Текст книги "О чем поет ночная птица"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

"Ты-то кто? Кто?! Чем и кого лучше?"

Сделал его Дага, одним жестом сделал. Виртуоз.

Мразь!

Душно стало, стены давили, хоть из дома беги.

Оделся, наверх за ботинками поднялся, открыл дверь спальни и замер на пороге. Вита сидела на постели и улыбалась ему. И понял Рус – не уйти ему от нее, не уйти от себя.

– Доброе утро.

Ноги сами к ней понесли. Сел на край постели, ладонью от щеки до плеча провел, вглядываясь в наивность синих глаз. Что он искал в них, что ожидал увидеть?

– У тебя пуговки перламутровые, – сообщила, трогая пуговку на груди рубашки Руслана. – А ты мне снился. Ты летал. Цветы яркие красивые внизу, а вверху облака и ты летал.

Ну и как уйти от нее? – скрипнул зубами: Как оставить? Это равно снова убить.

Никуда ему от нее не деться, никогда. Повязала их та пуля накрепко.

– Я… в магазин, к завтраку что-нибудь купить, – сообщил глухо – голос не слушался, предавал.

– Угу, – прильнула к его груди, принялась ткань рубашки изучать, трогать, гладить. Рус слушал ее дыхание, ощущал прикосновения и терял в них боль и отчаянье, только горечь никак не уходила – усиливалась, смешиваясь с печалью.

Как он мог промахнуться? Лучше бы убил.

Нет, – рука сжала ее плечо, Руслан зарылся лицом в ее волосах:

– Прости.

Она как будто не поняла – обняла неумело:

– Ты мне часто снишься, тебя Русом зовут, – сообщила. – Только ты в темноте всегда, а там страшно. Летать не страшно, а в темноте – страшно. Там что-то бродит, ворчит, рыщет, злое, черное. Я его рисовала, а у него только один глаз, больше не показывается.

Руслану комом ее лепет в горле встал. Больно, как будто душу из живого выдирают.

– Я… пожалуй никуда не пойду, на завтрак там что-то есть, сообразим.

– Поцелуй меня, – попросила вдруг, обвив его шею руками. – Мне так нравится, как целуешь.

– Правда? – дрогнул, волосы ей с лица убрал.

– Правда. У тебя губы ласковые. Мне всегда казалось – ты сон, а ты на самом деле. Рус, – сладко из ее уст его имя прозвучало, протяжно.

– Запомнила?

– Помнила, – неумело коснулась его губ губами.

"Правильно. Руса знала, Руса и помнила – не Руслана", – поморщился. Зажмурился, прижал ее к себе и губы поцелуем накрыл.

Зацеловал бы, наверное, то ли себя, то ли ее утоляя, спасаясь от мыслей, от маяты и боли, но кто-то в дом ломиться начал, звонок затрещал.

– Звонок, – сообщила Вита, отодвигаясь от Руслана.

– Точно, – вздохнул: кого черт принес? – Пойду открою, пока не оглохли. Здесь побудь, хорошо?

– Угу.

Вниз спустился, дверь открыл и получил связку удочек и подсак в лицо:

– Я узнал, где Карповое озеро! – возвестил сияющий как фара Леня, бесцеремонно вваливаясь в дом. Отодвинул Руслана с прохода, поставил удочки в угол и скинул рюкзак, сапоги на пол посреди коридора поставил.

– Ветровку забыл, – напомнил Зеленин, поджав губы.

– А, – отмахнулся мужчина. – Давай по кофею и двинулись! Хавчиком я затарился.

Рус руки в карманы сунул, к стене прислонился:

– В смысле, ящик водки уже в рюкзаке.

– Обижаешь – пиво, старичок, только пиво.

– На завтрак?

– На весь день. Остальное возьмем у природы. Ну, что встал-то? Шевелимся, Рус, шевелимся!

Двинулся на кухню и остановился, смолк, увидев выглядывающую из-за угла кухни симпатичную незнакомую мордочку с улыбкой до ушей.

– Здрассте! – мурлыкнула Вита и натянула до подбородка ворот рубашки Зеленина, пытаясь скрыть радужную улыбку. Выглядела она в ней сущим дитем.

До Леонида стало доходить, что с рыбалкой он погорячился. Поздновато он с этим к другу – русалка у него уже поселилась.

– Э-э-э, – протянул, чтобы занять паузу.

Вита засмеялась – Леня явно ей нравился и вызывал ассоциации с клоуном. Зеленин молчал, стоял и смотрел на пантомиму друга и Виты. Она радовалась, она была счастлива и тем словно оправдывала его, немного, но успокаивала, снимая грамм тяжести с души.

Она как котенок, пугающийся собственной тени, играющий с собственным хвостом – была столь же наивна, беззащитна и себе на уме. Какие процессы происходили в ее голосе, было загадкой для Руслана. Отчего одного принимала, другого сторонилась, над чем смеялась и что ее огорчало – невозможно было понять. Но это было творением его рук, результатом его поступка. Он убил человека и породил дитя, за которого теперь нес ответственность не только как за ребенка, больного, но и любимую женщину. Одного пункта хватит, чтобы его груз раздавил. Выдержит ли Рус все пункты, в добавок к тем, что уже имел? Он не знал, но четко понял, что имея возможность выбрать с чем и каким путем идти – выбирать не станет.

Вита засмеялась, обходя растерянного Леонида – ее веселила ветровка, колорит цветовой гаммы: широкая желтая полоса на спине и тонкая по плечам на фиолетовом фоне и красный треугольник на груди из которого, выпучив глаза от такой радости, пыталась выбраться белка.

Девушка засмеялась, узрев тисненную морду.

– Старик? – выгнул бровь мужчина, взглядом ища спасение у друга.

Зеленин молчал – его заботило одно, Иванова другое и их интересы не могли пересечься.

Девушка запихнула края рубашки, укутавшись в нее и, с лучистой улыбкой сообщила в лицо мужчины, будто страшную тайну ему доверила:

– Мы ходили в кино!

– Ага? – моргнул. В глазах чертенок мелькнул, зыркнул в сторону Руслана: и только? Или ЗАГС следующим пунктом? Трамваи еще туда не ходят, да, старичок?

– На "Не могу сказать прощай!"

– Новый блокбастер, что ли? – озадачился. – Где идет?

– В «Кировце»!

– Где?! – мужчину малость перекосило в попытке отыскать кинотеатр, который три года, как снесли.

– В парке!

– В каком? – Леня даже отпрянул – парк вовсе не складывался с почившим кинотеатром и неизвестным ему фильмом.

– Не знаю. Мы там лебедей кормили.

До мужчины начало доходить. Нахохлился и уставился на друга: ты в своем уме? Понял хоть с какой телочкой связался?

– Один белый, белый, другой черный – они пара. Изумительно, правда? Такое удивительно гармоничное сочетание.

– Ага, – бросил мужчина, проявляя вежливость.

Зеленин отлип от стены и пошел на кухню:

– Пошли кофе пить, – бросил, между прочим, проходя мимо друга. Тот перехватил его и требовательно заглянул в глаза. В ответ Руслан отвел взгляд и скинул руку.

– Эта не та история, из-за которой ты симку поменял? – спросил Иванов тихо в спину. – Неприятность неслабая, согласен…

Руслан ожег его взглядом, упреждая дальнейшие словоизлияния в подобном контексте и, Иванов прикусил язык, задумался, сообразив, что опять что-то пропустил и не туда полез. Молча расположился за столом, сложив руки и с некоторым испугом пытливо поглядывая на парочку. Рус хотел накрыть на стол, Вита активно ему мешала, бродя за ним как хвостик.

Он к холодильнику – она за ним. Он пытается масленку взять, она ему пельмени подает. Он нарезку салями – она пакет вишни. Минут пять по кругу с удивительным для Руса терпением. Ни взглядом, ни жестом, ни словом не выказывая раздражение – не глядя, забирал из ее рук поданное и убирал обратно.

Когда на столе все же появилась упаковка нарезки и масленка, девушка схватилась за нож, желая нарезать хлеб, но был настолько мягко и ненавязчиво отстранена, что Иванов вовсе растерялся, не зная, что думать. Он не узнавал своего друга, не мог придумать причину, по которой он терпит ненормальную. Симпатичная? Да, Бог мой, и не такие водились и точно так же – выводились, без всяких реверансов: тебе налево и прямо, милая.

Может эта, как ее там, чья-то родственница, а Русу присмотреть за ней поручили?

Так себе версия, но другая в голову не идет.

Он за чашками, девушка за ними же тянется и до суетилась, «помощница» всю стойку с посудой на пол вывалила. Руслан успел оттолкнуть ее в сторону и собой прикрыл, прижав к груди.

У Леонида рот открылся: чудеса. Прямо картина маслом: жертва спасена грудью от осколков фарфоровой очереди!

Дальше ни мыслей, ни слов не было – девушка заплакала над невинноубиенным сервизом и Зеленину спешно пришлось ее эвакуировать в гостиную. Она так плакала, что даже Леониду нехорошо стало, приколки да шуточки сами испарились.

Руслан слышать не мог, как она плачет, от слез ее душа дрожала. Усадил в кресло девушку и торопливо сунул в руки первый попавшийся журнал.

– Смотри! – ткнул пальцем в разворот «Автомира». – Красивая машина, – глянул, соображая какая марка. – Тайота – авенсис.

Вита всхлипнула, жалобно уставившись на него:

– А..А-а…

– Авенсис.

– Авенсис, – слезы начали высыхать. – Машина такая?

– Марка машины.

– А у тебя?

– Лендровер.

И вспомнил: тьфу, ты – на заднем сиденье розы и альбом, что сейчас был бы кстати. Журналы по оружию и автомобилям вряд ли надолго отвлекут Виту.

А что у него еще есть? – пробежался взглядом по периметру комнаты. Блин, а?…

Пока он мучился, выискивая, чем бы занять девушка, та уже листала журнал:

– Знаешь, Рус, я пожалуй не стану вам мешать. Я что-то не так делаю. Обычно у меня накрыть стол хорошо и быстро получается, а тут неуклюже как-то вышло. Извини? – оторвалась от картинки.

Рус моргнул: проблеск сознания? Приступ логического мышления?

– Ничего, – заверил. – Все нормально.

– Тогда ты иди, а я… – и прижала к груди журнал. – А можно я еще посплю?

– К-конечно.

– С Авенсис.

– Хорошо.

– Спасибо, – улыбнулась и обняла его за шею. – Ты красивый как авенсис.

"И такой же паршивый", – поморщился.

Отнес Виту в спальню и вернулся на кухню. Застыл у дверей, поглядывая на друга, что высыпал последние осколки посуды из совка в мешок для мусора.

– С кофе облом, да? – прищурился. Зеленин состряпал рожицу: вроде как, извини. – Так и подумал. Тогда раскулачивайся: вытаскивай tuborg из холодильника.

Рус вытащил две бутылки забытого им пива, поставил на стол и достал сигаретку из выжившей пачки. Закурил.

Иванов открыл бутылки, подал одну другу, глотнул из своей и спросил:

– Объяснения будут?

– Они тебе нужны?

– Желательны, – кивнул, подумав. Обменял пиво на сигареты, пристраиваясь рядом с мужчиной. – Она ненормальная, – заметил.

Руслан согласно кивнул, но лицо ничего не выражало.

– Совсем ненормальная.

Зеленин хлебнул пива и бросил:

– Спорно.

– Это как? – качнул челюстью, хмуро воззрившись на него. – Допустим. Но то что девочка – крези, тебе ясно. Но она находиться в твоем доме. А что она делает у тебя?

– Спит.

– Ага?

– Угу. На данный момент Вита спит, с трепетом прижимая к груди далеко не меня, а журнал «Автомир».

– А ты бы хотел оказаться на его месте?

– Это не понятно?

– Понятно. Другое не ясно: ты соображаешь, что после не отделаешься от нее?

Рус с такой тоской глянул на него и Леонид подумал, что опять не то, что-то сказал и соответственно, ничего не понял, а выводы сделал неправильные. Глотнул пива и задумался:

– Я небольшой любитель ребусов и кроссвордов, но этот, старичок, больно любопытен. Я же теперь не успокоюсь, пока не разгадаю.

– Она ни черта не помнит. Ни чер-та! Спроси, что делала вчера – не скажет.

– Вывод: вытолкав ее завтра в шею, ты больше не увидишь ее у своего порога? Извини, не верю.

– А я знаю. Не знаю только какой отрезок времени способна удерживать ее память. Есть какие-то приоритеты, как маячки, но они больше рефлекторны, наработаны кем-то, как Павлов слюну у своих собачек вырабатывал.

– Тебе это интересно? – озадачился мужчина.

– Представь – да.

– Не представляю, – признался честно, пива хлебнул. – Я вообще не понимаю на кой она тебе сдалась. Нормальных не хватает?

У Руслана не было ответ на этот вопрос, потому что чтобы он не сказал – друг его бы не понял. Пришлось бы разжевывать, к «а» добавлять «б». Только подумать об этом и язык сам к нёбу прилипает.

Он затушил сигарету и отошел к окну, облокотился на стену, в задумчивости потирая подбородок. Ему виделся дух, дающий контрольную очередь с края обрыва, и трасса из шрамов на спине Виты, страшная гравировка на любом теле, а уж на ее нежной, чуть смуглой коже и хрупком теле, вовсе непереносимая.

Как она выжила? Какой кудесник спас?

Может Арслан передумал?… Как можно убить, потом передумать? Как можно отдать ту, к которой и прикоснуться не смел на потеху подонкам? Да одного этого хватит, чтобы в аду всю жизнь гореть!…

Вот и горят вместе и он и Руслан. Впрочем, не факт. Не тот человек, Дага. Как он изящно выкрутился, поделив одну вину на двоих, как легко купил дурака Зеленина.

Снайпер!

Неужели он действительно верил в это? А ведь верил, не просто верил – знал как родословную своего гребанного тейпа! Четко. Значит, неопровержимые улики были? Винтовка? Ни хрена это не улика! А вот винтовка с первым разрядом по стрельбе – это что-то, но все равно не повод. Если только…

Если только к этому не прибавить самое веское: гнев, алчность, тщеславие, самолюбие и чувство собственности – ревность.

У Виты появился другой воздыхатель и она отнеслась к нему более благосклонно, чем к своему интеллигентному упырю – благодетелю? А винтовку подкинуть любой прохожий может. Зато, имея разряд и оружие можно сплести сеть и "отомстить за поруганную честь" с горячим кавказским размахом – жестоко и коварно.

Значит, не любил, значит, просто хотел.

Но подумать только – в свои грязные игры вплетать наивную доверчивую девочку?!

Тяжело одному было, да, с грузом-то таким? Надо было и одноклассника, дурака в расклад взять.

– Ох, и сука ты Арслан, – прошептал.

Леня бутылку на стол хлопнул, давая понять, что он еще здесь.

Руслан очнулся, повернулся к нему:

– Пожалуй, стоит съездить в магазин за чашками.

– Угу? Я тебя, о чем спрашивал?

– А ты не спрашивай, – посоветовал.

– Да? А сам сложить не смогу: шарики за ролики заходят.

– Забей.

– Не получится. Друг ты мне, и со зрением проблем у меня нет – вижу, что ты сам не свой. Вляпался куда-то по самую макушку и в партизана играешь, хоть пытай тебя, ей Богу.

– Ты на рыбалку собирался.

– В смысле: иди на рыбалку и все пройдет? Не-а! Я у тебя останусь, – сел за стол. – Идти мне все равно некуда – Маринка в лагерь к сыну укатила, завтра только явится, а я ключи не взял.

– Лжешь.

– Ну и лгу. Погонишь? Рука поднимется, язык повернется? Не-е. Дохлый номер теперь, старик. Ты меня в дверь, я в окно влезу. Так что, не трудись. Двигай лучше за посудой, а я чего-нибудь на перекус соображу, а то через час в желудке гамадрил плясать начнет, а от милки твоей путной пищи для успокоения, не дождешься.

Рус подумал, пытливо изучая физиономию друга и кивнул:

– Бог с тобой, оставайся, упертый. За Витой присмотри и будь с ней очень ласков.

– Чего?! – не поверил ушам Леня.

– Осторожен, бережен и нежен!

– Ага? – опешил. Вот те раз!

– Пойдем, я тебе альбом Ван Дрейка отдам, – двинулся в прихожую.

– Кого отдашь? – поморщился Иванов, заподозрив у себя проблемы со слухом, а у Зеленина с головой.

– Альбом с репродукциями художника!

– Ёео!… Это еще откуда и зачем? – спустился за ним в гараж мужчина.

– Вите отдашь, займешь лицезрением полотен, – открыл дверцу Зеленин.

– Ага? В смысле вместо сосок теперь Ван Дрейка выдают?

И смолк, узрев в руках друга повядший букет роз.

На это слов уже не было, а версии напоминали фантастику.

Рус молча выкинул веник в урну и сунул в руки мужчины увесистый том. Сел в машину и выехал во двор. Гаражная дверь опустилась, оставив Иванова наедине в Ван Дрейком в тяжких раздумьях о судьбе героев далеко не его полотен.

У калитки на корточках сидел молодой вихрастый мужчина и нервно грыз семечки.

Странный, не местный, – отметил Руслан, глянув на него через окно. Протянул руку, нажал кнопку, открывая калитку и лишь начал выезжать, мужчина встал перед авто, широко расставив ноги и сунув руки в брюки, преграждая дорогу.

Поза была примечательно, взгляд того красноречивее. Гранаты не хватало для полноты картины.

"Уже интересно", – прищурился Рус, высунулся из бокового окна, окидывая взглядом обветренную физиономию мужчины, линялые джинсы, полосатую тельняшку, висящую на руках «мастерку».

– Андрей?

Тот сплюнул застрявшую на зубах шелуху в сторону и попер к мужчине. Открыл дверцу, дернув как ручку от старого холодильного агрегата. Сунул фейс в салон, в упор уставившись на Руслана глазами в которых паранойи было пополам с пофигизмом.

– Где она? – он не спросил – он приказал ответить.

Взгляд Зеленина стал холоднее Арктических ночей:

– Кто? – выказал не менее «ласковый» тон.

Мужчина оправдал предположения Зеленина – не стал повторять вопрос, уточнять, тратить время на словесную перепалку – рванул его за ворот рубахи из машины и прижал к закрытой дверце, взглядом давая понять, что явился по душу мужчины с вполне определенными планами и в его интересах не будить в нем зверя.

Слабо. Старо.

Рус легонько въехал ему прямыми пальцами под ребра и, придержав за плечи, чуток ударил коленом в живот. Прижал к забору, помогая опуститься на землю, сел рядом:

– А теперь поговорим, – достал сигареты. Одну себе губами вытащил – пачку Андрею протянул. Тот с туманом во взгляде покосился на него и сплюнул в сторону.

– Понятно. Ладно, – убрал пачку и подкурил сигарету. – Ты Андрей, правильно? – покосился. Никакой реакции – лицо замкнутое, взгляд почти пустой. – Я Руслан. Драться не будем, будем дружить.

Мужчина опять сплюнул в сторону.

Рус хмыкнул: "разговорчивый. Почти как я".

Андрей поднялся, размяв мышцы широких плеч, под пристальным взглядом мужчины пошел к дверям таунхауса. Встал и искоса глянул на Зеленина: открывай.

Нет, – еле заметно качнул тот головой, с прищуром разглядывая брата Виты: на что ты способен? Что будешь делать?

Любопытно было. Он готов был поставить юбилейный дублон на то, что Андрей выкажет сейчас свой «спокойный» характер. То, что он горяч и так же "не умеет ругаться", как Зеленин, Руслан не сомневался. Но мужчина удивил – он не стал бить стекла, ломать двери, изображать крутого скалолаза, беря штурмом второй этаж, где было приоткрыто окно – он достал из кармана пакет с семечками, сел на крыльцо спиной к двери и начал грызть плоды, безжалостно расклевывая шелуху по всему периметру чистого дворика.

"И как шахтеры возлегли на рельс!" – хмыкнул мужчина. Брат Виты нравился ему все больше, другое настораживало – похожи они были примерно как муха на пчелу. В общем, что-то общее есть, а в частности – ничего.

Зеленин встал и лениво подошел к мужчине, завис над ним:

– За чашками сгонять надо, – сказал между прочим.

Андрей глянул на него, не поднимая головы: "что предлагаешь"?

"Догадайся", – ответил взглядом Руслан.

Мужчина смял пакет с семечками, сунул его в карман и встал, почти проехав грудью по груди оппонента. И замер, выказывая свой рост.

Ну, да, преимущество – на полголовы разница. А что в самой голове?

Руслан не стал тянуть, надело как-то сразу:

– Вита будет жить со мной. Здесь.

Мужчина бровь выгнул, скривив рожицу:

– Это кто сказал?

– Я.

– А ты кто?

– А ты?

– Брат.

– Такой же как и я?

И сердце ревностью сжало – в точку.

В темных глазах Андрея вспыхнуло пламя.

Они схватились.

Андрей ударить хотел, Руслан зажать драчуна. В итоге оба в грудки друг друга вцепились и застыли, глядя в глаза.

– Слушай ты, ублюдок!… Рядом увижу, убью, понял?

Мужчина выказал себя побежденным, опустил руки, вводя забияку в заблуждение. Тот чуть расслабился и… оказался прижатым лицом к двери, с заломленной за спиной рукой:

– А теперь меня послушай, – спокойно начал вещать на ухо. – Повторяю второй и последний раз, специально для глухонемых: Вита будет жить со мной, здесь. И ублюдок не я, а ты, потому что в отличие от тебя, я ее за сестру выдавать не собираюсь.

– Сказочник, – так же спокойно бросил Андрей.

– Обмен любезностями закончен?

В этот момент дверь распахнулась – Леня узрел теплоту объятий мужчин в окно и рванул на помощь другу. С ходу попытался вломить в челюсть незнакомцу, но тот легко отклонился, а Зеленин выпустил его. Они синхронно разошлись, уступая место Леониду. Иванов пролетел мимо них и врезался в капот лендровера.

– Ёееооо!… – сполз на траву зажимая живот.

– Проблемы с реакцией, – бросил Андрей, сунув руки в карман.

– Форму потерял, – согласился Руслан, не заметив, как сделал тоже самое.

Мужчины уставились друг на друга – злости в глазах не было, но настороженность осталась.

– За намек на сожительство можно по зубам получить, – заметил Андрей.

– Тогда чего под брата маскируешься?

– Дядя, – недобро прищурился. – Я тебя вижу первый и последний раз и очень советую: не лезь в чужую акваторию.

– Не заметил, что она уже и моя?

Мужчина посмотрел на него со снисходительной усмешкой, но почудилась за ней Руслану печаль, сродная той, что бередила его душу:

– Это ты, дядя, чего-то не заметил.

Рядом с лошадиным фырканьем встал Леонид и осуждающе уставился на друга:

– Может ну их, чашки?

– Ну отчего ж? – уже открыто усмехнулся Андрей. – Дядя сейчас в одну сторону двинет, а мы с сестренкой в другую, – и качнулся к Руслану, грянул в лицо с нажимом и презрением. – С сестренкой, которая роднее родных. Знаешь, как это?

И шагнул в дом.

Иванов понял, что ему лучше помолчать, но внимательно послушать – ситуация становилась все любопытнее.

Зеленин же понял, что зря гадости думал про брата Виты. Свой он, и действительно брат, как все они, побывшие там навеки сроднившись душой, стали братьями. Сплавили их в том горниле всех, как одного без различий.

Он шагнул за мужчиной, встал у стены, глядя, как тот оглядывает местность в поисках сестры. За спиной не отсвечивая, застыл Леонид.

– Чечня?

– Дядя, мой совет относится ко всем сферам жизнедеятельности, – и развернулся к Руслану, не получив желаемого результата осмотра. – Где Виталька?

Рус смотрел на него и молчал – не разведчик он, махра.

– Дядя? – голос стал угрожающим. – Не раздражай меня, а?

Рус молчал не спуская с него пустого взгляда. Он вынуждал, он хотел разговорить мужчину и дождался. Андрей шагнул к нему и устало, как отец неразумному сыну, сказал:

– Что она тебе, девочка-дурочка? Что ты лезешь к убогой? Забавляйся-ка ты с кем-нибудь из своего круга, оно проще. А у нее режим, ей таблетки пить надо. Не для постели она, не для жизни, ничего она тебе не даст, как и ты ей.

– Спорно, – разжал губы Зеленин.

– О-о-о! – глянул тот в потолок. – Понравилась, да? Но это на сейчас, а что через час будет?

– Тоже самое.

Андрей головой качнул:

– С тобой. Только плевать мне на тебя.

– И с ней все будет хорошо.

– А в этом даже я не уверен. Видишь ли, дурочка она больная, понимаешь? Нет? Нет, не понимаешь. В общем так: я найду ее и уведу, а потом вернусь и объясню все что не понятно более популярно. Если и после твоя рожа замаячит рядом с Виталькой, объясню еще раз, но уже так, что после у тебя в принципе ни вопросов, ни желаний не возникнет. А если ты мне хоть слово еще скажешь, хоть жестом помешаешь, я плюну на первые два пункта и приступлю сразу к исполнению третьего.

Руслан промолчал.

Мужчина перевел дух после длительной, и как ему показалось, внушительной речи, и начал опять по первому этажу шнырять. Руслан же понял, что чего-то еще не знает о Вите и почувствовал тревогу.

Андрей, наконец, заглянул в закуток и увидел лестницу наверх. Она, конечно, была хитро расположена – Зеленин постарался, когда проект дома согласовывал, но все же не настолько чтобы потратить на ее поиск десять минут.

Мужчина влетел наверх, Зеленин за ним, желая стащить вниз и выкинуть вон, если тот напугает Виту своим темпераментом или попытается утащить ее силой. Иванов тенью скользнул за обоими: все интереснее и интереснее, но непонятнее.

Минутный обход комнат и Андрей достиг спальни, вошел и притормозил.

Вита, уже одетая, заправляла постель. Увидев, брат мило улыбнулась ему:

– Привет. Рабочий день закончился?

– Угу. Прогуляемся? – голос – бархат. Какие разительные перемены.

– Мы уже гуляли сегодня. В парке были, в кино.

– Теперь со мной прогуляешься, – взял ее под локоть и начал легонько тянуть к выходу. А у дверей Руслан встал, перегородил дорогу.

– Рус, – показала на него девушка.

– Угу, – и с этим согласился Андрей.

– Я его люблю, – сообщила столь просто и естественно, что у Руслана улыбка невольная на губы наползла, а сердце защемило. Андрей же шумно вздохнул, но и только.

– Он с нами гулять будет.

– Нет, он здесь останется, а мы домой поедем.

– Я дома.

– Нет.

– Дома, – уперлась. Остановилась и сжалась.

Андрей занервничал, уставился на мужчину:

– Уйди, – попросил сквозь зубы, чтобы ровную интонацию голоса сдержать.

Нет, – качнул головой Зеленин.

– Хочешь посмотреть, что будет? После я убью тебя за это, – тон, взгляд – был бы кто послабее нервами – испугался.

Руслан же лишь отметил, что Андрей чего-то боится и старательно не повышает голос, хотя видно – кипит от негодования.

– Достал ты меня, дядя. Если хоть грамм совести еще остался, уйди.

Он готов был молить. Почему? Клокотала ярость в глазах, но лицо еще держало маску спокойствия, голос уже дребезжал, но все же и на тон не повысился.

Вита, – понял, покосился на девушку, а та… Подняла голову и уставилась на него синими глазами с точно тем выражением, что смотрела тогда… и начала падать.

Зеленина парализовало от ее взгляда, время, словно вспять убежало и оглушило его своим возвращением.

Андрей подхватил ее, встряхнул, легонько шлепнув по щеке:

– Дыши, ну? Дыши!

А ту гнуло, руки хватали тельняшку брата, царапали грудь, рот беззвучно открывался, лицо белело на глазах, заострялся нос. Вита не вдыхала – она не могла выдохнуть и молила взглядом Андрея: помоги. А тот не мог – только тряс ее, приказывая дышать.

Руслана качнуло. Как озарение пришло понимание что делать. Шагнул к ней и прижал к груди, заставляя смотреть ему в глаза:

– Я купил тебе альбом Ван Дрейка. Знаешь кто это? Великий художник. Смотреть его картины будешь?

Как ему удалось сохранить спокойный тон? Внутри оглушающая тишина от тревоги, страха, вины, а голос ровный, даже отстраненный.

Пара секунд и пальцы Виты замерли, намертво зажав ворот его рубашки, в глазах появилось внимание и она задышала, прерывисто, хрипло, но задышала.

– А-а… аль…

– Альбом.

– Ммм…

– Тебе.

– Ссс картинками? – уткнулась ему в плечо.

– С картинками, – прошептал обессилено. Прижал ее голову к себе и посмотрел на Андрея: что дальше? Того тоже, словно выжали. Потер лицо и встал с пола.

– Где ваш художник?

Леня уже подсуетился, успел сгонять вниз за книгой – протянул мужчине. Тот Витале сунул, саму на руки и на постель усадил. Девушка вряд ли это заметила – картинки рассматривала.

И словно ничего не было.

Мужчины вышли из комнаты и без сил опустились на ступени лестницы. Рус достал сигареты и протянул Андрею и тот взял.

– И часто такое? – спросил Зеленин, подкуривая. Мужчина пожал плечами, затянулся.

– Врачам не пытался показывать? – раздалось над их головами. Мужчины дружно развернулись и одарили Леню удивленными взглядами, переглянулись.

– Его зовут Леонид. Мой друг: непоседа и заядлый рыбак.

Андрей отвернулся.

– А эта угрюмая и очень разговорчивая личность брат Виталии – Андрей, – не смог удержаться от подколки Зеленин. Иванов фыркнул:

– Не дурак. Так что с врачами? – облокотился на перила. Мужчина вопрос мимо ушей пропустил – у Руса спросил:

– Тачку как от тебя вызвать?

– Лендровер внизу.

– Ни фига.

– Фига. Вита остается.

– Мало? – уставился на него.

– Вопрос – что это было?

– Сказать? – желчно усмехнулся мужчина. – Она забыла, как дышать.

– Как это? Разыгрываешь? – озадачился Леня. – Ну, юморок у тебя, парень.

– Таким не шутят, – тихо ответил за него Руслан. Он ничуть не удивился, даже подозревал нечто подобное. – Забывает, когда волноваться начинает? А волнуется когда речь о доме идет? Эпилепсия?

Андрей нехотя кивнул.

Зеленин все понял. Встал и, спустившись вниз, выкинул окурок в окно, воззрился на друга:

– Лень, сгоняй за посудой, а мы с Андреем пока посидим, поговорим.

– Если пойду, куплю что-нибудь поесть, причем сладкое, – предупредил Иванов – должна же быть хоть какая-то компенсация его пробегу и неведению?

– Идет.

Мужчина рванул вниз, желая быстро обернуться и застать еще две стороны за столом переговоров, уловить хоть часть их разговора. Судя по физиономии брата дурочки, разговориться он не скоро – можно успеть на другой конец города пешком сходить и вернуться.

Дверь схлопала.

Андрей посмотрел на Руслана:

– Посуда-то куда делась? Сестренка грохнула?

Зеленин равнодушно пожал плечами и заработал бонус: вполне дружескую улыбку.

– Чего ты боишься? – спросил Рус в лоб, видя, как Андрей неуверенно располагается за кухонным столом.

– Я? – делано удивился.

– Ты. Вопрос: за себя или за Виту.

Мужчина поерзал и скривился:

– Слушай, дядя, если я согласился с тобой посидеть, пока Виталька альбомчик разглядывает, это не значит, что нужно мне в душу с ногами лезть.

– В твою не залезешь, если сам не пустишь. Как и в мою. Чечня?

– Ну? – протянул через паузу. Зеленин достал последние две бутылки пива, открыл, поставил одну перед Андреем и протянул ладонь:

– Старший лейтенант Зеленин. Армейская разведка. Девяносто пятый – девяносто шестой год. Назрань, Грозный, Ханкала, Буйнакск.

Взгляд Андрея изменился, мужчина с некоторым сомнением посмотрел на Руса и пожал ладонь:

– Сержант Шустриков. Восемьдесят первый мотострелковый батальон.

– Я думал – пехота.

– Что так?

– Лестницу не сразу нашел.

– Не сильно и пытался, – буркнул недовольно. – Не на войне.

– Тогда почему шифруешься?

– Ты про ребят? – усмехнулся. – А зачем лишним знать, где мы живем?

– Давно меня срисовал?

– Да почти сразу.

– Что сразу не подошел?

– Не думал, что ты далеко зайдешь. А блажь она сегодня есть, а завтра след простыл. Но ты настырный оказался.

– Адрес по номеру машины пробил?

– Угу, – пиво взял. – Допрос окончен? Тебе не кажется, что это я допрашивать должен? Какого рожна ты к Витальке прилип? Девок мало?

– Она не девка.

Андрей оценил, кивнул согласно и глотнул пива.

– Раз так – расстанемся миром: ты налево, мы направо.

– Нет, ты не понял Андрей. Не я выбираю – ты.

– Ты чё, всерьез? – заинтересовался. Облокотился о стол, прищурился: не верил.

– Абсолютно.

– Блажишь.

– Думай что хочешь.

– А Виталя?

– Ты же слышал: любит.

Андрей голову склонил, засмеявшись:

– Да, да. Правда она и старого маразматика с первого этажа любит. Книг у него много по живописи. Надолго любви хватает. А у тебя одна книжка. Что делать будешь?

– Еще куплю, – заверил.

– Угу, – головой закачал, лицо пряча. – Ой, блин! Ну, откуда ж вы такие беретесь?

– А откуда Вита взялась?

Андрей помолчал и исподлобья уставился на Руслана:

– Пробил уже, что мы не в кровном родстве?

– Зачем. Глаза есть. Похожи вы с ней, как кролик с белкой.

– Н-да? – прищурился. – У других сомнений не вызывает.

– Значит со зрением плохо.

– Да, нет, интереса копаться нет. У тебя он откуда?

– Жениться хочу, – хмыкнул. – Тридцать семь, не женат.

– А! Ну, да, ну, да. Виталька самая подходящая партия, лучше не придумать. Угу. Кончай ты мне бульдозером уши гладить. Что тебе надо?