Текст книги "Из глубины глубин (Большая книга рассказов о морском змее)"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Ларри Нивен,Николай Гарин-Михайловский,Уильям Ходжсон,Глеб Голубев,Всеволод Иванов,Виктор Сапарин,Сергей Колбасьев,Джон Кольер,Ярослав Голованов,Уильям Джейкобс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– Ага! – сказал он, увидев меня.

– Что это? – полюбопытствовал я.

– Ваш змей, – сказал Агапов.

Меня пропустили к столу.

На тарелке лежала какая-то ниточка. Что-то похожее на волос. Волос был изогнут в форме вопросительного знака.

– Не узнаете? – Агапов протянул мне лупу.

Я поднес ее к волосу и узнал… змея – серебрящиеся бока и вздутие посредине туловища. Хвост шевельнулся от качки, и мне показалось, что змей ожил.

– Водоросль. Прилепилась к наружной сфере вашего «Ската», – сказал Агапов.

Кто-то привел латинское название.

– Свободный конец колыхался от течения, – обернулся ко мне Титов. – Мельтешил у тебя перед глазами. Ну и перед объективом камеры, конечно. Проектировалась же эта бестия на дальний фон горы. Смещение масштабов.

– Типичный случай, – разъяснил Калабушев. – В моей коллекции насчитывается сотни две клятвенных, данных под присягой заявлений людей, которые стали жертвой такого же оптического обмана.

Я стоял, словно оглушенный. Типичный случай! Обыкновенный оптический обман!

– Что ж, капитан, – сказал Агапов, открывая или продолжая совещание, – вы свое дело сделали. Задание – разыскать «Скат-1», – можно считать, выполнено.

– Конечно, – сказал я, – если не считать, что находка сделана против моей воли, что я способствовал, вероятно, обвалу у входа своими неосторожными действиями и что если бы не находчивость Калабушева…

– Хватит! – решительно перебил меня Агапов. – Только что мы слушали, как сокрушался ваш коллега Титов, который считает себя виновным в том, что «Скат-1» попал в ловушку. Разумеется, вы проанализируете ваши действия и, надо думать, в следующее погружение пойдете обогащенными опытом. Но не надо забывать, – добавил он, – что и мы не сказали еще последнего слова в поисках. Мы облазили бы все норы, прослушали бы всю гору и распилили бы ее хоть пополам, чтобы извлечь вас за те две недели, на которые рассчитаны аварийные запасы кислорода и продовольствия на борту «Скатов». То, что вы, капитан, исчезли в теле горы, мы определили по характеру обрыва связи с вами.

– История, – покрутил головой Титов. – А что, – обратился он к Калабушеву, – вы по-прежнему верите в морского змея?

– А почему я должен не верить? – спокойно возразил узколицый спелеолог. – Прибавилось еще одно ложное свидетельство к сотням старых. Нет научного доказательства, но нет и научного опровержения.

– Ну, вы действительно упрямец!

– Что собираетесь поделывать, капитан? – обратился ко мне Агапов. – Мы тут собираемся предпринять одно…

– Знаете, – сказал я, – мне бы давно пора в отпуск. Я все откладывал, но вот…

– Отлично, – перебил меня Агапов. – Блестящая идея! Куда вы хотите?

– Вы говорили, что на Луне очень интересно? – спросил я Агапова. – Вы, кажется, были на обратной стороне?

– Да, но там плохая связь с Землей. Порой по целым неделям…

– Отлично, – сказал я. – Меня вполне устраивает. Сейчас соберу свой походный чемоданчик и, если вы подкинете меня к ближайшему космодрому…

Я вовсе не хотел слушать, как вся планета будет смеяться надо мной.

Конечно, никто не станет злорадствовать или хотя бы подтрунивать над бывалым капитаном-глубоководником, которому в силу чисто оптического обмана померещился морской змей в нашем просвещенном веке. Но ведь чувство юмора у людей есть. Я уж лучше пережду немного на обратной стороне Луны, а через неделю человечество наверняка будут занимать другие темы.

* * *

Уже находясь на Луне, я узнал, что Калабушев нашел своего морского змея. Два дня спустя они с Титовым совершили новый спуск в каньон и в соседней подводной пещере обнаружили целый выводок гигантских глубинных рептилиеподобных существ. Им разрешили – с соблюдением всех предосторожностей – заход в пещеру и даже отлов парочки змеев с помощью специальных сетей. Остальных решили не трогать, только оградили решетками все выходы из пещеры и напихали туда телекамеры, чтобы наблюдать чудовищ в естественной для них обстановке. Змеи оказались не такими уж огромными, как тот, что померещился мне, но все же достигали метров тридцати в длину – достаточно, чтобы наводить ужас на матросов какого-нибудь утлого парусника. Плавали они, извиваясь, как пиявки. На спине выделялся зубчатый вырост, и подобия плавников выдавались около головы – не то недоразвитая форма, не то, наоборот, рудиментарные остатки прежних органов. Самое удивительное, что у змея было действительно три глаза.

Я узнал об этом из «Лунной газеты», которую забросили на обратную сторону планеты-спутника ракетной почтой. Газета посвятила событию две полосы пухлого номера, снабдив репортажи большущими фото. В общем, это и оказалось то событие, что отодвинуло в тень приключения некоего капитана-глубоководника. Я мог возвращаться к выполнению своих обязанностей.

Нет, но все-таки каково?!

Глеб Голубев
Из повести
«ГОСТЬ ИЗ МОРЯ»
(1967)

Гость из моря

<…>

Отправились вместе с нами на ловлю гигантских личинок опять Елена Павловна и Макаров.

Погружение шло уже привычным порядком. Опять быстро затухали красные лучи спектра, и казалось, будто в кабине становится холоднее. Когда тьма сгустилась, зажгли прожекторы, и они голубыми мечами начали рассекать ее.

Вот замелькали смутными, словно клубящимися тенями на границе освещенной зоны личинки. Волошин погасил прожекторы и включил звуковизор. Личинки сразу осмелели и стали подплывать к самому мезоскафу. Их змеящиеся изображения заполнили весь экран.

Время от времени по экрану пробегали зыбкие разряды.

– Видите, – сказал Волошин. – Перекликаются.

По его команде с «Богатыря» начали спускать прочную глубинную сеть. Личинки первыми обнаружили ее приближение и забеспокоились. Сергей Сергеевич был прав: заманить в сети их не так-то просто.

Через несколько минут решетчатое переплетение тонких капроновых нитей возникло и на экране.

Волошин уселся за пульт, и началось длительное маневрирование. Надо было встать так, чтобы сеть оказалась между мезоскафом и личинками. Волошин рассчитывал своим аппаратом как бы сбить, заглушить импульсы, посылаемые во все стороны личинками, чтобы они потеряли ориентировку и не заметили сети.

Давая по гидротелефону короткие указания на мостик «Богатыря», Сергей Сергеевич включал то один мотор, то другой, то сразу оба. В кабине стало довольно неуютно. Ее трясло и дергало в разные стороны, словно грузовик, вдруг заехавший на болото. Мы цеплялись за что попало и все-таки порой ощутительно стукались о холодные мокрые стенки.

Наконец толчки прекратились. Мезоскаф недвижно повис в воде.

Волошин включил сразу все прожекторы и устало сказал:

– Готово.

Я приник к иллюминатору и увидел, как всего метрах в шести от мезоскафа бились в сети пойманные личинки. Теперь они никуда не могли спрятаться от света наших прожекторов. Отчетливо были видны гибкие, извивающиеся тела угрей.

Подтянув к себе поближе микрофон, Волошин кашлянул и проговорил, повысив голос:

– На «Богатыре»… Вира помалу. Поднимайте!

– Подождите! – остановил я его.

– Почему?

– Там что-то виднеется…

– Где?

– На границе света, левее сети, видите? Что-то большое, длинное.

– Где?

Или громадное, уходящее во тьму продолговатое тело лишь померещилось мне в синеве на границе света наших прожекторов и вечной тьмы?

Нет!

– Там в самом деле кто-то прячется, – тихо пробормотал Волошин. – Видите, Елена Павловна?

– Кажется, вижу, – откликнулась она от своего иллюминатора.

– Нельзя ли подойти поближе? – попросил Макаров.

– Оно уйдет. Оно явно избегает света, – ответил Волошин, шаря рукой по пульту в поисках нужного переключателя.

Это словечко «оно» звучало таинственно и немного зловеще. «Так говорят о привидениях в старинных романах», – промелькнуло у меня в голове.

Свет прожекторов погас. Мы все с нетерпением смотрели, как медленно разгорается серебристое сияние экрана…

Было совершенно непонятно, что мы увидели. Похоже, какая-то огромная толстая труба заняла почти весь экран. Но она двигалась…

Она живая!

– Вы будете смеяться, но мы таки встретились с легендарным «морским змеем», – медленно проговорил Волошин, не сводя глаз с этого странного изображения.

Что это за существо? Как же оно велико, если на экране умещается лишь небольшой кусочек его громадного тела?!

Волошина снова подстегнули.

– На «Богатыре»! – закричал он в микрофон. – Распускайте сеть! Немедленно распускайте сеть!

– Что случилось? – встревоженно спросил репродуктор голосом Логинова. – А личинки?

– Личинки подождут. Никуда они не денутся, наловим снова.

– Но что все-таки случилось? Отвечайте, Волошин.

– Вижу «морского змея»! Не пугайтесь, шеф. Не «зеленого змия», а обыкновенного, морского. Сейчас будем его ловить, как вы обещали. Он сам просится в гости!

После длинной паузы Логинов ответил:

– Хорошо, выпускаем личинок. Только будьте осторожны, Сергей Сергеевич. Слышите?

– Слышу, слышу, – торопливо ответил Волошин, опять занявшийся своими бесчисленными кнопками и переключателями.

Снова нас начало дергать и раскачивать. Заманить в сеть «морского змея» оказалось потруднее, чем личинок. Несколько раз Волошин уже считал, что загадочный обитатель океанских глубин пленен, но в последний момент он выскальзывал из сети, и трудную охоту приходилось начинать сначала.

Пот лился по лицу Волошина. Он уже дважды просил меня вытереть ему лоб платком:

– Глаза щиплет, ничего не вижу…

Щелкая переключателями, Сергей Сергеевич бормотал, словно заклинание:

– Ловись, рыбка, большая и маленькая… Ловись, рыбка, большая и маленькая. Ловись…

Договорить он не успел.

Из репродуктора вдруг раздался тревожный голос Логинова:

– Он рвет тросы! Один трос уже лопнул…

– Значит, попался! – ликующе воскликнул Волошин.

И в тот же миг мезоскаф загремел, наполнился гулом от сильного удара, и нас начало швырять, словно игрушку, подхваченную расшалившимся щенком!

Меня сбило с ног, и я катался в кромешной тьме по полу, тщетно стараясь за что-нибудь уцепиться и в то же время не переломать себе рук.

– Лена, держись крепче, – начало этой фразы Макаров выкрикнул из одного угла, а окончание ее донеслось уже совсем с другой стороны. Видно, он тоже катался по кабине.

– Волошин, что случилось? Что случилось? Отвечайте! – загремел в репродукторе голос начальника экспедиции.

Короткая пауза, потом в репродукторе послышались чьи-то встревоженные отдаленные голоса…

И снова голос Логинова:

– Порвался еще один трос. Что случилось? Отвечайте!

А нас все швыряло, мотало, раскачивало. Что это могло быть?!

– Он зацепил нас, – вдруг спокойно, почти не повышая голоса, проговорил в темноте Волошин. – Вы слышите меня, Андрей Васильевич?

– Слышу.

Кашлянув, Волошин добавил:

– Я вынужден убить его.

– Разумеется! Немедленно, – ответил Логинов.

Голос Волошина доносился от пульта управления. Совершенно непонятно, как он там удержался…

И вдруг мезоскаф еще раз как-то судорожно тряхнуло – и загадочная качка прекратилась.

Щелкнул выключатель.

– Все целы? – спросил Волошин.

Вцепившись в подлокотники кресла, он осматривался по сторонам, щурясь от света.

– Елена Павловна, Ваня, как вы?

– Кажется, цела, только… – Елена Павловна не успела договорить. Ее прервал голос Логинова из репродуктора:

– Почему молчите? Держите связь непрерывно. Не выключайте микрофон.

– Я не выключаю, – ответил Волошин. – Разбираемся в обстановке.

Внимательно осматривая приборы на пульте, он одновременно массировал себе то одну руку, то другую, сгибая и разгибая пальцы, словно пианист, уставший от долгих упражнений.

Елена Павловна, потирая плечо, заглядывала в иллюминатор.

– Сергей Сергеевич, а прожекторы включить нельзя? – спросила она.

– Что? – рассеянно откликнулся Волошин. – Ах, прожекторы! Можно. Теперь уже можно. Пожалуйста. Вы ушиблись?

– Пустяки, немножко. Но в мой иллюминатор почему-то ничего не видно.

Волошин подошел к Елене Павловне, заглянул в иллюминатор, потом перешел к соседнему…

– Все ясно, – сказал он. – Висит как раз на этом борту.

– Да. С той стороны свет в иллюминаторах виден, – подтвердил Макаров.

Значит… Я не успел еще сообразить всего до конца, как Волошин подтянул к себе микрофон и начал говорить:

– Андрей Васильевич, докладываю. Мезоскаф цел и невредим, но сеть с этим морским чудом висит у нас на правом борту.

– Всплыть вы можете? А то уцелел лишь один трос…

– Ясно. Сейчас я проверю винт вертикального подъема.

Чудесное спасение

Все мы молча следили, как Сергей Сергеевич включил мотор. Он загудел натужно, с надрывом, и Волошин поспешно выключил его.

– Винт не работает, видимо, обмотан сетью, – сказал Волошин в микрофон. – Я сейчас сброшу аварийный балласт. Как только начнем всплывать, выбирайте сеть. Только не дергайте, трос может порваться…

– Понял вас. Действуйте, – было слышно, как Логинов приказал кому-то вполголоса: – Внимательно следите за тросом.

Волошин положил руку на красную кнопку, чуть-чуть помедлил и нажал ее.

Ничего… Лишь вроде мезоскаф слегка качнуло.

– Что у вас? – негромко спросил Сергей Сергеевич.

– Вы сбросили балласт? – ответил вопросом Логинов.

– Да.

– Трос дал лишь маленькую слабину. Мы не решаемся его выбирать.

– Пожалуй, правильно, – согласился Волошин и, повернувшись к Елене Павловне, вдруг спросил: – Как по-вашему, сколько может весить это морское страшилище?

– Трудно сказать. Ведь мы же его так и не видели.

– Ну примерно. Тонн десять потянет?

– Возможно, – ответил, кивнув, Макаров.

– Понятно. Вы слышали, Андрей Васильевич?

– Слышал.

– Вы там посовещайтесь, а мы тоже будем думать. – Обведя нас глазами, Волошин спросил: – Ситуация всем ясна?

Ему никто не ответил. Теперь уже каждому из нас стало ясно, что же произошло.

Попавший в сети «морской змей» начал так резко бросаться из стороны в сторону, что задел мезоскаф. Сеть зацепилась за винты, вероятно, за стойки прожекторов и другие выступающие части. Всплыть мы не можем: пойманная «рыбка» держит нас всей своей многотонной тяжестью.

Вот тебе и ловись рыбка… Кто кого поймал?

И вытащить нас, выбирая сеть, не могут. Вряд ли выдержит единственный уцелевший трос, а ведь это последняя ниточка, связывающая еще нас с миром.

Раз уж сброшенный балласт не помог, дело плохо.

Но как же Волошин ухитрился убить этого гиганта? Еще несколько секунд, и было бы поздно. Наверняка бы оборвался последний трос.

А что толку, хоть он и уцелел? Все равно ведь поднять нас не могут. Если бы можно было выбраться сейчас из мезоскафа и простым ножом разрезать сеть, отцепиться от пленившего нас груза! Всего несколько сантиметров стальной стенки. Но за нею такое давление воды, что не выдержит никакой водолазный костюм. Второго мезоскафа на «Богатыре» нет. Значит, некому нас спасать…

– Сергей Сергеевич, вы меня слышите? – раздается из репродуктора.

– Да.

– Мы приняли такое решение… – Логинов на мгновение замолкает, потом заканчивает: – К вам идет Казимир Павлович.

Пауза.

Очень длинная пауза.

– Вы меня поняли? – спрашивает Логинов.

Кашлянув, Волошин отвечает:

– Да. Но мне кажется…

– Я тоже решительно против! – Елена Павловна порывисто вскакивает, подходит к микрофону и повторяет громче: – Андрей Васильевич, это безумие! Вы должны запретить.

– Но это единственный выход, Елена Павловна, вы же понимаете, – тихо доносится из репродуктора.

– Андрей Васильевич, ведь еще ни разу не пробовали, – говорит сумрачно Макаров.

– Бек уверяет, что вся методика отработана. Он представил нам протоколы испытаний в барокамере. До двухсот атмосфер.

– Андрей Васильевич, позовите Казимира Павловича к микрофону, – перебивает Елена Павловна.

– Его нет в рубке. Он готовится к погружению. Что ему передать?

Елена Павловна качает головой, отмахивается от репродуктора и уходит в свой темный угол.

– Сергей Сергеевич, дайте полный свет и будьте внимательны, – помолчав, говорит Логинов.

– Понятно.

– Этот ваш «морской змей» мертв?

– Вполне. Десять тысяч вольт! Могу ударить еще раз, но он не подает никаких признаков жизни.

– Хорошо. Только все-таки посматривайте за ним. В воде нет никаких изменений?

– Сейчас возьмем пробу, – Волошин оглянулся на Елену Павловну.

– Я сейчас сделаю, – сказал Макаров.

Он начал брать пробу забортной воды, а мы смотрели и ждали.

Значит, вот как убил Волошин это неведомое морское чудище – электрическим разрядом высокого напряжения!

Похоже, что «морской змей» сражен наповал. Он ни разу не шевельнулся после удара током, мы бы сразу это почувствовали. Но зачем все-таки пробы воды, все эти приготовления?… К чему? И как именно Бек будет нас спасать?

Я хотел спросить об этом Волошина, но тут Макаров закончил возиться с пробирками и сказал:

– Все нормально. Передайте, пожалуйста, Казимиру Павловичу, анализ совершенно нормальный, никаких добавочных примесей.

– Хорошо, – немедленно откликнулся из репродуктора Логинов. – Он идет к вам. Ждите.

– Сколько займет погружение? – спросил Волошин.

– По его расчетам, около часа.

– Пусть покажется с левой стороны. Иллюминаторы правого борта у нас закрыты.

– Ясно, – в репродукторе что-то щелкнуло. Видимо, Логинов выключил его.

Этот час, наверное, был самым длинным в моей жизни. Мы все молчали, до боли в глазах всматриваясь в голубоватое сияние, клубившееся за иллюминаторами.

Боясь пропустить момент появления нашего спасителя, я спросил у Волошина:

– Сергей Сергеевич, а в каком скафандре он спускается? И почему именно Бек? Ведь есть водолазы и молодые.

Волошин несколько мгновений непонимающе смотрел на меня, потом помотал головой и сердито ответил:

– Он спускается без скафандра. Ясно? В простом акваланге.

В обычном акваланге на такую глубину?!

Покосившись на Волошина, я снова еще плотнее приник к иллюминатору. И вот я увидел…

Мы все увидели человека в акваланге, в гидрокомбинезоне с капюшоном непривычной формы, спускающегося к нам на выручку.

Он плыл так легко и свободно, словно нырял где-нибудь среди прибрежных рифов, а не впервые погружался без всяких громоздких скафандров и стальных батискафов на глубину полутора километров!

Из мундштука вырывались пузырьки воздуха и веселой цепочкой уносились наверх, к солнцу.

Бек приветственно и успокаивающе поднял правую руку… Как он может двигаться с такой легкостью? Ведь на него давит страшная тяжесть водяного слоя полуторакилометровой толщины!

Хотя Казимир Павлович, рассказывая мне о своих опытах, и напоминал всегда, что тяжесть окружающей воды уравновешивается, исчезает, если точно таким же будет противостоящее ей внутреннее давление жидкости и воздуха в живом организме, – поэтому и не погибают глубоководные рыбы.

Я сам не раз видел этих рыб, свободно плавающих на большой глубине. Но человек…

В это трудно поверить, даже видя собственными глазами. Значит, Казимир Павлович разгадал-таки секрет таинственного «алито»! И как необычно ему выпало осуществить свою мечту – нырять впервые на такую глубину ради спасения товарищей.

Бек что-то делал, держась обеими руками за пояс…

Вот в правой руке его тускло сверкнуло лезвие кинжала… Еще раз ободряюще помахав нам, Казимир Павлович скрылся из глаз.

Я старался представить: вот сейчас он перерезает одну нить, вторую…

– Вы видите его? – заставив меня вздрогнуть, встревоженно спросил репродуктор. – Он должен быть возле вас.

– Он уже начал обрезать сеть, – ответил Волошин. – Все в порядке…

– Почему же сразу не сообщили?

По тону Логинова мы все почувствовали, как же они волнуются там, на борту «Богатыря», и за нас и за Казимира Павловича. Ведь они-то его не видят, и никакой связи с ним нет.

Прошло двадцать пять минут. За это время я раза четыре подносил часы к уху: мне казалось, будто они остановились. Волошин тоже то и дело поглядывал то на свои часы, то на главные, прикрепленные над пультом.

И все-таки как ни ждали мы этого момента, он наступил совершенно неожиданно!

Мезоскаф вдруг качнулся и начал плавно подниматься…

В иллюминаторы правого борта, теперь тоже очистившиеся, мы еще успели увидеть какую-то темную удаляющуюся массу. Это была сеть с едва не погубившим нас мертвым морским чудовищем.

А немного в стороне – человек в акваланге, приветственно поднявший руку.

Он тоже быстро удалялся. Мы уплывали, а он оставался один в этих мрачных глубинах, в непроглядной тьме…

– Сергей Сергеевич, Бек там остался! – воскликнул я. – Подождите его!

– Не могу! – ответил Волошин, пожав плечами. – Ведь мы сбросили аварийный балласт…

Да, нас теперь ничто не удержит на глубине. Мезоскаф будет всплывать, как пробка, пока не окажется на поверхности.

– Но почему он не уцепился за мезоскаф? Всплывал бы вместе с нами.

– Нельзя, – покачал головой Волошин. – Ты что, забыл все законы физики? Это переживания на тебя так подействовали? Ему нужно подниматься осторожно, с остановками, иначе – кессонная болезнь, смерть.

Тьма за стеклами иллюминаторов постепенно отступала. Вокруг быстро светлело, словно занимался рассвет. И через двадцать четыре минуты мы уже видели солнце, ярко сияющее над морем, и синее небо, и белый борт «Богатыря» совсем недалеко от нас!

Но тревога за товарища, освободившего нас из подводного плена и теперь медленно поднимавшегося где-то в полном одиночестве и во тьме, как-то приглушила радость спасения. И друзья, толпившиеся на палубе «Богатыря», смотрели не на всплывающий мезоскаф. Все не сводили глаз с того места, где вскипали на поверхности воды вырывавшиеся из глубины воздушные пузырьки…

Почему их так мало?

Нет, это мне лишь кажется… Во всяком случае, пузырьки появляются непрерывно. Значит, все в порядке.

А вот и наш спаситель! Его голова показывается из воды. Он плывет к «Богатырю», не снимая маски.

Навстречу уже спешит шлюпка, дожидавшаяся у трапа. Все матросы в ней так спешат помочь Казимиру Павловичу выбраться из воды, что едва не переворачивают ее. Но даже наш строгий капитан на такую промашку лишь молча грозит с мостика кулаком, но никаких грозных слов в мегафон высказать не решается.

Казимиру Павловичу помогают подняться по трапу. Мы видим, как его обнимают, целуют. Жаль, что наш мезоскаф еще покачивается у борта «Богатыря» и мы пока не можем отблагодарить нашего спасителя…

А когда настает наша очередь и мы тоже поднимаемся на борт, переходя из одних дружеских объятий в другие, Казимира Павловича уже не видно. Конечно, его захватили врачи и теперь долго станут донимать всякими анализами и профилактическими процедурами.

Мы обнимаемся, жмем протянутые со всех сторон руки, отвечаем сразу на десяток вопросов, сыплющихся со всех сторон.

Над палубой вдруг раздался какой-то странный звук – басовитый, протяжный, гудящий…

Мы переглядывались, не понимая, в чем дело.

– А-а! – бросаясь к борту, вскрикнул Волошин. – Лопнул последний трос. А я-то надеялся все-таки выудить этого зверя!

Да, мезоскаф перестал поддерживать сеть, последний трос не выдержал тяжести «морского змея» и лопнул. Так мы и не увидим его…

– Жалко, – вздохнул Волошин. – Но нельзя же лишать океан сразу всех загадок. Ничего, доберемся еще и до «змея»!