Текст книги "Пари на развод (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Глава 1

ОЛЕСЯ

– Вот же коз-зёл!

Не сдерживаю эмоций.

Есть отчего. Прокрутив постановление от ГИБДД, пришедшее на е-мэйл через Госуслуги, до второй страницы и взглянув на развернувшуюся на экране мобильника картинку, обалдеваю.

И смех, и грех, и полный звездец!

Хотела удостовериться, что присланный штраф – не ошибка? Что машина на фото – действительно моя? А за рулем мой вечно спешащий по важным делам муж?

Ну вот. Убедилась!

Не ошибка. Машина моя. И муж… тоже мой.

Сережа. Красавчик. Сидит с блаженной физиономией на водительском кресле, баранку крутит, на газ жмет, не замечая, что превышает установленный на том участке дороги скоростной режим на 43 км/ч.

Хотя куда уж ему замечать такие мелочи, как предупреждающие знаки на дороге, когда всё самое интересное происходит внутри машины, а именно в области его ширинки?

Пусть снимок черно-белый, но угол съемки оказывается очень удачным, фото четким. На нем помимо водителя на соседнем кресле присутствует дамочка. Она стоит на коленках.

В профиль.

Попа задрана, а светловолосая макушка, уж очень ярко она контрастирует с темным одеянием моего супруга, опущена к вполне понятному «рычагу». И это не коробка передач, которую девушка усиленно помогает переключать губами.

Центр притяжения ее рта располагается чуть севернее АКПП. Именно туда настойчиво ее направляет рука Сергея.

Да-да-да. Мой муж нарушает скоростной режим, а заодно и те, клятвы, которые давал мне в день свадьбы пятнадцать лет назад.

«Лесечка, родная, клянусь, ты никогда не пожалеешь, что стала моей женой. Никогда не обману, не изменю и не предам. Верным буду, любить буду, ценить буду. Холить и лелеять стану. На руках носить…»

Пи..дабол!

Нет, пи..дабол в кубе, потому что и обманул, и изменил, и предал.

Все клятвы нарушил.

– Кобель похотливый! – рыкаю на весь салон, благо еду в машине одна.

Эмоции захлестывают и топят. Тело потряхивает. То бросает в холод, то обжигает кипятком. Ладошки потеют и опасно скользят по оплетке руля. Взгляд затуманивается.

Девочка, живущая внутри меня, несмотря на то, что уже стукнуло тридцать три, подрагивает, испытывая мощнейший стресс и тихонько нашептывает на ухо, что спешить с выводами – неправильно, сначала нужно с Сережей поговорить, а уж потом… кастрировать думать, как быть дальше.

И вместе с тем мне страшно.

Очень и очень страшно. Привычный мир, как тот самый стеклянный шар на подставке, терпит сокрушительный удар. И вот уже его панцирь медленно покрывается сеточкой трещин. Малейшая неосторожность – и угроза разлететься осколками станет реальностью.

Боясь не совладать с эмоциями, что за рулем, да еще в центре города, чревато неприятностями, резко выворачиваю вправо. Перескакиваю через две полосы сразу и резко бью по тормозам.

Это и становится моей главной ошибкой.

«Бах!»

Машина вздрагивает. Кто-то влетает мне в зад.

Удар несильный, но ощутимый.

Тело бросает вперед, но ремень безопасности, впиваясь в кожу через одежду, пригвождает к сиденью и спасает от встречи носа с рулем.

В области груди прошивает болью. Делаю резкий, рваный вздох. Оттягиваю «удавку» от тела и роняю голову на руль, вцепляясь в него пальцами.

Прикрываю глаза, пытаюсь прийти в себя и осознать случившееся.

Боли почти нет. Зато чувствую страх, морозящий пальцы на руках и ногах.

Я перепугалась, основательно. И, честно говоря, за доли секунды успела попрощаться с жизнью.

Знаю, от такого не умирают. Но любая, даже самая незначительная авария, это фантомная боль моей души… напоминание о жуткой потере.

Когда по стеклу стучат, смаргиваю воспоминания, но не могу даже голову поднять.

Будто во сне слышу, как щелкает ручка, открывается водительская дверь, и мужской голос спрашивает:

– Девушка, вы в порядке?

Заторможено реагирую на чужака. Поднимаю голову и фокусируюсь на абсолютно незнакомом лице. Затем перевожу взгляд в зеркало заднего вида и замечаю мигающего аварийками тонированного автомонстра.

Кривлюсь.

Как же обидно, а?

Чего боялась, то в итоге и спровоцировала. Закон подлости настигает во всей красе: не хотела проблем, зато проблемы явно хотели меня. Сильно. Страстно. Безотлагательно.

И их желание победило.

ДТП. Еще и машина какая-то огромная и навороченная.

– Девушка?

Несколько раз киваю, что услышала. Концентрируюсь на руках, замечаю, как дрожат пальцы. Шумно выпускаю воздух из легких. Дышу.

– Головой ударились?

– Что? Нет.

– Уверены?

‍– Да.

– Кто же так резко тормозит?

Видимо, поняв, что со мной всё нормально, решает сменить милость на гнев. Вот же быстрый!

Не дожидаюсь, когда набросится с претензиями, осаживаю первой:

– Дистанцию соблюдать надо, мужчина.

Ловлю его ухмылку, отщелкиваю ремень безопасности и медленно выбираюсь на улицу. Слегка штормит. Опираюсь на дверь и стойку.

Чужие пальцы, обхватывают локоть, сжимают, придерживая.

– Я сама справлюсь.

Мужчина усмехается, отступает на шаг и демонстрирует мне раскрытые ладони.

Киваю. Вот и правильно.

Я – девочка самостоятельная. Не надо нарушать дистанцию.

Машину огибаю, надеясь на чудо: что ни его, ни моя ласточка особо не пострадали. Удар был приличный, но скорость-то небольшая.

Вдруг обойдется?

Не обходится.

Точнее, с моей «сераткой», так я называю KIA Serato, все в норме. Пара царапин на бампере – ерунда. У авто мужчины дела обстоят хуже. Разбита фара и покоцано крыло.

Да, мли-и-ин.

Ну что за день? Почему все это происходит со мной?

– Страховка есть?

Поворачиваюсь на голос.

Страховка?

– Да. Есть…

Кажется…

Медленно возвращаюсь в машину и вытаскиваю из бардачка пластиковый уголок с документами. Перебираю дважды. Не находя нужной бумажки, бледнею. Где же она?

– Может, электронная?

Подсказывает второй участник ДТП, следя за мной ястребиным взглядом.

– Да. Точно…

Хочется дать себе по лбу за несообразительность.

Но услышав тихое:

– Трындец, реально блондинка, мимикрировавшая под брюнетку.

… передумываю.

Вот же шовинист махровый!

Дотягиваюсь до телефона, разблокирую. Взгляд снова упирается в фото с изменой мужа.

Еще один самоуверенный мерзавец, проносится в голове. Не был бы это мой телефон, точно бы на снимок плюнула.

– Вау, хренасе! – присвистывает бесшумно придвинувшийся совсем близко незнакомец, бессовестно заглядывая мне через плечо. – Какие эротичные штрафы нынче гайцы шлют.

Глава 2

ОЛЕСЯ

От искреннего удивления, звучащего из уст постороннего мужчины, не замечаю, как поддакиваю.

– Сама в шоке.

– Твой?

– Мой.

– Муж?

– Пока да.

Недоверчивое хмыканье, наконец, приводит в себя. Смахиваю дурацкий снимок и поворачиваюсь к мужчине. Поднимаю взгляд и… сталкиваемся глазами.

Они у него серые… или голубые?

Прищуриваюсь. Нет, точно серые. На лице легкая щетина. Волосы темно-русые, зачесаны назад, а на висках сострижены почти под ноль. Симпатичный. Не смазливый. Скорее, мужественный.

Небольшие мимические морщинки в уголках глаз, нижняя губа полнее верхней, ресницы длинные, темные. О таких девчонки всегда мечтают. На вид лет тридцать пять…

Понятия не имею, с чего вдруг так пристально его рассматриваю, скорее всего, последствия шока сказываются. Но внешность, в отличие от развязного языка, поразительно, но не отталкивает.

– Что не так? – спрашиваю требовательно.

Смотрит прямо. Нагло.

– Не люблю громких заявлений, за которыми кроме бравады ничего не стоит.

Сиплый голос задевает за живое, как и насмешка.

Прищуриваюсь, сверля «провидца» скептическим взглядом.

– А я не люблю самоуверенных самцов, по глупости считающих себя дальновидными.

Не нравится ему мой сарказм. Раздувает ноздри.

– Ты не разведешься, – неожиданно переходит на «ты», чем отталкивает.

Терпеть не могу фамильярностей. Ну хоть минимальные манеры же должны быть?

Должны. Но его, судя по всему, этим качеством еще в детстве обделили.

– Вы, правда, так уверены?

Даже смешно на миг становится. Как мы умудрились с обсуждения аварии перейти на личное?

– Уверен. Хочешь расскажу, как всё будет? – подначивает.

– А давайте.

Взмахом руки, предлагаю поделиться «гениальными» домыслами.

– Окей. Ты приедешь домой, сядешь на диванчик, сложив ручки на коленочках, и будешь дожидаться «любимого». А когда он приедет, закатишь скандал. Потрясешь перед его носом телефоном и потребуешь объяснений. Дальше, конечно же, поревёшь. А затем он расскажет тебе сказочку... – ухмыляется паразит, – … что бес попутал, алкоголь сбил с пути праведника, или блондинка, развратница, – кивок в сторону моего гаджета, – его, бедняжку, слишком крупной сеткой на колготках спровоцировала. А, может, он не станет юлить и обманчиво раскаиваться, и спокойно всё подтвердит. Мол, да, гульнул, но это ничего не значит. Как говорится, секс любви не помеха. Семья все равно дороже шлюхи. При этом еще надавит обстоятельствами и прямо пригрозит тебе финансами, точнее, их лишением. Варианты не столь важны. И всё.

– Всё? – переспрашиваю удивленно, когда «знаток» замолкает.

– Всё, – кивает, будто задачу по высшей математике, отмеченную двумя звездочками, за три минуты решил. – Скандал закончится.

– Так просто?

– Верно. Ну, конечно, ты для вида еще недельку – две пострадаешь, а потом – простишь. Или не простишь, оставив обиду внутри, но однозначно смиришься… и с этой любовницей, и со всеми последующими.

– А если не смирюсь?

Смотрит на меня как на забавную зверушку, сбежавшую из цирка.

А меня подбрасывает от его молчания.

– По-вашему, что? Другой модели развития событий вообще не бывает? Все бабы терпят загулы кобелей?

– Ну почему все? Нет, конечно. Есть брезгливые девочки, знающие себе цену, те, кто после измены гордо уходит в закат. Но это чаще от обычных, среднестатистических, как ты выражаешься, кобелей, – засовывает руки в карман, перекатывается с пятки на носок и обратно, увлажняет нижнюю губу и продолжает. – А вот от богатых жены сами уходят редко. Чаще молча терпят. Глотают всё, что ни вытворит благоверный, только бы не терять привычный уклад.

– Цинично.

Подвожу итог чисто мужской точке зрения.

И делаю мысленную пометку, что мужчина довольно четко подмечает детали. Ведь я ни разу не сказала, что отношусь к категории обеспеченных людей. Он сам догадался, оценив машину, внешний вид и аксессуары.

Впрочем, о нем тоже мнение сложила. Он – ни разу не слесарь четвертого разряда. Те на бэхах за двадцать лямов не ездят. А попав в аварию, не идут поболтать за жизнь, скорее уж бегут в аптеку за валидолом. И даже белый спортивный костюм и кроссы в цвет не вводят меня в заблуждение. А вот дорогие часы на запястье и печатка на мизинце с черным камнем – да, как раз подтверждают факт состоятельности.

– Цинично? – повторяет он за мной и тут же отмахивается. – Брось. Это не цинично, это жизненно. Остаться с голой жопой после высокого уровня достатка – сложно и страшно. И здесь уже не до ущемленной гордости.

– Ну, спасибо, что хоть не всех под одну гребенку мерите, – не скрываю сарказма, – но общий посыл ясен. По-вашему, жёны – это либо тихие мышки, серые, неприспособленные и трусливые. Либо бойцы в юбке с титановым стержнем внутри, но из среднего класса.

– Ну-у-у, образно выражаясь, да.

И ведь ни один глаз у него не дергается, когда он мне это говорит. Усмехаюсь, стараясь держать непроницаемость, но глубоко внутри соглашаюсь почти с каждым словом.

Это в двадцать – двадцать пять, без детей и забот не страшно всё начинать с начала, а тем, кому за тридцатник, еще хуже сороковник и выше, с детьми и привыкшим сидеть дома, а не вкалывать по сорок часов в неделю – реальный финиш.

Вот только я себя в страусы записывать не хочу. Пусть и имею все параметры тех, кому за… – но все же собираюсь пнуть дорогого Сережу под зад.

– Ясно. А меня, значит, увидев сегодня впервые, вы легко определили в первую группу слабачек? – не скрываю сарказма и качаю головой.

Вот же павлин.

Стоит и сам собой восхищается.

– Ну, прости, мышка, – язвит, неспешно пробегаясь по мне оценивающим взглядом, – не тянешь ты на задиру с железными яйцами.

– А если удивлю? Готовы извиниться?

Задумывается на минутку, поглаживает небритость на лице.

– Оп-па, – цокает языком, – то есть закусилась и не простишь изменника?

– Не прощу, – повторяю без запинки.

В голове ни капли сомнений, никакие оправдания Кирову не помогут.

– Предлагаю пари, – прищуривается мужчина, ловит мой взгляд и несколько секунд удерживает. – Если разведешься – извинюсь и выполню любое твое желание.

– А вы разве многое можете, – ухмыляюсь и тоже дерзко его осматриваю, – коль уж раскидываетесь такими громкими словами?

– Может, и могу, – отзеркаливает мою мимику. – Но для этого ты сильно постарайся. Иначе…

– Иначе? – не выдерживаю испытания молчанием.

– Придется исполнять уже мою хотелку!

Прикусываю губу и качаю головой. Провокатор.

– Ну так как? Забиваемся? Или ты сразу «пас», мышка?!

Смотрю в наглые серые глаза, потом на протянутую ко мне руку.

Нет, я не трусиха и по-любому разведусь с кобелем-мужем. А вот помощь этого богатого наглеца мне, вполне возможно, пригодится.

– Договорились, – пожимаю его горячую ладонь.

А мурашки по телу – это ерунда… осень же на дворе.

Глава 3

ОЛЕСЯ

– Ну так, что будущая свободная женщина, где твоя страховка?

Поддевку пропускаю мимо ушей. Предчувствую, если мистер-давай-заключим-пари заметит, что злюсь, с него станется подкалывать так и дальше.

А оно мне надо?

Вот уж нет.

– Минутку, ищу, – возвращаюсь к злополучному телефону.

Ныряю в «Галерею», а параллельно пытаюсь припомнить, в каком месяце оформляла документ.

Точно не осенью. На улице начало октября. А этим делом я занималась давненько.

Летом? Нет, не могла. Оно как будто вчера закончилось. Еще даже загар жив. Да и я бы помнила.

Весна, да? Весна-весна-весна. Потираю лоб. Черт, болела часто, почти не садилась за руль. Значит, тоже мимо.

Зима? М-м-м, февраль – точно отпадает. Январь – у Алешки были каникулы, явно не подходит. Декабрь – Сергей на две недели улетал в Москву. Кстати, один? Или с блондинкой-шпагоглотательницей?

Хм-м, а вот интересно, кобели в командировку с собой свои «самовары» возят? Или им по месту пребывания местные на прокат выдают, чтобы сделку умаслить?

Черт! Не о том я думаю, не о том. Но мысль интересная, если не забуду, непременно у «любимого» уточню.

Так. И что остается? Снова осень? Ноябрь – вряд ли. Сынуля болел. Ох уж эта «корона», хорошо, что в легкой форме. Октябрь или сентябрь?

Перелистываю до октября и, наивно веря, что хоть капля удачи мне в этот день перепадет, проматываю дни в обратном исчислении.

– Слушай, мышка, а ты случаем не из этих, которые в тик-токе и на яппи зависают, забывая, что вокруг есть другой мир? – подозрительно интересуются над ухом.

– Пфф, я, что, малолетка какая-то?

Не дергаюсь лишь потому, что стою, прислонившись к «сератке», и рыпаться просто некуда. А вбиваться в железо желания нет. Но то, как нагло нарушается моё личное пространство, улавливаю.

– М-да? Ну, ладно, – подозрительно хмыкает мистер-предлагаю-пари. – Просто в телефоне залипла так, будто уже черный пояс в данном единоборстве имеешь.

Остроумный, ох, ты боже мой. Стендап-комик доморощенный.

– Глупости не говорите.

Сложно поспевать за тем, как быстро мужчина меняет направление разговора, да еще пытаться найти то, сама-не-помню-куда-положила что.

Входящий вызов отвлекает господина-брюнета от важного дела – изучения всей меня с ног до головы в целом и по запчастям в частности. Принимая вызов, он отходит в сторону, я же, продолжая, листать фотографии, не хочу, но слушаю:

– Да, я на Горького встрял. Не, норм, разберусь. Ты как, разрулил с немцами? Уверен? Ладно, я рад. ВанькА заберёшь? Хм, а он вам не помешает? Ну, тебе виднее. Только не сильно мне его балуй. Да… да, знаю. Договорились. Хорошо. Наберу позже.

***

– Ну, что, Маша-потеряша, справилась с задачей?

И снова он подкрадывается совсем бесшумно, пугая до усрачки нервного тика. Хотя с моей сегодняшней везучестью пора бы уже привыкнуть, что фортуна основательно подвернула мне свой округлый филей.

Справиться-то справилась.

Правда, лучше б…

Открыв нужный документ совсем в другом месте – в специальном приложении, про которое позабыла, я не иначе как сегодня заработала свой первый седой волос. Выписанная на год страховка закончилась неделю назад.

Прелестно!

– Я – не Маша, но справилась.

Облизываю губы и мысленно прикидываю во сколько обойдется ремонт чужого внедорожника. Из-за отсутствия страховки его мне придется оплачивать за свой счет.

Отлепляюсь от бока «сератки», еще раз осматриваю повреждения…

Мысленно присвистываю.

Интересно, сколько стоит фара от бэхи? А замена крыла? Работа?

Нет, вру, совсем не интересно.

– Отлично, не-Маша, давай ее сюда, европротокол составлять будем.

– Это вряд ли, – ловлю прищур и признаюсь с кислой миной. – У меня срок по страховке истек.

Мужчина трет лоб, закатывает глаза и развернувшись направляется к машине.

Молча!

Нервничаю.

Господи, сейчас как вытащит оттуда биту или травматический пистолет, как начнет махаться и угрожать. А если стрелять?

И ведь нельзя однозначно сказать, что мои мысли бредовые. По новостям день через день подобный трэш показывают.

Достаточно малейшего повода: скандала в пробке (кто кого не пропустил), или аварийного вождения (ты меня, козёл, подрезал!), или просто из-за понтов (ты чего, олень, не видел, я тебе дважды моргал, чтобы ты вправо убрался? Я же спешу!) … и всё.

Всё!

Вспыхнувшие злобой крутые перцы на раз-два принимаются решать «проблемы» кулаками, ногами, теми самыми битами и травматами. Устраивают потасовки и в черте города, и на трассе.

– Мужчина, предлагаю вызвать полицию, – кричу ему вслед, надеясь остаться живой.

– Нет, долго, – отмахивается, что-то доставая из салона.

Отмираю в тот момент, когда он выныривает из салона с курткой в руках.

– До бизнес-центра меня подбросишь?

Фух!

– Хорошо.

– «Олимпийский» на Виноградной, – уточняет.

– Поняла, сделаю, – переминаюсь с ноги на ногу и всё же уточняю. – А что с аварией? И вашей машиной?

– Машину в автосервис отгонят. Сейчас эвакуатор вызову. А что по аварии – считай, мы полюбовно договорились, без оформления. У меня через, – смотрит на часы на запястье, – уже пятнадцать минут важная встреча назначена, поэтому я превышал, а после не успел оттормозиться.

Хлопаю глазами.

Что?

– Дистанция же, – подмигивает и бросает ветровку ко мне в салон.

– А деньги? – как дура приоткрываю рот.

– Забей, – отмахивается, как от какой-то мелочи. А потом руку протягивает, – Роман.

– Олеся, – пожимаю ее с опаской.

И с чего вдруг?

Второй раз за день это делаю… пора бы, казалось, уже привыкнуть.

– Ну, поехали, Олеся? – усмехается и, обойдя машину, забирается на пассажирское сидение.

Киваю самой себе. Сажусь за руль и, пока Роман диктует невидимому собеседнику адрес, откуда нужно эвакуировать его бэху, вливаюсь в плотный поток. За рулем, совершая привычный алгоритм действий, немного успокаиваюсь.

Ненадолго.

– Давно муж гуляет? – убирая телефон в карман, интересуется новый знакомый.

– Если очень любопытно, – проговариваю твердо, бросив в его сторону короткий взгляд, – то, как у него узнаю, сообщу.

– Сообщи, – спокойно реагирует на мою мини-вспышку. – Кстати, молодец, что напомнила. Номер телефона свой дай.

– Зачем?

– На днях с тобой мой адвокат свяжется. Поможет задним числом страховку оформить. Бампер на Serato покрасишь или поменяешь. Потом ущерб возместишь.

– А так разве можно?

– Иногда можно, – подмигивает.

Нет, я, конечно, не божий одуванчик, знаю, что в нашей стране возможно многое… но про страховые конторы слышала однозначное: они никакие ДТП, совершенные в день оформления полиса ОСАГО, страховыми случаями не признают, не то что произошедшие еще раньше.

– Номер свой диктуй, – напоминает.

Диктую и, лишь замолчав, озадачиваюсь вопросом: а с чего это вдруг всё так гладко получается?

Не бывает такого.

– И что я вам буду за это должна?

Подозрение в голосе так и клокочет. Скрывать его не стремлюсь.

Я – не милая нимфетка. Я уже больше трех лет с чистой совестью могу посещать чат «Запасной аэродром». Как раз для тех, кому за 30. Ага, и такой в интернете имеется. Подружка Светка неделю назад про него рассказывала.

К тому же, сомневаюсь, чтобы мачо, развалившегося на пассажирском кресле, могли увлечь мои сомнительные прелести. Уверена, у него очередь в спутницы из числа моделей и барби-гёрл на несколько лет вперед расписана.

– А есть, что предложить?

Слышу усмешку в голосе Романа и слегка напрягаюсь.

– Пока не знаю. Но могу налоги посчитать, если ваш бухгалтер не справляется.

Хмыкает.

– Мне нравится твой оптимизм, Олеся, и желание быть полезной, – садится вполоборота, упирается локтем в колено и, не скрывая интереса, разглядывает. – Окей, про налоги подумаю. Но для начала прекращай-ка мне выкать.

– Не могу, мы на брудершафт не пили, – ляпаю, не задумываясь.

Всё внимание занимает перестроение в правый крайний ряд, чтобы как можно быстрее проскочить пробку на Курортном проспекте.

Он же сам говорил, что опаздывает. Да и я выдохну, когда опять останусь в машине одна.

– Не вопрос, организуем, – а вот это уже без юмора.

Что?

Чуть резче, чем необходимо, жму на педаль тормоза.

– Нет-нет. Я пошутила, – растягивая губы, открещиваюсь от предложения и на секунду встречаюсь с ним взглядом.

Однако веселость быстро пропадает, стоит заметить руки Романа. Подтянув рукава худи на локтях, он тем самым обнажает предплечья…

Непроизвольно сглатываю, чувствуя оторопь.

От запястий и выше все открытые участки кожи забиты татуировками. Вполне возможно красивыми и что-то значащими, но… в голове уже во всю возникают не самые приятные ассоциации.

Мой отчим сидел.

Не знаю – сколько раз и как долго. Дважды, кажется, точно. И пусть это было еще до их с матерью свадьбы, не суть. Повадки зэка, волчий взгляд, агрессия и желание урвать кусок пожирнее навсегда остались частью мерзкой натуры этого человека. Как и забитая наколками спина, плечи и вытатуированные на пальцах перстни.

У Романа, конечно, тату-перстней нет, да и аура не отталкивающая, а наоборот, но реакция тела выходит непроизвольной – я пугаюсь.

Сидящий рядом мужчина это чувствует. Ловит мой взгляд, потом смотрит на свои руки…

– Всё так ужасно? – спрашивает с улыбкой и сам себе отвечает. – Ясно, похоже рукава мне придется сводить.

От стыда за собственную реакцию хочется провалиться сквозь землю. Человек не сделал мне ничего плохого, к тому же помогает, а я, как стерва отменная, нос задираю, ярлыки навешиваю и оцениваю его исключительно по внешности…

– Извините, – бормочу под нос, через секунду шумно выдыхаю и исправляюсь. – Извини, Рома. День сегодня реально дурацкий. И настроение ни к черту. Не хотела обидеть.

– Не обидела, не переживай.

Не знаю, как так легко у него получается, остается только восхищаться умением, но всего парой предложений он ловко смещает акценты на вполне безопасную тему:

– Олеся, а ты местная? Родилась здесь? В Сочи?

– Нет, родилась в Ярославле. А сюда мы с родителями переехали, когда мне исполнилось четыре года.

– Любишь этот город?

– Да, наверное, люблю, – соглашаюсь, немного подумав. – По крайне мере, желания куда-нибудь сбежать ни разу не возникало. А ты?

Ловлю себя на мысли, что напряжение незаметно растворяется, а диалог строится легко и непринужденно. Энергетика у Романа сильная, властная, но не давит. Как море во время штиля. Поражает мощью и масштабами и в то же время завораживает.

– А я здесь относительно недавно, – проговаривает, устремляя взгляд куда-то внутрь себя. – Переехал из Питера два с небольшим года назад.

– Захотелось поближе к солнышку? – подкалываю, улыбаясь. – Про Северную столицу рассказывают, что она подобна Лондону. Серый, мрачный город с вечными ветрами, слякотью, туманами да штормами.

– Глупости говорят, – отмахивается, снова улыбаясь. – Петербург прекрасен. Это город романтики и эстетики. И, несмотря на пасмурную погоду, в нем уютно.

– Ты романтик? – уточняю, паркуясь там, где он просит.

– Нет, ни разу, – качает головой.

Отстегивает ремень безопасности, но не уходит, хотя, казалось бы, опаздывал. Сверлит меня взглядом и словно адреналин вливает.

Еще минуту назад спокойно бившееся сердце берет разбег и суматошно долбит в ребра. Ладони потеют и тихонько скользят по оплетке руля.

– Нам обязательно нужно вместе выпить кофе, – произносит Роман ровно.

Не спрашивает, ставит в известность. Открываю рот, чтобы охарактеризовать это, как лишнее, но мужчина уже подхватывает куртку и, открыв дверь, выбирается наружу.

– Увидимся, Олеся, – подмигивает и, не дожидаясь моих слов, устремляется к центральному входу.

Хмыкаю и качаю головой на знатную самоуверенность.

Мы?

Увидимся?

В городе, где проживает почти полмиллиона жителей?

Глупости.

Но почему-то, когда нажимаю на газ и отъезжаю от бизнес-центра, на губах блуждает улыбка. Легкая и естественная. А проблемы, которые поджидают дома, больше не кажутся катастрофой вселенского масштаба.

Глава 4

ОЛЕСЯ

– Привет, мам.

– Привет, Лекс! – улыбаюсь, разглядывая Алёшку.

– Как у тебя дела?

– Мне кажется, или ты подрос?

Задаем вопросы одновременно. На секунду оба замираем, чтобы дослушать, и смеемся.

Вот так всегда. Стоит созвониться или увидеться с сыном, не замолкаем. Закидываем друг друга вопросами, обсуждаем новости и впитываем ответы, как губки.

Нам всё важно.

Всё интересно.

Всё «вкусно».

Алексей – стопроцентный мамин сын. Не маменькин, за которого подтирают сопли и собирают по комнате грязные носки, а именно мамин.

Всегда таким был. Погладь спинку, почеши голову, давай поедим мороженое, а научи меня готовить.

Но в последние несколько месяцев – особенно. Как магнитик.

Мамуль, пойдем в магазин вместе, чтобы тебе сумки не таскать. Скинь мне код, я сам в Озон сгоняю, зачем тебе ходить? А хочешь, массаж сделаю?

Он тянется ко мне еще сильнее.

И пусть все специалисты, психологи и даже учителя в школе наперебой утверждают, что четырнадцать – это переходный возраст, который у мальчиков проявляется особенно заметно. Через агрессию, максимализм, нежелание подчиняться старшим. Я этого не замечаю.

Совершенно.

Он не пьет. Не курит. Не гуляет по ночам. Хорошо учится в школе. И души не чает в тхэквондо.

Борьба – это его всё. То, ради чего он каждый день сам, по будильнику, поднимается в пять часов утра, идет на пробежку, после готовится к урокам, а спать ложится строго в десять вечера. То, ради чего он целеустремленно худеет, чтобы попасть в нужную категорию на соревнованиях. Учит тули с непонятными названиями и дважды в неделю ездит с пересадкой на другой конец города, чтобы ходить именно к своему тренеру.

Для меня мой сын – идеальный. Он – маленький мужчина, который с каждым днем все больше демонстрирует волевой характер и целеустремленность, кто, несмотря на юные годы, во всю старается меня (Мам, ну, ты же – девочка!) оберегать и защищать.

Но в то же время он – обычный подросток, который в какой-то момент способен ругнуться матом, пошалить вместе с одноклассниками, зависнуть на целый выходной в телефоне и в плохом настроении закрыться эмоционально.

Что касается последнего…

Не знаю, с чего вдруг отношения между ним и мужем в последние пару месяцев заметно охладели. Сергей говорит, что это возраст, и всё со временем нормализуется. Я же теряюсь и тревожусь.

Сын, рассказывающий о себе и своих интересах буквально всё, в этом вопросе закрывается. Замыкается намертво, как створки раковины моллюска. Прочно и непроницаемо.

И, как не стараюсь, на диалог не идет.

Раньше столь явной разницы между теплотой и лаской, адресуемыми мне, и холодным отчуждением, демонстрируемым отцу, у Алешки не наблюдалось. Но чем больше времени проходит, тем это становится заметнее.

– Ну же, говори, мам? – выпытывает Алексей с заметной настойчивостью. – У тебя точно всё хорошо?

– Конечно, Лекс. Что у меня может быть плохого? – смеюсь вполне натурально. – Хотя нет, я по тебе очень скучаю, – пользуюсь беспроигрышным вариантом смещения акцентов. – Жду не дождусь, когда ваши выездные соревнования закончатся и ты, наконец, вернешься домой.

– Вернусь, мам. Ну, куда я денусь? Всего-то три дня осталось, – произносит уверенно, словно меня, капризулю, успокаивает.

Такой взрослый уже. Красавчик. Гордость моя.

– А с ростом что? Вытянулся? – напоминаю ему про первый вопрос.

– Метр семьдесят два, – произносит, задирая нос. – Вчера Геннадий Иванович измерял.

– А с весом норма?

– Ага, не переживай. Шестьдесят четыре с половиной. В свою категорию попадаю.

– Опять не ужинал? – читаю между строк.

И по глазам, которые от улыбки слегка прищуриваются, вижу, что догадалась правильно. Целеустремленный – жуть. Весь в моего покойного отца. Для него сесть на диету – нет ничего проще, не то что мне… сладкоежке.

– Норм, мам. Вот выступлю и тогда себе ни в чем не откажу. Обещаю. Кстати, когда приеду, мы с тобой в «Чили» сходим?

– Конечно сходим, – естественно соглашаюсь и беззлобно подкалываю. – По шашлыку соскучился, мясоед?

– Есть такое дело. А тебе твои любимые тортильони с овощами и со страчателлой закажем, – фыркает довольно. – Я сам выбор озвучу, не переживай.

Смеюсь, подловил.

До сих пор не могу запомнить и правильно выговорить эту абракадабру. Честное слово, ересь какая-то. Язык сломать можно. По мне, макароны с сыром – это и есть макароны с сыром, а не бла-бла-бла в сливочном соусе с креветками.

Практически верю, что болтовней ни о чем смогла отвлечь Лекса. Переключила его внимание на предстоящие радости, отринув подальше грустное.

Но… ошибаюсь.

– Мам, ты на кладбище к Лике и дедуле вчера ездила?

Алексей в момент становится серьезным. Цепляет мой взгляд и не отпускает.

Ребенок?

Нет. В этот момент – точно нет.

Взрослый, глубокомыслящий и понимающий сверх меры человек.

– Ездила, Лёш, – подтверждаю, чуть кивая.

– А отец? С тобой был? – стреляет глазами-лазерами.

Хмыкаю. Отрицательно качаю головой.

Какой смысл врать?

– Нет. Он… в командировку вчера утром на три дня уехал.

Вовремя.

Добавляю мысленно.

Впрочем, как обычно.

А Лёшка, словно считывает.

– Ну понятно, – бросает резко. – Даже не сомневался.

– Ле-е-екс.

Отмахивается.

Вижу, что злится. Глубоко вдыхает и выдыхает, отчего ноздри распахиваются широко-широко. Сжимает зубы, играя желваками. Прищуривается. И пусть отворачивается в сторону, негативные эмоции улавливаю даже сквозь экран смартфона.

– Вот зачем ты одна ездила? – выговаривает, как взрослый.

Снова глядит в упор. И не спрашивает, утверждает.

– Опять же плакала.

Дергаю плечом. Как нашкодивший ребенок.

А что могу сказать?

Да. Плакала.

И каждый раз плачу, когда посещаю кладбище, где уже два года как похоронены любимый папа и дочка. Лике было всего четыре, когда они с дедушкой возвращались с дачи из пригорода в Сочи. И почему-то слетели в кювет.