Текст книги "Смертельный номер"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 3

Я смотрел на него, и вихрь неопределенных надежд заполнял мою грудь.

«Может быть, тут кроется ответ, – думал я. – Решение проблемы, о которой я не имею ни малейшего понятия».

Позвольте, я опишу Гарри Кендала, это поможет вам лучше оценить ситуацию.

Слегка за пятьдесят, с проседью в густой шевелюре, загорелый, худощавый, поддерживающий хорошую форму постоянными тренировками. В общем – полный достоинства мужчина. К сожалению, это было достоинство скорее мафиози, чем, к примеру, профессора.

Стоял июль, и он, конечно же, был одет в униформу, обычную для нью-йоркского шоу-бизнеса: легкий костюм в едва заметную белую и синюю полоску, белоснежная рубашка, темно-синий галстук. Ничто не бросается в глаза, но все наилучшего качества.

В правой руке – летняя шляпа, в левой – натуральной кожи портфель с золотой монограммой. Цена последнего – минимум 450 долларов по прейскуранту. Гарри Кендал – не тот человек, который станет себе в чем-либо отказывать.

В полной тишине прозвучали его первые слова:

– Вот и я, крошка.

Это было подобно грому. Тревога, которую выразило лицо обернувшегося Брайана (Кассандры), оживила мои надежды. Не имея понятия о том, что у них с сестрой на уме, я подумал, что этот неожиданный сюрприз разрушит хотя бы ту часть их замысла, что включала лже-Кассандру.

Итак, я весь отдался наблюдениям, улыбаясь (внутренне, разумеется) ухмылке Гарри, с которой он воскликнул:

– Bay! Извини! Вот уж не думал напугать тебя!

– Я…

Но Брайан тут же осекся. Очевидно, он понимал, что его маскарад дольше первых минут встречи не продержится. Он откашлялся и голосом сестры продолжил:

– Я не слышала, как ты подъехал.

– Попросту взял такси, – объяснил Гарри ей (ему, разумеется). – На шоссе, не доезжая вашего дома, отпустил его. Затем открыл дверь и вошел. – Его ухмылочка проиллюстрировала смысл дальнейших слов. – Надеюсь, я имею на это право.

Продолжая говорить, он положил шляпу и портфель на ближайший стул и, бросив в мою сторону быстрый взгляд, взмахом руки отметил нежелательность моего присутствия.

Я не ответил на его приветствие, разумеется.

Он двинулся к Брайану, который очень резко отвернулся к каминной полке. Смущение последнего было очевидно. (Меня это заметно успокоило.) Брайан попытался чиркнуть второй спичкой, его разум явно метался в поисках выхода из создавшегося положения.

Гарри слегка нахмурился, видя столь странное поведение «Кассандры», и, застыв на месте, недоуменно уставился на «ее» спину.

– Как ты поживаешь? – спросил он.

Я видел, как нервно сглотнул Брайан, но Гарри не заметил его нервозности.

– Превосходно, – раздался голос «Кассандры».

– Где наш Мастер? – продолжал Гарри.

– Ушел прогуляться.

Мне хотелось надеяться, что у Брайана перехватило дыхание от страха и закружилась голова.

– Очень рад это слышать, – многозначительно произнес Гарри.

Вполне возможно, что я всего лишь вообразил это, но спина Брайана выразила еще большую скованность, когда он услышал интимность в голосе Гарри, который, услыхав, что мужа нет дома, подошел к «Кассандре» вплотную.

Брайан оглянулся, и я почувствовал столь редкий для меня укол радости, увидев то же, что увидел он: Гарри стоял прямо за его спиной.

С бьющимся сердцем (как я надеялся) он стремительно двинулся к высокому окну, выходившему на озеро, и, потянув за шнур, задернул плотную штору. Немедленно вся комната погрузилась в сумрак.

«Брайан получил ощутимое преимущество», – с сожалением подумал я.

Гарри хмыкнул.

– Ты определенно сделала эту комнату более уютной.

Он не отрывал взгляда от фигуры Брайана, который снова направлялся к камину, чтобы зажечь свечи. Затем добавил:

– И гораздо более интимной.

Мне стало интересно, услышал ли он слабый стон, вырвавшийся из горла Брайана, который сделал свое положение еще более затруднительным?

Заметив, что Гарри снова «на подходе», Брайан торопливо зажег остальные две свечи и, будто не заметив маневров Гарри, скользнул к письменному столу и включил настольную лампу. Ее плотный абажур направлял поток света исключительно вниз.

Гарри снова застыл на месте, вид у него теперь был явно обескураженный. (Этим зрелищем я просто наслаждался.)

– Что с тобой происходит? – раздался голос Гарри.

Быстрый вздох и дрожащий голос лже-Кассандры:

– Ровным счетом ничего.

И тут Брайана осенила одна мысль (довольно редкое событие, как я полагал в то время).

– Послушай, мне нужно на минутку подняться наверх…

Он умолк в растерянности, увидев, что настоящая Кассандра, успевшая к тому времени сменить тесные туфли (вследствие крайнего своего тщеславия она носила только такие) на бесшумные домашние тапки, появилась в кабинете, держа в руках бутылку шампанского.

Никогда прежде не видал я столь молниеносной реакции. Увидев Гарри, Кассандра с ловкостью опытного дервиша сделала пируэт и мгновенно исчезла. Гарри же, ничего не заметив, направился к письменному столу, на ходу обиженно говоря:

– Постой же минуту, крошка.

Он застыл на месте, увидев, что Брайан, обогнув стол с противоположной стороны, намеревается улизнуть в холл.

– Да погоди же ты.

Гарри сделал попытку задержать лже-Кассандру. Теперь он был не просто обижен, а крайне раздосадован.

Брайан замер, не оглядываясь.

Я наслаждался ситуацией, догадываясь что от страха разоблачения сердце Брайана готово разорваться на части и грудь дышит, как кузнечные меха.

– Итак, что с тобой случилось? – требовательно спросил Гарри.

– Ничего.

– Так обернись же ко мне, бога ради, – строго приказал Гарри.

Брайан заколебался, без сомнения опасаясь, что игра может закончиться, не начавшись; какой бы она ни была, эта игра. Затем медленно, через силу, обернулся и встретился с суровым взглядом Гарри.

– Слушай, крошка, мне это не нравится, – заговорил тот. – Я беру такси, мчусь сюда из самого Бостона только потому, что ты меня об этом попросила. Я ведь тут оказался не для того, чтобы энциклопедии продавать.

Осмелюсь предположить, что, по мнению самого Гарри, этот аргумент был самым разящим.

Настроение Брайана совсем упало.

– Понимаю, – слабо произнес он. – Извини меня. Я…

И опять он замолчал, недоговорив, потому что панель в стене позади Гарри бесшумно поплыла в сторонy (трюк, о котором я позаботился еще при строительстве дома) и он (как, впрочем, и я) увидел свою сестру, подающую ему сигналы.

Сам Брайан к тому времени был слишком выбит из колеи, чтобы скрывать свои чувства, и Гарри, проследив направление его взгляда, обернулся к панели в стене.

«Эврика!» – подумал я, но тут же разочарованно опустил голову (мысленно, разумеется), так как Кассандра успела бесшумно задвинуть панель на место и Гарри ничего не заметил.

Взбешенный (самым очевидным образом), он обернулся к Брайану:

– Какого черта ты тут устраиваешь?

Брайан не имел ни малейшего понятия, что ему следует сделать или сказать. Глаза Гарри, словно глаза василиска, приковали его к месту, лишив всяких сил.

Но стоило Гарри вплотную надвинуться на него, как страх вернул ему силы. Он нырнул – это самое подходящее в данном случае слово – за рекламный щит с надписью «Великий Делакорте» и подхватил его обеими руками.

– Обязательно нужно передвинуть его отсюда, – пробормотал он.

– Прекрати же, бога ради! – воскликнул Гарри, следя за тем, как Брайан перетаскивает щит к противоположной стене, той самой, в которой скрывалась подвижная панель. – Прекрати, говорю тебе. С меня хватит, я возвращаюсь в Бостон.

– Нет! – выкрикнул Брайан.

Торопливо поставив на пол щит, он скользнул за него, панель приоткрылась, он поменялся местами с появившейся Кассандрой и задвинул за собой панель. Гарри ничего не заметил, но мне было видно абсолютно все.

«Проклятье!» – произнес я мысленно.

Кассандра (теперь это была подлинная Кассандра) подхватила щит и отнесла его на место.

– Нет, – выдохнула она, – Максу это не понравится.

По тому факту, что лицо Гарри в этот момент не выражало ничего, кроме раздражения, вы можете судить, насколько похожи были Кассандра и Брайан в ее облике. Нет сомнения, что при подробном рассмотрении отдельные черточки могли бы их выдать, но на том расстоянии, на котором находился Гарри и которое позаботился сохранять Брайан, потрясающее сходство затмевало всякие различия.

Итак, Гарри и не заметил, что Брайан имитировал свою сестру.

Более того, Гарри чувствовал себя настолько оскорбленным поведением Кассандры, что даже не удосужился обратить внимание на очевидную промашку: она стояла перед ним в домашних тапках, а не в тех туфлях, в которых была секунду назад.

Кассандра прекрасно понимала, что творится сейчас в сердце Гарри, и потому ее тон был безукоризненно невозмутим, когда она направилась к окну и развела шторы в стороны.

– Задернутые шторы ему тоже определенно не понравятся, – заметила она вполголоса, оборачиваясь к Гарри с улыбкой заговорщицы.

«О Глупость, имя тебе Гарри Кендал!»

– Ты прекратила свои глупые шуточки? – саркастически поинтересовался он.

– Милый мой! – пропела в ответ моя невестка, образец супружеской верности.

Выключив настольную лампу, она подошла к Гарри, обвила руками его шею и запечатлела на его устах долгий и страстный поцелуй. (Требуются ли еще доказательства того, что я значил для нее не больше, чем какой-нибудь артишок на грядке?)

Немедленная реакция Гарри была очевидна, и Кассандра, почувствовав это, крепче прижалась бедрами и животом к его обозначившемуся пенису, этой ахиллесовой пяте мужского существа. До того момента я и не подозревал, что между ними существует интимная связь, но, должен признаться, что это открытие не отозвалось в моем сознании грохотом разорвавшейся бомбы.

Кассандра продлила волнующий момент настолько, насколько сочла нужным. Затем высвободилась с таким видом, будто едва нашла силы для этого шага (чистое притворство, смею вас уверить), и подалась назад, сжимая его пальцы в своих ладонях.

– Как ты поживаешь, дорогой? – спросила она.

В ответ он кинул в мою сторону опасливый взгляд.

– Ты уверена?..

– Он ровным счетом ничего не соображает, любовь моя!

– Но его глаза…

– Они ничего не воспринимают. Он понимает не больше, чем понимала бы головка латука на его месте.

«О Кассандра, если б ты только знала!» – подумал я.

– Как твои дела, дорогой? – снова спросила она.

– Я просто взбешен!

– Я так плохо вела себя? – кротко спросила Кассандра.

– Более того, ты подлая девка!

– Извини, дорогой, я сегодня прямо… – Она оборвала себя, и только я успел подумать: «Ты же не собираешься выложить ему все?», как она именно это и сделала. – Я сегодня прямо не в себе, милый.

Она снова коснулась губ Гарри поцелуем, но в этот раз не таким сочным, чтобы не волновать его более чем необходимо.

– Прости меня, любовь моя. Я так взволнована тем, что здесь происходит. Ведь ты понимаешь, правда? Уверена, что понимаешь.

Хмурому Гарри полагалось бы поддержать образ сильного и неукротимого мачо в ее глазах, но на самом деле его природа уже подчинилась ее влиянию.

Еще одно касание ее губ, ее изучающий взгляд.

– Я была так расстроена, – проворковала она.

Он ласково погладил ее по спине, уязвленная гордость спрятала свое жало.

– Будет, будет, – пробормотал Гарри и, оглянувшись, покачал головой. – Такая огромная комната, подумать только. И этот чертов гроб тут торчит. С чего это он надумал засунуть туда эту фигуру?

– Ему было интересно посмотреть, как он будет выглядеть на собственных похоронах.

– Ненормальный, – пробормотал Гарри.

Ее улыбка оставалась холодной.

– Что ты хочешь, это же Макс, – добавила она через мгновение.

Он снова перевел на нее взгляд.

– Ты сказала, что он ушел на прогулку?

Кассандра слегка запнулась, но, тут же решив, что об этом мог сказать Брайан, кивнула:

– Да, гуляет…

Вызвав соответствующий отклик, он с подленькой улыбкой предвкушения снова придвинулся к ней, но она быстро добавила:

– Он может в любую минуту вернуться.

Гарри на мгновение нахмурился, затем вздохнул, оценив ситуацию:

– Ладно, понятно.

Она снова взяла его руки в свои.

– Я так благодарна тебе за то, что ты пришел.

– Как я мог не прийти? – последовал недоуменный вопрос. – Меня вызвали вы оба – и ты, и Макс.

Кассандра буквально окаменела.

– Он тоже просил тебя прийти к нам? – не сумев подавить обиженного изумления, переспросила она.

ГЛАВА 4

– Ты не знала? – удивился Гарри.

– Нет, я… – Лицо Кассандры выражало полнейшее замешательство, и она сумела лишь повторить коротко: – Нет.

– Думаю, что это неплохая новость, а? По крайней мере, это может означать, что он передумал.

– Ты так считаешь? – спросила Кассандра, и в это мгновение ее тон зазвучал более оптимистично.

О предмете их разговора я не имел ни малейшего понятия, но вам, читатель, уже стала известна степень моей осведомленности о предстоящих событиях. Да, она была нулевой.

Гарри вместо ответа сделал жест, означавший «Почему бы и нет?», и продолжал:

– Крошка моя, «нет» он мог сказать и по телефону.

Не дождавшись ее отклика, он добавил:

– Зачем бы ему заставлять меня проделать весь этот путь? Только для того, чтоб отказать?

Даже головка латука могла бы легко догадаться, что эти слова ее ничуть не убедили.

– Уверен, что дела обстоят именно так, – настаивал Гарри. Он напустил на себя серьезную мину. – А как насчет Лас-Вегаса, крошка? – продолжал он. – Он справится с этим? Хотя бы с твоей помощью?

– Не знаю, – пробормотала Кассандра.

Для меня не было загадкой то обстоятельство, что сейчас она, продолжая разговор, была полностью погружена в собственные мысли. Это умение Кассандра трудолюбиво в себе развивала.

– В Балтиморе было неважно, как я слышал?

Вот теперь она и мысленно здесь, так как тема беседы стала более серьезной, чем прежде. Она глянула на Гарри, словно из бездны отчаяния, ее горе казалось подлинным. Было ли оно таким на самом деле?

– Ты даже не представляешь, насколько плохо это было, – тихо ответила она.

Гарри обнял ее плечи, и Кассандра бессильно оперлась лбом на его руку. Он ласково погладил ее и пробормотал, что ужасно сожалеет.

– Вероятно, это было подобно кошмару, – продолжал он.

– Боже! – Она разрыдалась, и будь я проклят, если это не звучало чертовски натурально. – Стоять на сцене, рядом с ним и видеть, как у него все валится из рук.

«О, погодите минуту, дайте мне понять, что происходит», – протестовал мой удивленный разум.

– Я видела, что он не в состоянии понимать ни вербальные сигналы, ни визуальные. Боже, да он не улавливал самого очевидного, – продолжала она. – Стоять и бессильно следить, как Макс неудачными манипуляциями проваливает те самые номера, которые всего несколько лет назад мог выполнить даже спросонок. Он спотыкался на протяжении всего выступления. Спотыкался, Гарри! Он! Великий Делакорте! Самый одаренный из иллюзионистов!

Она расплакалась еще горше.

Я мог бы лишиться дара речи от всего услышанного, если бы я не лишился его много раньше. Может ли это быть правдой? Макс проваливает выступление? Не справляется с манипуляциями? Не улавливает подсказки? Мой сын Максимилиан, Великий Делакорте?

Нет, это невозможно. Я подумал, что мне не вынести горечи этого известия, если оно окажется правдой.

Гарри чувствовал себя полностью беспомощным перед лицом ее горя. (Что там, я и сам чувствовал себя беспомощным, оно казалось таким подлинным.) Все, что он мог сделать, это неловко потрепать ее по спине и пробормотать: «Полно, детка, полно. Не расстраивайся так».

– Видеть его в таком состоянии было невыносимо. Это чуть не разбило мне сердце, – продолжала Кассандра, когда снова обрела способность говорить.

Она издала долгий, прерывистый вздох, затем подняла голову и медленно покачала ею.

– А каково мне было следующие три месяца, когда я видела, чти он все глубже и глубже погружается в пучину отчаяния!

В это я мог поверить. Макс действительно казался очень мрачным последнее время. Все его слова и знаки внимания, с которыми он обращался ко мне, были окрашены глубокой меланхолией, хотя я связывал это с его неудачной женитьбой.

Но его карьера?

Кассандра так сильно сжала руки Гарри, что он поморщился.

– Ты его лучший друг, Гарри, – простонала она. (Меня тут, конечно, не считают.) – Ты его единственный друг. Если ты не уговоришь его, то…

Она всхлипнула, не договорив, и снова разрыдалась. Если это и было притворство, то притворство калибра, достойного «Оскара», «Тони» и «Эмми»,[3]3
  «Oscar» – известная американская премия в области кинематографии. «Tony Awards» – американская премия в области театрального искусства. «Emmy Awards» – американская премия в области телевидения и телевизионных искусств.


[Закрыть] вместе взятых.

– Не переживай так, крошка, – попытался утешить ее Гарри. – Я все-таки думаю, что он передумал, потому и вызвал меня сегодня. Твое предложение сработает.

Она с тревогой глянула на него.

– Он тебе говорил что-нибудь конкретное, что заставляет тебя так думать?

– Нет, но в противном случае с какой стати ему было меня сюда вызывать? – ответил Гарри вопросом на вопрос. – Я уже говорил тебе, что если бы он решил отказаться, то мог бы сделать это и по телефону.

– Возможно, ты прав. – В голосе ее не было уверенности.

– У доктора он был?

«Доктор? Ради бога, это еще зачем? О чем тут идет речь?»

Кассандра тяжело вздохнула.

– Не пойдет он ни к какому доктору.

– Ты думаешь, он боится того, что может услышать?

Она снова покачала головой.

– Не знаю.

Гарри скорчил гримасу.

– Не так уж он и стар, – продолжал он. – Сколько ему? Пятьдесят один?

– Пятьдесят два.

– Это не старость для таких дел.

– Его отец тоже не был стариком, когда с ним случился удар.

Уверяю вас, что у меня от этих слов мороз прошел по коже. Не случился ли с Максом удар, или, как это называется, микроинсульт? Незначительный, но достаточный для того, чтобы его умственные и физические возможности пострадали?

Эта мысль привела меня в ужас.

Кассандра подошла к высокому окну и выглянула наружу.

– Будет дождь, – пробормотала она и вздохнула. Бросила взгляд на кресло, стоявшее перед рабочим столом, будто видела там сидящего Макса. Еще раз вздохнула. Прошла мимо него и лениво коснулась спинки, заставив кресло повернуться.

Затем она принялась мерить шагами кабинет, и лицо ее принимало все более печальное выражение. (Ненавижу те амбивалентные эмоции, которые она у меня вызывает.)

– Я до сих пор в мельчайших подробностях помню тот вечер, когда впервые увидела его, – вновь заговорила она. – Это было в лондонском «Орфее». Боже, до чего он был великолепен! Самый импозантный мужчина, которого я когда-либо видела на сцене!

Конечно, она ведь никогда не видела меня.

– Как он двигался! Как он работал! Сколько изящества, величия! А его покоряющий магнетизм! Это было что-то сверхъестественное. Публика была его покорной рабой. И такой же рабой была в те дни я.

Сейчас она стояла подле камина, устремив взгляд в его темную глубину. Затем покачала головой, и горькая улыбка жалости к себе промелькнула на ее губах.

– Но я будто живу прошлым. Все, что я вижу сейчас, это обломки рухнувшего здания. Он лишь пародия на того, кем был когда-то.

Это уже больше соответствовало той Кассандре, которую я знал. Вернее, думал, что знал.

Гарри подошел к ней и снова обнял ее. Она устало прильнула к нему.

– Он, конечно, позволит тебе сделать это, крошка.

– Ах, не знаю.

– Но, Кассандра, он же не намерен дать умереть своему мастерству, – продолжал Гарри. – Не тупица же он.

(Уж в этом-то Гарри был прав.)

– Очень на это надеюсь, – пробормотала Кассандра.

Она резко выпрямилась, вскинула голову, и на ее лице заиграло выражение мрачной решимости.

– Я справлюсь с этим, Гарри! Я трудилась долгие годы. Конечно, я не стану утверждать, что умею все, что умеет он. Но это искусство я изучила. Изучила!

– Ш-ш-ш, крошка. Не волнуйся так. – Он опять погладил ее плечи. – Разве я с тобой спорю? Я жажду увидеть тебя за работой, ты же знаешь. И хочу, чтоб ты выступала в лучших театрах, на лучших площадках страны, да что там страны – мира! Первая женщина-иллюзионист!..

«…разучившая, как заяц на барабане, все то, что я, а затем и Макс разрабатывали более половины столетия», – эта мысль горькой обидой прожгла мою душу.

– Так оно и будет, крошка, – доверительно произнес Гарри.

«Мерзавец», – подумал я.

– Я могу работать его номера, Гарри! – воскликнула Кассандра, и в ее голосе зазвенела сталь.

«Похоже, Макса ждет серьезная битва», – мелькнула у меня мысль.

– Не сомневаюсь. Потому-то я и здесь. Это непременно случится.

Кассандра, по-видимому, успокоилась и почти с мольбой устремила на него взгляд.

– Ты моя последняя надежда, Гарри, – произнесла она. – Если сегодня этого не произойдет…

То, что на самом деле случилось в тот день, было на целую вечность дальше того, что любому из нас могла подсказать самая необузданная фантазия.

– Произойдет, вот увидишь, – ни о чем не подозревая, уверил ее Гарри. – Вспомнишь потом мои слова.

Она выглядела обнадеженной.

– Было бы так просто обновить его представление, – сказала она.

«Ага, – подумал я. – Так вот в чем дело».

– Главные эффекты оставить прежними, они очень неплохи. Все, что требуется, – это модернизация. Мы с легкостью могли бы добиться этого.

«Бедный Макс», – подумал я.

– Мы могли бы снова быть на коне, – продолжала Кассандра. – И он мог бы быть на коне. Он должен иметь успех.

«Была ли она сейчас в самом деле искренна?»

– Я стремлюсь к успеху для нас обоих.

«Безусловно, нет».

– Вот и отлично, крошка, – успокоил ее Гарри и слегка потрепал ее по щеке. – Считай, успех у нас в кармане.

У нее вырвался возглас радости.

– Если ты добьешься этого, Гарри, я угощу тебя самым лучшим шампанским, какое только найдется в этом городе!

Он пробежал ладонью по ее спине, затем ласково погладил ягодицы. Жест человека, явно имеющего на это право.

– Ну, я, может быть, захочу немножко большего, – игриво произнес он.

Гарри начал целовать ее, но Кассандра вдруг застыла на месте, устремив взгляд на кресло у письменного стола. Я изо всех сил старался разглядеть, что она могла там увидеть.

В том самом кресле, которое она легким движением заставила вращаться («Продолжало ли оно свое вращение, когда ни один из нас на него не смотрел?»), кто-то сидел.

Это стало ясно по струйке светло-серого дыма, которая вилась сейчас над креслом.

Кассандра отпрянула от Гарри, она явно была поражена до глубины души.

Заметив это выражение ее лица и проследив направление ее взгляда, Гарри тоже уставился на кресло. Теперь мы все трое смотрели в одну сторону. Гнетущее молчание повисло в кабинете.

Наконец кресло медленно повернулось, и перед нашими глазами возник последний и главный участник той страшной драмы, которой предстояло развернуться.

Позвольте представить: мой сын, Максимилиан Делакорте.