Текст книги "Пари на развод (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Вот такой пздц.

И мир рушится. И авторитеты пересматриваются. И родные становятся чужими.

И такой раздрай в душе, что хоть на крик ори. А поделиться не с кем.

И маме не скажешь. Потому что мама – это мама. Любимая. Родная. Единственная. Ее нельзя обижать.

А отца очень хочется… обидеть и избить за предательство. Но опять же мама. Она не поймет, расстроится. А расстраивать маму – это финиш. И не объяснишь… потому что по-любому правдой обидишь…

Жесть…

Охереть какая жесть… когда тебе всё это парнишка рассказывает. А ты, ссука, должен быть взрослым, давать умные советы и стараться удержать его от глупостей, но при этом четко понимаешь, что Леха тысячу раз прав – хочется пойти к мудаку-изменщику и въ..бать ему по самое не балуй. Чтобы не обижал ни Лехину маму, ни самого Леху, классного пацана.

– Лёш, чай-кофе будешь? – интересуюсь, сдвигая мысли о прошлом в сторону, и киваю в сторону стола, где расставлены сладости, к которым мы с Олесей почти не прикоснулись.

Не до того было.

Все внимание забрала на себя беседа.

Сначала мелькнули мои признания в откровенной неидеальности, потом ее… нет, Кирова особо не откровенничала, да и я этого не ждал, но на некоторые вопросы ответила, в пару-тройку предложений описав брак и то, чем пригрозил ей муж, если она подаст на развод.

Вроде бы ничего особенного не услышал. Общие фразы. Все, как у всех мужиков, когда им прижимают хвост, и мир прекращает вертеться по их плану, – отнять ребенка, лишить содержания, выкинуть на улицу ни с чем. Запугать.

Обыденно. Без фантазии, хоть и грязь.

Царапнуло другое – условие про совершеннолетие Алешки.

Вот этот прикол я не особо понял.

Вполне возможно Киров просто оговорился без задних мыслей, или Олеся не так услышала. Но, если есть подоплека – ее непременно нужно искать.

Уверен, Митина с этим легко справится и след отыщет. Баба она толковая. Хваткая и зубастая, как бультерьер. В Питере одна из лучших адвокатов, не зря ее Самков, друг Арбатова и еще один сильнейший юрист Северной столицы, так отчаянно не любит.

Или опасается?

Впрочем, не суть. Главное, Ирина Николаевна согласилась взяться за дело и уже завтра будет в этом городе. Олеся и Алешка не останутся без поддержки, как бы Сергей Борисович Киров не хотел обратного.

Подотрется.

– Леш, давай, угощайся, – вновь киваю своему ученику в сторону конфет, пока мы с Олесей накидываем верхнюю одежду. – Хватит стесняться.

– Я не стесняюсь, Роман Сергеевич. Просто мы пиццей и колой так натрескались, что кажется, я могу лопнуть, – признается, демонстрируя ямочки на щеках.

Мне нравится его непосредственность. Хороший парнишка. Олеся его правильно воспитала и вполне заслуженно им гордится.

– Значит, просто в карман клади. Завтра съешь, – подначиваю.

Раздумывает пару секунд и все же подходит. Выбирает из ассорти «Красный мак» и благодарит.

Улыбаюсь, моментально вспоминая Ваньку. Тот тоже именно эти шоколадные батончики таскает, будто другие все напрочь безвкусные.

На душе становится теплее. Сейчас к сыну поеду. Соскучился.

Глава 19

ОЛЕСЯ

Возвращаясь домой, по привычке ведем с Алешкой задушевные разговоры.

Почему-то в поездке это всегда получается делать легче, чем дома. Не то тепло и уют салона сближают, особенно когда за стеклом так и не прекращается холодный осенний дождь, не то темнота и настраивающая на позитивный лад тихая, но динамичная музыка, льющаяся из колонок, не то оставленные где-то там, в стороне, проблемы и печали, не то возможность смотреть вдаль, а не в глаза собеседника, погружаться в себя, раскрываться и тем самым не чувствовать пойманным в прицел.

Не знаю.

Да и так ли важна первопричина, если нам просто хорошо?

– Знаешь, этот Зотов изначально меня напугал, – признаюсь сыну. Ловлю его нахмуренные брови и спешу пояснить, – слишком активный, деятельный что ли. А еще резкий, прямой, как шпала.

Фыркаю, припомнив аварию и то, как я боялась, что Роман включит агрессию и схватится за биту.

Ой, да что только в моей голове в тот момент не мелькало, жуть.

– Он тебя обидел?

В Лексе мгновенно включается кнопка «Защитить маму».

Здорово, конечно, но в этот раз не стоит. Да и не к тому я хотела подойти. Отрицательно мотаю головой.

– Нет. Но он удивил. А позже помог со страховкой. Теперь с адвокатом.

– Это же хорошо?

Переглядываемся.

– Хорошо, – подтверждаю и, стараясь правильно подобрать слова, предпринимаю попытку разговорить сына. – Сегодня увидела вас вместе и ваше общение, удивилась.

– Почему?

– Выглядело необычно... доверительно.

– Роман Сергеевич классный. Он мне помогает, хотя приходит, чтобы заниматься самому, – улавливаю в любимом голосе уважительные нотки. – Кстати, ты знала, что он наш спонсор? Геннадий Иваныч только сегодня по секрету выдал, что наша последняя поездка на семьдесят процентов спонсировалась Зотовым.

– Ого. Нет, не знала.

– Ага. А еще он обещал, что через полгода активных тренировок тули мне покорятся.

Бросаю короткий косой взгляд на Алешку и замечаю, как на его губах мелькает расслабленная, но довольная улыбка.

– Я в тебя верю, сынок.

Это действительно так. А даже если слегка выпячивается материнская гордость, так кто меня осудит?

Некоторое время молчим. Салон наполняют ритмичные биты музыкальной радиостанции. За окном мелькает ночная иллюминация. Тепло. Уютно. И полно.

Анализирую свои внутренние ощущения, связанные с разрывом отношений с мужем, и уверенно отмечаю, что в этот момент мне его не «не хватает». Вот так. Странно, но честно. Вдвоем с сыном нам целостно и комфортно. Как уже стало давно, просто я не концентрировалась на этом так целенаправленно.

– Мам, ты же не сердишься? – Оттянув ремень безопасности, Лекс садится в кресле боком и впивается в меня серьезным взглядом.

– Из-за чего, Алеш?

– Что про тренера тебе не рассказал? Я его спрашивал про оплату. Он объяснил, что будет во время тренировок меня гонять, поэтому бесплатно. Вот я и молчал. Хотел позже, на соревах, удивить тебя результатами.

Самостоятельность – замечательное качество, а если оно сопряжено с умением думать и анализировать… В нашей семье подрастает настоящий мужчина.

Разве может такое огорчать?

– Всё в порядке, Лекс, – заверяю с улыбкой и по расслабившейся позе догадываюсь, что большего мой сынок-партизан все равно про Зотова не выдаст. Поэтому меняю тему. – Кстати, я тут в новый фитнес-клуб записалась…

Как и предполагаю, мое решение посещать один с ним спорткомплекс Алексей Сергеевич выслушивает спокойно и легко одобряет. Ни одного слова возражений не поступает. И я расслабляюсь.

Домой приезжаем уставшие, но вполне довольные. Пока сын принимает душ, разогреваю чайник и завариваю нам горячее какао. Попутно сбрасываю настойчивые звонки Алиски и тупо игнорирую все ее пламенные спичи в мессенджерах.

Менять решение я не намерена, а слезы, истерики и угрозы пусть адресует родителям или кому угодно другому. Главное, ко мне не лезет.

Понедельник начинается по звонку будильника и пролетает незаметно – обычный рабочий день, если не считать двух вещей.

Первая, хорошая, Киров полностью пропадает с радаров. Не звонит, не пишет, не показывает носа. После случившегося в ванной видеть его мерзкую рожу желания не возникает.

Вторая, плохая, сводная сестрица, словно сошла с ума, не оставляет меня в покое. Догадавшись, что я внесла ее номер в черный список, чтобы не отвлекала от работы, пишет и пишет по всем чатам. И каждое новое послание звучит все грубее, с большей претензией и неизменным посылом: «Ты должна!».

С фига ли?

Устав от глупой попытки меня продавить, блокирую ее везде, где только можно. От воцарившейся вмиг тишины ловлю ни с чем не сравнимый кайф.

И чего тянула, спрашивается? Давно надо было так поступить.

Вечером, предупредив Алешку, одеваю красивое коктейльное платье и еду в ресторан, испытывая очень и очень сильное волнение. Еще бы, предстоит встреча с адвокатом. И какая она будет – заранее предположить невозможно.

Ирина Николаевна, которую нашел мне Зотов, прилетела после обеда, устроилась в гостинице и уже успела со мной связаться.

Роман Сергеевич и в этот раз не подвел. Он просил не подавать в суд самостоятельно, а дождаться помощи от профессионала и все с ней подробно обсудить, а заодно обещал, что постарается организовать все в короткие сроки.

Он организовал. Я дождалась. А Митина не стала откладывать встречу.

По-моему, начало очень даже продуктивное.

****

Митина оказывается запоминающейся женщиной. Из тех исключительных особей слабого пола, кто выглядит нежно и хрупко, но вот глаза. Именно они выдают то, что внешность порой бывает весьма и весьма обманчива.

Стройная, даже худощавая для своего невысокого роста. Длинные каштановые волосы убраны в элегантную прическу, дневной макияж безупречен, строгий брючный костюм в сочетании с нежной шифоновой блузой по последней моде, туфли на невероятно высокой шпильке делают ноги шатенки бесконечными и безумно привлекательными.

Возраст определить сложно, где-то в районе тридцати лет. Плюс-минус. И что выигрывает – сказать затрудняюсь.

Маленькая собачка – до старости щенок. Митина оправдывает это утверждение, как никто.

У нее глубокий умный взгляд, пухлые губы, крепкое рукопожатие и харизма, которая подкупает с первых минут. Она мне нравится, несмотря на некоторую резкость и прямолинейность, балансирующую на грани приличия. Приятная женщина.

Ирина Николаевна легко притягивает мужские взгляды и также легко их игнорирует. Не показательно, а будто по привычке. Пока мы ужинаем, не сговариваясь одинаково отдав предпочтение рыбе, обсуждаем нейтральные темы. За кофе переходим к важному.

Я рассказываю свою историю. Она слушает, кое-что уточняет, делает пометки в блокноте. Замолчав, ожидаю ее вердикта – возьмется за дело или нет, но она вновь удивляет.

Митина заваливает меня серией каких-то странных вопросов, касающихся лично моего мужа, а не наших семейных отношений. Ее интересует, как давно Сергей оформил свой бизнес, какие доли уставного капитала предусмотрены в уставе, какую должность занимает он сам и как получает дивиденды. Кто его родители, есть ли братья-сестры, чем владеют. Не получал ли он наследства. И что, по моему мнению, есть у него в собственности.

Последний вопрос с отсылкой на мое мнение, будто это не соответствует действительности, очень удивляет. С чего вдруг такая формулировка – понятия не имею, но отвечаю честно, рассказываю все, что знаю:

– Наследства, насколько я знаю, не получал. Он – единственный ребенок в семье, у его родителей трешка и машина. Бизнес принадлежит мужу целиком, он – генеральный директор и главный бухгалтер в одном лице. Лет восемь назад были сложности, но потом все нормализовалось. Сергей начал очень хорошо зарабатывать, но и тратил прилично. Мы поменяли квартиру на более просторную, хотя в ней сейчас не живем. Были отпуска, машины… но их позже продали. Муж решил заняться расширением производства. Однако, что и как вкладывал и переоснащал – не в курсе. Он особо не делился. Об окладе я тоже никогда не спрашивала, не было необходимости. Денег хватало, да и муж подкидывал. Кредитов на нас нет, а если есть на фирме, то меня в курс дела не вводили.

– Да, я примерно такое положение дел и предполагала, поэтому покопалась немного в открытом доступе и сделала официальные запросы в нужные инстанции…

Ирина Николаевна кладет передо мной планшет и показывает то, что успела выяснить.

– Вот смотрите. Вы говорите, что доля в ООО вашего мужа составляет сто процентов, но по данным из выписки ИФНС все иначе. Пятьдесят принадлежат вашему сыну, пятьдесят свекрови. А Сергей Борисович – лишь исполнительный директор с зарплатой в двадцать тысяч рублей. Изменения внесены в реестр два года назад. А если посмотреть глубже, то Алексей Сергеевич владеет долей уже более восьми лет.

Чего? Но как?

– Я не знала, – качаю головой, глядя в карие глаза адвоката.

Потом ко всему озвученному рассказываю про условие мужа – развод на Алешкины восемнадцать лет.

Ирина Николаевна кивает.

– Я не удивлена, даже есть мысли, почему именно такое условие. Но в любом случае нужно дождаться официальных документов. И еще. Я правильно понимаю, что брачного контракта у вас подписано не было?

– Нет.

– Отлично, – Митина только что руки от предвкушения не потирает. – Я готова взяться за ваше дело, но, во-первых, это будет дорого, так как легко и быстро поделить имущество вряд ли получится, во-вторых, я не люблю, когда коней на переправе меняют. Поэтому хочу четко знать. Вам, Олеся Игоревна, нужен просто развод с Кировым Сергеем Борисовичем, по-быстренькому, так сказать, или же вы готовы идти до конца и делить даже то, что, как я вижу, у вас уже фактически нагло отобрали?

Моментального ответа Ирина Николаевна не требует и предлагает, пока дожидаемся результатов ее запроса, хорошенько подумать.

Соглашаюсь. Думаю. И даже советуюсь.

Маргоша уверенно убеждает драть с козла три шкуры и ни в чем себе не отказывать. Он-то меня не жалел.

Зотов, с которым пересекаюсь во вторник, когда прихожу на первое пробное занятие в фитнесс-клуб, и кратко рассказываю об успехах с Митиной, оставляет решение за мной, лишь говорит, что прислушался бы к самой юристке. Если та считает, что прок есть и стоит впрячься, то почему нет?

Раздумываю еще день, а затем следую совету Романа.

– Ирина Николаевна, у нас есть шансы победить? – спрашиваю напрямую, отодвинув бумаги, в которых черным по белому написано, что моя дорогая свекровь, домохозяйка, владеет двумя квартирами в новостройках общей площадью больше двухсот квадратных метров, а также промышленными территориями, которые арендует фирма мужа.

– Конечно, есть, – кивает адвокат, сверкая темными глазами. – Скажу больше, того, с чем вашему пока мужу придется расстаться после развода, хватит не только чтобы оплатить мои услуги, но и безбедно вам с сыном жить несколько лет. И это при том, что он вполне точно попадет под прицел правоохранительных органов.

– За что?

– Сокрытие доходов, финансовые махинации. Поверьте, в случае Кирова и его сделок можно копать и копать. Было бы желание. Так что вы надумали? Желание есть?

Пару мгновений смотрю в глаза сидящей напротив меня женщины. Черпаю в них уверенность и киваю.

– Желание есть. Я хочу получить развод и всё, что причитается мне и сыну по закону.

Глава 20

ОЛЕСЯ

– Олеся Игоревна, я редко выражаю собственное мнение клиентам, чьи интересы представляю в суде. Редко даю советы. Предпочитаю оставаться в нейтральной плоскости и соблюдать рамки деловых отношений. Это часто оказывается очень полезно, поскольку некоторые мои доверители порой успевают несколько раз «переобуться» уже в ходе работы и в попытке найти виноватых… обвиняют в своих проблемах в том числе меня, своего адвоката.

– Ого…

Единственное что выдаю, когда мы с Ириной Николаевной выходим из здания суда. Пятнадцать минут назад мой адвокат инициировала бракоразводный процесс и подала все необходимые документы с перечнем имущества, на которое я вместе с сыном намерена претендовать.

– Да, – кивает Митина без улыбки, чем подтверждает, что ее слова – не шутка, а реальная практика. – Так вот к чему веду. Я рада, что сейчас вы выстояли и не передумали. Поверьте, первый шаг – один из самых сложных. Не говорю, что дальше будет легко. В вашем случае я в этом больше чем уверена. Но все же повторюсь, я рада, что вы решились.

– Потому что… – озвучиваю очевидное, так как речь шагающей рядом со мной шатенки явно предполагает продолжение.

– Знаете, когда я переехала в Питер на ПМЖ, поначалу считала его огромным-преогромным и просто необъятным. И только спустя некоторое время начала понимать суть выражения местных, что «Петербург – город маленький».

– Маленький?

– Именно. Поверьте той, кто до всего доходит только через проверенные факты. В Питере реально, выбежав в трениках и мятой футболке на пять минут в магазин за хлебом, встретить знакомых, которых последний раз видел несколько лет назад, или, к примеру, пересечься с одноклассниками, нагрянувшими в Северную столицу на пару дней, чтобы посетить Петергоф и погулять по Невскому, но случайно забредшими за водой в один с тобой магазин. К чему мое отступление? – усмехается Митина, посмотрев на меня прямо. – Все просто. Ваш город Сочи тоже маленький.

– Вы кого-то успели встретить? – делаю вывод, который сам собой напрашивается.

– Совершенно верно. Вашего мужа.

– Э-э-э, но как…

Скорость, с которой Ирина Николаевна все проворачивает и выясняет, по-хорошему обескураживает. Она как осьминожка, каждое щупальце которой никогда не отдыхает и двадцать четыре на семь занимается важным делом.

– Как его узнала? – заканчивает за меня предложение Митина. – Легко. Соцсети нам на что? Там фотографии, друзья, комментарии, геолокация.

Подмигивает.

– Логично, – киваю и жестом предлагаю ей зайти в кофейню. На работу особо спешить не хочется, а вот немного согреться и перевести дух – это я с радостью.

Митина соглашается.

На время, пока снимаем верхнюю одежду, присаживаемся за предложенный официанткой столик и делаем заказ, разговор прерываем. Но стоит обнять ладонями пузатые чашки из белоснежного фарфора, вдохнуть непередаваемо насыщенный вкус зерен арабики и поблагодарить расторопную служащую за быстрое выполнение заказа, как я вновь возвращаюсь к расспросам:

– И когда вы его видели?

– Буквально вчера. Я ужинала в ресторане, а он там с кем-то встречался. Думаю, по работе.

Митина десертной вилкой отламывает кусочек «Красного бархата», следом за ним отправляет в рот дольки мандарина и персика из фруктового салата, прикрывает на пару секунд глаза и тихонько мычит, выражая восторг.

Удивительная она. То секси-леди, от вида которой бедные мужики головы сворачивают, то девочка-девочка, балдеющая от сладкого.

– Люблю миксовать, – признается, заметив мой интерес. Прожевывает десерт, делает глоток бодрящего напитка и продолжает. – А еще я не поленилась немного за ним понаблюдать и прокатиться по городу. Знаете, Олеся Игоревна, где он сейчас живет?

Откидываюсь на спинку мягкого кресла, обнимаю себя за плечи и отрицательно качаю головой.

– Нет. Честно, даже не интересовалась, – говорю, как есть. – Его чемоданы с одеждой я отправила в его офис. Кстати, через пару часов он должен их получить.

Представив, какая вонь пойдет, когда герметичные пакеты распечатают, хмыкаю и опускаю голову вниз. Щеки алеют, но ни тогда, ни сейчас я не испытываю ни капли стыда.

Заслужил, мерзавец.

Поймав заинтересованный взгляд Митиной, делюсь с ней подробностями своей бабской мести, а затем, услышав ее новости, хвалю себя, что поступила так, как поступила.

Вот же гад!

– Ваш муж живет в одной из тех квартир, которые были год назад оформлены на его мать. И живет он не один, а с любовницей. Иванцовой Полиной Ивановной. Барышней двадцати четырех лет, в прошлом году окончившей университет, а нынче работающей в фирме Кирова Сергея Борисовича главным бухгалтером.

Что?

– Это вы тоже из соцсетей выяснили? – хлопаю ресницами.

И пофиг, что выгляжу как тупая дурочка. Судя по информации, которую так легко откопала Ирина Николаевна, но не я сама, именно картонная дурилка я и есть.

Как?

Как такое можно было проморгать?

Да и как он совмещал, если часто ночевал дома?

– Нет, это не соцсети. Мне баба Клава с первого этаже по секрету рассказала, когда я ее на лавочке у подъезда перехватила и помогла сумку с продуктами до двери квартиры донести, – спокойно отвечает адвокат. Затем ловит слегка ошарашенный взгляд и накрывает мою руку своей. – Олеся Игоревна, я понимаю, о чем вы сейчас думаете, но не стОит. Это не ваша вина, что вы не досмотрели за загулявшим мужем. Вы ж ему не нянька и не надсмотрщик. Вы – жена. Не нужно искать причину измены в себе. Этим вы ничего не исправите, только нервы зазря натреплете. Поверьте, изменяют и умным, и красивым, и молодым, и даже тем, кто совмещает в себе три в одном: любовницу, хозяйку и подругу. Изменяют, потому что хотят изменять. А не потому, что жены чем-то плохи.

– Я все понимаю, – киваю, растирая предплечья. – Вот только это не отменяет того чувства, будто меня помоями с головы до ног облили.

Нет, я не жалею себя. Уже нет.

Я злюсь.

Сильно.

– Так облейте его в ответ. Всего и делов-то!

Не знаю, дает ли Митина совет, просто чтобы поддержать, или действительно подталкивает сделать гадость и успокоиться, но я цепляюсь за эту идею. Она интересная.

– Ирина Николаевна, скажите, а вы точный адрес нового места жительства моего пока супруга знаете?

Растягиваю на губах плутовскую ухмылку.

– Да-а, знаю, – уверенно кивает.

– Замечательно, – прошу его назвать и делаю звонок в транспортную компанию. – Добрый день, я бы хотела изменить адрес доставки груза… да, конечно, доплатить не проблема… да, нужно отдать лично в руки хозяевам квартиры… ага, записывайте.

– Ох, Олеся Игоревна, пожалуй, это шоу я не пропущу, – потирает ладошки Митина, когда я заканчиваю разговор. – Не стану-ка я напрягать курьера, сама документы Кирову отвезу, заодно и доставку дерьмо-шмоток проконтролирую.

Переглядываемся, как две заговорщицы.

– Вонять будет, – предупреждаю, но не отговариваю.

– Не переживайте. Я стойкая.

***

То, что моя месть удается, я узнаю в восемь вечера, когда Ирина Николаевна набирает меня и, смеясь в голос, в красках рассказывает, что было и как. И пока мы обсуждаем матерную перепалку Кирова и его молодой любовницы, свидетелем которой стала моя адвокат, Сергей параллельно настойчиво пытается до меня дозвониться.

Не успокаивается он и после, когда я с сыном ужинаю, когда читаю книгу, принимаю ванну, готовлюсь ко сну. Звонит и звонит, побочно атакует смс-воплями в мессенджере.

Я же не реагирую. Не отвечаю. Не читаю. Но и ничего не удаляю. Митина предупреждала, пригодится может всё, что угодно.

И только в полночь, когда собираюсь ложиться спать, печатаю свой ответ:

«Так пахнет твое предательство, муж. Наслаждайся»

Глава 21

ОЛЕСЯ

Четверг начинается с неприятностей.

Позавтракав с Алешкой и договорившись, что вечером обязательно встретимся после тренировки, чтобы вместе ехать домой, обнимаемся на дорожку и расходимся в разные стороны.

Сын торопится в школу, как и я, имея привычку выходить из дома тык впритык. Я устремляюсь на парковку, где, подчиняясь автозапуску, уже прогревается моя «сератка».

Перебросившись кивками и короткими «Здрасти!» со знакомыми, спешащими по своим делам, забираюсь в теплый салон. Опускаю на соседнее с водительским сидение сумку, устанавливаю на подставку телефон и аккуратно трогаюсь, пробираясь в стороны выезда из двора.

Привычная утренняя суета на дорогах полностью забирает на себя внимание.

После аварии с участием Зотова, пусть и завершившейся вполне удачно, стараюсь за рулем быть максимально сконцентрированной и отслеживать не только боковых участников движения, но и тех, кто сзади. Поэтому, когда вижу уверенно догоняющую меня темную машину, заблаговременно перестраиваюсь из левого ряда в средний.

Освободив полосу, несколько секунд ожидаю, что торопыга вот-вот проскочит мимо, и хмурюсь, когда он этого не делает, а пристраивается за мной.

– Ну, не хочешь, как хочешь, – фыркаю и, включив поворотник, обхожу грузовик, скорость которого для меня мала.

Темная машина копирует действия, но вперед не рвется, а остается на хвосте.

Я совершаю очередной обгон. Мой преследователь его повторяет.

Ускоряюсь. Не отстает.

Замедляюсь. Так же.

Перестраиваюсь в крайнюю правую. Он следом.

Еще маневр. И снова он тут как тут.

До последнего надеюсь, что затянувшаяся глупая шутка вот-вот закончится. На перекрестке, где обычно девяносто пять процентов потока едут прямо, и только редкие, как и я, уходят на поворот, он отстанет.

Но нет.

Дождавшись, когда включу правый указатель, водитель темной иномарки делает то же самое и уверенно сворачивает вслед за мной на тихую улочку.

Улыбаться больше не хочется. Как и в совпадения, что у нас один маршрут на двоих, уже не верится.

Тянусь к телефону и набираю Сергея.

– Киров, ты что меня погоней решил напугать? – рявкаю в трубку, как только муж соизволит выдать: «Слушаю». – Убери своих шавок сейчас же!

– Чего? Каких шавок? Ты что несешь? – недоумение в голосе Сергея звучит слишком убедительно, чтобы сразу поверить – нервы треплет не он.

А уж когда недоумение Кирова сменяется воплями, что я ему не только весь гардероб испоганила, но и всю душу вытрепала, сука неблагодарная… удостоверяюсь, что ошиблась, окончательно и без предупреждения сбрасываю вызов.

Пусть ласковые эпитеты вроде «сука», «дура» и прочего своей ненаглядной бухгалтерше адресует. Не мне.

Именно этот момент выбирает преследователь, чтобы обогнать «сератку», но не умчаться прочь, что было бы прекрасно, а нагло подрезать, с визгом перегородив всю полосу.

– Вот же придурок! – бросаю в сердцах и торопливо выжимаю тормоз.

Моя четырёхколёсная лапочка, чертя протекторами по асфальту, замирает, практически уткнувшись в задний бампер чокнутого идиота, но характерного звука «бум!» не происходит.

Меня потряхивает. Никак не могу поверить, что за один месяц попадаю уже во второе ДТП, причем, не по собственной вине.

Что за черная…

Мысль додумать не успеваю. Из грязной темно-коричневой иномарки выпрыгивает молодой переросток и, громко хлопнув дверью, поворачивается ко мне. Глаза увидеть невозможно, он в темных очках, но вся фигура очень четко выражает агрессию.

Следом открывается передняя дверь со стороны пассажира. Оттуда вылезает еще один. Кепка низко опущена, скрывая верхнюю часть лица. Губы искривлены в злой усмешке. Он неторопливо открывает заднюю дверь и за шкирку вытаскивает из салона мою сводную сестрицу.

Картинка настолько шокирует, что я забываю сидеть на месте и выбираюсь из машины.

– Вы что творите? – выкрикиваю, когда парень толкает Алиску в мою сторону.

Та пробегает несколько шагов и останавливается рядом. Тянусь, чтобы ее приобнять и помочь, замечая, как она прячется за волосами и трясется. И не сразу реагирую, когда по лицу прилетает хлесткая пощечина.

Голова откидывается вбок. Приходится отступить на шаг, чтобы не упасть.

– Это тебе, жадная сука, за то, что вечно для меня все жалеешь. Гадина, а не родственница, – выплевывает девчонка.

Очки, которые я надеваю, чтобы ездить за рулем, чиркают дужками по виску и отлетают на землю. От удара в ухе звенит. Кожа на щеке горит огнем.

Как во сне касаюсь ее и чувствую под пальцами что-то влажное. Дотрагиваюсь до уголка губ, где щиплет, смотрю на свою ладонь и замечаю кровь.

– Мало тебе, дряни. Если бы могла, убила! Ненавижу! – выплевывает юная родственница, продолжая трястись.

Зря я думала, что она дрожит из-за страха. Нет, она смеется. Смотрит на мое ошарашенное лицо и хохочет, как ненормальная.

– Лиска! Поехали! Харе с нее, – зовет один из… ее дружков, что стоит и с усмешкой наблюдает за представлением.

– Точно, Митяй, пора, – соглашается сестрица, но прежде чем уйти впечатывает тракторную подошву высоких армейских ботинок, которые обожает носить с короткими, еле прикрывающими задницу юбками-пачками, в мои очки.

До слуха доносится характерный звук лопнувшего стекла, но я никак не реагирую.

Стою и смотрю, как свихнувшаяся от вседозволенности младшая дочка моей матери дает «пять» обоим парням, забирается к ним в машину и захлопывает дверь.

Иномарка, подмигнув аварийкой, отчаливает… а я так и не могу сесть за руль.

Потряхивает. Приходится немного выждать и успокоится, выпив таблетку от головной боли.

Затем старательно ликвидирую последствия от пощечины. Влажными салфетками промокаю выступившую и уже запекшуюся кровь, припудриваю алеющую кожу.

Еще некоторое время просто дышу, заблокировав замки на дверях и откинув голову на подголовник. Только поняв, что полегчало, включаю зажигание.

На работу приезжаю с опозданием на полчаса. Ожидаю, что начальница сектора, в кабинете с которой я сижу, закидает меня вопросами и навязчивыми взглядами, и медленно шумно выдыхаю, уткнувшись в запертую дверь.

На память приходит, что вчера перед уходом Лазицкая предупреждала: с утра будет присутствовать на совещании в администрации. Красота.

Насладиться тишиной и покоем получается целых три часа. Погружаюсь в привычные расчеты, но перед обедом приходится отвлечься. Вызывает управделами и сообщает о необходимости пройти внеочередную аттестацию.

– Когда?

– Через десять дней.

– Кто-то еще из комитета сдает?

– Нет. Вы единственная.

– А билеты можно как-то увидеть?

– Олеся Игоревна, ну, вы ж у нас давно работаете. Все должны и так знать…

– А по законам?

– Читайте.

– Я же сдавала недавно. Срок – раз в три года, еще не вышел.

– Тогда тем более вам нечего бояться.

Усмехаюсь, качаю головой и покидаю кабинет.

Кто подстроил эту гадость, сомнений не остается. Обиженка Сергей Борисович Киров показал свою мерзкую рожу. У него для таких подстав связей достаточно.

***

Оставшееся время умудряюсь отработать без эксцессов. Хотя это сложно.

Не буду отрицать, поведение сестрицы не просто задело. Оно выбило из колеи. Напугало. Сильно.

В ее яростно блеснувших глазах я увидела леденящий холод и злобу. Всё то, что всегда отмечала в глазах отчима. Алчную волчью сущность – напасть, задрать, выплеснуть агрессию, отнять то, что так хочется иметь самому.

Противно. И гадко.

Ради материальных благ избалованная пигалица творит, что хочет, не видя границ и ориентиров. Она не сомневается в безнаказанности. Знает, наша общая мать всегда займет ее сторону, выгородит, прикроет. Отец тоже ей ни слова не скажет. Больше того, не удивлюсь, если позже, наедине, еще и советов подкинет, как в случае повтора ловко избежать проблем.

Адова семейка, в которой мне не повезло расти.

Одно хорошо, наше общее совместное бытие в прошлом. Я смогла от них вырваться, смогла начать жить самостоятельно благодаря папе. По сути сейчас нас ничего не объединяет. А рабочие вопросы, которые связывают моего мужа с отчимом, ко мне не имеют отношения.

В полдень, так и не отпустив до конца ситуацию, выхожу на стоянку и проверяю запись с видеорегистратора. Внимательно просматриваю нужный временной отрезок и жалею, что нападения Алиски на нем нет. Техника, установленная на лобовом стекле, зафиксировала только то, что происходило впереди, но не сбоку машины. Приглушенных же разговоров слишком мало, чтобы поднимать бучу.

Обидно.

Впервые чувствую, что смогла бы пойти до конца. Не проглотить хамское поведение родственницы, а проучить ее, написав заявление в полицию.

На обед в кафе не иду, решаю обойтись чашкой кофе. Благо в столе лежит пачка соленых галетов, которые со сладко-горьким напитком заходят на ура. Да и аппетита особо нет.

В начале третьего отзванивается Лазицкая, предупреждает, что сегодня не появится. Взяла отгул до конца дня. Просит доделать расчеты по аренде муниципального имущества и сбросить ей отчет на почту. Якобы дома посмотрит.