Текст книги "Крейсер I ранга "Россия" (1895 – 1922)"

Автор книги: Рафаил Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

12. Учебный корабль

История сохранила для нас проникнутые юношеской непосредственностью и светлой верой в грядущее величие флота дневниковые записи и письма будущего флотоводца СО. Макарова. Корветы «Варяг» и «Аскольд», «Богатырь», фрегат «Дмитрий Донской» – сколько возвышенной поэзии, романтики службы и манящих надежд на служение отечеству соединилось в жизни адмирала с этими кораблями его юности. «Чтобы я теперь дал, чтобы быть на судне в тропиках под лиселями обгонять англичанина. Только опять-таки не на какой-нибудь лайбе, нет, на корвете Е.И.В. „Богатырь“. Вот идеал великолепнейшего судна, всегда готового к бою, всегда щеголеватого и всегда веселого» (С.О. Макаров. «Документы», т. 1, М, 1953, с. 51-57).

Именно в таких возвышающих душу и умиротворяющих своей стабильностью дальних плаваниях рождалась и крепла в юношах необъяснимая магия призвания и верности флотской службы. Традиции этой школы в новых условиях продолжили корабли двух гардемаринских отрядов, а затем совершивших отдельные плавания крейсеров "Россия" и "Олег". За первым опытом такого плавания "России" – похода на коронационные торжества в Англию – последовала совершенно неизвестная трехлетняя океанская страда в роли учебного судна.

Переход флота ко все более интенсивно проводившейся боевой подготовке сформированных из его кораблей постоянных соединений уже не мог допустить того некомплекта офицерских и матросских кадров, какой происходил ранее. Проблема еще более обострялась предстоящим комплектованием кораблей, строившихся на Балтике и в Черном море, для которых одних только новобранцев требовалось до 10 000 тысяч. Офицеров также явно не хватало, а потому приходилось перейти к приемке гардемарин не в заграничном, а во внутреннем плавании на кораблях действующего флота.

Заграничное же плавание вместо предполагавшихся трех крейсеров пришлось возложить на крейсер "Россия". На нем отправили очередную смену учеников строевых унтер-офицеров и воспитанников школы юнг второго выпуска. В это плавание по примеру прошлого решили также назначить до 15-20 "наиболее достойных гардемарин".

Эти соображения морского министра государь, на рейде и яхте "Штандарт", как говорилось в пометке И.К. Григоровича на докладе от 16 июля 1912 г., "удостоил высочайшего соизволения". В соответствующем предписании, подписанном 27 августа 1912 г. в Ревеле Командующим морскими силами Балтийского моря вице-адмиралом И.О. Эссеном, подчеркивалось основное назначение корабля – "обучение унтер-офицеров и юнг". Обучение по специальной программе должен был возглавить старший офицер (вот до чего дошла экономия) и помогать ему – "необходимое количество офицеров" и корабельные гардемарины в качестве помощников. Главным учебным пособием должен был составить курс Морской практики, который еще в 1908 году на линейном корабле "Слава" по опыту гардемаринского отряда 1906-1907 г. составил лейтенант князь М.Б. Черкасский (1882-1918, петлюровцы).

Обобщивший весь огромный 200-летний опыт флота (350 страниц с отличными иллюстрациями), этот курс флот в 1916 г. успел выпустить вторым изданием. В издании по боевой подготовке корабля указывалось, в частности, производить учения у орудий как частные, так и общие, обучать заряжанию на приборах заряжания, обучать дальномерному делу, обучать флотских офицеров управлению огнем на приборе Длусского, производить занятия плутонговыми командирами и их помощниками, пройти курс ружейных и револьверных стрельб и произвести призовые офицерские и командные стрельбы согласно приказу по Морскому ведомству за № 30 от 12 февраля 1910 г."

По минной части предлагалось ежегодно проводить стрельбы согласно плана учений текущего года, упражнения № 1, 2, 3 и, если возможно, и № 4 и 5, а также хотя бы два раза свозить подрывную партию и еженедельно светить прожекторами.

По штурманскому делу следовало упражнять лейтенантов и мичманов в дневных и ночных наблюдениях с сектантом, изучении лоции и вычислениях результатов своих наблюдений, а специалистов – во всех способах сигналопроизводства.

От офицеров требовалось также "присматриваться" к организации технической части иностранных флотов, донося об этих наблюдениях в МГШ. Такого же рода постановления получил и состоявший в 1912 г. командиром крейсера "Олег" (в 1909-1910 гг. был на нем старшим офицером) капитан 1 ранга великий князь Кирилл Владимирович (1876-1938, Париж). Крейсер направлялся к о. Крит для усиления в водах Архипелага русского отряда, состоявшего тогда из черноморских канонерских лодок "Уралец" и "Донец". В отряде, под начальством великого князя как– старшего по службе, "Россия" должна была находиться в пути до Плимута.

Офицеры и унтер-офицеры «России». 1910-е гг.

В кильватер «Олегу», «Россия» 6 сентября 1912 г. покинула Кронштадт, для перехода в Ревель, но дальнейший поход (из-за болезни командира «Олега») до Плимута 8-13 сентября проделала самостоятельно. На борту корабля уменьшенный до 503 человек состав экипажа дополнял 264 ученика строевых унтер-офицеров, 72 воспитанника школы юнг и 99 прикомандированных (10 кондукторов, 26 корабельных гардемаринов, 7 унтер-офицеров и 56 нижних чинов).

В знак особой любезности и "дружбы" двух флотов командир Девонпорта предложил русскому командиру из-за ожидания шторма (он и вправду бушевал в море до 19 сентября) перейти в гавань и вместо заказа частным поставщикам принять 1000 т угля из складов Адмиралтейства. С готовностью англичане согласились и на осмотр гардемаринами порта с многочисленной эскадрой стоящих там кораблей.

Очень зримой (неспроста, видимо, проявил любезности английский адмирал) была эта демонстрация мощи британского флота. Современник "Цесаревича" и "Славы" (все, что оставили России ее "флотоводцы" от японской кампании) стоял под флагом командира порта броненосец "Имплекабль" – представитель серии из трех броненосцев (с них японцы и скопировали своего "Миказу"). Он и два других корабля служили базой для школы юнг из 1600 человек. Расположившись в кильватер, они были соединены переходными мостиками.

Командир Ворожейкин, служивший в 1904-1906 гг. старшим офицером на парусно-винтовых учебных крейсерах "Генерал Адмирал" и "Герцог Эдинбургский", в анализ боевого состава флота, видимо, не очень вдавался. "Имплекабль" он назвал "старым кораблем", а более старые шесть броненосцев (1894-1895 гг. постройки типа "Мажестик" – линейными кораблями). Здесь стоял и "Хиберния" (представитель серии из восьми додредноутов 1903-1905 гг. постройки), пять крейсеров типа "Дрейк", два типа "Кент". Новое поколение представляли дредноут "Колоссус", линейный крейсер "Принцесс Ройял" и готовый к спуску на верфи дредноут "Мальборо", представляющий еще одну серию из четырех кораблей. Картину британского великолепия, вводившего надо думать, в горестные рассуждения людей с "России", дополняли четыре подводные лодки с судном-базой, канонерские лодки, ряд вспомогательных судов, а также пришедший 18 сентября после испытаний в море линейный крейсер "Нью– Зиленд".

Интересы местных частных поставщиков (отпуск угля адмиралтейством подрывал их бизнес) энергично отстаивал русский консул (британский подданный), который после безуспешных уговоров командира послал даже телеграмму протеста русскому военно-морскому агенту капитану 1 ранга И.Г. Рейну (1870-1917, матросы). В остальном же во все дни визита моряки "России" переходили от одних чествований к другим. На концерте в мэрии приглашенных командира, 20 офицеров и 8 гардемаринов чествовали вставанием, а исполненный затем (после английского) русский гимн и приветственную речь мэра еще и аплодисментами.

Где-то в Англии (а может быть, и в России) могут сохраниться фотографии, сделанные на "России" во время визита мэра его фотографом (они появились в газетах), а также матросские ленточки "России", которые английским юнгам подарили во время посещения крейсера. Было бы интересно видеть замечания, которые офицеры и гардемарины должны были представить после особо внимательного, как предписывал командир Ворожейкин, осмотра дредноута "Колоссус" и линейного крейсера "Принцесс Роял" (не менее интересны были бы и замечания английских офицеров).

Трудно, однако, представить, чтобы среди этих замечаний могли оказаться, пусть хотя бы на уровне конфиденциального рапорта мичмана князя А.А. Щербатова 1905 г., наблюдения над социально-бытовым положением матросов английского флота и уж тем более сопоставлением его с положением в отечественном флоте. Пора, например, было задуматься и о существовании в английском флоте специальных подразделений, занятых на кораблях караульной службы и поддержанием дисциплины. Об этом, как и о многих других, стоящих перед русским флотом проблемах говорилось в обстоятельном исследовании лейтенанта Д.Н. Вердеревского (1873-1947, Париж), опубликованном в Морском сборнике в 1906 г. (№№ 1-7, 12) и 1907 г. (№ 1-2). Эта работа, как и многие другие, появившиеся в морском сборнике (как это было и в пореформенные 1860 годы) в пору недолгой гласности тех лет, могла бы обсуждаться среди офицеров и гардемаринов "России". На гардемаринском отряде при уходе в первое плавание 1906 г. экземпляры Морского сборника предусматривались в корабельных библиотеках. Было ли так на "России", – из документов командира Ворожейкина не видно.

Якорная стоянка на рейде. 1910-е гг.

Факты же таковы: бюрократия не утруждала себя глубоким осмыслением уроков 1905 года и уже в отчете по Морскому министерству за 1906-1909 гг., убаюкивая сама себя, писала об очень удовлетворительном «нравственном уровне» новобранцев, полном отсутствии на флоте с 1908 г. какого-либо политического брожения среди нижних чинов и о «резкой заметной перемене» в положительную сторону их отношения к службе (с. 41). Вся Россия пребывала в оцепенении и сознании безысходности переживаемого времени.

Трудно было и от офицеров России ожидать, чтобы они оказались выше уровня тогдашнего общественного сознания. И все же власть имела много возможностей извлечь уроки из вынужденно нейтральных донесений командира, который не забыл, например, упомянуть о том, как во время осмотра (благодаря любезности мэра Девонпорта) группой офицеров городской тюрьмы (990 заключенных) старший доктор "России" был "поражен" идеальным уровнем тюремной санитарной части. Не нашлось в Англии только моторного катера, который командир, имея разрешения морского министра, приобрести не сумел. 1200-мильный путь на рейд г. Фунчал (о. Мадера) 22-26 сентября проделали за 97 часов. В походе поддерживали радиосвязь с крейсером "Олег" и продолжали, как и прежде, занятия по расписанию. В праздничные дни по обыкновению устраивали лекции для нижних чинов.

На рейде Фунчала застали давнего знакомца по Тихому океану германский крейсер "Герта", направлявшийся в Средиземное море. 1 октября обменялись приветствиями и визитами с прибывшим французским крейсером "Жанна д'Арк". Он совершал годичное плавание с корабельными гардемаринами и теперь направлялся в Южную Африку, Вест-Индию, Северную Америку и Средиземное море. Роскоши такого длительного плавания да еще на башенном крейсере русский флот, обескровленный Цусимой, позволить себе не мог. "Россия", начав плавание осенью, к весне следующего года должна была вернуться, чтобы частично пополнить некомплект готовившихся к началу кампании кораблей. Ничего командир не сообщал и об особенностях организации плавания и обучения на французском крейсере.

5 октября на второй день стоянки на рейде г. Санта-Крус (о. Тенерифа) в соответствии с телеграммой ГМШ всем 26 корабельным гардемаринам перед строем офицеров было объявлено о производстве в мичманы и подпоручики.

Несмотря на зыбь, державшуюся все эти дни (дождливой, ветреной была и погода), команда отлично справилась с угольной погрузкой с лихтеров и с 8 ч утра до 6 ч вечера 8 октября приняли 1300 т в беседках. На переходе 20-29 октября встретили пассатные ветры (командир восемь раз ранее проходя их зону, не встречал такие ни разу) с жесточайшими шквалами от SO. Розмахи качки дошли до 21,5° на борт, отчего пришлось даже отменить панихиду 20 октября по императору Александру III. Но зато по полной программе (стеньговые флаги, обед, молебен, провозглашение многолетия, салют в 21 выстрел, игры и состязания на приз команды) отметили 21 октября день восшествия на престол Николая II.

2660-мильный переход до о. Барбадос 15-24 октября в условиях прежней непогоды запомнился изнуряющий духотой в помещениях (в иллюминаторы постоянно "поддавало" и их приходилось держать закрытыми, а вентиляция с работой не справлялась) и совершившимся оморячиванием экипажа – число укачивающихся постепенно сошло на – нет. 26 и 27 октября на корабль приняли 1800 т угля (грузили рабочие-негры). Продолжая на рейде плановые занятия с учениками, регулярно увольняли экипаж на берег.

8 ноября 1912 г. (переход 118 миль) с прежней 12,7-уз скоростью перешли к о. Санта-Лючия, где, как обычно совершили традиционные обмены визитами с местными властями. 15 ноября перешли к о. Мартиника. Здесь 20 ноября вновь встретили крейсер "Жанна д'Арк", возвращавшийся из Рио-де-Жанейро. "Приход корабля дружественной нации писал командир, – не прошел без последствий". Впервые из отделения кадровой команды восемь матросов, угощаясь с французами, вернулись из увольнения "совершенно пьяными". 22 ноября обменявшись сигналами с французским крейсером, вышли к о. Сант-Томас, или, как было принято его называть в России – Святого Фомы.

13. На острове Святого Фомы

На подходе к острову встретили германский крейсер «Ганза», занимавшийся артиллерийской стрельбой. В гавани застали второй – «Виктория Луизе». На первом проходили практику 60 кадетов флота, на втором 200 юнг. Для их размещения на кораблях демонтировали по одной кочегарке.

Образец внимания проявили русские консулы на островах. Барбадосский по заявке командира заказал для "России" подготовленное место для стоянки в гавани Св. Фомы (даже с буйками по месту подачи якорей). Здесь, в г. Шарлотта-Амалия, вице-консул устроил прием (с "России" были приглашены 20 офицеров) для экипажа обоих германских крейсеров и прибывшего вечером датского посыльного судна "Ингольф".

Далекие от политики моряки всех наций всегда умели в то время находить взаимопонимание. А вот консулов на обоих островах командир так и не позвал. Феерическое зрелище представлял рейд 6 декабря, когда в торжестве в честь тезоименитства императора, расцветившись флагами, приняли участие еще оставшийся крейсер "Ганза", пришедший накануне германский учебный корабль "Принцесс Айтель Фридрих" и датское посыльное судно, отложившее ради праздника свой уход на выполнявшиеся вблизи промерные работы. Дружным был и салют в 31 выстрел русского и двух иностранных кораблей, а также двух береговых батарей.

"Настоящее русское, долго несмолкаемое "ура", такого здесь никогда не слышали, долго потрясало воздух и холмы островов", – писал командир. Днем для команды устроили игры и развлечения, играл нанятый на берегу оркестр. "В такие дни, – осторожно добавлял командир, – особенно чувствуется отсутствие судового хора музыки, тем более что на обоих германских крейсерах и учебном судне, а также и на датском посыльном судне "Ингольф" есть хоры музыки. Более двух часов вечера крейсер блистал огнями своей иллюминации, а затем – и спущенным на воду фейерверком. На зависть русским были и новогодние елки, доставленные на германские корабли прибывшим рейсовым пароходом. Впрочем, немцы по старой дружбе елкой с "Россией" поделились.

К празднику из ГМШ получили извещение о производстве в лейтенанты мичманов: П.Н. Бунина (1887-1958, Дубровник, Югославия) и П.М. фон Таненфельда (1857-?). Продолжая торжества, по предложению командира германского парусника, провели гонку его 12-весельного катера с вельботом № 1 "России". Наши немцев опередили на 1,5 каб. Уступая просьбе германского командира, гонку повторили с взаимной заменой команд, и на том же 2-мильном расстоянии гребцы 1-го барказа "России" на немецком вельботе снова на 1,5 каб. опередили немцев. Проявив истинно спортивный дух, оркестр их парусника оба раза в честь победителей исполнил русский гимн.

В походе. 1910-е гг.

Обнаружилось также, что и в германском флоте были еще сильны традиции марсофлотов. В разговорах с командиром «России» немцы высказывали сожаление о том, что «на паровых судах трудно выработать матросов», отчего они, пользуясь стоянкой совместно с парусником, посылали своих кадет и юнгов бегать через салинги и присутствовать во время парусных учений. Сам в душе оставаясь, видимо, таким же марсофлотом и не читая или не желая знать статьи С.О. Макарова «Без парусов» (Мор. сб., 1903, № 12, с. 1-44), командир обошел молчанием ту программу, которую адмирал как раз и предлагал для того, чтобы матросов и офицеров научить управлению кораблем, его оружием и техническими средствами для современного морского боя.

В почти идеальных условиях стоянки на рейде о. Св. Фомы были интенсифицированы все занятия, проведены очередные поверочные экзамены для учеников унтер-офицеров и стрельбы у ближайших островов. Новогодний праздник и первый день Рождества Христова (с уступленными немцами елками) для команды и офицеров провели 25 декабря. С увлечением на отведенной территории играли в футбол. На берегу проводили и строевые занятия. Офицеры в свободное время развлекались игрой в теннис, верховой ездой, охотой. Группа энтузиастов на нанятой шхуне совершила плавание к ближайшим островам. Отношения с хозяевами и властями территории сложились, как доносил командир, самые душевные. От добра, добра не ищут, и командир, оценив слишком уж рискованные условия стоянки в Порто-Рико (открытый и тесный рейд, огромное волнение и зыбь) решил отказаться от его посещения, предусмотренного программой плавания. Грех было не использовать все те удобства, которые для обучения и тренировок представляла стоянка у о. Св. Фомы.

По приглашению командира крейсера "Виктория Луизе", зашедшего для приема угля на пути в Германию, 14 января 1913 г., расцветились флагами и салютом в 21 выстрел отметили день рождения германского императора.

16 января в девятый день смерти ученика-горниста кадровой команды матроса 1-й статьи Ивана Климовича от воспаления легких у его могилы провели панихиду и установили новый крест на могиле сигнальщика Ефима Григорьева, который умер в 1893 году, состоя в команде заходившего на остров "Генерал-Адмирала". В похоронах горниста участвовали полурота команды крейсера с ружьями, рота кадровой команды, командир и половинное число офицеров. Салют произвела полурота "России" и взвод датчан. Вместе с венками от команды крейсера было возложено много цветов даже от неизвестных местных жителей. На всех учреждениях и частных домах флаги были приспущены. Мир, еще не знавший того озверения, в которое он в следующем году будет брошен по вине кузена российского императора Вильгельма, еще умел отдавать дань памяти жизни и души человеческой. И Россия еще умела не отступать от этих норм.

Чтобы не отвлекать своих людей от учебы, с 26 января по 1 февраля силами грузчиков негритянского поселения приняли полный запас угля 2400 т.

2 февраля датское посыльное судно, уходя на родину, приветствовало "Россию" русским гимном, для чего прошла почти вплотную под кормой крейсера. В воскресенье 3 февраля для лучших учеников строевых унтер-офицеров каждой смены, а также инструкторов унтер-офицеров провели парусную гонку. 8 февраля провели гребную гонку для всех смен гребцов-учеников, юнг и кадровой команды, прислуга 6-дм орудий состязалась в скорости заряжания у зарядных станков.

11 февраля с прощальным визитом на крейсере побывал губернатор, отказавшийся от полагающегося ему салюта. Днем на могиле горниста Климовича отслужили панихиду и освятили поставленный на его могиле памятник.

12-го командир нанес прощальный визит губернатору, во все время стоянки оказывавшему "России" полное внимание и содействие. В 12 ч 30 мин снялись с якоря для уничтожения девиации и дальнейшего плавания к Азорским островам. Выйти следовало еще 9 февраля, но командир хотел получить почту с ожидавшегося 10-го из Европы датского парохода и считал полезным отложить выход, чтобы соответственно сократить стоянку на Азорских островах, которые в сравнении с идеальными условиями на о. Св. Фомы Азоры, с их открытым для океанской толчеи рейдом, для учений и занятий были вовсе непригодны. Из-за сильного встречного течения скорость корабля в океане вместо 12 узлов (по оборотам машин) уменьшилась до 11. Весь путь крупная зыбь валяла корабль до 15°, а временами до 34° на борт. Несмотря на зыбь, дважды отработали маневр "человек за бортом".

В ночь на 20 февраля приняли радиовызов "Олега", но при всем старании связаться с ним не сумели. Поразительно, но в рапорте цифра дальности связи обозначена не была. В этот же день команде была прочитана лекция о 300-летии дома Романовых. О лекциях о войне, об истории России, о боевом пути крейсера, о выдающихся адмиралах и славе флота – в донесениях командира не упоминается. Главными остались торжества в честь 300-летия правящей династии. В ее честь 21 февраля подняли стеньговые флаги, провели торжественное молебствие с "провозглашением многолетия" (фраза из рапорта командира) и произвели салют в 31 выстрел. С высокоторжественным днем команду поздравил командир и провозгласил здравницу Его Императорскому величеству и всему царствующему дому. От литургии из-за продолжавшейся качки пришлось отказаться.

Днем 21 февраля вошли в гавань города Понте Дельгадо на о. Сан-Мигель. Подали швартовы у стенки, где уже ранее, проверив безопасность гавани, стояли германский крейсер "Мольтке" и бразильский "Минас Жеросс". Порт на бойком месте в океане заломил такую цену, что вместо 1400 т угля решили принять только 500 т. Заходы в этот порт по неудобству занятий командир впредь решительно не рекомендовал. Утром 25 февраля поход продолжили и вновь получили беспорядочную качку с размахами 14°-22°. И все же, продолжая поход при размахах 18°, провели маневр "человек за бортом".

1 марта по подходе к Шербуру вступили в радиосвязь с крейсером "Олег" и канонерской лодкой "Хивинец". 2 марта вошли в гавань Шербура, где несмотря на тесноту, сумели встать на бридель, приготовленный между крейсерами "Конде" и "Марсельеза". Эти корабли, не решаясь воспользоваться бриделем, стояли на якорях. Зато "порадовал" русских вице-консул г-н Henry Buhot, который в отличие от всех прежних консулов, встречавшихся в плавании, даже не удосужился доставить на корабль его почту. Слишком ее много, объяснил он, предложив послать за ней двух человек из команды. В тот же день отслужили панихиду по умершему, как о том было получено известие, прежнему командиру К.П. Блохину.

С немалыми трудностями посредством шаланд приняли 1650 т угля (командир очень рекомендовал впредь делать это в Англии, где и качество выше и стоимость ниже. Уход в Христианзанд отложили до 10 марта из-за опоздания заказанного во Франции моторного катера. Накануне прибыл "Олег", с разрешения командира которого как старшего снялись с бриделя и под 14 котлами вышли в море. В немецком море по просьбе встретившегося германского барка показали ему место. 12-го пришли в Христианзанд, где провели экзамены ученикам унтер-офицеров и 17-го вышли в Киль. Из-за опасно сгустившегося тумана дважды становились на якорь, чтобы прибыть в Киль в светлое время дня. В море слышали стрельбу и видели лучи прожекторов.

20 марта обменялись салютами с германским додредноутом "Эльзас", возглавлявшим эскадру вблизи артиллерийских щитов. Салюты до входа в бухту, а затем и на рейде, как и последующая череда визитов, следовали один за другим. 21 марта шифрованной телеграммой начальника ГМШ командиру сообщалось приказание Морского министра, "по принятии угля и провизии следовать в Либаву, где ожидать приказания Командующего Морскими силами, для дальнейшего следования в Ревель и Кронштадт". Поэтому, обменявшись салютом с пришедшим в тот же день из канала императора Вильгельма крейсером "Хела" под флагом командующего флотом Открытого моря вицеадмирала фон Ингеноля, пришлось от приглашения на обед 24 марта отказаться. Вечером 22 марта, успев принять только 400 т угля, разошлись с возвращавшимся со стрельб флотом из 11 линейных кораблей и 10 крейсеров. 23 марта получили радиограмму (этот термин был применен в донесении командира) с приказанием идти прямо в Ревель.

Известие о потоплении у Либавы подводной лодки "Минога" заставило командира "России" изменить курс, но 1-я минная дивизия ответила, что она в состоянии справиться со спасением лодки. На подходе к Ревелю пришлось выждать туман, чтобы не лишиться ориентировки по Суропским маякам. В 11 ч 45 мин 25 марта по сигналу начальника бригады крейсеров барона В.Н. Ферзена (1857-1917) встали на якорь на Ревельском рейде.

Всего со дня выхода из Кронштадта 5 сентября 1912 г. до прихода в Ревель "Россией" пройдено было 11884 мили. По сведениям из строевых рапортов командира, получалось, что корабль в неприкосновенности привез с собой весь запас 876 полузарядов 8-дм калибра и соответственно 449 снаряженных бомб. Израсходованы были, судя по цифрам, 94 выстрела 6дм калибра и весь 331 практический 75-мм патрон.