Текст книги "Извращённое Королевство (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

 Глава 21

Эльза

Энергия в КЭШ, мягко говоря, нестабильна.

Прошло много времени с тех пор, как я шла по коридору и все так пристально наблюдали за мной. Словно я животное, выставленное на всеобщее обозрение.

Рядом со мной Тил листает свой телефон, не заботясь о внимании и словах, сказанных за нашими спинами.

– Это из-за нее.

– Как думаешь, что теперь произойдет?

– Она действительно такая?

– Заткнись, или станешь следующим.

Несмотря на все мои попытки не быть втянутой в драму, любопытство берет надо мной верх.

Должно быть, дело во мне, а не в Тил. Она не только новенькая, но и ни с кем не общается.

Ким бежит ко мне, отгоняя студентов с пути. Она тяжело дышит, ее зеленые волосы развеваются во все стороны.

– Ты.. ты слышала, что случилось?

Я качаю головой.

– Адам Херран. – она вздыхает, на ее лице появляется улыбка. – Он бросает команду по регби и школу. Он поступает в военную академию. Разве это не блестяще?

На первый взгляд, да, это блестяще. Однако, после вчерашней реакции Эйдена и Коула, уверена, что это не совпадение.

Я хватаю Ким за рукава и тащу ее в угол, подальше от толпы и подслушивающих ушей. Тил следует за нами, но все еще слишком поглощена своим телефоном, чтобы обратить на нас внимание.

– Что случилось? – спрашиваю я Ким.

Она пододвигается.

– Я слышала, что всадники тут замешаны. Они угрожали разоблачить его употребление допинга, и других препаратов. Очевидно, у него послужной список.

Эйден.

Я чувствую, что за всем этим стоит коварный ум Эйдена.

С того момента, как Сильвер сказала нам, что Адам столкнул меня в бассейн, он замышлял что-то недоброе, весь погруженный в свои мысли о заговоре.

Однако сказать, что мне жаль Адама, было бы ложью.

Он сам этого навёл. Каждый должен знать лучше, чем связываться с Эйденом Кингом. Известно, что он уничтожает своих противников до тех пор, пока они больше не могут подняться.

– Но разве семья Адама не могущественна? – я спрашиваю. – Конечно же, они могут вернуть его.

Ким отчаянно качает головой.

– Я слышала, что также было применено давление со стороны родителей Ксандера и Коула. У них на руках какая-то грязь на отца Адама, и они использовали ее против него. Он уже подписал бумаги о переходе своего сына.

Интересно.

Джонатан тут ни при чем. Интересно, это потому, что Эйден держал его в стороне от этого, или потому, что старший Кинг отказался помочь.

– Почему ты не сказала папе? – спрашивает Тил, не поднимая головы.

– У меня не было возможности. Кроме того, у папы много дел.

Тил встречается со мной взглядом.

– Для папы ничего не стоит перед нами, особенно когда дело касается тебя.

Тем не менее, я бы предпочла не беспокоить его. Он допоздна работал с Агнусом, всю ночь напролет. Но что хорошего в отце, правда? Он всегда на завтраках и ужинах, независимо от того, насколько занят.

Мы втроем идем в класс. Ким рассказывает о том, какие крутые всадники – за исключением Ксандера. По ее словам, он не в счете.

В классе Ронан передает мяч Ксандеру и Ноксу. Коул сидит за своей партой и читает книгу под названием «Труп», которая, похоже, не является художественной. Он кажется совершенно оторванным от своего окружения.

Я знаю лучше.

Это всего лишь фасад. Коул более приспособлен к своему окружению, чем кто-либо другой. Он просто хорошо это скрывает.

Сильвер сидит через два места перед ним, в наушниках, ее взгляд затерян вдалеке. Даже ее подружаек нет. Теперь, думая об этом, Саммер и Вероника больше не общаются с ней так часто.

Эйдена нигде не видно.

Я борюсь с чувством разочарования и терплю неудачу.

Нам с ним нужно поговорить. Тщательно. Он должен предупреждать меня о катастрофах, которые планирует. Я хочу сначала услышать это от него, а не от сплетен, циркулирующих по школе.

Прикусив нижнюю губу, я обдумываю, не спросить ли остальных о его местонахождении.

Мой телефон вибрирует в кармане. Я улыбаюсь, видя имя на экране. Может, он все-таки обладает телепатическими способностями.

Эйден: Встретимся у бассейна.

Я даже не думаю об этом. У нас еще есть время до урока, поэтому я бросаю рюкзак на стул и направляюсь в сторону бассейна школы.

По прибытии запах хлорки забивает ноздри, и мои ноги задерживаются на пороге.

Я была так взволнована встречей с Эйденом, что забыла, как сильно меня пугает глубокая вода.

Так как сейчас раннее утро, здесь пусто. Сделав глубокий вдох, я преодолеваю последние несколько шагов на нетвердых ногах.

– Эйден?

Мой голос эхом отдается в большом пространстве.

– Сюда, милая.

Я заворачиваю за угол и замираю. Эйден стоит перед глубокой стороной бассейна. Я бы воспользовалась моментом, чтобы оценить его телосложение, его черные пряди, самозабвенно падающие на лоб, но он не один.

Адам с ним, его глаза налиты кровью, опухшие. Даже его рубашка в беспорядке, словно он провел всю ночь в наркокартеле.

– Что происходит? – я перевожу взгляд с одного на другого.

– Адам пришел извиниться.

Эйден похлопывает его по плечу, но в этом нет ни капли товарищества.

Во всяком случае, он кажется на грани чего-то мрачного и дьявольского.

– Так ведь? – Адам молчит, его лицо краснеет с каждой секундой. – Она ждет.

Эйден хватает капитана команды по регби – бывшего капитана – за плечо.

Он шире и сильнее, чем Эйден, но по какой-то причине Эйден кажется более могущественным. Богоподобным и непобедимым.

В этот момент он напоминает мне генерала, который никогда не проигрывал войну. Герой насквозь.

Хотя думать об Эйдене как о герое странно. Он не герой, он злодей.

Но прямо сейчас, когда он держит Адама, после того как выгнал его из школы за то, что причинил мне боль, я не могу не думать о нем как о герое.

Только в этот раз.

– Прости, – выплевывает Адам.

– Нет, нет. – Эйден цокает. – Повтори это и на этот раз серьезно.

– Мне плевать на его извинения, – говорю я. – Он ничто.

– Это правда. – губы Эйдена изгибаются в улыбке. – Он он все равно должен извиниться. Ты можешь сделать это стоя или на коленях, Адам. Твой выбор.

Покрасневшие глаза Адама встречаются с моими, но они полны злобы больше, чем чего-либо еще.

Этот ублюдок не чувствует себя виноватым в, содеянном.

– Прости.

– Извинения отклонены. – я свирепо смотрю на него. – Надеюсь, что ты сгниешь в аду, Адам.

В глазах Эйдена загорается садистская искра. Как будто он призвал своих демонов, и теперь они берут ситуацию под контроль.

Или, может, я их вызвала. В конце концов, он делает это ради меня.

Эйден превращается для меня в непреодолимую силу.

– Ты слышал ее. Не то чтобы я планировал тебя отпустить. – он кружит вокруг Адама, как хищник перед нападением. Плавно, бесшумно... ужасающе. – Ты осмелился не только взглянуть на то, что принадлежит мне, но и прикоснулся к ней. Понимаешь, что это значит, Херран?

Горло Адама сжимается от глотка. Я вижу, как он затаил дыхание, как и я. Темнота в металлических глазах Эйдена может означать только неприятности.

Я стою на цыпочках, ожидая, что он скажет дальше.

– Это значит, что ты вне игры.

В одно мгновение Адам стоит, а в следующее Эйден толкает его. Регбист теряет равновесие и падает в воду, затопляя край.

Эйден еще не закончил.

Даже близко нет.

Он присаживается на корточки на краю бассейна. В тот момент, когда Адам всплывает, чтобы глотнуть воздуха, Эйден хватает его за голову и толкает вниз.

Без колебаний.

Без пощады.

Конечности Адама бьются во все стороны, разбрызгивая воду повсюду. Он борется за дыхание и находит только воду.

Эйден вцепляется пальцами в волосы регбиста и поднимает его. Он хватает ртом воздух, как умирающий.

– Ты там задыхался, Херран? – Эйден толкает его обратно в воду. Выражение его лица нейтральное, даже безмятежное. – Хорошо. Теперь ты знаешь, каково это тонуть.

Я стою, мои конечности дрожат, когда Эйден держит Адама под водой.

От спокойствия на его лице по спине бегут мурашки. Я знаю, я просто знаю, что Эйден убил бы Адама и глазом не моргнул.

Он бы сделал это на территории школы.

Он подвергнет опасности свое будущее.

Я подбегаю к нему, игнорируя свой страх перед водой.

– Прекрати, Эйден. Отпусти его.

– Еще нет. – он использует обе руки, удерживая Адама под поверхностью. – Он причинил тебе боль. Он причинил боль тому, что принадлежит мне.

– Ты убьешь его, – шиплю я.

– Небольшая цена за то, чтобы прикоснуться к тебе.

– Я тоже его ненавижу, но я не готова потерять тебя таким образом. – мой голос громкий и ясный. – Он того не стоит.

Голова Эйдена наклоняется в мою сторону. Его стальные глаза сразу же смягчаются, встречаясь с моими.

Я падаю на колени рядом с ним, не обращая внимания на то, что вода пропитывает мою кожу, и хватаю его за руку.

Напряженные мышцы пульсируют под моим прикосновением.

– Он не важен, Эйден. Важен ты.

Должно быть, это сработало.

Медленно, слишком медленно Эйден позволяет мне оторвать его руки от головы Адама. Последний выныривает на поверхность, хватая ртом воздух.

Никто из нас не обращает на него внимания, даже когда он вылезает, мокрый и дрожащий, как собака.

Мы слишком увлечены взглядом друг друга, чтобы обращать внимание на окружающий нас мир. Мы едва касаемся друг друга, но я чувствую его повсюду вокруг, как нечто постоянное.

Прямо сейчас я уверена, что, если бы я каким-то образом упала в бассейн, он бы вытащил меня оттуда. Он защитит меня и снова станет моим героем.

Наверное, мне следует перестать думать о нем как о герое.

– Ты гребаный псих, – выплевывает Адам, как только вылезает из воды.

Он мокрый и растрепанный, но я не смогла бы его пожалеть, даже если бы попыталась.

Левый глаз Эйдена дергается, встречая пепельно-серое лицо Адама.

– Проваливай, пока я не закончил, начатое.

Как трус, каким он и является, Адам, прихрамывая, выходит из бассейна, поджав хвост между ног.

А потом Эйден снова смотрит на меня, как будто я единственный человек в его поле зрения.

Что он видит, когда так пристально смотрит на меня? Мою маму? Или, может, он пытается стереть ее сходство с моей внешностью?

И Нокс, и Тил признались, что хотели причинить мне боль из-за того, насколько я похожа на нее, так что, возможно, Эйден чувствует то же самое.

Возможно, в глубине души он тоже хочет причинить мне боль.

Что, если все, кого я люблю, ненавидят меня из-за моих генов? Было бы в десять раз больнее, если бы это был Эйден.

Но был бы он готов совершить убийство за меня, если бы это было так?

И да, он находился в нескольких секундах от убийства Адама. Если бы я не вмешалась, его тело уже плавало бы в бассейне.

Отсутствие границ у Эйдена должно пугать, но по какой-то причине меня окутывает ореол спокойствия.

Я остановила его. Он позволил мне остановить его, когда он легко мог продолжить. Этот факт наполняет меня всепоглощающим внутренним покоем.

– Повтори, – говорит Эйден.

– Повторить что?

– Часть о том, насколько я важен.

Я подавляю улыбку. Почему я не удивлена, что он фокусируется только на этой части?

Медленно приближаясь, мое пространство заполняется всем из чего состоит он. Его запах и его тепло. Его мутные глаза и хаотические эмоции, бурлящие в них.

Эти эмоции принадлежат мне.

Я хочу схватить их, обнять и каким-то образом прижать к груди, чтобы они могли найти компанию моим собственным странным чувствам.

Чем ближе я к нему, тем сильнее исчезает мир. Вся вселенная втиснута в маленькое пространство, между нами, где мои колени почти касаются его.

– Ты важен.

Он обхватывает сильной рукой мой затылок, и его губы прижимаются к моим.

На этот раз я не сопротивляюсь.

Я не перестаю думать о последствиях.

Я просто позволяю себе быть самой собой.

Поцелуй, возможно, и начался с моих губ, но овладел всем моим телом. Он скапливается у меня в животе и бежит вниз по позвоночнику. Это парализует конечности и пробуждает мои внутренние органы.

Его зубы покусывают мои губы, его рука вцепляется в мои волосы, откидывая голову назад, чтобы он мог получить лучший доступ. Его язык находит мой, питаясь, пробуя меня на вкус, вдыхая меня.

Я делаю то же самое.

Я поглощаю его так же сильно, как он поглощает меня.

Если бы у поцелуя имелась какая-то цель, то она была бы посвящена тому, чтобы найти друг друга. Речь идет о связи, которая существовала с того момента, как я увидела Эйдена в том подвале.

Все началось тогда и с тех пор отказывалось заканчиваться.

Долгое время я пыталась бороться с нашей связью, но она продолжает побеждать.

Проигрывать никогда не было так приятно.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, когда я опускаюсь на колени. Пальцы запускаются в его черные пряди, и он стонет мне в рот.

Я горжусь этим стоном. Я горжусь тем, что доставляю ему удовольствие и оказываю на него такое воздействие.

Все еще держа меня за волосы, Эйден дергает за них. Моя спина ударяется о холодный пол, но горящая кожа едва замечает это.

Он ползет на мне, больше, чем жизнь. Его твердое тело накрывает мое, его мышцы и руки сливаются с моими изгибами, будто мы две части головоломки, собирающиеся вместе.

Он все, чего я не должна хотеть, а также все, в чем я нуждаюсь.

Он просовывает колени между моих бедер, и они раздвигаются сами по себе. Ему даже не нужно пытаться дважды. Я шиплю от соприкосновения его брюк с моей самой интимной частью.

Все еще целуя меня, он задирает юбку и другой рукой расстегивает ремень.

Воздух колышется от напряжения и тепла. Я чувствую его вкус на языке и ощущаю, как мурашки покрывают мою плоть.

Впиваясь ногтями в его пиджак, я тяжело дышу ему в кожу. Он украл мое дыхание, мое сердце и мой чертов рассудок.

Эйден не только монстр, но и вор – из тех, кого никогда не поймают.

– Э-Эйден.. Любой может войти.

Даже когда я произношу эти слова, влага бесстыдно покрывает мои бедра.

– К черту их. – Эйден хватает меня двумя пальцами за подбородок, а другой рукой стягивает мои шорты вниз по ногам. – Ты нужна мне, милая. Мне, блядь, нужно оказаться внутри тебя, как воздух.

Ты тоже мне нужен.

Но не нужно говорить это вслух. Эйден, должно быть, прочел это в моих глазах. Он действительно знает меня больше, чем я себя.

Он обхватывает рукой мое горло и входит на всю длину, полностью заполняя. Я задыхаюсь, но не издаю ни звука.

Он украл у меня способность дышать, говорить или даже думать.

Он украл мое чертово сердце и душу, и я никак не смогу их вернуть.

Он вор, не забыли? Чертов вор.

– Блядь, блядь!

Все его тело напрягается с силой его толчка. Я могу чувствовать его твердый пресс, не прикасаясь к нему.

Мои глаза наполняются слезами. Быть может, из-за погружения.

Быть может, из-за того, как он сжимает свою руку вокруг моего горла, едва позволяя дышать.

Быть может, из-за интенсивности его взгляда.

Быть может, потому что прошло так много времени с тех пор, как я ощущала эту целостность.

Быть может, все вместе.

Быть с Эйденом все равно что кататься на американских горках в темном туннеле. Бывают взлеты и падения. Там темно и опасно. Но больше всего здесь можно найти волнение и эйфорическое ощущение того, что ты жив.

Я жива.

С Эйденом я никогда не переставала ощущать себя живой.

Он ускоряется, входя в меня, как сумасшедший, будто его тело не может сдержать свою страсть. Страсть, которая проникает в меня, вспыхивает во мне в виде искр и фейерверков.

Это немного причиняет боль, и мне будет больно несколько дней, но я наслаждаюсь этим уколом боли. Наслаждаюсь тем, как он не может контролировать себя, когда со мной.

– Я скучал по тебе, милая. – толчок. – Я скучал по твоей узкой киске. – толчок. – Я скучал по твоим тихим стонам удовольствия. – толчок. – Я даже скучал по твоему гребаному упрямству.

Наше дыхание смешивается, грубое и неполированное, с жестоким удовольствием. Наши ароматы сливаются воедино и наполняют воздух, убивая запах хлора и заменяя его феромонами.

Разве это не странно, что феромоны должны быть только в мозгу, но теперь они плавают вокруг нас? Я могу вдыхать их с кожи Эйдена, ощущать их вкус на своем языке.

Он приподнимает мои бедра, и я задыхаюсь, когда он касается чувствительного места внутри. Он выходит почти полностью, пока не остается только кончик, затем снова и снова погружается.

И финал.

Оргазм поражает меня с такой силой, какой я раньше не испытывала – резкий, глубокий и неистовый. Моя спина выгибается над полом в крике.

Эйден проглатывает звук, прижимаясь губами к моим. Он целует меня во время оргазма. Он поглощает мой рот своим языком, а мою киску своим членом.

Я чувствую, как сжимаюсь по всей его длине, почти душу его.

Он продолжает свою атаку еще несколько секунд, прежде чем рычит:

– Моя.

Глава 22

Эльза

Прошлое

Я напрягаюсь, таща за собой тяжелую сумку. Мне пришлось нести все с собой. Сэндвич, мои рисунки и все Maltesers.

Я обманом заставила дядю Агнуса купить мне больше пачек за папиной спиной.

Мальчику с серыми глазами, должно быть, тоже нравятся Maltesers. Он такой щедрый и всегда делится.

Я останавливаюсь у двери в подвал и окидываю взглядом темные коридоры. Эти монстры прячутся здесь, но я их не боюсь. Я боюсь, что кто-то – человек – следует за мной и найдёт Серые Глаза.

Вчера дядя Редж почти нашел меня. Если бы я не услышала, как он спускается по лестнице, и не учуяла запах его трубки, я бы не успела убежать.

Я спряталась в своей комнате и не видела мальчика с серыми глазами.

Я скучаю по нему.

Я отсчитывала часы до того момента, когда смогу снова увидеть его, посидеть рядом с ним и послушать, как он говорит всю ночь.

Хотя он почти ничего не говорит. Мне всегда приходится говорить, потому что он обычно молчит.

Держа фонарик подмышкой, я медленно открываю дверь в подвал.

На моих губах появляется улыбка.

– Я пришла! – нет ответа. – Серые Глаза?

Я тащу сумку за собой, закрывая дверь.

Скрип преследует в тишине. Это немного пугает.

Всякий раз, когда я вхожу, гремят цепи, когда он встаёт мне навстречу.

Я направляю свет в угол. Звук волочащейся сумки со скрежетом обрывается.

Он лежит в углу, закрыв лицо обеими руками.

Но дело не в этом, нет.

Красное сочится по его коже и стекает на пол.

Красное, как кровь. Так много крови.

– Серые Глаза!

Я бегу к нему, сердце бьется так быстро, словно хочет вырваться из груди. Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, я приседаю перед ним, мои губы дрожат.

Он не двигается.

Почему он не двигается?

– Серые Глаза... – я трясу его дрожащими руками, он весь потный и холодный. – Проснись. Я принесла тебе Maltesers и твой любимый сэндвич с сыром и ветчиной. Я принесла тебе сок и все остальное.

Фонарик падает на пол, когда я наклоняюсь ближе к его лицу.

Слезы заливают щеки, и я чувствую привкус соли.

– Серые Глаза.. п-пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня, как Илай.. не оставляй меня.

– Я... не оставлю.

– Серые Глаза!

Его веки медленно приоткрываются, но он не встает. Его глаза черные в темноте. Как будто из него вынули все эмоции.

Его лицо кажется бледным, а губы сухими и потрескавшимися. Кровь слиплась вокруг его рук. Такой беспорядок. Мне нужно все исправить, пока эти монстры не пришли сюда.

Папа говорит, что акулы чуют кровь издалека, и думаю, что эти монстры тоже. Они почуют кровь Серых Глаз, а затем нападут на него.

Я бегу обратно к своей сумке и шаркаю ею по грязному полу. Пот стекает по моему виску и носу от усилий.

Тяжело дыша, я осматриваю сумку. Здесь есть салфетки и вода. Поскольку Серым Глазам всегда больно, я украла ватные шарики и бутылочку, которую папа использует для промывания моих ран. Он сказал, что рану нужно промыть, прежде чем ее перевязывать.

Я вытираю липкую кровь сухими салфетками. Кровь отвратительна, знаете ли.

На боковой стороне его руки, около локтя, зияет глубокая рана.

Должно быть, это очень больно.

Меня охватывает желание заплакать, в носу покалывает, глаза горят, но я не плачу. Я должна быть сильной ради него.

– Будет больно.

Прикусив губу, я выливаю жидкость на его рану.

Он всхлипывает, наблюдая за мной с полузакрытыми глазами.

– Мне жаль, что это причиняет боль. Мне так жаль.

Слезы текут по моим щекам, даже когда я говорю им не делать этого.

То, что он не плачет, не должно означать, что ему не больно. Я плачу по нему, а не по себе.

Используя ватные шарики и бинт, я обматываю ими рану так плотно, как только могу. Папа говорил, что она должна быть плотно обвязана и чистой, чтобы туда не проникли микробы.

– К-кто это с тобой сделал? – я спрашиваю. – Эти монстры? – он кивает один раз. – Я спасу тебя. Я о-обещаю.

Его другая рука обхватывает мою руку и тянет вниз. Я ложусь рядом с ним, его раненая рука остается безвольной, между нами.

– Оставайся в таком положении, – шепчет он.

Мои губы дрожат, а в носу покалывает, когда я смотрю на него и плачу. Я плачу, кажется, целую вечность. Мои слезы превращаются в икоту, а затем в громкие рыдания.

Это некрасиво, сопли и слезы покрывают мое лицо, но я не могу остановиться.

Это так больно.

Его большой палец вытирает слёзы у меня под глазами.

– Не плачь.

– Я не могу остановиться.

– Мне не нравится, когда ты плачешь.

Он продолжает вытирать мои слезы и заставлять их исчезать.

– Почему?

– Потому что мне больно, когда тебе больно.

– М-мне тоже. Вот почему я плачу. Не хочу, чтобы тебе причиняли боль.

– Со мной все будет хорошо, Эльза.

– Обещаешь?

Он не отвечает.

Я рывком принимаю сидячее положение, икнув и делая непроизвольные вдохи.

– О-обещаешь?

– Я не могу.

– Но почему? – кричу. – Это так больно? Я поцелую и станет легче. – наклонившись, я запечатлеваю поцелуй на его повязке сбоку. – Папа говорит, что рана заживает, когда ты ее целуешь.

Он улыбается.

Улыбка слабая и не энергичная, но он улыбается.

– Тебе нужно поесть.

Я роюсь в своей сумке и достаю бутерброд.

Мне требуется некоторое время, чтобы помочь ему сесть, прислонившись к стене. Как только он устраивается, я заворачиваю его в одеяло и кладу бутерброд между его пальцами.

– Ты должен съесть все это, чтобы поправиться.

Он жует медленно, не так, как в другие дни, когда он был голоден, что проглотил все.

Я присаживаюсь перед ним на корточки, кладу руки на колени и наблюдаю за ним. Его раненая рука безвольно лежит рядом. Повязка уродлива.

– У меня есть идея!

Я роюсь в сумке и достаю свой черный маркер. Я собиралась показать ему рисунок с домами, которые я рисовала, и спросить его, знает ли он, как их построить.

Потому что я говорила папе, что собираюсь строить дома, когда вырасту.

Серые Глаза пристально наблюдают за мной, но он ничего не говорит, когда я хватаю его за раненую руку. Прикусив губу, я кладу ее себе на колени и рисую на здоровой стороне.

Как только я заканчиваю, он изучает мой рисунок.

– Что это?

– Стрела.

– Почему стрела?

– Папа говорит, что, когда тебе плохо, ты должен держать эту энергию внутри.

– Почему внутри?

– Так, что ты можешь оставить это на потом. Плохие вещи случаются не просто так.

– Плохие вещи случаются не просто так, – повторяет он, глядя между стрелой и моим лицом, прежде чем легкая улыбка появляется на его губах.

Мне нравится эта улыбка.

Я хочу поцеловать его не для того, чтобы сделать это лучше, а потому, что я люблю его.

Поэтому я так и делаю. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к уголку его рта.