Текст книги "Извращённое Королевство (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Глава 4
Эльза
Дом.
Такое странное слово.
И вот я снова здесь. В Бирмингеме. Дома.
Нокс уже выскочил из машины, словно его задница в огне.
Расстояние от парадных ворот до особняка большое. Стильный сад простирается до самого горизонта, и усажен деревьями, вырезанными в различных геометрических формах.
Дрожь пробегает по конечностям, когда мы с папой встаём перед парадными воротами особняка.
Две статуи льва украшают вход, совсем как в моих обрывочных воспоминаниях.
Не думаю, что когда-либо осознавала, насколько большим был наш особняк, будучи маленькой. Я помню провода, частное озеро и долгие пробежки, которые мы с папой совершали по периметру нашей собственности.
Наш дом больше, чем особняк Кингов. Возможно, это потому, что они в Лондоне, в то время как мы далеко от города, в Бирмингеме.
Облачное небо окутывает мрачной пеленой две башни, возвышающиеся на восточной стороне.
Дрожь пробегает по мне при виде этого, царапая грудную клетку, как заключенный, нуждающийся в освобождении.
В этих башнях есть что-то, но что?
– Добро пожаловать домой, принцесса.
Я отрываю взгляд от архитектурного шедевра и смотрю на своего отца. Он смотрит на меня с гордостью и удовлетворением, словно все это время хотел вернуть меня сюда.
– Я.. я думала, весь дом сгорел в пожаре.
– Так и было. – ностальгия охватывает его взгляд, прежде чем вскоре исчезает. – Было нелегко, но мы отремонтировали дом, чтобы он выглядел как раньше.
– Я вижу.
Все это слишком... сюрреалистично.
Если бы он стал красным и туманным прямо сейчас, я бы точно знала, что это сон. Может, я все еще нахожусь в кабинете доктора Хана, переживая воспоминания о моей первой встрече с Эйденом.
Может, этого утра никогда и не было. Может, Эйден не помолвлен с Сильвер.
Я мысленно качаю головой. Не буду думать о нем. Не буду думать о нем...
Папа берет мою руку и переплетает со своей.
– Давай зайдем внутрь. Ты, должно быть, устала.
Мои ноги двигаются сами по себе, когда мы входим в фойе.
Мрамор.
Это первая мысль, которая приходит в голову. Мраморный пол, мраморная лестница и даже мраморная статуя льва.
Подождите. Это штука?
Мужчина средних лет, похожий на Роберта Де Ниро, и две женщины, одетые в форму горничных, кланяются при нашем входе.
Я неловко киваю в ответ. Это так странно, когда люди кланяются, будто мы королевской крови. Хотя, судя по тому, что я узнала о Steel Corporation, папу с таким же успехом можно считать дворянином в Бирмингеме.
Похоже, его нисколько не смущает персонал. Он признает их и идет дальше.
Я как потерянная сирота, иду рядом. С моей полу-мокрой одеждой и растрепанными волосами я выгляжу соответственно.
Мы с папой входим в огромную гостиную со сводчатыми золотыми потолками и ослепительным светом. Две большие статуи льва украшают широкую мраморную лестницу. Две картины с китайскими воинами висят по обе стороны лестницы в идеальной симметрии.
Теперь я знаю, откуда взялась моя любовь к старинным китайским военным книгам и философам.
Несколько французских окон стратегически расположены по всей гостиной, позволяя заглянуть в сад.
Все в точности как в моем видении.
Возможно, это тоже видение. Возможно, у меня галлюцинации, и моего отца нет в живых.
От этой мысли в горле появляется горький, липкий привкус. Я сжимаю его руку в своей, убеждаясь, что это не обман разума.
Нет, папа здесь.
Он вернулся за мной.
– Вот вы где.
Мое внимание переключается вправо. Мужчина средних лет спускается по лестнице с вежливой улыбкой на лице.
Он одет в полосатый костюм-тройку, выглядя подтянутым и хорошо сложенным для мужчины его возраста. Его бледно-голубые глаза напоминают снежного тигра, и, хотя он не выглядит старым, его волосы усыпаны седыми прядями.
Подождите.
В нем есть что-то знакомое.
Я приглядываюсь к мужчине повнимательнее, и мои глаза расширяются.
– Ты.
– Я же говорил, что она тебя узнает. – Нокс врезается в мужчину сзади, обнимает его за плечи, озорно ухмыляясь. – Плати сотню, Агнус.
– Ты узнаешь меня?
Мужчина – Агнус – спрашивает, не обращая внимания на Нокса.
Я медленно киваю.
– Ты всегда сидел в том кафе.
– Бинго! – Нокс ухмыляется, протягивая ладонь. – Сотня моя. В любой день.
– Для протокола, ты спорил. Я никогда не соглашался.
Агнус лезет в карман и достает бумажник. Нокс хватает купюры и ухмыляется, пересчитывая деньги.
– Кто-нибудь может сказать мне, что происходит?
Мой взгляд мечется между ними тремя.
– Это Агнус, – говорит папа. – Он моя правая рука, советник и лучший друг. Он заботился о компании и особняке, в то время как я не мог.
– Ты не помнишь меня, Эльза, но я был твоим любимым дядей, когда ты была маленькой.
– Дядя Редж был моим любимым. – слова срываются с моих губ призрачным шепотом.
Лицо Агнуса становится пустым. Нокс напрягается так заметно, что чуть не рвет деньги пальцами.
Выражение папиного лица остается непроницаемым.
– Реджинальда больше нет, принцесса.
– Он был моим братом близнецом. – Агнус непринужденно улыбается, обдумывая ситуацию. – Ты никогда не смогла бы отличить нас друг от друга.
Я сканирую лицо Агнуса. У него действительно немного выпученные глаза, но они не такие выпуклые, как те, что были в моем кошмаре о дяде Реджинальде. Кроме того, Агнус красив, как чернобурка. Не помню, чтобы дядя Редж когда-нибудь был красивым.
– Как он умер? – я спрашиваю.
– В великом бирмингемском пожаре. – Нокс засовывает деньги в карман. – Как жареная свинья.
– Нокс, – ругается папа. – Иди в свою комнату.
– Нет. – Нокс всем весом наваливается на диван, перекидывает одну ногу через другую и обхватывает рукой спинку дивана. – Эй, Ти, ты должна мне пятьдесятку. Эльза не такая стерва, какой ты ее себе представляла.
Невысокая девушка неторопливо заходит внутрь с наушниками в ушах. У нее миниатюрные черты лица, что это очаровательно. Ее темно-черные волосы падают прямо на плечи; ее глаза огромные и черные – или темно-карие? Ее губы напоминают мне бутон розы, а нос такой же крошечный, как и все остальное лицо.
Несмотря на привлекательность ее общей внешности, как у Белоснежки, все остальное кричит, что ей ничего не нравится. На ее губах темно-фиолетовая помада, а на веках черные тени, которые придают ее глазам лани колдовской вид. В ушах серьги в виде черепа.
Даже на чулках черепа. Кроме этого, на ней джинсовые шорты, черная кожаная куртка и укороченный топ, открывающий ее бледный живот.
Я останавливаюсь, читая красную надпись на ее белом топе.
Иногда король это женщина.
Интересно. Эта девушка, должно быть, намного больше, чем предполагает ее внешность.
Выдернув наушники, она пристально смотрит на меня пустыми глазами. Как будто она думает о том, как вскрыть мне голову и заглянуть внутрь.
– Эльза, это Тил. – папа сжимает мою руку, выводя меня из соревнования по разглядыванию с новой девушкой. – Тил, это Эльза.
– Избалованная принцесса. – Тил играет с наушниками. – Кто о ней не знает?
– Плати, Ти, – щелкает пальцами Нокс. – Ты у меня в долгу.
– Пока нет. Я должна убедиться в этом сама.
– Нокс, Тил, – папа говорит медленно, но властно. – Я ожидаю, что вы поладите с Эльзой. Я ясно выражаюсь?
– Мы уже поладили. – Нокс подмигивает мне. – Я даже набрал больше баллов по математике, чем она.
– Ничего не обещаю, папа.
Тил откидывает волосы назад и, не оглядываясь, выходит на улицу.
Первые капли дождя начинают стучать по стеклу, но ей, кажется, все равно. Может, ей также нравится дождь и его способность очищать.
– Дай Тил немного времени. – папа улыбается мне. – Она плохо переносит перемены или посторонних, но привыкнет к этому.
– Она тоже... – я замолкаю. – Приемная сестра.
Нокс щелкает пальцами.
– Бинго.
– Сколько у меня еще?
– Только двое. – говорит Агнус. – С возвращением, Эльза.
Хорошо.
Этот дом не такой, каким я его помню. Многое изменилось, в том числе появились приемный брат и сестра, дядя, которого я не помню, и горничные.
Потребуется некоторое время, чтобы понять новую динамику, но пребывание здесь это прогресс сам по себе.
Я вернулась туда, где все началось – и закончилось. Это то место, которое может ответить на все мои вопросы и вывести меня на правильный путь.
Я делаю глубокий вдох, запах жасмина и специй наполняет мои ноздри.
Неважно, как много изменилось, это остается домом.
Моим домом.
Возможно, просто возможно, это то место, где я должна быть.
Глава 5
Эйден
– Я здесь. И, кстати, я не хочу быть здесь.
Леви садится на стул за обеденным столом и благодарит Марго за приготовление его любимого стейка.
Она бросает на нас последний взгляд с беспокойством, глубоко залегшим между ее бровями. Леви, будучи провозглашенным джентльменом, ободряюще кивает ей, как бы говоря: Нет, мы не станем есть друг друга на ужин.
Марго говорит нам крикнуть ее, если нам что-нибудь понадобится, и быстрыми шагами отступает. Двойная дверь столовой окончательно закрывается за ней.
Это просто люди Кинг и их испорченные головы.
Хорошие времена.
Не могу вспомнить, когда мы в последний раз ели втроем. С тех пор как Леви начал свои отношения с Астрид и съехал, он больше почти не появляется, а когда появляется, то только с ней.
Мы с Джонатаном оба знаем, что Астрид уговаривает его поддерживать связь с семьей. Вот почему мой отец со временем принял ее несмотря на то, что она Клиффорд.
Новости о Клиффорд; Джонатану они не нравятся.
Ее мать убила дядю Джеймса в результате несчастного случая, в котором они оба погибли. Джонатан, будучи Джонатаном, все еще держит обиду на Астрид и ее лорда отца, будто это они засунули наркотики в глотку дяде Джеймсу той ночью.
О Джонатане в двух словах. Он мстителен и безжалостен в этом отношении.
Он занимает место во главе стола, в то время как мы с Леви сидим по обе стороны от него. Люстра над нами отбрасывает белый свет на еду, словно мы участвуем в кулинарном шоу.
Я провожу ножом по стейку, но не режу и не ем.
Мои мысли все время возвращаются к тому, как Эльза вчера ушла. Оцепенение на ее лице все еще таится во мне, затягивая петлю вокруг сердца.
Как, черт возьми, я мог ее так отпустить? У нее даже нет телефона. Не то чтобы она ответит на мои звонки или сообщения.
Прошел всего один день, но кажется, что мы расстались целую вечность назад, а я даже не верю в вечность и все такое дерьмо.
Я сижу здесь, гадая, когда именно она стала такой неотъемлемой частью моей жизни и того гребаного воздуха, которым я дышу.
Было ли это, когда я заявил, что она моя? Или когда я впервые прикоснулся к ней? Или когда я воссоединился с ней два года назад? Или, может, все началось в этом чертовом подвале.
– Ты сегодня здесь, потому что у нас имеется враг.
– Хочешь сказать, что у тебя имеется враг. – Леви усмехается, щедро откусывая кусок говядины и беззаботно жуя.
– У Кингов есть враг, ты, маленький гаденыш.
Леви закатывает глаза, но ничего не говорит. Я уже проинформировал его о возвращении Итана Стила. Нравится ему это или нет, Леви – Кинг и драгоценное наследие Джонатана. Он стал частью игры еще до своего рождения.
Как я.
Как Эльза.
– Зная Итана, он попытается нарушить наш строй, прежде чем атаковать.
Джонатан режет свое мясо с легкостью, как будто не говорит о нападениях и войнах.
– Ты знал Итана. В прошлом, – говорю я.
– Итан не меняет свои методы атаки. – Джонатан делает паузу. – Кроме того, мои источники говорят, что он лежал в коме почти девять лет. Прошлое это все, что он помнит.
– Твои источники не могли сказать тебе об этом до того, как он нанес неожиданный визит?
Леви издевается.
Джонатан свирепо смотрит на него.
– Излагаю факты, дядя. Тот, кто знает только себя, а не врага, несет потери за каждую выигранную битву, не забыл?
Он повторяет старые стратегии, которые Джонатан использовал, запихивая нам в глотку.
Леви даже не пытается изобразить интерес ко всему этому. Он уже построил свою жизнь как профессиональный футболист. У него впереди его девушка и будущее. Для него все это испытание пустая трата времени, и он не перестанет напоминать Джонатану об этом факте.
– Я знаю своего врага. – Джонатан ухмыляется, откусывая кусочек еды. – Намного больше, чем знаю себя.
– Какой у нас план? – я спрашиваю.
– Теперь мы разговариваем. – Джонатан указывает вилкой в мою сторону. – Прежде всего, ты прекратишь свои идиотские выходки с дочерью Стил и займешься Сильвер. Мы с ее отцом друзья и давние знакомые. Я не позволю тебе испортить это.
Да, нет.
Мы с Куинс не сошлись из-за того, чего ожидают наши отцы. Мы вместе по другой причине, которая скоро будет устранена.
– Ты давно знаком с Себастьяном Куинсом, то есть у тебя с ним общие деловые интересы, – говорит Леви, не поднимая головы. – Ты знаешь, с тем, как он использует свою силу министра, чтобы твои корабли оставались незамеченными. Ох, и ты обещал финансировать его кампанию на пост премьер-министра. Очень по-дружески с твоей стороны, дядя.
Я скрываю смешок.
– Я ясно выражаюсь?
Джонатан игнорирует Леви, сосредоточившись на мне.
Я рассеянно киваю. Ему не нужно знать о моем шаге, пока я его не сделаю. В конце концов, он не единственный, кто любит элемент неожиданности.
Он не единственный, кому нравится разрушать.
– Идеально. – он указывает вилкой между мной и Леви. – Мы приглашены на мероприятие по сбору средств, организованное семьей Родс в эту пятницу. Вы оба будете присутствовать.
– Пас. – Леви притворно зевает.
– Неинтересно, – говорю я в то же время.
Джонатан знает, что лучше не тащить нас на вечеринки своих друзей и не заниматься сбором средств. Мы действительно посещаем одно мероприятие в год, и это уже произошло.
– Послушайте, вы двое. – Джонатан стучит вилкой и ножом по столу. – Это не просто какой-то сбор средств. Родс аристократы, недавно вернувшиеся к бизнесу. Они ищут долгосрочного партнера, и им станет King Enterprises. Я месяцами готовился к этому проекту, и не смирюсь с потерей такой огромной возможности.
– Какое мы имеем к этому отношение? —
спрашивает Леви.
– Ты приведешь дочь Клиффорд. Тем, у кого есть титулы, нравятся люди, которые на них похожи. Если они увидят члена королевской семьи в отношениях с дочерью лорда, они смягчатся.
По словам Джонатана, Клиффорд плохи, пока им нет применения.
– А я? – я жую пищу, но не чувствую особого вкуса.
– Ты мой наследник. Это успокоит их, если они увидят будущее компании таким же прилежным, как его отец.
Леви закатывает глаза, и я вздыхаю.
Я найду предлог, чтобы не идти. Если бы это было при других обстоятельствах, я бы устроил шоу всей жизни для друзей Джонатана и убедил их подписать с ним контракт на месте. Если я выиграю у своего отца огромную сумму, он оставит меня в покое.
Однако я не в настроении целовать задницы друзей Джонатана.
Мне нужно сделать кучу вещей, и все они ведут к Эльзе, а не к моей фамилии.
Она сегодня не пришла в школу. Я не должен был удивляться, но часть меня надеялась, что она придёт. Часть меня думала, что она встретится со мной лицом к лицу и сведет меня с ума своим упрямством, как и раньше.
Даже Рид ничего не слышала о ней со вчерашнего дня, и у неё произошла мини-паническая атака из-за того, что она ходила по коридорам в одиночку.
Если бы я был лучшим человеком, я бы предложил ей свою компанию. К сожалению для Рид, ей это не интересно. Однако Астор провел с ней весь день. Найт убил его тысячью разными способами в уме, а потом чуть не сломал ногу на тренировке.
Хорошие времена.
Вернемся к Эльзе. Если она не разговаривает со своей лучшей подругой, как, черт возьми, я должен с ней связаться?
Я говорю себе, что ей нужно время, и что через некоторое время она будет достаточно открыта, чтобы выслушать меня.
Проблема в том, что я не терпеливый человек.
Разлука с ней на целый день сводит меня с ума. У меня чертова ломка, это раздражает и выводит из себя. Я могу вернуться к нормальной жизни только тогда, когда Эльза рядом со мной, где ей и место.
Она обещала.
Она, блядь, обещала.
Если она думает, что я позволю ей уйти, значит, она все-таки меня не знает.
– Итан сделает свой ход во время этого мероприятия. – слова Джонатана возвращают меня в настоящее.
– Как ты можешь быть так уверен? – я приподнимаю одну бровь.
– Он должен знать, что я охочусь за этой сделкой уже несколько месяцев. Это не простое совпадение, что он вернулся, когда контракт близок к завершению. Ему нравится разрушать привычки своих врагов.
– Он станет соперничать с тобой? – спрашивает Леви.
– Возможно. Я все еще не уверен в его тактике, но я буду рядом, чтобы уничтожить их всех до единого.
– Прошло десять лет, дядя, и вы оба потеряли своих жен. Не пора ли оставить прошлое в прошлом? Можно даже уехать в закат и все такое. – Джонатан бросает на него такой резкий взгляд, что Леви качает головой. – Просто говорю. Господи.
– Вы оба будете там. – Джонатан вытирает рот салфеткой. – Это окончательное решение.
Если Итан будет на мероприятии, то Эльза, скорее всего, тоже. Не потому, что ей нравятся подобные вещи, а потому, что Итан воспользуется шансом показать миру свою дочь и наследницу Империи Стил.
Она будет там.
Я почти чувствую ее кокосовый аромат до пятницы.
– Хорошо, – говорю я Джонатану.
Он одобрительно кивает.
– Увидимся с вами обоими в пятницу.
– Подожди минутку. Я не дал согласия, – протестует Леви.
Но Джонатан уже уходит. Он, вероятно, проведет ночь в своем кабинете, делая мир немного более ужасным.
– Ублюдок. – Леви бросает яблоко мне в голову. Я ловлю и откусываю. – Это из-за Эльзы, не так ли? – он спрашивает.
Я поднимаю плечо.
Все связано с Эльзой, но ни ему, ни Джонатану не нужно этого знать.
Показать слабость это самый простой способ потерпеть поражение в собственной битве с собственными солдатами.
Я бросаю яблоко обратно Леви и встаю, в голове формируется еще один план.
Он ловит фрукт и с хрустом откусывает.
– Ты ее не заслуживаешь.
– Так же, как и ты не заслуживаешь Астрид?
– По крайней мере, я изменился ради нее. Что ты сделал ради Эльзы?
– Я снова нашел ее.
И никто не отнимет ее у меня.
Я выхожу из столовой и беру телефон. Сегодня мне звонили 1001 раз. Это преувеличение, но да, он звонил мне без остановки. удивлен, что он не совершил налета на школу.
– Эльза, это ты? – в трубке раздается обеспокоенный голос Джексон Куинн. – Ты сказала, что вернешься сегодня, но тебя не было в школе. Твоя тетя подает заявление о пропаже человека.
Итак, они совершили налет на школу.
– Это Эйден Кинг.
– Эйден. – он кажется озадаченным, но быстро добавляет: – Эльза с тобой?
– Нет.
– Нет? – кричит он, и мне приходится держать телефон подальше от уха, чтобы не оглохнуть. – Где она? Что с ней случилось? Почему ты не позвонил и не сообщил нам?
Он начинает серию отрывистых вопросов.
– Итан Стил увёз ее в Бирмингем.
Рассказав ему подробности о возвращении Итана, я вешаю трубку с улыбкой на лице.
Возможно, я не смогу вернуть ее, но ее тетя и дядя вернут.
Глава 6
Эльза
Последние два дня папа проводил длительные экскурсии по дому.
Я помню кое-что из прошлого, но это едва ли тридцать процентов моего детства. Как будто мои воспоминания были заморожены, и нет никакого способа их «разморозить».
Папа был терпелив, рассказывая о том, как мы оба выходили в сад после того, как он возвращался с работы. В то время я училась на дому, он часто помогал мне с домашним заданием.
Тема моей матери вертелась у меня на кончике языка, но я сдерживалась и не упоминала ее. Во-первых, у меня не хватило смелости. Во-вторых, Нокс всегда присоединялся к нам, бросая мне вызов насчет того, чтобы превзойти его в том, чтобы стать папиным любимицей. Снаружи это шутки, но я чувствую соперничество глубоко внутри него. Хотя он кажется беззаботным, на самом деле Нокс смертельно опасен, когда дело доходит до того, чего он хочет.
Хотя быть в его компании весело. Это напоминает мне о дружбе, которую я оставила позади.
У меня болит грудь при этой мысли. Мне больно, как сильно я скучаю по Ким и Ронану и даже по Ксандеру и Коулу.
Я скучаю по легкой дружбе, которую мы разделяем, по смеху и даже по секретам, скрывающимся под поверхностью. Всадники могут быть королевской крови в КЭШ, но каждый из них несет в себе тайну настолько осязаемую, что это манит.
Что касается Эйдена..
Нет.
Я вычеркивала его из своих мыслей с тех пор, как приехала сюда. Он не заслуживает моих мыслей или слез. Ни сейчас, ни когда-либо.
Может, если я буду продолжать цепенеть перед ним и его загадочным существованием, я в конце концов сотру его.
Сильно бредишь, Эльза?
Я подавляю этот голос, как только он поднимается.
– Ты помнишь то дерево? – папа указывает на старую сливу в восточной части сада. – Ты все время лазила по ней, а потом тебе было трудно спуститься, как котенку.
Я улыбаюсь, останавливаясь как вкопанная рядом с папой.
Агнусу нужен был Нокс, чтобы помочь ему с инвентаризацией дома. Мой приемный брат – все еще странно думать о нем в таком ключе – согласился только тогда, когда Агнус пообещал ему новые дорогие наушники, которые он присматривал.
По какой-то причине я думаю, что Агнус забрал Нокса, потому что знает, что нам с папой нужно побыть наедине.
Я закутываюсь в пальто. Дождя нет, но холодная погода пробирает до костей. Темно-серые облака висят над нами со зловещим обещанием беззвездной ночи в ближайшем будущем. Как глаза Эйдена.
Нет. Не стану думать о нем.
Какого черта у него глаза цвета облаков перед дождем? Теперь он будет врываться в мои мысли всякий раз, когда пойдет дождь. В такой стране, как Англия, это сущая пытка.
Это похоже на то, будто ты попал в эпицентр урагана, разбит на куски, и у тебя нет выхода.
Я выкидываю его из головы и сосредотачиваюсь на папе.
Он одет в черный, сшитый на заказ костюм, но без пальто. Словно ему не холодно.
Как Илаю.
Когда мы были маленькими, мои руки были ледяными, но руки брата казались уютными зимами и горячим шоколадом.
Мы много пили вместе. Я имею в виду горячий шоколад.
Волна печали накрывает меня при воспоминании о нем – или об отсутствии. Его лицо все еще как в тумане, даже сейчас.
Это первый раз, когда мы с папой проводим время наедине; это мой шанс задать вопросы. Кто знает, когда Нокс снова решит присоединиться к нам?
Я указываю на пустое место возле дерева.
– Там были качели. Я обычно сидела на руках мамы в нем, и она пела мне.
Папа замирает, будто я только что вылила ведро ледяной воды ему на голову.
Я напрягаюсь, как натянутая веревка. Что я сделала? Я сказала что-то не так?
– Ты помнишь.
Это не вопрос, скорее наблюдение – и притом не очень радостное.
– Немного. – из меня вырывается долгий вздох, словно я не дышала десять лет. – Я знаю, что мама была психически нестабильной, и ее состояние ухудшилось после того, как Илай утонул. Я знаю все о твоем пари с Джонатаном Кингом, о Великом бирмингемском пожаре и похищении Эйдена.
Порыв ветра отбрасывает мои волосы и пальто назад. Я стискиваю зубы от холода и.… чего-то еще.
Я не хотела выбалтывать это на одном дыхании, но, думаю, моя жажда правды взяла верх.
Папа остается неподвижным, но я не уверена, вызвано ли это шоком или созерцанием.
– Твоя мама никогда не хотела причинить тебе боль, принцесса. Она была психически нездорова. Люди совершают вещи, которые они не имеют в виду, когда страдают психическими заболеваниями.
– Но она причинила мне боль, папа. – мой голос дрожит, как ветви дерева. – Она ударила меня кнутом по спине.
– Она... ударила?
От дерганья его челюсти мне хочется замолчать, но я этого не делаю. Я молчала десять лет, и теперь, когда начала говорить, вернуться назад невозможно. Я многим обязана себе.
Слезы наполняют глаза, в попытке найти ответы в своей бесполезной голове.
– Я думаю, это произошло, когда она нашла меня возле подвала. Я не сказала тебе, потому что не хотела, чтобы вы двое поссорились.
– Принцесса...
– Она пытала Эйдена, – выпаливаю я. – Он был ребенком, пап. В то время ему было столько же лет, сколько Илаю, и у него имелись красные отметины по всей коже, и он был прикован цепью к стене. Ты знал, что у него все еще есть эти шрамы? Его спина и лодыжка свидетели жестокого обращения мамы.
Потребность заплакать по Эйдену приходит ко мне из ниоткуда. Правда, сейчас он монстр, и я никогда его не прощу, но это не отрицает того, что случилось с ним в детстве.
Ма разрушила его невинность.
Она разбила и придавила ее к земле, оставив за собой сломанного мальчика.
Неудивительно, что он решил стать монстром. По его извращенной логике, быть монстром лучше, чем быть слабым беспорядком.
Я даже не могу его винить.
В глубине души мне хочется плакать по маленькому мальчику, которым он был. По мальчику с взъерошенными черными волосами и металлическими глазами.
Этот мальчик был моим другом, моим светом во тьме.
Илай послал его ко мне.
У папы вырывается вздох.
– Это моя вина.
– Твоя?
– Похищение Эйдена должно было только напугать. Он должен был вернуться, как и двое других мальчиков, если бы я лично позаботился об этом.
– Хочешь сказать, что ма оставила его у себя, не сказав тебе?
– При помощи Реджинальда.
– Д-дяди Реджа?
Папа берет меня за руку и ведет к ближайшей скамейке. Я следую за ним, как потерявшийся щенок, моя голова завязана в такие сложные узлы, что трудно соображать.
Дядя Редж помог маме похитить Эйдена.
Эта мысль вертится у меня в голове, как разрушительный мяч. Я понимаю слова, но не могу их осмыслить.
Мы оба сидим на деревянной скамейке, от которой пахнет свежей краской. Папа поворачивает меня к себе так, чтобы мы смотрели друг на друга.
– Я хотел, чтобы ты привыкла к дому, прежде чем поговорить о прошлом, но сейчас у меня не остаётся выбора. Возможно, ты никогда не увидишь свою мать прежней после того, как я скажу тебе это.
– Ты не можешь заставить меня ненавидеть маму больше, чем я уже ненавижу ее, пап.
Он морщится, но не комментирует. Возможно, как и я, папа понимает, как сильно она разрушила нашу жизнь.
– Ты должна понять, что смерть Илая сильно ударила по твоей матери. До того, как мы поженились, Эбигейл страдала маниакальными эпизодами, депрессией и тревогой. Она не любила врачей и часто прятала свои лекарства. Иногда она вообще переставала их принимать. Когда она забеременела Илаем и родила его, она больше не нуждалась в таблетках. Будто она нашла цель в жизни. Поэтому, когда его не стало, ее цель умерла вместе с ним. Можно с уверенностью сказать, что в тот день мы все потеряли часть себя.
Я придвигаюсь ближе к нему и обнимаю его за руку, молча выражая свою поддержку.
– Единственный способ выжить для твоей матери состоял в том, чтобы представлять, что Илай все еще жив. Через два месяца после его смерти она привела домой мальчика и сказала мне, что нашла Илая на рынке. Я вернул его родителям и извинился. Затем она начала делать это за моей спиной с помощью Реджинальда. Этот негодяй шёл на все ради денег. Он был умен и приводил к ней бездомных, осиротевших или сбежавших мальчиков только потому, что их никто не ищет. Единственным условием Эбигейл было то, что они должны выглядеть как Илай.
Я хмурюсь еще сильнее.
– Я смутно это помню.
Кусочки медленно складываются воедино.
Я называла дядю Реджинальда супергероем, потому что монстры исчезали, когда появлялся он.
В своем маленьком уме я обычно классифицировала маниакальные эпизоды мамы, как монстров. Она была одета в белое, обнимала меня до смерти и водила к озеру. Когда она была в белом, она никогда не улыбалась и всегда казалась не от мира сего.
Она была монстром.
Однако, когда появлялся дядя Редж, она надевала красные платья, красила губы красной помадой. Она была сногсшибательной. Она больше улыбалась, и в ней было столько энергии, что иногда это сбивало с толку.
Она гуляла и играла со мной. Читала мне сказки, смеялась и шутила.
Она была мамой.
Мои глаза расширяются, а сердце чуть не падает на траву.
Значит ли это, что ма веселела только тогда, когда дядя Редж приводил ей мальчика с улицы?
– Что она с ними делала?
Мой голос такой навязчивый, что пугает до чертиков.
– Обнимала их и говорила им, что она рада, что ее Илай дома. – он вздыхает. – Она никогда не причиняла им вреда, поэтому я позволял ей сохранить эту привычку.
– Ты позволял ей? – я пищу.
– Они ели с нами и проводили с ней несколько часов. Когда наступал вечер, они брали деньги, одежду и уходили. Это был беспроигрышный вариант. У мальчиков была еда и кров на весь день, и твоя мама была счастлива.
– Не было бы лучше, если бы ты отвез ее к психиатру?
– Я сделал это. Я даже оставил ее в психиатрической клинике по их рекомендациям, но ей стало хуже, и она начала резать себя. Я был вынужден вернуть ее обратно. В то время я все еще горевал по Илаю. Я не мог потерять и Эбби тоже.
Эбби.
Он все еще называет ее так даже спустя столько времени.
Я обдумываю его слова, но не могу сформировать четкие мысли. Мгновение мы с папой смотрим вдаль, на ледяной ветер и темнеющие тучи.
На серые-серые облака.
Идите вы, облака. Почему вы должны усугублять мои страдания?
– Ма причинила им боль в какой-то момент, не так ли? – мой голос едва слышен. – Эйдена пытали, папа.
– Сначала она только обедала с ними и рассказывала им об их дне. Мальчики с улиц любили ее. Эбби была доброй и терпеливой и умела вести себя с детьми.
– Что поменялось?
Он проводит рукой по лицу и вытирает указательными пальцами брови.
– Я не знаю. Думаю, ее состояние обострилось.
– Обострилось?
– Однажды я пришел домой и застал ее сидящей в спальне. Она пела и расчесывала волосы, ее руки были в крови. Я побежал в твою комнату, испугавшись, что она что-то с тобой сделала. К счастью, ты спокойно спала.
– Ч-что случилось?
Его челюсти сжимаются, и я распознаю в этом жесте гнев. Папа не часто показывает свои эмоции, и я, вероятно, унаследовала от него свой пустой фасад.
– Я обнаружил двух детей в подвале. Они были на грани голода, а их колени были исцарапаны и порезаны горизонтальными полосами. Это было ужасно.
– Двух?
Он бросает мимолетный взгляд в мою сторону.
– Ты видела их тогда, но не помнишь.
– Они были.. живы?
– Да. Раны не были смертельными, но они голодали и находились на грани смерти. Эбигейл обычно кормила детей и никогда не прикасалась к ним. Когда я спросил ее, почему она это сделала, она сказала, что у них не было травмы Илая, когда он упал с велосипеда, поэтому она исправила это.
Я задыхаюсь и прикрываю рот свободной рукой
– И ты позволил ей находиться рядом с детьми?
– Нет. – он качает головой. – Не после того случая.
– Слава Богу.
– Она выместила это на тебе, принцесса. – он сжимает мою руку в своей. – Я пытался защитить тебя, как мог, но у меня ничего не вышло.
– Папа, не говори так.
– Я признаю, что подвел тебя. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы запер ее в психиатрическом отделении.
Я качаю головой.
