Текст книги "Послесловие"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Но голос ничем чувств не выдал – ровный был, мягкий:

– Давно у нас работаешь?

– Кажется, с осени.

– Кажется?

– Я точно не помню.

Николай во все глаза смотрел на нее и понимал, что что-то ускользает от него, чего – то он не улавливает. Ладонью руку ее накрыл, пытаясь слова подобрать, но девушка тут же руки вовсе со стола убрала. Николай и забыл, что сказать хотел, пальцы в кулак сжались.

"Даже так? Даже прикасаться не смей?"

Что же происходит?!

Лидия Степановна поднос принесла: чай в граненых стаканах и подстаканниках, сахар, вазочка с галетами. Молча, настороженно поглядывая на мужчин и девушку, на стол поставила. Ей очень хотелось понять, что же случилось? Предположения были, но выходило нечто абсурдное. Она решила проверить:

– Елена Владимировна, я сообщила Тамаре Ивановне, что вы у Николая Ивановича, – сообщила растерявшейся от ее уважительного и слишком милого тона Лене.

Николая догадка пронзила – уставился на секретаршу с подозрением:

– Вы знаете Лену?

– Эээ, конечно, – кивнула немного сумятясь. – Помните осенью, перед вашим отъездом я смела быть бестактной и спросила о вашей жене?

Дрозд сообразил, выругался в полголоса и пошел к окну покурить. А хотелось напиться, банально и капитально.

Николай смог взглядом секретарше высказать все, что думает о ней и что хочет. "Уйди, пока не убил!"

Ковальчук скрылась, старательно прикрыв за собой дверь, а Санин зубами скрипнул: с осени! С сентября! Лена работает в управлении! А он ни сном, ни духом! Полгода!

Николай подвинул девушке вазу и стакан:

– Пей, – глянул и папиросы достал. – Покурю?

– Пожалуйста, – протянула удивленно.

Николай кивнул, пепельницу подвинул. Зажигалкой щелкнул, затянулся нервно табачным дымом:

– Значит, с осени… – уставился на Лену.

И не хотела подойти? Пошло сказать «здравствуй»?

Что ж так-то?

Девушка взгляд его заметила, чуть галетой не подавилась. Пожалела даже что взяла, но есть-то хочется, а тут угощают, чего отказываться?

– Леночка?… А за что? – прошептал решительно ничего не понимая.

– Удобен был! А потом вон пошел! – рыкнул Дроздов.

– Это спорно, – склонил голову Коля, чувствуя, что такими темпами, немного и он взорвется. – И не кричи!

Сашка сник – сообразил, что сказал и сам на себя выругался. Не могла та Лена, которую он и Колька знали, так паршиво поступить!

Но поступила…

– Несвязуха, какая-то!

А вот с этим Николай был согласен.

Лена отодвинула стакан и заставила себя ответить взглядом на взгляд полковника, сильно он ее третировал. Виноватой неизвестно в чем себя чувствовала:

– У меня ощущение, что у вас есть претензии к похожей на меня женщине. Простите, но причем тут я?

Коля затылок огладил, глаз с девушки не сводя: не то что-то было:

– Леночка, ты воевала…

– Нет.

Резко, категорично бросила. Николай замер, нахмурился, пытая ее взглядом: как такое может быть?

Дрозд забыл, что курил – развернуло его от окна к Саниной:

– И не партизанила?

– Нет!

– Подожди, а где была во время войны? – шагнул к ней.

– В эвакуации на Урале!

– На каком Урале, к черту?! – возмутился Сашка, нависнув над девушкой и, та чуть отодвинулась, напряглась, ожидая от ненормального всего, что угодно.

– Тихо! – оттолкнул от нее друга Николай. – Сядь!

Сашка скривился от злости, но сел, смолк, а Коля ближе к девушке подвинулся, разглядывая во все глаза. Он заподозрил неладное, а теперь уверялся в своем подозрении, и сердце тревожно билось в груди:

– Леночка, а где именно ты была в эвакуации?

– На Урале.

– А город?

– В Свердловске.

– Как сам город?

Лена нахмурилась, вспоминая, но выходило, что вспоминать нечего:

– Я его почти не помню… Солдат воду в котелок наливал. Лицо бронзовое, морщинами изрезанное… И рельсы, составы вокруг.

Дроздов сник, загрузился. Со скрипом что-то начало складываться, но выходило, что не Лена – он сволочь.

Николай же ворот кителя расстегнул, белея от догадки, что Лена больна, что она просто ничего не помнит, и не скрывалась ни от кого. И как же она жила? Что с ней было?

Но причем тут Урал? В госпиталь туда отправили?

Сердце сжало – когда? Может тогда, в сорок третьем? Получается, что она все это время в госпитале была? Под каким именем? Ведь документы из лоскута гимнастерки – факт. Как они попали в тот карман? Кого разорвало?

– Леночка, сколько ты на Урале была?

– С сорок первого. Эвакуировали из Москвы.

Что за версия? Откуда она взялась? – смотрел на девушку мужчина и все силился понять, а оно не понималось, не принималось и не складывалось.

– Чем же ты там занималась?

– Работала воспитателем в детдоме.

– Да? А это откуда? – кивнул на знакомые до боли пятна шрамов на руках.

– На гвозди упала.

"Что ты городишь? Я сам тебя снимал тогда! Не ты упала – тебя прибили!!" – чуть не закричал Сашка, но что-то остановило, даже подозрение закралось – может, обознался?

Сел напротив пристально оглядел и волосами тряхнул: бред! Если он не Иван Грозный, перед ним Пчела. Он о каждом шраме на ее руках и лице рассказать может, как и о тех, что на теле.

И высказался бы, но предостерегающий взгляд Николая встретил и промолчал.

– У тебя нет военного билета? – спросил девушку Санин.

– Нет.

– Ни званий, ни наград?

– Нет.

Мужчины переглянулись – странно, слабо сказано. Но это Николай разузнает по-тихому, а вот остальное?

– Что ты помнишь, Леночка?

– Что вас интересует?

Все! Все четыре года, что они провели врозь! По минутам, часам, дням!…

Но сказал другое:

– Сорок первый год помнишь?

Лена подумала и головой качнула: нет.

Ситуация превращалась в какой-то театр абсурда и серьезна ее волновала своей бессмысленностью. А между тем Домна наверняка уже на смену пришла, значит, Сережа один дома, нужно теперь ей бежать домой. За ребенком проследить нужно, чтобы с друзьями гулять не убежал, в снегу не извозился, а то станется и опять заболеет.

– Николай Иванович, я писала свою биографию, когда устраивалась на работу. Вы можете с ней ознакомиться. Ничего больше я добавить не могу. Можно я пойду?

– Спешишь?

– Да. Меня Сережа ждет.

Сашка желчно скривился – Сережа!

Николай голову опустил, словно придавили его. Помолчал, с собой справляясь и, сказал:

– Хорошо. Я отвезу тебя домой. Саша, вещи Ленины принеси, – поднялся, до стола своего дошел, трубку поднял:

– Машину. Да.

– Я сама, – испугалась девушка. Зачем ее сопровождать? Что от нее хотят?

– Нет, Леночка, – сказал Николай тихо. Стоял, руки в брюки сунув и смотрел на нее: не могу я тебя отпустить. Сережа? Пусть. Хоть Вася, хоть Петя, но я должен знать, что это за мужчина…Я должен знать, что у тебя все хорошо.

Ему было больно, но он готов был смириться с этой болью. Леночка – жива, остальное решаемо. Он познакомится с этим Сережей, надо будет, станет другом семьи, будет помогать. Если этот мужчина не достоин Лены, он заберет ее от него, найдет способы, возможности. Не помнит она его? Значит, начнут сначала.

Все это ерунда, главное, она жива, главное они нашлись. И он не выпустит ее из поля зрения, чтобы не потерялась вновь.

– Николай Иванович, это незачем…

– Вы кушайте печенье, Леночка, – улыбнулся ей ласково. Специально, чтобы немного успокоить, перешел на «вы». – Чай совсем остыл у вас.

Девушка растерялась: его голос, глаза, в которых можно утонуть, захлебнуться нежностью – что с ним?

А с ней? Почему она так остро реагирует?

Приятный мужчина, но не ее, ясно же. Куда ей с Ивановой или той же Спиваковой конкурировать?

Николай документы со стола убрал в сейф, спокойно фуражку надел, шинель.

Лена украдкой смотрела на него, впитывая каждый жест, признаваясь себе – нравится он ей, все в нем нравится, притягивает, как магнитом от взмаха ресниц до профиля и шрам на щеке, и широкие плечи, и эта манера морщить лоб, поглядывая на собеседника чуть исподлобья, и «улыбаться» глазами, светлеющими в миг.

Именно так он и посмотрел на нее, заметив ее пристальный, следящий взгляд. Девушка тут же отвернулась, а мужчина еле заметно улыбнулся, понимая, что так жадно женщина смотрит не спроста. Значит, есть еще что-то, тлеет под коркой забытья, будит прошлое. Не совсем он, значит, не нужен ей. "Помнит сердце, помнит" – забилось в висках

У него даже глаза посветлели от этой мысли. Сел рядом, руку ее взял, с улыбкой в глаза заглядывая. "Пусть миг, но посмотри еще раз так, словно помнишь, словно важен я тебе". И тепло в груди стало, радостно – не отдернула руку.

А она и не могла, мысли даже не возникло – он так смотрел, так улыбался, что она потерялась.

Николай насмотреться на нее не мог и счастлив был что видит, что рука ее в его ладонях, теплая, маленькая, нежная ладошка самой желанной для него женщины. Живой!… Провалиться бы всем, кто столько лет у них отнял, за мертвую ее выдав.

– Ты совсем меня не помнишь, Леночка? – прошептал, губами осторожно к ладони припал, целовал как тогда, тем летом сорок третьего, упиваясь нежностью и запахом ее кожи и, все смотрел на девушку, волнуясь, как мальчишка.

Она как во сне была. Смотрела, чувствуя жар от его губ, что токами по коже, непонятной, но приятной волной по телу, и все сердце унять пыталась, взгляд отвести и не могла – хотелось смотреть и смотреть вопреки рассудку, доводам приличия. И казалось, видела уже это, чувствовала.

Ненормальный он, и она ненормальная, но почему же так хорошо и спокойно?

– Вот! – выставил пальто и платок, влетевший Сашка. Лена тут же руку отдернула и отвернулась, Николай зубами скрипнул и тяжело на друга уставился: чего спешил-то? Часа на два задержаться не мог?!

Помог Лене одеться, отметив про себя, что нужно ей теплое пальто купить, новое.

Вышли все вместе. Девушка себя то ли под арестом, то ли под сопровождением чувствовала.

Поглядывали на троицу с любопытством. Иванова стояла на крыльце, увидела как Санину полковник, будто королеву в машину посадил – дар речи потеряла.

Ира вышла, варежки натянула на руки, взглядом отъезжающую машину провожая и, на Зою глянула:

– Рот закрой, прынцесса, – бросила и пошла вниз по ступеням.

Ей было чего-то жаль, но в общем уже все поняла и чувствовала нечто сродное тому, что ощущала, когда разгромили фашистов под Сталинградом. Шла домой и невольно улыбалась. А что ей? Ира была уверена, Санин теперь не отпустит жену, кончились Ленины горести, как и его. А та для себя жить не умеет, как сможет Домне и ее сыну поможет. И отпустит война еще четверых, отдаст миру. Да нет, пятерых, – по животу варежкой провела – ее еще. Теперь и она не фронтовик, не боец, а будущая мать.

Это звание ей больше нравилось.

А отец? Дай Бог, тоже с войны вернется вслед за остальными.

Глава 61

– Ты здесь живешь? – спросил Николай, оглядывая довольно неприятное, запущенное здание, дворик с пьяницей на лавке, горланившим «Синенький, скромный платочек».

– Да. Спасибо что подвезли, – руку несмело протянула, чтобы попрощаться. Николай сжал легонько и не отпускает, смотрит чуть исподлобья, еле заметно улыбается, а глаза будто туманом укутывают, пушистым и теплым.

Лена руку потянула – он не отпускает, а вырывать неудобно.

Саша хмыкнул: наивная. Думает все? Разбежались? Неет, «стрекоза» – теперь не упорхнешь. И на крышу машины руки сложил, подбородком в кулак уперся, разглядывая Лену: вроде изменилась, а вроде нет – девчонка – пигалица. Посмотришь и не подумаешь, что за спиной у нее четыре года ада. Что была она отважной связной, что в бой с партизанами ходила, поезда под откос пускала, деревню спасла от зверства фашистов.

И не по себе немного было: чего он на нее, как трактор наехал? Мозги-то, где были, совесть? Ясно же, что Лена не могла поступить, как он подумал, ясно, что не помнит ни черта – контузило наглухо. И может хорошо? Он бы тоже часть забыл, но он мужчина, переживет боль памяти, а девушке, зачем то же гестапо помнить?

– Товарищ полковник, мне идти надо, – потянула опять руку.

– Сережа ждет? – натянул улыбку, а по сердцу как по стеклу наждаком провели.

– Да, ждет.

– Хорошо, провожу.

– Мы, – влез Саша.

– Я сама…

– Говорить не о чем. Подъезд темный, мало ли кто скрывается в темноте? – пошел Николай вперед и, Лене ничего не осталось, как за ним пойти, теряясь в догадках, что вообще происходит.

– Да. Может бабайка под лестницей сидит, напугает девушку, а нам отвечай потом, – бросил в спину Лене Саша. Та через плечо глянула на него недоуменно и встретила широкую, специально для нее изображенную улыбку.

Точно ненормальный, – решила и ясно стало, отчего они с Ириной встречаться не стали.

– Не зря вы с Ириной расстались, – буркнула из вредности и к своей двери прошла, а Николай, пролетев лишний пролет, тут же вернулся, встал у двери, пытливо на Лену поглядывая:

– Какая Ира?

Дрозд нахмурился:

– Сиротина?

– А у вас много Ир было? – глянула на него неприязненно и мужчины дружно отодвинулись, переглянулись, сообразив, что каким – то роковым стечением обстоятельств все время рядом все трое были, но мимо каждый раз проходили.

Лена дверь открыла и кивнула им:

– Спасибо, что подвезли. А за то что нервы попортили – не обижаюсь, но повторений не хочу. До свидания, – нырнула в квартиру и дверь закрыла.

У Саши лицо вытянулось, брови к челке ушли.

Николай удивления не выказал, только взгляд жестким стал. Мужчина толкнул плечом препятствие, пока девушка на замок закрыть дверь не успела, и вошел в квартиру, как ни в чем не бывало.

Лена нехорошо посмотрела на него:

– Знаете!…

– Знаю, – кивнул, обезоруживая. Фуражку снял, шинель расстегнул. – Леночка, привыкай к моему обществу. Ты теперь не одна.

Странное заявление. Как его расценивать? – насторожилась:

– Я и так не одна.

– Да, Сережа, – скривил рожицу Дроздов, скидывая шинель. – Но чаем надеюсь, нас напоят?

Лена растерялась от бесцеремонности офицеров, и рукой мысленно махнула – чая не жалко, а люди приличные, что зря их обижать? Сережке, опять же, интересно с ними, наверное, пообщаться будет.

– Проходите, – бросила и по коридору прошла, свет в кухне включила. – Сережа? Ты ужинал?

Николай замер вглядываясь с ряды дверей, уверенный, что из одной из них сейчас выйдет мужчина и… как он переживет его общество, был вопрос. Саша плечо другу сжал: в руках себя держи. Мужчина дернулся: естественно, но все от «Сережи» зависит.

– Сережа?! – девушка суп на конфорку поставила и чайник, в коридор выглянула. Мужчин оглядела, не понимая, что они застыли. – На кухню проходите, сейчас чай будет готов. Сережа?! – в дверь стукнула возле Николая.

Из нее мальчик взъерошенный вышел, мужчинам по пояс ростом. Оба сверху вниз на него уставились, чувствуя себя полными идиотами.

– Чего, теть Лен? – носом шмыгнул тот самый соперник, с которым Николай бой готов был принять.

Санин затылок огладил и на Дрозда покосился – тот рожицу скорчил и плечами пожал: а чего? Я ничего. Сам в ауте.

– Ты заснул, что ли? – пригладила ему вихры Лена.

– Ну.

– А уроки?

– Да сделал, – пробурчал и на мужчин уставился – заметил, наконец, двух истуканов.

– Здрассте, – протянул оторопело.

– Добрый вечер, солдат, – подал ему руку полковник. Мальчик плечи как мог расправил и, с благоговением руку пожал.

– Капитан Дроздов? – Николай через плечо на Александра глянул. – Сообразите к столу подрастающему поколению для ума и души. Машина у подъезда.

– Понял, – сунул тот руки в брюки и на выход попер.

– Ох, и разгильдяй, – брякнула Лена, в след, ему глядя, а что вслух сказала, только после сообразила.

– А ты Пчела. Все б жужжать и жужжать! – парировал мужчина, не оглянувшись и, рассмеялся – ну, просто лето сорок первого! То один нотации читает, то другая нудит!

И хорошо стало, так легко, словно действительно не было того промежутка в почти шесть лет, что разделили день вчерашний и сегодняшний.

Не сошел с лестницы – слетел капитан.

– Приглашай товарища полковника к столу, – посоветовала мальчику девушка. А сама в свою комнату пошла.

Сережа Николая в кухню потянул, но Леночка скрылась в полумраке коридора и наградила мужчину тревогой.

– Разливай чай пока, – подмигнул мальчику и за девушкой двинулся.

Лена только успела свет включить и пальто скинуть, как Николай на пороге оказался, двери прикрыл и прислонился к ним спиной. Стоял и смотрел на девушку, а та на него. Кинуться к ней ему хотелось, обнять крепко, зацеловать, но подошел медленно, встал близко, руки в карманы убрал, чтобы не схватить Лену как Стенька Разин княжну, не напугать и не оттолкнуть. Понял, что с нуля начинают, и принял безоговорочно. Не имело это значение.

– Чей это сын?

– Моей подруги.

– Втроем живете?

– Да. Иногда правда еще один жилец наведывается.

– Что за жилец?

– Гришка. Сволочь.

– Что так? – смотрел на нее во все глаза и волновал того не ведая – ведь и сам волновался.

– Потому что в грудь себя бьет, что фронтовик, а ведет как фриц.

Николай помолчал, оглядывая прядки ее волос, шрамы у виска и на скуле, реснички пушистые, трогательные и прошептал:

– Тебе не обязательно здесь жить.

– Как это? – уставилась на него, спросила тоже шепотом. А глаза как у ребенка – чистые, наивные. "Леночка", – улыбнулся мягко и сказал еще тише, еще ближе оказавшись, почти касаясь ее щеки губами:

– Будем жить у меня.

Лена не поняла ответа – мимо как-то проскочил. Губы мужчины видела. Почувствовала, как его дыхание кожи коснулось и тревожно в груди стало, тепло. И хотелось коснуться его губ, коснуться губами его щеки, почувствовать вкус его кожи. И стыдно того – с чего накатило.

Николай смотрел на нее и, осторожно притянул к себе, обнял. Лена в грудь ему ладонями уперлась и замерла, чувствуя, что сердце выпрыгнуть готово. Возмутиться надо, а не хочется – слишком нежные объятья, слишком крепкие, и руки сильные, горячие, ласковые. Дрожь от них пробирает.

"Как же я истосковался то о тебе тебе, родная моя", – коснулся дрогнувшей рукой ее щеки. "Милая моя", – к губам потянулся.

– Леночка…

– Теть Лен! Я чай налил, стынет! – распахнул дверь в комнату мальчик. Девушка тут же от мужчины отодвинулась, огорчая его.

– Идем, Сережа, сейчас, – заверила.

Мальчик оглядел парочку и серьезно кивнул:

– Ладно, один раз поцелуйтесь и кушать пойдемте.

Николай рассмеялся. Лена закашлялась, не зная смеяться ли вслед мужчине или смутиться.

– А чего? – удивился смеху Сергей. – Вы ж жениться собрались, да?

"Молодец парень, догадлив и внимателен", – отметил мужчина.

– Да, Сергей…

– Нет, – отрезала Лена, слишком резко.

– Почему? – посерьезнел Николай, попытался опять ее обнять, а она отстранилась.

– Потому что…

– Ну, вы здесь разбирайтесь пока, а я пойду. Кушать охота, – деловито заметил мальчик и вышел, прикрыл дверь за собой.

Николай хмыкнул, Лена вздохнула:

– Совсем взрослый.

– Это хорошо. В жизни проще будет, – парировал мужчина и обнял все – таки девушку, притянул к себе, прошептал почти касаясь губами ее губ. – Почему нет, Леночка? Настолько не нравлюсь?

– Я вас почти не знаю, – прошептала в ответ. – И глупо все это, не находите?

– Нет. Я расскажу о себе все, что ты хочешь знать, если тебя только это смущает, – заверил серьезно.

Кровь у него в венах от нежности и желания горела, руки разжать не мог, все сильнее к себе прижимал девушку и чуть покачивал, словно танцевал с ней. А Лена стук его сердца слышали, и понять не могла – его ли, ее, так гулко бьется, у Николая или у нее голова кружится.

Что доводы рассудка, когда так хорошо, что себя не помнишь?

– Леночка… как же мы с тобой столько лет потеряли, родная?

Потом он все узнает, потом поймет. Сейчас важно, что она рядом, что она есть, что в его объятьях. Что ничего не прошло и не кануло меж ними, как бы жизнь их судьбами не распоряжалась, как бы война не покалечила.

Губ Лены чуть дыша коснулся и потерялся, растворился.

Здравствуй, счастье, здравствуй, любовь моя!…

– Ну, в общем, так и думал, – протянул знакомый голос рядом.

Лена тут же отпрянула от Николая, но тот успел удержать ее за талию, уставился на «умника» – Санька косяк двери плечом подпирал, лукаво и очень самодовольно улыбаясь.

– Ты с час там еще поездить не мог? – поджал губы Санин.

– Не-а, – хохотнул Дроздов.

Он был рад за ребят. Да, у него не было шанса, он это четко понимал, но зато знал, что Лена жива, и она будет с Николаем. Эти двое, так уж случилось, были самыми близкими и дорогими ему людьми, и они теперь были вместе, и будут счастливы – что еще нужно?

Девушка улыбнулась, поглядывая на Сашу, и как-то само собой получилось, прислонилась к Николаю:

– У меня ощущение, что я знаю вас всю свою сознательную жизнь. Странно, да?…

Мужчины переглянулись и в унисон ответили:

– Нет.

Чай на кухне пили и дурачились. Сережа хохотал, уплетая пряники и Лене было особенно хорошо – все устраивало, все радовало. Ни о чем думать не хотелось – так бы и сидела всю жизнь за этим столом в обществе мужчин и мальчика, чувствовала тепло руки Николая, которую он грел своей ладонью, смеялась над шутками Александра и пила чай с булочками.

Только замечать стала, что шутками, полу смешками мужчины все больше из ребенка информации вытаскивают: как жили да что. Это конечно не данные о военном объекте, но все равно неприятно. Зачем им знать, например, когда Лена в квартире появилась, как с Гришкой – пьяницей ругалась, как Вера удавилась? Насторожило Лену:

– Тебе спать не пора, Сережа?

Мальчик посопел и слез с табурета:

– Спокойной ночи, теть Лена. Спокойной ночи дядя Коля и дядя Саша, – кивнул всем чинно и пошел в свою комнату.

– Обстоятельный мужчина растет, – заметил Дроздов.

– Славный. Вам домой не пора? Время много. По-моему мы засиделись, – сказала девушка, намекая гостям: "на вылет". Устала она за этот день – жуть, и испугаться и понервничать и успокоиться успела. Теперь спать хотела.

– Возможно, ты права, – улыбнулся ей Николай. – Поехали домой?

– Езжайте, конечно. Спасибо за вечер и за угощение.

Санин понял, что девушка не поняла о чем он.

– К нам домой, Леночка, – уточнил самым серьезным образом. Девушка вздохнула: она смертельно устала за этот день и понимала, что сегодня уже не в состоянии решать головоломки, что ей мужчина задает. Прямо сказала:

– Я очень устала и хочу спать. Думаю, вам тоже не помешает выспаться, а потом делать предложение руки и сердца.

Саша поднялся, понимая, что их лучше вдвоем оставить, и ушел не прощаясь, чему Николай был благодарен, а Лена и не заметила – она действительно с ног валилась. Сытый ужин, непривычный для нее, совсем разморил девушку.

– Ложись спать, я здесь посижу, – сказал мужчина.

– Товарищ полковник…

– Леночка, для тебя я Николай – раз. Два – я не уйду, пойми. Это выше моих сил.

– Не понимаю, – головой покачала – спорить сил не было. – Вы можете лечь у Домны, – поднялась и, шатаясь в свою комнату пошла, ничего уже не соображая. Мутно что-то стало в голове.

Легла на диван не раздеваясь, пальто накрылась и мгновенно заснула.

Мужчина следом прошел, сел прямо на пол рядом с девушкой, вглядываясь в лицо – а ведь спит. Даже свет не выключила и пальто отчего-то укрыта. Огляделся и лицо потер ладонью: одна мысль, что Леночка живет в этой нищете его убивала.

Он вышел, спустился вниз, чтобы убедиться, что машина еще на месте, и заверил водителя, что сейчас едут, шинель на переднее сиденье кинул с фуражкой. А сам за Леной. На руки осторожно взял и поразился, до чего крепко спит, вот ведь утомилась.

Водитель распахнул дверцу, видя, что полковник с ношей, помог ее в машину уложить. Николай голову придержал, приобняв, и кивнул:

– Домой, Володя.

Машина заурчала и двинулась к дому полковника. Водитель внимательно посматривал на заднее сиденье в зеркало обзора и Николай заметив его взгляды, спросил:

– Что-то интересует?

– Простите, Николай Иванович – эта девушка, ваша жена?

– Не похоже?

– Наоборот, – улыбнулся Володя. – Я сразу понял.

– Капитан Дроздов проинформировал?

– Нет. Понял сам.

– Молодец. На фронте в разведке был?

– Было, – кивнул. Помолчал и добавил. – Знаете, случай такой получился. Друг у меня был закадычный, Валерка Вихляев. Пацан безбашенный совершенно, но везунчик. Раза три его хоронили, а он живехонек. А в сорок четвертом в госпиталь попал и пришла похоронка матери, нам тоже сказали. Я конечно сильно тогда за него бушевал. Три года почти вместе были, а тут… Короче. Встретил ведь я его! Случайно, прошлым летом. Газ воду брал и он! Я ему «Валерка»! Обниматься, а он смотрит на меня, словно не знает, взгляд очумелый: вы кто? Короче, память ему отшибло наглухо. Не мое дело, понятно, но сдается мне, у вашей жены те же проблемы. И я вот к чему – специалист хороший по этой части есть, правда к нему попасть трудно, много ведь таких, что память в войну по-отшибало. Так вот он главврач в больнице под Москвой, не один десяток уже на ноги поставил. Если интересно…

Николай к окну отвернулся:

– Я еще не решил, стоит Лене вспоминать все это дерьмо. Хватит ей того, что она его прошла.

Володя помолчал и тихо заметил:

– Понял. Тоже верно.

У дома помог, вперед полковника на этаж влетел, в дверь позвонил.

Валя Володе только "здрасс…" сказать и успела, как Николай бросил:

– Тихо, разбудишь.

И осторожно в комнату мимо опешившей девушки Лену в комнату пронес, уложил на диван, стараясь не потревожить. Вернулся, шинель и фуражку у Володи забрал.

– Завтра в семь? – спросил тот шепотом.

– Да. Можно чуть позже – минут пятнадцать.

– Понял, – ретировался, дверь прикрыл, а Николай на Валю, что ничего не понимая ресницами хлопала, уставился.

– Леночка вернулась, – сказал тихо. Сестра нахмурилась: с ума сошел? С того света не возвращаются.

– Теперь втроем жить будем. Если нетрудно, постели в своей комнате, на кровати ей удобнее будет. А завтра решу что-нибудь.

Валя несмело кивнула, пошла стелить, но не удержалась и у дивана задержалась, чтобы девушку рассмотреть. И чем больше всматривалась, тем больше бледнела, узнавая ту нищенку, что стучалась к ним как-то осенью. Развернулась и на негнущихся ногах в свою комнату пошла. Перестелила постель в прострации, не зная, признаваться в том своем проступке Николаю или нет. Выходило, что надо, выходило, что виновата она даже сильнее, чем думала. И жалко было одного – того года, что благодаря ее жадности и бесчеловечности были отняты у этой пары, счастья, которого она брата собственноручно лишила.

Вышла сжав руки у груди на Николая посмотрела, а тот у дивана, на спящую Лену глядит, по волосам гладит.

– Коля? – прошептала просящее. Мужчина взгляд на нее вскинул, понял, что девушка сказать что-то хочет, а может, наоборот, от него что услышать. Вышел на кухню осторожно, кивком Валю пригласив.

– Я… – начала и не смогла, язык не повернулся признаться. Но что-то сказать надо – Николай ждет. Выдала. – Вы в моей комнате живите, вам там удобнее будет.

Мужчина посмотрел на нее с благодарностью:

– Спасибо, – и опять в комнату ушел. Осторожно поднял Лену на руки, перенес на постель. Сапожки, чулки снял аккуратно, не беспокоя спящую.

Валя смотрела, как он возится с женщиной и одно подумала: виновата она перед обоими. Но с другой стороны, откуда она знала? На залитых кровью документах не больно лицо разглядишь.

Так себе утешение, – вздохнула. Вина все равно ела и жаль ко всем: к себе, Коле, Лене. Долго девушка уснуть не могла.

Николай аккуратно раздел Лену, кофту снимать начал, женщина проснулась, но посмотрела на него сонно и отвернулась к стене, опять заснула. Мужчина разделся и рядом лег, укрыл одеялом жену. Лежал, гладил ее по волосам и все смотрел, слушал дыхание, чувствуя себя самым счастливым человеком на свете.

Глава 62

Лена проснулась от удивительно уютного ощущения, она даже заулыбалась. Было тепло, как под одеялом, а не под пальто, под которым она постоянно мерзла, а еще кто-то гладил ее по голове, нежно, еле касаясь, перебирал волосы.

Санина открыла глаза и увидела мужскую грудь, на которой лежала щекой, обнимая, как свою собственность. Лена отпрянула, села и уставилась на мужчину – полковник Санин!

Он улыбался ей легко и безмятежно:

– Доброе утро, Леночка.

Оказывается он бабник… А она кто?…

Девушка оглядела комнату – не ее, не Домны. Выходит, приехала к полковнику? Поддалась?

Ничего не помнила, но от этого смущения меньше не было. Закуталась в одеяло, не зная ни как вести себя, ни что говорить – абсурдная ситуация. Как Лена могла оказаться в постели с начальством? Что с ней вчера произошло? Что он теперь о ней думать будет, она о себе? У них вообще, что-то было? По ощущениям вроде ничего, но что это меняет, если вместе спали, в одной постели проснулись?

– Кажется, мы погорячились вчера, – протянула.

– Не думаю, – заметил и сел. Погладил по волосам и щеке. – Завтрак тебе сюда принести или пойдем за стол?

– Не завтракаю по утрам, – нахмурилась.

– Надо, – ладонь на плечо положил – худенькое, косточки выпирают. – Тебе нужно хорошо питаться.

Лена усмехнулась – ладонь волновала теплом, голос настораживал своей мягкостью, слова же ставили точки над «и», оценивая девушку по делу:

– Предлагаете содержание?

Николай чуть исподлобья уставился на нее, руки на коленях сложив:

– Ты за кого себя и меня посчитала?

– Что здесь думать? Просыпаюсь в вашей постели, вы мне содержание предлагаете. Вывод? Я что-то не так поняла?

Николай побоялся сорваться, поэтому промолчал. Встал, брюки одел и тогда только сказал:

– Я предлагаю тебе руку, сердце, жизнь. Предлагаю выйти за меня замуж, – руки в карманы сунул, поглядывая на девушку. – Если конечно, у тебя никого нет.

– Есть.

Николай насторожился:

– Сережа?

– Сережа.

Фу, ты! – дух перевел и головой качнул:

– Решаемый вопрос. У него есть мать. Перейдет в дневную смену, я позабочусь.

Лена колени поджала под одеялом, в стену спиной уперлась, разглядывая мужчину: и таким он ей привлекательным казался, что невольно улыбнулась:

– Всемогущий полковник Санин.

Коля хмыкнул, глаза посветлели:

– Оценка преувеличена. Переходим, наконец, на «ты»? Паспорт у тебя где?

– В пальто, – отмахнулась. – Скажите, полковник, зачем я вам?

Николай долго смотрел на нее и, губы все шире раздвигала улыбка:

– Чтобы жить, Леночка.

Неожиданное заявление поставило ее в тупик.

– Почему я? – прошептала, не в состоянии принять всерьез происходящее – слишком сказочно – и все же, понимала, что мужчина серьезен.

Николай плечами пожал, потоптался, раздумывая. Сложный вопрос, как – то он себе его не задавал:

– Так получилось, что… я тебя люблю.

Вышло как-то просто и даже пошло.

И он посмотрел на нее: пошлет в даль светлую за неумелое признание или обойдется без уроков для неумелых?

Лена разглядывала его, морща лоб от напряженной работы мыслей, только их не было – все признание мужчины вымело. Сердце только в грудь било, как в барабаны.

– Шутите?

– Нет, – заверил. Постоял, не зная, что еще сказать и понял, что лучше молчать – не Сашка он, язык не подвешен, потому неуклюж даже в признании о сокровенном. Не произвел впечатление, вернее не то произвел – задумалась Лена, не поверила, насторожилась, приняла за розыгрыш или издевательство.