Текст книги "Право крови"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава шестнадцатая

Вздрогнув, Ахилий открыл глаза, как можно скорее оделся и подхватил со стоявшего рядом кресла лук с колчаном. Нет, лучник не слышал ни звука, но каждый нерв, каждая жилка натянулись так, что тронь – зазвенят. Подкравшись к двери, он замер, прислушался.

Поначалу за дверью все было тихо, но вдруг из коридора донеслись едва уловимые шаги. Судя по звуку, приближавшийся был совсем невелик ростом, либо исключительно легок на ногу. Закинув лук за спину, Ахилий обнажил охотничий нож, который всегда носил при себе, с величайшей осторожностью чуть приоткрыл дверь и выглянул в щелку.

Тусклого света единственной слабенькой масляной лампы, укрепленной на стене коридора, оказалось довольно, чтоб остроглазый охотник сумел кое-что разглядеть. Идущий как раз переступил границу освещенного круга, но то был не мастер Итон и не один из домашней прислуги: слишком уж мал.

Сказать по правде… больше всего он напоминал юного Седрика.

Мальчишка медленным шагом двигался вдоль коридора, то и дело приостанавливаясь у дверей. Вот он остановился под дверью, ведущей в спальню Серентии, малость помедлил и пошел дальше. Видя это, Ахилий, сам не зная, отчего, облегченно перевел дух.

Чем занят купеческий сын? Этого лучник себе даже не представлял. Держался Седрик совершенно необычно. Мало-помалу Ахилий начал опасаться, не повредился ли мальчишка умом… или, если припомнить недавние события, не одержим ли он кем-либо посторонним.

Эта-то мысль и помогла охотнику принять решение. Ступая беззвучно, как кот, Ахилий шагнул в коридор и приготовил нож… правда, сам не зная, к чему. Резать злосчастного мальчишку он, уж конечно, не собирался – все-таки сын Итона невинный ребенок.

Тем временем Седрик не только продолжал осматривать двери, но также заглядывал во все ниши, а порой даже поднимал взгляд к потолку. «На потолке-то он что думает отыскать?» – удивился Ахилий, но тут же решил, что этого ему лучше не знать.

Вскоре глаза охотника приспособились к полумраку. Крадучись следом за ничего не подозревающей жертвой, Ахилий добрался до двери Серентии. Здесь он замедлил шаг, склонил ухо к притолоке. Негромкое, мерное посапывание изнутри ободрило охотника: выходит, Серри жива и здорова.

Выпрямившись, Ахилий снова сосредоточился на Седрике… точнее, сосредоточился бы, однако мальчишки нигде поблизости не оказалось. Стоило лучнику, беспокоясь о судьбе Серентии, отвлечься на пару секунд, Седрика и след простыл.

Нахмурив брови, Ахилий направился дальше. Сын мастера Итона наверняка должен был отыскаться где-нибудь впереди, если только не ухитрился проскользнуть в одну из последних комнат так, что Ахилий этого не заметил… а проморгать вещи столь очевидной охотник, конечно, не мог.

Однако, приближаясь к концу коридора, Ахилий решил, что Седрик действительно скрылся в одной из спален – иначе его исчезновения было не объяснить. Но самая многообещающая из дверей оказалась заперта на защелку, а поворот дверной ручки он бы непременно услышал.

Еще несколько шагов привели Ахилия к тупику. Озадаченный, он провел ладонью по преградившей путь стенке. Может быть, в ней потайная дверь? Но нет, к несчастью, никакой двери он не нащупал. Подаваться стена не желала.

Внезапная тревога заставила его поднять взгляд… но, оглядев потолок, он всего лишь обнаружил, что там, в темноте, не таится никакого кошмара.

Ахилий наморщил лоб. Отчего же ему вдруг показалось, будто оттуда, сверху, угрожает опасность? По-прежнему озадаченный исчезновением Седрика, он повернулся назад…

Сын мастера Итона, стоя в каком-то ярде от него, мрачно взирал на рослого лучника снизу вверх.

Ахилий едва не подпрыгнул от неожиданности.

– Сед!

– Я ищу эту девушку, – негромко, монотонно отозвался юнец. – Ту, что с Ульдиссианом.

– То есть, Лилию? Но зачем тебе…

– Лилию, – повторил Седрик, как будто заучивая ее имя. – Не знаешь ли ты, где она?

– Полагаю, с Ульдиссианом, как ты, парень, только что и сказал, – хмыкнув, ответил Ахилий. – Но я бы на твоем месте не стал их беспокоить. Сейчас это, знаешь ли, очень уж не ко времени может прийтись!

– Нет, сейчас она не с ним.

– А тебе-то откуда знать?

Сам не зная, отчего, лучник похолодел и склонился к мальчишке.

– Сед, с тобой…

Сын мастера Итона толкнул его к стене с такой силой, что за спиною охотника жалобно треснули доски.

Мысленно поблагодарив судьбу за то, что треск этот – не хруст его костей, Ахилий соскользнул на пол. Кулак Седрика ударил в стену над самым теменем, проламывая дерево с силой, совершенно невозможной для столь тщедушного мальчишки… да и для Ахилия, кстати сказать, тоже.

В надежде сбить противника с ног охотник лягнул его. Чувство было такое, что нога угодила в неподъемный валун. От удара содрогнулось все тело, а Седрик, как ни в чем не бывало, остался стоять на ногах. Мало этого, Ахилий мог бы поклясться, что, глядя на его жалкие потуги, мальчишка заулыбался.

Между тем худосочный парнишка потянулся к нему, и охотник обругал себя за глупость. Как мог он до сих пор полагать, будто дерется с купеческим сыном? Нет, это не Седрик, а может, даже вовсе не человек! Демонов посреди лесной чащи Ахилий помнил, да еще как. Наверняка и это один из них…

С ловкостью, порожденной выслеживанием самых хитроумных лесных зверей, Ахилий увернулся от цепких рук, метнулся вперед и проскользнул мимо фальшивого Седрика.

Увы, едва охотник попытался подняться на ноги, пальцы противника, наконец, ухватили его за ворот. Торжествующе крякнув, «Седрик» швырнул Ахилия вдоль коридора.

Упав, Ахилий порядком ушибся, но звук падения оказался странно приглушен. Пожалуй, кроме Ахилия, его бы никто и не расслышал. Очевидно, тут не обошлось без еще одного заклятья, и это встревожило лучника не меньше, чем неведомая тварь под личиной мальчишки. Это значило, что целое войско – разумеется, под командованием верховного жреца Малика – может разгуливать по дому, сколько душа пожелает, и никто ничего не заметит до самой последней минуты.

Сомнений быть не могло: злодеи явились за Ульдиссианом. Возможно, даже уже изловили его. Однако зачем им тогда нужна Лилия? Одно из двух: либо он ошибается, друг его в лапы верховного жреца не попался, а значит, аристократкой хотят воспользоваться вместо приманки… либо Ульдиссиан, как Ахилию прежде всего и подумалось, все-таки схвачен, а Лилия требуется, чтобы держать его в повиновении.

Но, как бы там ни было, с Ульдиссианом ее сейчас нет.

Поблагодарив судьбу за сей проблеск везения, Ахилий поспешил вскочить на ноги, пока противник снова не бросился на него. Исчезновение Лилии означало, что кое-какая надежда у них еще есть.

Однако времени размышлять о судьбе Ульдиссиана и Лилии у охотника не оставалось: в руках Седрика вдруг появилась пара жуткого вида мечей почти в его рост длиною. Откуда могло взяться оружие, Ахилий не знал, но клинками неведомая тварь орудовала с невероятной сноровкой. Мечи свистнули в воздухе, рассекли попавшие под удар деревянные панели коридора, от чего во все стороны брызнули щепки.

Кроме этого, противника Ахилия постигла еще одна перемена. Мальчишечье тело вспучилось, вздулось, словно бы кто-то, заключенный внутри, рвался из человеческой кожи на волю. Представив себе участь мальчишки, с которым успел подружиться, мальчишки, который так хотел стать умелым охотником, подобным ему самому, Ахилий похолодел пуще прежнего.

Лицо и тело Седрика полопались, покрылись множеством рваных трещин, кожа справа, начиная от подбородка, обвисла вниз лоскутом, явив взору нечто иное, мертвенно-бледное, закованное в черный металл. Теперь существо, минуту назад казавшееся сыном Итона, не уступало в росте Ахилию, изрядно превосходя его шириной плеч.

Не успело преображение завершиться, как на охотника обрушился град ударов. Едва успевая перевести дух между двумя прыжками, Ахилий принялся уворачиваться от вражьих клинков. Любой другой на его месте давным-давно был бы разрублен в куски, и он понимал: первая же оплошность означает верную смерть. Тревожился он не столько о себе, сколько об остальных: погибни он, что станется с Мендельном и Серентией? Из страха, как бы они, выйдя из спальни, не угодили под удар, Ахилий не смел даже крикнуть, предостеречь их. Вдобавок, если он не ошибся насчет колдовства, его крика вполне могли не услышать.

Один из клинков снова впился в панель обшивки и на сей раз увяз в прочном дереве. Враг ненадолго замешкался, а большего Ахилию не требовалось. Нож лучник обронил при ударе о стену, но теперь с привычной легкостью вытянул из-за спины лук и наложил стрелу на тетиву. Дать промах с такого расстояния он, конечно, не мог. Вопрос в другом: куда именно целить? Наверняка тварь эта – вроде той, нападавшей на Ульдиссиана посреди ночи, а значит, простой выстрел в жизненно важное место может пропасть впустую. Правду сказать, если уж бить наверняка, то бить надо только в…

Все это промелькнуло в его голове в какую-то долю секунды. Миг – и Ахилий спустил тетиву, целя во вражеский глаз. На месте глаз жуткой твари зловеще зияли темные дыры, будто зрачков у нее нет – одни только глазницы, но видеть-то она как-нибудь да должна…

Попасть в цель для него было проще простого. Похоже, подумав о том же самом, страшилище вскинуло клинки кверху, прикрывая лицо. Однако стрела мало того, что не попала в глаз – вопреки всякой логике глубоко впилась в стену за спиною противника.

Звероподобная тварь захохотала, сорвала с себя остатки плоти несчастного Седрика и тут же снова прибавила в росте и в ширине плеч, превратилась в громадного латника с ужасающим шлемом в виде бараньего черепа на голове.

Выругавшись, Ахилий отступил на шаг, изготовился к выстрелу и, вспомнив полет первой стрелы, вновь спустил тетиву.

На сей раз стрела отскочила от латного наплечника.

Устрашающий воин осклабился.

– Плоховато, – глумливо проскрежетал он. – Не лучший твой выстрел, не лучший…

От его голоса – замогильного, немедля напомнившего лучнику тот миг, когда он коснулся странного камня невдалеке от Серама – по спине Ахилия волной пробежала дрожь. Клинки мечей замелькали в воздухе, точно пара смерчей, и на этот раз Ахилий отскочить не успел. Один из мечей полоснул по бедру. Вскрикнув, охотник рухнул на пол.

– Из тебя выйдет добрый морлу, – пророкотал закованный в латы гигант. – Похуже меня, Дамоса, однако же неплохой. Быть может, я доставлю твой труп господину…

С этими словами он вскинул оба меча…

Из-за спины Дамоса донесся чей-то негромкий голос. Казалось, Ахилию он знаком, но в то же самое время этот голос звучал столь же неестественно, как и голос морлу.

Громадный воин дернулся, будто кукла-марионетка в руках неловкого кукловода, зашипел, развернулся лицом к стоявшему сзади. Ахилий потянулся за луком, однако замешкался, не зная, куда стрелять. Единственным незащищенным местом оказалась шея под самым затылком, но в прошлый раз пущенная туда стрела с врагом не покончила.

– Кто ты таков? – спросил Дамос. – Что это ты говоришь?

Второй голос откликнулся, однако язык ответа оказался Ахилию неизвестен.

Морлу испустил вой, согнулся едва ли не пополам, выронил один из мечей.

– Перестань! Перестань!

Взмахнув оставшимся в руке мечом, Дамос рванулся вперед, но словно наткнулся на неодолимую стену, негромко ахнул и пал на колено. Второй меч зазвенел об пол, разделив судьбу собрата.

Темная фигура позади морлу произнесла один-единственный слог.

Дамос вновь взвыл, затрясся всем телом. Со стороны морлу внезапно пахнуло густой вонью – вонью мертвечины.

С последним жалобным стоном закованный в латы гигант безжизненно осел на пол. Вонь мертвечины усилилась.

Зажав нос и рот, Ахилий изумленно уставился на того, кто возвышался над вражьим телом.

– Мендельн?!

Ульдиссианов брат взирал на Ахилия, будто бы глядя не на него – сквозь него. От Мендельна веяло чем-то, вогнавшим лучника в дрожь, точно такую же, как в тот момент, когда он понял, что происходит с Седриком. Нет, зла в Мендельне Ахилий не чувствовал – чувствовал нечто иное, вновь живо напомнившее о прикосновении к камню.

– Кир и' Траг'Ул дискай, – наконец сказал Мендельн, как будто эта абракадабра разом все объясняла.

Поднявшись, Ахилий взглянул на морлу. Судя по запаху, да и по виду, он мог бы поклясться, что эта тварь мертва далеко не первый день, а то и не первую неделю. Казалось, тело гниет, разлагается прямо на глазах.

Тогда охотник снова поднял взгляд на Мендельна, бледного, точно труп у его ног. Внезапно младший из братьев моргнул, лицо его вновь озарилось жизнью, однако при виде открывшейся перед ним картины исполнилось изумления и ужаса.

– Ахилий… что… где…

И в этот миг дом исполнился шума. Внизу и где-то неподалеку раздались треск и чьи-то крики, откуда-то со стороны покоев, отведенных Ульдиссиану с Лилией, донесся оглушительный грохот… а ведь лучник, исходя из слов фальшивого Седрика, полагал, будто в их спальне нет ни души.

Одна из ближайших дверей распахнулась настежь, и в коридор, крепко сжимая у горла ворот халата, подаренного мастером Итоном, выбежала Серентия. Первым ей на глаза попался Ахилий, за ним – Мендельн, а после она, наконец, заметила и омерзительный труп на полу. К чести ее, дочь торговца сдержала крик и тут же спросила:

– Где Ульдиссиан с Лилией? Что с ними?

Прежде, чем Ахилий успел ответить, в коридоре снова раздался жуткий треск – на сей раз уж точно из-за дверей Ульдиссиановой спальни. Охотник, развернувшись туда, бросился на шум. Серентия рванулась за ним.

– А вы здесь останьтесь! – крикнул Ахилий. – Делайте, что говорю!

Послушаются его, или нет, он не знал, однако надеялся, что Мендельну, по крайней мере, хватит здравого смысла не соваться под руку и удержать от того же Кирову дочь. Как Мендельну удалось расправиться с грозным морлу, для Ахилия оставалось загадкой, что именно Мендельн проделал с ним – тоже, однако охотник всем сердцем надеялся, что в случае нападения та же сила выручит их из беды. Как знать, сколько еще в доме этих подлых тварей…

По лестнице взбежали наверх двое стражников, очевидно, направлявшихся туда же, куда и он. Первый, дотянувшийся до дверей, стиснул дверную ручку…

Из спальни, соседствовавшей с покоями Ульдиссиана, выскочил в коридор еще один великан-морлу. Тараном врезавшись в изумленных стражников, он сбил одного с ног, и тот кубарем покатился вниз. Второй стражник развернулся навстречу врагу, однако чудовищный воин рассек его грудь топором, обрызгав все вокруг кровью. Мертвое тело рухнуло на спину, глаза злополучного стражника, не мигая, уставились на Ахилия снизу вверх.

Охотник уже приготовил и натянул лук, но прежних неудач отнюдь не забыл. Быстрый расчет, помноженный на чутье, отточенное необходимостью учитывать направление ветра и внезапность прыжков лесного зверья – и стрела, наконец, сорвалась с тетивы.

Согласно логике, стрела должна была пролететь далеко мимо цели, однако в последний момент, как Ахилий и надеялся, вильнула вбок. Теперь он не сомневался: на его лук наложены какие-то чары, хотя когда это могло произойти, сказать бы не смог. В последнее время, кроме него самого, к луку прикасался только Ульдиссиан, да еще мастер Итон…

Стрела угодила точно туда, куда он и хотел. Взвыв, морлу потянулся к древку, торчащему из темной глазницы.

К этому времени Ахилий снова натянул лук, не мешкая, выпустил во врага вторую стрелу и с мрачным удовлетворением усмехнулся: стрела вонзилась прямиком во вторую глазницу.

Закованный в латы гигант осел на колени. Рука, потянувшаяся к древку первой стрелы, обмякнув, упала на пол, за нею последовала и другая, сжимавшая обагренный кровью топор, но падать и замирать морлу не спешил.

Подбежав к демоническому воину, Ахилий подхватил оброненное им оружие. Морлу вяло, из последних сил потянулся к нему, однако охотник отскочил прочь, закинул лук за спину и поднял топор повыше.

Еще миг, и лезвие топора глубоко вошло в шею морлу, с одного удара отсекло вражью голову. Лишь после этого тело морлу ничком рухнуло на пол.

Держа топор наготове, Ахилий взглянул в сторону Ульдиссиановой двери. К немалому его смятению, там, у порога, уже стояла Серентия с остроконечным обломком перил в руке, а рядом с ней – Мендельн.

– Я же велел вам держаться подальше…

Вопреки его предостережению, Серентия распахнула дверь настежь. В страхе за жизнь Кировой дочери, Ахилий рванулся за ней.

Вбежав в спальню, они обнаружили там Ульдиссиана и еще одного морлу, вцепившихся друг другу в горло. Серентия, ахнув, бросилась к морлу со спины. Ахилий ожидал, что она ударит врага обломком перил, словно дубиной, однако девушка развернула обломок острым концом вперед и вонзила в незащищенный загривок.

По справедливости, ее оружие должно было сломаться, не причинив противнику никакого вреда, или, в самом уж лучшем случае, нанести неглубокую ранку. Однако, как только Серентия налегла на деревяшку всей тяжестью, острие вспыхнуло, засияло ослепительной белизной… и вошло в шею морлу, будто нож в масло.

Противник Ульдиссиана закашлялся, разжал руки, отчаянно вцепился в обломок, но, не успев выдернуть его из раны, упал на колени.

До глубины души пораженная собственным подвигом, Серентия подалась назад. Ульдиссиан же, напротив, попросту склонился над морлу, ухватил деревяшку покрепче и с силой повернул так, что едва не оторвал голову врага от тела.

Морлу упал.

– Голова… самое главное – голова, – объявил Ульдиссиан, подняв взгляд. – Лилия! Лилия с вами?

– Нет! – тут же откликнулась Серентия.

– Один из этих дьяволов искал ее, – добавил Ахилий, – но здесь, поблизости, ему, видимо, не посчастливилось.

– Ничего не понимаю… хотя…

С этими словами Ульдиссиан, растолкав товарищей, бросился к двери.

– Должно быть, она меня искать пошла! И, верно, направилась в кабинет… где я оставил Малика!

* * *

За братом и остальными, бросившимися аристократке на выручку, Мендельн не побежал. Нет, разумеется, он был вовсе не прочь пособить им, но что-то заставило его задержаться и вновь приглядеться к морлу – и к только что поверженному, и к оставшемуся в коридоре. Едва он подошел к ближайшему, в сердце зашевелились дурные предчувствия. Казалось, несмотря на безжизненный вид, в ужасающем мертвом теле все еще теплится искорка… искорка… нет, не жизни – скорее уж, некоего потустороннего жизнеподобия.

Сам не зная, зачем, он простер руку над спиной мертвого тела. Перед мысленным взором тут же возникли странные письмена. На сей раз Мендельн смутно понимал, что они означают, а произношение, как и прежде, вспомнилось само по себе.

Стоило прочесть письмена вслух, из развернутой книзу ладони заструилась прохлада. Тело морлу под рукой озарилось неярким, вроде лунного света, сиянием, содрогнулось, будто вот-вот поднимется на ноги. Устоять на месте оказалось непросто, однако некое внутреннее чутье предупреждало: отскочишь – не миновать беды.

Поверженный морлу забился в отчаянных судорогах, а затем над его телом поднялось, заклубилось черное облачко не больше яблока в величину. Ненадолго зависнув в воздухе, облачко устремилось к ладони Мендельна… и, едва коснувшись ее, тут же рассеялось.

Морлу вновь замер. Казалось, мертвое тело слегка осело, сдулось, будто опустошенный бурдюк, а внутри него Мендельн больше не чувствовал ничего.

Подойдя к лежавшему в коридоре, он повторил над ним тот же ритуал, оглянулся и пригляделся к первому, которого застал за схваткой с Ахилием. Как поднялся с кровати, как оказался в коридоре, отчего этот морлу рухнул к его ногам – ничего этого младший из Диомедовых сыновей не помнил. Наверняка Мендельн знал лишь одно: после слов, сказанных этому морлу, ритуалов, подобных исполненному над двумя предыдущими, не требуется.

Что самое любопытное, еще Мендельн вдруг вспомнил, что, расправляясь с этим созданием, чувствовал, будто он не один. Он мог бы поклясться: нужные слова шепнул ему на ухо некто, стоявший позади, за плечом, и как раз вовремя.

«Но кто это мог быть? – спросил себя самого Мендельн. – Кто?»

И тут ему пришло в голову, что воинов в жутких шлемах вполне могло быть гораздо больше. А вдруг остальные где-то затаились, или сочтены мертвыми? Нет, он, Мендельн, должен взглянуть на каждого и над каждым проделать тот же ритуал. Лишь после этого можно будет не волноваться: ни один из них вновь не поднимется.

Содрогнувшись от этой мысли, Ульдиссианов брат поспешил следом за остальными.

* * *

В кабинете, наверняка в кабинете… Сам не зная, почему, Ульдиссиан не сомневался: Лилия отправилась туда. И, не колеблясь, уверенная, что возлюбленный там, обсуждает с мастером Итоном какое-то дело, переступила порог.

Ну, а Малик, конечно же, не преминул схватить ее, чтоб, угрожая ей, подчинить себе Диомедова сына. Знает, подлый: Ульдиссиан сделает что угодно, только бы Лилии не причинили зла!

От ярости в жилах Ульдиссиана вскипела кровь. Ну, если с ней сделали хоть что-то дурное…

Странно, но двери в кабинет оказались затворены – при том, что по всему дому сломя голову носятся, пытаясь разобраться в происходящем, стражники и прислуга. То, что ни один в поисках нанимателя не заглянул в кабинет, не предвещало ничего хорошего: от всего этого явственно пахло проделками церковника.

Одолеваемый тревожными мыслями, Ульдиссиан с разбегу ударил плечом в створки дверей.

Двери с грохотом распахнулись, одна из створок качнулась назад с такой силой, что сорвалась с петель. Покатившись по полу, Ульдиссиан немедля вскочил на ноги, заозирался, пытаясь понять, что происходит внутри.

– Малик! – взревел он, ожидая самого худшего. – Все это касается только тебя и…

При виде открывшейся его взгляду картины крестьянин запнулся и разом умолк. Посреди кабинета лежал еще один морлу, с аккуратно отсеченной от туловища головой и черным пятном гари посередине груди. Казалось, голова его злобно таращится в потолок из-под маски «бараньего» шлема.

Однако зрелище это совершенно затмевало собою то, что лежало чуть дальше. В глубине кабинета распростерся по полу труп, начисто лишенный плоти, истекающий кровью из тысячи порванных вен. Высокого роста, атлетического, судя по ошметкам мускулов и сухожилий, сложения, освежеванный, точно свиная туша на бойне, мертвец каким-то непостижимым образом сохранил на себе остатки одежды.

Изуродованное тело принадлежало Малику, верховному жрецу ордена Мефиса.