Текст книги "Бог Разрушения (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Глава 14
Мия
Я на цыпочках подхожу туда, где в углу кухни стоит знакомая фигура, единственный звук – шуршание цепей на моих ботинках.
Майя совершенно не замечает моего присутствия несмотря на то, что у нее лучше развито чутье на близнеца из нас обеих.
Ее пальцы цепляются за стену, когда она прячется и выглядывает из-за угла, шпионя бог знает за кем.
Мы пришли в особняк Язычников на ужин, и я только что закончила догонять Нико и Килла, но все закончилось, когда мой брат выставил нас из своей комнаты, чтобы он мог поспать.
На балконе.
Лежа на стуле, пока его ноги на перилах.
Полуобнаженный.
Он мой брат, но он чертовски странный. Я не помню, когда в последний раз видела его нормально спящим в кровати.
Но опять же, у него проблемы со сном, и он может спать только в странных местах и в странных позах.
Я спустилась, чтобы сказать Майе, что нам не следует будить его на ужин, если он действительно заснет, но обнаружила, что она подглядывает за происходящем в том месте, которое считается нашим вторым домом на острове.
Сначала я подумываю о том, чтобы напугать ее, но передумываю и наклоняюсь вбок, чтобы посмотреть, кто привлек ее внимание.
Джереми и его новый старший охранник, Илья, стоят у кухонной стойки. Джереми на несколько лет старше нас, лучший друг Николая и, возможно, единственный человек, который может остановить его от выполнения полноценной самоубийственной миссии.
Он огромный, красивый, сварливый и серьезный до безобразия. Его отец – большая шишка в Братве, и Джереми – его наследник, как и Николай, который, как ожидается, возьмет на себя обязанности моих родителей.
Мама сказала, что мы с Майей определенно можем занять свое место за столом, если захотим. Майя сказала: «Нет, спасибо. У меня есть дела поважнее». Я также предпочитаю быть главной в своей собственной компании.
Вернемся к настоящему и Майе, которая шпионит за Джереми, лидером Язычников и тем, на кого она выпустила когти. С тех пор как мы были детьми, она всегда думала, что выйдет за него замуж. Во-первых, ей нравится соперничать за самого сильного мужчину в комнате. Во-вторых, учитывая влияние и богатство его отца, он, по словам моей сестры, находка.
Тот факт, что у него есть девушка, никогда не останавливал ее. Когда мы услышали об этом, Майя просто тряхнула волосами и объявила – самодовольно, я могу сказать – что он осознает свою ошибку и придет просить милостыню у ее напедикюриных ног.
Но есть два момента, которые противоречат тому факту, что она шпионит за ним.
Первое, Майя никогда не прячется. Несколько недель назад она надушилась своими любимыми духами, подошла к Джереми, покачивая бедрами, и спросила его, когда он перестанет совершать ошибки и выберет ее.
Она попыталась провести своими красными ногтями по его челюсти и пофлиртовать с ним, на что Джереми почтительно оттолкнул ее. Он не только совершенно не заинтересован, но и знает, что, если Нико заметит, как она приударяет за его лучшим другом, начнется бойня.
Во-вторых, она даже не смотрит на Джереми и на самом деле, кажется, больше заинтересована в том, чтобы следить за передвижениями охранника, Ильи. Высокий, молчаливый блондин, чей голос я слышала всего пару раз.
Я знаю это, потому что Джереми прислонился к стене, а Илья – тот, кто ходит вокруг, достает некоторые ингредиенты из шкафа и добавляет их в сковороду на плите.
Они говорят по-русски – что-то о Змеях, Элите и возмездии. Майе на все это насрать.
Но мне нет.
Особенно когда я улавливаю имя в диалоге Джереми.
– …Лэндона нужно поставить на место.
Мое сердцебиение учащается, и я прячусь, подражая преступному поведению Майи.
Я пристально смотрю на свою грудь, как будто вижу, как мое сердце барахтается и достигает метафорического пика.
Серьезно, что, черт возьми, со мной не так? Одно упоминание его имени, и я немедленно оказываюсь в таком состоянии.
Мои щеки пылают при воспоминании о прошлой ночи. Карающая тьма, зловещий голос и непримиримая похоть.
Меня больше смутила сила моей реакции, чем его психованная сущность. Лэндон – такой, какой есть, но я – не он.
Как я могла увлечься бесчувственным нарциссическим психопатом, который уничтожил бы меня и всех, кто мне дорог, в мгновение ока?
– У тебя есть план? – спрашивает Илья, все еще сосредоточившись на сковороде.
– Мы обсудим это с остальными позже, но одно могу сказать наверняка. Как только я доберусь до этого ублюдка, я сломаю ему руку и уничтожу его маленькое лепящее хобби.
Однако это не хобби.
Я читала статьи о его первой выставке несколько лет назад и видела потрясающе красивые статуи, за которые он получил множество наград. Он – талант мирового масштаба, и, хотя раздражает, что он знает это и даже злорадствует по этому поводу, это не отменяет того факта, что он настоящий гений.
Психованный гений, ну да ладно.
– Мне нужен кто-то, кто постоянно следовал бы за ним, не вызывая подозрений, – продолжает Джереми.
– Я сделаю это, – говорит Илья.
– Нет. Это слишком очевидно, а он слишком умен ради его же блага.
Я выхожу из своего укрытия, застав их двоих – троих, если считать Майю – врасплох.
У нее нет выбора, кроме как прочистить горло и последовать за мной, как будто мы просто случайно проходили мимо.
– Я случайно подслушала ваш разговор, – показываю я Джереми, поскольку он понимает. – Я буду повсюду следовать за Лэндоном.
Он выпрямляется.
– Об этом не может быть и речи.
– Я все равно собираюсь это сделать, так что либо ты поддерживаешь меня и получаешь любую информацию, которую я соберу, либо нет.
– Николай убьет меня, если узнает об этом.
– Именно поэтому он не узнает, – я улыбаюсь Майе. – Верно?
Ее лицо красное, когда она теребит ремешок своей сумки Chanel. Майя никогда ничего не теребит. Кажется, приходя в себя, она отпускает его и качает головой.
– Ни за что на свете. Ты не будешь вмешиваться в это.
– Я уже вмешалась.
– Мия, – она хватает меня за плечи. – Вся эта история со свиной кровью и так была достаточно безрассудной. Тебе не нужно внимание этого парня.
В любом случае, у меня оно уже есть, так что я могу использовать его для большего блага. Включая, но, не ограничиваясь, притеснением мудака.
Кроме того, мне нужно найти объяснение моему странному влечению к ублюдку. Я уверена, что чем больше узнаю, насколько он аморален, тем менее привлекательным он будет мне казаться, и тогда я буду счастлива бросить его на съедение волкам – они же Язычники.
– Со мной все будет в порядке, – я показываю знак своей сестре, затем высвобождаюсь из ее объятий, чтобы посмотреть Джереми в лицо. – Мы договорились?
– Нет, Мия. Я не толкну тебя на его смертельную орбиту.
– Я уже там, – я вздергиваю подбородок. – Он думает, что я его муза или что-то в этом роде, так что я использую это в своих интересах.
Брови Джереми поднимаются слишком близко к линии роста волос.
– С каких это пор?
– С того момента, как я начала мстить за то, что он сделал с Николаем.
– Мы разберемся с этим. Серьезно, держись от него подальше.
– Слишком поздно. Помнишь кровавую баню, в которой он искупался на вечеринке в своем собственном клубе? – я показываю большим пальцем на себя. – Это была я.
– Иисус, блять, Христос, – говорит он больше с недоумением и гордостью, чем с чем-либо еще.
– Ни один Бог не может остановить этого психа, но я могу, – но давайте проигнорируем тот факт, что я прячусь в особняке моего брата, потому что это единственное место, где он не сможет вытворять всякое дерьмо.
Еще я взяла с собой Майю, так что он не сможет угрожать мне ею.
– Будь осторожна и отступи, как только почувствуешь какую-либо опасность, – говорит Джереми.
– Ты же это не серьезно? – Майя обращает свое внимание на него.
– Мы с тобой оба знаем, что невозможно остановить ее, как только она что-то задумает.
Я ухмыляюсь, как чеширский кот, и одобрительно киваю.
Майя указывает на Илью, который выключил плиту и собирается уходить.
– Ты, образумь его.
Илья смотрит на нее так, как будто она не что иное, как грязь под его ботинками. Это первый раз, когда я вижу, чтобы кто-то игнорировал присутствие моей сестры, которая больше-чем-мир.
– Он не ты, – спокойно говорит Джереми. – Его зовут Илья.
– Он не настолько важен для меня, чтобы помнить его имя, но он должен советовать тебе не совершать глупых ошибок, например, не втягивать Мию в войну.
– Эй, – я толкаю ее. – Я так решила. Не переступай черту, Майя. Ни ты, ни Джереми, ни Николай не вправе указывать мне, что делать.
– Но… я беспокоюсь за тебя, – Майя хмурит брови.
После того случая она всегда чрезмерно опекала меня, даже больше, чем наши родители и Нико, и это о чем-то да говорит, поскольку этих троих можно было принять за моих стражей первые несколько лет после случившегося.
Тем не менее, Майе нужно усвоить, что я способна делать свой собственный выбор, включая ошибки.
– Я могу позаботиться о себе, – я пожимаю руку Джереми. – Извинись перед Ильей от имени Майи.
Он молча кивает, но Майя издает раздраженный звук.
– Мне не за что извиняться.
Я хватаю ее за плечо и заталкиваю в одну из гостевых комнат. Она высвобождается из моих объятий и смотрит на меня с эпическим хмурым видом.
– Ты не имела права этого делать. И что это были за извинения от моего имени? Ты выставляешь меня сукой.
– Ты можешь справиться с этим сама, без моей помощи, – я склоняю голову набок. – Кроме того, ты просто слишком защищалась, чтобы скрыть свою настоящую реакцию. Почему ты шпионила за Ильей и почему у тебя покраснели щеки?
Ее губы приоткрываются, и она сильно краснеет, прежде чем топнуть каблуком Hermes по земле с детским нетерпением.
– Как будто я стала бы обращать на этого неудачника хоть какое-то внимание. Я просто присматривала за Джереми, потому что он собирается стать моим будущим мужем.
Я бросаю взгляд «ага», и она впадает в бешенство, пытаясь убедить меня – и, вероятно, саму себя – в том, что я была неправа.
Она не понимает, что чем больше она защищает свою метафорическую позицию, тем менее правдоподобно это звучит.
Когда я продолжаю пялиться на нее, она притворяется, что ей поступил важный звонок, и выбегает из комнаты, как будто у нее горит задница.
Может быть, это потому, что мы близнецы, но Майя более читабельна, чем компьютерные шахматы. Хотя иногда с ней забавно возиться, на этот раз она действительно взволнована настолько, что не может сэкономить время, поэтому я оставляю ее в покое.
Нужно проверить, готов ли ужин. Я умираю с голоду, и мне нужна доза калорий.
Конечно же, Николаю не удалось уснуть. Он развалился в гостиной, все еще полуголый, и слушает Гарета.
Джереми, Илья и Килл направляются к столу и зовут всех за собой.
Мой брат щелкает Гарета по лбу, чтобы он заткнулся, затем бьет его головой и тащит в столовую.
Майи и след простыл.
Я достаю свой телефон, чтобы позвонить ей, но она уже спешит из патио.
Она избегает моего взгляда и проносится мимо меня в столовую. Я, прищурившись, смотрю ей в спину. С ней что-то не так, и мне нужно выяснить, что.
Я собираюсь присоединиться к ним, когда мой телефон вибрирует у меня в руке. Я бы проигнорировала это, но затем мельком вижу имя человека, который отказывается быть проигнорированным ни при каких обстоятельствах.
Не помогает и то, что я весь день была занята, просто чтобы не думать о том, что может прийти в голову его ущербному разуму.
Повелитель Дьявола: Я снаружи.
Я читаю текст и наклоняю голову. Это все? Он провел весь день, занимаясь черт знает чем только для того, чтобы сказать, что он снаружи?
Повелитель Дьявола: Это было приглашение прийти и повидаться со мной, если ты не поняла.
Мия: Я не в общежитии.
Повелитель Дьявола: Я знаю. У тебя появилась эта раздражающая привычка прятаться в особняке Язычников. Я не принимал тебя за человека, который нуждается в защите других людей.
Гребаный…
Подождите минутку.
Мия: Пожалуйста, скажи мне, что под «снаружи» ты подразумеваешь, что находишься за пределами общежития.
Повелитель дьявола: Зачем мне быть там, если тебя там нет?
Он присылает мне селфи, на котором он ухмыляется, склоняя голову, как маленький идиот-самоубийца. Позади него я вижу ворота особняка и огни оттуда, где мы все находимся. Приступ паники взрывается у основания моего живота, и я глубоко вдыхаю.
Мия: Ты что, потерял свой чертов разум? Все здесь. Включая Нико, Килла и Джереми.
Повелитель Дьявола: Ну да, святая троица, которая преследует меня по ужасно детским причинам.
Мия: Похищение и нападение – это детские причины?
Повелитель Дьявола: Они ведь не мертвы, не так ли? На самом деле, они наслаждаются твоей компанией, пока меня обнимает холодный, безжалостный ветер.
Врачу нужно вскрыть голову этого монстра и посмотреть, есть ли у него там что-нибудь нормальное.
Мия: Просто уходи, пока они не узнали.
Повелитель Дьявола: Не без тебя.
Мия: Ты серьезно?
Повелитель Дьявола: На миллион процентов. Ты можешь либо выйти и избавить всех от драмы, либо позволить им узнать, или сказать им самой, если ты в настроении для небольшого погрома, и сцены, как они выйдут и изобьют меня. Конечно, тебе придется смириться с тем фактом, что Глин расстанется с Киллом, а Сесилия уйдет от Джереми, потому что я определенно обставлю все так, будто меня похитили и заманили сюда. Мне удастся убедить их, что их мужчины недостаточно любят их, чтобы пощадить меня ради них. Так что ты скажешь, маленькая муза? Мир или хаос?
Моя рука, сжимающая телефон, дрожит. Я не сомневаюсь, что он сделает именно то, что сказал. Кто-то вроде Лэндона не боится получить физическую боль ради хаоса.
Я начинаю подозревать, что это течет в его венах вместо крови.
– Кто это?
Я замираю, когда Николай останавливается передо мной, прищурив глаза. Черт. Я была так сосредоточена на выходках Лэндона, что не заметила, как ко мне подошел мой брат.
С улыбкой я засовываю телефон в карман платья.
– Никто. Я только что получила напоминание о том, что у меня есть школьный проект, о котором я забыла.
– Брэндон теперь школьный проект? – спрашивает он.
Я хмурю брови.
– Что? Какое отношение к этому имеет Брэн?
– Вы с ним все еще друзья, несмотря на мой четкий приказ.
– Ну, он отличный парень.
– Он один из них.
– Не все из них плохие. Килл, Джереми и Анника встречаются с людьми оттуда, и тебя, кажется, это устраивает, – я похлопываю его по плечу. – В любом случае, мне нужно идти.
– Сначала поужинай.
– Я не голодна, – я не жду его комментариев или от других, выскальзываю через главный вход и минут пять бегу трусцой, чтобы выйти за ворота.
Запыхавшись, я осматриваюсь по сторонам, предполагая, где он может прятаться.
Возможно, он передумал и ушел. Хотя я сомневаюсь в этом. Его предприимчивый характер напоминает охотничью собаку. Крайне маловероятно, что он ушел бы, не захватив добычу.
Я забираюсь дальше в кусты, затем останавливаюсь, когда становится слишком темно, и достаю свой телефон.
Горячее дыхание обдает мое ухо, когда твердое тело прижимается к моей спине, а сильная рука обхватывает мое горло.
– Ты сделала верный выбор, но, боюсь, уже слишком поздно. Мы собираемся сыграть в небольшую игру, муза.
Глава 15
Мия
Оказывается, Лэндон говорил буквально, когда имел в виду игру.
Мы сидим в доме с привидениями, который можно было бы использовать для съемок продолжения «Монахини». Мы с Лэндоном сидим напротив друг друга на высоких викторианских стульях, которые были покрыты простынями, а между нами стол.
Что еще хуже, мы окружены свечами разных цветов и форм, представляющими разнородную симфонию хаоса.
Тени танцуют вокруг нас, как демоны, придавая зловещий оттенок и без того испорченному существованию Лэндона.
– Твоя очередь, – он указывает на шахматную доску с провокационной ухмылкой, из-за которой однажды его убьют.
Я прищуриваюсь, хватая своего коня. Его ухмылка становится шире, как будто он празднует мой следующий ход, который, как он, вероятно, думает, приведет меня к гибели, но я все равно делаю его.
Самое худшее, что может быть, это позволить кому-то вроде Лэндона проникнуть в мою голову. Он уже воздействует на мое тело, что мне это не нравится, и я просто не дам ему еще больше пространства.
Играть в его игру не лучше, чем лежать и ждать, пока хищник набросится и сожрет меня.
– Игра, в которую ты хотел сыграть, это шахматы? – я показываю.
Он даже не смотрит на шахматную доску, когда перемещает свою ладью в чрезвычайно уязвимую позицию.
– А ты хотела другого? – спрашивает он со странным блеском в пустых глазах. – Может быть, что-то извращенное?
– Еще чего.
Не буду отрицать, что такие мысли действительно посещали мою голову после того, как он устроил засаду перед особняком Язычников и привел меня сюда. Он определенно дал понять, что в этой его игре есть что-то большее.
А может быть, это еще один способ запудрить мне мозги, и мне нужно перестать нервничать.
– Вот тебе совет, – он поглаживает коня, которого съел несколько минут назад, между пальцами. – Не обязательно спорить со мной по любому поводу. Хотя это и заводит во время секса, в остальное время меня это не волнует.
– Вот это новость. Меня не волнуют твои предпочтения.
– А стоило бы. Учитывая, что в дальнейшем они будут занимать центральное место в твоей жизни.
– Не много ли высокомерия?
– На мой взгляд, в самый раз.
– Твое мнение, как и вся твоя личность и существование, ужасно несовершенно и нуждается в отчаянном переосмыслении.
– О? – он зажал коня между указательным и средним пальцами. – А я-то думал, что до сих пор прекрасно справлялся.
Я с невинной ухмылкой сбиваю его ладью.
– Ты ошибался. Но никогда не поздно начать быть порядочным человеком.
– Мысль о порядочности надоела мне до слез, поэтому я склонен проигнорировать это предложение.
– Почему?
– Я не придерживаюсь праведных взглядов, к которым стремится большинство людей.
– Мне ли не знать. Ты больше заинтересован в хаосе и беспорядке.
Улыбка растягивает его губы, и я на мгновение отвлекаюсь от доски. Все, что мне остается – это смотреть, как в его обычно мертвых глазах мерцает свет, посылая в них яркие искорки. И эта уже не та его обычная дразнящая ухмылка с примесью сардонической иронии. Пожалуй, это самое близкое подобие улыбки на его скульптурном лице.
И я имею в виду не то, что у него острая челюсть, а то, что он действительно так же холоден и безэмоционален, как и его статуи.
– Туше.
Я прочищаю горло, а затем показываю:
– Как насчет того, чтобы для разнообразия заняться чем-нибудь другим? Ты можешь начать с маленьких шагов.
– Например?
– Может быть, перестанешь похищать людей и увозить их против их воли?
– Но как еще я смогу заполучить все твое внимание, которое не будет запятнано нянченьем с Майей или преследованием Язычников, как будто ты потерянный щенок? – он толкает свою вторую ладью, снова ставя ее в явно уязвимое положение. – Не говоря уже о ненужном времени, которое ты проводишь с моим братом. Спойлер: девушки предпочитают меня ему.
– Ну, они совершили ошибку всей своей жизни. Брэн гораздо симпатичнее тебя. На самом деле, вы на разных планетах и даже не сравнимы, – я сузила глаза на ладье.
Во что он играет? Должен быть какой-то тайный ход, который он пытается провернуть, но какой? Он уже потерял одну ладью, а жертвовать второй сразу после первой – просто безрассудство.
– И все же ты кончила на мои пальцы, и это моя сперма украсила твое милое личико.
Я рывком поднимаюсь, мое внимание переключается на него. Его черты заслоняют тусклый свет свечей и чистый садизм. Нагловатая ухмылка снова сползает с его лица. Внезапно он кажется крупнее и мрачнее, чем я помню, как будто за несколько секунд он прибавил в росте несколько сантиметров.
– Перестань говорить со мной в таком тоне, – показываю я.
– В каком?
– Как будто я твоя игрушка.
– Я предпочитаю «будущая кукла для траха».
– Скорее, твой Мрачный Жнец, потому что я перережу тебе горло, пока ты спишь.
Он смеется.
– Ты такая грозная, что я хочу тебя съесть.
– У тебя будет несварение желудка, придурок.
– Оно того стоит, муза.
– Не уверена, что ты будешь думать так же, когда будешь захлебываться в луже крови.
– Кровь. Пальчики оближешь. Ты сегодня продолжаешь ставить галочки в списке моих извращений, – он притворяется шокированным. – Ты все-таки навела обо мне справки?
– Нет, даже если бы ты был последним доступным мужчиной.
– Последний доступный мужчина для других? Нет. Для тебя? Весьма вероятно.
Я качаю головой, даже когда делаю свой ход, решив не сбивать ладью, чтобы не попасться в его возможную ловушку.
Мое тело наполнено необъяснимой энергией, которой у меня никогда не было во время игры в шахматы, даже с самыми опытными игроками, с которыми я имела честь сталкиваться.
Сильные эмоции чуть не лопаются по швам с каждой секундой, и это пугает меня до чертиков.
У меня не было такой интуитивной реакции с того ужасного дня. Только теперь это принципиально другое и сбивающее с толку волнение. На самом деле, чувство похоже на то, когда я ахнула, отшатнулась и довела себя его пальцами до оргазма.
Или когда он входил и выходил из моего рта и использовал меня, чтобы достичь своего пика.
Я нуждаюсь в этом захватывающем безумии, но все еще корю себя за то, что хочу этого от психопата Лэндона.
– Не льсти себе, – показываю я. – И еще, зачем все эти свечи? Они для твоих друзей-демонов, которые сидят у тебя на плечах и нашептывают гадости?
– Они для моей сквернословящей демонической леди.
Я хмурю брови.
– Я не люблю свечи.
– Но тебе не нравится темнота – часть информации, которую я обнаружил прошлой ночью, когда ты на мгновение растерялась. Полагаю, это связано с причиной, по которой ты отказываешься позволить миру услышать твой голос.
Мои губы приоткрываются, и я смотрю на него так, как будто он инопланетянин, пришедший с единственной целью уничтожить человечество.
– По твоему лицу видно, что ты удивлена, откуда я знаю об этом. Для меня читать людей естественно; они довольно предсказуемы и ужасно скучны, – он делает паузу, поджимая губы, как будто не хочет признавать того, что последует дальше. – Ты не такая. Предсказуемая и скучная, я имею в виду. Потому что, хотя я и уничтожил твой страх, я все еще не могу понять его причину. Я впечатлен. Другие на твоем месте не продержались бы и нескольких часов, но ты по-прежнему держишься стойко. Я одобряю твою решимость.
– Должна ли я чувствовать себя польщенной?
– Желательно, – он опирается локтями на колени и складывает пальцы домиком у подбородка. – Но сначала давай разберемся с этой тайной.
Я съедаю его коня.
– Если под тайной ты подразумеваешь ситуацию с оторванными яйцами, от которой ты будешь страдать к концу сегодняшнего вечера, то конечно. Давай попробуем.
– Прекрати хотя бы на секунду думать о насилии, – он выдвигает своего ферзя, чтобы защитить свою ладью. – Меня больше интересует инцидент, из-за которого у тебя пропал голос. Расскажи мне побольше.
– Нет.
– Пожалуйста?
– Нет.
– Как насчет милая, пожалуйста?
– Все еще нет.
– Жаль. Я думал, ты сломаешься из-за моего тщательно созданного очаровательного образа, но тебе не нравятся милые и обаятельные, не так ли, маленькая муза? У меня такое чувство, что ты предпочитаешь, чтобы за тобой гнались и загоняли в угол, пока ты борешься за свою жизнь.
Я сбиваю его королеву с широкой ухмылкой, затем бросаю ее в него. Он ловит ее, лукаво изгибая свои великолепные губы.
– Давай попробуем еще раз, и мне нужно, чтобы твой разум был открыт для других вариантов, кроме «нет», – он гладит свою мертвую королеву так, как гладит свои бесчувственные статуи. – Ты можешь рассказать мне о причине твоего молчания, или, как второй, менее предпочтительный вариант, мы можем обсудить твои извращения.
– Как насчет «нет» на оба варианта?
– Давай заключим пари, – говорит он, полностью игнорируя мои слова. – Если я выиграю, мы поговорим о ситуации с молчанием. Если выиграешь ты, то об извращениях.
– Хорошая попытка. Но это не так работает, ты, самовлюбленный псих. Когда ставишь людей перед выбор, ты должен от чего-то отказаться, когда проигрываешь.
– Например.
– Если ты выиграешь, мы поговорим об извращениях, – которых у меня нет. – Если я выиграю, ты станешь моим мальчиком на побегушках.
– О? – он поднимает бровь. – Я и не подозревал, что у тебя есть какие-то извращения, ты непослушная, непослушная девчонка. Однако я отказываюсь, поскольку слишком доминантен, чтобы когда-либо быть чьим-либо рабом, включая самого дьявола. Я бы предпочел связывать женщин ремнями, пока трахаю их до полусмерти.
– Я не имела в виду секс, ты, извращенец. Я имела в виду, что тебе придется делать все, что я тебе скажу, и служить мне, пока я не буду довольна.
– Как долго?
– Неделя.
– Хм. Договорились.
– Твоя королева мертва, и ты тоже, – я съедаю первую из двух пешек, защищающих его короля. Еще один ход, и ему конец.
Конечно, он сдвинет своего короля, но тогда мой слон загонит его в угол. Со всех сторон, все кончено.
Раздражающая ухмылка Лэндона остается на месте, когда он передвигает эту чертову ладью прямо рядом с моим королем и вне досягаемости моих ферзя и слона.
– Шах и мат.
Я смотрю на доску, отказываясь верить увиденному.
Этого не может быть.
– Ты думала, что принести в жертву королеву было кощунством, но ты забыла важный анекдот. Работа королевы – умереть ради короля.
Я свирепо смотрю на него. Как он мог быть таким ненавистным, даже когда говорил о шахматах?
– Итак. Не хочешь рассказать поподробнее о своих извращениях?
– Я пошутила. У меня нет никаких извращений, – я улыбаюсь в ответ, сопоставляя его энергию психопата со своей дикой и решительной.
– Не смеши меня. Тебе понравилось, что на тебя напали в темноте и ты подавилась моим членом, так что это означает, что в тебе есть склонность к подчинению. Одно извращение есть, будут еще, – он подпирает голову кулаком. – Не стесняйся. Я не кусаюсь.
– Ты хочешь, чтобы я в это поверила?
– Прекрасно. Я не кусаюсь вне секса.
Извращенный мудак.
Я занята тем, что переставляю шахматные фигуры. Что, черт возьми, я должна сказать в этой ситуации? Он не из тех, кто удовлетворится полуправдой, а я точно не могу признаться, что я девственница, потому что тогда он, возможно, станет более настойчивым в своих правах на меня.
Или, что еще хуже, он будет издеваться надо мной из-за того, что я такая скрытная ханжа, поскольку он, вероятно, потерял девственность, когда у него впервые встал член.
– Ты далеко не невинна, – сухо комментирует он. – У тебя, должно быть, была доля болезненно заурядных членов – проблема, которую, кстати, решит мой член, так что давай послушаем, что тебе нравится, когда ты раздвигаешь ноги?
– Миссионерская поза.
– Слишком ванильно для того, кто совсем не ванильный.
– Ну, мне нравятся простые вещи и заботливые любовники. Прости, что мои извращения не такие захватывающие, как твой обширный опыт.
– Вот почему мы должны это исправить. Ты отчаянно нуждаешься в возбуждении, которое приходит с неизвестностью. Секс должен быть веселым развлечением, а не скучной технической задачей, – он прищуривает глаза, как будто видит меня впервые.
Я пристально смотрю в ответ, хотя внутри у меня все переворачивается. О чем он сейчас думает? Он не мог догадаться, что единственное, что я знаю о сексе – это несколько порнофильмов.
Да, мне было любопытно, но не настолько, чтобы отдаться первому парню, который постучался в мою дверь.
– На что ты смотришь? – я показываю.
– Я пытаюсь придумать эксперименты, которые мы можем провести, чтобы определить твои возможные извращения. Для начала… – он замолкает. – Разденься. Оставь только ботинки.
– Нет, спасибо, – показываю я, хотя чувствую, как горят мои щеки.
– Не будь ханжой. Мы уже видели друг друга полуголыми.
– Опыт, которого я не пожелала бы и злейшему врагу.
В одну секунду он сидит неторопливо, как лев в своем логове, а в следующую – уже на мне. Все происходит в одно мгновение, и я даже не успеваю заметить, как он нависает над моим креслом. Одна его рука ложится на подлокотник, а другая плотно обхватывает мое горло.
Кислород иссякает в моих легких, и я хватаю ртом несуществующий воздух.
– Кажется, ты не понимаешь ситуацию, Мия. Моему терпению есть предел, и я не ценю болтливых соплячек, – его большой палец нажимает на точку моего пульса. – Но, возможно, это тоже часть твоих извращенных наклонностей. Тебе нравится, когда у тебя силой отнимают контроль, не так ли? Тебе нравится, когда ты не можешь думать о том, что и как произойдет. Ты предпочитаешь просто быть рядом, как тогда, когда твоя маленькая тугая киска смазывала мои пальцы.
Он ослабляет руку настолько, чтобы дать мне возможность вздохнуть, но не настолько, чтобы я могла ударить его по яйцам.
Я все еще пытаюсь вцепиться в его пальцы, когда он протягивает свободную руку и ощупывает меня поверх платья. Мои соски мгновенно твердеют, и он находит их, медленно перебирая под тканью с ленивой легкостью.
– Видишь? Твое тело приветствует меня, так как насчет того, чтобы последовать его примеру?
Я свирепо смотрю на него. Это всего лишь физическая реакция, которая могла бы произойти, даже если бы я была с кем-то другим. Я отказываюсь верить, что температура моей кожи повышается из-за него.
Лэндон запускает руку в вырез моего платья спереди, под вшитый бюстгальтер, и прокручивает мой сосок. В паху проносится волна удовольствия, и я прикусываю нижнюю губу.
Этого определенно не происходило, когда Брайан прикасался ко мне в старшей школе.
– Такая отзывчивая, – он одновременно поглаживает мой бугристый сосок и точку пульса, затем покручивает другой.
Пальцы моих ног скручиваются в ботинках, когда давление нарастает в самой интимной части моего тела. Я чувствую, как намокают трусики, и смущение заставляет меня проклинать себя и его.
Мужчина, который использует меня и предлагает мне удовольствие, которое я никогда не считала доступным.
Он играет с моими сосками, его мощная мозолистая рука крутит, щелкает и щиплет так сильно, что я задыхаюсь и пытаюсь зарыться лицом в кресло.
Однако он не позволяет мне этого. Его рука на моем горле сжимается сильнее, удерживая меня на месте, пока его пальцы терзают мои соски, а его глаза топят мои в омуте хаоса.
– Ты хочешь, чтобы это прекратилось? – он спрашивает мрачными, зловещими словами.
Я киваю один раз.
– Тогда сделай, как я сказал, и разденься.
Я протягиваю руку за шею, и он отпускает мои сверхчувствительные соски, но это не мешает моим бедрам становиться липкими и влажными.
Поза неловкая, но он даже не помогает мне, когда я расстегиваю молнию и снимаю платье.
Материал с тихим шорохом падает на землю, и вот так я остаюсь в одних трусиках и ботинках. Мрачный взгляд Лэндона изучает меня сверху донизу, темнеет и блестит, как будто я блюдо, которое он с нетерпением ждет.
