Текст книги "Бог Разрушения (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Что, черт возьми, ты только что сказала?

– Ты прекрасно меня понял, – она отталкивает меня. – А теперь, если ты меня извинишь, я пойду поищу развлечения на ночь.

– Не поворачивайся ко мне спиной, Мия. Ты прекрасно знаешь, что я сделаю, если ты сбежишь.

Она вскидывает волосы и отстраняется от меня.

Садистская ухмылка приподнимает мои губы.

Мия убежит, и я не только поймаю ее, но и буду трахать до тех пор, пока она не сможет двигаться.

Пока не поймет, что внутри нее не будет другого члена, кроме моего.

Глава 19

Мия

Этот мудак жаждет крови.

Нет другого цивилизованного способа описать то, что, черт возьми, происходит в голове этого психа.

Он самый непредсказуемый, смертоносный человек, с которым я когда-либо сталкивалась, и это может включать, а может и не включать монстра из моего прошлого.

И это говорит девушка, которая буквально выросла в среде нью-йоркской русской мафии.

Лэндон совершенно безумен, но и я не совсем в своем уме, потому что постоянно провоцирую его. Я распускаю свой хвост на том же провокационном языке, на котором говорит он, ожидая – нет, нуждаясь в том, чтобы он пришел за мной.

Преследовал меня.

Впрыснул в мои вены ту порцию экстаза, которую может дать только он.

Я несусь на полной скорости по пустым улицам. Огни расплываются в моем периферийном зрении, добавляя мистическую вибрацию в опасную ночь. И не только по этой причине.

Мои ноздри раздуваются при виде того, как Лэндон пытается поцеловать Сесили.

У нас свидание. Он так сказал, хотя он не пойдет на свидание, даже если его будут держать под дулом пистолета. Он предпочитает острые ощущения неизвестности, интенсивность и сексуальные предпочтения, которые не одобряются обществом.

Лэндон стремится к сексу, но не к эмоциям.

Но опять же, Сесили мягкая и шикарная. Его подруга детства, не меньше. Он, вероятно, не стал бы грубо прикасаться к ней и шептать непристойные слова, пока трахал ее рот.

Он не стал бы ломать ее и собирать по кусочкам заново только для того, чтобы сломать снова.

В зеркале заднего вида появляется черная машина, выглядящая крупнее мстительной вороны.

Я жму на педаль изо всех сил, но, хотя и люблю свой внедорожник Mercedes, он не сравнится по мощности со спортивным McLaren.

Лэндон догоняет меня за считанные секунды и сбавляет скорость до моей, когда едет параллельно мне. Мы определенно едем не по дороге с односторонним движением.

Я смотрю на него пристальным взглядом с вопросом:

– Какого хрена ты делаешь?

– Преследую тебя, муза, – его ухмылка могла принадлежать только самому Сатане.

Я отпускаю педаль газа, позволяя себе отстать, но он делает то же самое, поэтому я снова нажимаю на педаль и внезапно ускоряюсь, пока мое тело не вжимается в сиденье.

И снова Лэндон не отстает от меня, все еще ухмыляясь с неприкрытым садизмом. Я узнала в этом взгляде дикую похоть. Такой взгляд появляется у него всякий раз, когда он преследует меня или душит до полусмерти.

Мои бедра сжимаются, и я виню в этом мышечную память. Виновата только она. Я отказываюсь верить в другое.

Фары вспыхивают на другой стороне дороги, например, на той стороне, по которой Лэндону не следует ехать.

Я бросаю на него взгляд.

Перестраивайся.

Давай.

– Перестраивайся! – я делаю знак одной рукой.

Он этого не делает.

Что за черт? Он действительно планирует покончить с собой?

– Мяч на твоей стороне.

– Что? – я показываю одной рукой.

– Мое решение будет зависеть от того, куда ты поедешь. Вот тебе подсказка: езжай туда, где ты должна была быть вчера! – кричит он, перекрикивая гудки другой машины.

Я делаю знак «окей» дрожащим пальцем. В самый последний момент он нажимает на тормоза и сворачивает обратно за мной.

Мой лоб и спина покрываются испариной, пальцы на руле дрожат, а нога неуверенно нажимает на тормоза, когда я снижаю скорость.

Я ни за что на свете не смогу нормально вести машину, когда все мое тело в состоянии шока, но делаю все, что в моих силах, и Лэндон следует за мной, не пытаясь обогнать меня или ехать рядом.

Как только я оказываюсь перед домом с привидениями, меня удивляют огни, освещающие жуткий сад со змееподобными листьями и деревьями-призраками, упавшими на землю навстречу своей неминуемой гибели. Но тут я бросаю взгляд на свои недавно посаженные клумбы, еще живые и медленно растущие по сравнению с тем, что я видела в последний раз.

Только по ним я скучала в этом месте.

Или нет?

Я выхожу из машины на дрожащих ногах. Лэндон не торопится выбираться из своего дурацкого McLaren, его поведение в лучшем случае отстраненное.

Я смотрю ему в лицо и дико жестикулирую:

– Какого черта ты вытворял?

– Возвращал тебя туда, где тебе место, – он медленно и неторопливо снимает маску с шеи и проводит пальцами по золотом узорам. – Мы бы не дошли до этой стадии, если бы ты не играла в бессмысленную игру в кошки-мышки.

Я изо всех сил толкаю его в грудь.

– Мой выбор – приходить сюда или нет – мой, а не твой или чей-либо еще.

Сильные пальцы обхватывают мой локоть, и он тянет меня так, что я прижимаюсь к его точеным грудным мышцам.

– Твой выбор закончился в тот момент, когда ты вошла в мою жизнь. Твои мысли, твой характер и сама суть твоего существования теперь принадлежат мне.

Я яростно качаю головой.

– Отрицание правды не делает ее менее действительной. Я советую тебе привыкнуть к моей роли в твоей жизни, потому что она не исчезнет в ближайшее время.

Я бью его кулаком в грудь. Из глубины его души вырывается грохот, и он зажимает мою руку, а затем разжимает ее так, что кулак оказывается расплющенным о его грудную мышцу.

– Не надо. Твоя восхитительная борьба заводит меня, а это не самая мудрая идея, когда меня и так распирает от нереализованной энергии, – он отпускает меня и отступает. – А теперь делай, как ты обещала. Беги.

– Иди и поухаживай за одной из других своих подружек, – показываю я с большей энергией, чем нужно. – Я слишком особенная, чтобы быть второстепенным персонажем.

Ну вот, я это сказала.

Наконец-то. Слова, о которых я думала несколько дней, вырвались наружу. Я почувствовала боль, когда подслушала его разговор с этой Нилой. А потом ярость и боль, когда увидела его на грани поцелуя с Сесили.

Меня даже не должно было быть там, но один из людей Джереми позвонил и сказал ему, что Лэндон с Сесили. У Джереми было такое ужасное выражение лица, когда он уходил. Мой гнев, должно быть, совпал с его, когда я запрыгнула в машину и последовала за ним.

Меня охватывает необъяснимое желание. Порыв, от которого невозможно избавиться или проигнорировать.

И он известен под именем Лэндон гребаный Кинг.

Неважно, что я избегала его. Каждую секунду я думала о нем, о его сообщениях и о его чертовом присутствии.

Вот каково это – быть зависимым, не так ли?

Но как бы меня ни привлекал этот скользкий ублюдок, я бы скорее отрезала себе ноги, чем позволила ему переступить через меня.

– Второстепенным персонажем? – он приближается ко мне, его глаза темнеют до цвета воронов и излучают ту же зловещую энергию.

Он останавливается передо мной и приподнимает мой подбородок согнутым указательным пальцем.

– Я могу переспать с кем угодно на этой планете. У меня есть целый репертуар женщин, умоляющих отсосать у меня, стоит мне только посмотреть в их сторону. Но я даже не признаю их существования. Эти губы – единственные губы, которые я хочу видеть вокруг своего члена. Это лицо – единственное лицо, которое я хочу пометить своей спермой. Думаешь, я стал бы прилагать столько усилий к такой сложной особе, как ты, если бы ты была лишь второстепенным персонажем?

– Ты не будешь трогать никого, кроме меня, – не вопрос, а требование.

И все же он отвечает:

– Не буду.

Просто. Без каких-либо его приводящих в бешенство условий, пари или ультиматумов.

– Ты тоже не тронешь никого, кроме меня, или у нас возникнут очень серьезные и очень кровавые проблемы.

– Перестань быть таким психопатом.

– Перестань быть такой милой.

Мой рот приоткрывается, и кожа, к которой он прикасается, покрывается тысячей мурашек. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу в безнадежной попытке контролировать свою реакцию.

Его странного согласия с ситуацией достаточно, чтобы смыть сомнения, в которых я тонула последние несколько дней.

Его достаточно, чтобы наполнить мои мышцы чужеродной потребностью. Потребностью настолько вдохновляющей, что она гудит под кожей.

Лэндон наклоняется вперед и мрачно шепчет мне на ухо:

– Беги, маленькая муза, и беги так быстро, как только сможешь. Сегодня вечером я выебу все остальные члены из твоей памяти.

Ему не нужно повторять дважды.

Как только он отпускает меня, я быстро вбегаю в дом. Несмотря на тусклое освещение, несколько желтых лампочек отбрасывают тени на потертый диван, стулья и незаконченную шахматную партию, в которую мы играли, когда я была здесь в последний раз.

Шаги Лэндона раздаются прямо за мной, уверенные и неторопливые, как будто он знает, что поймает меня. Я ускоряюсь и мчусь на верхний этаж. Запрыгиваю на одну из разрушенных ступенек, но сильная хватка ловит мою лодыжку.

Я ахаю, оглядываясь назад.

Лэндон выглядит как дьявол во тьме, дополненный воображаемыми рогами и планами адского пламени.

– Один и тот же трюк дважды не сработает.

Я пытаюсь оттолкнуть его, но он так сильно тянет меня вниз, что я вскрикиваю, когда мир уходит у меня из-под ног. Прежде чем я упала на землю, Лэндон потянулся к моей талии, но в последнюю секунду я выскользнула из его хватки и отпрыгнула в сторону.

Я бегу по коридору так быстро, как только могу. Тяжелые шаги Лэндона следуют за мной в мгновение ока. Мое сердце колотится, а температура поднимается, пока я не начинаю бредить.

Испуганный звук срывается с моих губ, когда я слышу его дыхание, но не оглядываюсь.

Волнение и трепет переплетаются и хватают меня за горло. Каждая клеточка внутри меня пробуждается к жизни, чем быстрее я бегу и чем дольше слышу скрип его шагов позади.

Я спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз, затем держусь за перила, когда чуть не падаю. Проскальзываю в его художественную студию и прячусь за одной из его незаконченных статуй. Он стоит перед ней.

Наши груди поднимаются и опускаются в бешеном ритме, но пока я пытаюсь отдышаться, Лэндон держит руку в кармане.

– Сдавайся, маленькая муза. Твоя киска в моем распоряжении. Моя собственность. Чем скорее ты примешь эту реальность, тем лучше.

В мгновение ока я поворачиваю направо, затем меняю направление налево. Лэндон делает то же самое. Я издаю радостный звук, когда он ловит несколько моих лент, вырывая их из моих волос.

Статуя дребезжит на своем основании, когда я проталкиваюсь мимо нее и бегу к балкону, пристроенному к студии. Я понимаю свою ошибку в тот момент, когда пол скрипит под моими ботинками.

Я в ловушке.

Разворачиваюсь, чтобы бежать в противоположном направлении, но Лэндон уже загораживает вход.

Он хватается за верхнюю обломанную раму балконной двери. Его рубашка задралась, обнажив твердый пресс и тонкие волоски, идеально расположенные в середине его великолепной V-образной линии.

Его насмешливый, слегка хрипловатый голос доносится из-за моей спины.

– Кто-то в ловушке.

Еще нет.

Я забираюсь на шаткие перила, но не успеваю спрыгнуть с них, как передо мной вырастают колючие кусты.

Запах Лэндона наполняет мои ноздри, и он ускоряет шаги позади меня. Я оборачиваюсь так быстро, что теряю равновесие и падаю назад.

Крик застревает у меня в горле, и я зажмуриваю глаза.

Сильная рука обвивается вокруг моей талии, и тепло разливается внизу живота от ощущения твердого тела рядом с моим.

Я медленно открываю глаза и обнаруживаю, что поймана бездушным взглядом Лэндона.

Реальность моего положения проясняется медленно, как туман. Моя верхняя половина тела свисает, а вторая болтается внутри балкона, ноги не касаются земли.

Единственное, что удерживает меня от падения и порезов тысячью шипов – не кто иной, как Лэндон.

Мои потные руки крепко вцепились в металлические перила, а грудь то вздымается, то опускается с неравномерными интервалами.

– Прекрасный вид приветствует меня, – Лэндон скользит свободной рукой по моим бедрам, поглаживая, пощипывая и оставляя за собой дорожку из мурашек.

Именно тогда я понимаю, что мое платье задралось до середины, открывая чулки в сеточку и трусики королевского синего цвета.

– Подними меня, – пытаюсь показать одной рукой, затем указываю на него и на себя.

– Ты не слушала меня, когда я отправлял тебе все эти сообщения. Почему я должен слушать тебя? – он скользит рукой между моих бедер и раздвигает их. – Кроме того, мне нравятся страх и похоть в твоих глазах. От этого мой член становится чертовски твердым.

Он больной мудак.

Самый опасный псих, о существовании которого я и не подозревала, и все же мое тело жаждет того, что он обещает.

Моя температура поднимается до тревожного уровня, и все, что я могу сделать, это гореть от интенсивности Лэндона гребаного Кинга.

Он грубо гладит меня поверх трусиков.

– Знаешь, что я сейчас сделаю?

Я качаю головой.

– Нет? Тогда давай я тебе расскажу. Я собираюсь трахнуть тебя, Мия. Жестко. Так, как тебя еще никогда не трахали. Я не стану облегчать тебе задачу и не остановлюсь, когда станет слишком. Даже если ты будешь ломаться и разлетаться на кусочки.

Мои губы приоткрываются. Почему меня это… заводит?

Он тянет меня так, что моя спина упирается в выступ, берет в руки ткань и рвет ее с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Трусики и чулки падают в клочьях, некоторые еще висят на мне, а остальные рассыпаются по земле.

Я не могу не заметить исчезающие следы от засосов и укусов, которые он оставил на моей внутренней стороне бедер, когда прикасался ко мне в последний раз. Я могла бы каждый день смотреть на них в зеркало и гладить их каждую ночь.

Мысли улетучиваются, когда его пальцы впиваются в мои скользкие складки.

– Твоя жадная киска такая мокрая для моего члена. Ты позволишь мне использовать твою дырочку так же, как я использовал твой рот, не так ли? Ты будешь извиваться, стонать и показывать мне свое маленькое эротичное личико, пока я буду выбивать из тебя эту непокорность, не так ли?

Я отвечаю лишь приглушенным звуком.

Он шлепает меня по киске, и мои бедра дергаются. Яростные мурашки распространяются по моей чувствительной коже.

Все еще держа меня за талию, он быстро расстегивает брюки и вытаскивает свой очень твердый, очень большой член. Я никогда не видела его таким возбужденным, до такой степени, что вены становятся фиолетовыми.

Он прижимает меня к себе и отпускает мой живот. Мои ноги автоматически обвиваются вокруг его гибкой талии, чтобы я не упала обратно в кусты. Подошвы моих ботинок погружаются в заднюю часть его бедер, когда перила врезаются мне в позвоночник.

Лэндон хватает меня за бедро и впивается подушечками пальцев в мягкую, чувствительную плоть рядом с моим центром.

– Ты совершила ошибку, предположив, что для тебя доступны другие члены. Я преподам тебе ценный урок: пока я дышу, ты принадлежишь только мне. Моя, чтобы владеть. Моя, чтобы трахаться.

Почему?

Я хочу спросить, прощупать, проникнуть под металлическую броню, которую он носит как утонченный фасад, и разорвать ее на части.

Я хочу гораздо большего, но не могу ничего сказать, когда Лэндон входит в меня. Он встречает сопротивление, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать.

Лэндон немного отстраняется, затем входит обратно.

– Твоя киска сделана на заказ для меня, маленькая муза. Ты чувствуешь, как она сжимает мой член?

Его встречает еще большее сопротивление, и он обхватывает пальцами мое горло, душа меня, пока все, что я могу видеть, это его лицо. Надвигающееся, подавляющее и полностью контролирующее.

– Расслабься, Мия. Не похоже, что ты девственница.

Мои внутренние стены трескаются и разлетаются на тысячи осколков. Мои легкие горят, а матка сокращается с пугающей периодичностью. Я задыхаюсь, когда теплая жидкость просачивается мне между бедер.

Лэндона наконец замедляет темп, когда смотрит в пространство между нами. Его глаза сужаются при виде того, что, как я предполагаю, является моей кровью, когда его пальцы сжимаются на моем горле.

– Либо у тебя сейчас удачно начались месячные, либо ты солгала мне. Что именно?

Я поднимаю подбородок, даже когда боль обжигает меня изнутри. Мне нужно, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы остановить это чувство.

– Ты девственница? – его голос звучит потемневшим и искаженным в моих звенящих ушах.

Я впиваюсь ногтями в его руку, которая обхватывает мое горло, и сжимаю.

– Закончи то, что начал, гребаный ублюдок, – говорят мои глаза, и, хотя он, возможно, не может этого понять, садистский огонек сияет на его зверски красивом лице.

В мгновение ока он подхватывает меня на руки, и я вцепляюсь в него, пока он снимает ботинки, брюки и трусы-боксеры.

Затем, все еще находясь во мне, он входит в студию. И делает это легко, как будто я ничего не вешу, его мощные шаги мгновенно преодолевают расстояние.

Неся меня, он расстегивает молнию моего платья, и я помогаю ему стянуть его через голову, а затем и бюстгальтер.

Мои соски задевают его рубашку, и я подавляю стон удовольствия. Несмотря на боль, пульсирующую между ног, я не могу отрицать влечение, которое бьется глубоко внутри меня.

Никогда в жизни я не была так возбуждена, как в объятиях Лэндона.

Я нахожусь в объятиях зверя, на мне только рваные чулки в сеточку и сапоги, но я чувствую себя в странной безопасности.

Желанной.

Окутанной похотливым облаком.

Безусловно, нужной.

Лэндон выдвигает огромный чистый холст из угла комнаты и кладет меня поверх него, так что он нависает надо мной.

Мои ноги по-прежнему обхватывают его бедра, почему-то не желая отпускать его. Я так много думала об этом, представляла и проигрывала это в голове, что одна мысль о том, что все может пойти не так, как надо, вызывает у меня тревогу.

Обе его руки обхватывают мое горло, и он входит в меня все глубже в неторопливом темпе. Звук его члена, измазанного моей кровью и возбуждением, отдается в воздухе, как афродизиак.

– Истекай кровью для меня, – толчок. – Сломайся для меня, – толчок. – Сделай меня своим единственным.

Мои бедра дрожат, а живот сводит от удовольствия. Боль медленно, но верно разгорается на тысячу приятных искр.

Я держусь за его мускулистые руки не для того, чтобы убрать их, а потому, что мне нужен якорь. А может быть, мне нужна связь, каким бы бессердечным ни был Лэндон.

Даже в самых смелых мечтах я не представляла, что секс может быть таким манящим. Лэндон вытащил наружу мою самую животную сторону и погладил ее, в прямом и переносном смысле.

Чем сильнее он душил, тем сильнее становился прилив моего возбуждения. Чем глубже были его толчки, тем быстрее сбивалось мое дыхание.

Мои внятные звуки эхом разносятся в воздухе, и он двигает бедрами, выходит, затем снова входит. Моя спина выгибается, когда мой рот беззвучно открывается и закрывается.

– Твое тело – храм для меня, маленькая муза. Мне нравится чувствовать твою киску, когда тебе не хватает воздуха. Она так сильно сжимает и душит мой член. Ты быстро становишься моей любимой дырочкой для траха.

Он снова выходит, только его головка остается внутри, а затем входит обратно.

– Ты ведь возьмешь все до последнего дюйма, не так ли?

Я не знаю, может быть, я слишком безумна, чтобы когда-нибудь вылечиться, но мои бедра подрагивают с каждым толчком. С каждым взглядом в его холодный, пустой взгляд я тону все глубже.

На долю секунды мне кажется, что я вижу какое-то подобие эмоций, но оно мимолетно и вскоре исчезает, как будто его никогда и не было.

Вероятно, так оно и было.

Я та, кто гонится за невозможной идеей, надеясь, даже когда меня разрывает на части этот зверь, что в его душе есть уголок, до которого я смогу дотянуться.

Меня пожирает холодный, безжалостный монстр, а я не хочу, чтобы это прекращалось.

Мои бедра дрожат, и оргазм захлестывает меня долгими волнами. Его толчки становятся животными, даже болезненными, но я наслаждаюсь каждым из них.

Лэндон выглядит как его любимые греческие статуи, когда кончает – абсолютно потрясающий Бог, но холодный и загадочный.

Я не что иное, как теплая дырочка, которую он использует для физического удовольствия.

Точно так же, как он не что иное, как член, который я использую для своего удовольствия.

Это абсолютно ничего не значит, говорю я себе, даже когда чувствую, как слезы собираются в уголках моих глаз.

Лэндон убирает руку с моего горла и вытирает влагу у меня между ног, затем подносит ее к губам, шепча:

– Ты становишься опасной зависимостью, маленькая муза.

А затем он входит в меня долгими, горячими толчками.

Я могу принять это как зависимость. В конце концов, именно так я думаю и о нем.

Смертельная, необратимая зависимость, которая может подтолкнуть меня к гибели, а может и не подтолкнуть.