Текст книги "Крик Ворона (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Это мой возраст.

– Тридцать шесть.

Мои щеки краснеют, и я быстро добавляю:

– Не то чтобы я считала.

– Ты чертовски очаровательна, – он целует меня в макушку, и я таю.

– Почему ты вытатуировал свой возраст? – спрашиваю я, все еще обводя взглядом птиц.

– Это единственное, что я помнил с тех пор, как меня похитили. Наверное, потому, что я выгравировал его на своей коже до того, как они дали нам «Омегу». Это единственное, в чем я уверен.

Моя грудь сжимается так сильно, что на глаза наворачиваются слезы. Было бы ложью сказать, что я ненавижу своего отца. Большую часть времени он отсутствовал, но он был моим отцом. Я не могу просто ненавидеть его, но ненавижу все, что он сделал с Вороном. Я презираю и ненавижу его за это.

Я глажу Ворона по груди и бормочу:

– Мне очень жаль, что мой отец так поступил с тобой.

– Почему ты извиняешься за то, чего не делала?

– Я его дочь и...

– Не имеешь никакого отношения к тому, что он сделал. «Нулевая команда» тоже должна это понять, – его рука крепко сжимается вокруг моей талии, и это почти болезненно, когда он рычит: – Я готов убить их всех ради тебя.

Я закрываю глаза, прижимаясь к нему еще ближе.

Ворон не только заставил меня забыть о смерти, как обещал, но и захотел бороться с ней.

Я хочу жить. И я хочу жить с ним.

Глава 13

Теплое тело Элоизы прижалось к моему.

Я откидываю голову назад, чтобы заглянуть в ее спящее лицо. С каждой секундой, проведенной в ловушке ее крошечных черт, я убеждаюсь в двух вещах. Первая: она чертовски красива, когда спит. Вторая: я готов на все, чтобы сохранить это умиротворенное выражение на ее лице.

Я убираю прядь волос с ее щеки, пальцы скользят по нежной коже. Что я сделал, чтобы заслужить такую, как она? Я вздыхаю. Не могу насытиться ею. Не могу перестать прикасаться к ней. Я даже не могу вспомнить свою гребаную жизнь до нее.

Она проникла под мою кожу так легко, так непринужденно, как будто ей там всегда было место.

Теперь моя работа – защищать ее. Даже если это будет означать мою собственную гребаную смерть.

И я серьезно говорил о ее похищении. Если она и дальше будет упрямиться, я закину ее крошечное тело себе на плечи и уберусь отсюда на хрен.

Элоиза вздрагивает, ее пальцы касаются моей голой груди, и она стонет во сне. От этого звука мой член оживает вновь. Я застонал. Вот она, крепко спит, не обращая ни малейшего внимания на то, как сильно воздействует на меня.

Чирио забегает внутрь, ее хвост виляет туда-сюда. Она тянет за край простыни. Когда я не обращаю на нее внимания, она тявкает.

– Тише, – я прижимаю палец к губам. – Дай ей поспать.

Собака вздыхает и толкает меня в ногу. Должно быть, она очень голодна.

Со стоном я выскальзываю из-под простыней и осторожно кладу голову Элоизы на подушку. К счастью, она продолжает спать.

Чирио бежит впереди меня в сторону кухни, все еще виляя хвостом.

Не могу поверить, что стал сиделкой для гребаной собаки.

Покопавшись в шкафу под раковиной, я нахожу собачьи лакомства и наполняю миску Шарлотты, пока та не переполняется. Какое-то время она не будет нас беспокоить. Затем возвращаюсь к лестнице. Я оставил Элоизу всего несколько минут назад, но кажется, будто прошла целая вечность.

Как же я охуел из-за этой женщины.

Из открытого окна дует ветерок, принося прохладу летней ночи. Я закрываю его и задергиваю шторы. Если мы останемся здесь – мне нужно усилить охрану. Нет нужды говорить, что Элоиза пока не вернется на работу. Или когда-либо. Если я уговорю ее уйти.

Когда я возвращаюсь к лестнице, мой телефон вибрирует на кофейном столике. Это может быть Шторм.

Мои мышцы напрягаются, когда я смотрю на экран. Это не Шторм. Это человек, которому я поклялся никогда больше не принадлежать.

Аид.

Я прочищаю горло и отвечаю:

– Говорит Ворон.

– Ворон, – его голос такой же спокойный, как я помню. Манерный. Хорошо поставленный. Никто не догадается, что такой изысканно звучащий джентльмен – хранитель ада. – Как проходит отдых на юге Франции?

– Я бы не назвал это отдыхом, но все в порядке, – я облокотился на край стола, нащупывая пальцами свой пистолет. Мне никогда не требовалось отвлекаться, когда я разговаривал с Аидом, но теперь, черт возьми, мне это нужно.

Я думаю только о том, что он забрал годы моей жизни и превратил в собственную машину для убийства. Возможно, эта жизнь и не была счастливой, но она принадлежала мне. Рыжий кот, грязные трущобы и русская мать были моей личностью. Аид стер всё это, оставив меня никем.

Не говоря уже о том, что созданные им монстры, «Нулевая команда», теперь угрожают единственному, что заставляет меня снова чувствовать себя человеком. Я нашел кого-то, с кем можно быть одним целым, а она стала мишенью. Мне плевать на то, что Аид – хранитель ада, если он поставит под угрозу жизнь, которую я обрел, значит, я сделаю все, чтобы этот ад рухнул на его ебаную голову.

– Через неделю ты уедешь из Франции, – говорит он рассеянно, словно занят чем-то другим. – Мне нужно, чтобы ты убил Родосов. Каждый из них стоит десять миллионов. Принеси мне их головы, и получишь больше. Жду результатов.

Линия обрывается. Аид звонит только для того, чтобы приказывать. Ничто другое не заслуживает его внимания.

Мне плевать на Родосов. На самом деле я уважаю их за то, что они сеют хаос в аду Аида. Как бы он ни старался, убийцы «Преисподней» будут продолжать дезертировать. Рано или поздно Аид останется один в своем аду.

Я облокотился на стол, пальцы постукивают по дереву. Как сбежать от Аида? Мало того, что он будет охотиться за мной, если я дезертирую, так еще и этот ублюдок Призрак поместил карту Джокера на Элоизу. Теперь она – мишень. Я также стану мишенью, если дезертирую. А я должен это сделать. Мне просто нужно придумать хорошую стратегию для этого. Во-первых, нужно заставить Аида поверить, что мне нужны Родосы.

Что касается Элоизы, то единственный способ защитить ее, который я могу придумать, – это силой утащить ее и сбежать на другой конец света. Но я заблуждаюсь, если думаю, что нас не догонит команда. Это наш кайф – выслеживать и охотиться.

Кроме того, разве я хочу заставлять ее бегать по бесконечным, опасным дорогам после того, как она наконец пытается жить? Я могу выдержать такую жизнь, а она – нет. Она всегда любила свой дом. Ее опустошит, если она не сможет посмотреть на фотографию дедушки и сказать ему, что любит его, или написать записки, чтобы положить их в ту большую банку, которую прячет от меня.

Острая потребность увидеть ее лицо одолевает меня. Как только я прижму ее к себе и погружусь в ее тепло, все станет лучше. Возможно, я даже найду решение всей этой долбаной неразберихи.

Сделав два шага, я замираю. Все мое тело напрягается. Ветер отбрасывает занавески от окна. То самое окно, которое я закрыл незадолго до этого. Даже не видя его, я знаю, что он тут.

В «Нулевой команде» только два члена используют ветер и природные стихии в своих интересах: Призрак и Тень. Учитывая все улики, указывающие на него, черт возьми, это может быть только один человек.

Призрак.

Я выхватываю пистолет и направляю его на тень, в которой он всегда скрывается. Вместо того чтобы напасть, он выходит из своего укрытия с рукой в кармане и расслабленным выражением лица. Он даже надел этот отглаженный костюм, словно пришел на сраный показ мод в Париже.

– Остынь, приятель. Я здесь не для того, чтобы убивать.

Я не опускаю пистолет.

– Тогда какого хрена ты здесь делаешь?

– Сделка?

Я держу оружие направленным на него, пытаясь прочитать черты его лица. Его карие глаза холодны, поза полностью расслаблена. Бесполезно. Он пуст, словно чистый холст.

– Какая сделка?

– Родос, – он прислонился к стене, скрестив лодыжки. – Аид вцепился нам в задницу, хочет, чтобы мы от них избавились, но у нас другие приоритеты.

Под «другими приоритетами» подразумевается, что он неуловим, как черт. Я знаю его уже несколько десятилетий и до сих пор не понимаю, что за хрень творится у него в голове.

Раз уж он говорит «мы». Я предполагаю, что в этом замешаны другие его товарищи из «Нулевой команды».

– Дай угадаю. Ты хочешь, чтобы я позаботился о Родосах.

Его губы подрагивают.

– Это идея.

– Что я получу взамен?

– Мою вечную благодарность?

Когда я продолжаю смотреть на него, не говоря ни слова, он бросает на меня взгляд «ты скучный».

– Я не буду убивать твою медсестру.

У меня кровь вскипает, когда он произносит эти слова. Мне очень хочется нажать на курок и разукрасить стену его мозгами. Только вот Элоиза потратила много времени на их очистку.

– Когда ты узнал, что она дочь доктора Джонсона?

– Когда получил ее дело.

– То есть когда ты отправил файл.

Я, блядь, убью его за то, что он подверг ее жизнь опасности. Если только мне не удастся убедить его отменить карту Джокера. Такого еще не было, но все когда-то случается в первый раз.

Призрак поднимает бровь.

– Я не отправлял файл.

– О чем ты вообще говоришь? Это же ты наложил на нее карту Джокера.

– Не я, приятель, – он отходит в тень и машет рукой. – Предлагаю тебе начать копать.

Я смотрю на окно и занавеску, развевающуюся внутри. Мои плечи становятся еще более жесткими, чем когда пришел Призрак.

У него нет причин лгать. Раз уж он попросил о помощи, то не стал бы приклеивать Джокера к Элоизе.

Если это не Призрак, то кто, черт возьми, тогда?

Глава 14

Всю последнюю неделю Ворон был на взводе. Каждый день он пытался увезти меня, но я отказывалась.

Он все это время строил ограждения вокруг дома, расставлял по периметру вещи, которые выглядели как бомбы, и другие штуки, о которых я не хочу знать. Он дал мне только карту, где были все эти ловушки. Он сказал, что с Шарлоттой все в порядке, поскольку ее вес не может их спровоцировать.

Он не разрешает мне выходить на улицу, чтобы я случайно не попала в западню. Единственное, когда мы выходим на улицу, это чтобы он научил меня стрелять в палисаднике. Не ожидала, что мне это понравится, но стрелять – это весело. Тем более что у меня есть Ворон в качестве учителя, который мог провести несколько уроков полуголым. Не стоит и говорить, что в тот раз я в цель не попала.

В остальном мы всегда сидим дома. Все шторы задернуты, и свет не проникает.

Каждый час или около того он предлагал похитить меня бог знает куда.

Мне не нравится видеть его нервозность, но я также не хочу жить в бегах до конца своих дней. В глубине души я думаю, что какая-то его часть тоже знает это, но другая влиятельная сторона – сторона убийцы – толкает его к действиям. Сделать что-то, чтобы справиться с опасностью.

Сейчас он наблюдает за происходящим из-за занавесок окна моей спальни, выходящего на переднюю часть дома. На нем только черные боксеры. Его мускулы спины и массивные бедра очерчены слабым светом, проникающим через щель.

Я прикусываю нижнюю губу. Стараюсь сосредоточиться на старом романе о тайнах запертой комнаты, который обнаружила в дедушкиной библиотеке. Не то чтобы мне удавалось что-то читать. Я перечитываю один и тот же абзац, не понимая ни слова.

Невозможно сосредоточиться, когда передо мной такой неотразимый вид.

Из-за всех этих мускулов, твердости и татуировок так трудно не наброситься на него.

Каким бы жестким он ни был.

Не то чтобы я не боялась, но когда Ворон рядом со мной, опасность не кажется такой уж реальной. Кроме того, он сказал, что позвонил своим ближайшим коллегам и попросил их отступить. Никто не появлялся уже неделю, так что либо им наплевать на месть, либо они достаточно уважают Ворона, чтобы не приближаться ко мне.

Даже если риск того, что кто-то появится, все равно есть, я не стану дрожать в страхе, ожидая смерти.

Я так долго пребывала в оцепенении, что, когда жизнь ударила по лицу, я предпочла бы жить моментом, а не беспокоиться о завтрашнем дне или о том, что-если.

А в данный момент жизнь наполнена этим человеком. Пока я просто смотрю на него, по телу разливается жар.

Oh la la (с фр. Ничего себе).

Я двигаюсь, пытаясь обуздать все, что происходит в моем теле. Оно стало совершенно чужим с тех пор, как Ворон прикоснулся к нему.

Шарлотта скулит во сне, словно отчитывая меня за то, что я шевелюсь, пока она лежит у меня на коленях.

Я ничего не могу с собой поделать, ma petite (с фр. Моя милая).

– Это чертово безумие. Не могу поверить, что жду смерть со сложенными руками, – Ворон застонал, наконец оторвавшись от окна, чтобы метнуть кинжал в мое лицо. – Мы уходим.

– Нет, не уходим.

Я улыбаюсь. Несмотря на то, что его властность иногда зашкаливает, когда он ворчит, он выглядит как ребенок.

– Чему ты улыбаешься? – он идет ко мне с темным блеском в бездонных голубых глазах.

– Ничему.

Я в тысячный раз пытаюсь сосредоточиться на романе.

– Ничему, да? – он рывком дергает меня за обе ноги.

Я вскрикиваю, падая на спину. Роман отлетает на край кровати. Мой пульс подскакивает, и, как обычно, моя кожа словно сама по себе оживает под его прикосновениями.

Шарлотта громко скулит, спрыгивая с кровати, чтобы не упасть.

– Заткнись, Чирио, – Ворон даже не смотрит на нее, его пальцы скользят по моей ноге и проникают под атласный халат. – Теперь это мое место.

По коже пробегают мурашки, а в животе все переворачивается. У меня нет способа остановить этот поток энергии, проходящий через меня, даже если захочу.

А я не хочу.

Ворон впивается пальцами в мои бедра, пока я не начинаю хныкать.

– Ты собираешься прекратить эту ерунду и уйти со мной? – он рычит, пытаясь напугать меня, но ему не удается скрыть похоть, бурлящую в его глазах.

Я протягиваю руку, обхватываю его через боксеры, и легонько поглаживаю. Его член мгновенно оживает. Из горла Ворона вырывается гортанный стон, когда мужчина откидывает голову назад.

Все то время, пока он пытался меня увезти, я делала все возможное, чтобы отвлечь его. Не только для того, чтобы снять напряжение с его плеч, но и для того, чтобы мы оба ожили.

Пусть даже на короткое время.

Безопасность, которую я нахожу в его объятиях, вызывает привыкание.

Он вызывает привыкание.

– Ты не можешь соблазнять меня вечно, знаешь ли, – он говорит напряженно, так как его эрекция продолжает расти под моими пальцами.

Я облизываю губы, пристально глядя на него.

– Я могу попробовать.

Его рот накрывает мой, и он притягивает меня к себе с такой силой, что это выбивает дыхание из моих легких.

Я изо всех сил цепляюсь за его шею, потому что это сейчас, – все, что у меня есть.

И если это все, что я получу от жизни, то так тому и быть.

***

Я зеваю, вваливаясь в кухню, и Шарлотта идет за мной по пятам.

Кажется, все бессонные годы наложили свой отпечаток на мое тело. Или это потому, что Ворон выматывает меня до чертиков, и у меня нет сил.

Или и то, и другое.

К счастью, пока что мне не нужно работать. Я скучаю по Селин и пациентам, а Ксавье звонит и проверяет меня, но этот отпуск был мне необходим.

Я не брала нормального отпуска уже много лет. Даже после смерти мамы.

– Merde (с фр. Дерьмо), – ругаюсь я, обнаружив, что банка с едой Шарлотты пуста. – Никакой еды, Шарлотта.

Она смотрит между мной и банкой щенячьими глазами и лает.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Этот взгляд всегда был моей слабостью.

– Я пойду принесу тебе немного.

– Куда пойдешь?

Я вздрагиваю от низкого тона Ворона и оборачиваюсь, прижимая руку к груди.

– Ты меня напугал.

– Никуда ты не пойдешь.

Он стоит в дверях, скрестив руки, в черных брюках и футболке. Его застывшие черты лица заставляют его быть похожим на безликого мрачного жнеца.

Наверное, в каком-то смысле так оно и есть. Но меня это не волнует. Все, что я вижу, – это мужчина внутри него.

– У Шарлотты не осталось еды, – молвлю я. – Мне нужно принести ей немного.

– Я дам ей свою ветчину.

Я вздыхаю, подходя к нему.

– И что потом? Мы оба останемся без еды. Я уже неделю не ходила за продуктами.

Ворон открывает рот, но я обрываю его:

– И даже не говори о доставке. Сюда никто не приезжает. Я вынуждена сама привозить почту из города.

Он закрывает глаза на секунду. Когда открывает их, в них читается чистое отчаяние.

– Я не собирался говорить о доставке. Это самый простой способ прислать убийцу.

Я провожу ладонью по его щеке, поглаживая легкую щетину.

– Со мной все будет в порядке.

Он поднимает меня и сажает на стойку. На этом уровне я нахожусь с ним почти лицом к лицу. Он раздвигает мои ноги и устраивается между ними, его большие руки лежат по обе стороны от моих бедер. Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его талии, потому что я хочу, чтобы он был рядом так же сильно, как он хочет меня.

Его близость приносит мне странное спокойствие.

Ворон заключает меня в свои объятия, его лоб опускается, чтобы прижаться к моему.

– Я не хочу тебя потерять.

– Не потеряешь, – шепчу я, держа его лицо в своих руках. Наши тела так переплелись, что я уже не знаю, что принадлежит ему, а что – мне.

– Таким, как я, не позволено ничего хотеть, – его плечи напрягаются. От боли, затаившейся в глубине его взгляда, у меня перехватывает дыхание. – Как только мы захотим, у нас все отнимут.

– Не меня, Ворон, – я прижимаюсь губами к его губам, желая, чтобы он почувствовал мои слова, а не услышал их. – Знаешь, я в чем-то похожа на тебя.

Он отстраняется и смотрит на меня, изогнув бровь.

– Ah, bon (с фр. Ах вот как)?

– Ah, oui (с фр. Ну да). Когда папа и мама были живы, во мне уже жило счастье, и я больше ничего не хотела. Когда они оба умерли – я продолжала ничего не желать, – я тяжело дышу, глядя в эти завораживающие глаза. – До тебя. И теперь, когда у меня есть ты, я намереваюсь сохранить тебя.

Его глаза игриво сверкают.

– Например, похитить меня?

– Ага. И запереть со мной в этом далеком замке. Как Красавица и Чудовище.

Ворон разражается хохотом, откидывая голову назад. Звук настолько заразителен, что я ухмыляюсь, как идиотка.

– Подожди, – он резко останавливается. – Значит ли это, что я Красавица?

Теперь моя очередь смеяться вслух.

– Более того, это делает меня Зверем. Так что тебе лучше бояться.

Ворон опускает голову и покусывает мочку моего уха, а затем рычит мне в ухо.

– О, я в ужасе.

Я стону, по коже бегут мурашки. Моя голова откидывается назад, давая ему больше доступа, но прежде чем я потеряю себя в нем, я набираюсь сил, чтобы освободиться, и толкаю его обеими руками.

– Еда. Шарлотта.

Merde (с фр. Дерьмо).

Я больше не могу строить полноценные предложения.

– Хорошо, – он глубоко вздыхает. – Я пойду.

– Ты не должен... – я осекаюсь, когда его непоколебимый взгляд падает на меня. – Неважно. Ты так раздражаешь, когда командуешь.

Ворон касается моего носа, ухмыляясь.

– Втайне тебе это нравится.

Я складываю руки на груди.

– Нет.

– Продолжай говорить себе это, – он указывает на дверь. – Как насчет того, чтобы пойти вместе? Возьми сумку, раз уж ты здесь.

Я подталкиваю его.

– Я не уйду, Ворон.

– Ладно, пойдем со мной, и я не стану тебя похищать.

Он лжет. Это прекрасная возможность заставить меня покинуть свой дом и, возможно, больше никогда его не увидеть. Я сужаю глаза.

– Нет, спасибо.

– Ты чертовски очаровательна, когда злишься, – он убирает прядь волос за ухо, открывает шкаф надо мной и достает пистолет. Клянусь, он прячет это оружие повсюду.

Ворон кладет пистолет мне на ладонь. Я много тренировалась с ним, но впервые оружие весит так много. Я сглатываю, смотрю на него, а затем на Ворона.

– Я ненадолго, перед уходом обшарю все по периметру, но если что-то случится... – он смыкает мои пальцы вокруг оружия. – Не думай. Стреляй. Если ты замешкаешься хоть на долю секунды, это будет твой конец. Поняла?

Я киваю, не совсем понимая, на что, черт возьми, согласилась.

Ворон целует меня в лоб, губы задерживаются на долгий миг.

Затем он отстраняется. В тот момент, когда тепло его тела покидает мое, я словно бросаюсь с обрыва.

Это так драматично. Он же не бросает меня.

И все же желание схватить его за руку и заставить остаться почти переполняет меня. Мне все равно, если мы умрем от голода. Я не хочу, чтобы Ворон уходил. Даже на секунду.

Однако я сохраняю на лице невозмутимый вид. Все будет хорошо. Так и должно быть.

Ворон гладит Шарлотту по голове.

– Присмотри за ней за меня, Чирио.

Подожди. Не уходи!

Я сдерживаю свой крик, когда он выходит за дверь. Что, черт возьми, со мной не так? Я прекрасно жила одна, так почему же это одиночество не дает мне покоя?

Конечно, тогда у меня не было мишени на спине, но все же это не конец света. К тому же Ворон скоро вернется.

Это мой дом. Мое наследие. В этом нет ничего страшного.

Что-то толкает меня в ногу, и я подпрыгиваю, ругаясь.

Шарлотта.

Merde (с фр. Дерьмо).

Она напугала меня до смерти. Я кладу пистолет на стол и беру ее на руки, крепко обнимая.

– Все будет хорошо, ma petite (с фр. моя милая), – говорю я, и она вздыхает, ее маленькие лапки гладят меня по лицу.

Я сажаю ее на пол и даю ей ветчину. Я могу подождать с ужином, пока не вернется Ворон. Шарлотте больше нужна еда.

Пока я стою, облокотившись о стол, и наблюдаю за тем, как Шарлотта ужинает, внизу живота возникает напряжение, на сто восемьдесят градусов отличающееся от сексуального.

Мой взгляд время от времени останавливается на двери, словно ожидая, что Ворон ворвется внутрь.

Уф. Мне нужно вырваться из этого.

Взяв пистолет, я оставляю Шарлотту на кухне и отправляюсь наверх. Я продолжу читать этот роман. Конечно, это гораздо лучше, чем быть такой нервной.

Звонок в дверь. Его громкое пронзительное эхо разносится по всему дому.

Я вздрагиваю и чуть не падаю назад с лестницы. Я сжимаю перила с такой силой, что кулак становится белым.

Прошла целая вечность с тех пор, как я слышала дверной звонок. Я даже забыла о его существовании.

В первый раз Ворон пришел без приглашения, а теперь у него есть ключ. Так кто же это?

Я спускаюсь по нескольким ступенькам. Сердце колотится так громко, что едва не выпрыгивает из горла. Трясущимися руками я направляю неустойчивый пистолет на вход и черепашьими шагами направляюсь к двери.

Шарлотта проносится мимо меня, громко лая. Чем дольше я стою, тем громче лай. Я уже собираюсь взять ее на руки, побежать наверх и запереться в своей комнате, когда раздается знакомый голос.

– Элоиза? Ты здесь?

Мое дыхание выравнивается. Не опасно. Ксавье.

Он приезжал раньше. Когда мама была жива и слишком больна, чтобы лечь в больницу, но после этого он редко приходил.

Я прячу пистолет в вазу с растениями в дверном проеме и открываю дверь. Он стоит в белой рубашке и брюках цвета хаки и улыбается своей очаровательной улыбкой. Его волосы теперь прямые. Такая прическа ему больше идет.

– Bonjour (с фр. Привет), доктор Леру. Какими судьбами?

– По поводу твоих долгов, – его улыбка заразительна. – У меня прекрасные новости.

Шарлотта переходит на бешеный лай, рык и рычание.

– Arrête (с фр. Перестань)! – я неловко улыбаюсь ему. – Прости. Обычно она не такая. Пожалуйста, заходи.

Когда Шарлотта не перестает лаять как сумасшедшая, я запираю ее снаружи. Она так долго жила со мной, что уже не терпит людей.

Я веду Ксавье в гостиную, мельком взглянув на него через плечо.

– Что там с моими долгами?

– Они будут выплачены сегодня.

Он снова улыбается, но на этот раз улыбка не достигает его глаз. Странно. Почему ему приходится притворяться улыбаться?

Я все еще должна больнице. Как могут быть оплачены мои долги? Уверена, что выгляжу чертовски растерянной, когда спрашиваю:

– Как?

– Твоей жизнью.

Я не успеваю среагировать, что-то твердое ударяет меня по затылку.

Мои ноги подкашиваются, и я падаю. Удар отдается во всем моем теле.

Я успеваю разглядеть гнусную ухмылку Ксавье, прежде чем мир становится черным.