко запахло цитрусом и даже на языке слегка защипало от этой приятной кислоты. А из-за следующих движений рук Финэ стремительно взлетевшие вверх ножи нарезали, шинковали и смешивали в воздухе овощи. При этом внизу на блюде медленно и равномерно запекалась рыба, опутанная переливающимся радугой, как мыльный пузырь, коконом магии.

Она подрумянивалась и истекала шипящим соком, пыхала жаром и дразнила носы и желудки усиливающимся ароматом: с каждой секундой более густым и заманчивым. И, несмотря на нервозность, что я испытывала, я вновь вспомнила о голоде. Мужчины рядом тоже молча гипнотизировали готовящееся блюдо.

А Финэ продолжала творить волшебство, создавая из овощей на тарелках причудливые картины. Причем для каждого это было нечто уникальное: у меня что-то напоминающее горный хребет, укрытый снегами, у Аттора – лес и поля, а у герцога – берег реки. И только когда последняя овощная крупинка заняла свое место, а рыба покрылась хрустящей золотистой корочкой, Финэ двумя резкими взмахами убрала от наших глаз все лишнее и вернула колпаки обратно. При этом те сперва плавно протанцевали в воздухе, а затем совершенно бесшумно опустились на тарелки, спрятав угощение.

Мы разразились вежливыми дружными аплодисментами. На что домохозяйка сдержанно поблагодарила нас, пожелала приятного аппетита и быстро ушла.

На секунду на террасе повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь доносимым с сада щебетом и птиц и жужжанием насекомых.

Но Аттор быстро нарушил ее, откупорив бутылку и сняв клоши с тарелок и блюда. Еще пара его манипуляций – и в моем бокале плескалось и искрилось в хрустальных гранях изысканное белое вино, а на тарелке истекал ароматным соком кусок красной рыбы.

Еще некоторое время мужчины потратили на обслуживание себя, после чего мы все сосредоточились на обеде. Голод и здравый смысл победили бурлящее во мне желание немедленно узнать, что же еще хочет рассказать герцог, и я даже сумела насладиться чудом магической кулинарии.

Но вскоре тарелки опустели, и когда Финэ забрала их и поставила перед нами новую порцию свежих булочек и напитков, Лэ Эсти сам вернулся к прерванному разговору. В какой– то момент он откинулся на кресло и, сложив руки пикой, посмотрел на меня так, будто собирался препарировать. Я вернула взгляд, сдерживая что-то темное и склизкое, вновь заворочавшееся в груди.

– Эсса, вы должны нас понять, – герцог улыбнулся одними губами. – Ваше появление в рядах невест вскрыло проблемы, о существовании которых мы даже не могли предполагать. И эти проблемы все еще требуют решения по причинам, которые я никак не могу вам озвучить. Но, возможно, вы и сами прекрасно их знаете.

– Почему Ваша Светлость думает, что я их знаю?

– О, дорогая моя эсса. К чему это кокетство? – он неприятно усмехнулся уголком сморщенного рта, от чего холодные мурашки пробежали по моей спине. – Слишком многое указывает на то, что у вас особое положение на Отборе.

– Я все еще не понимаю Вас, лэстр.

– Ну, раз вы хотите, чтобы это озвучил – я озвучу, – он отхлебнул чай, не сводя с меня все того же непонятного взгляда, и продолжил: – Итак, цвет вашей метки. Он определенно радует Ее Величество королеву Яретту. Ведь это именно она настояла на отличительном знаке для таких девушек, как вы.

Почему-то это прозвучало не очень уважительно. Как будто все идеи королевы герцог не одобрял настолько, что даже не мог скрыть этого в разговоре с ее возможной протеже. И я невольно бросила быстрый взгляд на Аттора – понять, как к такому тону относится он. Но гостеприимный хозяин, казалось, равнодушно рассматривал жужжащую у нас над головами пчелу и самим разговором не интересовался.

Это злило. Но заострять на этом внимание было некогда – герцог продолжал свой странный монолог.

– Второй признак вашего особенного статуса, эсса – это личный запрет Его Милости короля Натара Пятого Лэ Виртэ, на то, чтобы никто не пытался искать ответа на вопрос «кто вы?». Конечно, под тем документом есть еще подпись лэстора Лэс Реми. Но мы-то с вами понимаем, что в отличие от короля, он на службе и делает то, что ему велят.

В этот раз я все-таки удержалась от еще одного взгляда на Аттора. Хватит. Пусть и дальше рассматривает пчел. Если ему не противно от скользящих тут и там двузначностей, его проблемы.

– Ну и, конечно же, – продолжил герцог, вдруг меняя тон голоса до вкрадчивого, – ваша работа на разведку, опять же, заметьте, эсса, одобренная самим королем. Пусть и в рамках Отбора. Но ведь именно вы все эти дни наравне с нами решали, кто из невест должен остаться, а кто – покинуть шоу. Так что? Вы, эсса, все еще будете утверждать, что ваше положение не особенное? Так что, несомненно, вы не просто одна из самых интересных участниц Отбора. Вы та, кого я, возможно, вскоре смогу называть своей королевой.

Дышать я перестала гораздо раньше этих слов. Нет, я знала, что обо мне думают невесты и кем они меня считают. Но то, что для распорядителей все выглядит так – это стало открытием. И не самым приятным.

Однако кое-что здесь все равно никак не срасталось.

– Ваша Светлость, если Вы утверждаете, что я потенциально важная фигура, почему же ни секретари Отбора, ни пресса не спешит проявить ко мне хоть каплю уважения? А от Вашего лица, извините, от лица распорядителей, мне к тому же дарят крайне двусмысленное платье.

Почему же вы сами сейчас, Ваша Светлость, так странно общаетесь со мной?

– Да, я понимаю, эсса, – он как-то снисходительно кивнул. – Со стороны это выглядит немного неправильно. Но, поймите, по тем же самым причинам, которые я никак не могу озвучить, мы все еще не можем объявить на весь мир истинное значение цвета меток. И все девушки с красными знаками все еще считаются фаворитками. Поэтому запретить журналистам или кому бы то ни было негативно отзываться в вашу сторону пока невозможно.

И Вас это, судя по всему, совсем не огорчает…

– Хорошо, Ваша Светлость. Я это поняла. Но платье.

– А платье – это решение распорядителей Отбора и пиар-отдела. Мы же все знаем, что вас с Отбора никто не уберет. Вот мы и хотим подготовить будущую принцессу или королеву к любым сложным ситуациям. А пиар-отдел, к тому же, заинтересован в высоких рейтингах шоу. Поэтому вокруг вас было решено создать еще больше шума.

Я прямо посмотрела в его ехидно поблескивающие бесцветные глаза. Куда уж больше?

– И поэтому такое вызывающее платье?

– Именно. Но никто и представить не мог, что, во-первых, вы получите подарок от принца Эйтана, и что, во-вторых, на графа Лэ Ррэка будет наложен ментальный приказ с целью опорочить вас. Кто бы ни был вашим покровителем, на Отборе явно есть силы, которые против вас. И у этих сил, судя по ночным событиям, большие возможности.

Скажите, вы не думаете, кто бы это мог быть?

Вы?

Но ответила я, конечно же, другое.

– Нет, Ваша Светлость. У меня нет никаких идей. И я не совсем понимаю, что случилось ночью. А еще я бы хотела знать, что с эссэром Риком. Как он?

Старик кинул в меня острым взглядом, пряча в морщинах губ неприятную усмешку.

– А что вам, эсса, известно о ночном происшествии?

– Только то, Ваша Светлость, что я уже рассказала лэстору Лэс Реми, – я кивнула на Аттора, который наконец-то заинтересовался нашим разговором и теперь внимательно слушал его.

– И больше ничего?

– Ничего.

Мужчины обменялись быстрыми взглядами. Потом герцог все-таки продолжил.

– Ваш бывший коллега получил такой же ментальный приказ, как и граф Лэ Ррек. Он пытался противиться ему, поэтому его магия стала нестабильной. А когда голем вмешался, произошел взрыв и пожар. Ну а дальше с эссэром Риком случилось тоже, что с и графом Лэ Ррэком, – герцог еще раз переглянулся с Аттором. Тот смотрел на него в ответ очень тяжело. Мне не понравилось это.

Предчувствие очень плохой новости заполнило легкие, не давая вздохнуть.

Вопрос требовал смелости.

– И что с ним случилось, Ваша Светлость?

– Он умер.

Глава 12

Аттор

Зелья помогали оставаться бодрым, хотя тело ныло от усталости. Ну а кипящая от ярости кровь прекрасно сохраняла ясность ума.

Аттор давно не был таким злым, как сегодня. И это при том, что сам день он мог считать удачным. Он успел везде и сделал все, что хотел и даже больше. Кого нужно, спас. Кому нужно, заткнул рты. Даже прессе вовремя скормил удобную версию ночных событий. Поэтому хоть о пожаре, конечно же, узнал весь мир, а часть записей с моментом взрыва дома, обвалом и довольно эффектным, чего уж скрывать, появлением главы разведки показали по всем трансляциям, для всех – это была не подстава КР Лиора, а грамотно проведенная операция по ловле убийцы принцессы.

Ну а то, что на роль псевдо-убийцы выбрали бывшего коллегу эссы Суак, у которого на день смерти Лоди имелось твердое алиби, знать никому было не нужно. Особенно герцогу Лэ Эсти.

Аттор больше вообще не доверял бывшему учителю и кумиру. У него появилось на это слишком много причин. Например, то же нападение голема, которого Энабетт забавно назвала Лоло, на охрану.

Сам по себе голем это сделать не мог. Ему нужно было или получить специальный приказ, или понять, что охранники собираются навредить девушке. Аттор видел записи – стражи патрулировали сектор по всем правилам и вредить никому не собирались. Просто голем, охранявший дом, вдруг почему-то решил оставить пост, найти стражей и напасть на них, за раз разрядив все вложенные артефакты. И именно в этот момент в самом доме кто– то открывал портал – его стальной отблеск в окнах спальни Энабетт был хорошо виден даже в миражах.

Отдать приказ голему и создать портал в личные покои девушки могло очень небольшое число людей. Дома невест осматривали только распорядители Отбора. Значит, портал был на их совести, если только Энабетт не врала: что не открывала его сама. А то, что она не врала, Аттор узнал от Тэрэсса. Было жаль, что обессиленный борьбой с ментальным приказом, Тэрэсс не мог дать нормального ответа. Но то, что он напал на спящую девушку, тот все-таки подтвердил.

Голем же и вовсе подчинялся приказам только семерых: королевской семье, Аттору и герцогу Лэ Эсти – бывшему главе разведки и нынешнему главе распорядителей. Не веря в такие совпадения, Аттор пригласил герцога к себе якобы для разъяснения щекотливой ситуации с платьем эссы Суак. И он не просто так при этом разыгрывал доверчивого ученика, не обращая внимания на плохо скрываемый ехидный тон герцога и его многозначные замечания. Хотя это иногда было очень сложно сделать.

Расслабленный информацией о смертях графа Лэ Ррека и эссэра Рика, о которых Аттор отчитался еще с самого утра, герцог выглядел довольным. А легкое зелье болтливости, которое верная Финэ по просьбе Аттора незаметно добавила в гарнир Его Светлости, неплохо развязало ему язык. Но так как позже герцог будет помнить все, что говорил и делал, Аттору нельзя было выдавать себя и задавать слишком провокационные вопросы. И он молчал. Хотя иногда такое молчание требовало от него слишком много контроля. Но Энабетт прекрасно справлялась с допросом Лэ Эсти, даже не зная, что она делает.

Аттору же оставалась немногое. Слушать, запоминать и поражаться, каким дураком он все это время был. А еще радоваться тому, что герцог уверен, что контракт девушки с Камнем Выбора, ее работа на разведку и запрет для прессы – это инициатива короля. Вот Его Величество удивился бы, если бы узнал.

И пока разговор складывался наилучшим для Аттора образом, он не вмешивался. Наслаждался пищей, рассматривал пчел, делал вид, что витает в облаках… Но вот прозвучал вопрос, которого он ждал, но опасался. Ведь ответ на него огорчит Энабетт. А после ночных происшествий хотелось поберечь девушку. В конце концов, он же должен заботиться о самочувствии своих подчиненных, ведь так?

Но вопрос о судьбе Тэрэсса был задан.

– Как он?

И Аттор понял, что дальше изображать безразличие к разговору не сможет. Да и выражение лица герцога после этого вопроса требовало отдельной расшифровки. Слишком насмешливое.

Как будто герцог уверен, что Энабетт итак знает ответ на свой вопрос…

Как будто он подозревает ее в этом…

– А что вам, эсса, известно о ночном происшествии?

– Только то, Ваша Светлость, что я уже рассказала лэстору Лэс Реми.

– И больше ничего?

– Ничего.

Аттор на мгновение поймал быстрый колкий взгляд Его Светлости.

– Ваш бывший коллега получил такой же ментальный приказ, как и граф Лэ Ррек. Он пытался противиться ему, поэтому его магия стала нестабильной. А когда голем вмешался, произошел взрыв и пожар. Ну а дальше с эссэром Риком случилось тоже, что с и графом Лэ Ррэком, – герцог еще раз переглянулся с Аттором. В бесцветных глазах старика плескалась злая насмешка.

Неужели он действительно подозревает Энабетт? Но если это не он и не она… To кто?

– И что с ним случилось, Ваша Светлость? – прозвучало со страхом.

– Он умер.

На мгновение на террасе все замерли. Старик, наслаждающийся эффектом с мерзкой улыбочкой на бледных губах. Девушка, широко распахнувшая глаза. И Аттор, не сводящий с нее взгляда.

Уже по-летнему яркое солнце теплыми лучами гладило кожу, ласковый ветер осторожно перебирал листья шиповника и разносил его аромат, где-то совсем рядом жужжали пчелы,

– Не может быть, – одним губами прошептала Энабетт, теряя сознание под отчетливое хмыканье Его Светлости.

Нет, нельзя было допускать этого вопроса. Нельзя.

– Финэ, воды и нюхательной соли! – приказал Аттор, под пристальным вниманием герцога забирая обмякшую девушку со стула на руки и занося в дом – прохлада и тень ей сейчас будут полезнее жары и солнца. Тяжесть ее тела приятно оттягивала руки, даже несмотря на усталость.

Усадив Энабетт на софу в прихожей и, увидев, что девушка приходит в себя, Аттор услышал рядом с собой осторожный глухой стук женских каблучков.

– Давай соль и воду, – протянул он руку, не оглядываясь.

– О чем ты, дорогой мой? – спросил мелодичный женский голос.

Аттор резко обернулся.

Ирия.

Какого эржа?

Энабетт

Перед глазами все плыло, а тело все еще помнило прикосновения теплых рук Аттора, стоящего сейчас рядом с нечитаемым выражением лица и смотрящим не на меня, а на женщину, от появления которой мне стало совсем неуютно.

Лэста Ирия-как-ее-там…

Как всегда – идеально красивая. Атласная черная кожа, гладкие черные волосы, собранные в элегантную прическу, длинные серьги из белого металла, подчеркивающие контуры высокой шеи, смелое ярко-розовое платье, облегающее крутобедрую и пышногрудую фигуру… Сочная, свежая, счастливо улыбающаяся ему…

А я думала, хуже быть уже не может. Но нет. Мало мне было чувства горя и потерянности. Теперь еще захотелось закутать рееянку в какую-нибудь хламиду или попросить сиять где-то в другом месте. Для другого мужчины.

От этой мысли я, кажется, отрезвела. Мне нельзя терять перед ними лицо.

Села ровнее на мягкой софе. Оправила юбку. Поблагодарила подошедшую встревоженную Финэ за соль и сделала вдох – резкий едкий запах согнал оцепенение с разума. Соображать стало проще.

Кем бы ни была Аттору женщина, с которой он теперь о чем-то тихо переговаривался в стороне, отвечая на ее требовательные вопросы, она точно имела какое-то право на то, чтобы вот так просто прийти в его дом и спрашивать. Любовница? Невеста? Я не знала. Возможно, Ирия вообще имела право и на что-то большее. Я же – нет. И уж тем более не должна была ревность. Аттор мне никаких надежд не девал. А то, что спасал раз за разом – ну так это вряд ли от глубокой личной симпатии. Работа у него такая. И это он просто про метку Предателя ничего не знает. А вот если узнает…

Нет. Не хочу даже думать, что тогда будет. Это слишком для меня.

Я сделала еще вдох соли. Не то время. Не те мысли. А какие сейчас те?

Весь мир считает меня нечестной на руку девицей. Распорядители Отбора – потенциальной королевой и чьей-то протеже, которой они при этом не стесняются слать двусмысленные подарки – явно в целях интриги, которую мне предстоит еще понять. К тому же, уверена, герцог узнал меня. Его тон, слова, насмешка… Я для него – битая карта. Но при этом кто-то другой, кто-то очень недобрый, зачем-то подсылает ко мне заколдованных мужчин и те гибнут от того, что противятся чарам. И этот кто-то, к тому же, сумел подобраться ко мне очень близко.

Многим ли я рассказывала о том, что Тэрэсс любил отвесить комплимент моим ножкам и позвать меня на свидание? Паре подруг-однодневок? Какой-нибудь приятной коллеге? Сератине? Хейли, которой Тэрэсс как-то подарил смешного плюшевого пегаса?

Эржи, кто из них может быть связан с этим монстром, не гнушающимся ничем ради непонятной мне цели? Или насилие надо мной – и есть цель?

И может это как-то быть связанным с погибшей принцессой? У нее ведь тоже метка невесты была белая? Может, кого-то не устраивают такие невесты? Но как тогда это связано с убитой матерью Далии…

В голове загудел колокол. Я сделала глоток воды из любезно протянутого Финэ хрустального бокала. Нет, так не пойдет. Сейчас я понимала еще меньше, чем час назад. И звук быстрого влажного поцелуя, раздавшийся в стороне, не способствовал улучшению моего состояния. Вновь невольно посмотрев в ту самую сторону, увидела радостное лицо Ирии и ровную спину Аттора, затянутую в черно-зеленый сюртук.

Я здесь лишняя.

Уверена, именно поэтому мне сейчас так трудно вздохнуть. И хочется уйти. Или кричать…

Нет, это зрелище не для меня. Зато горный пейзаж на стене напротив – идеально. Грубые мазки, холодная палитра, уверенная кисть…

– Эсса Суак, вам лучше? – Аттор в два шага приблизился ко мне. Вид обеспокоенный, кожа бледная, под глазами – тени, которые на террасе от меня прятало солнце. На красивых губах – слабый след от чужой помады…

– Да, лэстр, спасибо.

– Тогда я оставлю вас на эссу Ани и лэсту Лэ Фонтэл. Меня ждут срочные дела.

Я, конечно же, поблагодарила, хотя предпочла бы просто побыть одной, и он тут же ушел – через мгновение шум портала на улице сообщил, что Аттор с герцогом покинули дом.

Мне не оставалось больше ничего, кроме как еще больше выпрямить спину и, улыбнувшись Ирии, приготовиться держать оборону. И не зря. Оперная дива смотрела на меня как на зверушку, в отношении которой никак не могла определиться: вроде и забавная, и милая, но чувство брезгливости все равно возникает. Как будто я новорожденный гамаюн или трикс.

Ну что ж, цапнуть в ответ могу точно также.

– Итак, эсса. Мы с вами снова встретились, – Ирия широко растянула пухлые крашенные в розовый губы и засверкала влажной улыбкой, медленно приближаясь ко мне, давая рассмотреть ее совершенное тело во всей красе.

– Да, лэста. Встретились, – я постаралась продемонстрировать такую же любезность. Она же не виновата, что близка к мужчине, к которому после сегодняшней ночи у меня неправильное отношение.

– И вы, самая необычная невеста Отбора, не откажетесь со мной поговорить?

– Не откажусь.

От улыбки уже начало сводить щеки, а ведь мы только начали знакомство. И как выдержать эту встречу?

Но помощь неожиданно пришла оттуда, откуда я меньше всего ожидала ее получить.

– Но будет хорошо, если вы, лэста Лэ Фонтэл, – вдруг встряла Финэ, чуть ли не нарушая этим этикет, – побережете эссу от долгих разговоров. Она много пережила, только что теряла сознание, и ей не мешало бы набраться сил!

– Конечно, Финэ, – лицо Ирии враз стало кислым. – Я поберегу эссу. Но, возможно, ей и самой хотелось бы о чем-то со мной поговорить?

На что Финэ посмотрела на нее так, что я не сомневалась – домохозяйка твердо уверена, разговаривать с ней вообще не о чем.

Меня же тоже эта эффектная женщина все больше и больше раздражала лишь своим присутствием. Даже исходящий от нее сладко-конфетный аромат жасмина и ванили хотелось убрать из этого дома. А с губ – стереть помаду.

Но Ирия могла помочь мне здесь и сейчас понять, стоит ли тот, с кем она целовалась, моей проснувшейся ревности. Ведь он-то эту помаду со своих не стер.

И вслух я сказала совсем другое.

– Да, хочу, лэста. Вы очень близки с лэстэром Лэс Реми. Вы его невеста?

Ее лицо стало еще кислее.

– Пока нет. Но, уверена, скоро он сделает мне предложение. Мы вместе два года.

Вот как.

– Тогда… Расскажите, что он за человек?

Сравним впечатления. А то лично мои – сплошное противоречие.

Да и вы для меня совсем непонятны.

– А вы расскажите мне о принцах и Отборе, – оживилась Ирия: не уловив подвоха и с комфортом усаживаясь в ближайшее ко мне кресло.

И, кажется, вопрос «зачем мне вообще что-то знать о нем», ее при этом не интересовал.

– Хорошо, но только то, о чем не запрещено говорить.

– Конечно! Я все понимаю! – она многозначительно двинула тонкими бровями, и покосилась на Финэ. Хмыкнув, домохозяйка демонстративно удалилась из комнаты, оставив нас, пожирающих друг друга глазами, в приватной тишине.

Все-таки живя в постоянном ожидании нападения, учишься не-думать в ненужный момент о ненужных вещах и вести себя правильно. Сейчас правильно было не думать о том, что случилось ночью, что сказал герцог, как похоронят Тэрэсса, переживает ли за меня Хейли или чего ждать от вечернего выпуска шоу. Правильно было думать о том, что эта женщина может лучше всех объяснить мне – стоит ли Аттор моего доверия.

Стоит ли мужчина, два года держащий одну из самых желанных женщин мира на расстоянии вытянутой руки, моего внимания?

– И что же вы, лэста, хотите узнать о принцах? – начала я и странный разговор потек сам собой.

Тон ему задала Ирия. А я просто стала под него подстраиваться, вспомнив с прошлой работы один из полезных трюков – дай собеседнику почувствовать себя ведущим и значимым, и он раскроется.

На мой вопрос она заговорщицки наклонилась и возбужденно прошептала:

– Как думаете, кто из них самый горячий в постели?

Я на миг прикрыла глаза, сдерживая усмешку. Серьезно? Это все, что ее интересует?

Хотя после разговора с герцогом я понимала, что это может быть не серьезно, а специально. Что где-то на теле рееянки спрятан записывающий кристалл, чтобы на радость пиар-отделу Отбора собрать о «будущей королеве» еще пару гадких сплетен. Правда, я отказывалась представлять, в какой именно части тела она его прячет. Слишком уж облегающее платье, слишком откровенное декольте. Вариантов не так уж много.

Но артефакты бывают разными. А чары иллюзий никто не отменял. Поэтому подозрение, что Ирия пришла сюда не ради Аттора, а ряди меня, лишь окрепло после этого вопроса. И я ответила на него дружелюбно, но безопасно:

– Я не знаю. Я не настолько близка с принцами.

Только Ирию это не остановило. Ее чуть раскосые темно-карие глаза алчно заблестели.

– А насколько? И с кем? Вы уже целовались с кем-то из них? Ведь все знают, что один из принцев уже делает вам подарки!

– Простите лэста, но это те темы, на которые я не могу говорить.

– О! – она сразу поскучнела, и я поразилась тому, как легко меняется выражение ее лица. Живая, подвижная… Будучи на эмоциях, она выглядела не просто красивой, а еще и милой. А еще она была смелой. Год назад весь мир радовался ее полету на пегасе над Эрендаром в поддержку нового шоу. Белоснежный могучий зверь и темнокожая красавица, одетая в серебристую полупрозрачную тряпочку наделали тогда много шума.

А она тогда, получается, была уже вместе с Аттором. И как он отнесся к этому? Это надо было спросить, но чуть позже. И для начала я пришла на «помощь» Ирии:

– Но зато я могу сказать, кого из принцев невесты считают самым легкодоступным.

Она отмахнулась.

– Эйтана, конечно же! Я сама видела, как он выделывался перед ними в бассейне. Да и все эти трансляции с интервью невест…

– А вот и нет, – я тоже снизошла до заговорщицкого тона. – Просто он самый популярный по рейтингу, после Адана. Поэтому всем показали именно те интервью. Но я знаю чуть больше.

Ирия на это отреагировала так, как я надеялась: она жадно впилась в меня взглядом и непроизвольно подалась вперед, выражая всем телом желание немедленно узнать подробности.

– Так вот, – для большего эффекта я подалась к ней в ответ, – Эйтана как раз считают самым сложным женихом. Невесты уверены, что он давно «наелся» женщин. Зато самым неискушенным считают Ронара. И уверены, что его заполучит любая, кто сможет понравиться не ему, а его дракону.

Я не стала уточнять, о каком именно «драконе» говорили девушки. Но Ирия и тут не разочаровала и все поняла так, как нужно. Она сперва прыснула, а потом разразилась красивым грудным смехом.

Теперь я точно понимала, почему рееянка нравится мужчинам. И это больно царапнуло в груди. Мне никогда такой не стать. Такой беззаботной, подвижной, чувственной и открытой…

Но, может, оно и к лучшему?

Увести разговор после этого в нужную сторону не составило труда. Я легко чередовала нужные мне темы с теми: которые могли подбодрить Ирию. Только о себе и своем отношении к монаршей семье я не давала однозначных ответов. На всякий случай.

Через час или два, когда Финэ принесла нам легкий перекус из фруктов, кофе и свежих пирожных, походя смерив нашу парочку очень выразительным удивленным взглядом, разговор перетек в совсем спокойную фазу. Думаю, со стороны мы казались закадычными подругами. Ирия, по-кошачьи растекшаяся в кресле, и я – скопировавшая ее позу: мы сидели друг перед другом, похихикивая над Их Высочествами и Аттором так, как это могут делать только женщины, обсуждающие интересных им мужчин.

Неприлично. Иронично. Смело.

Только чем дальше, тем больше меня злил этот разговор. Он казался пустым. Особенно меня злило то, что Ирия: как оказалось, ничего не знала о моем начальнике. Совсем ничего!