Текст книги "Бог Разрушения (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)
Глава 11
Лэндон
– Ты выгоняешь меня из моего же дома? – Реми восклицает как король драмы, которым он и является.
Ходят слухи, что в младенчестве его уронили на голову, и он так и не восстановил утраченные нейроны.
Он хаотичен, и не в хорошем, наполненном анархией смысле. Но больше похож на карикатуру, в голове которой нет ничего, кроме потребности трахаться и служить комедийным утешением для группы.
Но он хорошо поддерживает в определенных ситуациях, но это определенно не самое лучшее качество
Он, Брэн и я находимся в гостиной, где они ждут матча дня и долгожданной игры премьер-лиги.
Мой брат занимает диван, одетый в цвета «Челси» и такую же бандану. Члены нашей семьи – традиционные канониры6, а мой отец давным-давно играл за «Арсенал», но Брэн предпочел болеть за клуб-конкурент. Из всех важных вещей, которые он мог выбрать для бунта, у него в итоге получилась такая паршивая. И папа на самом деле предпочитает слегка обидеться, как будто все это ничего значит. Почти уверен, что «Кинг Энтерпрайзис» владеет акциями обоих клубов.
– Ты не можешь! – Реми вскакивает со стула и указывает на меня пальцем несмотря на то, что я так мирно сменил тему.
– Что это за вечеринки, которые ты продолжаешь устраивать в особняке? – Брэн спрашивает, как будто он мой назначенный сторож. Так случилось, что я на целых пятнадцать минут старше его и должен был бы взять на себя эту роль, если бы она существовала, большое спасибо.
– Это полная чушь! – Реми драматично откидывает голову назад. – Поддержи меня в этом, Брэн! Мы должны помешать этому повелителю постоянно занимать наше пространство.
Брэн, который определенно не такой противный, как Реми, просто кивает. К сожалению для моего друга детства, ему не хватает другого союзника.
Некое неприятное присутствие, которое все остальные называют Илай. Сегодня его нет рядом, вероятно, он съебался, чтобы испортить жизнь другим людям.
Вот почему я выбрал это идеальное время для проведения такого рода встреч. Если бы он был здесь, положение дел было бы проблемным и излишне изматывающим.
– Покажи мне реакцию получше, Брэн! – Реми кричит своим обиженным, надрывным голосом, который умоляет несколько раз надрезать его голосовые связки.
Похоже, что на сегодняшний вечер у них на самом деле не было планов, кроме как быть занозой в заднице.
– Согласен ты или нет, – говорю я. – Если я решу устроить вечеринку, то просто сделаю это, так что тебе лучше уйти самому и сократить свои потери. Вы, ребята, приглашены, если хотите присоединиться к хаосу.
– Нет, спасибо, – Реми бросает на меня взгляд, полный отвращения. – Я становлюсь невидимым для дам, когда ты рядом.
– Не завидуй моему обаянию, Реми, – я подхожу к нему и хватаю за плечо. – Чтобы загладить свою вину, я могу поместить тебя в джакузи с ароматом твоих предпочтений.
Он приподнимает бровь.
– Сколько?
– А сколько ты хочешь?
– Троих.
– Будут.
– Тогда ты исчезнешь, чтобы они вместо этого не набросились на твой член?
– Конечно. Для чего еще нужны братья?
– Договорились, Лэн, – он пожимает мне руку.
– Серьезно? – спрашивает Брэн. – Ты только что ныл о том, что он всегда занимает наше пространство, Реми.
– Я только что вспомнил, что его вечеринки веселые. Моя светлость вдохнет веселье.
– Вот почему твоя светлость такой хороший парень, – говорю я с невозмутимым выражением лица несмотря на то, что внутренне съеживаюсь от его прозвища.
У мамы тоже есть аристократический титул, но вы же не видите, чтобы я хвастался им и называл себя лордом, чтобы кто-нибудь услышал. Хотя я бы не постеснялся использовать его в качестве прикола перед нужными людьми.
В любом случае, миссия завершена. Будет еще одна бессмысленная вечеринка, куда я могу пригласить отбросов общества и провозгласить себя их лидером.
Еще одна из моих бесчисленных попыток не зацикливаться дольше, чем это абсолютно необходимо. Это полезно для искусства, но обычно плохо для всех остальных. Особенно для тех, кто станет мишенью моей анархии и их ближайшего окружения.
В последнее время это была некая готичная блондинка Барби, которая по необъяснимому стечению обстоятельств оказалась единственной формой музы, которая у меня когда-либо была.
Она пытается избегать меня с тех пор, как неделю назад кончила мне на пальцы, но я знаю, как вытащить мышь из ее убежища.
Я собираюсь вернуться наверх, не особо заботясь о футболе, когда Брэн догоняет меня и хватает за руку.
Я смотрю на его руку, а затем на его лицо.
– Что-то тебя беспокоит, младший брат?
– Мия.
Я притворяюсь невозмутимым и подавляю инстинктивное желание прищурить на него глаза. Я знаю, что она в некотором роде дружит с моим братом. Это не особенно беспокоило меня раньше и не должно беспокоить сейчас, если рассуждать логично. Но по какой-то причине мне это не нравится.
– Кто это? – спрашиваю я, постукивая указательным пальцем по губам.
– Ты точно знаешь, кто она, учитывая, что ты ее преследовал.
– Это она тебе так сказала?
– Ей и не нужно было. Я знаю тебя всю свою жизнь и могу распознать, когда ты замышляешь что-то нехорошее, что, к сожалению, в последнее время происходит чаще, – он издает долгий, разочарованный вздох. – Разве ты уже недостаточно навредил ее брату?
– Она – не ее брат, не так ли?
– Нет, но он убьет тебя, если узнает, что ты нацелился на его сестру.
– Не раньше, чем я убью его, – я глажу его по голове. – Не беспокойся обо мне, братишка.
– Это последнее, о чем я думаю, – бормочет он, его лицо жестче, чем обычно.
Хм. Ему действительно небезразлична Мия? Может быть, в этом смысле?
Жаль, что она вымокла до нитки из-за меня, а не из-за тебя, Брэн.
– Сюрприз!
Три девушки с разными цветами волос – блондинка, беловолосая и с медовыми – проходят через главный вход, неся что-то похожее на коробки для еды навынос.
Ава, та, кто объявила о невыносимом сюрпризе, ухмыляется, вываливая на кофейный столик охапку того, что, судя по запаху, похоже индийскую еду.
Она блондинка, громкая и практически не знает о существовании личного пространства. Короче говоря, смягченная версия девятнадцатилетнего Реми.
Беловолосая, Сесили, больше похожа на наседку в группе, за эту позицию она боролась с Брэном.
Но, учитывая, каким подавляющим дерьмом увлекается мой брат, я бы отдал ей корону в любой день. Там, где Ава слишком громкая, чтобы кому-то понравиться, Сесили тихоня и любит нянчиться со всеми вокруг.
Она осторожно кладет содержимое, которое держит в руках, на стол и кивает нам.
Третья девушка отказывается от каких-то напитков рядом со всей индийской едой и направляется в мою и Брэна сторону. Ее каштановые волосы с натуральными светлыми прядями ниспадают до середины талии.
Глиндон – единственная в нашей семье, кому досталась часть папиных великолепных светлых волос викинга, как называет это мама. Она младше меня более чем на четыре года и любит притворяться, что я едва существую.
Она обнимает Брэна, а он обнимает ее в сладком, мягком и абсолютно ненужном проявлении привязанности.
Я не понимаю, почему нейротипичные люди так стремятся к самоутверждению и считают жизненно важным проявлять заботу и любовь. Не похоже, что они не могут выжить без утомительных эмоций.
– Какой приятный сюрприз, – говорит он, когда они отрываются друг от друга. – Почему ты не сказала мне, что придешь?
– Ава сказала, что сначала ей нужно в кое-чем убедиться.
Например, она должна была убедиться, что Илая нет в пределах периметра, прежде чем решить, приходить или нет. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Во-первых, на данный момент это далеко не секрет – даже садовник и его большая семья, вероятно, знают об их странной прелюдии. Во-вторых, так случилось, что я держу жизни и секреты каждого человека на ладони на случай возможного использования в будущем.
Глин кивает мне, как будто мы коллеги в заносчивой юридической фирме.
– Лэн.
Я киваю в ответ с той же энергией.
– Маленькая принцесса.
С тех пор, как папа называет маму принцессой, Глин носит титул «маленькая принцесса».
Моя сестра напрягается, вероятно, думая, что я замышляю что-то недоброе, включая, но, не ограничиваясь этим, стирание с лица земли ее парня.
Я смеюсь и треплю ее по волосам.
– Расслабься. Ты слишком напряжена.
Брэн качает головой, больше в знак смирения, чем из-за чего-либо еще, но Глин испускает вздох. Ей нравится притворяться, что ее ненормальный парень отличается от меня только потому, что она влюбилась в него сильнее, чем мотылек в пламя. Ну да ладно. Я действительно причинил ей небольшой дискомфорт. Под небольшим я подразумеваю, что никогда по-настоящему не проявлял к ней привязанности, как это делает Брэн, и вместо этого предпочитал присматривать за ней.
Один из нас должен был стать символом аскетизма, и Брэн определенно не может быть суровым даже ради спасения собственной жизни.
Кроме того, она никогда по-настоящему не нуждалась в этом от меня, и я предпочитаю не притворяться, когда дело касается моей семьи. Это утомительно и кажется достаточно опустошенным, как и в остальном мире, и они, конечно, не принадлежат к той же категории, что и моя семья.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что здесь нет рыбы с жареным картофелем? – Реми спрашивает Аву, затем тычет в нее пальцем. – Ты вообще англичанка? Вытащи этого самозванца из себя.
– Ты просил ее в прошлый раз. Мы захотели чего-то нового. Кроме того, индийская кухня восхитительна! – она отталкивает его. – И перестань тыкать в меня.
– Ты должна быть польщена тем, что моя светлость вообще прикасается к тебе, крестьянка.
– Я собираюсь откусить тебе голову.
– Я бы хотел посмотреть на это.
Я подхожу к ним и киваю Сесили, которая выносит коробки с едой на вынос. Она кивает в ответ и полностью сосредотачивается на своей задаче. Раньше она была влюблена в меня – как и все, кто имел честь встретиться со мной. Ну, не влюблена, но она была сильно очарована моим неизмеримым обаянием, но, как и каждая девушка с мозгами, она вскоре поняла, что внутри меня нет ничего, до чего она могла бы дотянуться.
Ни для кого не секрет, что я пустое воплощение анархии и разрушения. Вместилище нехарактерно жестоких тенденций и художественного гения.
На самом деле, когда эти черты личности исчезают, я становлюсь ничем иным, как воздухом без запаха. Это одна из причин, по которой я сделал хаос целью своего существования. Без этого я – бесконечная пустота.
Я не обманываю себя по поводу этих фактов. Некоторые девушки – включая взрослую Сесили, обманываются. Им нравится думать, что они могут исправить меня, а я позволяю им сохранять иллюзию, пока разбиваю их на непоправимые кусочки.
Что? Я не привязан к каким-либо условиям, мне нравятся приключения по новым дырочкам. Не моя вина, что они придумывают детские имена после того, как я трахаю их до беспамятства.
Однако я не трахал Сесили. Однажды я подумывал об этом, но потом подумал о ее сверхстрогом отце, дяде Ксандре, который расчленил бы меня и выпил бы мою кровь в качестве основного блюда, если бы я когда-нибудь приблизился к его драгоценной принцессе.
И хотя у меня моральный компас акулы, мне не нравится мутить воду слишком близко к дому. Мои родители дружили с родителями Авы, Сесили и Реми задолго до того, как мы родились, и я предположил, что было бы непрактично, если бы их родители гонялись за моими с клюшкой для гольфа во время семейных ужинов.
Однако это не значит, что я не могу с ними связываться.
Держа Брэна и Глин в поле моего периферийного зрения, пока они рассказывают о своих жалких отношениях, я прислоняюсь к колонне и ухмыляюсь Аве. Она прерывает свои детские разговоры с Реми и, прищурившись, смотрит на меня.
– И чего ты хочешь? – она фыркает. – Тоже собираешься жаловаться на рыбу с жареной картошкой?
– Не-а. Меня меньше всего волнует, какую пищу я потребляю, – в конце концов, ее единственная цель – поддерживать работу организма и помогать трахаться.
То есть до тех пор, пока я неизбежно не упаду в обморок.
– Тогда почему ты ухмыляешься, как подражатель Сатаны? – спрашивает Ава, совершенно не обращая внимания на Реми, который уже набрасывается на еду несмотря на то, что две секунды назад устроил драму по этому поводу.
– Ты ранишь меня. Я думал, Сатана хотел быть мной.
Она закатывает глаза и скрещивает руки на груди, длинные русалочьи рукава ее розовой кофточки сами по себе показывают ее характер.
– Ты пришла, потому что думала, что Илая здесь нет, так ведь?
Злорадное выражение ее лица меняется.
– Да кто он такой? Меня меньше всего волнует его присутствие или отсутствие.
– В таком случае, тебе было бы все равно знай ты, что он вернется домой примерно через… – я замолкаю и смотрю на свои часы, которые стоят больше, чем дюжина ее Лабутенов. – Пятнадцать минут.
Ее лицо бледнеет, и она прочищает горло.
– Ты блефуешь, просто чтобы поиздеваться надо мной.
– Это я блефую? – я беру свой телефон и отправляю короткое сообщение своему двоюродному брату.
Лэндон: Ава здесь с вкусной едой. Пальчики оближешь.
Он не разочаровывает, и его ответ приходит в считанные секунды.
Илай: Буду там через пятнадцать минут. Тебе лучше заставить землю поглотить твою гедонистическую форму до того, как я приеду.
Я нажимаю на последнее сообщение, чтобы оно размыло фон, затем показываю его Аве.
Она сглатывает и прищуривает глаза.
– Ты сказал ему, что я здесь?
– Что заставляет тебя так думать?
– Может быть то, что ты ведешь себя как придурок?
– Ты нашла другое слово для обозначения Купидона?
Она рычит, как загнанный в угол зверь, и я ухмыляюсь, обдумывая, как поиграть с ними дальше, прежде чем он действительно приедет.
То есть, если Ава не убежит или не исчезнет как призрак, поскольку она, оказывается, трусиха.
Говоря о трусах, я перепроверяю некоторые сообщения, которые отправил Мии за последнюю неделю, которые она имела наглость не прочитать.
Если бы ты так не спешила, я бы подвез тебя, как только закончил бы слизывать твой вкус со своих пальцев. Никогда не думал о киске как о пятизвездочном ужине, но я быстро меняю свое мнение.
Напиши мне ответ, когда закончишь прятать голову в песок. На твоем месте я бы избавил себя от лишних хлопот. Это не сработает.
Если ты прекратишь убегать, мы, возможно, повторим, и я позволю тебе отсосать у меня.
Мне любопытно. У тебя обычно такое выражение лица, когда ты кончаешь? Если ты не ответишь, я могу разыскать твоих бывших любовников и подтвердить теорию. Тебе интересно знать, что это за теория?
Очевидно, нет, потому что ты увлекаешься этой странной, труднодоступной прелюдией. Я уверен, ты уже поняла, что я не совсем нормальный и эта тактика на мне не работает.
Терпение – не моя сильная сторона, маленькая муза. Не заставляй меня преследовать тебя.
Это было мое последнее сообщение, и его постигла та же участь, что и предыдущие. Мия еще не знает об этом, но она играет в опасную игру. Чем больше я искушен, тем более резкая реакция.
Не обращая внимания на царящий вокруг меня хаос, я открываю свое приложение Instagram. Ее профиль появляется на моем главном экране еще до того, как я пытаюсь найти ее имя.
Обычно в первую очередь меня радуют выходки Реми. Похоже, мой алгоритм нашел для меня новый источник развлечений. Возможно, это также связано с тем фактом, что я проверял ее социальные сети, как опытный преследователь.
Фотография, которая появляется в ленте, представляет собой карусель с подписью «Они называют меня Малышкой Сатаной».
На первом изображена она, смотрящая вниз, в желтой маске ее брата. Образ дополнен черным платиновым платьем, ботинками с цепями, скользящими, как змеи, и платиновыми светлыми волосами, собранными в косички и завязанные лентами.
На втором снимке она без маски, но опирается локтем на покрытое татуировками обнаженное плечо Николая, в то время как они оба пристально смотрят в камеру.
Третья включает ее и ее яркую сестру-близнеца, которая, кажется, соблазняет камеру, в то время как Мия показывает знаки мира.
Четвертая – обе девушки висят на руках Николая.
На пятой она сталкивается лицом к лицу с Николаем и Киллианом и смеется. Гарет на заднем плане, запрокинул голову от смеха. Изображение размыто и, похоже, было сделано по прихоти, вероятно, Майей.
Я увеличиваю изображение так называемой Малышки Сатаны, изучая ее свободное выражение. Я никогда не видел, чтобы она смеялась, даже во время моих, по общему признанию, ограниченных сеансов преследования. Интересно, как звучит ее смех.
Она задыхается и стонет, когда переполнена удовольствием. Мои пальцы подергиваются при воспоминании о том, как ее гостеприимная киска поглощает меня целиком.
Полагаю, она может издавать и другие звуки, и я вытащу их один за другим.
Похоже, что Илай и Ава на сегодня в безопасности, потому что я предпочитаю гораздо лучшую цель для своей дозы хаоса.
Глава 12
Мия
Мой страх темноты – это история об упущенных возможностях и другой жизни, окончательного развития которой я никогда не узнаю.
На вкус он полон горечи и пустых эмоций. От него разит мочой, рвотой и обещанием ужасающей смерти.
Несмотря на то, что я решительный, дерзкий человек, я в ужасе от смерти. Для меня смерть – это взгляд монстра, когда он заставил меня замолчать навсегда.
Смерть – это вечная жизнь во тьме.
Я цеплялась за жизнь сломанными ногтями и отчаянной, надломленной надеждой, просто чтобы убедиться, что я все еще жива.
И все же каждую ночь, когда я остаюсь одна в своей комнате, зловонное дыхание смерти обдает мой затылок, возвещая о присутствии монстра. Его стоны и рычание эхом отдаются из угла, как у пойманного животного, которое ждет, когда я пойду в туалет, чтобы устроить мне засаду.
Вот почему я не люблю оставаться надолго в одиночестве. Хотя есть одна проблема. Я не совсем общительный человек. И не получаю удовольствия от ночных клубов или пьяных толп, которые просто «хотят повеселиться». Я никогда не выхожу повеселиться. Обычно я выхожу, чтобы выжить.
Вот почему я навещаю своего брата и кузенов, встречаюсь с ними или цепляюсь за бедную Майю, как раздражающая вторая кожа.
Сегодня я проделала все вышеперечисленное, но ничто из этого не смогло рассеять ночную тьму или отпугнуть монстра обратно в его отвратительную пещеру.
В итоге я выполнила тысячу рутинных действий, просто чтобы иметь возможность спокойно заснуть.
Все началось с медитации и ванночки для ног, чтобы улучшить кровообращение, а затем я играла в онлайн-шахматы, после чего закончила свой школьный проект.
Час ночи, и нет никаких признаков сонливости. Не то чтобы мой метод был пуленепробиваемым, но я могу только надеяться, что, когда все-таки засну, мне не приснится кошмар с его отвратительным лицом.
Я лежу на спине и смотрю на искусственные звезды, украшающие потолок. В темноте они выглядели бы лучше, но я лучше запрусь в психушке, чем выключу свет на ночь.
Есть два варианта: ворочаться всю ночь или снова испортить прекрасный сон Майи. Но, учитывая, что я переусердствовала на прошлой неделе, я выбираю первое.
Тянусь вправо, достаю свой телефон, и мой палец зависает над номером мамы, но потом я передумываю и качаю головой.
Она все еще спрашивает меня о настоящей причине, по которой я звонила в прошлый раз, и может ли она чем-нибудь помочь.
Если я сделаю это снова, папа обязательно прилетит сюда, чтобы отправить мою задницу обратно в Нью-Йорк.
Поэтому я открываю Instagram и проверяю комментарии к моему последнему посту.
the.maya.sokolov: Сразила, королева.
killian.carson: Шоу превосходных генов.
gareth-carson: Я здесь только потому, что Килл и Нико выставляют себя дураками.
nikolai_sokolov: Страшный парень на фото, который, похоже, готов свернуть кому-то шеи – это я. Подумайте об этом, прежде чем трогать моих младших сестер.
Я улыбаюсь про себя. Он чертовски перебарщивает, и хуже всего то, что он так не считает.
Я также замечаю комментарии Брэна и моего недавнего друга из Элиты, Реми. Несмотря на то, что он дипломированный клоун, с ним весело разговаривать. Помогает и то, что он превращает все в шутку.
lord-remington-astor: Симпатичная леди с еще более симпатичным характером.
brandon-king:Прекрасна.
Мне нравится комментарий Брэна, и я нажимаю на маленькую иконку его профиля. Мой желудок сжимается в неудобные промежутки времени, когда я вижу последнюю фотографию, которую Брэн опубликовал с подписью «Кто еще болеет за Челси»?
Это групповая фотография в особняке Элиты, где они, кажется, смотрят европейский футбол и наслаждаются едой. Я узнаю знакомые лица, а именно Глин, девушку Киллиана, Сесили, которую я встретила однажды, когда Майя была не в себе, и, конечно, Брэна и Реми.
Я не знакома с блондинкой, которая хмуро смотрит на свою еду, в то время как высокий, темноволосый и красивый парень стоит рядом с ней, улыбаясь в камеру.
Причина, по которой мой желудок крутит, не кто иной, как Лэндон, который хватает Реми за плечо и указывает на телевизор.
Я увеличиваю изображение, чтобы получше рассмотреть его. Он смеется, кажется, почти с таким же энтузиазмом, как у Реми.
Почти.
Потому что там, где Реми кажется искренне взволнованным, Лэндон просто копирует его. Я часто видела, как Киллиан делал это в прошлом, особенно когда был моложе. Поскольку эмоции исходят не изнутри него, он усовершенствовал искусство подражания окружающим, а именно Гарету и Николаю.
Лэндон такой же.
Возможно, это связано с тем фактом, что я выросла в присутствии человека с антисоциальным поведением, но я слишком ясно вижу шоу, которое он разыгрывает.
Возможно, это также связано с тем фактом, что я не смогла выкинуть этого засранца из своих мыслей с тех пор, как он прорвался сквозь мои стены и коснулся той части меня, которая была спящей.
Я не знаю, что нашло на меня в тот день. Поэтому виню в этом готическую атмосферу арт-студии, посвященной несовершенствам. Но больше всего я виню в этом самого человека.
Настоящий человек-загадка, который просто проецирует образ на мир, а тот весь его проглатывает. Имеет смысл, что он считает себя высокомерным Богом. Если они могут любить его за личность, которую он специально создал для них, почему бы ему не стать тщеславным и гордым?
Этот засранец, вероятно, думает о своем существовании как о даре людям.
Я нажимаю на теги, а затем перехожу в его профиль. landon-king. У него более миллиона подписчиков. Вау.
Отчасти это, должно быть, связано с его процветающей карьерой в искусстве, но с другой стороны – потому, что он один из тех раздражающих людей, которые без особых усилий пользуются популярностью.
Все фотографии отражают его статус шикарного богатого мальчика и гениального художника. Некоторые сделаны на вечеринках, другие, как я предполагаю, с членами семьи. У него есть одна фотография, где он целует статую в губы.
Иисус. Этот человек безнадежен.
И все же я не могу не смотреть на выражение его лица, на эйфорию в его загадочных глазах, как будто он мог вдохнуть душу в холодный камень.
Что иронично, поскольку ему явно не хватает души.
У него есть фотографии с, кажется, всемирно известными художниками, профессорами, наставниками, бизнесменами и половиной британской аристократии.
Как будто у него сто часов в сутках.
Дьявол действует быстро, но Лэндон Кинг действует быстрее.
Я прокручиваю до верха его профиля и читаю подпись.
Лэндон Кинг. Очаровательный принц, о котором твоя бабушка рассказывала тебе сказки.
Больше похож на монстра.
Интересно, всегда ли он контролировал образ, который он проецирует на мир, и что побудило его создать этот образ.
Если он родился таким, каким был мой двоюродный брат, то должен быть какой-то процесс, который привел его туда, где он сейчас.
Не то чтобы меня интересовала его история. Меня не интересует.
Я собираюсь перейти по ссылке на его веб-сайт, но случайно подписываюсь на него в ответ.
Дерьмо.
Вскакивая в сидячее положение, я отписываюсь от него, надеясь, что он не заметит. С другой стороны, аккаунт, подобный его, должен получать тысячи уведомлений, так что он, вероятно, не обратит внимания.
Со вздохом я откидываюсь на кровать и вообще выхожу из Instagram. На моем телефоне загорается сообщение, и у меня перехватывает дыхание.
Повелитель Дьявола: Изображаешь недотрогу?
Какого черта он пишет так поздно? Но монстры на самом деле не спят. Хуже всего то, что он действительно заметил.
Мои щеки пылают, и я внутренне проклинаю его. Вот и закончилась моя попытка избежать этой позорной ситуации.
Мой телефон снова загорается.
Повелитель Дьявола: Из тебя получился симпатичный сталкер.
Я ослабляю хватку на телефоне, и он падает мне на лицо. Боль пульсирует во лбу и носу, и я стону.
Не могу поверить, что меня отчитывает не кто иной, как Лэндон.
Когда я снова смотрю на свой телефон, там пришло еще одно сообщение от него.
Повелитель Дьявола: Сталкер – лучшее и более декадентское описание, чем трусиха.
Мия: Кого ты назвал трусихой?
Повелитель Дьявола: Ну, привет. Я уже подумал, что мои сообщения по какой-то причине написаны невидимыми чернилами.
Повелитель Дьявола: Но я отвлекся. Приятно знать, что ты все еще не спишь. Я кое-что запланировал.
Мия: Я никуда с тобой не поеду.
Повелитель Дьявола: В этом нет необходимости.
Я прищуриваюсь. На удивление, он не угрожает мне моей сестрой и не выдвигает ультиматумов, и, хотя это должно быть хорошей новостью, на самом деле все не так.
Из моих неудачных взаимодействий с ним я пришла к выводу, что он из тех, кто сделает все возможное, чтобы убедиться, что он получит желанное, несмотря ни на что.
Так что тот факт, что он так легко сдался, в лучшем случае подозрителен.
Я продолжаю смотреть на экран, ожидая, что он засыплет меня очередной серией сообщений, но ничего не приходит.
Может быть, его тело наконец отказало его злому мозгу, и он заснул или…
Свет гаснет.
Мое сердцебиение учащается, и я крепко сжимаю телефон, изучая окружающую обстановку.
Все, что я нахожу, это черное и еще больше черного.
Непроглядная тьма распространяется вокруг меня, покрывая мою кожу слоем липкой чешуйчатой кожи монстра.
Нет.
Нет…
Этого не может быть. Почему погас свет?
Только не говорите мне, что монстр все же пришел за мной…?
Я заставляю себя пошевелить ногой. Мой лучший вариант – побежать в комнату Майи, но мне не удается встать.
Ужас бывает разных оттенков. Мой всегда проявлялся в полной неподвижности.
Возможно, я не покидаю комнату, потому что не хочу идти Майе. Часть меня яростно отказывается вовлекать в это сестру.
Что, если на этот раз он нацелится на нее и оставит шрамы на всю жизнь, как сделал со мной?
Нет. Я бы убила его прежде, чем он прикоснется к ней, или умерла, пытаясь.
Я все еще не могу пошевелиться.
Поэтому сильно зажмуриваю глаза. Если притворюсь, что ничего не вижу, возможно, это пройдет. Как и тысячи кошмаров, которые я пережила за последнее десятилетие.
Его дыхание отражается в углах комнаты и затягивается невидимой петлей вокруг моей шеи.
Мои пальцы сжимают телефон сильнее. Я не могу позвонить в полицию, потому что это не реально. И не могу позвонить маме, папе или Нико, потому что буду выглядеть как ненормальная, параноидальная версия себя, и именно они запрут меня в психушку.
Я бросаю телефон на край кровати, чтобы не поддаться искушению, и подтягиваю колени к груди, а затем прячу лицо в скрещенных руках.
Это не реально. Это всего лишь мой разум играет со мной злую шутку.
Я повторяю, даже когда слезы щиплют уголки моих глаз, а пот покрывает лоб и верхнюю губу.
Все мое тело дрожит под напором собственных мыслей. Мой разум выбирает этот момент, чтобы настроиться на воспоминания, которые я безуспешно пыталась стереть.
Я заперта в маленьком темном и влажном месте. Кровь капает сквозь щели, как навязчивая песня, и пустые глаза все время смотрят на меня.
Искаженный голос шепчет мне на ухо:
– Это еще не конец.
Я все еще чувствую его прогорклое дыхание на своем затылке, плече и ушах. Словно смертельную колыбельную, он продолжает шептать эти слова снова и снова.
И снова…
– Я же предупреждал тебя, чтобы ты держала окна закрытыми, разве нет?
Непреодолимые эмоции ужаса медленно сменяются красочными вспышками… замешательства? Волнения?
Все сразу?
Я медленно поднимаю голову и смотрю на темную фигуру, стоящую у моей кровати, похожую на Большого Злого Волка. Это монстр, все верно, но он далек от ужаса моей жизни.
Лицо Лэндона едва различимо в тени, но я знаю, что это он.
Новый монстр, который, черт возьми, не оставит меня в покое.
– Хотя, возможно, ты сделала это нарочно, потому что хотела, чтобы я попал внутрь, – он запускает пальцы в мои волосы и тянет за единственную ленту, которую я надеваю на ночь, затем использует ее, чтобы вытереть следы у меня под глазами. – Это слезы, муза?
Я шлепаю его по руке, стыдясь своей слабости и того факта, что никто, кроме Лэндона, не был свидетелем этого.
– Это вызов? – он хватает оба моих запястья одной из своих рук. – Потому что я люблю вызовы.
Я не знаю, что на меня нашло после этого. Может быть, я все еще в пучине эмоций, которые только что испытала, или я всегда хотела дать этому мудаку почувствовать на себе мой характер.
Я пинаю его изо всех сил. Целюсь в его член, но, думаю, попадаю только в бедро. Он дергается назад, но не отпускает мои запястья.
Я пинаю и толкаю его ногами, но они как будто залиты в камне.
– Ну, что ж, похоже, я заполучил себе бойца. Люблю, когда вы деретесь, – его веселый голос пронизан тонким садизмом, когда он толкает меня на матрас.
Моя спина подрагивает, но, прежде чем я успеваю снова сесть, он оказывается на мне. Лэндон прижимает мои запястья к подушке над моей головой, все еще удерживая их своей рукой. Его колени упираются по обе стороны от моего живота, удерживая меня на месте.
– Вот так намного лучше, – он нависает надо мной, как король-тиран, который ожидает, что все его требования будут выполнены.
Я рычу на него и извиваюсь. Мои запястья болят от того, как сильно я пыталась вырвать их из его хватки.
– Бороться со мной совершенно бессмысленно, так как насчет того, чтобы расслабиться и наслаждаться процессом?
Я все еще дрыгаю ногами в воздухе и пытаюсь ударить его по спине или куда угодно, где будет больно. Сильно.
– Но опять же, ты ударила меня после того, как я заставил тебя кончить. Тебя заводит насилие?
Мои щеки пылают, и я насмехаюсь над ним.
– Я приму это за «да», – я слышу усмешку в его голосе. – Кто я, если не хороший парень? Позволю тебе драться со мной, прежде чем ты вернешь должок за оргазм.
Как только он отпускает мои запястья, я бью его головой в грудь, затем бью ногой, не знаю куда, но это чертовски приятно.
На этот раз он тот, кто падает на матрас, и я взбираюсь на его твердое тело и бью его в плечо, ключицу, везде, куда могут дотянуться мои руки.
