Текст книги "День расплаты"

Автор книги: Ребекка Тинсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава пятнадцатая

– Нам очень понравилась ваша запись с тем парнем, – разглагольствовала пепельная блондинка, редактор Эй-би-си, когда Шарлотта пришла в ее кабинет. – И наше отделение в Вашингтоне в восторге. Мы – единственный канал в городе, у которого есть о нем хоть что-то, – добавила она с широкой улыбкой.

– Да, это хорошо, – ответила Шарлотта, мельком взглянув на часы. У нее оставалось очень мало времени, чтобы отредактировать свой материал и отправить по спутниковой связи в Лондон, в Эн-эн-эн. Но когда она вернулась в Эй-би-си из Колумбийского университета, ее потащили на встречу с этой Большой Шишкой. А поскольку Шарлотта позаимствовала у нее команду операторов и оборудование, она вряд ли могла попросить ее отвалить.

– Знаете, у меня раньше не было возможности спросить, зачем вообще вы брали у него интервью? – поинтересовалась Большая Шишка таким тоном, который подразумевал, что Шарлотта должна сесть, попить кофейку и полчаса протрепаться.

Журналистка выдавила из себя улыбку и в нерешительности остановилась возле окна. Было уже половина четвертого, и Боб рассвирепеет, сели она не передаст ему отредактированный материал до пяти.

Но ответа от Шарлотты не потребовалось, поскольку телевизионное начальство продолжало упиваться своим успехом. Телефонный звонок прервал ее монолог, и Шарлотта выглянула в окно, размышляя, как ей отсюда сбежать. В конце Сорок второй улицы у обочины остановилось такси. Из него вышла женщина и посмотрела на здание Эй-би-си. Шарлотта не обратила бы на нее внимания, если бы не сумка: мадам Барберри, в комплекте со своей блузкой с бантом.

У Шарлотты перехватило дыхание, когда она увидела, как женщина пересекла улицу и направилась ко входу в здание Эй-би-си. Она исчезла из поля зрения, и Шарлотта вновь посмотрела на Большую Шишку, которая наконец «слезла» с телефона и опять принялась обсуждать, как ее компания стремится прорваться в мировой бизнес в области телевещания. Она сказала, что Эй-би-си не успевает освещать события, происходящие в Токио или во Франкфурте. Финансовое сообщество должно получать информацию о том, как меняются показатели в японской экономике, следить за колебаниями курсов европейских валют, знать статистику германского промышленного производства, быть в курсе того, о чем размышляют саудовские министры. Шарлотта кивала, соглашаясь, но думала совсем о другом – о мадам Барберри. Откуда она? Кто ее прислал? Зачем? Или Шарлотта все это придумывала? Может, это просто совпадение?

Большая Шишка переключилась на обсуждение проблемы, как передавать сводки новостей через различные часовые пояса и как найти журналистов широкого профиля. Шарлотта чувствовала, что время уходит, но, склонив голову к плечу, изобразила глубокую заинтересованность.

– Мне очень понравился ваш материал о «ГТ», – сделав глоток кофе, вновь начала Большая Шишка.

Упоминание этой корпорации заставило журналистку спохватиться.

– Огромное спасибо, – произнесла Шарлотта со всей теплотой, на какую только была способна, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заткнуть носовым платком рот этой бабе. – Я как раз сейчас занята редактированием материала о «ГТ» для Эн-эн-эн, так что… э-э… я бы хотела…

– Ах ты, черт! – воскликнула Шишка, выпрямляясь в кресле. – Я тут болтаю, а вам надо работать! Вперед!

На этот раз улыбка у Шарлотты была искренней. Выскочив в коридор, она побежала, но когда оказалась в студии, то видеоинженер не смог найти пленки. Он и Шарлотта ползали по полу, заглядывали в старые коробки из-под пиццы, просмотрели все наклейки на кассетах, горой сваленных в углу. Но среди них не было пленки Шарлотты.

Они проверили в других студиях на случай, если кто-нибудь из журналистов в спешке взял ее по ошибке. Ничего. Все записи интервью с полковником Вэггом, сенатором Сэндалом, Эдом Стэнфилдом и ныне покойным химиком исчезли. Пропали также съемки, сделанные в корпорации «ГТ», и отредактированные куски, над которыми Шарлотта работала накануне в Вашингтоне. Все, что у нее осталось, это объяснения ученого из Колумбийского университета, проследившего связь между мономерами стирена и напалмом. Исчезло все, что касалось деятельности гигантской корпорации, занятой производством военной продукции. Копию интервью с экс-разработчиком «ГТ» уже стерли, чтобы использовать пленку для другой съемки.

Шарлотта рухнула в кресло и попыталась осознать размеры катастрофы. Сердце ее бешено колотилось, а в голове словно работала бригада сибирских горняков. На нее вновь обрушился град вопросов, и она даже вцепилась в подлокотники кресла, чтобы не поддаться нахлынувшим теориям о заговорах в духе Марка Сэндала. Затем реальность в виде ежемесячного чека взяла верх, и она бросилась звонить в Лондон.

– Боб, у меня возникли проблемы, – начала Шарлотта осторожно, дожидаясь взрыва термоядерного реактора на друтом конце провода. – Пленки пропали, а один из моих собеседников вчера покончил с собой. Мне нечего включить в блок по «ГТ». – Молчание. Долгое молчание. – Я могу сделать что-нибудь к завтрашнему дню… – пробормотала Шарлотта, но редактор резко оборвал ее:

– Завтра это будет дохлый номер. Никто за историю с «ГТ» ломаного гроша не даст, поскольку ходят слухи о захвате пивоваренной компании.

– Но, Боб, у меня ведь не просто очерк о какой-то компании, это сенсационный материал, – возразила Шарлотта. – «ГТ» разрабатывает новый нервно-паралитический газ под названием «Дермитрон», и у меня есть основания считать, что они продают его Пентагону. В любом случае, они хотят купить компанию «Уильям Стоун и сын», чтобы остановить их исследовательскую работу по поиску заменителя полистирола, создание которого приведет к запрету в ООН на производство мономеров стирена. Понимаешь, мономеры стирена используются в производстве нервно-паралитического газа и химического оружия как вещества, прилипающие к человеческой коже. – Она замолчала, чтобы перевести дыхание.

– Подожди, подожди, – вмешался босс. – Если ты всерьез думаешь, что я пушу такое в эфир, значит, ты, твою мать, совсем рехнулась, солнышко! Я попросил тебя сделать этот хренов очерк о компании, и единственное, почему она меня заинтересовала, так только потому, что захватила «Мартиндейл», которая дает работу тысячам наших зрителей. Мне плевать на всякие безумные сплетни, которые ты собрала. И Эн-эн-эн не собирается нападать на такую корпорацию, как «ГТ», из-за того, что они делают бомбы или хрен знает что, о чем ты там болтаешь!

– Но это правда! – сказала Шарлотта, и голос ее прозвучал напряженно от усталости и волнения. – И это действительнонаносит ущерб интересам Великобритании, поскольку они собираются захватить компанию «Уильям Стоун и сын».

Она услышала, как Боб застонал.

– Сколько раз тебе повторять, чтобы ты отстала? Возвращайся немедленно ближайшим чертовым рейсом, потому что у меня есть для тебя работа. Поняла? Немедленно!

– А как же быть с материалом об американской оборонной промышленности? – заныла Шарлотта.

– Ни в коем случае! – ответил Боб таким тоном, что сразу становилось понятно: он сыт по горло. – Тебя близко нельзя подпускать к теме оборонной промышленности! Ты все делаешь хреново! Учти на будущее: тебе следует переключиться на легкую промышленность. Я найду другого специалиста по оборонке.

Работа с Бобом приучила Шарлотту к тому, что демонстрация эмоций на него не действует, поэтому она лишь стиснула в руке трубку так, словно это были его яйца.

– Я, правда, волнуюсь за тебя, – продолжал он таким тоном, который выдавал его полнейшее равнодушие. – Мне не нужен репортер, который не в состоянии отличить бред сумасшедшего от хорошего материала. Подумай об этом, Шарлотта! Я жду тебя завтра утром, о’кей? Иначе тебе придется искать другую работу.

Шарлотта повесила трубку и застыла, уткнувшись лицом в ладони, пытаясь припомнить все, что произошло за этот день: статья в «Вашингтон пост», пропажа пленок, появление мадам Барберри, угроза увольнения. Сибирские горняки вновь заработали у нее в голове, долбя в виски. Но было еще кое-что, занимавшее ее мысли, – смерть химика. Возможно, он действительнобыл сумасшедшим: есть много отвергнутых обществом людей, которые состоят в политических партиях и участвуют в каких-то движениях, – для таких социальная активность является своего рода заменой секса. Но они не убивают себя. Химик поразил ее как раз жизнелюбием и осознанием важности своего предназначения, независимо от того, соглашаетесь вы с ним или нет. Глупо лишать себя жизни в знак протеста против тех, кто лишает права на жизнь еще не родившихся.

Она просмотрела свои записи и сняла трубку.

– Брюса Карретту, пожалуйста! – попросила она, когда ее соединили со штаб-квартирой корпорации «ГТ» в Монлорее. – Привет! Я видела вас в репортаже Эй-би-си о том парне, с которым вы когда-то работали… Да, верно… Я подумала, не согласитесь ли вы поговорить со мной, поскольку я лишь вчера брала у него интервью в связи с одним важным делом, имеющим отношение к «Глобал Текнолоджис», и у меня возникли некоторые вопросы, на которые вы могли бы помочь мне ответить. Я была бы признательна вам за любую информацию, касающуюся того, чем он занимался в «ГТ» и почему ушел.

Она рассчитывала, что, если вот так давить на него, легче будет его разговорить.

Последовала продолжительная пауза.

– Даже не знаю, – ответил Карретта едва слышно. – Не уверен, что смогу вам помочь. Это… сложная задача.

– Послушайте, я все понимаю, Брюс, – мягко произнесла Шарлотта. – Я не хочу создавать вам никаких проблем, но мне кажется, что ваш покойный коллега попал в какой-то переплет. И еще мне кажется, что это не было самоубийством. Мне только нужно поговорить с кем-нибудь, кто знал его так же хорошо, как вы.

Молчание. Она услышала, как кто-то грызет ногти и шаркает ногами. Чем больше Карретта молчал, тем больше Шарлотта убеждалась, что она на правильном пути.

Наконец Карретта вздохнул.

– Я не уверен, что должен встречаться с вами. Я имею в виду, что не хотел бы лишиться работы, – произнес он, запинаясь.

Услышав это, Шарлотта поморщилась: от нее ускользала единственная зацепка.

– Я знаю про «Дермитрон», – объявила она, поскольку терять ей было нечего. – Химик мне все рассказал. И еще я знаю, зачем ваше руководство покупает маленькую компанию в Англии.

– Мне очень трудно… – начал Карретта, но Шарлотта оборвала его:

– А еще труднее будет множеству людей, если работа над «Дермитроном» продолжится. Вот что меня волнует.

– Да, я знаю, – робко ответил Карретта. – Слушайте, я не смогу увидеться с вами до девяти, потому что жду проверочную комиссию из департамента.

Он назвал ей адрес бара в Монлорее и предупредил, что, если его там не будет, значит, он заметил в баре сотрудников «ГТ». В таком случае его следует искать на автостоянке, в красной «люмине».

В свою очередь, Шарлотта описала, как она выглядит, и добавила, что в Филадельфии возьмет напрокат машину.

Почувствовав, как адреналин побежал по ее жилам, оттого что ей предстоит новое журналистское расследование, она помчалась наверх, в кабинет Большой Шишки, и поблагодарила ее. Они еще полчаса поговорили о сложностях, связанных с мировым телевещанием, а также о профессиональной биографии Шарлотты, и та ушла. И только оказавшись в поезде, Шарлотта поняла, что Большая Шишка брала у нее интервью.

Дэвид чувствовал, что его преследуют; он бежал в кромешной темноте; он слишком устал, чтобы бежать дальше, и был слишком напуган, чтобы остановиться. Неожиданно он услышал позади вой сирены и понял, что его вот-вот догонят. Приближаясь, рев сирены становился все громче, пока Дэвид не проснулся и не сообразил, что слышит этот вой уже наяву.

Когда он добрался до служебных построек, пожарные уже включили прожектора и поливали водой здание лаборатории.

– Что за дрянь у вас в этом амбаре? – прокричал один из пожарников, стараясь перекрыть рев вырывающейся из брандспойтов воды и гудение огня. – Горит, как коробок со спичками!

– Это лаборатория, – сказал Дэвид. Он стоял, беспомощно глядя на покореженные балки, почерневшие стены, на языки пламени, лизавшие дверь.

– Там есть что-нибудь такое, что может взорваться? – проорал пожарник.

Дэвид кивнул:

– Всякие химикаты и консерванты. – Он помолчал. – Тюки с соломой. Вы знаете, отчего это произошло?

– Может, проводка? Или кто-то забыл что-то, чего не следует забывать. – Пожарник пожал плечами. – Или поджог. Пока трудно сказать. – Он направился к другим пожарным, которые пытались сбить пламя и не дать ему перекинуться на соседние постройки.

Дэвид отошел подальше от жаркой стены огня и смотрел, как его замечательная лаборатория исчезает в ночи, точно гроб в печи крематория.

– Эй, красотка, ты меня ждешь?

Обернувшись, Шарлотта наградила того, кто задал этот вопрос, испепеляющим взглядом.

– Нет, не тебя. Я здесь кое с кем встречаюсь, – сказала она и оглядела переполненный бар в поисках Брюса Карретты. В баре не было ни одного белого, который ждал бы ее. В баре вообще не было белых. И чем больше Шарлотта думала об этом, тем более странным казалось ей предложение Карретты встретиться в такой душной забегаловке, где полно молодых негров, попивавших пиво и слушавших оглушительный рэп. Шарлотте рэп нравился не больше, чем беседа с парикмахером, и она чувствовала, что начинает раздражаться.

– Ну, леди, и что ты здесь делаешь? – спросил ее здоровенный мускулистый парень, похожий на огромный кусок черного дерева. – Я – Гарет. А ты кто? Ты нездешняя?

– Слушай, честно, я договорилась здесь кое с кем встретиться, только не помню, как он выглядит. – Шарлотта опять огляделась. – Лично тебя это не касается. – Она удивилась, почемуу негра из Нью-Джерси такое имя, которое больше подошло бы игроку в регби из Уэльса.

– Да? А я думаю, что это касается лично меня, – возразил Гарет угрожающе. – У тебя какие-то дела с американцами африканского происхождения или ты пришла сюда поглазеть на нас?

Вздохнув, Шарлотта посмотрела на Гарета.

– У меня нет никаких дел с американцами африканского происхождения, – нетерпеливо сказала она. «Тем более с таким красавцем, как ты», – могла бы добавить Шарлотта, если бы не боялась проглядеть Карретту. Она заметила, как гладкое, с правильными чертами лицо Гарета исказилось от гнева.

– А иди ты, сука! – огрызнулся тот и отошел.

Шарлотте не очень понравилось, что с ней разговаривают таким тоном, и, глядя, как парень присоединился к своим приятелям у стойки бара, она надеялась, что ему не придет в голову подбить их выместить на ней злобу за несправедливую политику расовой дискриминации. Однако она слишком сосредоточилась на мысли, где ей искать Брюса Карретту, чтобы думать об угрозе группового изнасилования. Судьба всего материала о «Дермитроне» зависела только от желания химика направить ее по верному следу. Если тот не сможет ей помочь, придется опять обращаться к сенатору Сэндалу, а ему доверять нельзя.

Еще раз обойдя весь бар, она неуверенно направилась к автостоянке, разместившейся позади здания. Через некоторое время глаза привыкли к темноте, и Шарлотта остановилась. До стоянки едва доходил свет с основной шестиполосной магистрали Монлорея. Более пустынного и отвратительного места нельзя было себе представить. Конечно же, высокооплачиваемому химику незачем здесь шататься.

Тут она увидела красную «люмину». Ее трудно было не заметить, потому что это была единственная новая машина среди сорока или около того ржавых жестянок, припаркованных на стоянке. Шарлотта медленно пошла, обходя выбоины, и, наконец, остановилась, разглядев за рулем чей-то силуэт. Один раз мигнули фары. Затем стоянка опять погрузилась во мрак, а когда глаза Шарлотты вновь привыкли к темноте, она услышала позади хруст гравия.

– Садитесь в машину! – приказала мадам Барберри. Она стояла в десяти футах от Шарлотты. На сей раз сумки у нее в руках не оказалось; на ней был плащ, такой мятый, что в нем ее не пустили бы даже на порог магазина «Барберри».

Шарлотта, точно гончая, которую выпустили из загона, рванула в тот угол стоянки, где оставила свою взятую напрокат машину. Женщину, очевидно, удивила такая прыть, но она не побежала следом. Добежав до машины, Шарлотта поняла, почему: шины были изрезаны ножом, лобовое стекло и окна разбиты. На земле, среди сверкающих осколков, валялся кирпич.

Шарлотта стояла, сжимая в руке бесполезные теперь ключи. Она поняла, что находится в самом дальнем углу автостоянки, и плечи ее затряслись от отчаяния. Услышав звук шагов, она обернулась, но опоздала, и сильный удар отбросил ее на капот. Навалившись на нее, Карретта сдавил руками ее шею. Она ткнула ключами ему в лицо, он отшатнулся, но хватки не ослабил.

Неожиданно кто-то оторвал его от Шарлотты, приподняв, точно черепаху за панцирь. Руки и ноги Карретты болтались в воздухе.

– С какими славными ребятами ты водишься! – заметил Гарет. – Со мной бы ты лучше провела время. – Он приподнял голову Карретты. – Этого типа ты ждала?

Шарлотта слезла с капота и опустилась на землю. Она посмотрела на своего спасителя: тот крепко прижимал к себе Карретту, не давая тому вырваться.

– Спасибо, – сказала она и потрясла головой. – Я не думала, что наша встреча пройдет таким образом. – Она уже собиралась выдавить благодарную улыбку, но тут шея Гарета превратилась в кровавое месиво, когда пуля прошла сквозь него и спину Карретты. Оба рухнули на машину. Широко раскрытыми от ужаса глазами Шарлотта смотрела, как они со стоном опускаются на землю. Она подняла голову и увидела мадам Барберри, стоявшую в пяти футах от них с пистолетом в руке.

Когда Барберри подошла еще ближе и вновь прицелилась, Шарлотта нащупала кирпич, валявшийся рядом. Сощурившись, Барберри целилась журналистке прямо в голову. Схватив кирпич, Шарлотта изо всех сил швырнула его в Барберри, та, потеряв равновесие, покачнулась, споткнулась обо что-то, и этого оказалось достаточно, чтобы Шарлотта успела броситься на нее и вырвать из ее руки пистолет. Она нагнулась, опять схватила кирпич и ударила Барберри по голове. Та ничком упала на землю.

Шарлотта посмотрела вниз; ужасаясь тому, что натворили за несколько секунд ее руки. Потом она увидела струйку крови, стекавшую по машине, и услышала последние стоны Гарета, из горла которого вылетали кровавые сгустки. Человек, лежавший под ним, молчал.

Хотя в ушах еще звучал грохот выстрела, в голове у нее неожиданно прояснилось. Она склонилась над женщиной, схватила ее за волосы и, не обращая внимания на ее невнятное бормотание, ткнула лицом в осколки стекла. Она еще раз воспользовалась кирпичом, нанеся удары Карретте и Барберри.

Руки у нее тряслись, когда она отбросила кирпич в сторону и повернулась к своему спасителю. Гарет лежал неподвижно, и, судя по огромной блестящей луже крови, растекавшейся вокруг, вряд ли можно было надеяться, что он жив. Она потрогала его запястье – пульса не было. Раз этот негр мертв, не стоит вызывать «скорую» для Белых Людей из Преисподней.

Она поднялась, ноги у нее дрожали. Шарлотта, все еще не веря своим глазам, смотрела на то, что она натворила. На стоянке было безлюдно. По обеим сторонам возвышались какие-то промышленные здания, свет в окнах не горел. Очевидно, здесь так привыкли к звукам выстрелов, что никто не обратил на это внимания. Она была одна, не считая трупа и еще двух потенциальных покойников. Похоже, настало время запаниковать.

Она вытащила из багажника своей машины чемодан, потом подобрала свою сумочку, валявшуюся на земле возле «люмины» Карретты. Мысли ее путались, но она понимала, что едва ли сможет выбраться на главную магистраль и поймать попутную машину. Никто не прогуливается здесь после наступления темноты, и ее появление заметит и запомнит любой.

У нее так тряслись руки, что она с трудом повернула ключи зажигания «люмины». Когда она завела мотор, ей пришлось повозиться с различными кнопками и рычажками, чтобы понять, как включить фары. Что еще хуже, мотор взревел, словно голодный динозавр, когда она носком туфли нажала на педаль газа. Теперь наверняка десятки людей наблюдают за ней и уже тянут руки к телефону, чтобы позвонить в полицию. Нужно немедленно убираться отсюда. Она начала потихоньку выезжать со стоянки, продолжая нажимать разные кнопки и клавиши, но фары так и не загорались. К тому моменту, когда Шарлотта уже почти выехала со стоянки, она наконец обнаружила до смешного маленькую, но столь необходимую кнопку, и фары зажглись. Она чуть не взвыла от радости и вывела машину на главную автостраду.

Шарлотта медленно ехала мимо пиццерий и мебельных складов. Позади осталась ее разбитая арендованная машина, бар, где все парни видели, как она разговаривала с их приятелем Гаретом, прежде чем того убили. Бегство вряд ли можно считать самым разумным поступком, но что ей еще оставалось? Она ехала, стараясь соблюдать ограничения скорости, и размышляла, как на ее месте поступил бы Филипп Марлоу [19]19
  Частный детектив, герой романов Р. Чандлера. – Прим. пер.


[Закрыть]. Вероятно, он просто вернулся бы в бар и заказал выпивку.

И все же Шарлотта поражалась, что действовала, будто герой комиксов. Какой потусторонний голос подсказал ей запустить кирпичом в мадам Барберри? Что за инстинкт сработал, заставив ее схватить этот кирпич до того, как пуля Барберри начнет свой полет? Какие тайные и неизвестные силы ее души управляли ею в тот момент? Совершенно неожиданно ее размеренная жизнь из правильной и реальной превратилась в нереальную, и эта смена декораций не очень ей нравилась.

Шарлотту все еще продолжала бить нервная дрожь, но вождение несколько успокоило ее. Впереди на перекрестке появился указатель на Филадельфию, и Шарлотта без всякой причины свернула, следуя указателю. «И что дальше», – спросила она себя. Отправиться в полицию на краденой машине? Рассказать невероятную историю, которая начинается с «Дермитрона», продолжается в сельской Англии, где находится неизвестная фирма, и заканчивается тремя бездыханными телами на автостоянке в Нью-Джерси? Билет в один конец до станции Смерть ей обеспечен.

Или стоит вернуться в Нью-Йорк, в студию Эй-би-си, и обо всем им рассказать, хотя у нее нет никаких доказательств? Никто не захочет связываться с таким карточным домиком. Прав был Боб, когда говорил, что эта история неправдоподобна. Шарлотта почувствовала, что снова закипает от ярости.

Скотт Бернс мог бы предоставить ей какое-нибудь убежище, неожиданно подумала она. Он мог бы поговорить с Эй-би-си, убедить полицию пересмотреть дело о самоубийстве химика. Сенатор Сэндал поддержал бы ее, и у Дэвида появилась бы возможность объяснить, какое важное значение имеет его новый материал. Она собиралась ехать в Филадельфию, но потом резко свернула в сторону Вашингтона. Приняв такое неожиданное решение, она почувствовала некоторое облегчение и включила радио, чтобы отвлечься от негативных мыслей.

Через двадцать минут программа была прервана выпуском новостей: инициатива президента по финансированию уничтожения в странах-производителях наркотиков посевов растений, содержащих наркотические вещества, получила одобрение обеих палат Конгресса; на Флориду обрушился ураган; еще пятеро сенаторов-демократов попались на взяточничестве; на следующей неделе в Нью-Джерси ожидается забастовка учителей. Слава Богу, никаких сообщений о групповом убийстве в Монлорее.

Шарлотта продолжала ехать.

К половине двенадцатого она уже находилась южнее Балтимора. По радио зазвучала веселая мелодия, и Шарлотта поискала станцию, которая вещает для информационных наркоманов.

– Среди упомянутых сегодня сенаторов-демократов оказался и Марк Сэндал, чье имя пополнило список взяточников только час назад, когда на свет появились подробности частной жизни Сэндала. Молодой сенатор из Иллинойса, единственный из этой пятерки, категорически отвергает все предположения о том, что он тайком получал деньги от ведущего производителя табачных изделий. Сотрудники аппарата Сэндала утверждают, что все это подстроено и что сенатор собирается оспаривать любые обвинения… Учителя со всего штата…

Шарлотта выключила радио и, съехав на обочину, остановила машину. Черта с два теперь Марк Сэндал может быть свидетелем. Она откинулась на спинку непривычного водительского сиденья и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. Безумие ехать в Вашингтон. И впутывать в это дело Скотта она не имеет права. Люди, которые за ней охотятся, не собираются вступать с ней в переговоры; они собираются ее убить, как и любого другого, кто встанет у них на пути, как ненадежного Карретту из «ГТ». Те, кто нанял мадам Барберри, направят к Шарлотте еще одного робота, а может, ту же самую мадам, если она осталась жива.

С момента своего бегства из Монлорея Шарлотта старательно отгоняла от себя подобные мысли. Но теперь они появились. Как она будет прятаться, точно беглый каторжник, в стране, где никого не знает? Не знает даже названия всех штатов, не говоря уж о том, что ехать без карты невозможно.

Шарлотта сидела, слушала, как мимо с визгом проносятся машины и исчезают в ночи, и у нее появилось такое ощущение, словно она только что проснулась и впервые за эти дни столкнулась нос к носу с реальностью. Она увидела, как ужасная темень ее окружает, и заплакала. Как бы ей хотелось быть одной из тех, кто едет по дороге, а не Шарлоттой Картер, телерепортером и убийцей! Как бы она хотела стать обыкновенной женщиной, которая едет к нормальному парню, живущему в славном городке, расположенном где-нибудь недалеко. Как бы она хотела никогда не слышать о «Дермитроне» или об этом несчастном веществе Дэвида Стоуна; сидеть на диване, есть чипсы, пить пиво и смотреть телевизор.

Шарлотта плакала от жалости к себе, слезы жгли ее щеки, и она поняла, что с нее хватит великих подвигов на поле журналистских расследований. Довольно демонстрировать свою храбрость! Надо возвращаться домой, прежде чем в каждом аэропорту появится ее фотография. Когда же ближайший рейс из Нью-Йорка? Она порылась в машине и в «бардачке» нашла потрепанную карту с замусоленными углами. Следует избегать Филадельфии и того участка автострады Нью-Джерси, на котором расположен Монлорей, – на тот случай, если полиция уже бросилась на поиски автомобиля Карретты. Тогда как? Свернуть на запад и сделать большой крюк, чтобы попасть в Пенсильванию? Через Йорк? Через Харрисбург? Затем через Аллентаун и дальше через Ньюарк? Придется проехать много миль, но ей не оставалось ничего другого. В отель нельзя, так что у нее есть возможность прекрасно изучить американский северо-восток.

Приняв новое решение, она приободрилась и поехала к ближайшей бензоколонке, чтобы заправиться. Но когда она открыла дверь машины, внутри салона зажегся свет, и Шарлотта заметила, что ее блузка забрызгана кровью. Она посмотрелась в зеркало заднего вида и обнаружила, что еще больше крови – крови Гарета, догадалась она, – у нее на лице. Послюнявив носовой платок, она с трудом стерла кровь, но после этого ей стало плохо. Кто-то другой, более бесстрастный, утешился бы мыслью, что скорее всего Гарета убили бы его дружки или полиция еще до того, как ему стукнуло бы тридцать. Но Шарлотту мучили угрызения совести за эту жертву на ее пути поиска правды и справедливости.

Надев поверх блузки джемпер, она выбралась из машины, стараясь прогнать подступающие слезы. Заправив полный бак и купив несколько шоколадных батончиков, а также диет-колу, она вернулась на автостраду и поехала на север.