Текст книги "День расплаты"

Автор книги: Ребекка Тинсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

«БМВ» миновала подземный переезд из Пиккадилли в Найтсбридж, район, который Джеймс считал «своим». Когда он мысленно рисовал карту города, то сознательно выбрасывал из нее преисподнюю – Лейчестер-сквер, Оксфорд-стрит или Тотенэм-Корт-роуд. На их месте были пустыри – между Сити и Королевским городским округом Кенсингтон и Челси.

Джеймс собирался развлечься вечером еще и в связи с репортажем Шарлотты Картер для сводки новостей Эн-эн-эн. Чарльз Рейвенскрофт с белым от гнева лицом бегал по коридорам, выискивая того, кто допустил утечку информации. Он устроил допрос каждому члену подкомиссии, но – увы! – он не там искал, со злорадством думал Мэлпас. Рейвенскрофту давно надо было научиться запирать на ключ шкафы с документами, а точнее, шкаф своего тупого личного помощника, бывшего выпускника аристократической школы Харроу.

Мысли о неприятностях, свалившихся на голову Чарльза, развлекали Джеймса весь остаток пути, но стоило ему оказаться среди гостей банкира, и он снова сосредоточил все свое внимание на делах. Потягивая минеральную воду, он разглядывал гостиную с высокими потолками, гудевшую от разговоров, насыщенную запахами сигар и духов. Всюду были самоуверенные мужчины, интересующиеся деньгами, и разряженные женщины в блестящих платьях, плотно облегавших их оберегаемые голодной диетой фигуры. В отличие от подобных сборищ в Нью-Йорке, эти люди не только говорили о деньгах, но и думали лишь о них, оценивая доходы других гостей или прикидывая стоимость имевшейся у них информации, их связей и их драгоценностей.

Уже через несколько минут Джеймс включился в разговор с банкиром, который в «Мортоне» занимался капиталовложениями в фонд охраны окружающей среды. Они обменялись мнениями о том, как плохо идут дела у такого фонда, хотя он ничуть не хуже, чем другие так называемые «этические» фонды. Банкир сетовал, что экологически чистая продукция привлекает потребителей только в том случае, если она стоит дешевле, как, например, бензин без содержания свинца. Поскольку, по его словам, широкая публика не видит связи между уничтожением озонового слоя и своим собственным образом жизни. По обыкновению Джеймс задавал умные вопросы; расставаясь, они обменялись визитками. Затем обоих завертело, подобно тому, как крутятся шикарные одежды в необычной стиральной машине.

Этого отнюдь нельзя было сказать о задней комнате бара «Бриклейэрс Армс», неподалеку от Лондон-Холл. Пол Робертс принял предложение Гэри «врезать» после работы. Это было несколько часов назад, а они все переходили из одного бара в другой – восемь молодых маклеров банка «Броди Макклин».

К девяти вечера Пол уже избавился от настороженного отношения к маклерам, ему нравился их грубый юмор, но приходилось делать над собой усилие, чтобы не отставать от них в феноменальном поглощении крепких напитков. В университете он способен был за ночь одолеть максимум восемь пинт горького пива, а шампанское после водки с тоником – вообще другое дело.

С наступлением ночи они все больше удалялись от центра, перебираясь из отделанного хромированной сталью и пластиком бара «Коутс Караоке», интерьер которого напоминал космический корабль, к покрытым рельефным орнаментом темным стенам «Бриклейэрс Армс». Когда они приехали, задняя комната была уже синей от табачного дыма, и там сидели простые парни. Во влажном вечернем воздухе не чувствовалось прохлады, и все перешли с водки на пиво – более освежающий напиток.

Кевин, герой вечера, болтался возле стойки бара в окружении маклеров из конкурирующих фирм, ребят, с которыми он успел познакомиться за десять лет, проведенных в Сити. Это был белокурый толстомясый ирландец, презиравший своего отца, который обосновался в Англии и всю жизнь подчинялся приказам какого-то маленького Гитлера на строительной площадке. Кевин за год зарабатывал больше, чем его отец за десять лет. Годам к тридцати он рассчитывал сильно разбогатеть. Конечно, досадно было, что девица, которую он трахал, забеременела. Она требовала, чтобы он женился. Но Кевин не собирался допускать, чтобы она встала у него на пути. Так он уверял всех присутствовавших на этой холостяцкой пирушке.

Кевин расстегнул воротник рубашки и закатал рукава, продемонстрировав отсутствие шеи и бледные безволосые предплечья, размерами напоминавшие окорока. Он стоял, широко расставив нога, живот складками свисал на ремень. Он не выпускал из рук огромную пивную кружку, разве только для того, чтобы вновь ее наполнить. Парни, вертевшиеся вокруг него, смеялись всем его шуткам и предлагали сигареты, как только он докуривал предыдущую.

В какой-то момент их внимание привлекла неразбериха у входа. Раздались вопли, восхищенный свист, и толпа расступилась, освобождая дорогу закутанной в черный бархатный плащ статной блондинке в сапогах на высоких каблуках. Когда ей указали на Кевина, она направилась к нему под новые одобрительные возгласы. Плащ был сброшен на пол, и все зааплодировали. На блондинке красовались черные чулки и перчатки, пояс с резинками и облегающий черный кожаный костюм с высоким воротом, с громадной «молнией» впереди.

Кевин ухмыльнулся, и глаза его превратились в щелки. Он надеялся, что его дружки организовали стриптиз. Они запели, а блондинка принялась правой рукой тереть себе промежность. Она взмахнула хлыстом, зажатым в левой руке, а потом наставила хлыст на Кевина. Кевин смотрел, как она облизывает блестящие кораллово-красные губы, отставил пивную кружку и отложил сигарету.

Парни окружили стриптизершу, поощряя ее улюлюканьем и криками. Она начала медленно расстегивать «молнию», демонстрируя треугольник обнаженной плоти, но остановилась у пупка. Затем опустилась на колени перед Кевином и снова щелкнула хлыстом. Он подчинился и шагнул вперед, расстегивая брюки, – к полному восторгу всех присутствовавших. Рукой в кожаной перчатке стриптизерша стала массировать быстро твердеющий член. Потом вытащила его из ширинки и под восторженные крики зрителей склонилась над ним.

Робертс, которому все было прекрасно видно, вытаращив глаза, смотрел, как Кевин вдвинул свой член в нежный, но вполне податливый рот девицы. Ирландец уперся кулаками в бока и торжествующим взглядом окинул своих дружков, а в это время блондинка усердно трудилась.

– Боже! – раздался голос Гэри. – В прошлом году на мой день рождения они достали мне девицу из стриптиза, но она этого не делала. Она просто снимала с себя тряпки.

– Все? – прошептал Пол, не в силах оторваться от зрелища. – Даже трусики?

– Да. Беда в том, что от нее ужасно воняло. Ребята потом меня спрашивали: «Что с тобой? Ты ведь ее даже за сиськи ни разу не хапнул!». Она совала мне их прямо в лицо. Но вонь была невероятная! – Гэри рассмеялся.

Тем временем Кевин, зажав руками голову блондинки и возбужденно сопя, быстро двигал бедрами. Зрители поощряли его одобрительными криками, пока Кевин не застонал. Он освободился от девицы и раскланялся.

Он наслаждался всеобщим восхищением, но тут блондинка совсем расстегнула «молнию» и приспустила кожаный костюм настолько, чтобы все увидели совершенно плоскую грудь. Эффектным жестом был сдернут белокурый парик, и комната огласилась восторженными воплями. Стриптизерша оказалась мужчиной. Он послал Кевину воздушный поцелуй и, вновь закутавшись в черный бархатный плащ, с достоинством удалился. Кевин прирос к полу, и с его поникшего инструмента на брюки падали капли.

В половине одиннадцатого вечера Дэвид припарковал машину сбоку от входа в Уэсторп-Холл и сидел некоторое время, стараясь привести в порядок мысли. Он только что вернулся с обеда, данного по случаю создания фонда восстановления собора в Эли. Он был там в одиночестве, что случалось довольно часто. Голова раскалывалась, страшно хотелось выпить, но он медлил: он не знал, что его ожидает дома. Встретившись утром с адвокатом, он сразу же сообщил о своем решении Элен: они должны развестись как можно скорее. В ответ та коротко заявила, что он ей опротивел и она его терпела, поскольку он был ее ходячей чековой книжкой. Она ухватилась за возможность расторгнуть их брак с такой легкостью, будто отменила встречу с парикмахером.

Наконец-то теперь все закончилось.

Дэвид выбрался из машины и открыл входную дверь. В доме было очень тихо; когда он двигал кресло или открывал какую-нибудь дверь, звуки казались ему более громкими, чем обычно. На кухне он приготовил себе выпивку, а потом начал слоняться из комнаты в комнату, зажигая повсюду свет и отхлебывая из бокала.

В спальне Элен он обнаружил, что чек, который он оставил на туалетном столике, исчез. Исчезли наряды жены, туфли – все десять тысяч пар, а также косметика. Она забрала деньги, предложенные ей в качестве первоначальных откупных, – четыреста тысяч фунтов, и покинула его.

На следующее утро в половине седьмого Пол Робертс вышел из своей квартиры на первом этаже, повернул налево, на Стернхолд-авеню, и зашагал по отлогому склону вниз, к газонам Бэлэм. Голова у него трещала, и чувствовал он себя так, словно в любой момент его могло вывернуть наизнанку. В своем наспех напяленном костюме он дрожал и потел, пытаясь преодолеть тропинку, пролегавшую через широкие газоны.

Сеял теплый дождь, вода стекала по шее и мочила воротник. У газетного киоска Пол долго шарил в карманах в поисках мелочи, чтобы купить газету, потом спустился вниз, в мрачный переход подземки. Оказавшись на платформе, он почувствовал, как ему плохо. Утренняя прохлада несколько прояснила мозги, но голова все равно словно была набита стальной стружкой, и здесь, под землей, ему казалось, что он вот-вот задохнется. Глаза болели от света, голова кружилась. Он старался сфокусировать взгляд на первой странице «Файнэншл таймс», но колонки текста уплыли куда-то влево, будто соскользнули по масляной поверхности. Опять волной накатила дурнота, и он понял, что еще не протрезвел.

Утреннее совещание в банке «Броди Макклин» начиналось в восемь. Аналитики, которые появлялись первыми, просматривали газеты и специализированные журналы в поисках новостей, способных повлиять на рынок ценных бумаг. Они покидали свои стеклянные клетки с неохотой, поскольку вынуждены были оказываться под пулеметным огнем циничных и нестерпимых замечаний маклеров.

Пол устроился в задних рядах, делая вид, что прислушивается к разговорам коллег, и поражался бодрости маклеров, с которыми он пьянствовал ночью. К счастью, в этот день ему больше не надо было присутствовать ни на каких совещаниях и презентациях, поэтому он рассчитывал спокойно отсидеться, укрывшись за штабелями книг и заняв свои мысли какими-нибудь несложными расчетами, пока не наступит время отправляться домой и завалиться в постель.

Но в половине девятого разразилась катастрофа: Пола вызвали наверх, к Джеймсу Мэлласу – директору департамента финансирования промышленных корпораций. Босс Пола сообщил об этом таким тоном, словно предполагал, что, хотя Мэлпас из другого подразделения «Броди Макклин», Робертс должен подпрыгнуть от радости. Какая честь!

Мэлпас приходил на службу в восемь, но когда ошеломленный аналитик явился, кабинет был пуст. Пол стоял, разглядывая картину с изображением лошади Клеопатры, гадая, какой злой рок его преследует, и тайно надеясь, что его не стошнит. Он никогда не встречался с Мэлпасом и вообще не поднимался на олимпийские высоты «Броди Макклин». Наконец Мэлпас влетел в кабинет, и его вид преисполненного решимости руководителя, который к тому же ужасно спешит, добил упавшего духом аналитика.

– Как мило с вашей стороны, что вы пришли. – начал Мэлпас, разбирая бумаги на столе.

Пол не знал, что у него, оказывается, был выбор. Он с трудом выдавил из себя улыбку.

– Вы ведь у нас новичок, верно? – спросил Мэлпас весело. – Садитесь. Мне кажется, ваш отчет о компании «Уильям Стоун и сын» хорошо написан. – Он присел рядом с Робертсом возле стола для совещаний и устремил на аналитика пронизывающий взгляд. – Именно потому, что мне понравился ваш подход к этой компании, – он указал на отчет, – я хочу поручить вам заняться корпорацией «Мартиндейл». Вы о ней знаете?

Пол прочистил горло, прокашлявшись, и обрел способность говорить.

– Ну… нет, – запнувшись, сказал он.

– Неважно. Значит, вы отправитесь туда без всяких предубеждений, – продолжал Мэлпас, не прекращая сверлить аналитика взглядом, отчего Пол чувствовал еще большую неловкость. – Я хотел бы, чтобы вы занялись чем-нибудь серьезным. Я назначил на сегодня встречу с директором-распорядителем «Мартиндейл» Теренсом Певзом. Я жду от вас положительного отчета, способного несколько поднять котировку их акций и привлечь инвесторов. Не нужно многостороннего исследования – общие характеристики торговой деятельности, финансового положения, перспектив на ближайшие пять лет; словом, обычные вещи.

Пол кивнул, ощущая полную безысходность. Пропал спокойный денек! А хуже всего то, что ему предстоит второпях провести исследования для такого весьма важного лица, и оценивать его будут на основе этой наспех сделанной работы.

– Они находятся где-то в Ридинге или Басингстоуке, – добавил Мэлпас, поднимаясь. – Что-то в этом роде, так что вы без проблем доберетесь туда поездом. И, конечно, мне хотелось бы познакомиться с черновиком, когда он будет готов.

В его голосе не слышалось и намека на извинение, словно подразумевалось, что ради выполнения его распоряжений следует отменить другие дела. Мэлпас переключил внимание на документы, лежавшие перед ним на столе, давая понять, что беседа окончена. Пол сообразил, что его выставляют, и, пятясь, вышел, удивляясь, почему чувствует себя круглым дураком.

После двух часов пополудни Пол вылез из такси возле штаб-квартиры «Мартиндейл Электроникс» – кирпичного прямоугольного здания в промышленном районе Ридинга. Пять минут спустя он пил жидкий растворимый кофе и слушал разглагольствования седовласого коротышки о том, до чего глупа британская армия. У сэра Теренса Певза – Терри – было костистое лицо, с которого кожа свисала, точно мясо с крючьев. Пол невольно отметил, что Певз шлепает губами – они были словно резиновые и блестели от слюны.

– Наше наиболее рентабельное производство – запчасти, – говорил он, выпрямляясь в кожаном кресле с высокой спинкой. – У нас невероятно удачно идут дела благодаря танковым радиостанциям. Дело в том, что танкисты используют их как подставку, когда залезают или вылезают через люк. Естественно, мы будем последними, кто решит объяснить министерству обороны, что следует конструктивно изменить вход в их проклятый танк! – Певз разразился хохотом и хлопнул себя по колену. – Имейте в виду, – добавил он, отсмеявшись, – что они до сих пор не научились толком пользоваться оборудованием. Вот что значит брать в армию тех, кто бросил школу в шестнадцать лет, а потом пытается управлять маленькими приборами, которые изобрели люди с учеными степенями.

Однако Терри Певз стал менее разговорчив, когда речь зашла о прибыли «Мартиндейл» и о том, насколько выросли объемы производства со времен окончания «холодной войны». Пол старался придерживаться заранее составленного вопросника, но тут управляющий предложил пройтись по заводу. Это был хорошо известный прием, надежный способ избежать нежелательных расспросов. Разве можно узнать о количестве полученных фирмой заказов, глядя на безликих рабочих, выполняющих монотонные операции у конвейеров?

Они переходили из одного пакгауза в другой, пока наконец не добрались до какого-то огромного сарая, где создавалась «краса и гордость» компании «Мартиндейл».

– Здесь то, чем мы побьем всех своих конкурентов, – объявил Певз, с важным видом приблизившись к груде металла, похожей на поезд, потерпевший крушение. – Это система наведения для ракет «земля-воздух», – произнес он с нежностью. – При помощи этого ангелочка мы снимем все сливки с международного рынка.

Еще месяц назад Пол видел подобную систему в другой фирме – там работа была гораздо ближе к завершению. Когда он упомянул об этом, Певз скрестил руки на груди, прищурился, и под глазами у него появились морщинистые мешки.

– В таком случае, может, вы расскажете мне, как она функционирует? – рявкнул он.

Аналитика напугала враждебность, прозвучавшая в голосе Певза, поэтому он робко попытался объяснить:

– Они не используют тепловую головку самонаведения. Их модель реагирует на различные характерные движения. В случае с вертолетом – на вращение лопастей. Ракета летит на них.

– Это все теория, – усмехнулся управляющий. – А что произошло, когда они демонстрировали образен покупателям?

Пол старался не смотреть, как с нижней губы Певза капает слюна.

– Мои так называемые конкуренты по обычаю накачали шампанским этот сброд черномазых и отвезли на поле позади своих заводов, чтобы клиенты могли увидеть чудо-изобретение в действии. Затем подняли в воздух небольшой автожир и запустили ракету. Ну да, вначале она ринулась за автожиром, потом посреди полета засомневалась и повернулась носом в другую сторону. И прежде чем кто-нибудь сообразил ее взорвать, она рухнула вниз и уничтожила какой-то сарай. Арабы и прочие чернозадые не пришли в восторг. Знаете, что случилось?

Пол, как и ожидалось, покачал головой, пытаясь не смотреть на нитку слюны, тянущуюся между губами Певза.

– Эта их чертова умная система наведения решила, что неплохо бы взглянуть на вытяжной вентилятор в сортире, который помещался в том сарае. – Певз так захохотал, что на него напал кашель и, к облегчению Пола, вытер рот носовым платком. – Подумайте сами: не очень-то здорово для того типа, который сидел там со спущенными штанами, – снова загоготал Певз.

Часом позже в поезде, идущем в Лондон, Пол размышлял о неопределенном будущем, ожидавшем «Мартиндейл». В прошлом компания получала невероятно крупные доходы, сбывая второсортное оборудование диктаторам из стран третьего мира, которые готовы были платить цены, выше рыночных, за гарантию анонимности покупателя. Но теперь рынок был перенасыщен советским вооружением по бросовым ценам, что портило Певзу всю игру.

За каким чертом Мэлпас попросил именно его, аналитика из департамента биржевых операций, составить отчет с позитивной оценкой компании «Мартиндейл»? Это озадачило Пола. Он ломал бы голову еще больше, если бы понял, что директор департамента финансирования промышленных корпораций фактически велел ему перешагнуть через правовую «китайскую стену», разделявшую два подразделения «Броди Макклин»: существовало правило, которое теоретически накладывало запрет на операции в том случае, если возникало столкновение интересов.

Добираясь на такси с вокзала в Сити, Пол заметил круглые тарелки спутниковых антенн студий Эн-эн-эн и вспомнил симпатичную журналистку, которая вчера брала у него интервью. Шарлотта Картер – вот как ее зовут. Сегодня он позвонит ей и предложит вместе пообедать. Это будет куда приятнее, чем исследовать кучу дерьма сэра Теренса Певза.

Глава третья

– Как насчет кофе, пока вы будете ждать? – спросила Шейла. – Дэвид появится с минуты на минуту.

– Может, нам подключить аппаратуру в кабинете мистера Стоуна? – предложила Шарлотта. – Это сэкономило бы массу времени.

Шейла разрешила. Перетаскивая свое оборудование в кабинет, Стив, оператор, заметил на стене «Благовещение» – картину пятнадцатого века работы итальянского мастера: архангел Гавриил возвещает Деве Марии о грядущем рождении Иисуса.

– Господи! – воскликнул Стив без малейшей иронии. – Надо непременно это использовать!

С помощью осветителя он переставил всю мебель, чтобы во время интервью картина виднелась над плечом Дэвида. Стив со своими подручными часто переворачивал все вверх дном в домах и офисах, чтобы при съемке обязательно получился нужный задний план, хотя им и в голову не приходило, что хорошо бы вернуть потом вещи на прежнее место.

Шарлотта присела на край стола, гадая, что же это за бизнесмен, который управляет своей деловой империей в таком скромном малопривлекательном помещении. Она вытянула длинные загорелые ноги и стала критически разглядывать их, но тут услышала, как хлопнула дверца автомобиля. Она выглянула в окно и увидела древнюю «вольво-универсал». Мужчина с темными вьющимися волосами, в грязных веллингтоновских сапогах торопливо шел по двору, наклонив голову и пряча лицо от дождя. На нем были джинсы и мешковатая рубашка с открытым воротом. Какой-нибудь работник, подумала Шарлотта.

– Погасите эти лампы!

Перед ней стоял человек, которого она только что видела; правда, теперь он был не в грязных сапогах, а в носках.

– Одному Богу известно, что вы натворили!

Он прошел мимо Шарлотты и внимательно осмотрел картину, покачивая головой. Шарлотта немедленно соскочила со стола и начала что-то бормотать, извиняясь, но, пока они переустанавливали аппаратуру, тягостная атмосфера в кабинете не разрядилась.

Дэвид Стоун сидел за столом, подписывая письма и счета, а Шарлотта с любопытством разглядывала его каштановые волосы, падавшие мягкими волнами на воротник, правильные черты лица и нахмуренные брови. Она ожидала увидеть типичного управляющего в сером костюме, внушительных размеров кабинет, где вся обстановка призвана подчеркивать значительность владельца. Здесь же не было ни всяких штучек, которые так любят администраторы, ни полуграмотной красотки-секретарши. За вспыльчивым хозяином кабинета присматривали только славная Шейла и Мадонна.

Некоторым удается выглядеть элегантно и в джинсах, подумала Шарлотта, особенно если зад красивый, на что она невольно обратила внимание, когда Дэвид причитал над своей картиной. В нем было около пяти футов десяти дюймов. Плотная хлопчатобумажная рубашка в белую и голубую полоску почти сверкала качеством: лучшее, что могли предложить у «Сан-Марко», где с тех пор, как Дэвид жил в Италии, в книге регистрации заказов хранились его мерки. Шарлотта подавила мимолетное желание потрогать материю и сделала вид, что просматривает свои записи, пока ее команда развлекалась, переставляя мебель.

Напряжение не исчезло и во время интервью. Дэвид отвечал на вопросы только «да» и «нет». Когда Шарлотта объяснила ему, что ей нужны более подробные ответы, Дэвид насмешливо спросил:

– Не будет ли проще, если вы напишете мне сценарий?

Стив хихикнул, и, сдерживая ярость, Шарлотта поикусила губу.

– Можем мы теперь поговорить о вашей работе над альтернативным упаковочным материалом? – упрямо продолжала она.

– Нет, не можем! – произнес Дэвид взволнованно. – Откуда вы об этом узнали? Это не для широкой публики! – Он наклонился к испуганной журналистке, глаза его горели. – Если какой-нибудь крупной фирме станет известно, что мы затеяли, они могут воспользоваться нашей идеей и выбросить товар на рынок вдвое быстрее.

Шарлотта покраснела. О новом «зеленом» веществе ей рассказал аналитик Пол Робертс из банка «Броди Макклин», но он не говорил, что это секрет. Она опустила глаза и заметила, что ломает свои многострадальные ногти.

– Давайте поговорим о проблемах, с которыми сталкивается компания «Уильям Стоун и сын», о приоритетных направлениях развития вашей фирмы, – попыталась Шарлотта еще раз, чувствуя, как краска заливает лицо.

– Ну, хорошо. Знаете, я не учился в бизнес-школе, поэтому, когда дело доходит до стратегии, я теряюсь. Я просто руковожу компанией. – Дэвид нетерпеливо ерзал в кресле, и пока они сердито смотрели друг на друга, Шарлотта не могла себя заставить не замечать, какие у него длинные и темные ресницы.

Потом ее команда снимала, как Довил ходит по фабрике. Со своими служащими он держался намного приветливее, чем с гостями. Он знал всех работников по именам, знал, кто из них недавно вернулся из отпуска и где этот отпуск проводил. Шарлотта наблюдала, как он обходит свои владения с уверенностью опытного политика, умеющего общаться с народом.

Еще через полчаса команда погрузила аппаратуру в «пежо» и приготовилась ехать назад в Лондон. Шарлотта, которая приехала самостоятельно, помахала им на прощание рукой и направилась к своей машине. Она открывала дверцу, когда Дэвид, выйдя из офиса, трусцой подбежал к ней. Увидев его, Шарлотта напряглась, ожидая очередного нападения.

– Я хочу извиниться за то, что вспылил, – начал он нерешительно. – Я был груб. Простите. – Он криво улыбнулся и в замешательстве уставился на свои ботинки. – У меня возникли некоторые проблемы, слишком скучные, чтобы о них говорить, но в любом случае я не должен был кидаться. – Он умолк и заставил себя посмотреть Шарлотте прямо в глаза. – Вы задали мне вполне уместный вопрос по поводу вялой игры на курсе моих акций. Я абсолютно беспомощен во всем, что касается работы Сити, и, возможно, в последнее время прилагаю слишком мало усилий, чтобы пробудить интерес к нашей компании. Поэтому я рад, что вы к нам приехали и собираетесь сделать о нас сюжет. Догадываюсь, что у вас сложилось другое впечатление. Но я просто чертовски испугался, как бы кто-нибудь не узнал про «Верди».

Шарлотта, внимательно вглядевшись в его встревоженное лицо, кивнула.

– Я все понимаю и обещаю, что даже упоминать об этом не буду.

– Спасибо, – произнес Дэвид с облегчением. – Не хотите выпить чашку чая перед отъездом? Вы очень спешите?

Шарлотта могла бы рассказать ему, что ей абсолютно некуда торопиться и что вечером у нее нет никаких дел, кроме похода в китайскую лавочку, где торгуют готовой едой. Она милостиво согласилась. Закрывая дверцу машины на ключ, она услышала странные звуки, похожие на блеяние козы, и вздрогнула.

– О Господи! Она сбежала! – воскликнул Дэвид.

Шарлотта обернулась и увидела, что светлая ангорская коза собирается попробовать на вкус ее юбку.

– Нельзя! – крикнул Дэвид и ухватил козу за витой рог. Она упрямо уперлась копытами в землю, но противник оказался сильнее и ему удалось оттащить животное.

– Я, пожалуй, лучше отведу ее обратно в загон, – сказал Дэвид небрежно, словно в этот момент не боролся с козой, которая пыталась его опрокинуть. – Может, мы попьем чаю в доме? Там уютнее, чем в офисе.

– Хорошо, – ответила Шарлотта неуверенно и покосилась на лохматое животное. Глаз у козы не было видно из-за шерсти, поэтому нельзя было угадать, какое у нее настроение – злобное или благодушное. Шарлотта и Дэвид пошли вместе по подъездной дороге, при этом Дэвид, продолжая болтать, тащил упиравшуюся козу, которая возмущенно задирала голову.

Втолкнув козу на лужайку в загоне и захлопнув ворота, Дэвид провел Шарлотту в Уэсторп-Холл. Гостья сразу почувствовала себя так, будто попала в сцену из «Хансель и Гретель». Громадные деревянные двери открывались в зал с высоченным потолком. Стены были увешаны коврами и портретами людей, на лицах которых застыло какое-то неестественное выражение, словно они страдали подагрой. Длинный потемневший обеденный стол расположился напротив безобразного открытого каменного очага. Все это выглядело точно карикатура на сельский дом, и Шарлотта ждала, что вот-вот появится гид, ведущий за собой группу туристов.

В кухне Дэвид предложил ей сесть за огромный деревянный стол, который стоял, будто корабль на якоре посреди морского простора из каменных плиток. Пока Дэвид ставил чайник, Шарлотта разглядывала балки под потолком, с которых свисали связки чеснока и лука, а также ивовые корзинки. Поблескивали медные кастрюли и сковороды, развешанные по стенам на крючках.

Раньше она видела в Пиннере или Айлингтоне неудачные попытки скопировать такие кухни, но для Шарлотты очарование заключалось именно в подлинности вещей.

– Чай индийский или китайский? – спросил Дэвид, прогревая заварочный чайник.

Шарлотта непонимающе уставилась на него, поскольку всю жизнь пользовалась пакетиками с чаем и не привыкла к таким тонкостям.

– Мне все равно, – ответила она.

«Он видит меня насквозь», – подумала Шарлотта.

Дэвид ложечкой насыпал в чайник «Эрл Грэй».

– У вас тут все как у настоящего повара, – проговорила Шарлотта весело, закинув удочку, чтобы узнать о миссис Стоун, которая вроде бы днем не появлялась.

– Ну, я не очень хорошо готовлю, – вздохнул Дэвид, усаживаясь напротив нее. С минуту он разглядывал узоры на полированной поверхности дерева, потом поджал губы. – Знаете, я думаю, я смог бы, если б вы мне посоветовали.

Шарлотта удивленно подняла брови, поразившись, что с ней, Королевой гамбургеров, кто-то хочет проконсультироваться по поводу готовки.

– Понимаете, – продолжал Дэвид, – я сосредоточил все внимание на руководстве этой проклятой компанией и считал, что проблемы с Сити решатся сами собой. Но оказалось, что одной только прибыли недостаточно, чтобы держатели акций были довольны. Я имею в виду не людей, владеющих несколькими сотнями моих акций, а пенсионные фонды и страховые компании. – Он наклонил голову и поставил локти на стол, положив подбородок на руку.

Шарлотта смотрела в его задумчивые глаза и удивлялась, почему в его взгляде такая тоска. У него прекрасный дом, процветающее дело, он наверняка женат на роскошной красотке, поскольку обычно симпатичные умные мужчины не связывают свою судьбу со старыми ведьмами.

– Вам все известно о Сити. Я был бы благодарен вам за консультацию. Банк, который ведет мои дела, слишком занят, чтобы наставить меня на путь истинный. Видите ли, я не занимаюсь куплей-продажей компаний, поэтому на мне нельзя заработать комиссионные.

– Не знаю, смогу ли я оказаться вам полезной, – начала Шарлотта. – Я всего-навсего писака…

– Ерунда! – проговорил Дэвид и чуть улыбнулся. – В вашем нежном возрасте вы бы не сумели добиться такого высокого положения, если бы не знали предмет, о котором пишете.

Шарлотта могла бы посоветовать ему не преувеличивать, но только скромно хмыкнула в ответ и сделала глоток чая. На мгновение ей захотелось протянуть руку через стол и погладить его по волосам, и волна желания прокатилась по ее телу. Вместо этого она откашлялась и попыталась хоть что-нибудь сказать:

– Ваш банк не присылал своих аналитиков, чтобы они тут все разнюхали?

Дэвид в ужасе затряс головой.

– О Боже! Это ужасно! Я бы не вынес подобных расспросов! – Он уставился в чашку, удрученный собственной беспомощностью.

Шарлотта не удержалась и фыркнула.

– Только не надо так говорить, когда вы с ними встретитесь. Эти люди сами не способны заниматься настоящим бизнесом. Я имею в виду, конечно, не тех, кто, зарабатывая деньги предпринимательством, работает на себя, а не на пенсионный фонд. Знаете, для большинства пенсионных фондов было бы гораздо лучше разделить деньги и вложить их в покупку акций ста наиболее прибыльных компаний. Управляющие пенсионных фондов постоянно проигрывают.

Дэвид откинулся в кресле, наслаждаясь неприязнью к Сити, прозвучавшей в словах журналистки.