Текст книги "И они поверят в обман (СИ)"

Автор книги: Рина Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Обмани
И они поверят в обман

С велением Богов нам спорить не по силам.

Долг смертных – принимать, что властный рок судил им.

Ж.Расин

***

Страх гнал вперед. Сопровождаясь острой болью в области груди, он словно заключил мое тело в душные объятия. Я обернулась через плечо. Волосы мгновенно ослепили меня, не позволяя ничего разглядеть в чернильной тьме, подсвеченной зловещим заревом огня. Я смахнула локоны, попавшие в плен слез, размазанных по щекам, и, вновь обернувшись, едва не лишилась рассудка.

Меня настигал всадник, пророчащий смерть.

Нет! Только не это…

– Да шевелись ты! – пятками, что было сил, я саданула по горячим бокам кобылы, хотя и понимала: с резвым скакуном преследователя моей старушке не тягаться. Мыльная пена, проступившая на ее узкой груди, шее, губах, рваными хлопьями летела в сухую траву, а каждый последующий выброс ног сопровождался болезненными хрипами, заставляющими мое сердце сжиматься от страха.

Внезапно кобыла закатила глаза. Издавая последний надсадный хрип, животное пало на землю, подгибая передние ноги и переворачиваясь через голову. Едва успев сгруппироваться, я выставила перед собой ладони в попытке уберечь лицо от удара и зажмурилась, когда земля с оглушительной скоростью выросла перед моим носом. Дыхание выбило из легких. Сорняки спешили ухватиться своими корявыми пальцами за вьющиеся пряди в попытке остановить безумный круговорот перед глазами, словно проверяя крепкие корни на прочность.

С трудом приподнявшись на локти, я вскинула голову. Увиденное поразило. Огромная морда с вывалившимся языком вытянулась на земле. Пучки гривы прилипли к взмокшей шерсти, репьи намертво запутались в хвосте.

Несколько ударов сердца я не могла втянуть воздух в легкие и тупо смотрела, как всадник стремительно приближался. Не в силах убрать с лица спутанные волосы, приправленные семенами и сухими травинками; не в силах шелохнуться и отвести взгляда я, словно пойманный в ловушку змеиного гипноза кролик, ждала его приближения, понимая, что мне не скрыться.

Это конец.

Я судорожно выдохнула в темноту.

– Нет…

Глава 1

Леги Тьмы напали кромешной ночью.

Чувствительность к вибрациям земли, приютившей меня еще в младенчестве женщины, позволила своевременно распознать опасность, нависшую над нашей деревней. Мгновенно разбудив свое сонное создание, она впихнула меня в первое попавшееся под руку платье, лентой подхватила корсет и потащила на улицу. Я не сопротивлялась. Катарина подбежала к конюшне и распахнула вертикальную двустворчатую дверцу. Надела узду на старую кобылу, даже не озаботившись тем, чтобы застегнуть ремень под подбородком животного, и подкинула меня на ее прогнутую временем и тяжелым трудом спину с высокой холкой, бросив лишь, что нет времени седлать, как положено.

– Стерпишь! – прибавила она второпях.

– У меня корсет расстегнут! – возмущенно выкрикнула я, уставившись на маму.

– Беги, родная! Беги и никогда не возвращайся. Никогда! Ни в мыслях, ни во сне, ни наяву. Нельзя! Элин, слышишь? – одернула она. – Нельзя!

Катарина кричала, что я должна делать. Лишь два слова «куда» и «зачем» я смогла вставить в ее истеричную речь. Слова «беги», «нельзя», как пульс, стучали в моей голове. И только когда с ее уст слетело: «Мертвые душой, они здесь…» – я все поняла.

Конечно, глухая деревенька не могла дать отпора суровым Легам Тьмы. Катарина не обманывалась и понимала, что из этой ловушки двоим не выбраться.

Спасти меня женщина посчитала своим долгом.

– Нет. Пожалуйста, – слезы безудержными ручьями лились из моих глаз, – едем вместе.

– Не будь дурой! Старушке не унести двоих! Не спорь, – приказала Катарина, глядя снизу вверх с бессильной злостью, которую в ее взгляде я видела лишь раз, когда похвасталась своим даром соседскому мальчишке.

Мальчишка завистливо наябедничал родителям, а те поспешили написать донос. Не прошло и нескольких дней, как к нам в захолустье пожаловал представитель из СКАД (Служба Контроля Активного Дара). Худосочный мужчина со змеиными глазками полдня просидел у нас на кухне и предельно внимательно слушал все, что ему вещала моя мама. Та же спокойно объяснила, что перед сном она рассказывает дочке сказки. Одна героиня очень приглянулась малышке и несколько вечеров подряд она пересказывала одну и ту же историю. А после ее ребенок посчитал себя той самой Ингер, загадочной магичкой, которая спасла Северное королевство от злого колдуна и раскрыла его хитроумный план по захвату опалового трона.

Под проницательным взглядом нежданного гостя я вжалась в стул и крепко стиснула кулачки. Перепугалась я тогда знатно. Вид «злого дяди» произвел на меня неизгладимое впечатление, в отличие от монстров и призраков, которые вызывали лишь живой интерес, когда ими запугивали несмышленых детей.

Надо сказать, врала мама убедительно, основательно закапывая бдительность проверяющего под толстым слоем историй, рассказанных с самым обычным видом:

– …живем мы тихой, размеренной жизнью, и лишь сказками да былинами раскрашиваем свою серую действительность. А у детей богатое воображение, и только. Вы ведь сами понимаете?

Знать наверняка он не мог, аура ребенка гораздо светлее и чище, чем у взрослого человека.

– Когда я вырасту, я спасу Северное королевство! – хоть запал немного поутих, и фраза была произнесена неуверенно, она все же сыграла свою, пусть и небольшую, роль.

– Конечно, милая, – мама подошла ко мне и, присев на корточки, погладила по кулачкам, побуждая их расслабиться и раскрыться. Даря тепло и успокоение, она смотрела в чарующие глаза чисто серого цвета, словно горная вода на гладком камне. Широко распахнутые, обрамленные густыми ресницами они не оставляли окружающих равнодушными, покоряя своей чистотой и игривым светом. Очень нежно она продолжила:

– И сам король будет тебе признателен и наградит самым красивым платьем во всем королевстве.

– Не хочу самое красивое платье! Хочу принца и… командовать им.

– Командовать им? – она тихо засмеялась, – может, командовать с ним?! Королевству будет нужна умная и добрая королева, – мама мягко улыбнулась и отправила меня на улицу, покормить кур «золотым» зерном.

Стоило двери закрыться, женщина распрямила спину и повернулась к незваному гостю лицом.

Сидя на стуле, он мерил Катарину прицельным взглядом, прекрасно понимая, какую реакцию вызывает его визит у каждого, на кого пала тень подозрения. Люди повсюду одинаковы.

– Девочке лет шесть? – спросил представитель службы контроля, сводя брови к переносице.

– Пять, – поправила его Катарина.

– Вашей дочери подвластна магия земли? – недоверчиво поинтересовался он.

– Я не замечала за ней никаких признаков дара. Возможно, поэтому она и воображает себя великой магичкой, а истории про безграничную силу так притягивают ее внимание. У соседского мальчишки уже проявился дар воды. Тот не преминул похвастать им перед Элин, вот она и напридумывала ему… – немного помолчав, женщина вздохнула: – Дети. Что тут поделаешь?! Будете сок из кореньев? Он немного горьковат, но очень полезен.

– Вы должны более ответственно подходить к воспитанию своей дочери, – глубоко недовольный тем, что поездка оказалась напрасной, мужчина поднялся и упрекнул, – у нас и так хватает забот, а вы так бездумно забиваете юную голову всякой чепухой. Женщина должна с малых лет знать свои обязанности по дому и хозяйству, а не мнить себя королевой. Быть послушной и чуткой – вот призвание жены. А кого вы из нее растите? – бросил он колкий взгляд на закрытую дверь. – Она лишь разочаруется в жизни, когда столкнется с реальностью, и тогда от сказки, в которой она живет благодаря вам, останется лишь горький пепел. Ни магии, ни осознания своего места в этом мире, ни-че-го! – нисколько не сомневаясь в истинности своих слов, закончил нотацию представитель службы контроля.

Во враждебном действии, которое выдавало крайнюю степень презрения к власти женщин, он потер заостренный угол щетинистого подбородка, напоминающего наконечник стрелы. Взгляд, устремленный на Катарину, стал застывшим, пугающим, змеиным. Мог бы и не стараться – впечатление, которое нужно, гость и без того произвел.

Лицо Катарины тронула легкая вуаль бледности. Она подавила желание поднести пальцы к вискам в надежде хоть немного унять болезненные ощущения.

– Ребенок успеет еще хлебнуть взрослой жизни, так что оставьте детство мечтам и наивности, – твердо, но вежливо вымолвила хозяйка дома. Она не имела права показывать внутренний страх, лишь вынужденную досаду на произошедшее неразумение, ведь цена ее игры непомерно высока… На кону стояла жизнь несмышленой крохи.

– Ваша дочь совсем на вас не похожа, – неспроста обозначил он.

– Она пошла в мужа, хотя у того цвет волос был более насыщен, – без всякого зазрения совести соврала Катарина.

– И что же с ним стало?

– Мужа и родителей убили кочевники, – не в первый раз принялась пересказывать продуманную легенду хозяйка дома. – Мы с братом были в отъезде, возили дочь к городскому лекарю. Вернувшись… – она глубоко вздохнула и с неподдельной печалью опустила глаза, показывая, что не в силах продолжать. – Я не смогла остаться в родных краях, где все напоминало о муже, а брат, должно быть, и по сей день ведет хозяйство в отеческом доме.

– Каким даром обладал ваш покойный муж?

– Воздух, – сообщила тихо, но уверенно, попутно стирая скупую слезу белым платочком.

– А у вас слишком слабый дар земли… Что ж, союзы между представителями разных стихий вполне допустимы, – гость потер бородку костлявыми пальцами (видимо, это нервное) и брезгливо скривил губы. Разговор себя исчерпал. Мужчина подошел к двери из недорогого сорта дерева повсеместного использования, но выходить не торопился.

– Вы замечали у жителей вашей деревни способности, признанные законом как недопустимые?

– Нет, – ровно произнесла Катарина.

– Нет?

– Нет, – надавила она, повторив застывшему на пороге маразматику, склонному к излишним подозрениям.

– Что ж… – незваный гость вышел, так и не попрощавшись. Отвязывая поводья от столба с металлическим кольцом, он мимоходом бросил взгляд на девочку, гоняющуюся за возмущенно кудахтающими курами возле сарая с соломенной кровлей. Вскочил в седло и направил коня прочь. Любопытная толпа, которая успела собраться за неприглядным забором, утопающим в буйной зелени лимонника, внимательно следила за действиями приезжего: как-никак, а представитель СКАД в их деревне впервые и проворонить такое событие… Селяне почтительно расступились, пропуская коренастого жеребца с худощавым всадником.

– Элин? – позвала мама, нисколько не выдавая ни беспокойства, ни радости по поводу того, что беда обошла ее дом стороной. Так же нельзя было прочитать на ее спокойном лице и злости на соседей, ведь именно они явились причиной внимания властей к бедно живущей семье, никому не причиняющей неудобств.

– Я здесь! – прозвенел счастливый голосочек и довольная мордашка вынырнула из-за угла.

– Ну, разумеется, здесь. А вот куры разбежались в разные стороны. Идем в дом.

Мама пропустила меня на кухню и усадила за стол, изрядно вышарканный и потрескавшийся от времени. Катарина заботливо вытащила несколько перьев из моих спутанных прядей и, присев рядом, нежно приподняла мой подбородок, побуждая смотреть ей в глаза.

– Я думала, у нас тобой еще будет время, но все оказалось сложнее… – мама явно раздумывала над тем, как лучше начать беседу. – Послушай меня внимательно, милая. Твой внутренний свет подобен цветку белой лилии. Это энергия эфира – созидательная энергия.

– Это волшебно? – заинтересовалась я.

– Да, моя девочка. Эта энергия есть в каждом человеке, будь он магом или дремом, не наделенным силой, – глубоко вздохнув, Катарина продолжила свой рассказ созидательным тоном, в котором прослеживались невесомые нотки печали. – Благодаря эфиру возможна магия… Элин, ты не обычный ребенок. Небесные старцы позволили тебе работать с эфиром. Словно художник кисточкой, ты способна создавать любые образы. Но если хоть кто-то, кроме нас, об этом узнает, посвященные Совета Судеб заберут тебя у меня. Я не могу допустить этого, не могу позволить им разлучить нас. Иначе…

Не найдя слов, Катарина взяла с полки мою самую любимую тарелку, на которой посреди нежно-розовых цветков миндаля и просыпающейся зелени были нарисованы две маленькие птички, и поставила ее на стол вверх дном.

– Смотри, что ждет тебя, мое милое дитя, если ты не научишься держать свой дар в секрете.

Неожиданно мама ударила по тарелке кулаком. Послышался резкий треск и через мгновение моему взору предстали неправильной формы осколки, безжизненно лежащие на столе.

Я ужаснулась. Самая лучшая мама на свете с такой легкостью разбила так полюбившийся с малых лет предмет! Мои глаза увлажнились и спустя мгновение по щекам покатились крупные слезы.

Крепко прижав меня к себе, мама зашептала:

– Я не смогу уберечь тебя от боли и горя. Только молчание станет нам щитом и убережет от бед. Только молчание! Помни это, Элин!

Нежно поцеловав меня в макушку, Катарина заверила:

– Все будет хорошо.

Тем днем представитель СКАД действительно обманулся и списал случившееся на буйную детскую фантазию. А я на всю жизнь запомнила, что только один человек на всем белом свете мне друг и искренне обо мне печется. Остальные же должны пребывать в блаженном неведении, включая и предателя Яспера.

После я извинилась перед соседским мальчишкой за то, что «наврала». Хотя и сделала это только потому, что настояла мама.

Глава 2

Наше небольшое южное королевство называется Лариус. Одно из немногих королевств, в котором в относительной гармонии проживают дремы – простые смертные – и маги. Последние способны управлять светом или тьмой, подчинять своей воле духов или же повелевать стихиями воды, земли, огня и воздуха.

Катарина была магом земли. С одной стороны, практичная до глубины души, она не любила, когда в доме царил «бардак», считая, что порядок в голове начинается с порядка в доме; не терпела сплетен, пустых разговоров и прочих бесполезных действий. С другой – обладая талантом подмечать красоту даже в самых простых мелочах, Катарина нашла способ выражения своего эстетичного видения мира. Она могла часами отдаваться работе, спокойно и кропотливо выводить виток за витком на глиняном кувшине или какой-нибудь напольной вазе. Формы, которые получались из глины, были интересны, линии изящны, а цвета волнительны. Даже самые простые ромашки в ее исполнении смотрелись настолько волшебно, что так и манили на них погадать. И так приятно было видеть изменчивое проявление такого знакомого мира, что я невольно поддавалась стихии ее творчества, загораясь желанием создать нечто свое, особое.

– Элин, что это? – Катарина вдумчиво нахмурила брови.

Я удивилась. Неужели ее зрение подводит или она и в самом деле не может понять, что я наколдовала?

Я едва могла устоять на месте рядом со столом, за которым сидела полноватая женщина в платье персикового оттенка с белоснежным воротом и безупречно белыми манжетами, с убранными в пучок русыми волосами и подчеркнуто прямой спиной. Овальное лицо с нежной материнской улыбкой было полно спокойного внимания.

Нетерпеливо подпрыгнув несколько раз, я посмотрела на маму светящимися от удовольствия глазами.

– Ну? – поторопила я.

Катарина отодвинула плошку, в которой мгновением ранее замешивала желтки с просяной кашей, коринкой и толченым сахаром для каравая.

– Это… – она внимательно следила за моей реакцией, – снежинка?

Моя челюсть стукнулась о поверхность стола, а взгляд вмиг стал подозрительно недоуменным. Какая снежинка?

– Может это цветочек? – так же осторожно начала гадать мама. Я закатила глаза.

– Облачко? – более уверенно спросила Катарина.

Ну все! Как после такого творить?! Я полдня потратила, а она не может отгадать.

– Деревце? Кустик? Кучка…

– Никакая это не кучка!

Обреченно вздохнув, я махнула рукой.

– Присядь и подожди меня. Я принесу глину, – Катарина поднялась и удалилась в соседнюю комнату.

Я терпеливо дождалась, пока мама вернется уже с плотным брезентовым мешочком. Она присела и усадила «надутый комочек счастья» к себе на колени; заправила мне за ушко волнистую прядку, выбившуюся из косы, и потянулась за водой в графине, подвигая его ближе.

– Милое мое дитя, твой дар словно глина, – на стол она высыпала небольшую горсть порошка коричневатого цвета.

– Это раздробленная и просеянная глина. Сейчас она сухая и рассыпчатая, но если мы намочим ее, она станет пригодной для лепки. Смотри, – она плеснула воды, размешала полученную смесь и принялась усиленно разминать пластичную лепешку, избавляясь от пузырьков воздуха. – Важно чувствовать глину. Очень мокрая глина будет плохо держать форму и липнуть к пальцам. Недостаток влаги тоже усложнит работу, а постоянно появляющиеся трещины не позволят добиться необходимого результата.

Я с интересом слушала маму, не отрывая взгляда от ее рук, что кружили над глиной.

– Давай слепим шарик. Начнем с простого, – предложила она.

Мы сидели за столом и лепили, лепили. Я сама смешивала глину и воду, катала шарик, а после делала из него игрушку. Моя мама показала мне разницу между рогатым комком с неровными боками, наспех мной слепленным, и фигуркой барашка, которую мы трудолюбиво создали вместе.

Я почесала нос, оставив на нем глиняный след. Катарина пересадила меня на соседний стул, плеснула воды в таз и принялась смывать глину с моих ладошек и чудесного носика.

– Для начала тебе надо хорошенько продумать все мелочи. От этого будет зависеть результат.

– Это долго и это ску-у-учно! – я с нетерпением мотыляла ногами.

– Это – интересно! – на меня посмотрели светло-синие глаза, излучающие тепло и заботу. – Чем тщательнее ты будешь прорабатывать все моменты, тем увлекательнее будет наша игра.

– Какая игра? – я оживилась и ловко увернулась от мокрой тряпки, которая в очередной раз пыталась вытереть мой нос.

Катарина мягко рассмеялась.

– Ты будешь делать копии предметов, а я буду искать среди них настоящий.

– Как это?

Платок все же достиг своей цели и, стерев все следы недавней работы, убрался обратно в таз с мутной водой. А я недовольно фыркнула, подражая нашей кобылке.

– Берешь, к примеру, тарелку и делаешь такую же, и третью. А я буду угадывать, в какую тарелку налить вкусную кашу, – она сделала задумчивое лицо и легонько постучала пальчиком по своей щеке. – Представляешь, что будет, если я промахнусь?

И я представила! От мамы я то и дело слышала: тут убери, это сложи, где у игрушек место, почему на полках пыль, а платье на полу? А тут каша, да по столу растекается и не я мимо тарелки промахнулась! Я расхохоталась, предвкушая веселье.

– Так что это было? – воспользовалась ситуацией мама.

– Бабочка! – воскликнула я в ожидании новой игры.

Вот только все оказалось куда сложнее, чем я думала. Катарина была не из тех людей, кто дарит незаслуженную награду, чтобы поддержать моральный дух или потешить мое самолюбие. Она на раз определяла фальшивки. А я злилась и закипала, становясь пунцово красной, что на фоне цвета моих волос, смотрелось… необычно. Зато она терпеливо объясняла в чем мои ошибки и мы подолгу сидели, разбирали и думали, как их исправить. Сказать по правде, это было весьма утомительно, а обнаруживать снова и снова, что я бездарность было особенно тяжело. Уставшая, я отправлялась умываться и спать, а мама садилась за работу.

Бывало, я психовала и забрасывала свою бестолковую магию, не понимая, почему я такая глупая, что не могу повторить элементарную тарелку с незамысловатым рисунком. Я убегала к нашей кобылке, чистила ее щеткой от пыли, кормила ворованной с кухни морковью, или гоняла по двору подрастающего лохматого пса. На душе становилось спокойнее, жаль, что на время.

Раз за разом после недолгой паузы и внимательно рассмотренных предметов, стоящих на столе, половник переворачивался над реальной посудиной. Густая каша неспешно попадала точно в цель, так же медленно портя мне настроение. Мясо мы почти не ели, каша или овощное рагу били основным нашим блюдом. Посуда, глиняные горшки и вазочки, детские игрушки хоть и неплохо продавались, но когда в семье маленький ребенок, а хозяйка дома очень привередлива к внешнему виду и прочей чепухе, то приходится тратить монеты на платья, пусть и простого кроя, заколки и иные атрибуты девичьего гардероба.

Бум.

Я уронила голову на стол. Я безнадежна! Ну что за несправедливость?! Яспер, вон, во всю магией балуется… и ведь получается! Его неизменно счастливое выражение лица – явное тому подтверждение. Я уложила голову на ухо и вонзилась взглядом в злосчастную тарелку. От отчаяния хотелось выть!

Катарина неодобрительно на меня посмотрела. Мама отставила кастрюлю с молочной кашей в сторону, опустила половник в таз и подсела ко мне.

– Милая, сколько раз мне повторять, что подобное поведение за столом недопустимо? – я шевелила губами, копируя Катарину, ей все равно не видно, густые медные пряди скрывали мое лицо.

– Попробуй отвлечься и создать… гребень, – неожиданно предложила она. Я удивленно вскинула брови.

Через мгновение передо мной лежал простой предмет из персикового дерева. Я подперла голову кулаком, создавая на щеке полукруглую складку, и принялась внимательно разглядывать принесенную вещь. Интересное задание, во всяком случае, что-то новенькое.

Наспех расправившись с едой, я поблагодарила за обед, и пока хозяйка дома мыла посуду, сосредоточенно воссоздавала гребень.

– Этот настоящий.

Как? Как она узнала? Я же четко-пречетко прорисовала каждую деталь, даже все зубцы пересчитала.

Это длилось бесконечно. От фраз: «этот», «это настоящий», «реальный» – тошнило, а аккуратный ухоженный пальчик раз за разом угадывал подделку и каждый раз я готова была его укусить.

– Я знаю, в чем твоя проблема, – спокойно сказала Катарина. Она присела напротив меня, легким движением расправила складки на юбке и улыбнулась. Я ждала, что сейчас мама решит все проблемы разом, объяснив причину моих неудач, но то, что я услышала, меня просто добило.

– Беспорядок! Да. Да, – утвердительно кивнула она на мой ошарашенный взгляд и развела в стороны руки, – он у тебя везде: в комнате, на кровати, в шкафу… даже твоя грядка заросла сорняками.

Я скривилась, и надо же было ей про нее вспомнить?! В отличие от Катарины я не питала нежных чувств к земле, не воспринимала ее как первичную материю, основу мира. Это просто грязь под ногами.

– Давай на время отложим тренировки и научимся следить за чистотой. Труд пойдет тебе на пользу! – подытожила мама.

Моя жизнь кончилась так и не успев начаться! Это был пожизненный приговор без права на помилование! Я и порядок… Я в порядке… Порядок во мне… Порядок на столе… Порядок в шкафу… Порядок в голове… Одним словом: порядок везде! До такого насилия над детской психикой не опустилась бы даже служба контроля!

Может, стоило им позволить себя забрать?

Однако Катарина была непреклонна и терпелива, а под толстым слоем горной породы выравниваются и разглаживаются даже самые капризные и несносные характеры. И то, что поначалу казалось нереальным, через несколько месяцев было уже сносным, а спустя полгода и вовсе вошло в привычку и воспринималось как должное. Да, гибкой я не была и изменить себя оказалось делом непростым.

Единственное, что мне доставляло невероятное удовольствие – это постоянные занятия рисованием и счет.

***

В восемь лет я нечаянно разбила глиняный горшок, над которым несколько вечеров трудилась Катарина, кропотливо выводя алые цветы и бутоны в роскошной зелени. Я стояла и смотрела на разбросанные по полу осколки. Это был конец. Я шумно выдохнула и подняла самый большой осколок. В скором времени за этим горшком должен прийти сосед.

Не знаю, что меня дернуло: то ли страх перед мамой, то ли азарт, но спустя несколько минут осколки были убраны, а на столе красовался такой же глиняный горшок. Заметит или нет? Ох, и влетит же мне!

С улицы на кухню вошла Катарина, держа в руках охапку срезанной зелени. Пока она вязала зелень в пучки и развешивала их на гвозди, я наспех убрала комнату, заправила кровать и предложила ей помощь. Удивленно вскинув брови, Катарина попросила выставить на стол два комплекта столовых приборов и потянулась в намерении передвинуть глиняный горшок… Рука прошла сквозь него. Охнув, она внимательно присмотрелась к работе.

– Вот это да! – наконец-то услышала я одобрительное восклицание. – А куда настоящий спрятала?

– Я его… э-э-э… м-м-м, разбила… Нечаянно, – тут же состряпала виноватую мордочку и зажмурилась. – Прости, пожалуйста… Я не хотела. Так вышло.

Катарина глубоко вздохнула, расстроено качая головой.

– Ладно, пообедаем, наведаюсь к соседу. Попрошу подождать денек-другой. Будь аккуратней в следующий раз и, да, твоя иллюзия удалась! Я порядком испугалась, когда рука прошла сквозь горшок… Молодец.

С того момента, каждый раз, когда каша медленно съезжала с поварешки на стол, я заливалась таким хохотом, что пару раз, не удержавшись на стуле, падала на пол. Это было нечто!

Я довольно быстро поняла, что Катарина стала угадывать благодаря моей реакции. В последний момент, уловив расцветающую на детских губках улыбку, она могла поменять решение. Игра приобрела новые оттенки и вышла на иной уровень. Я подлавливала ее, делая грустное выражение, когда поварешка зависала над фальшивкой, и только услышав звучное «шмяк», ржала как наша пегая кобылка на пару с соседским поросенком.